Текст книги "Месть кованых фламинго"

Автор книги: Донна Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

30

Обслуживающим персоналом?!

«Она – мать Майкла, – повторяла я, заставляя себя разжать кулаки, загнать обратно несколько едких замечаний и спокойно повернуться и уйти. – Ты ведь не хочешь поругаться с матерью Майкла? И хоть мысль пристукнуть ее невероятно соблазнительна, лучше не поддаваться. Полиция рыщет неподалеку, да и Майкл расстроится».

Я покосилась на болтавшего с товарищами Майкла. Тот явно не слышал последних слов своей мамочки. Возможно, она вовсе не собиралась меня обижать.

Майкл заметил, что я на него смотрю, сказал что-то друзьям и подбежал ко мне.

– Что-то случилось?

– Хорошо, что вы наконец-то арестовали убийцу, – говорила в это время полицейскому миссис Уотерстон.

– Если бы убийцу, – пробормотала я.

– Она не со зла, – пытался оправдать миссис Уотерстон Майкл. – Она так занята своим праздником, что даже не задумывается, виновен Фолк на самом деле или нет.

– Знаю. Слушай, мне пора обратно в павильон, а тебе – на репетицию. Увидимся на поле боя.

– Мэг, ты точно…

– Майкл! – позвала миссис Уотерстон. – Почему ты еще тут? Мы готовимся к репетиции!

– Да, мне надо бежать, – согласился со мной Майкл. – Потом договорим.

Я кивнула и пошла к себе.

Ярмарка должна была работать еще около часа, я шла через ряды на автопилоте и отмахивалась от желающих узнать что-то о Фолке, отговариваясь тем, что спешу. Утешало то, что праздничные приключения меня не разорили. Эйлин и Аманда поработали в павильоне в мое отсутствие, и поработали неплохо. Я настолько устала, что даже не смогла подсчитать, сколько это – неплохо, но чувствовала, что в выходные поставлю свой личный рекорд, даже если не продам ничего в воскресенье. Собственно, и продавать-то уже было нечего. А еще я получила целый список заказов, что означало хорошую прибыль в обычно вялые зимние месяцы. Правда, большинство заказов было на кованых фламинго. Я решила расстроиться из-за этого попозже, чтобы сейчас вволю пострадать из-за ареста Фолка.

После закрытия ярмарки я решила заглянуть к родителям. Вероятно, я пропущу начало штурма, но искать меня никто не будет, а передышка мне просто необходима.

Передышка от биотуалетов. Передышка от вопросов, которыми меня забрасывают все, кому не лень. И от канонады, которая теперь грохотала беспрестанно – с тех пор как артиллеристы подтвердили алиби миссис Уотерстон, они лишились возможности проделывать свой трюк с магнитофоном. Даже на таком расстоянии у меня разболелась голова. Или это волнение виновато? Кстати, вряд ли наша договоренность на несколько часов спокойного сна теперь имеет хоть какую-то силу.

На полдороге я врезалась в своего племянника Эрика.

– Мэг! – Лицо парнишки просветлело. Приятно видеть, что тебе хоть кто-то рад, только почему он так взволнован?

– Что случилось?

– Утка опять заупрямилась, – пожаловался Эрик. – Села и сидит. Придумай что-нибудь.

– Заупрямилась? – переспросила я. Эрикова Утка была веселым, беспечальным существом, преданно следовавшим за ним повсюду – прямо как собака. Что с ней могло случиться и что мне делать по этому поводу – покрякать, чтобы уговорить ее стронуться с места?

– Заупрямилась, – подтвердил Эрик. – Сидит на яйцах. Можешь помочь?

Еще понятнее.

– А почему я должна помогать Утке?

– Она все время откладывает яйца в неположенных местах, и люди их разбивают или прогоняют ее прочь. Может, если мы перенесем яйца в тихое место, ей там понравится, и она их все-таки высидит?

– Хорошо, давай попробуем.

Увидев Утку, я поняла, что Эрик имел в виду, говоря о неположенных местах. Птица сидела на крыше отцовского автомобиля. Из-за ярмарки отец не ездил на машине целый день – нет, уже два дня. И Утка отложила как раз два яйца. Разумеется, отец мог не пользоваться машиной до конца праздников, но даже такой любитель птиц, как он, не в состоянии жить без транспорта, пока не вылупятся птенцы. Если птенцы вообще появятся – насколько мы знали, Утка была единственной уткой на много миль вокруг.

Я приказала Эрику принести для Утки какое-нибудь лакомство, а сама обдумала ситуацию. Решение пришло внезапно – меня как молнией ударило. Я несколько раз обдумала свою идею и не нашла в ней ни единого изъяна.

Эрик принес угощение. Нам удалось подманить Утку, и она отошла достаточно далеко от яиц, чтобы я смогла их взять. Утке это не понравилось, она закрякала и начала наскакивать на меня, угрожающе вытягивая клюв. Но стоило Эрику забрать у меня яйца, как она тут же успокоилась.

– Эрик, – сказала я, – как далеко ты сможешь увести Утку?

– Она ходит за мной куда угодно, – похвалился он. – Ну, во всяком случае, когда не сидит на яйцах.

– Прекрасно. Ты знаешь тех людей, которые палят из пушки, ну, на поле боя?

Я проводила взглядом Эрика, который шел по дороге с утиными яйцами в руках, Утка неотступно следовала за ним. Если только ему удастся подложить яйца на ствол пушки, у нас будет еще одна спокойная ночь.

А артиллерийский расчет будет истово заботиться об Утке.

Могут, правда, перекормить, но, с другой стороны, Эрик и папа делают это постоянно.

– Запомни! – крикнула я вслед. – Дождись конца репетиции! И постарайся, чтобы тебя никто не видел.

Эрик кивнул, даже не оглянувшись, так он был сосредоточен.

Когда я вошла в дом, мама и миссис Фенниман, поникнув головами, сидели на веранде. Перед ними на покрытом плиткой столе стояли, медленно нагреваясь, нетронутые стаканы с лимонадом.

– Привет, милая, – рассеянно сказала мама, когда я подсела к ним.

Миссис Фенниман ограничилась неразборчивым бормотанием.

Я подумала, не сходить ли мне на кухню за стаканом, чтобы тоже налить себе лимонаду, но сил совсем не было.

Я села в кресло-качалку и несколько минут раскачивалась в тишине. Время от времени то одна, то другая дама испускала глубокий вздох.

Не знаю, почему я не поддалась царившей на веранде атмосфере уныния. Хотя на самом деле я пришла немного поплакаться и поискать сочувствия у родных, вид мамы и миссис Фенниман, упивающихся своей тоской, подействовал на меня прямо противоположным образом. В конце концов, я имею право впадать в депрессию и жалеть себя, а вот если мама и миссис Фенниман не развивают бурную деятельность, сея вокруг себя неразбериху, мир явно перевернут вверх тормашками.

– Итак, что стряслось? – в итоге спросила я у миссис Фенниман.

– Я чувствую себя хуже, чем раздавленный червяк, – снова вздохнула она. – Этот проклятый скунс перетянул избирателей на свою сторону с помощью подлого фокуса с помидорами.

– Так пойдите и сделайте что-нибудь еще отвратительнее!

– Не могу.

– Нет, можете! Я свято верю в вашу хитрость и коварство!

– Я надеялась, ты для меня что-нибудь придумаешь, – простонала миссис Фенниман.

– Хорошо! Позаимствуйте бадью, в которую макают дураков на деревенской ярмарке, поставьте перед зданием суда и ныряйте! Или пустите по рукам рецепт тушеных помидоров, который достался вам от бабушки. А еще лучше – пойдите в магазин для садоводов, скупите там все помидорные семечки и развейте их по ветру.

Миссис Фенниман защелкала языком. Сначала рассеянно, затем, видимо, вдумавшись в мое предложение, пободрее.

– А ведь можно, – согласилась она, – Очень даже можно. А пойду-ка я туда прямо сейчас!

Она вскочила, залпом допила лимонад и вылетела на улицу.

– Сейчас октябрь, – заметила мама. – В магазине для садоводов вряд ли есть семена помидоров.

– Пока она туда добежит, так заведется, что выдумает что-нибудь получше. А с тобой что происходит?

– Ничего, милая.

– Здесь слишком тоскливо, – сказала я, вставая. – Пойду к полю, посмотрю репетицию. Миссис Уотерстон прекрасно организовала праздник. Наверное, в следующем году комитет фестиваля снова возглавит она.

Мама угрожающе засопела.

– И спорить готова, – продолжала я, – что битва станет настоящей кульминацией Дней Йорктауна. Люди будут вспоминать ее неделями. Да что неделями – месяцами!

– Чепуха! – воскликнула мама. – Битва станет позорищем! Ты просто не слышала, какие глупости она говорила. Эта женщина ничего не понимает в битвах!

– А ты? Ты понимаешь?

– Уж не меньше миссис Уотерстон! О битве при Йорктауне я и не говорю. В конце концов, я тут выросла! А она нам просто все испортит.

– Ну, теперь-то ты мало что можешь исправить.

– Еще посмотрим! – Мама воинственно встала и прошагала в дом, чтобы припудрить парик и увенчать его огромной, украшенной цветами шляпой. Выйдя на улицу, она пустилась по дороге бодрой рысью.

Я медленно побрела следом, размышляя, сделала я добрые дела или, напротив, дала начало новой цепочке неприятностей. Однако чувствовала я себя гораздо лучше, чем раньше.

На поле битвы царил хаос, само поле веревками отделялось от мест для зрителей, где рабочие уже начали сколачивать трибуны. Миссис Уотерстон в очередном богато украшенном платье бегала по полю взад-вперед, как футбольный судья, и гаркала приказания в безнадежно современный мегафон, причем «блюстители старины» его откровенно игнорировали. По высказываниям зрителей, среди которых было много родственников и друзей актеров, по выражениям их лиц я поняла, как она их раздражает. Можно было только догадываться, что думают о миссис Уотерстон сами актеры.

Особенно если вспомнить, что самые опытные из них участвовали в праздновании Дней Йорктауна далеко не в первый раз и прекрасно знали, что на самом деле творилось на поле боя в далеком 1781 году. Я наконец поняла, почему столько народу терпит бестолковое руководство миссис Уотерстон – она каким-то образом уговорила Дирекцию национальных парков, чтобы ей разрешили организовать постановку на историческом месте, там, где в действительности состоялась когда-то битва, – щедрость в последние годы неслыханная. Однако войскам совершенно не понравилось, что по полю носятся «блюстители старины» с детальными планами битвы в руках. Из толпы доносился недовольный ропот, некоторые возмущались в открытую.

И все-таки шоу продолжалось, и моя мать, похоже, имела к этому какое-то отношение. Как ни странно, она выступала в роли миротворца. После того как мимо группы военных проходила миссис Уотерстон, сея раздор и вызывая к себе примерно те же чувства, что вызвал в свое время налог на чай, у нее в кильватере проплывала мама и вызывала улыбку даже у самых сердитых солдат. Репетиция началась позже запланированного, но все же началась, мама уселась неподалеку от поля боя, и, как только где-нибудь возникали очаги неудовольствия, она улыбалась и махала участникам платком.

– Это слишком мило, чтобы быть правдой, – сказала я, садясь на трибуну рядом с отцом, который наблюдал, как очередная колонна военных маршем выходит на поле. – Она что-то задумала.

– Кто что-то задумал? – беспечно спросил отец.

31

– Не обращай внимания, – ответила я, зная, что отец все равно одобрит любые мамины выходки, даже самые экстравагантные. – А Монти-то повеселел.

Помощник шерифа стоял в нескольких шагах от нас и оживленно обсуждал что-то с группой людей.

– С кем это он разговаривает? – спросил отец.

– Журналисты, наверное. Да, точно, вон тот парень – из «Дейли пресс». И кузен Уисли тут как тут.

– Ни слова не удалось вытянуть, – пожаловался Уисли, отходя от Монти и шлепаясь на трибуну позади нас. – Ничего, они еще доиграются! Не имеют права так грубо игнорировать Первую поправку! [21]21
  Поправка к Конституции США, гарантирующая гражданские свободы.


[Закрыть]

– Надеюсь, расследование проведут действительно тщательное, – сказал отец. – Мне почему-то кажется, что они что-то проглядели.

– И мне, – подхватил Уисли. – Например, убийца мог охотиться вовсе не на Бенсона. Они совершенно не рассматривают версию о том, что у преступника могла быть другая мишень.

– Ты, что ли?

– Ну сколько раз говорить: у меня полно врагов!

– Мое алиби даже не стали проверять, – жаловался отец. – Могли бы сообразить: я запросто мог улизнуть с вечеринки и убить Бенсона.

– Это смешно, папа! – не выдержала я. – Едва Уисли перестает ныть, что именно он должен был стать жертвой, как ты начинаешь стонать, что не попал в число подозреваемых. Вот он – твой звездный час! Видишь, Уисли? Вперед! Я даже одолжу тебе фламинго.

И отец, и кузен вздрогнули.

– Ну да, смейся-смейся, – скорбно сказал Уисли. – Как бы ты себя почувствовала, если бы это я валялся в твоем павильоне с клювом в спине? А? Твой родной кузен…

– Ничего, выжила бы.

– Хватит, перестаньте, – попросил отец. – Смотрите, вон подразделение Майкла. Парень чертовски хорош в белой форме!

Положим, «чертовски хорош» – это немножечко чересчур, но посмотреть на Майкла стоило.

Я следила за любимым глазами, но – спасибо папе и кузену! – мысли мои вернулись к убийству, аресту Фолка и опасению, что настоящий преступник уйдет безнаказанным.

– А ты что думаешь? – спросил Уисли. – Монти, похоже, уверен, что схватил убийцу. Ты веришь в то, что Кейтс виновен?

– Монти ошибается. И мы это докажем, как только он перестанет корчить из себя гения и начнет слушать, что ему говорят.

Во всяком случае, я надеялась, что докажем.

– А у тебя есть какие-то свидетели?

– Может быть, и есть.

Скорее всего доказывать невиновность Фолка придется мне одной, думала я, улыбаясь Майклу. Он явно наслаждался, демонстрируя себя зрителям в компании остальных «французов». Боюсь, от него будет мало толку.

Что ж, одной так одной. Обойду лагерь в поисках тех, кто тоже надевал вчера килт – вряд ли их было много. А ведь завтра в постановке должен участвовать целый отряд шотландских горцев! Может, кто-нибудь из них приехал пораньше? Кроме того, можно найти и расспросить «проклятого сыщика» Мела. Вдруг он заметил что-нибудь странное, пока шпионил за миссис Уотерстон? Тем более он тоже из Ричмонда. Что, если Мел – одна из жертв истории с фирмой «Купер и Энтони», возжаждавшая отмщения?

А еще я, возможно, зря отметаю подозрения Уисли, что именно за ним охотился преступник. Если кузен прав, у нас появляются новые подозреваемые – Тони, например. Что, если Монти не такой уж дурак, и Тони только притворялся пьяным, убив перед этим Бенсона?

Кроме того, Уисли считает, что с самим Монти что-то нечисто. Надо бы и его проверить. И что это за загадочная блондинка в «ягуаре»?

Придется выловить Тони и еще раз с ним потолковать. Может, удастся вытрясти из мерзавца что-нибудь по поводу этих носков. Опять же – Тони был в моем павильоне, о том, что он прятался под столом, нам известно лишь с его слов. Может, он вообще все выдумал про носки? Может быть, мы зря так рано исключили его из числа подозреваемых? У Роджера Бенсона врагов было больше чем достаточно. Надо выяснить, не входил ли в их число Тони. Почему на фламинго не оказалось его собственных отпечатков? Или они все-таки были, а полицейские не приняли их в расчет, потому что знали, что птицу выковал именно Тони? Я вспомнила, что и Тони, и Бенсон, оправдывая свои подлые делишки, употребляли одинаковую фразу: «параллельное развитие». Не значит ли это, что они были знакомы?

Неплохо бы и отыскать Теда – я ведь так и не сообщила ему об аресте Фолка – и вытрясти из парня всю правду о его таинственном алиби.

Перебирая в уме разнообразные версии, я повернулась, чтобы идти, и, спохватившись, оглянулась на Уисли. Трудновато будет беседовать с людьми, если он начнет путаться под ногами.

Уисли мрачно наблюдал за передвижениями войск. Казалось, он уставился прямо на Майкла.

Я подавила смешок. Когда кузен спросил меня о свидетелях, я как раз улыбалась Майклу. Вдруг Уисли подумал, что Майкл и есть мой свидетель?

«Ну и пусть, – решила я. – Майкл сейчас слишком занят, чтобы обращать внимание на происки Уисли, а мне как раз на руку, что тот за мной не увяжется».

Я с удивлением заметила, что мама в сопровождении эскорта офицеров уходит со своего места. Судя по цвету формы, провожатые были из разных войск. Что же она задумала?

Я было собралась проследить за таинственными перемещениями матери и тут заметила Джесса, капитана артиллерии.

– Эй, спасибо вам за мальчишку с уткой! – крикнул он. – Похоже, нам и в эту ночь удастся поспать.

– Значит, мадам ван Штейбен проглотила утиные яйца в качестве помехи стрельбе?

– Нет, конечно, – усмехнулся Джесс. – Она бы с удовольствием сделала из них омлет, прямо там, на пушке, а на десерт – утку в апельсинах. Однако… впрочем, взгляните сами.

Я пошла за ним, с трудом пробираясь против людского течения к небольшому холму. Там мы остановились, и Джесс махнул рукой в сторону лагеря артиллеристов.

Я увидела Утку; та с комфортом расселась на пушке и даже спрятала голову под крыло. Рядом, как ожившая горгулья, стояла миссис Фенниман, опираясь на лафет. В правой руке она держала одного из моих розовых фламинго – или я должна теперь сказать: ее розовых фламинго? – из клюва которого торчал какой-то плакат.

– А на плакате написано?.. – решила уточнить я.

– «Спасем пернатых друзей!», – сказал Джесс. – Чертовски симпатичная пожилая леди, хотя и немного чокнутая.

– Как большинство моих родственников.

– Я пошутил.

Я пожала плечами.

– Можно вопрос? Откуда второе яйцо? – поинтересовался Джесс.

– Второе яйцо?

– Да. Я заметил, что одно из яиц, на которых сидит утка, точно ее, а вот второе чересчур велико. Откуда оно?

– А-а-а! – догадалась я. – Скорее всего Эрик кокнул одно из яиц Утки и подложил ей павлинье. Мадам ван Штейбен не заметила?

– Нет, мы все там столпились, так что ей было не разглядеть. А вы серьезно насчет павлинов? Мне нельзя забрать птенца, если он вылупится?

– Без проблем. И вообще, если вам нужны павлины, поговорите с моим отцом, знаете – хозяином медицинского павильона. У него их полно.

– Думаете, он продаст мне парочку?

– Скорее всего.

– Здорово! – обрадовался Джесс.

– Только, я надеюсь, миссис Фенниман не придется торчать там всю ночь? – обеспокоилась я.

– Конечно, нет. Мы снова приставили Мела к госпоже начальнице. Как только она отправится отдыхать, мы уложим пожилую леди в одной из наших палаток. Ей будет удобно. Хотел бы я сказать так же про всех нас… Боже, нет, вы только поглядите!

Он указал на пятачок, где несколько опытных актеров начали муштровать отряд новобранцев миссис Уотерстон. К моему изумлению, я заметила среди них Уисли, который обычно избегал всего, что хотя бы отдаленно напоминало работу. Новобранцы маршировали туда-обратно, сжимая в руках грубо вырезанные деревянные мушкеты около метра длиной. Сантиметров пять шириной с одного конца, к другому концу они расширялись сантиметров до десяти, создавая подобие приклада. Скорее всего их позаимствовали в музее, где такие штуки использовали для демонстрации туристам методов обучения солдат колониальных войск.

– Поразительно, – покачал головой Джесс, наблюдая за безуспешными попытками инструкторов выстроить рекрутов в две шеренги. – Впервые вижу народ, который после команды «направо!» поворачивается куда угодно, только не в нужную сторону.

– Вы что, всерьез собираетесь выдать им мушкеты? – обеспокоилась я.

– Будь моя воля, я бы не дал им даже этих деревяшек, – ответил Джесс, глядя, как новобранцы изображают стрельбу из фальшивых мушкетов, причем те, что стоят во второй шеренге, заезжают своим соседям из первой прямо по голове. – Нет, конечно, огнестрельного оружия они не получат. Да и штыков тоже, – добавил он, заметив, как в нескольких местах между первым и вторым рядами вспыхнула кулачная драка. – Пойду посмотрю, нельзя ли чем помочь.

Я пожелала Джессу удачи и отправилась в палаточный лагерь, который заметно вырос – подъезжали все новые и новые актеры для участия в репетиции и завтрашнем сражении. Слышались звуки по меньшей мере двух групп, играющих английскую танцевальную музыку, лагерь сотрясался от взрывов хохота – встречались старые друзья.

У меня не было настроения веселиться, поэтому я миновала лагерь стороной и направилась к опустевшей ярмарке.

Мысль, соглашусь, не самая лучшая, учитывая, что я нашла вчера вечером в павильоне, но я нуждалась в тишине и покое и решила, что только в кино убийцы годами шныряют вокруг места преступления. Тем не менее, услышав какой-то шорох в одном из проходов между рядами, я подскочила от страха.

А потом вопреки всем законам здравого смысла подошла посмотреть, что там такое.

32

Я подкралась к источнику шума, досадуя на то, как громко шуршат мои юбки, прямо хоть в павильон беги – переодеваться. Незваный гость, кем бы он ни был, забрался в павильон Фолка.

«Небось прослышал, что Фолк за решеткой, и решил что-нибудь стибрить», – мрачно подумала я.

Пробираясь к цели, я старалась не показываться на открытых местах, пряталась то под пологом, прикрывающим выставку лоскутных одеял, то за невероятных размеров макетом углового шкафчика. Проползая мимо одного из павильонов, я подобрала забытый кем-то на прилавке молоток – с оружием в руках чувствуешь себя как-то увереннее. Наконец я затаилась за пышным кустом прямо напротив павильона Фолка. Отсюда даже можно было разглядеть захватчика.

– Стой где стоишь! – рявкнула я, выскочила из-за куста и ворвалась в павильон. И тут же, с другой стороны, с теми же словами туда ворвался кто-то еще.

Мы врезались друг в друга, заорали и отскочили. Я уронила молоток, заехала себе по ноге и свалилась обратно в куст. Второй «спасатель» – к моему удивлению, им оказался Тед – с грохотом полетел на стеллаж, набитый железными мелочами.

Пока мы поднимались, потирая ушибленные места, незнакомец успел смыться.

– Если он вообще был, – засомневался Тед. – Может, я заметил тебя?

– А я – тебя. Во всяком случае, мой незнакомец был в брюках.

– Так мы что, ловили друг друга?

– Нет, сюда явно забрался кто-то чужой. Давай обыщем павильон.

– Сомневаюсь, что замечу, если он что-нибудь унес.

– Не страшно. Главное, чтобы он ничего не подкинул. Какие-нибудь липовые улики.

Мы прочесали весь павильон и не обнаружили ничего подозрительного – ни окровавленного носового платка в мусорной корзине, ни записки о том, что Фолк собирался вчера вечером встречаться с Бенсоном. Ничего криминального.

Неподалеку от павильона валялись вещи какого-то «блюстителя», но как долго они там пролежали, сказать было невозможно. Миссис Уотерстон уже устроила мне выволочку за то, что «блюстители» бросают свой хлам куда ни попадя.

– Может быть, один из «блюстителей старины» услышал наши шаги, решил проверить, все ли в порядке, а мы спугнули его своими криками? – предположил Тед.

– Возможно, – согласилась я. – Или просто охотник за сувенирами.

– И такое бывает, – не стал спорить Тед. – В любом случае я все это сейчас упакую и сверну павильон. Так что больше сюда никто не влезет.

– Закроешь? Зачем? Ведь ярмарка работает и завтра, с десяти до двух.

– Ты что, серьезно считаешь, что я буду торговать здесь за Фолка, пока он сидит в тюрьме?

– А как же? Я думала, у вас каждая монетка на счету, а теперь тем более.

– Ты же не хочешь сказать, что арест по подозрению в убийстве привлечет к нам покупателей?

– Именно что хочу. Множество покупателей. Нам с тобой надо переписать все ценники. Повысить цены… раза в полтора.

– С ума сошла, – сказал Тед.

– Ты же сам говорил, что в павильоне мог шастать охотник за сувенирами. Ты видел, сколько я продала сегодня? А ведь мои изделия только стояли на месте преступления, а не выкованы рукой убийцы, как эти. В полтора раза – даже мало, стоит, наверное, удвоить.

– Думаю, и в полтора хватит, – потрясенно произнес Тед.

Он, правда, немного взбодрился, когда мы переправляли ценники, а к концу работы и вовсе воспрянул духом. Его хорошее настроение объяснялось еще и тем, что я пообещала сделать все возможное, чтобы схватить настоящего убийцу.

Позже, меняя ценники, я наткнулась на совершенно неожиданную вещь – огромный ключ, видимо, один из ключей от колодок. Интересно, это Фолк его здесь хранил? А не за этим ли ключом явился незваный гость? И для чего ему ключ? Спрятать?

Тед даже не моргнул, когда я взяла ключ в руки. Улучив момент, я убрала находку в сумку.

– Если ты села убийце на хвост, у него нет никаких шансов, – заявил Тед, когда мы спрятали ценники и ручки.

– Может быть, и так, – осторожно согласилась я и, глубоко вздохнув, сказала: – Но прежде чем я отправлюсь на поиски преступника, мне надо кое-что выяснить с тобой. С кем ты был в ночь убийства?

– О черт, и ты туда же! – устало произнес Тед. – Этот негодяй Монти уже и так достаточно наговорил в присутствии Фолка, теперь тот подозревает самое худшее, а ведь встреча была совершенно невинная, не имеющая, кроме того, никакого отношения к убийству.

– Докажи, – коротко попросила я.

– Хорошо, – вздохнул Тед. – Можешь мне не верить, но я клянусь, что встречался со своим братом.

– Каким еще братом? Тед, ты ведь всегда утверждал, что ты – единственный ребенок в семье. Да к тому же сирота.

– Я врал, – мрачно признался Тед. – Мой отец и вправду умер, а вот мать жива-здорова, кроме того, у меня два брата, три сестры и чертова уйма тетушек и дядюшек. Последние семь лет я никого из них не видел, а вчера вечером один из братьев приехал сюда ко мне.

– А что случилось? Я имею в виду семь лет назад?

– Сам не знаю. Когда я открыл им правду… ну, про меня… ее не очень-то хорошо приняли. С другой стороны, может, и я не дал им времени эту правду переварить. В общем, вышел скандал. Я тогда как раз закончил колледж, вот и уехал, не оставив адреса. Даже биографию себе переписал. Глупо, наверное.

– Пожалуй, – отозвалась я. – Но знаешь, совсем недавно мы с Робом выяснили, что в старших классах школы мы оба фантазировали, что нас каким-то образом перепутали в роддоме и вот-вот появятся богатые, знатные настоящие папа и мама и заберут нас к себе.

– Вы? – воскликнул Тед. – Почему? У вас же замечательные родители!

– Попробуй поживи с ними, потом говори, – вздохнула я. – Поэтому даже если ты свалял дурака, я тебя пойму. А почему ты передумал?

– Понятия не имею. Может, глядя на Фолка – семья так много значит для него, хотя и он со своими не всегда ладит. Я просто соскучился и позвонил одному из братьев. Только не знал, как сказать Фолку. Поэтому и пригласил брата в кафе в городе. Думал, если все пройдет нормально, я их завтра – в смысле сегодня – познакомлю. А тут убийство…

Он потряс головой.

– И Фолк до сих пор не знает?

– Нет, я смогу рассказать ему только на завтрашнем свидании. Если, конечно, твой брат не договорится, чтобы Фолка выпустили под залог. Но это вряд ли. У нас с деньгами напряженка.

– Мы завтра кинем клич на ярмарке. Не могу представить, что кто-то из наших поверил, что Фолк – убийца, а кто поверил, пусть лучше не показывается мне на глаза.

– Спасибо, – с видимым облегчением произнес Тед.

– Кстати, насчет завтра: нам обоим стоит появиться на ярмарке.

– Как ты думаешь, не провести ли мне акцию протеста? – уже выходя из павильона, спросил Тед. – Я могу нацепить свои кандалы и приковаться цепью к перилам на ступенях здания суда. Спорим, это привлечет внимание общественности?

– Вряд ли Фолку сейчас необходимо внимание общественности. Скорее, ему нужен хороший адвокат и приличный залог.

– Наверное, ты права, – вздохнул Тед.

– И еще одну вещь ты в состоянии сделать. Это поможет Фолку, хотя я, конечно, не гарантирую.

– Все, что угодно, только скажи.

– Выясни, кем работал Монти в полицейском управлении в Кантоне.

Я дала Теду полное имя Монти и примерную дату его появления в Йорктауне.

– Начну, как только вернемся в лагерь, – пообещал Тед. – У меня там компьютер в машине.

Добравшись до своей палатки, я попыталась изобразить взрыв энтузиазма по поводу предстоящей битвы. Вышло плохо. Майкл, в свою очередь, не смог вспомнить, видел ли он ключ, когда присматривал за павильоном Фолка, да я, признаться, этого и не ожидала.

К счастью, Майкл так устал, что не смог возобновить разговор о наших с ним отношениях. Он почти сразу же провалился в сон, а я все ворочалась с боку на бок, пытаясь связать воедино события сегодняшнего дня, включая арест Фолка. И сообразить, что мне делать завтра.

В конце концов я не выдержала и достала сотовый, чтобы, несмотря на поздний час, уладить то, что можно было уладить прямо теперь. И нечаянно разбудила Майкла.

– Уже начало первого! – пробормотал он. – Куда ты собираешься звонить?

– В тюрьму, – ответила я. – Алло, кто это? Привет, Фред. Хорас там? Хорошо, а Рики? Отлично, позови мне его, пожалуйста.

– Зачем ты звонишь в тюрьму? – спросил Майкл.

– Передать кое-что Фолку, – объяснила я, прикрыв рукой трубку. – Не хочу, чтобы он мучился всю ночь… Алло, Рики? Привет, это Мэг! Сделай мне одолжение…

– Ты что, всерьез считаешь, что полицейские помчатся передавать арестанту твое сообщение? Да еще в полпервого ночи!

– Ты знаешь парня, которого арестовал Монти? Замечательно. Можешь ему кое-что передать? Монти нарочно наговорил ему гадостей, а я хочу его успокоить. Согласна, сволочь… Скажи, пожалуйста, тому парню, что Монти недоговаривает – алиби Теду подтвердил брат. Да, представляешь? Да, настоящий подонок.

– Не могу поверить, что он согласился, – прошептал Майкл.

– Спасибо, Рики. Поцелуй от меня тетю Элис. Пока.

– Очередной кузен? – спросил Майкл, когда я отключилась. – В Йорктауне есть хоть один человек, который не состоял бы с тобой в родстве?

– Я с удовольствием откажусь от Уисли. Кстати, и Монти мне не родня.

– Надеюсь, он не узнает, что ты опять суешь нос в расследование, – буркнул Майкл.

– Не узнает, – успокоила я.

Во всяком случае, я на это надеялась.