Текст книги "Возвращение домой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Легер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

Глава 13. Смерть героя

– Чудовища! – задыхаясь от ужаса, завопил кто-то из северян, указывая грязным дрожащим пальцем в сторону неприятеля.

– Крылатые люди! – панически закричал еще один голос.

Держась рукой за бочку и продолжая попытки зарядить арбалет, Аргилай медленно поднялся на крыше фургона во весь рост и посмотрел в ту сторону, куда сейчас было направлено общее внимание. На юг.

Там, у самой линии свинцового, затянутого тучами горизонта, четко вырисовывались темные силуэты. Разрезая широкими черными крыльями дымку дождя и низко стелясь над землей, в сторону баррикады несся клин крылатых фигур.

Эльфы на холме опомнились первыми. Сверкнув полированной броней из листовидных пластин, стрелки вскинули свои бронебойные ростовые луки, натянули тетивы до острых ушей и одновременно выстрелили. К грозовому небу вновь устремилась стая музыкальных стрел с белоснежным оперением, а за ней еще одна и еще. На новоявленного противника посыпалась гибель. Но ни одно крылатое чудовище не упало, ни одно не остановилось. Высекая искры, эльфийские стрелы отскакивая от черной, как глухая ночь, брони, не причиняя вреда.

Паника и суеверный ужас, словно пламя по сухой траве, пронеслись по защитникам баррикады. Некоторые цепенели, не веря своим глазам, другие кричали от ужаса. Могучий Мамба упал на колени, и, баюкая в огромных ладонях амулет, молился.

– Оружие против них бессильно! – пронзительно закричал кто-то, срываясь на визг.

Грань отделяющая желание дезертировать от действия – рухнула. Мужик с бельмом на глазу бросил оружие и побежал. Это спровоцировало остальных бойцов.

– Стоять! – окончательно добивая свои голосовые связки закричала Трицитиана. – Назад! Стоять! Защищать баррикаду!

Но ее не послушались. Объятые страхом, поддавшиеся панике люди, бросали оружие и в беспорядке бежали, спасая свои жизни и обрекая товарищей на неравный бой. Баррикада осталась почти без защитников. Вокруг воцарился хаос.

Это позволило противнику продолжить начатое. Два центральный фургона, вновь начали движение, открывая, словно ворота в заборе, прямой путь на холм. И именно в эту брешь, именно в этот, быстро расширяющийся проход летели крылатые чудовища. Хотя нет, не летели – скакали. Всадники в черных, как ночь латах с черными крыльями за спиной. Словно гигантская штормовая волна, что обязательно потопит корабль, новый противник неотвратимо быстро приближался. Теперь можно было разглядеть, и трепещущие от встречного потока воздуха, широкие крылья, и черные шлема, формой напоминающие ведро с заостренным дном, и длинные обнаженные мечи с воронеными клинками. Размокшая земля летела комьями из-под широких копыт огромных боевых коней, чьи могучие тела прикрывала броня цвета полированного обсидиана.

Фургон дернулся и пополз в сторону. Аргилай с трудом смог удержаться на крыше и не полететь на землю. Арбалет, наконец, удалось зарядить. Юноша выпрямился и оглядел поле боя. Тильбонское ополчение было полностью разгромлено копейщиками лорда Джордана. Оставшиеся в живых ополченцы в беспорядке отступали на север. Их не преследовали. Войско предателя, чеканя шаг, стройными рядами направлялось по тракту на юг. Эльфы ни на секунду не прекращали обстрел, надеясь отыскать слабые места в сочленениях неуязвимых лат. А у фургонов продолжался бой. Немногочисленные защитники баррикады, кто не поддался страху и всеобщей панике (ну или попросту не смог сбежать) из последних сил отбивались от превосходящих сил противника.

Бородатые южане без труда растащили в стороны фургоны в самом центре укрепления, открыв прямой путь к вершине холма. В эту брешь сейчас неслись крылатые всадники, перестраиваясь из клина в колонну по двое. И Лаи понял, что теперь никто и ничто не стояло на пути к их цели – лучникам.

Никто?

О, нет!

Небольшая группа северян, возглавляемая женщиной на костыле и вооруженной копьем, шустро ринулась наперерез тяжелой кавалерии врага. Бойцы волокли с собой одну из рогаток – незамысловатую длинную конструкцию из перекрещенных и скрепленных между собой бревна и деревянных заостренных кольев. План был отчаянным, но вполне неплохим в нынешних условиях: перекрыть узкий проход между фургонами, поставив туда острое заграждение и тем самым остановить атаку крылатых всадников. Но южане вовремя заметили хитрый маневр и атаковали группу до того, как та достигла прорехи в баррикаде.

Несмотря на костыль, который, неплохо справлялся с ролью щита, Трицитиана сражалась отчаянно. Арт-три успела убить троих из тех, кто пытался помешать ее плану с рогаткой. Но время было упущено, а почти все смельчаки, маленького отряда, пали. Ведь среди них не было могучего Мамбы. В суеверном ужасе великан забился под один из фургонов и крепко зажмурив глаза, шептал что-то своему амулету. Бревно с кольями осталось лежать в грязи, поднять его и дотащить было некому. Проход между фургонами оказался свободен. Почти. Опираясь на костыль там стояла та самая Трицитиана дочь арт-три. Ржавая кольчуга забрызгана кровью, правая рука крепко сжимает длинное копье, в левой – костыль, на голове шлем с наносником. Один из воинов противника бросился на нее, но молниеносный тычек копьем в глаз остановил его.

Земля тряслась и стонала под копытами громадных боевых коней, ничем не уступающим Фельдбонским. Полсотни крылатых всадников колонной по трое быстро приближались к бреши в баррикаде. А на пути у них стояла только одна хромая женщина.

Аргилай хотел крикнуть, остановить свою подругу, но сильный порыв ветра заставил его оступиться. Это спасло юноше жизнь. Брошенный могучей рукой дротик пролетел в том месте, где мгновение назад находилась его спина. Лаи обернулся. На крышу фургона забрался бородатый южанин в кожаной кирасе, надетой поверх кольчуги. Голову противника прикрывал ржавый шлем без защиты лица. Понимая, что расстояние слишком мало, чтобы успеть прицелиться, юноша выстрелил из арбалета навскидку. Противник предугадал это действие и сумел увернуться, а после ринулся вперед, замахиваясь топором с обеих рук. Юноше не оставалось ничего, кроме как подставить под топор ложе арбалета из Мурдского дуба. Удар был сильный, но Мурдский дуб выдержал. А вот ноги опять заскользили по мокрой от крови крыше фургона. Лаи потерял равновесия, бросил оружие и руками обхватив своего противника, потащил того за собой в падение. Падение было кратким, они остались на крыше. Но бородатый южанин оказался сверху. Аргилай почувствовал, что лежит на чем-то твердом и с радостью осознал, что лежит на топоре противника. Но торжество было не долгим. Бородач не стал пытаться вытащить топор, а обрушил мощь своих кулаков на лицо юноши. Несколько мгновений Лаи пытался сопротивляться, но это было почти бесполезно – противник превосходил его и силой, и массой. И тогда правая рука юноши метнулась к поясу, от чего он сразу пропустил отличный удар в лицо и на секунду потерял сознание. Но ясность мысли вернулась прежде, чем он получил второй удар, а правая рука удобно устроилась на рукояти кинжала между гардой и навершием в форме дисков. «Милосердие» легко пробил кожаную кирасу и кольчугу, глубоко войдя под ребро в область сердца. Противник дернулся и завалился набок, утаскивая в своем теле подарок принца Габриэля.

Лаи вывернулся из-под обмякшего тела как раз вовремя – перед ним предстала картина, которую он запомнил на всю жизнь.

Дождь только-только прекратился. Северный ветер уносил тяжелые тучи на юг, расчищая для яркого солнышка, голубое, словно омытое, небо. На холме занятого эльфийскими лучниками появилась радуга. А на фоне холма и радуги, в бреши между раздвинутыми фургонами, опустив колено в грязь, стояла Трицитиана. Костыль валялся в стороне. Копье женщина держала двумя руками, воткнув конец древка в землю и для надежности подперев ступней. Стальной наконечник точно целил в грудь коню приближающегося крылатого всадника, возглавлявшего колонну. Черный шлем-ведро всадника украшали два небольших красных крыла.

Здесь и сейчас арт-три осталась одна. Обманутый командир, побежденный армии. Проигравшая, но не сломленная. Одна, как и всю свою жизнь. Одна против целого мира. Женщина, приклонившая колено лишь для того, чтобы нанести сильный удар. Сейчас ее окончательно лишили всего, кроме ярости, упрямства и отчаяния.

Лаи подобрал одну из стрел, который высыпались из его поясного колчана во время борьбы, и попытался найти свой арбалет. Тот валялся на земле возле фургона. Юноша сел на край фургона, чтобы спрыгнуть, но было уже поздно. Топот сотен копыт и лязг доспехов перекрыли все другие звуки. Несшийся во главе колонны крылатый всадник в галопе налетел на одинокую воительницу. Копье арт-три, не нанеся никаких повреждений лишь скользнуло по стальной нагрудной пластине боевого коня. На голову Трицы обрушился мощный удар длинного меча. Шлем отлетел в сторону. Огненно-рыжие волосы и конопатое лицо залила кровь. Та самая Трицитиана дочь арт-три Огненная Фея, которую некоторые мило называли Конопушкой была отброшена ударом конской груди на несколько шагов, свалилась в грязь и замерла без движения.

Крик застрял в горле, пальцы намертво вцепились в край крыши. Доселе немыслимый ужас проник в Аргилая, не позволяя ни пошевелиться, ни вдохнуть. Юноша словно видел перед собой самый жуткий ночной кошмар и не мог проснуться. Глаза Лаи медленно вылезали из своих орбит, а внутри, глубоко в груди, рождалось что-то неведомое.

Отступать эльфийским стрелкам принца Габриэля было некуда. На лысый холм и с холма вела лишь одна дорога, а с другой стороны зиял обрыв. Лорд Джордан придумал отличный план, заманив остроухих в смертельную ловушку. И эльфы попались в нее. Они остались на месте. Бронебойные ростовые луки исчезли. В лучах солнца блеснули длинные легкие мечи со сложной защитой кисти. Строй эльфов плотно сомкнулся, пряча за собой, как за живым щитом своего принца. Но это не помогло. Топча и сминая противника тяжелая конница крылатых всадников влетела на холм. Длинные тяжелые мечи с воронеными клинками поднимались и опускались, собирая кровавую жатву. Падали рассеченные надвое тела, прикрытые легким пластинчатым доспехом. Черные всадники за несколько ударов сердца прорубили себе дорогу к принцу. Телохранители Габриэля дрались столь отчаянно и искусно, что каждый был достоин песни. Но и это оказалось бесполезно. Легкие эльфийские клинки не пробили черные латы, залитые кровью. Принц Габриэль пал, пронзенный мечом.

В этот момент над полем боя вновь трижды пропел рог Хадна-ара. Черные всадники на холме развернули коней и пустились в обратный путь.

Аргилай так и не сдвинулся с места, он все еще сидел на краю крыши фургона, когда мимо в обратном направлении пронеслись крылатые всадники. Они забрали то, зачем явились – поперек седла одного из воинов безжизненно покачивалось окровавленное тело принца Габриэля. Даже смерть не смогла исказить правильные, красивые черты эльфийского лица. Лица такого знакомого, напоминавшего о чем-то далеком, словно из прошлой жизни. Из той жизни, где Трицитиана была жива и полна сил. Где большой красивый город, далекий от страшной войны, расцветал разноцветными огнями гномьих потех. Городе, где Лаи впервые потерял своего друга – потерял Совенка. Где лорд Джордан впервые запустил свои кровавые пальцы в жизнь Аргилая, ломая судьбы и калеча людей.

Медленно, но неотвратимо, в груди продолжало нарастать непонятное ощущение.

А теперь Джордан отнял у него Трицу. И война только начинается. Что будет дальше?

Аргилая уже колотило крупной дрожью. Зубы стучали. Побелевшие пальцы впивались в край крыши фургона. Из глаз текли слезы, чертя светлые дорожки на грязном лице.

Скоро у него отнимут остальных друзей, погасят задорную улыбку юной Лисы, а затем… Затем Лаи услышал и увидел то, что заставило чувство в груди, раскрыться пламенным цветком и наполнить тело огненным шквалом.

Получив спасительный пинок от Аргилая, Лиса грохнулась с высоты фургона и хорошенько приложилась затылком. Проведя несколько долгих минут в беспамятстве, девочка с трудом пришла в себя и медленно приподняла голову, пытаясь сообразить где она и что случилось. В нос ударил запах свежей крови и смрад испражнений. Лиса наморщила свой маленький конопатый носик и попробовала пошевелиться. Это получилось, но с большим трудом. Ноги девочки оказались придавлены чем-то тяжелым, теплым и мокрым.

– Тише милая, лежи, не шевелись. – раздался над ухом смутно знакомый, хорошо поставленный голос.

Но Лиса была бы совсем не Лисой, если бы сразу послушать дельного совета. Девочка еще сильнее приподняла голову и пискнула от отвращения и испуга. Сорвавшись с крыши, она оказалась возле здоровенного колеса фургона луноликого Марселя Роже, среди множества трупов, застывших в самых разных позах.

– Тише! – настойчивым шёпотом повторил Звездочет, лежащий рядом. – Заметят.

Земля под промокшей спиной варварки затряслась мелкой дрожью. Раздалось лошадиное ржание, перезвон сбруи и быстро приближающийся перестук сотен копыт. Когда шум утих, Лиса вновь сделала попытку оглядеться по сторонам и увиденное, заставило ее подняться на локтях, а затем выдернуть ноги из-под трупа Додо и встать.

Всадника девочка узнала сразу. Пусть и без крыльев, но бойцы в точно таких же черных доспехах приходили к вождю ее племени на разговор. На разговор, после которого Сыновья Черного Медведя отправились в поход через горы. Да и этот шлем, похожий на ведро с заостренным дном, спутать с другим было нереально. Несколько таких жестянок валялись на пепелище дома отца Трицитианы. Лиса понятия не имела кто этот всадник и откуда явился, но в одном была уверена точно – он враг. И сейчас на седло скакуна черного врага, южане грузили тело рыжеволосой женщины в окровавленной кольчуге. Тело той, кто из злейшего врага стал для Лисы, самым близким другом, почти даже матерью.

Бронебойного ростового лука из Зеленого Леса по близости не оказалось. Варварка подхватила с земли, оброненное кем-то копье и молча ринулась в атаку, нацеливая острый стальной наконечник в спину одного из южан.

– Стой! – охнул Звездочет и с трудом поднявшись на ноги, поспешил следом.

Нанести укол Лисе не удалось. Южанин то ли почувствовал, то ли услышал девочку и вовремя ушел с линии атаки. В сторону варварки тут же бросились несколько бородатых воинов. Но разглядев, что перед ними обычная девчонка с копьем, те сразу расслабились. Враги принялись медленно обходить варварку по полукругу, посмеиваясь и перебрасываясь короткими фразами на незнакомом языке. Девочка на знала южного диалект, но отлично понимала, что кривые ухмылки и похотливые взгляды, которые бойцы Хадна-ара бросали на фигуру Лисы, не сулили ей ничего хорошего.

Звездочет вырос перед варваркой, как из-под земли. Дед Кучум не был вооружен, и чтобы подчеркнуть свои мирные намерения, выставил перед собой пустые ладони. Старик говорил долго. Его голос на незнакомом языке звучал красиво и певучи. Южане долго слушали собирателя мудрости, и казалось даже прислушались к тому, что он говорил. А потом тот самый боец, который смог избежать копья в спину, подошел к Звездочету и одним диагональным ударом сабли, рассек старику голову. Тело деда Кучума не успело еще коснуться земли, а у Лисы уже выбили копье, навалились со всех сторон и повалили на спину.

Крылатый всадник с, перекинутой через седло бездыханной Трицитианой, не пожелал стать свидетелем того, что сейчас должно было произойти с девочкой. Он тронул своего коня шпорами и поехал прочь.

Лиса кусалась, царапалась, старалась вырваться, но смуглые грязные руки южан держали крепко. И тогда варварка прибегла к последнему средству, к оружию отчаяния, которое доступно лишь прекрасной половине человечества. Девочка пронзительно завизжала.

Крепко зажмуренные глаза Мамбы резко открылись.

Аргилай скрипнул зубами, по-звериному оскалился и спрыгнул с крыши. Это не было похоже слепую ярость, которая уже не раз овладевала юношей в бою. Это было что-то иное. Словно давно забытое и теперь вновь обретенное. На несколько уровней выше любой силы, которую придает ярость. Усталость улетучилась, вытесненная внутреннем пламенем. Тело стало легким как перышко, а в голове гремел гром и сверкали молнии.

Аргилай подобрал арбалет. Распрямился. Краем глаза уловил движение – его одновременно атаковали двое южан. Лаи зарычал и рубанул полумесяцем арбалета по древку топора, летящего ему в голову. Древко сломалось. Легко увернулся от тычка копьем второго противника. Юноша дрался не размышляя, отдаваясь сражению очертя голову, словно любовной утехе. Первый противник упал с рассеченным лицом, второй – лишился кисти руки и скуля, уполз в сторону. Лаи достал стрелу и положил ее в окровавленное ложе из Мурдского дуба.

Лису отпустили. Южане увидели на что способен перемазанный кровью северянин с безумными глазами, и решили не атаковать его в лоб. Воины Хадна-ара, проворно обходили нового врага по кругу, чтобы окружить и напасть одновременно со всех сторон. Их было девять против одного. И будь Аргилай хоть трижды мастер меча или великий воин, коими он не являлся, шансов у юноши было не больше чем волос на голове Локкириана.

Молча и стремительно Мамба обрушился на врагов, словно ураган на деревню. На темнокожем лице ярким пятном светился белозубый оскал хищника. Взмах огромной сабли и противник упал на землю, а его бородатая голова покатилась в сторону. Другой попытался повернуться к чернокожему великану, но не успел и был разрублен от плеча до пояса. Лаи выстрелил, попал и тут же рубанул полумесяцем арбалета.

Четверо оставшихся в живых бойцов армии Хадна-ара трезво оценили ситуацию и предпочли пустить наутек.

Мамба убрал двуручную саблю в заплечные ножны и поднял на руки перепачканную, испуганную, но почти невредимую Лису. Худшее не успело случиться с девочкой, подмога подоспела вовремя.

– Я позабочусь о ней. – заверил гигант, с некоторым беспокойством и страхом поглядывая на Аргилая.

Лаи кивнул и отправился к коновязи. Там все еще стояло несколько лошадей. Некоторые давно сбежали, оборвав уздечки. Но Упрямец был на месте, оседлан и готов к битве. Юноша одним прыжком вскочил в седло.

– Я знаю южный диалект. – внезапно сказал Мамба, баюкая Лису в своих могучих черных руках. – Тела командующих забрали, для устрашения. Их собираются распять на столбах.

Начавшее было угасать пламя, взметнулось с новой силой. Словно в костер, бушующий внутри Аргилая, плеснули масла. Воображение юноши четко нарисовало долговязую женскую фигуру с рыжими волосами, облепившими бледное лицо, чье тело прибивают к столбу большими ржавыми гвоздями.

Застоявшийся упрямец чутко отозвался на легкий удар пятками по ребрам: рванул с места в галоп, и тут же перешел в карьер.

Встречный поток воздуха встрепенул мокрые волосы и упругим кулаком уперся в лицо. Скорость пьянила и раздувала внутренний огонь. Сейчас юноша не чувствовал себя человеком, он был идеей, стремлением, стрелой, спущенной с тетивы. Жар распирал Лаи изнутри, обжигал ненавистью и желанием убивать. Это даже был уже не огонь, это было солнце, свет, рвущийся наружу. И Аргилай не стал его сдерживать. Лаи открыл рот и выпустил жар на волю. Этот свет стал криком. Бессвязным, бессловесным первобытным воем. Крик поднялся в небо над разгромленный баррикадой и полетел дальше на север. Его услышали остатки защитников баррикады, которые еще сражались. Его услышали эльфы, горько оплакивающие своего принца. Он долетел даже до тех, кто, поддавшись страху, бежал прочь. И все, услышавшие крик, повернулись и посмотрели на юг на всадника, на безумного одиночку, ринувшегося в атаку на отступающего врага. И все увидевшие всадника, подхватили его клич. Сжали кулаки, подняли оружие и бросились обратно на юг в бой. Ведь всадник был знаком, был знамением отчаяния, ярости и мести, что гасили страх, вселяли в сердца отвагу и гнали вперед.

Но Аргилай ничего из этого не знал. Он просто жаждал убивать врагов и не позволить осквернить тело своей наставницы. А может просто искал смерти. Хотел уничтожать, жаждал мстить всем тем, кто искалечил его жизнь. Всем, кто убивал его друзей. И сейчас сосредоточением этой идеи стал крылатый всадник, на чьем седле безжизненно покачивалось тело Трицитианы.

На скаку юноша прицелился из арбалета. Выстрелил. Конечно, промазал. Арбалет стал мешать и Лаи его выбросил.

Земля была усеяна трупами врагов и словно белоснежной травой утыкана эльфийскими стрелами. Музыкальные стрелы больше не пели, они хрустели под копытами. А впереди уже маячили два столба с т-образными перекладинами, которые не оставляли вариантов своего предназначения. На одном из столбов уже кто-то висел, а рядом суетились вооруженные люди. Много вооруженных людей. Если крылатый всадник добреется туда, то затея Лаи обречена на провал.

У Аргилая не осталось никакого оружия, но оно и не требовалось. Он сам стал оружием. Стал един с конем. Лаи несся по степи, а грязь комьями летела из-под копыт его скакуна. Цель медленно приближалась. Конь крылатого всадника ничем не уступал Фельдбонскому боевому, но над ним не довлела пылающая ярость и воля седока. Воин в темной броне с крыльями за спиной слишком поздно заметил погоню. Увернуться он не успел. Упрямец на огромной скорости протаранил всадника, бросая и коня, и седока на землю. Повинуясь законам инерции, Аргилая выкинуло из седла. Вначале он перекувырнулся в воздухе, затем на земле. Встал, не замечая боли в рассеченных ногах и оцарапанных ладонях, с которых капала кровь, и медленно пошел к поверженному противнику. Крылатый всадник лежал на земле. Одно крыло погнулось, другое отломилось. Правую ногу всадника придавило и, вероятно сломало, упавшим конем. Конь силился подняться, но тяжелая броня мешала ему это сделать. Боец был еще жив и лежа на спине, пытался выползти из-под туши животного. Тело Трицитианы лежало рядом в нескольких шагах.

– Полетай-ка теперь, петушок! – прохрипел Лаи каким-то чужим голосом, сорванным от бессвязного крика.

Тот самый тяжелый полуторный меч, который еще недавно пил эльфийскую кровь, торчал из ножен, притороченных к седлу. Юноша взял его и отбросил в сторону. В это время крылатый всадник смог выползти из-под своего скакуна, и теперь силился подняться. Лаи не дал ему такой возможности – сел на поверженного врага сверху и попытался сорвать с того шлем. Шлем никак не снимался, из узких прорезей забрала на него с ненавистью и страхом смотрели светлые глаза. Метнулась, закованная в сталь рука. Острый кинжал метил в шею юноши. Но Лаи легко перехватил руку и заломил кисть противника до мерзкого хруста. Крылатый всадник закричал. Рядом лежал увесистый камень. Аргилай подобрал его. Поднял и обрушил на шлем. Никаких повреждений, кроме пары царапин на черном металле. Юноша не сдавался, он только вошел во вкус. Для него перестало существовать все, кроме шлема и камня. Это было даже увлекательно – Лаи бил и кричал, кричал и бил. А потом уже хрипел, потому что горло отказывалось кричать.

– Как по мне: так уже вполне достаточно. Не?

Тяжело дыша, Аргилай сморгнул и словно впервые, уставился на поверженного противника. Черный шлем-ведро был сильно покорежен, и похож на раздавленное яйцо. Красноватое содержимое этого яйца растеклась большой лужей вокруг остатков головы крылатого всадника.

– Хотя почему бы не вдарить еще разок. – вновь подсказал кто-то. – Для надежности.

Лаи повернулся на голос и сфокусировал взгляд на его источнике. Незнакомец был невысок ростом, одет в черную кожаную куртку с заклепками, а лицом и мимикой напоминал хорька. Но самое удивительно являлось то, что мужчина держал Упрямца за уздечку.

Аргилай с трудом поднялся на ушибленные ноги, отбросил в сторону окровавленный булыжник и огляделся. Вокруг, среди сотен трупов, по полю, утыканному стрелами с белоснежным оперением, бродили неясные тени остатков армии Хадола. Обобрать трупы и поживиться вернулись все.

– Спасибо. – просипело напрочь сорванное горло юноши.

Лаи забрал у незнакомца уздечку Упрямца и повернулся в сторону остатков баррикады, ища глазами тело Трицитианы.

– Сэр, – незнакомец вновь оказался пред взором Аргилая. – Вы же не уйдете просто так?

– Что? – не понял Лаи.

– Доспехи, сэр!

– Я не сэр…

Мужчина похожий на хорька хитро улыбнулся и приподнял брови.

– Даю руку на отсечение – скоро станете. Вы сразили непобедимого крылатого всадника, повели за собой остатки войска Хадола и изменили исход проигранного сражения. – театрально пропел он. – Смекаете?

Аргилай нахмурился, продолжая крутить головой. Он все так же не мог найти тело своей наставницы. А этот тип начинал раздражать.

– Таких доспехов, прошу заметить – непробиваемых доспехов. Нет ни у кого в Хадоле! – незнакомец подвигал густыми, сросшимися бровями. – Вы представляете сколько они стоят? Вы сразили крылатого воина, его доспехи лишь Ваш трофей! А этот меч! Ах, какой меч! Вы только посмотрите на этот меч. Посмотрите, ну! Замечательная работа. – человек похожий на хорька на вытянутых руках преподнес юноше длинный меч с вороненым клинком. – Быть может, именно этим мечом сразили принца чурбанов. Ну, – он пожал плечами. – Или всегда можно так говорить! Никто же не проверит.

Аргилай несколько долгих секунд смотрел на протянутый ему меч. Затем схватил трофейное оружие, засунул в оружейную петлю на седле и продолжил свой путь.

– Лучше в нас, чем в таз. – одобрительно кивнул незнакомец, а затем спохватился. – А доспехи то? Это же целое состояние! Нельзя оставлять вот так валяться. Растащат, как пить дать! Через пять минут уже голый лежать останется!

В этот раз Лаи не выдержал.

– Доспехи? – то ли просипел, то ли прорычал он, схватив хорька за ворот куртки. – У меня там лучшего друга убили! Смекаешь, драть твою? Убили! А ты мне тут про какие-то доспехи голову паришь! Ты кто вообще такой?

Незнакомец вывернулся из захвата, расправил куртку с заклепками и ответил с легким поклоном:

– Прошу мне простить, я действительно забыл представиться. Жак Стальные Яйца к вашим услугам.

– Что? – в этот раз Аргилай действительно удивился.

– Яйца, сэр. – улыбнулся Жак. – Стальные, сэр. У меня!

– Я не сэ…

– Вот же, сами посмотрите! – Жак поднял руки с оттопыренными большими пальцами и, улыбаясь, гордо указал себе в район пояса.

Лаи опустил взгляд, и некоторое время задумчиво рассматривал то, на что ему указали.

– Действительно… стальные. – наконец просипел юноша.

На поясе Жака Стальные Яйца висело любимое оружие ополчения, берущее свое начало из инструмента для обмола пшеницы и других полезных злаков. К крепкой дубовой рукояти крепились две короткие цепи, оканчивающиеся двумя продолговатыми стальными шарами, по форме и размеру напоминающими куриные яйца.

– Так, о чем бишь я… – Жак перестал гордо демонстрировать свои яйца. – Вам сейчас явно не до продажи доспеха. А потому я предлагаю свои услуги, сэр. Я продам доспехи Крылатого всадника от Вашего имени, сэр. А за свои услуги попрошу всего лишь… Десятую часть!

Стальные Яйца застыл с напряженной улыбкой, явно ожидая ожесточенной торговли. Но Лаи лишь устало кивнул в надежде, что тип похожий на хорька наконец-то отстанет от него.

– Вы не пожалеете сэр! – крикнул маленький человек. – Я запрошу лучшую цену! Это целое состояние!

– Я не сэр… – проворчал себе под нос Аргилай, продолжая искать среди трупов, тело Трицитианы.

– Ох, – спохватился Жак Стальные Яйца. – Вы, сэр, наверняка ищете командующего защитниками баррикады. Так?

Лаи повернулся к собеседнику так резко, что тот от неожиданности отпрыгнул. Ну прям, как испуганный хорек.

– Где ее тело? – сквозь зубы прохрипел Аргилай, сверкая глазами.

– Тело? – искренне удивился Жак и быстрым движением языка, облизал пересохшие губы.

Лаи глянул на длинный меч крылатого всадника, висевший сейчас в оружейной петле на седле Упрямца. Мысль воспользоваться оружием показалась юноше весьма заманчивой.

– Оу-воу! – Жак догадался о намерениях собеседника и, примиряюще подняв руки, быстро затараторил. – Госпоже Огненной Фее требовалась незамедлительная помощь лекаря и потому ее в срочном порядке отнесли в Драган.

Аргилай одним ловким движением вскочил в седло и ударил Упрямца пятками.

Всего лишь четыре буквы. Всего лишь маленькое слово, сложенное из них. Всего лишь один короткий выдох, чтобы произнести это слово. И, казалось бы, такая мелочь может стоить не просто человеческой жизни. Такая мелочь может стоить для кого-то целого мира. Возвращения в мир. В мир живых.

– Жива… – всхлипнула Лиса, размазывая по своему конопатому грязному лицу слезы. – Жива… – повторила она, гладя столь же конопатые щеки Огненной Феи.

В это невозможно было поверить, если не увидеть собственными глазами, но Трицитиана действительно осталась жива. Женщина лежала на деревянной кровати в жилом фургоне луноликого Марселя Роже. Рану на голове промыли и тщательно перевязали чистыми тряпицами. Омытое от крови лицо было бледно как мел, а под глазами залегли темные круги. Но она дышала!

– Как она? – Аргилай застыл на коленях возле деревянного ложа. – И где лекарь?

– Нет у них здесь лекаря. Коновал только. Выгнал его. – пробасил Мамба. – Тот лекарь, что с армией был, ушел с копейщиками предателя.

– А ты, что скажешь?

Чернокожий гигант пожал могучими плечами:

– Голова цела. Шлем прорубили, но он спас.

– Не просыпается. – пискнула Лиса. – Не могу ее разбудить.

– Не тормоши! – предостерег Мамба. – Она в голову ранена, ей требуется покой.

Аргилай резко поднялся на ноги.

– Нам срочно нужен хороший лекарь. Нет – самый лучший лекарь! – решил он. – Собираем вещи, запрягаем лошадей в фургон и отправляемся в Грейсван!