Текст книги "«Между Индией и Гегелем»: Творчество Бориса Поплавского в компаративной перспективе"
Автор книги: Дмитрий Токарев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Тайны еврейского алфавита, судя по всему, очень занимали Поплавского: так, рассуждения Безобразова о значении гласных, вполне вероятно, восходят к знаменитому сонету Рембо «Гласные» [403]403
На это обращают внимание оба комментатора романа – Аллен и Менегальдо.
[Закрыть], но и могут нести на себе отпечаток увлечения Каббалой [404]404
В письме Юрию Иваску от 10 ноября 1930 года Поплавский пишет: «В настоящее время погружен в изучение мистических наук, например каббалы и т. д. Учу в университете историю религий, думаю часто – не в этом ли мое призвание» ( Неизданное, 242).
[Закрыть]. Аполлон «особенно любил говорить о повторении, о красоте бесконечно долгого внимания и углубления внимания, о праведности восточных подвижников. Он говорил о том, что звук Е – начало, О – окружение и сумма всего, У – воля и звук трубы конца мира, А – полнота утверждения и вечность, И – сила, пронзающая окружность, начало всякой личности и печали. Так, долго рассказывал он о значении древних имен, как Оэахоо, Индра, Иоанн, Анна» ( Аполлон Безобразов, 118).
Отмечу, во-первых, что у Рембо речь идет о буквах: он берет пять букв из шести, кроме «у» (игрек); во французском языке насчитывают шестнадцать (или – по другой методике подсчета – пятнадцать) гласных звуков; у Поплавского – о звуках (пять звуков из шести, кроме «ы»). Это важно, поскольку свидетельствует о фундаментальном отличии в способе восприятия реальности: французский поэт ориентирован на визуальное восприятие [405]405
Можно согласиться с Т. В. Соколовой, что «„Гласные“, вопреки своему названию, – не звуковой сонет, а „цветной“, или „цветовой“, т. е. суть его зашифрована в ассоциациях визуальных образов» (Еще один опыт интерпретации сонета Артюра Рембо «Гласные» // Соколова Т. В. От романтизма к символизму. Очерки истории французской поэзии. СПб: Филологический факультет СПбГУ, 2005. С. 252).
[Закрыть], русский – на звуковое. В насыщенном оккультными смыслами письме к Илье Зданевичу (середина 1920-х гг.) Поплавский утверждает, что в его «психическом обиходе» конкурируют два способа информации о жизни: зрительный и слуховой, при этом поэт сближает каббалистическое [406]406
Как отмечает М. А. Кравцов, переводчик на русский фрагментов из «Сефер ха-Зохар» (Книга Сияния; конец XIII века, предположительный автор – Моше бен Шемтов де Леон), «еврейская традиция умела сохранять знания, не записывая их. В Агаде нетрудно найти свидетельства того, что существовали тексты, которые передавались устно» ( Кравцов М. А.Книга о Праведнике // Раби Шимон. Фрагменты из книги Зогар. М.: Гнозис, 1994. С. 214).
[Закрыть]и индуистское [407]407
Стоит отметить, что Ролан де Реневилль рассматривал концепцию «я» у Рембо в контексте индуистского учения; см.: Renéville R. de.Rimbaud le voyant. Vanves: Thot, 1985 (1929). P. 64–65.
[Закрыть]учения:
…в моем психическом обиходе конкурируют между собой два способа информации о жизни: зрительный и слуховой, ибо я давно нашел, что люди представляются чрезвычайно различными по восприятию их как явление формативно-пространственное или музыкальное, ибо зрение говорит лишь о локализованном, «размещенном» в пространстве бытии, слух же выдает нам бытие значительно более динамическое и полное значения, именно бытие не размещенное, не проявленное в пространстве. Не замечали ли Вы удивительное согласие древних авторов относительно того, что Бога, напр<имер>, нельзя видеть и никто не видел, но слышать можно и многие слышали. Видимость подразумевает значительную степень вещности, так что многое «между небом и землей» еще опускается до манифестации себя в звуке, но не дальше, не в форме, не в образе. Вот почему Брама проявлен<ный> есть слово «глагол» Парабрамана непознаваемого, но не лицо, как это основательно доказали философы до и после Спинозы. Достаточно подумать, что звук есть лишь атрибут, «virtu», действие, в общем, глагол, не имеющий реального значения вне «действующего» подлежащего, лежащего за ним. Глагол ни к чему не обязывает, «не имеет обратной силы», тогда как изображение начинает жить своею самостоятельной жизнью, жизнью статической и косной, ответственность за которую само бытие должно взять на себя, бороться с ним и наконец разрушить его, это свое «ситуированное» имя, свою антитезу – Сатану.
Смысл соломоновой печати в этой антитезе двух манифестаций божества (непроявленного), его «Logos'a», или восходящего треугольника, и его изображения, треугольника нисходящего, то есть проявленного Бога и Мира, несомого слепою силой инерции и самосохранения. Ибо голос, звук, неотделим от говорящего или звучащего, тогда как изображение, форма, получает своим возникновением самостоятельную жизнь, «подверженную коррупции» и могущую восстать на своего создателя. Вот почему проявленное Божество есть Мудрость, открытая себе, самосознающаяся – белый треугольник, тогда как мир – мудрость скрытая – лишенная света, несамосознающаяся – треугольник черный. Ибо Брама не может восстать на Парабрамана, ибо звук неотделим от звучащего, тогда как форма – Мир – может и восстает на него, так что истинное знание в нем скрыто и охраняемо, тогда когда Богу открыто и доступно. Ясно также из этого, что неразмещенное, проявляясь в звуке, не разделяется в себе, ибо звук только атрибут, в форме же отразиться не может, ибо форма по своей природе – такая же субстанция. Но довольно об этих очень ясных вещах, важно лишь то, что высшая духовная сторона человека есть бытие «арупа», то есть не имеющее формы, и, если свидетельства слуха и зрения противоречат <друг другу >, – «не верь глазам своим», ибо только по интонации узнается истинное благородство, она же есть верховная инстанция всякого литературного и жизненного сомнения. Ибо каждое бытие имеет свое тайное, подспудное, подводное звучание, но чаще всего мы совершенно глухи к явственному в небе пению звезд и довольствуемся лишь их анекдотически мигающей в мраке формой. «Merlin chante si loin que Dieu l'entend à peine». И сколько раз меня ужасало неизмеримое расстояние, которое отделяет души людей и одну «психологическую реальность» от другой. И во сколько раз ослабевает свет, прежде чем долететь от своего источника до зрителя, а звук – тот угасает на значительно меньшем расстоянии, так что нужно с величайшим трудом добиваться мистической тишины, чтобы расслышать самый «голос молчания» – это прекраснейшее, воистину прекраснейшее на свете серафическое пение душ, таких, какие они там, у себя дома, на небе [408]408
Поплавский Б.Покушение с негодными средствами. С. 96–97, 100. И далее: «…для опытного слушателя голос того, кто стоит у порога мистической иллюминации, вдруг так резко меняется и, продолжая говорить на самую банальную тему, вдруг приобретает настолько очевидно потусторонний тембр, что говорящий человек вдруг стремительно возрастает перед глазами со скоростью пушечного дыма и никогда уже не возвращается вполне к своему мнимому зрительному измерению. Это звуковое преображениезаставляет навсегда полюбить человека, навсегда подарить ему свое уважение. Пруст в „Содоме и Гоморре“ описывает один такой случай: когда вдруг в разговоре с одним расточительным чудаком, St.Loup, он почувствовал, „что гений Германтов вдруг, пролетая, остановился над ним на большой высоте, но что это было лишь одно мгновение“. Именно об этом слуховом преображениия и пишу Вам, хотя Вам и некогда меня читать» (С. 102–103). См. также высказывание Поплавского о стихах: «Потом, для стихов нужен опыт, надо найти свой звук, как для художника свой цвет. Тогда краска превратится в свет, засияет. Это довольно трудно, сразу не дается. Трудность в том, чтобы не ошибиться: что именно твое, какой цвет только тебя выражает. То же относительно линии – ничья рука не сможет ее провести – а в стихах и прозе твой звук. После того начинается рост, а до того – дилетантщина, игра, смутный проблеск» ( Татищев Н.Из статьи «В серебре пустынь». С. 503).
[Закрыть].
По-видимому, одним из источников Поплавского была «Тайная доктрина» [409]409
28 сентября 1921 года Борис записывает в дневнике: «…читал „Доктрин секрет“, очень интересно» (Собр. соч. Т. 3. С. 204). Поплавский читал «Тайную доктрину» во французском переводе.
[Закрыть]. Так, о звуке мадам Блаватская пишет следующее: «Мы говорим и утверждаем, что звук есть, прежде всего, страшная оккультная сила; что это изумительная сила, которую не смогло бы уравновесить все электричество, полученное от миллиона Ниагар, даже в самомалейшей ее потенциальности, если она направлена с Оккультным Знанием» [410]410
Блаватская Е. П.Тайная доктрина. Т. 1. С. 713.
[Закрыть]. Брама, Парабраман, арупа (бесформенность), рупа (форма) – все эти имена и понятия также чрезвычайно часто встречаются в основополагающем труде знаменитой оккультистки. Например, о Парабрамане сказано, что он, «будучи Высочайшим ВСЕМ, вечно невидимым Духом и Душой Природы, неизменным и вечным, не может иметь атрибутов» [411]411
Там же. С. 62.
[Закрыть]. Приведу также высказывание ученицы Блаватской Анни Безант:
Весь мир есть не что иное, как произнесенное слово, которое скрыто в непроявленном Логосе и произнесено во Втором. Вот это-то произнесенное слово и есть объективный Космос. Итак, и в Космосе, и в человеке одинаково заключено это свойство звука, без которого не может быть формы, звука-строителя формы, рождающего ее. Всякий звук имеет отдельную форму и заключает в себе троякое свойство: одно, рождающее форму, другое – удерживающее ее, и третье – разрушающее ее [412]412
Безант А.Строение космоса // Безант А. Эзотерическое христианство. М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. С. 259. Ср. также рассуждение Хармса о звуках, у которых отсутствует форма: «Есть звуки даже довольно громкие, но мало отличающиеся от тишины. Так, например, я заметил, – отмечает Хармс в дневнике, – что я не просыпаюсь от нашего дверного звонка. Когда я лежу в кровати, то звук звонка мало отличается от тишины. Происходит это потому, что он похож на ту вытянутую, колбасную форму, которую имеет свернувшийся конец одеяла, располагающийся возле моего уха. Все вещи располагаются вокруг меня некими формами. Но некоторые формы отсутствуют. Так, например, отсутствуют формы тех звуков, которые издают своим криком или игрой дети. Поэтому я не люблю детей» ( Хармс Д.Полн. собр. соч. Записные книжки. Дневник. Кн. 2. С. 48).
[Закрыть].
Что касается соломоновой печати, то здесь, возможно, сказывается влияние известного каббалиста-популяризатора Элифаса Леви (Альфонса Луи Констана) и его «Учения и ритуала высшей магии» [413]413
См. о нем: Mercier A.Eliphas Lévi et la pensée magique au XIXe stècle. Paris: Seghers, 1974.
[Закрыть]. В главе «Треугольник Соломона» Поплавский мог прочитать следующий пассаж:
Тройное начертано в пространстве в бесконечной высоте, высшей точкой, которая посредством двух прямых и расходящихся линий соединяется с востоком и западом.
Но с этим видимым треугольником разум сравнивает другой невидимый, который, как он утверждает, равен первому; этот треугольник вершиной имеет глубину, а его опрокинутое основание параллельно горизонтальной линии, идущей от востока к западу. Соединение двух этих треугольников образует шестиугольную звезду, священный знак печати Соломона, блестящую звезду макрокосма. Идея бесконечного и абсолюта выражена этим знаком, великим пантаклем, т. е. самым простым и в то же время самым полным сокращением знания всех вещей [414]414
Леви Э.Учение и ритуал высшей магии // Леви Э. Учение и ритуал. М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 52–53.
[Закрыть].
Во-вторых, Поплавский дает другой порядок гласных, нежели Рембо, у которого сначала идет А, затем Е, I, U, О.
В-третьих, у Поплавского отсутствует синестетический компонент, в то время как у Рембо символическое содержание каждой гласной порождается ее цветовой «формой», то есть именно цвет создает символ, а не символ «окрашивается» в цвет. Механизм порождения символического значения буквы таков: буква А – черная, черное символизирует смерть, следовательно буква А символизирует смерть. Оккультные толкования сонета как раз и исходят из того, что цвет обладает неким символическим смыслом: например, Ж. Жангу [415]415
Gengoux J.La pensée poétique de Rimbaud. Paris: Nizet, 1950. P. 430–431. Подобные толкования стали объектом обоснованной критики Этьямбля; см.: Etiemble R.Le mythe de Rimbaud. Paris: Gallimard, 1961. T. 2. Structure du mythe. P. 108–115.
[Закрыть]прочитал сонет через призму учения Элифаса Леви о символической динамике черного, белого и красного цветов. У Поплавского же оккультная семантика звуков подается так же, как в Каббале семантика букв, то есть не требует никаких промежуточных членов – звук (буква) А естьполнота утверждения и вечность.
В-четвертых, нетрудно заметить, что значение некоторых звуков в интерпретации Аполлона ближе к тому, которое дается в Каббале, нежели к значению, постулируемому в стихотворении «Гласные». Конечно, Безобразов рассуждает о гласных звуках, а в иврите все буквы согласные, однако надо иметь в виду, что четыре буквы – алеф (א), he (ה), вав (ו) и йод (י) используются для записи гласных; в идиш буквы алеф (א), вов (ו), йуд (י) и айн (ע) также выполняют функцию гласных на письме [416]416
Благодарю Ю. Левинга за возможность обсудить данную проблематику.
[Закрыть]. Папюс в «Каббале» вообще дает неправильную огласовку букв, утверждая, что алеф произносится как «а», he как «е», йод как «i», айн опять как «а» [417]417
Папюс.Каббала… С. 86.
[Закрыть].
Итак, буква А у Рембо явно связывается со смертью, распадом («черный мохнатый корсет оглушительных мух, жужжащих среди жестокого зловония», «заливы мрака» [418]418
«А, noir corset velu des mouches éclatantes / Qui bombinent autour des puanteurs cruelles, / Golfes d'ombre» ( Rimbaud A.Voyelles // Rimbaud A. Oeuvres. P. 110). Подстрочный перевод мой.
[Закрыть]), у Поплавского же звук А имеет те же качества, что и первая буква еврейского алфавита – алеф (א). Папюс поясняет:
Буква Е в «Гласных» («белизна туманов и палаток, копья гордых ледников, белые короли, дрожание зонтиков цветов») [420]420
«Е, candeurs des vapeurs et des tentes, / Lances des glaciers fiers, rois blancs, frissons d'ombelles».
[Закрыть]ассоциируется с идеей «чистоты, удаленности от „земного“ в житейском смысле слова, высоты и открытых пространств» [421]421
Соколова Т. В.Еще один опыт интерпретации сонета Артюра Рембо «Гласные». С. 245.
[Закрыть]. Что касается Безобразова, то он лаконично заявляет, что Е – это начало, вступая тем самым в противоречие не только с Рембо [422]422
Соколова отрицает плодотворность попытки проанализировать «Гласные» с точки зрения каббалистической семантики букв, при этом сама предлагает оккультное прочтение сонета, трактуя динамику гласных у Рембо в контексте алхимической трансмутации.
[Закрыть], но и с каббалистическими воззрениями, согласно которым начало вещей представляет буква йод (י). Как утверждает Папюс, все буквы еврейского алфавита являются комбинациями, образованными буквой йод. Священное каббалистическое слово, которое «дает смертному, открывшему его истинное произношение, ключ ко всему знанию божественному и человеческому» [423]423
Папюс.Каббала… С. 103.
[Закрыть], начинается с буквы йод, однако его составляют также и еще две буквы – дважды повторенная буква he (ה) и буква вав (ו; у Папюса «вау»). Слово, называющее третье имя Бога, пишется так: יהוה (йод-х е-вау-х е), то есть Iехова(хъ). Буква х еобозначает в этом имени « пассивное, по отношению к йоду, являющемуся символом активного, не-япо отношению к Я, женщинупо отношению к мужчине, субстанциюпо отношению к сущности, жизньпо отношению к душе и пр.» [424]424
Там же. С. 107.
[Закрыть]. Возможно, говоря о Е как о начале, Безобразов имеет в виду эту неразрывную связь двух букв в священном имени Бога [425]425
Божественная семантика буквы Е обсуждается в трактате Плутарха «Об „Е“ в Дельфах». Учитель Плутарха платоник Аммоний возводит эту букву, помещенную на храм Аполлона (!), к глагольной форме «Ты еси». Геннадий Обатнин, отметивший важность этой формы для Вячеслава Иванова, так резюмирует суть рассуждений Аммония: «…именно бог обладает атрибутом существования, потому что остается неизменным во времени, тогда как весь тварный мир, включая человека, непрерывно изменяется, течет, подобно воде» (Иванов-мистик (Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова (1907–1919)). М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 30).
[Закрыть]. Конечно, такая интерпретация является релевантной только в том случае, если тетраграмматон передается не как IHVH, а так же, как это делает Папюс – IEVE [426]426
См.: Papus.La Cabbale: tradition secrète de l'Occident. 5 éd. Paris: Niclaus, 1937. P. 87.
[Закрыть], – в русском переводе это дает IEBE [427]427
Любопытно, что Рише «вписывает» имя Бога в сонет «Гласные» в похожей транскрипции – IEVOA (см.: Richer J.L'alchimie du verbe de Rimbaud. P. 79).
[Закрыть]. Папюс подчеркивает, что это слово произносилось лишь раз в году первосвященником [428]428
Папюс.Каббала… С. 103.
[Закрыть]. Принимая во внимание предпочтение, отдаваемое Поплавским звуковой оболочке слова перед его графической формой, можно предположить, что то таинственное имя, которое Безобразов повторял вслух «в протяжении двенадцати часов подряд с неумолимыми настойчивостью и любопытством» ( Аполлон Безобразов, 127) [429]429
E. Менегальдо сопоставляет данный пассаж с новеллой По «Береника» ( Неизданное, 468–469).
[Закрыть], было как раз каббалистическим словом IEBE.
В данной перспективе необходимо анализировать и другое таинственное древнее имя, о значении которого любил рассказывать Безобразов. Это имя Оэахоо, которое комментаторы (Аллен и Менегальдо) неверно транслитерируют как Оеах и, смешивая сразу двух мифологических героев – Ойака (Эака) и Аякса, – ошибочно выдают за древнегреческое. Это делает бессмысленным соположение имен – Оэахоо, Индра, Иоанн, Анна, – которые были отобраны Аполлоном совсем не случайно. Индра – верховное (и наиболее антропоморфное) божество ведийского пантеона, громовержец, эквивалентный древнегреческому Зевсу. По словам Блаватской, Индра – «победитель всех „врагов Бога“, Даитьев, Нагов (Змий), Асуров, всех Богов-Змий и самого Вритра, Космического Змия. Индра есть Св. Михаил индусского Пантеона – глава воинствующего Множества» [430]430
Блаватская Е. П.Тайная доктрина. Т. 2. С. 439.
[Закрыть]. Иоанн – на древнееврейском означает «божья благодать», Анна – «божья милость». Как утверждает Блаватская,
Анна, имя Матери Девы Марии, ныне представленной римско-католической церковью, как давшей жизнь своей дочери непорочным зачатием («Мария, зачатая без греха»), заимствовано от халдейского слова «Ана», что означает Небеса или Астральный Свет, Anima Mundi, отсюда Анаитиа, Дэви-Дурга, супруга Шивы, также именуется Аннапурна и Канья, Девственница; Ума-Канья ее эзотерическое имя и означает «Дева Света», «Астральный Свет» в одном из его многочисленных аспектов [431]431
Там же. Т. 1. С. 154–155.
[Закрыть].
Имя Оэахоо в этом ряду логично рассматривать также в контексте божественной ономастики. Расшифровку его находим все в той же «Тайной доктрине»:
Он есть «Бесплотный Человек, содержащий в себе Божественную Мысль», зародитель Света и Жизни, по выражению Филона Иудея. Он назван «Пламенеющим Драконом Мудрости», потому что, во-первых, он есть то, что греческие философы называли Логосом, Глаголом Божественной Мысли; и, во-вторых, потому, что в Эзотерической Философии это первичное проявление, будучи синтезом или совокупностью Всемирной Мудрости, Oeaohoo, «Сын Солнца» заключает в себе Семь Творческих Воинств (Сефироты) и, таким образом, является сущностью проявленной Мудрости. «Тот, кто купается в Свете Oeaohoo, никогда не будет обольщен Покровом Майи» [432]432
Там же. С. 133. См. также в ее же «Теософском словаре»: «OEAIHU ИЛИ OEAIHWU. Способ произношения зависит от ударения. Это есть эзотерический термин для обозначения шести в одном или мистических семи. Оккультное название „состоящего из семи гласных“, вечноприсутствующего проявления Всемирного Принципа» (М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. С. 12).
[Закрыть].
Буква I у Рембо – это дословно «пурпур», «выплюнутая кровь», «смех гневных прекрасных губ во гневе или хмелю раскаяния» [433]433
«I, pourpres, sang craché, lire des lèvres belles / Dans la colère ou les ivresses pénitentes».
[Закрыть]. Безобразов интерпретирует звук И как силу, пронзающую окружность, начало всякой личности и печали. Очевидно, что по смыслу это скорее соответствует семантике буквы йод. В Таро букве йод соответствует карта «Колесо фортуны», описание которой, данное Успенским, нелишне будет привести:
Я шел, погруженный в глубокие размышления, пытаясь постичь видение Ангела.
И вдруг, подняв голову, я увидел на небе огромный вращающийся круг, усеянный каббалистическими буквами и символами.
Круг вращался с ужасной быстротой, и вместе с ним, то падая, то взлетая вверх, вращались символические фигуры змеи и собаки; а на круге неподвижно восседал сфинкс.
В четырех сторонах неба я увидел на облаках четырех апокалиптических крылатых существ; одно с лицом льва, другое с лицом быка, третье с лицом человека, четвертое с лицом орла – и каждое из них читало раскрытую книгу.
И я услышал голоса зверей Заратустры:
«Все идет, все возвращается; вечно вращается колесо бытия. Все умирает, все вновь расцветает; вечно бежит год бытия.
Все разбивается, все вновь соединяется; вечно строится все тот же дом бытия. Все разлучается, все вновь встречается; вечно остается верным себе кольцо бытия.
Бытие начинается в каждое Теперь; вокруг каждого Здесь катится сфера Там. Середина везде. Путь вечности идет по кривой» [434]434
Успенский П. Д.Символы Таро. С. 293–294.
[Закрыть].
Надо признать, что влияние Рембо все-таки ощущается в спекуляциях Аполлона по поводу смысла гласных, но касается это только двух последних букв сонета – U и О. Действительно, в «Гласных» U – это «циклы», «божественные вибрации зеленоватых морей», «мир лугов, усеянных животными», «мир морщин, запечатленных алхимией на высоком усердном челе» [435]435
«U, cycles, vibrement divins des mers virides, / Paix des pâtis semés d'animaux, paix des rides / Que l'alchimie imprime aux grands fronts studieux».
[Закрыть]. В «Аполлоне Безобразове» У есть воля и звук трубы конца мира. В отличие от предыдущих букв, в данном случае загадочные образы Рембо и вполне конкретные толкования Аполлона актуализируют одно и то же семантическое поле, связанное с эзотерическими практиками, в которых огромную роль играют апокалиптические сюжеты. Впрочем, труба конца мира скорее отсылает к букве О – Омеге, которую Рембо называет верховным Горном, полным странных резких звуков; безмолвием, сквозь которое движутся Миры и Ангелы; лиловым лучом Его Глаз [436]436
«О, suprême Clairon plein des strideurs étranges, / Silences traversés des Mondes et des Anges: / – Q l'Oméga, rayon violet de Ses Yeux!». «Ses Yeux» можно перевести и как «Его Глаза», и как «Ее Глаза».
[Закрыть]. Отмечу, что здесь впервые на первый план выходят не визуальные ассоциации, а звуковые, что находит свое соответствие в рассуждениях Безобразова, который склонен «слышать» в звуке О тайный смысл, означающий окружение и сумму всего. При этом не стоит забывать и о той роли, которую играет графическая форма буквы О, эксплицирующая идею окружения, завершения, обобщения, суммы в теологическом смысле слова.
* * *
Выше ставился вопрос – кто мог бы быть проводником и защитником Васеньки в астральном мире. Аполлон Безобразов явно на эту роль не годится, поскольку репрезентирует дьявольское начало. Судя по картам Таро, таким «поводырем» мог бы стать Тихон [437]437
От греческого «удачный».
[Закрыть]Богомилов – человек с «говорящей» [438]438
Богомилы – еретическое движение, появившееся на Балканах в X веке и повлиявшее на катаров и вальденсов. Будучи дуалистами, богомилы полагали, что материальный мир создан и управляем Сатаной, отрицали Ветхий Завет, крест, иконы, культ святых, святость Богородицы. Выдвигалась гипотеза о влиянии богомильства на русские сектантские течения, в частности на секту стригольников (середина XIV века). Сторонник этой – оспариваемой многими учеными – точки зрения болгарский академик Димитр Ангелов утверждает, что «проникновение в русский народ богомильского влияния было связано с распространением и популяризацией ряда произведений, шедших из болгарской земли. Среди важнейших сочинений такого рода могут быть упомянуты „Видение Исайи“, „Енох“, „Варух“, „Житие Адама и Евы“ (с апокрифическим эпизодом об адамовой записи), апокрифический „Апокалипсис Иоанна“, „Евангелие Фомы“ („Евангелие детства“), „Прение Христа с дьяволом“, „Хождение Богородицы по мукам“ и др.» ( Ангелов Д.Богомилството. София, 1993; частичный русский перевод Д. Алексеева: www.monotheism.narod.ru/ gnosticism/angelov.htm).
[Закрыть]фамилией:
Он был сибирский крестьянин, то есть не крестьянин и не помещик, а сын старообрядческого начетчика и богатого человека, даже не старообрядческого, а какого-то особенного, сектантского, впрочем он никогда не объяснял в точности какого, а на вопросы о жительстве с добродушной улыбкой отвечал: «Да, мы лесные», – но никто, впрочем, и не настаивал ( Аполлон Безобразов, 114).
Богомилов, прозванный Зевсом за «огромную античную ногу» ( Аполлон Безобразов, 117), достаточно искушен в гностическом учении, адаптированном, как уверен Поплавский, русским сектантством:
Впрочем, он был не шутовского нрава, а молчаливого, и не раз видел я его впоследствии читающим славянскую рукописную книгу, которую он в засаленной газете всегда вместе с деньгами носил на груди. Однако никогда не давал он даже заглянуть в нее, и только Аполлон Безобразов, втайне просмотревший книгу, говорил, что это было древнейшее сочинение о Двух сокровищах, в котором большое место уделялось Отцу света [439]439
Мандеи использовали выражение «Царь Света», хотя, как указывает Е. С. Дровер, это было скорее эпитетом, нежели обозначением некоего существа. См.: Дровер Е. С.Сокрытый Адам // Мандеи: История, литература, религия / Сост. Н. К. Герасимов. СПб.: Летний Сад; журнал «Нева», 2002. С. 304).
[Закрыть], первому человеку, вопрошающему солнце, отвечающему луне и пяти змеям Отца, возрастившим дерево.Аполлон Безобразов говорил, что в книге цитировался Барбезан и Маркион [440]440
Мне кажется очень вероятным, что источником представлений Поплавского о гностицизме в целом и о Маркионе в частности была книга Эжена де Фэ «Гностики и гностицизм», хранящаяся в библиотеке Сент-Женевьев, которую он регулярно посещал ( Faye Е. de. Gnostiques et gnosticisme. Etude critique des documents du gnosticisme chrétien aux IIe et IIIe stècles. Paris: Librairie orientaliste Paul Geuthner, 1925). Отдельные главы книги посвящены Маркиону и его ученику Апеллесу (нельзя не отметить сходство этого имени и имени Безобразова), Марку магу, упоминаемому в «Домой с небес» (С. 297), а также астрологу Бардезану.
[Закрыть], и многозначительно улыбался, думая, что имена эти поразят меня, мне же они были вовсе не знакомы ( Аполлон Безобразов, 115).
Безобразов, утверждая, что картами Тихона являются «Император» и «Солнце», по сути уподобляет Тихона-Зевса Иегове [441]441
Такое «наложение» двух божественных имен свидетельствует о том, что Поплавский разделяет оккультное представление о Зевсе и Иегове как о демиургах низшего мира. По словам Блаватской, «согласно всем древним теологам и доктринам Пифагора и Платона, Зевс, или непосредственный Строитель Вселенной, не есть высший Бог <…>» ( Блаватская Е. П.Тайная доктрина. Т. 1. С. 549). В развитие этой идеи она пишет: «Три метафизических Сефирота, или „перифраза Иеговы“, не суть сам Иегова. Именно этот последний аспект его, с добавочными титулами – Адонай, Элохим, Саваоф и многочисленными именами, расточаемыми на Него, и является перифразой Шаддай (שדי) Всемогущего. Это имя поистине является слишком богатым образцом еврейской риторики, на что всегда указывалось оккультистами. Для еврейских каббалистов, и даже для христианских алхимиков и розенкрейцеров, Иегова был удобной, многостворчатой ширмой, становящейся единой через складывание ее створок, и он был принят ими в виде заместителя; любое имя индивидуального Сефира было одинаково приемлемо для тех, кто обладал тайною. Тетраграмматон, Несказуемая, Небесная „Совокупность“, был изобретен лишь для того, чтобы ввести в заблуждение профана и символизировать жизнь и зарождение» (Там же. С. 564).
[Закрыть], поскольку четвертый аркан символизирует великий «закон четырех, жизнесущий принцип» [442]442
Успенский П. Д.Символы Таро. С. 229.
[Закрыть](«Я – имя Божества. Четыре буквы Его имени во мне, и я во всем» [443]443
Там же. С. 257.
[Закрыть]), а девятнадцатый является «выражением этого закона и видимым источником жизни» [444]444
Там же. С. 229.
[Закрыть](«После того, как я впервые увидел солнце, я понял, что оно и есть воплощение Огненного Слова и символ Царя» [445]445
Там же. С. 260.
[Закрыть]).
Астрологическое значение карты «Император» – Юпитер, так что Зевсом Богомилова прозвали не только за античную ногу.
Четвертому аркану соответствует еврейская буква Далет (ד), с которой начинается четвертое имя Бога – Дагул (דנןל), то есть «отличный», «славный». Как указывает Папюс, «эта буква имеет присущих ей ангелов Хашмалим, то есть Господства. Посредством их Бог Эльпредставляет изображения тел и всевозможные формы материи. Его счисление Хёсед– значит доброта. Атрибут Гедула– великодушие» [446]446
Папюс.Каббала… С. 89–90.
[Закрыть].
О роли Тихона как хранителя жизни говорит хотя бы следующий эпизод: после того, как Аполлон чуть было не соблазнил Терезу выстрелить в него из револьвера и совершить грех убийства, разражается гроза и один Богомилов может противостоять ее дьявольской силе:
Вдруг безумным светом вспыхнуло все кругом и прямо перед балконом молния с грохотом ударила в белую мачту для флага. Зевс попятился и инстинктивно закрыл окно. Он прислонился к нему спиной и ошалелым взором осмотрелся кругом. Как будто тысяча дьяволов рвались в комнату и напирали на дверь, и он один своею монументальной спиной загораживал им доступ ( Аполлон Безобразов, 144).
Именно Тихон во второй редакции финала остается с Васенькой, покинутым и Безобразовым, и ушедшей в кармелитский [447]447
Деятельность нищенствующего ордена кармелитов была тесно связана со святой Терезой Авильской и святым Иоанном Креста. См.: Галкина М.Борис Поплавский и мистика Св. Иоанна Креста // Русская филология. 19. Тарту: Тартуский ун-т, 2008. С. 119–122.
[Закрыть]монастырь Терезой. Его «спокойная земляная вера» спасает рассказчика от «горшего зла» ( Аполлон Безобразов, 180), то есть от самоубийства.
Что касается Терезы, то ее карты (опять же по мнению Безобразова) – «Изида» (второй аркан) [448]448
Вот как описывает Изиду Успенский: «На ее зеленом платье сияли священные символы. На голове возвышалась золотая тиара с двурогим месяцем. А на коленях она держала два перекрещенных ключа и раскрытую книгу» (Символы Таро. С. 238).
[Закрыть]и «Повешенный» (двенадцатый аркан) [449]449
Двенадцатая карта составляет пару противоположностей с одиннадцатой картой («Сила»), которая нравится Безобразову. Аркан «Повещенный» «воплощает идею жертвы, т. е. того, что дает силу. Чем больше жертва человека, тем большей будет его сила; сила пропорциональна жертве. Тот, кто в состоянии пожертвовать всем, сможет сделать все» (Там же. С. 233).
[Закрыть]. Изида восседает на высоком престоле в преддверии Храма Посвящений и персонифицирует женское начало, которое в каббалистической мысли получает имя Шхина (Шехина). Гершом Шолем указал на гностическое происхождение этого понятия:
В гностических спекуляциях о мужском и женском зонах, то есть Божественных потенциях, образующих мир «плеромы», Божественной «полноты», эта мысль обрела новую форму, в которой она дошла до первых каббалистов через посредство разрозненных фрагментов. Сравнения, используемые в книге «Багир» при описании Шхины, чрезвычайно показательны в этом отношении. С точки зрения некоторых гностиков, «низшая София», последний эон на грани «плеромы», представляет собой «дочь света», низвергающуюся в бездну материи. Эта идея находится в тесной связи с идеей Шхины. Та становится в качестве последней из сфирот «дочерью», которая, хотя ее обиталище есть «форма света», должна брести в дальние страны [450]450
Шолем Г.Основные течения в еврейской мистике. С. 288–289.
[Закрыть].
Шхина – это Царица, она «воплощает собой сферу, которая первой должна раскрыться медитации мистика, служа воротами во внутренний мир Бога <…>» [451]451
Там же. С. 289.
[Закрыть]. Согласно ученому,
союз Бога и Шхины образует истинное единство Бога, Йихуд, как называют его каббалисты, единство, которое лежит вне разнообразия Его различных аспектов. Первоначально, как утверждает Зогар, это единство было постоянным и непрерывным. Ничто не нарушало блаженной гармонии ритмов Божественного бытия в единой великой мелодии Бога. Равным образом ничто не нарушало вначале постоянной связи Бога с мирами творения, в которых пульсирует Его жизнь, и в частности с человеческим миром. В своем первобытном райском состоянии человек имел прямую связь с Богом [452]452
Там же. С. 289–290.
[Закрыть].
Олег из романа «Домой с небес» трактует эту прямую связь как половое общение с Богом, причем его рассуждения обнаруживают не только зависимость Олега от каббалистической доктрины, но и принципиальное расхождение с ней в вопросе о половом общении мужчины и женщины. Олег говорит Тане, «в то время как ноги их и бедра оставались еще в положении совокупления», что «в библейском рассказе Бог явно стремился вступить в половое общение с Иаковом, но если еврей перед Богом, в присутствии Бога, совокупляется со своей женой, еврей уверен, что Бог подсматривает каждую ночь с пятницы на субботу, что делается в его алькове, что он улыбается, когда жена его, увлекшись, выгибается дугой, делая мост, поднимает мужа с кровати…» ( Домой с небес, 296). Возможно, что смелая интерпретация, которую Олег дает стихам 24–29 32-й главы Бытия, спровоцирована пассажем из Зогара (I, 21b—22а) [453]453
О том, что Поплавский знал об этой книге, а может быть, и читал ее, говорит эпиграф к главе 4 (в другой редакции – к главе 3), взятый из Зогара: «Эта любовь к разнообразию и была причиной смерти Адама и всех его потомков» ( Аполлон Безобразов, 43). В библиотеке Сент-Женевьев ему было доступно два издания Зогара: первое – полное издание, подготовленное Жаном де Поли (Sepher ha-Zohar (Le Livre de la Splendeur). Doctrine ésotérique des Israélites / Trad. par Jean de Pauli. Paris: Ernest Leroux, 1906–1911. T. 1–6); и второе – сокращенное (Le livre du Zohar. Pages traduites du Chaldaïque par Jean de Pauli. Paris: F. Rieder, 1925).
[Закрыть], где утверждается, что Моисей состоял в связи с Шхиной.
Здесь в виде исключения, – комментирует Шолем, – непрерывная связь с Божеством описывается как мистический брак между Моисеем и Шхиной. На основании некоторых отрывков из мидраша, в которых сообщается о прекращении половой жизни Моисея с его женой после того, как он удостоился личного общения с Богом «лицом к лицу», Моше де Леон сделал вывод, что брак с Шхиной заменил ему земной брак [454]454
Шолем Г.Основные течения в еврейской мистике. С. 285. См. также пассаж в «Тайне Запада. Атлантида-Европа» Мережковского: «„Ты – Жених крови у меня, Жених крови по обрезанию“, – говорит Сепфора, жена Моисея, кидая обрезанную крайнюю плоть сына своего к ногам Господа. Кому говорит? Сыну – в переводе, в подлиннике – Богу: Бог есть Жених Израиля. Судя же по образу Божьему в первом Адаме – Адамоеве, Мужеженщине (так опять по Талмуду), Бог Элогим – два Бога в Одном – есть Невеста-Жених и Жених-Невеста Израиля. Это значит: богоборчество Иакова – богосупружество Израиля» ( Мережковский Д. С.Собр. соч. Тайна Трех. М.: Республика, 1999. С. 456). Рецензия Поплавского на книгу Мережковского, опубликованную в Белграде в 1930 году, вышла в № 4 журнала «Числа» (1930–1931).
Об изначальном Адаме – Адаме Кадмоне – Поплавский говорит: «Как это ни странно, но я хотел бы врасти в Сефиру строгости в Адаме Кадмоне, а не в Сефиру снисхождения» ( Неизданное, 194). По-видимому, он имеет в виду сефиру Гвура (Гебура), называемую также Дин (могущество Бога, проявляющееся как власть строгого суда и наказания), и сефиру Хесед (любовь или милосердие Бога); см.: Шолем Г.Основные течения в еврейской мистике. С. 271.
[Закрыть].
В целом в Зогаре Шхина выступает как Высшая Мать [455]455
«…наши святые учителя научили нас, что Шехина уже десять раз спускалась на землю, но не сам Святой, да будь он благословен, поскольку творение есть дело Шехины и она занимается им как мать своими детьми» (Le livre du Zohar. P. 63).
[Закрыть], то есть как женское начало в Боге, десятая и последняя сфира в иерархии, и одновременно как Нижняя Мать:
Вышняя Мать только тогда пребывает возле мужского, когда дом устраивается и мужское соединяется с женским. Тогда Вышняя Мать изливает благословения, благословляя их. Подобно этому Нижняя Мать только тогда находится возле мужчины, когда дом устроился, и вошел мужчина к своей женщине, и они слились воедино. Тогда Нижняя Мать источает благословения, благословляя их. И поэтому мужчина коронуется в своем доме двумя женскими существами – по образу того, что наверху [456]456
Раби Шимон.Фрагменты из книги Зогар. С. 141.
[Закрыть].
Знаток Каббалы Моше Идель в своей книге «Каббала и Эрос» говорит о разных моделях репрезентации сексуального в каббалистических текстах: например, в «экстатической» Каббале Авраама Абулафии половой акт воспринимался негативно; напротив, согласно «теософической» каббалистической точке зрения, сексуальные отношения в семье находят свое соответствие в высшем мире:
Этот изоморфизм особенно явно выражается в утверждении Зогара, – поясняет Идель, – согласно которому человеческая семья репрезентируется Тетраграмматоном, где первая буква – Y – соответствует отцу и сефире Хохма, вторая буква – Н – матери и третьей сефире Бина, третья буква – W – сыну и шестой сефире, а последняя буква – вторая Н – дочери и последней сефире. Эта парадигматическая структура иллюстрирует глубокое сходство между раввинским идеалом супружеской пары, которая должна произвести на свет по крайней мере сына и дочь, и божественной теософической структурой [457]457
Idel М.Kabbalah and Eros. New Haven; London: Yale University press, 2005. P. 217.
[Закрыть].
Стоит обратить внимание еще на одну модель, которую Идель называет «талисманной»; с конца XIII века она становится определяющей в Каббале и подразумевает, что сексуальные отношения помогают достичь единения души и Шехины. Идель противопоставляет эту модель тантрическим практикам, постулирующим задержку семени:
Олег вроде бы солидарен с еврейскими мистиками в том, что касается ценности спермы:
И Олег подумал, что даже его, беспозвоночного осла, вид разлитого семени отвращает, щемит ему сердце. Ибо, горячая и тяжелая, эта совершенно оккультная жидкость была для него как бы самой жизнью, и он понимал евреев, запрещавших ее разливать и даже смотреть на нее, как на святое святых, понимал и то, что средневековые колдуны намазывались ею с ног до головы как эликсиром жизни, пуще крови материализирующим потустороннюю нечисть. Это была одна из причин, почему он не занимался онанизмом, но если приходилось ему невольно кончить во время сна, он с наслаждением страха думал о том, чем священно-ужасным она должна быть для женщины, и чувствует ли она, как вдруг движение мужского органа внутри нее слабеет и из него бьет, несется, рвется горячая жидкость, и действительно нужно быть дегенераткой, чтобы отстраниться в эту минуту и разлить по телу эту живую влагу anima mundi, квинтэссенцию бытия, или, как некоторые женщины, особенно ему ненавистные, вдруг устать, охладеть и поморщиться от мокроты ( Домой с небес, 294).
Но при этом Бог Олега, как говорит он сам, – Бог арийский, ревнующий мужа к жене и жену к мужу и требующий от человека аскетического поведения и отказа от половой жизни. Хотя общение этого Бога с человеком окрашено в эротические тона («Бог всегда мужчина, а душа – женщина, раскрывающаяся, поднимающаяся горбом к Богу, Белусу, солнцу, Создателю мира…» ( Домой с небес, 297)), понятно, что сексуальную тему здесь надо воспринимать только в метафорическом смысле. Олег, выражающий, без сомнения, взгляды самого Поплавского, вполне солидарен с теми представителями нехристианской мистики (уточним, вслед за Борисом Вышеславцевым [459]459
См.: Вышеславцев Б. П.Этика преображенного Эроса. Проблемы Закона и Благодати. М.: Республика, 1994. С. 49. Впервые опубликовано в Париже в издательстве «YMCA-press» в 1931 году. О связи концепта «полового общения с Богом» с христианской, а точнее с кармелитской мистикой в интерпретации Д. Мережковского см.: Токарев Д. В.Наследие кармелитских мистиков в текстах Бориса Поплавского // Сб. статей в честь 60-летия В. Е. Багно. СПб., 2011 (в печати).
[Закрыть], что речь идет о мистике и аскетике индийской, неоплатонической, гностической, стоической), для которых характерно неприязненное отношение к браку и деторождению. Например, Климент Александрийский писал в «Строматах» о последователях Маркиона:
Не желая помогать продолжению мира, созданного Демиургом, маркиониты провозгласили воздержание от супружества, бросая вызов их творцу и торопя Благого, который призвал их и который, говорят они, является Богом в другом смысле: поэтому, не желая что-либо оставить здесь внизу, они обратились к воздержанности не из нравственных соображений, но от враждебности к их создателю и нежелания использовать его творение [460]460
Цит по: Йонас Г.Гностицизм. С. 153.
[Закрыть].
«Как я не люблю детей!» [461]461
Цит. по: Вишневский А.Перехваченные письма. С. 370.
[Закрыть]– записывает Борис в дневник в конце 1927 года. О браке он мог бы сказать словами Евы из романа Густава Майринка «Зеленый лик» (1916): «Я жажду тебя, – прошептала она еле слышно, – жажду, как жаждут смерть. У нас будет свадьба, можешь мне поверить, но тому, что в этом балагане называют браком, не бывать…» [462]462
Майринк Г.Зеленый лик. СПб.: Азбука-классика, 2004. С. 318. Возможно, говоря о «снежном болване» («…и несколько дней еще сиротливо таял под дождем у крыльца недоделанный человек, коричневый от земли дорожек» ( Аполлон Безобразов, 124)), Васенька намекает на свое знакомство с каббалистической практикой изготовления искусственного человека, а также с романом Майринка «Голем» (1915). О големе см.: Idel М.Golem: Jewish Magical and Mystical Traditions of the Artificial Anthropoid. NY: State University of New York press, 1990. См. также гностические представления о том, что архонты творят человека из «грязи земной» ( PageIs Е. Н.Exegesis and Exposition of the Genesis Creation Accounts in Selected Texts from Nag Hammadi // Nag Hammadi, Gnosticism and Early Christianity. In memory of G. W. MacRae / Ed. by Hedrick C. W. and Hodgson R. Peabody. Massachusetts: Hendrickson, 1986. Русский перевод Д. Алексеева: www.monotheism.narod.ru/gnosticism/pagels.htm).
[Закрыть]. Свадьба для Евы, как и для Поплавского, – это свадьба алхимическая, мистическое воссоединение двух частей некогда андрогинного существа [463]463
См. запись 1930 года: «Ищу Еллу – небесное существо» (цит. по: Вишневский А.Перехваченные письма. С. 193). Еще раз имя Елла повторяется в следующей записи: «Борис – Вестник. Елеонора – Красота. Елла – Любовь. Дина – Облако в синеве» (Там же. С. 187). Несомненно, что «Елеонора» – это Элеонора из одноименного «мистического» рассказа Эдгара По, в котором цитируется фраза Птолемея о «mare tenebrarum», а «Елла» – укороченное «Морелла». В имени «Морелла» Поплавский выделяет также буквосочетание «орел»; см.: «Милая, милая Морелла. Черный орленок, что делаешь ты на белых-белых голубятнях?» (Там же С. 168). Мореллой Борис называл художницу Иду Карскую, сестру Дины Шрайбман. См.: Weeks К.Poe's Feminine Ideal // The Cambridge Companion to Edgar Allan Рое / Ed. by K. J. Haves. Cambridge: Cambridge University press, 2002. P. 148–162.
[Закрыть]. В письме Дине Шрайбман в сентябре 1932 года он пишет, что неправильная сексуальность обладает страшной мистической разрушительной силой [464]464
См.: Вишневский А.Перехваченные письма. С. 277.
[Закрыть]. Ключевое слово тут – неправильная, то есть сама по себе сексуальность не является чем-то негативным (и здесь Поплавский уходит от нехристианской мистики, в данном случае не включающей мистику еврейскую, в сторону мистики христианской), ее энергию нужно лишь суметь сублимировать, причем эта сублимация осуществляется как бы на двух уровнях: с одной стороны, на уровне человеческих взаимоотношений сексуальная энергия сублимируется в энергию «настоящей, легкой, бесконечно, как золото ценной, теплой, жалостливой любви» [465]465
Там же. С. 281.
[Закрыть]; в этом Поплавский, постоянно рассуждавший о жалости, которую считал основой православия, близок к Бердяеву, отмечавшему, что «жалость есть самое бесспорное и абсолютное, наиболее сопротивляющееся власти мира состояние человека» [466]466
Бердяев Н. А.О назначении человека. С. 112.
[Закрыть].
С другой стороны, на уровне отношения человека и Бога она переходит в энергию духовной любви, которой пронизана вся христианская мистика. Сошлюсь еще раз на Бердяева: «…нравственная задача жизни заключается не в том, чтобы истребить и уничтожить половую энергию, а в том, чтобы ее сублимировать и превратить в энергию, творящую ценности» [467]467
Там же. С. 72.
[Закрыть]. Правда, Бердяев пишет об энергии творческой и расценивает творчество как богочеловеческую деятельность, Поплавский же «локализует» творчество на сугубо человеческом уровне; литература для него есть «аспект жалости» (О мистической атмосфере молодой литературы в эмиграции // Неизданное, 257) [468]468
По-иному он интерпретирует роль литературы в неоконченной статье «Об осуждении и антисоциальности»: «Сейчас можно писать лишь для тайновиденья и удовлетворения совести, и лучше всего темным сибиллическим языком Джойса и Жуандо. Литература возможна для нас сейчас лишь как род аскезы и духовиденья, исповеди и суда, хотя на этом пути ей, может быть, придется превратиться из печатной в рукописную, подобно средневековой Каббале» (Собр. соч. Т. 1. С. 60).
[Закрыть]. Высшей формой сублимированной энергии Поплавский считает любовь анагогическую, в которой, по словам столь почитаемого поэтом Св. Иоанна Креста, «душа погружается в состояние такое возвышенное, такое сублимированное (sublime), что она совершенно перестает видеть то, что не является ее Возлюбленным, Иисусом Христом» [469]469
Цит. по: Вышеславцев Б. П.Этика преображенного Эроса. С. 49.
[Закрыть].
В христианской мистике душа, как женщина, вводится в брачный чертог, в котором ее ждет Возлюбленный. В еврейской мистике отношения между душой и Божеством принципиально иные: душа воспринимается как дочь, которая удостаивается в «чертоге любви» «поцелуя своего Отца, как знака и печати высочайшего блаженства» [470]470
Шолем Г.Основные течения в еврейской мистике. С. 285.
[Закрыть]. Хотя Олег воспринимает себя как женщину, предназначенную богу-мужчине, очевидно, что его арийский бог все-таки имеет мало общего с Христом; он похож скорее на ветхозаветного Иегову, но еще больше – на ассирийского Ваала, ведического Индру [471]471
«Танец Индры» – такое название дал Татищев одному из стихотворений Поплавского, которое было напечатано им в составе сборника «Дирижабль неизвестного направления». Е. Менегальдо включает его в сборник «Автоматические стихи»; см.: Поплавский Б.Собр. соч. Т. 1. С. 404.
[Закрыть], иранского Митру, вавилонского Бела-Мардука или греческого Зевса:
