Текст книги "Измена (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава вторая. Заговор

       Пройдя под мрачными сводами донжона, гости очутились в гигантском зале с закопченными балками под неприглядным серым потолком. Посредине пылал огромный камин, и жар от него волнами расходился по залу. Но возле стен все равно чувствовались промозглый холод и сырость. Шаги гулко раздавались по каменному полу, отдаваясь в вышине странным мертвенным эхом. Маркиз, особо остро чувствующий опасность, вновь с досадой подумал, что ему-то, с его проницательностью, никак не стоило влезать в это гиблое дело. И ехать сюда по зову графа было никак нельзя. Но, раз уж он здесь, остается вести себя с подобающим ему герцогским достоинством, не нужно забывать, что он внук герцога, пусть и по материнской линии.

       Фугит с силой топнул ногой, вслед за помчавшимся вверх эхом поднял голову и негромко заметил идущему рядом с ним лэрду:

       – Судя по засиженным балкам, здесь должны водиться летучие мыши.

       Его слова неуместным эхом разнеслись по пустынному помещению. Шедший впереди граф обернулся и с язвительной усмешкой подтвердил:

       – Конечно, они в замке есть. Особенно много их на чердаке. Но здесь их нет. В этом повинны крысы.

       Этим заинтересовались все.

       – Вы хотите сказать, крысы не дают плодиться летучим мышам? – лэрд был изрядно шокирован таким беспечным отношением к собственному дому.

       Брезгливый маркиз с неодобрением огляделся. Ему захотелось немедленно уехать, но на данный момент это было невозможно.

       – Ну да. Разве вы не знаете, что настоящие владельцы этого замка – серые крысы? И кто из графов Контрарио пренебрежет этим, плохо кончит. – Граф откровенно веселился.

       – Но в прошлый мой визит в замок я не заметил ни летучих мышей, ни крыс. – Лэрд опасливо огляделся. Крыс он не терпел.

       – Да, матушка старательно боролась и с теми, и с другими. – Граф произнес это с непонятным гостям сарказмом.

       – Так почему же вы не хотите последовать ее примеру? Разве так уж трудно вывести отсюда эту нечисть?

       – Потому что не хочу закончить свою жизнь так, как она.

       С этими странными словами он пошел вперед, а пораженные гости, недоуменно переглянувшись, двинулись за ним.

       Поравнявшись с прихрамывающим лэрдом, маркиз подхватил его под руку и негромко спросил:

       – А как окончила свои дни графиня, вы знаете?

       Лэрд озадаченно покрутил головой.

       – Представления не имею. Знаю только, что она скончалась в своей постели в расцвете лет. Но ничего более конкретного.

       Они вошли в полукруглый зал с выходящими на восток высокими стрельчатыми окнами. На стенах висели побитые молью старинные гобелены, выцветшие настолько, что сюжет на них едва-едва угадывался, стены подпирали набитые соломой ржавые доспехи рыцарей, которые не чистили, наверное, лет сто.

       Посредине зала стоял большой овальный стол из потемневшего от времени красного дерева на восьми ножках в виде лап какого-то мифического чудища. На голой столешнице, занимая весь левый край, высился подробный макет королевства Терминус с окрестными землями. Макет был настолько правдоподобно сделан, что неугомонный Фугит склонился над ним и принялся выискивать поместье отца.

       – А, вот оно! – он ткнул пальцем в небольшое здание возле длинного озера в форме буквы J|. – Я его по озеру узнал!

       – Вы правы, о кладезь учености! – саркастично согласился с ним граф. – Это и в самом деле владение вашего отца, уважаемого сэра Пакката. – Но давайте присядем!

       И граф взмахом длиннопалой руки пригласил гостей занять свои места. Они устроились за столом на противоположной от макета стороне. По правую руку от хозяина горделиво сел нескио, утвердив свое главенство. Сердито сверкнув на него глазами, по левую неохотно уселся маркиз. Тонко усмехаясь, лэрд устроился рядом с маркизом, и Фугиту пришлось сесть со страшащим его нескио. Он был недоволен и обеспокоен таким соседством, опасаясь обещанной оплеухи, но слова графа его отвлекли:

       – Мой любезный родственник, как ваши дела? Надеюсь, с вашей дорогой матушкой все в порядке?

       – Вполне. Она благоденствует. – Фугит был на редкость краток, он не любил вспоминать мать с ее вечно дурным настроением и мерзкими капризами.

       Граф с тонкой иронией подметил:

       – О да, она же находится в лучшем женском монастыре королевства, среди вполне достойных дам. А если учесть, что для нее учинить скандал то же, что для менее возбудимых людей выпить бокал хорошего вина, то не стоит сомневаться, что она и впрямь благоденствует.

       – О, аббатисой там досточтимая Фелиция, сестра нашего многоуважаемого наместника. Поэтому не стоит сомневаться, там все на высшем уровне. – Говоря это, маркиз внимательно следил за реакцией графа, но тот и глазом не моргнул.

       – О, я в этом не сомневаюсь. Фелиция всегда была в высшей степени достойной дамой.

       Маркиз случайно опустил взгляд вниз, к коленям графа, и заметил, как под столом рука Контрарио судорожно сжала рукоять висевшего на поясе небольшого кинжала, да так, что побелели костяшки пальцев.

       Ага! – пронеслось в мозгу маркиза, – похоже, наш друг Контрарио так и не забыл свою юношескую страсть. Интересно, на что он способен ради нее?

       Разочарованный Фугит в отместку задал графу чрезвычайно неприятный, на его взгляд, вопрос:

       – А что произошло с вашей матушкой, граф? Мы были уверены, что она почила в бозе на своей собственной постели.

       В это время дверь открылась, и граф произнес:

       – Заходи, Агнесса. – В ответ на заинтересованные взгляды гостей пояснил: – Это моя экономка.

       Вошла красивая молодая женщина с серебряным подносом в руках. Гости понятливо переглянулись. Агнесса явно служила здесь не только экономкой. На ней было слишком дорогое для простой служанки шелковое платье с золотой вышивкой, стройную белую шею обвивали длинные бусы из крупного ровного жемчуга. На голове красовалась искусная диадема с таким же жемчугом явно из фамильных драгоценностей графа.

       Робко глядя вниз, Агнесс торопливо составила на стол запыленные бутылки с вином и золотые кубки, украшенные крупными рубинами. Присев в низком реверансе, спросила у графа:

       – Что-нибудь прикажете еще?

       Тот ответил каким-то слишком ласковым голосом:

       – Нет, моя милая, можешь идти.

       Она чуть не бегом выскочила из комнаты, подхватив подол длинной юбки. Нескио удивленно посмотрел ей вслед. Вела себя она вовсе не как фаворитка графа. Уж скорее как запуганная служанка.

       Контрарио взял в руки зеленую кривоватую бутылку, и предложил:

       – Одно из лучших вин моего подвала. Мадера столетней выдержки. Не желаете?

       Фугит тут же протянул руку за кубком. Немного поколебавшись, нескио присоединился к нему. Лэрд отказался, сославшись на слабое здоровье. Маркиз тоже, соврав, что не пьет мадеру.

       – Тогда, может быть, бургундское? – граф был сама любезность. – Его заложил еще мой дед, так что оно вполне достойно благородного рода маркизов Пульшир.

       Маркизу ничего не оставалось, как согласиться.

       Вино разлили по драгоценным кубкам. Граф тоже налил себе мадеры и отпил. Его примеру последовали остальные. Нескио одобрительно крякнул.

       – Хорошее вино! Достойно самого короля!

       Граф поставил кубок на стол.

       – Конечно, сейчас принято пить вино из стеклянных бокалов, но драгоценную посуду, из которой ели и пили еще наши прадеды, я считаю лучшим украшением стола, и подаю только дорогим гостям.

       У маркиза на языке вертелась неприязненная фраза, что гостей в этом замке не было больше десяти лет, со дня смерти графини, но он благоразумно промолчал. Фугит, осушив кубок одним глотком, потребовал еще, и граф вновь налил ему до краев. Прежде чем тот принялся пить, небрежно бросил:

       – Вы спросили меня, как почила моя матушка? На своей постели, вы правы, лэрд. Но отнюдь не в бозе. Ее загрызли крысы.

       Фугит в изумлении поставил кубок на стол, так и не сделав ни одного глотка. Остальные ошеломлено смотрели на графа, ожидая разъяснения. Тот их дал, зловеще усмехаясь:

       – Перед роковой ночью она провела потраву крыс, причем по всему замку вкупе с хозяйственными постройками. С собаками, ядом, ловушками и капканами, все, как полагается. В полночь из ее комнаты раздался дикий вопль. Отец и слуги бросились туда, но дверь открыть не смогли. Пока выбивали дверь, все стихло. Когда вошли в спальню, от матушки уже остались лишь до белизны обглоданные кости. – И Контрарио непринужденно поднес кубок к губам.

       – Но почему они не могли войти сразу? – маркиз отставил кубок с вином, поняв, что больше не сможет сделать ни глотка.

       – Предполагаю, крысы держали дверь. Знаете, когда их очень много, они смертельно опасны. Матушка в этом убедилась.

       – Крысы разумны? – нескио недоверчиво глядел на графа, обдумывая услышанное. – Никогда в это не верил.

       – Напрасно, нескио, напрасно, – граф непринужденно пил вино, – они не уступают в разумности людям. Возможно, и превосходят.

       – Вы так хладнокровны, неужели вам ее ничуть не жаль? – пораженный лэрд не мог понять, отчего так спокоен граф. По его мнению, это было просто неприлично. В конце концов, речь шла о его родной матери.

       – А чего ее жалеть? – граф растянул в неприязненной ухмылке бледные губы. – Она сама выбрала такую смерть. Ее многократно предупреждали, но она категорично заявляла: или я, или крысы. Крысы оказались сильнее. Или мудрее. И победили. С той поры никаких потрав в замке не было.

       – Но как теперь вы можете жить в таком ужасном месте? – никак не мог успокоиться лэрд.

       Граф пожал плечами.

       – Отец не смог. Как вы знаете, свои последние годы он провел в столице, в нашем особняке. А я считаю, что в замке ничего опасного нет. Если не ссориться с крысами, конечно. К тому же здесь безопасно. Никто не доберется.

       – Никто – это армия наместника, конечно? – нескио внимательно оглядывал стены, размышляя, не скрываются ли за ними крысы, которые, похоже, нравятся графу куда больше людей.

       – Вы правы. Но, кроме него, есть еще неприятные особы, стремящиеся нарушить мой покой.

       – И кто же эти смельчаки? – нескио перевел на него ничего не выражающий взгляд.

       Граф помедлил с ответом.

       – Всякое бывает. Замок стоит на границе, пришлых много.

       – Неужто наместник не охраняет западные границы? – наивно спросил Фугит, и дворяне с раздражением посмотрели на него. Неужто он и такой ерунды не знает?

       – Эта обязанность была возложена на графов Контрарио еще королями, с той поры мы ее и выполняем, – с возрастающим раздражением пояснил ему граф, считая откровенным недоумком. – Впрочем, так поступают все владетели пограничных земель. Хотя, надо признать, год от года охранять границы становится все сложнее.

       – Но о проблемах на этой границе никто не слышал! – нескио, охраняющий юг страны от имгардцев, насторожился. Неужели придется охранять еще и западные рубежи?

       – Просто я не считаю нужным доводить свои проблемы до наместника.

       Нескио с облегчением его поддержал:

       – Правильно! Я тоже считаю его своим вассалом, но никак не сеньором, и со своими проблемами справляюсь сам.

       Граф перевел на него тягучий взгляд.

       – Вот именно по этому поводу я вас и пригласил. Я знаю, все вы недовольны властительством Медиатора. Признаю, что я, аристократ и вельможа, потомок известных воителей и богачей, сижу практически без средств. И виновен в этом Медиатор. Именно он запрещает увеличивать налоги с крестьян и горожан. Это его вина в том, что родовитые дворяне королевства все глубже погрязают в нищете, тогда как простолюдины живут припеваючи, и ни в грош не ставят аристократов.

       Оживившись, все в один голос заявили: правильно!

       Граф поднялся и принялся вышагивать по залу, морщась при каждом шаге, и говоря на ходу:

       – Если бы в Терминусе был король, законный владыка, все было бы по-другому! Он не позволил бы какому-то жалкому плебею указывать владетельным сеньорам, что они могут на своей земле, а что нет! Но короля нет уже много веков. Гордый род королей Терминуса пресекся, когда его единственный сын отправился на юг, к алмазным копям, для сопровождения добытых там алмазов, попал в засаду вместе с дружиной, и погиб. В той битве погибли многие доблестные воины. Правда, тело принца так и не нашли. Последний король назначил своим преемником втершегося в его доверие простолюдина, завещав управлять страной. Но он же и сказал: аристократия наместникам не подчиняется. Пока не подчиняется, потому что нас становится все меньше и меньше, а род Медиатора все усиливается.

       Лэрд с горечью добавил:

       – Они и богатеют за счет государственных приисков! И считают королевскую казну своей!

       Граф подтвердил сказанное энергичным кивком головы.

       – Этому нужно положить предел! Если мы объединимся, мы сможем многого достичь.

       – Как именно, граф? – нескио вертел в руках золотой кубок и внимательно рассматривал тонкую вязь на его боках.

       – Очень просто. Мы вполне можем убрать сразу все семейство. Сделать это нетрудно. Скажем, с помощью засады.

       – А не проще ли сделать это с помощью Зинеллы? – маркиз сделал малоприличный жест рукой.

       Граф настороженно посмотрел на нагловато ухмыляющегося Фугита.

       – Нет, моя незаконнорожденная сестра пока ничего знать не будет. Это, так сказать, наш решающий козырь.

       – Было бы гораздо лучше, если бы она стала законной женой наместника.

       Граф передернулся.

       – Не думаю, что это возможно. Я прекрасно осознаю предел ее возможностей. Тем не менее, она всегда была мне полезной.

       В разговор бесцеремонно вмешался Фугит, рассматривающий покрытый защитными надписями старинный панцирь, висевший возле него на стене.

       – Граф, вы не могли бы мне показать вашу оружейную? Говорят, там много редкого оружия.

       Граф изумленно на него воззрился, явно не понимая, как можно прерывать говорившего, так откровенно пренебрегая этикетом. Впрочем, он и сам нередко этим грешил, поэтому лишь спросил у остальных, не будут ли они так любезны подождать? Или, может, кто-то разделяет страсть сэра Фугита к редкому оружию?

       Никто с ними пойти не пожелал, и граф с Фугитом отправились одни.

       – Возможно, именно этого и ожидал досточтимый сэр Паккат? – лэрд спокойно отпил вина из своего кубка.

       – Вы думаете, граф воспользуется моментом?

       – Почему бы и нет? Он будет просто глупцом, если этого не сделает. Вы же знаете, что при Фугите нельзя говорить ни о чем серьезном. У него слова за пазухой не держатся.

       – Ну, если сэр Паккат и послал сына именно за этим, то кто мы такие, чтобы вмешиваться? – нескио терпеть не мог этого дурного мальчишку и не скрывал этого.

       – Что ж, вернее способа избавиться от этого оболтуса найти трудно.

       Минут через десять вернулись ушедшие. Фугит имел вид глуповато-ушибленый, глядя на своих спутников так, будто увидал их впервые в жизни. Выспрашивать, что же он повидал в оружейной, никто не стал. Было ясно, что он зачарован, но никто и не думал протестовать.

       Решив, что Фугит больше не представляет опасности, лэрд предложил говорить начистоту:

       – Засада очень ненадежное дело, граф. Медиатор и его сыновья закаленные воины. К тому же они не ходят без охраны. Яд куда вернее. – При этих словах лэрд пристально глянул на покрытые пылью и паутиной бутылки, и было непонятно, о чем конкретно он говорит.

       Граф тонко усмехнулся.

       – Я и хотел предложить именно это. Но боялся быть непонятым, – он многозначительно посмотрел на Фугита. – Я знаю, некоторые не умеют молчать. Вернее, не умели.

       Фугит бестолково улыбался, явно не понимая, о чем идет речь.

       – У вас одного есть возможность для тихого устранения семейства Медиатора. – Лэрд обнажил в неприятной ухмылке почерневшие от старости зубы. – Вот только согласится ли ваша сестра убить собственного мужа, пусть ее брак и не освящен церковью?

       – Зинелла сделает все, что я ей велю. – Граф зловеще нахмурил черные брови. – Ослушаться она не посмеет. Да и наместник ей так же неприятен, как и мне. Хотя она и вынуждена спать с ним.

       – Хотел бы я быть так уверен в своих родных, как вы, граф. Похоже, она вас сильно любит, – маркиз не смог отказать себе в удовольствии в очередной раз уязвить Контрарио.

       – Любит? – граф был озадачен. – Меня никто не любит. Она меня до чертиков боится и ненавидит, как и все прочие. – Он склонил голову, пряча в глазах пренебрежение, и учтиво заметил: – О присутствующих я не говорю. Впрочем, страх и ненависть куда надежнее любви, которая сегодня есть, а завтра нет.

       В его голосе чуткому уху маркиза послышалось затаенное разочарование.

       – Вам нравится внушать людям ужас, граф?

       Тот на мгновенье замешкался.

       – Пожалуй. Есть в этом своеобразная прелесть, вы не находите?

       Маркиз боязливо заерзал под холодным взглядом графа, не зная, как вырваться из оков его железной воли.

       – Но все-таки вы дадите поручение Зинелле? У нее единственной есть такая возможность, – лэрд упрямо стоял на своем.

       Граф неохотно отвел глаза от своей жертвы и повернулся к лэрду.

       – Вы правы, возможность есть. Но вот средства нет.

       – Почему нет средства? Неужели она не хранит хоть несколько капель добротного быстродействующего яда? – лэрд не поверил графу. – Какая непредусмотрительность!

       – Это не непредусмотрительность, это вынужденность. Когда умерла жена Медиатора, мне стоило большого труда обратить его взор на Зинеллу. Вы же знаете, она похожа на покойницу и лицом, и статью, хотя и изрядно уступает ей, увы. Медиатор взял ее в свои покои, но буквально нагишом. Все, что было при ней, уничтожили.

       – Все знали, что она дочь вашего отца, граф.

       – Этого никто и не скрывал. Но я и не дал ей ничего такого, что могло бы навести на определенные подозрения. Нужно было выждать.

       – И вы ждали целых пятнадцать лет?

       – Почему бы нет?

       – Но она родила наместнику троих детей!

       – И что это значит?

       – Но женщина не может предать своих детей!

       Граф обратил взор куда-то внутрь себя.

       – Не может? Почему же это? Только не говорите мне о святости материнской любви. К тому же в наших с Зинеллой жилах течет кровь самого дурного рода королевства – кровь Сордидов.

       На мгновенье вынырнувший из прострации Фугит привстал в язвительном поклоне:

       – Благодарю вас, граф, за комплимент!

       Тот небрежно махнул рукой.

       – Не за что, мой дорогой родственник, не за что! Несмотря на то, что все это знают, перед женщинами этого семейства очень трудно устоять. Чему примером является и мое появление на свет, и ваше, мой отчаянный сэр Фугит. Наши отцы тоже не смогли устоять перед чарами наших матерей, хотя прекрасно знали историю их рода. И наши матери не обманули ожиданий. Впрочем, мой отец не слишком переживал по этому поводу, и доказательство тому – появление на свет Зинеллы всего-то через пять лет после его женитьбы.

       – Он был давно знаком с ее матерью? Насколько помню, это побочная сестра вашей матушки.

       – Верно. После смерти матери она надеялась стать графиней, но не получилось.

       – Ваш отец проявил здравый смысл?

       – Нет, его проявил я. Отец просто прислушался ко мне.

       Гости переглянулись. Прислушался? Все хорошо знали буйный и независимый нрав прежнего графа. Интересно, как смог его сын, тогда еще виконт, найти нужные аргументы? И каковы они были?

       Но уточнять никто не стал: в воздухе будто повис запрет на этот вопрос, и подчиняясь ему, лэрд спросил вовсе не то, что хотел:

       – Зинелла уже столько времени живет во дворце, неужто нельзя было передать ей такую малюсенькую вещь?

       И граф пояснил:

       – За Зинеллой следят. И следят пристально. Из дворца одну ее никуда не выпускают, к ней тоже пробиться невозможно. При ней только одна доверенная служанка, с которой я время от времени общаюсь, но ничего вещественного ей передать не могу. Вы же знаете, что старшие сыновья медиатора не доверяют ни самой Зинелле, ни ее слугам. Поэтому яд нужно передать как можно более незаметно, совершенно постороннему человеку. Но имеющему доступ во дворец. – Контрарио посмотрел в глаза лэрду, безмолвно посвящая его в сообщники. – Насколько я знаю, лэрд, ваш старший сын дружен с Сильвером?

       – Это так, – кратко подтвердил тот. – Вы хотите, чтоб я навестил сына и тихонько передал яд вашей сестрице?

       – Вы все поняли верно, отдаю дань вашей проницательности. Но вам нужно сказать Зинелле условленную фразу: "ваша правая ножка стала еще прелестней".

       – Что за ерунда?! – Фугит очнулся при слове "ножка", и заинтересовался идиотской, с его точки зрения, фразой. – Ну, ножки могут быть прелестными, не спорю, но почему только правая?

       – Потому что на правой ноге у нее срослись мизинец и безымянный, и она всю жизнь это скрывает.

       – Вы любите наступать людям на их мозоли, не так ли, граф? – поморщился нескио.

       – Не всегда. Иногда я этой возможностью пренебрегаю. Хотя и неохотно.

       – Для этого должна быть очень веская причина, граф. – Нескио брезгливо стряхнул с пальцев налипшую паутину от бутылки.

       – Конечно.

       – Крайне вам выгодная.

       – Безусловно! – чтоб не дать втянуть себя в беспредметный спор, граф с лицемерным поклоном пригласил: – Если кто-то желает провести ночь в замке, буду рад. Ручаюсь за приличный ужин и удобную постель. Не думаю, чтоб в деревне было лучше. Постоялый двор там неплохой, но с замком не сравнится.

       Маркиз с лэрдом дружно отказались. Фугит бестолково топтался на месте, явно не понимая вопроса.

       – Я с удовольствием останусь, граф. Надеюсь, мы сразимся с вами в карты. Или перебросимся в кости. – Нескио был учтив, но слово "сразиться" прозвучало так, будто он предлагает сразиться на мечах.

       Граф быстро поклонился.

       – Вы спасли меня от горького разочарования, дорогой нескио! Уверен, скучать нам не придется.

       Маркиз посмотрел на лэрда, тот в ответ незаметно пожал плечами. Этот упрямец все делает по-своему! Но и расплачиваться за свои глупости ему, а не нам.

       – Вы сейчас передадите мне посылочку для Зинеллы, или мне привезет ее завтра нескио? – лэрд неосторожно наступил на больную ногу и поморщился.

       – Что вы, лэрд! Кому я могу доверить такую вещь, как не вашей предусмотрительности и здравомыслию! От этой посылочки зависят не только наши судьбы, но, возможно, и жизни.

       Граф торопливо вышел. Пользуясь его отсутствием, маркиз предупредил нескио:

       – Вы слишком неосторожны, мой друг! Здесь все просто вопит об опасности!

       – Вы правы. Вот я и хочу выяснить, какого рода эта опасность. И не повторяйте мне сказочку о крысах. Не за что не поверю в такую чушь.

       – Но вы же видите, что граф сделал с Фугитом за десять минут отсутствия! Не боитесь, что тоже может произойти и с вами?

       Ответить нескио не успел, вернулся граф с изящной маленькой шкатулочкой палисандрового дерева.

       – Вот эта миленькая незаметная посылочка. Если вдруг кто-то захочет проверить, что там, то увидит лишь небольшой презент сестре от любящего брата. Там всего-навсего золотой запястный браслет на бархатном основании. И больше ничего. Так что вам ничего не грозит. Только не забудьте сказать нужные слова.

       – Да, я помню: "ваша правая ножка стала еще прелестней". Даже если соглядатаи и удивятся этой странной фразе, то спишут ее на мой старческий маразм.

       – Правильно, хотя маразм вам при вашем остром уме и не грозит. А теперь поспешите, через полчаса стемнеет, а вам еще ехать по моей не самой безопасной дороге.

       Фугит все так же стоял, глупо пялясь на стену, и лэрд неучтиво подтолкнул его в спину.

       – Поскорей, сэр! Уже темнеет. Надеюсь, вы не хотите сверзнуться в этот мерзкий ров?

       Эти благоразумные слова заставили Фугита поспешно выйти из комнаты. Граф замыкал торопливое шествие. Решив, что он слишком напугал своих здравомыслящих гостей, произнес:

       – Мой кучер может провести карету в темноте по краю дороги с закрытыми глазами. Мы это уже проверяли.

       Но успокоительные слова графа не возымели должного действия. Гости проворно устроились в карете, прозвучал окрик кучера, ворота поднялись, и карета выехала на мост. Ни одного слова на прощанье сказано не было.

       Вернувшись в замок, граф застал нескио за созерцанием макета королевства. Не глядя вошедшего, нескио задумчиво произнес:

       – Чрезвычайно точный макет, граф. Кто его делал?

       – Понятия не имею. Он был здесь всегда. Кстати, этот же вопрос я задавал своему деду, и получил точно такой же ответ. Замок очень стар, знаете ли. Возможно, этот макет был здесь еще тогда, когда нашего рода не было и в помине.

       – А моего тем более.

       – Наоборот. Если убрать все эти дурацкие условности типа законного брака, то ваш род гораздо старше моего, нескио. Вы ведь прямой потомок королей. Причем по мужской линии.

       – Это верно. Но что это меняет? Давайте говорить начистоту, граф. Вы ведь считаете, что пустующий трон должны занять вы?

       – Может быть, и я. А, может статься, и вы. Надеюсь, вы не считаете, что там должен восседать этот шут гороховый, маркиз Пульшир?

       Нескио хохотнул. Он думал о маркизе точно так же.

       – Нет, не думаю. Вот уж кто будет совершенно не на своем месте.

       – Но вы же знаете, в чем загвоздка. Думаю, вы неплохо осведомлены об истории своего рода.

       – Вы о роде нескио говорите или о королях?

       – А вам не кажется, что это одно и то же?

       – Возможно, но что вы имеете в виду?

       – Трон, мой недогадливый нескио, трон.

       – То есть легенда, по которой король должен обязательно воссесть на трон в тронном зале?

       – Естественно! И вот в этом-то вся и закавыка.

       – Вы считаете, что мы исчезнем, как исчез один из узурпаторов?

       – Не один из, а прапрапрадед моей матушки, вознамерившийся стать королем Терминуса. И это бы ему удалось, если бы во время коронации он попросту не исчез, воссев на трон в короне и объявив себя королем. В хрониках написано, что вопль при этом был ужасный.

       Нескио помолчал.

       – Я это знаю. Поэтому вы хотите, чтобы королем стал я?

       – Конечно! В вас течет королевская кровь, поэтому, я уверен, проблем с коронацией не будет. Наверняка трону все равно, освящен церковью брак между вашими предками или нет. Кровь есть кровь. Доподлинно известно, что в вашем роду бывали случаи, когда в жилах нескио текла голубая кровь.

       – А что станете делать при этом вы?

       – Ну, я тоже, как и наш жеманный маркиз, мог бы претендовать на титул и поместья герцога Ланкарийского. Я тоже один из потомков боковой ветви. Став королем, вы могли бы мне этот титул передать.

       Нескио задумался. Что-то все уж слишком легко складывалось. Он вырос среди дворцовых интриг и понимал, что ему устраивают ловушку. Но вот какую?

       – Хорошо. Над этим нужно поразмыслить. Надеюсь, вы не станете требовать от меня ответа немедленно, граф?

       – Что вы, нескио, конечно, нет! Я понимаю, это предложение кажется вам подозрительным. В наше тревожное время нельзя доверять никому. Но давайте перейдем к ужину, я изрядно проголодался. Думаю, Агнесс нас уже заждалась.

       Они пошли длинными темными залами, простирающимися нескончаемой анфиладой, в угловую башню. Факелы горели далеко не везде, и нескио порой казалось, что он шагает по какому-то странному месиву, порой даже ноги запинались неизвестно обо что. Будто кто-то неизвестный предупреждал его: впереди опасность! Как ни вглядывался он в полумрак под ногами, ничего не заметил. Шедший рядом с ним граф, напротив, шагал широко и безмятежно, мимоходом рассказывая о залах, по которым они проходили.

       Но вот бесконечная анфилада закончилась, они вошли в просторное помещение. Полукруглые чисто вымытые окна и шелковые обои солнечно-золотистого цвета делали комнату радостной и уютной. Нескио удивленно заморгал. Он не ожидал увидеть вполне современную обстановку среди мрачного великолепия замка.

       – Удивлены? – граф добродушно посмеивался. – Это часть Агнесс, и устроена по ее вкусу. Я люблю трапезничать здесь. Хотя, как вы наверное, догадались, парадные трапезные в замке выглядят по-другому.

       – Наверняка они огромные и помпезные. У меня в поместье есть и такие. Хотя мое поместье совершенно другое.

       – Более приспособленное для жизни, вы хотите сказать?

       – Естественно. Оно ведь не такое старое, как замок. К тому же строилось для мирной жизни, а не для войны.

       – Да, замок построен для войны, вы правы. Даже не для войны, а для обороны. Если вы задержитесь завтра, я покажу вам установленные на башнях старинные катапульты, достающие врагов на расстоянии сотни лиг. Сейчас, в темноте, на стенах делать нечего, слишком опасно. – Нескио насторожился. Что может быть опасного ночью на башнях замка? Врагов там уж точно нет, а темноту вполне можно прогнать факелами. Граф продолжил: – Катапульты действуют, хотя ни мне, ни моим предкам к их помощи прибегать не доводилось. К счастью.

       Они подошли к небольшому столу красного дерева, рассчитанному человек на двенадцать, не больше. На белоснежной скатерти с вышитыми шелком васильками уже стояли синие бокалы византийского стекла и пыльные бутылки, увитые паутиной. Тарелки из такого же синего стекла стояли напротив друг друга. Нескио увидел, что стол накрыт только на двух человек, и недоуменно посмотрел на графа. Его фаворитка всегда ела вместе с ним, восседая во главе стола, как хозяйка. Граф понял его взгляд по-своему:

       – Если вы моете руки перед едой, нескио, в углу таз с водой. Агнесс считает, что грязные руки перебивают запах хорошей еды. Поэтому я мою руки перед едой. Готовит она хорошо, не хочу лишать себя редких в замке удовольствий.

       И он первым пошел к серебряному тазу, полному теплой воды. Рядом стоял еще один такой же, и нескио последовал его примеру.

       Вытерев руки расшитым белыми цветами полотенцем, они сели за стол. Нескио, еще раз кинув внимательный взгляд на оставленные возле тазов полотенца, заметил:

       – Полотенца из приданого вашей матери, граф?

       Тот кивнул.

       – И они, и тазы, и многое другое. Она любила красивые вещи.