Текст книги "Штурмовик из будущего 4 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Политов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Пока один, – Мессинг сделал вид, что неуклюжая попытка Григория перевести разговор на другую тему его совершенно не задела. – Решил познакомиться с вами поближе без посторонних, так сказать, глаз и ушей. Но следом должны прибыть корреспонденты и оператор. Хотят запечатлеть торжественную передачу самолета летчику-герою.

– А что за машину купили?

– Штурмовик, – с нескрываемой гордостью ответил Вольф Григорьевич. – Ил-2. Собирали на заводе в Куйбышеве по моему индивидуальному заказу. Машинка вышла на загляденье. Ее завтра должны перегнать на этот аэродром. Так что, совсем скоро сами все увидите.

– «Ильюха»? – глубоко задумался экспат. – Странно, но меня ведь в здешний полк на «бостоны» перевели. Это американский самолет, если вы не знаете, его по ленд-лизу к нам в страну гонят.

– К сожалению, я совершенно не в курсе подобных нюансов, – развел руки ученый. – Уж простите, страшно далеко от авиации. Нынче занимаюсь несколько иными задачами. Поэтому знающие товарищи из Москвы посоветовали приобрести именно штурмовик.

– А кто посоветовал? – небрежно поинтересовался Григорий, поглаживая довольно урчащего Шварца. – Тихо ты, морда, не царапайся, не то все когти обстригу!

– Товарищи Карпухин и Борискин, – сверкнул белозубой улыбкой Мессинг. – Они из ведомства…

– Я знаю, из какого они ведомства, – нервно дернул щекой экспат. – Надеюсь, эти, гм, знающие товарищи вместе с корреспондентами не прилетят?

– Да нет, в столице остались.

– Вот и славно. Только их мне здесь и не хватало! Да, что ж мы стоим-то? Пойдемте, я вас к нам в общежитие провожу. Или предпочитаете квартировать где-нибудь в другом месте? Тут неподалеку есть небольшой городок. Разрушен, конечно, при немецком отступлении преизрядно, местные жители в землянках ютятся, но, если поискать, можно найти какое-нибудь пристанище. Наверное.

– Я неприхотлив, – смущенно улыбнулся Вольф Григорьевич. – И офицерское общежитие меня вполне устроит. Знали бы вы, в каких условиях приходилось порой жить. А вы тоже там обитаете?

Оп-па, вроде невинный вопрос, а вот взгляд товарища ученого при этом опять полыхнул огнем. Что ж тебе от меня нужно-то? И мантис внутри вдруг вздыбился, гневно заворчал.

– Ну а где ж еще? – Дивин изо всех сил постарался сохранить внешнее спокойствие. – У нас тут все по-простому, номеров «люкс» для отдельных пилотяг не предусмотрено. Вот в Липецке, там – да! – была отдельная комната в казарме. А здесь ведь фронт неподалеку, не до жиру. Кстати, не поверите, в том же Липецке у одного нашего штабного офицера была настоящая немецкая овчарка. Ни в жисть не догадаетесь, как ее звали!

– Думаете? – как-то странно посмотрел на летчика Мессинг. – А мне почему-то кажется, что я знаю ответ на ваш вопрос.

– Неужели?

– Эту овчарку звали…ее звали так же, как и меня. Вольф!

Глава 14

– Убери.

– Как же это? Почему? Полагаются ведь, «наркомовские»?

Григорий равнодушно глянул на смущенную официантку.

– Не заслужили покамест. «Наркомовские» когда положены? Правильно, после боевых вылетов. А мы со старшиной к этому самому вылету только-только готовимся. И, выходит, ты, красавица, сейчас нагло и цинично пытаешься сорвать будущую операцию против ненавистного врага. Смекаешь, чем пахнет?

Девушка испуганно охнула и торопливо унеслась прочь, прижимая к груди злополучный графин с водкой.

– Зря вы так с ней, товарищ майор, – старшина Горбунов неодобрительно покачал головой. – Я ведь знаю ее, нормальная девчонка. Сказали бы нормально, без этих своих трибунальских штучек, да и дело с концом. Зачем человека напугали? Нехорошо!

Экспат рассеянно пошерудил ложкой в отменном, с зажаркой, борще.

– А научился у вас повар готовить. Раньше даже пробовать было страшно. Помнишь?

Стрелок-радист обиженно засопел.

– Не хотите отвечать, ну и не надо. Обойдусь! А все одно: зазря девчонку обидели.

– Вот смотрю я на тебя, друг Савелий, – проникновенно сказал экспат. – И очень мне твой задор по душе. За официантку заступился, мне выговор сделал. Настоящий рыцарь. Как в старину. Без страха и упрека. Совсем, как в романах буржуазного писателя Вальтера Скотта. Не читал? Зря, рекомендую, весьма занимательное чтиво. Мне особенно «Айвенго» понравился. Был там такой добрый молодец. Честный и справедливый. Все время норовил за кого-нибудь заступиться. Или подвиг во имя прекрасной дамы совершить. Только…– голос Дивина стал вкрадчивым. – Речь сейчас не о том. Расскажи-ка мне, милок, почему я до сих лицезрею на твоих плечах погоны старшины, а? Ты ведь, если мне память не изменяет, как полный кавалер ордена Славы, автоматически должен был быть повышен в воинском звании на одну ступень. То есть, сейчас сидел бы со мной за одним столом не потому, что я так захотел и настоял, а по праву. Будучи законным и геройским младшим лейтенантом авиации.

Горбунов густо-густо покраснел, сравнявшись цветом лица с наваристым борщом. Затравленно огляделся. В просторном зале столовой стояли три ряда столов. За первыми двумя ели летчики и штурманы, за третьим обычно располагались солдаты и старшины – стрелки-радисты и прочая срочная служба.

– Вам ведь уже, небось, доложили? – обреченно поинтересовался он.

– Было дело, – не стал отнекиваться Григорий. – Но я от тебя хотел услышать. Лично.

Савелий тяжело вздохнул. Собрался с духом и медленно, без особой охоты, заговорил.

– Там и рассказывать, собственно, нечего. Дружил с одной…в зенитчицах у нас была, прикрывали аэродром. Главное, я ей не обещал ничего, чесслово! – паренек поднял голову и, лихорадочно блестя глазами, попытался поймать взгляд сидящего напротив летчика. Но экспат нарочно опустил голову и с преувеличенным вниманием принялся выискивать кусок мяса в своей тарелке.

– Ты рассказывай-рассказывай. Я тебя слушаю.

Горбунов опять сник.

– Ну, это…в общем, я ей сказал, что, мол, все, закончилась наша дружба. Разбегаемся. А она ночью к нам в землянку пробралась. И, как назло, дневальный заснул. А у этой дурехи топор при себе оказался.

– Неужто зарубила кого? – Дивин с ухмылкой посмотрел на пунцового старшину.

– Не успела, – мученически выдохнул тот. – Вооруженцу одному до ветру приспичило. Он голову поднимает, а тут эта…с топором. Крик, вопль, повскакали все, навалились, скрутили ее.

– Эва как! – крякнул Григорий. И, прищурившись, с легким смешком поинтересовался. – То есть, ты – жертва? Невинная овечка?

– Комполка разозлился очень, – понурился Савелий. – Как до разбирательств дело дошло, так осерчал ни на шутку. Орал так, что у меня аж уши заложило. Ну и приказом снял звание – до старшего сержанта. А уж потом я честно третью «Славу» заработал. Вы не подумайте чего, десять вылетов, один «месс», все честь по чести. Вот и вернули «молотки» старшины.

Экспат тихонько засмеялся.

– Клоун! Карандаш!

– Ну вот, так и знал, что будете издеваться, – обиделся стрелок.

– Над чем смеешься, Кощей? – за стол к ним плюхнулся вошедший в столовую майор Рутолов. – Родная, сорганизуй мне что-нибудь перекусить по быстрому? – окликнул он подавальщицу.

– Да так, ерунда, – беспечно отмахнулся экспат. – Что там Шепорцов, неужто разведка фрицев зацепила?

– Есть такое, – энергично кивнул штурман. – Наводка на караван имеется. Боеприпасы, живая сила, техника. Перебрасывают, сволочуги, помощь в Крым.

– Хм. Впору наоборот, эвакуацию гансам производить, – удивленно мотнул головой Дивин. – Дела-то у них на полуострове аховые. А они сами в мышеловку лезут.

– Ты это брось, – построжел лицом Рутолов, оглянувшись. – Не стоит недооценивать противника. Воевать немцы умеют. Слыхал, поди, в конце января генерала Токарева, командира первой минно-торпедной дивизии сбили? Конвой на Евпаторию неудачно атаковали. Так-то!

– И что? Он ведь в одиночку на фрицев попер. И под огонь зенитки попал. Такое с каждым может случиться.

– И с тобой?

– А что, я заговоренный что ли? – пожал плечами Григорий. – Бывало, и меня сбивали. И на вынужденную садился, и через линию фронта к своим пробивался. Всяко случалось.

– Да? – усмехнулся Рутолов. – А нам тут птичка на хвосте принесла, что с тобой ничего серьезного произойти не может.

– Ты о Мессинге? – догадался Дивин. И зло погрозил кулаком отсутствующему артисту. – Ох, вырву я когда-нибудь этому гипнотизеру-шарлатану его длинный болтливый язык! Вот, ей-ей, вырву! Буробит, словно помелом. Представляешь, он и мне задвигал, что, мол, проснулся как-то утром, сел за завтраком читать газету, а в ней статья про лихого штурмовика-героя. И его, Вольфа Григорьича, то бишь, дескать, в тот момент осенило, что надо вышеуказанному летчику непременно купить самолет – разумеется, самый лучший! – и поехать, чтобы лично передать машину из рук в руки. Когда только уедет из полка?

– Не веришь ему? – прищурился штурман и потянулся за эмалированным чайником, что стоял на столе. – Чай будешь? Подставляй кружку.

– Ага, плесни маленько. Заварки не пожалели, молодцы. А Мессингу… не-а, не верю! Брешет, подлец, как сивый мерин. Думаю, опять разведка кружева плетет.

– Ты, Кощей, завязывал бы с подобными разговорами, – майор Рутолов сделал страшные глаза и показал взглядом на Горбунова. – Не то место и время.

– Пуганные вы, – с видимым сожалением вздохнул экспат. – Я иногда думаю, что жить собрались вечно. Ну да ладно, проехали. Так что там с конвоем, когда летим?

Луч аэродромного прожектора лизнул взлетную полосу и уперся в ночное небо. В световом столбе проявились низкие чернильные облака.

– Ни единой звездочки не видать, – прошелестел в наушниках раздраженный голос штурмана. – Хрен сориентируешься!

– Вылезай на крыло и разгоняй облака, – с коротким смешком предложил ему экспат, поглощенный предполетной подготовкой. Что-что, а упустить даже какую-то мелкую деталь в столь важном деле означало получить в воздухе вполне себе полновесную проблему, грозящую катастрофой. Человек незнакомый с летной работой мог бы назвать это перестраховкой и даже обвинить летчика в трусости, но Григорий давным-давно вывел для себя нехитрую формулу: делай только то, в чем уверен на сто, двести процентов. Не меньше. А что касается непосредственно пилотирования…так для профессионала оно должно занимать минимум внимания. Основное же – это осмотрительность и оценка обстановки.

– Савелий, все в порядке?

– Норма, командир.

– Вот и славно. Поехали, что ли.

Ловкие пальцы экспата привычно и легко пробежались по тумблерам и переключателям на приборной доске. Бледное зеленоватое свечение окутало ее, дрогнули, оживая, стрелки на циферблатах. Дивин машинально зафиксировал в мозгу их показатели, включил зажигание и легонько тронул ручку сектора газа. Повернул голову и увидел, как чихнул левый двигатель, нехотя тронулись с места, проворачиваясь, саблевидные лопасти винта. Миг, и вот уже они превратились в прозрачный, невидимый круг. Звук упорядочился, стал ровнее и тише. Григорий оттянул «ухо» шлемофона, внимательно вслушался. Похоже, полный порядок.

– Кощей, ты чего возишься? – ожили наушники, донося до летчика раздраженный голос Шепорцова. Ишь ты, комполка лично наблюдает за стартом. Нервничает, видать.

Дивин вздохнул. Как объяснить, что он не железный и что у него тоже внутри сейчас все дрожит. Одно дело летать над землей и совсем другое – над морской бездной. Не дай бог сверзишься с высоты, бултыхнешься и все, поминай, как звали. Сколько они продержатся в ледяной воде? Минуту? Две?

Григорий включил правый мотор, погазовал немного, потом установил единые обороты и замер в кресле, чуть откинув голову на бронеспинку. Он буквально всем телом ощущал, как дрожит в нетерпении «бостон», готовый сорваться с места и рвануть вверх, ввинчивая в темноту свое хищное акулье тело, загруженное под завязку смертоносными «гостинцами».

Механик выскочил перед застекленным носом торпедоносца, словно черт из табакерки. Замахал руками, показывая, что колодки убраны. А потом повернулся и быстрым шагом двинул по расчищенной рулежной дорожке, ведущей к взлетной полосе. И следом за ним медленно покатился самолет.

– Кощей, ты что, даже фару не включишь? – забеспокоился штурман в своем «гнезде» в носовой части кабины.

– Незачем, – отрезал Дивин, зло фыркнув. – Я и так все вижу. Достаточно, что штабные умники прожектор зажгли. А ведь просил же, чтобы все по-тихому сделали. Перестраховщики чертовы!

– Думаешь, в такую погодку немец пожалует? Брось, на небе ни зги.

– Не стоит гансов недооценивать. У них летчики великолепно подготовлены. Так что вполне способны нас навестить. Кстати, а как у нас с этим дело обстоит? Специально у Маликова интересовался. Из шестнадцати экипажей в «лунную ночь» могут летать восемь. А в «темную»? Молчишь. Ну так я тебе скажу: ни одного!

– Была охота попусту лясы точить, – нехотя проворчал Рутолов. – Поглядим, как ты в море себя проявишь.

– Вот ты…– Григорий едва сдержался, чтобы не выругаться. Знает ведь, что умеет, умеет экспат летать и днем, и ночью. А, поди ж ты, обидка взыграла за однополчан. Бухгалтер хренов! Таскается со своим пузатым, туго набитым картами и справочными таблицами портфельчиком, точно счетовод из колхозной артели. Подарить ему, что ли, для полного вживания в роль, нарукавники? Тем более, что после недавнего строжайшего приказа командования летать исключительно в штатском, без формы, документов и наград, в кабинах бомбардировщиков экипажи напоминали кого угодно, но только не блестящих сталинских соколов.

Закрылки во взлетном положении. Что ж, полетели. Самолет, точно застоявшийся жеребец, резво рванул вперед, едва только Дивин отпустил тормоза. Разбег…Хоп! Есть отрыв. Мотнуло привычно вправо-влево. «Бостон» наконец-то преодолел земное притяжение и медленно начал набирать высоту. Скорость? Норма. Не падаем.

Григорий нашел, не глядя, шарик крана уборки шасси и уверенно надавил на него. Вверх, до упора. Вот так! Легкий толчок, глухой удар, вспыхнули три красные лампочки. Порядок, шасси встало на замки. Очередь за закрылками. Тяжелая машина сразу стала на порядок легче и податливей управлению. Теперь только и остается, что внимательно следить за приборами, отслеживая заданный курс. Хотя, говоря по совести, какой там курс – разведка дала возможные координаты нахождения немецкого конвоя так, что смело можно положить на карту три лаптя и ориентироваться на них. Эх, когда только нормальные радары установят? Видел, правда, как-то экспат «бостон», оборудованный бортовой РЛС «Гнейс», но качество этой станции было – как бы это помягче? – не слишком обнадеживающим. Поговаривали, что американцы поставили в СССР по программе ленд-лиза какие-то свои радары, но на фронте их Григорию встречать не довелось.

– Идем к Севастополю, – скупо обронил Дивин для экипажа по внутренней связи. – Сейчас АНО[1] погашу, не паникуйте.

Экспат повел головой. Все, как положено, на кончиках крыльев зеленый фонарик справа, красный – слева. Тихий щелчок выключателя, и вот уже они погасли. Теперь за остеклением кабины непроглядная темень. Для штурмана и стрелка, разумеется, Григорий же прекрасно все видел в сером мареве.

– А оставить нельзя было? – ворчливо осведомился Рутолов.

– Боишься, никак? – со смешком поинтересовался летчик. – Может, тебе еще фару посадочную включить?

– Да пошел ты!

Ну вот, обиделся. Жаль. Только неохота объяснять штурману, что для него – Дивина – огоньки на крыльях являются фактором отвлекающим. Так вот заглядишься на них, и все, пиши пропало – мигом потеряешь пространственную ориентировку. И хрен разберешься, где верх, а где низ. Страшно это, когда по неопытности, или же от сильного нервного перенапряжения пилот оказывается в подобной ситуации. Начинает ему вдруг казаться, что самолет летит вверх колесами, начинает дергаться, крутить штурвалом и…море внизу, не забыли?

Высотомер накрутил пятьсот метров. Поколебавшись, Григорий решил пока не лезть дальше и перевел «бостон» в горизонтальный полет. По нынешней погоде высота чревата обледенением. Это внутри кабины красота: тепло и мухи не кусают, а за бортом ведь лютая стужа. Нет, можно, конечно, включить антиобледенительную систему, что подает спирт на винты двигателей, но тогда осколки рассыпающейся ледяной корки начнут противно барабанить по фюзеляжу, словно осколки зенитных снарядов. Неприятные звуки.

Дивин глянул в окно. Серая дымка окутала машину со всех сторон и появилась полная иллюзия того, что торпедоносец неподвижно висит в воздухе на одном месте. Подняться повыше в надежде на то, что там чистое небо со звездами? Заманчиво. Но нет, покамест и так вполне подойдет. По крайней мере ни один вражина не подберется. Не найдут фрицевские «ночники» в этом густом мареве одинокий советский самолет.

Чем плох длительный крейсерский полет, так это своим однообразием. Наваливается сонливость. Можно, конечно, изловчиться, прикурить папиросу и подымить. Тем более, что у «американца» на этот случай даже пепельница в кабине пилота имеется. Но это спасает ненадолго.

Поболтать с экипажем? Теплее.

– Савелий, а что у нас в клубе из фильмов имеется?

Стрелок отозвался не сразу.

– Да репертуар известный, командир. «Чапаев», «Истребители», «Три танкиста».

– Короче, ничего нового. Этот репертуар я уже наизусть знаю. С любого места включай, так вместо актеров озвучивать могу.

– Откуда ж новым лентам взяться, за ними в дивизию ехать нужно.

– Ну так и съездил бы.

– Так не пустят.

– Лодырь!

– Товарищ майор!

– Ладно, следи за воздухом.

– Есть. Только…не видно ж ни черта.

– Тогда открой форточку и слушай.

– Издеваетесь?

– Ага, – хохотнул экспат. – Маленько. Скучно просто.

– Чувствуется.

– Штурман?

– Ко мне даже не приставай, – запыхтел в наушниках Рутолов. – Я пытаюсь к месту привязаться, так что не до твоей пустопорожней болтовни.

– Не видно ж ни хрена? – поддел его Григорий.

– У меня разные методы имеются, – отрезал штурман. – Не мешай! Скажи лучше, сколько уже мы чапаем, хочу свериться?

– Около часа. Скоро Севастополь.

– К порту полезешь?

– Не, дураков нема. Там ПВО враз такую жаркую встречу организует, что чертям в аду тошно станет. Вдоль побережья прошвырнемся туда-сюда, попробуем конвой поискать. Вряд ли они в море болтаются, тоже ведь к берегу жмутся.

– Тебе-то откуда знать? – засмеялся Рутолов. – Тоже мне, морской волк выискался. Горючего на поиски хватит?

– С запасом, – успокоил его Дивин.

Американские конструкторы не предполагали, что «бостоны» станут выполнять длительные полеты. Поэтому баки были установлены весьма скромного объема. Но в Советском Союзе эту проблему решили довольно просто: в бомбовом отсеке установили дополнительный бак аж на шестьсот галлонов. То есть, без малого, на две тысячи восемьсот литров высокооктанового Б-100.

Григорий снизил торпедоносец до высоты в сто пятьдесят метров – под самую нижнюю кромку облаков – и до рези в глазах всматривался в горизонт, закладывая частые отвороты влево и вправо, меняя курс. Так полоса обзора становилась больше, снижая шансы проморгать что-то значительное. Время от времени приближал на пару секунд, укрупнял «картинку», когда казалось, что в мерно несущихся волнах появилось что-то инородное, но каждый раз разочарованно выдыхал. Опять пустышка!

От монотонного, однообразного занятия разболелась голова. В висках застучали молоточки, а затылок сдавило тяжелым обручем. Задыхаясь, Дивин слегка приоткрыл треугольные, очень похожие на автомобильные, форточки. В кабину ворвался свежий морской воздух, шаловливо зашелестел листами закрепленной в планшете карты.

– Голяк?

– Похоже, наврала твоя разведка, – разочарованно выдохнул экспат. – Ложимся на обратный курс.

С одной стороны он испытывал облегчение от того, что возвращается – полет над смертоносной морской пучиной позитива не добавлял. С другой, охотничьи инстинкты великолепного воздушного бойца-охотника требовали удовлетворения. А что может быть слаще поверженного врага? Мантис отозвался на эту мысль одобрительным ворчанием. Ишь, маньяк адреналиновый.

– Может и не наврала, – рассудительно заметил тем временем Рутолов. – Просто погода такая, что хрен отыщешь эти проклятые лоханки. Ну да ничего, еще разок слетаем, правда?

– А куда мы денемся с подводной лодки? – вздохнул Григорий.

И вдруг встрепенулся, заметив вдалеке темный узкий силуэт, то появляющийся, то скрывающийся среди бурных, с белыми пенными барашками, волн.

С подводной лодки⁈

[1] АНО – аэронавигационные огни

Глава 15

Мозг еще переваривал полученную информацию, а тело уже сработало так, как надо: Григорий «дал ногу», потянул штурвал и повел торпедоносец в вираж.

– Что? Что там? – всполошился штурман. – Конвой⁈

– Тихо! – одернул его Дивин. – Старшина, быстро стучи запрос в штаб: пусть сообщат, есть ли в квадрате, – летчик кинул короткий взгляд на карту, – двадцать три наши подлодки?

– Принял, выполняю, – немедленно отозвался Горбунов.

– Подлодка? А на хрена она нам? – опять вклинился Рутолов. – Кощей, брось, не связывайся. Опознать нормально даже у тебя вряд ли получится. Вдруг и правда наша? Вовек не отмоемся, если утопим. Да и задание у нас совсем иное, если не забыл.

– Разберемся, – недовольно буркнул Дивин.

Он накренил «бостон» так, чтобы обнаруженная подводная лодка находилась в самом центре невидимого круга, по которому двигался самолет. Приблизил изображение и жадно вгляделся. Да, разумеется, экспат не получил полноценную подготовку морского летчика и силуэты вражеских кораблей знал слабо. Но хорошо тренированная память все же помогла разобраться с неожиданной находкой. Не сразу, конечно, но помогла. Тем более, что основная заковыка была разве что с советскими подлодками серии «М» – «Малютка». А все другие – «С», «Л», «Щ», «Д» – прилично отличались размерами и силуэтами от орудующих в Черном море немецких субмарин II серии. Румынские? Пф-ф, нечего им здесь делать. Точнее, ей – у гитлеровских союзников в настоящее время имелся лишь один построенный итальянцами старичок-«Дельфинул». Но он сейчас, по данным воздушной разведки, мирно стоял у причала в порту Констанца. Вроде как в ремонте.

– Командир.

– Что там, старшина?

– Получил ответ, тащ майор. Сообщают, что в этом районе наших лодок нет.

– Отлично! Приготовиться к атаке!

– Кощей, охолони, – Рутолов снова попытался отговорить экспата от необдуманных действий. – На Севере, вон, вообще недавно запрет на атаку любых подлодок вышел. Вдруг ошибка какая? Или сведения устаревшие. Ведь своих угробим.

– Своих, говоришь? А давай-ка проверим.

Дивин прибавил до упора обороты правого двигателя, а левому – наоборот – уменьшил настолько, насколько это было возможно. Наклонил голову к приоткрытой форточке и отогнул «ухо» шлемофона.

Вместо привычного ровного гула «райтовских» «Дабл Циклонов» до него донеслось неприятно режущее слух «Вжи-ууу». Не бог весть какая хитрость, но на шум моторов «юнкерса» смахивало. То, что надо!

«Бостон» начал аккуратно снижаться, не переставая кружить над подводной лодкой. Григорий вновь до рези напрягал глаза, пытаясь рассмотреть мелькающую между волн субмарину. Ну же, покажись!

– Что там? – не выдержал Рутолов. – Кощей, не молчи.

– Отстань! – процедил экспат, плавно отдавая штурвал от себя. – Не болтай под руку, мешаешь.

Высота четыреста метров…триста…двести…сто пятьдесят…сто…Эх, жаль, что нельзя разглядеть – стоит кто-нибудь в рубке подлодки или нет. Но пока вроде бы никаких признаков беспокойства экипаж субмарины не проявлял, и она спокойно двигалась прежним курсом. Решили, что над ними кружит свой ночной бомбардировщик или попросту не слышат? Черт его знает, поди, узнай.

– Приготовиться к атаке! – решился, наконец, Дивин.

– Кощей…

– Это приказ! – Рутолов замолчал. – Время лучше зафиксируй. Для отчетности.

В идеале надо было бы сначала лететь параллельным подлодке курсом, затем выйти на точку начала атаки, развернуться и выходить на вражеское судно под углом в девяносто градусов. Так существенно увеличивалась площадь поражения. Да и возможностей увернуться от выпущенной торпеды у противника убавлялось кратно.

Но для Григория, у которого помимо ночного зрения в голове еще сидел настоящий тактический биокомпьютер, способный практически безошибочно рассчитать нужные траектории полета, все было намного проще. И потому его «бостон» резко накренился и помчался низко-низко над волнами наперерез немцу.

Так, проговаривал про себя экспат, высота не ниже тридцати и не выше семидесяти метров…есть…курс…на боевом…дистанция до цели…около пяти километров. И она стремительно сокращается. Поразительно, как быстро увеличивалась в размерах подводная лодка. Всего каких-то пару минут тому назад она представляла собой безобидную темную полоску, длиной со штурманскую линейку, что едва-едва проглядывалась между гребнями волн, а теперь, когда торпедоносец приближался к ней со скоростью сто метров в секунду, росла, будто на дрожжах. И с каждым мгновением ощутимо начинала давить на психику – а ну, как не успеешь отвернуть⁈

– Держать! Держать курс! – приговаривал еле слышно Дивин. – Два градуса левее…один…на боевом! – коварные черноморские ветра, как нарочно, словно взбесились и начали раскачивать тяжелую машину, будто невесомую пушинку. И летчику стоило огромных усилий удержать ее, орудуя штурвалом и педалями. Причем, действовать приходилось ювелирно. Так, чтобы не увести ненароком торпедоносец в сторону. И тут уже никакой компьютер в голове не мог помочь – чистое мастерство пилота и ничего больше. Как тут не вспомнить старую авиационную мудрость, что, мол, самолет нужно чувствовать задницей, и вот тогда полет будет идти, что называется, на подкорке сознания и ничто не помешает выполнить задание осмысленно.

Упреждение, исходя из примерной скорости субмарины, экспат взял в треть ее корпуса. Решил направить торпеду в воображаемую точку перед носовой частью вражеского судна. Осталось только подойти на нужное расстояние. Тут ведь как: бросишь торпеду издалека, и она пройдет за кормой цели, не нанеся той никакого урона. Ближе…может не успеть всплыть из подводного «мешка» на установленную перед вылетом глубину. И, получается, окажется под кораблем противника. Опять без нужного результата. А ведь стоимость одной такой шестиметровой «сигары», что сейчас подвешена на торпедном мосту с правой части фюзеляжа, около трехсот тысяч рублей. Не хило так можно промахнуться!

Большой палец правой руки нервно подрагивал на кнопке сброса. Экспат еле сдерживался, чтобы не поддаться искушению и не надавить на нее. Еще, еще чуток, уговаривал он сам себя. Так, чтобы наверняка, без промаха ударить. Три километра…два…полтора…

Пора!

«Бостон», что ощутимо полегчал после сброса, подбросило вверх. Григорий машинально удержал его и аккуратно увел с набором высоты в сторону, пройдя перед подлодкой. И сразу же снова поставил самолет в вираж, чтобы проследить за результатом своей атаки. Это при свете дня пришлось бы уворачиваться от смертоносного огня корабельной ПВО, но сейчас ситуация была иной. Почти тренировочной, как на полигоне.

– Глядите в оба, справа от нас, – предупредил он экипаж.

Скорость торпеды 39 узлов. То есть, умножаем на два и вычитаем десять процентов – 70 км/ч. До цели полтора километра. Соответственно, если он все рассчитал правильно, то встретятся они через…

– Взрыв! Есть попадание! – Рутолов и стрелок заорали почти одновременно, перебивая друг друга, едва вспышка пламени прорезала темноту. А экспат с широкой улыбкой смотрел на характерный высокий белый столб воды, что поднялся в том месте, где торпеда ударила в борт подводной лодки.

– Давайте еще раз, – попросил капитан Торосян. – Где, говорите, вы были в тот момент, когда обнаружили подводную лодку?

Григорий скрипнул зубами. Очень хотелось ответить назойливому заместителю начштаба по оперативно-разведывательной части максимально нецензурно. Зато в рифму.

– Вот здесь.

– Хм, – задумчиво поскреб щеку «разведчик». – А вот майор Рутолов утверждает, что вы находились тут, – он ткнул карандашом в соседний квадрат. – И кому прикажете верить? – он вопросительно посмотрел на экспата.

– Майор Рутолов в этот раз успешно играл роль пассажира, – угрюмо ответил Григорий. – Темень была такая, что хоть глаз выколи. И свои обязанности штурмана он не мог в полном объеме исполнять просто по определению. Неужто не интересовались, когда его опрашивали?

– Допустим, – легко согласился капитан. – Но как вы объясните…

– Хватит! – жестко сказал Дивин. – Хватит ходить вокруг да около. Я дико устал и все, чего хочу сейчас, так это обнять подушку в своей комнате и соснуть минут, эдак, шестьсот. Скажите прямо, в чем причина вашего недоверия к моему докладу?

Торосян поперхнулся. Помотал головой, словно не мог поверить услышанному. Взглянул на летчика с интересом.

– Товарищ майор, ну что вы, право слово, как маленький? Даже обидно. Я же вас ни в чем не обвиняю. Просто уточняю все обстоятельства полета. Тем более, что, согласитесь, повод более чем значимый – вы заявили о потопленной подводной лодке противника. А это, между прочим, не шутка. На Балтике летчику за подобный подвиг звание Героя присвоили. Или это на Севере было? Черт, из головы вылетело.

– У меня уже Звезды есть, – мрачно сказал экспат. – Мне другое непонятно: какого черта вы меня второй час мурыжите? Что нового хотите услышать? Ну же, смелее, давайте начистоту.

– Начистоту, говорите? – задумался «разведчик». – Что ж, извольте. Проблема в том, что где-то здесь, – он показал на карте на несколько квадратов, включая и тот, о котором сообщил Рутолов, – пропала подлодка «М-35». И она не выходит на связь уже довольно продолжительное время.

Григорий вскинулся. Кровь прилила к его лицу.

– Вы хотите сказать, – неприятным скрипучим голосом сказал он, – что я утопил нашу лодку? Нашу, не немецкую⁈

– Ну вот, – расстроился Торосян. – Так и знал, что в бутылку полезете. Драться, надеюсь, не станете? Вот и славно. Нет, я ничего подобного сказать не хочу. Повторю еще раз: надо выяснить все обстоятельства полета и атаки. А уж потом делать какие-то выводы. И потому я искренне надеюсь, что вы мне поможете. Вспомните, может быть, все-таки удалось что-нибудь разглядеть? Ваша машина ведь выходила после сброса торпеды прямо над лодкой.

– Разглядеть? – Дивин с трудом сдержался, чтобы, в самом деле, не врезать назойливому капитану. Ишь чего удумал, стервец, повесить на него гибель советской подлодки! – Разглядеть, говоришь? – в голове сама собой медленно поползла «пленка» воспоминаний. Сброс торпеды, работа штурвалом, разворот влево…стоп! – Слушай, а ведь и правда, было кое-что.

– Ну? – «разведчик» в нетерпении наклонился к нему. – Говори, Кощей, говори! – от волнения он перешел на «ты».