Текст книги "Штурмовик из будущего 4 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Политов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Нет, разумеется, Мечайкин не настаивал. Откуда у него такие полномочия? Но глядел на летчика печальными глазами побитой собаки с такой мольбой, что Григорий, в конце концов, дрогнул. Не хотел ведь сначала ввязываться в эту авантюру. Решил, было, что возьмет стандартную тонну фугасок, высыплет ее на здание фашистского штаба и все, амба. Формально не придерешься, все по инструкции. Но…а, да что уж теперь!

– Штурман, время до цели?

Рутолов отозвался после небольшой паузы – видать, сверялся с записями.

– Пятнадцать минут. Плюс-минус минута. Или две. Ветер боковой силен, зараза.

– Хорошо.

– Нервничаешь, Кощей?

Экспат недовольно хмыкнул, но промолчал. Покрутил головой, проверяя обстановку вокруг бомбардировщика. Да, разумеется, стрелок-радист тоже не спал на своем месте, и сейчас напряженно всматривался в темноту, но, к сожалению, он не обладал таким чудесным и полезным умением видеть ночью, как днем, что имелось у его командира.

– Савелий, что там от локаторщиков?

На Таманском полуострове с грехом пополам работала станция РУС-2 «Редут», но данные с нее пока что приходили с многочисленными ошибками и разночтениями.

– Передают, что в районе цели замечены ночные истребители фрицев.

– Твою дивизию! – выругался Дивин. Накаркал, все-таки. Не оставили фашисты свою генеральскую сволочь без охраны с воздуха. И что-то подсказывает – за штурвалами «мессеров» сидят очень опытные пилоты. Эксперты, мать их ити. Навроде гауптмана Баркхорна из 4 штаффеля II группы эскадры JG52, о котором недавно рассказывал на очередном инструктаже представитель разведотдела. Матерый вражина, настоящий ас. Говорили, что его личный счет на сегодняшний день уже превышает две сотни лично сбитых советских самолетов. Врут, наверняка, но все же игнорировать наличие у противника достойных соперников не следовало. И потому Григорий принялся крутить многострадальной шеей с удвоенной энергией.

Первый вражеский самолет, что кружил над мысом Херсонес, экспат засек минуты за две до того момента, когда следовало начинать атаку, выйдя на боевой курс. «Сто десятый» описывал широкие круги на высоте две тысячи метров. Повыше «бостона», который полз на полутора тысячах.

Времени на то, чтобы ссадить фашистского аса, уже не оставалось, и Дивин решил оставить фрица на закуску. Да и гоняться за ним на груженом под завязку бомбардировщике было верхом глупости. Тем более, что имелась более насущная проблема. А именно, эскадрилья У-2, что медленно приближалась к этому же месту, идя на бреющем над самыми волнами.

Вот их-то Григорий срисовал пятью минутами раньше. Командование решило подстраховаться и после удара бомбардировщика усилить его, высыпав на голову немцев еще и «гостинцы» маленьких тарахтелок. Экспат спорил, ругался, доказывал, что в этом нет особой необходимости, но вынужден был спасовать перед прямым приказом. Слова летчика о том, что после взрыва двух тонн бомб от здания и так ни черта не останется, на командира дивизии не возымели никакого действия. Дивину снисходительно пояснили, что, наоборот, возможный пожар лишь сослужит «ночным ведьмам» отличным ориентиром.

Почему «ведьмам»? Да все просто: за штурвалами «кукурузников» находились девушки из 46-го гвардейского полка ночных бомбардировщиков. Нет, разумеется, Дивин знал, что в составе советской авиации есть такие подразделения, где наравне с мужчинами воюют женщины, но сталкиваться с ними ему еще не доводилось.

– Вижу коллег, – сообщил он экипажу по внутренней связи. – И фрица. Крутится на двух тысячах.

– Один? – напряженно поинтересовался Рутолов.

– Пока один. А там, кто его знает. Может быть, и напарник где-то поблизости ходит. Обычно они парами шарятся. Что ж, потом узнаем. Приготовиться к атаке!

Бомбить гитлеровский штаб экспат решил методом «с планирования». Суть его заключалась в следующем: самолет ложился на боевой курс как раз на высоте примерно в полторы тысячи метров. Летчик прибирал обороты моторов практически до минимума и машина начинала полого снижаться, фактически планируя. Зачем подобные сложности и дополнительный риск? Наземные наблюдатели, что контролировали воздух над охраняемым объектом, в этом случае не могли точно определить местонахождение «бостона», направить прожекторы и зенитчиков для его обнаружения и уничтожения.

– На боевом! – звенящим голосом доложил штурман. – Высота…тысяча четыреста…тысяча двести…тысяча…девятьсот…семьсот…пятьсот!

Экспат надавил на кнопку бомбосбрасывателя.

– Пошли родимые!

Приземистое здание, в котором безмятежно дрыхли гитлеровские генералы, он определил точно. Равно как и безошибочно рассчитал нужную траекторию и направление движение бомбардировщика до той точки, откуда следовало запустить в свободное падение фугаски. В принципе, команда Рутолова ему особо не требовалась, ну да ладно, подстраховаться не лишне. Ударил сразу серией, решив не тратить лишнее время на повторный заход.

Машина облегченно «вспухла», подскочив вверх сразу на пару десятков метров, но Григорий нарочно не стал ее тянуть обратно. Зачем? Так проще набрать высоту, а, заодно, уйти из зоны возможного поражения собственными осколками.

– Проснулись! – взволнованно выкрикнул стрелок.

Под ними вспыхнули сразу два…нет, три световых столба прожекторов. Заполошно задвигались, пытаясь отыскать невидимый для них советский самолет. Несколько огненных трасс прошили ночную темноту. Но били фашисты наугад, не прицельно.

– Ловите подарочек, гады! – зло засмеялся Дивин, наблюдая за тем, как черные капли ФАБов неотвратимо приближаются к дому.

Яркая вспышка озарила ночь. Пламя взрыва взметнулось на несколько десятков метров. А следом во все стороны ударила звуковая волна. Грохот от нее был такой, что даже в кабине «бостона» неприятно резануло уши. К тому же, бомбардировщик чувствительно швырнуло в сторону, точно пушинку. Один из прожекторов погас, а зенитки разом замолчали.

– … мать!! – донесся радостный крик Рутолова. – Гриша, будь другом, пройди еще разок над целью, я фотоаппарат включу. Пусть полюбуются на нашу работу!

– Делается, – скупо отозвался экспат, орудуя штурвалом и педалями. Его, правда, сейчас больше занимала реакция ночных истребителей фрицев, о которых штурман и стрелок, похоже, подзабыли на радостях. – Куда без команды⁈ – рявкнул экспат, когда стрелок-радист вдруг открыл огонь из своего крупнокалиберного пулемета. – Убью мерзавца!

– Так девчонкам помочь, командир, – удивленно сказал Горбунов. – Вон же они работать начали, а там прожектора шарят.

У-2 и правда дошлепали до нужного места и закружили над горящим домом смертельный хоровод.

– А «мессер»? Про ночника забыл⁈ У, раззява!

И словно откликаясь на этот крик души, по левой плоскости сыпанула свинцовым горохом очередь подкравшегося к ним сзади-сверху «разрушителя». Попади он точно, и пиши пропало – огневая мощь у гитлеровца была будь здоров. Развалил бы «бостона» мгновенно. А так, пронесся черной тенью с оглушительным ревом мимо, проскочил вперед и тут же сам стал прекрасной мишенью. Дивин не дремал и вовремя открыл огонь из курсовых пулеметов, нажав на кнопку спуска, расположенную для удобства прямо на штурвале.

– Эх, слабовато! – вырвалось у летчика. Два УБК хоть и послали исправно по длинной очереди вслед фрицу, но, судя по его траектории, тоже не нанесли тому фатальных повреждений. То ли дело полюбившийся экспату на Украине «пират» с шестью пулеметами в носовой части – тот мигом распилил бы ганса на мелкие кусочки. А тут «месс» хоть и шарахнулся в сторону, как ошпаренный, но падать вниз или гореть явно не собирался.

– Сбил?

– Куда там, ушел, гаденыш!

Григорий заложил машину в крутой вираж, уходя вправо. Благо, теперь машина стала гораздо легче и чутко отзывалась на команды пилота. А ну, как второй немец пожалует? Кстати, как там девчата? Быстрый взгляд вниз показал радующую глаз картину: трудяги-«кукурузники» сновали над полыхающим штабом рассерженными осами и то и дело больно жалили фашистов, сбрасывая им на головы осколочные бомбочки и добавляя паники. Штурманы с У-2 погасили, к тому же, еще один прожектор, из своих пулеметов, затрудняя прицеливание зенитчикам.

– Во, дают!

– Савка, я тебя точно прибью, когда вернемся! За воздухом следи!

– Командир, пройди над целью, умоляю. Такие кадры пропадают!

Дурдом. Форменный. Экспат помотал головой. Капля пота проползла по лбу из-под шлемофона. Уф, и не холодно!

– Сейчас сделаю.

Бомбардировщик поднялся на две тысячи и аккуратно, по ниточке, прошел над Казачьей бухтой. А потом резко развернулся и начал круто забирать в сторону, уходя в море.

– С аэродрома две пары «худых» поднимают, – мельком сообщил Григорий, когда они пролетели над мысом Херсонес. – Расшевелили мы осиное гнездо, теперь держись.

– Эх, девчонок бы предупредить! – вслух начал переживать стрелок. – Посшибают ведь.

– Раций у них нет, – угрюмо бросил Дивин, досадуя на свою беспомощность. – А ракеты не поймут, или не увидят. Только ночников к себе приманим.

– Так может мы штурманем аэродром, а?

– Чем? Бомбы мы все сбросили, а один твой пулемет и курсовые особой роли не сыграют. Да и не догоним мы фрицев. У них скорость вдвое выше против нашей, – устало произнес экспат. – Если бы на взлете их поймали, то еще был бы хоть какой-то шанс. А так…будем надеяться, что У-2 уже ушли. Насколько я знаю, девчонки там лихие, обстрелянные, в обиду себя не дадут. Да и найти их в этой кутерьме немцам будет ой как непросто.

– Да уж, кашу мы знатную заварили, – удовлетворенно сказал Рутолов. – Думаю, вряд ли кто-нибудь в том доме выжил.

– Подождем, что разведка скажет.

Облака расступились, в них появились «окна». Бомбардировщик попал в одно из них и Григорий невольно залюбовался: приборы бросали мягкий отсвет на фонарь кабины, а сверху им вторили крупные яркие звезды. Особенно вон та, что…

– К бою! «Шмитт» сверху!

«Бостон» пошел скольжением, сбивая прицел гитлеровцу. Сноп пламени, вырвавшийся из его пушек и пулеметов, прошел совсем рядом, но каким-то чудом миновал краснозвездную машину. Горбунов – умница – засек противника и открыл ответный огонь. Его «березин» оказался точнее – от «сто десятого» полетели куски обшивки, и фриц заполошно шарахнулся в сторону, провалившись вниз. К сожалению, там немецкий летчик сумел прийти в себя и выхватил свой самолет в горизонтальный полет.

– Черт! И этого на корм рыбам отправить не смогли, – выругался Дивин.

– Сможет нас догнать?

– Вряд ли. Высоту и скорость потерял, да и Савка его пусть немного, но подранил.

– Так что, уходим?

– Уходим. Сейчас нырнем в облака. Наверняка этот гад уже «худых» позвал. Так что нарываться не будем.

– Курс к «горбатым»?

Летчик размышлял недолго.

– Нет, домой пойдем, – сказал он твердо. И вдруг поймал себя на мысли: вот ведь доля авиатора – где приземлился и оставил вещи, там и дом.

– Эй, товарищ, закурить не будет? – веселый женский голос раздался за спиной экспата, когда он не спеша шел в сторону штабного блиндажа.

Григорий на мгновение испытал чувство дежа вю. Помнится, также его окликала совсем недавно старший лейтенант Круминя. Даже голос похож! Дивин медленно обернулся.

Невысокая девушка в синем летчицком комбинезоне, подпоясанным широким ремнем, к нему приторочен шлемофон. Сбоку планшет, на голове пилотка, из-под которой выбиваются густые каштановые кудри. Смотрит с веселым любопытством, улыбается.

– Что, дар речи потерял? Курить, говорю, есть?

Экспат молча достал портсигар и протянул незнакомке.

– Ого! Папиросы! Откуда такая роскошь? Погоди-ка…ты кто по званию? Старлей, поди. Или капитан? Угадала? Нам-то в пайке только махру выдают.

– Почти. Майор.

Улыбка разом исчезла с губ красавицы. Она вытянулась в уставной стойке.

– Простите, товарищ майор. Не знала.

– Вольно. А вы?

– Гвардии лейтенант Гришина. Ангелина.

– Какими судьбами к нам?

– Так нас недавно сюда перебросили. Буквально днями. Было тут одно дельце… – девушка задорно тряхнула кудряшками и снова улыбнулась, обнажив два ряда ровных, белоснежно-перламутровых зубов.

– Погодите, – Григорий нахмурился. – Гвардия…часом, не на мысе Херсонес? Вы, должно быть, из 46-го ночного авиаполка, верно?

– Ага. А вы в штабе служите? Не видела вас что-то на аэродроме.

– Прошлой ночью вернулся, – рассеянно ответил Григорий. – Подбили недавно во время атаки на конвой, пришлось приземляться в братском полку у штурмовиков. Загорали некоторое время, ждали запчасти и техников. Подлатали, а там и новое задание подоспело. Наверное, поэтому мы с вами и не встречались.

Гришина вдруг встрепенулась. Всмотрелась в лицо экспата и тихонько охнула.

– Вы – Дивин⁈ Дважды Герой?!! Ой, девчонки мне ни за что не поверят. Товарищ майор, так это мы с вами штаб бомбили? А мы все гадали, что за отчаянный пилотяга так здорово гансам врезал. И потом еще «охотников» на себя отвлек.

– Неужто помог? – с интересом осведомился экспат. – Я, грешным делом, решил, что они вас там перещелкают. А мне их и встретить было нечем. Видел, как «худые» взлетали, а бомбы все потратил. К тому же, еще и два «сто десятых» прицепились, как репей.

– Да что вы! – с жаром сказала летчица. – Они ведь за вашим самолетом всей сворой кинулись. А мы, тем временем, потихоньку, потихоньку, да и ушли. Несколько дырок в плоскостях не в счет. Удачно сработали!

Григорий вздрогнул. Посмотрел на девушку по-новому. А ведь она совсем еще девчонка, невольно подумалось ему. Вчерашняя школьница. Сколько ей – восемнадцать? Девятнадцать? А уже летает. На практически беззащитном «кукурузнике», который при удачном стечении обстоятельств можно, наверное, сбить из ручного пулемета. Господи, кто их только берет на войну?

– Что ж, рад был познакомиться, Ангелина. Да, – спохватился он, – вы ведь курить спрашивали, – он протянул ей портсигар. – Берите, не стесняйтесь.

– Так я не курю, – прыснула гвардии лейтенант.

– В смысле⁈

– Да это я так…скучно было, вот и решила заговорить. Девчонки все отсыпаются после ночных полетов, а меня почему-то ни в одном глазу. Решила не мешать им, ушла из землянки. Вот хожу-брожу, свежим воздухом дышу. Кстати, товарищ майор, а вы, часом, не знакомы с артистом Мессингом? Мы его вчера в летной столовой видели, хотели подойти, познакомиться. А он как-то ловко вдруг взял и исчез. Будто и не было вовсе.

– Мессинг? – поскучнел экспат. И тяжело вздохнул. – Знаком. Думал, что уехал давно.

– Ой, а еще у него кот такой есть – черный, громадный, злющий, как цепной пес. У нас одна из девочек хотела его погладить, так он ей в одну секунду руку оцарапал до крови.

– Вон тот? – Дивин показал на Шварца, что сидел прямо за спиной Ангелины и буравил девушку недобрым взглядом.

– Ой! – вскрикнула от неожиданности Гришина. – Откуда он здесь взялся?

Кот презрительно зыркнул на нее, встал и не торопясь, с достоинством, подошел к экспату. Басовито заурчал и потерся о его ноги.

– Мой это бандит, – признался Григорий. – Вольф Григорьевич любезно согласился за ним приглядывать на то время, пока я в полете. Этот хулиган, к сожалению, почти никого не признает. Так что прошу прощения перед вашей подругой. Пускай и заочно. Передайте, что обязательно накажу. Слышишь, морда?

Шварц возмущенно заорал.

– Ой, как интересно! – Ангелина наблюдала за всем происходящим горящими глазами. – Расскажу девчонкам – не поверят! О, идея! Товарищ майор, а приходите как-нибудь к нам? На чаепитие. Только, чур, с товарищем Мессингом и вашим котиком. Пожалуйста!

Дивин невольно улыбнулся. Надо же, какая милая непосредственность. Впрочем, а ведь интересная девушка. И внешне, и вообще…может, плюнуть на все и, в самом деле, расслабиться немного? Сколько он уже после смерти Таисии бирюком ходит? Шпионка-латышка не в счет.

– Не могу ничего обещать. Но обязательно постараюсь что-нибудь придумать.

– Приходите. Я буду вас ждать!

Глава 20

Следующие несколько дней выдались…да что там, странными они получились! Дивин слонялся по аэродрому, просиживал штаны в штабе, умудрился три раза сходить в гости к «ночным ведьмам» – в компании с Мессингом и в одиночку, – даже несколько сблизился с Ангелиной, но вот новых боевых заданий почему-то не получал.

Шепорцов во время их редких встреч отводил глаза в сторону, норовил перескочить в разговоре на какую-нибудь нейтральную тему, а когда взбешенный экспат однажды прижал-таки его к стенке, то просто-напросто перекинул на него подготовку молодых летчиков, прибывших недавно в полк. Мол, все равно в Липецке занимал должность начальника воздушно-стрелковой подготовки, значит, и карты в руки – справишься.

Странное поведение комполка получила свое объяснение только в начале марта. Григорий как раз зашел в штаб, чтобы дежурно отчитаться об успехах и неудачах своих молодых подопечных. А Шепорцов сам вдруг пригласил его к себе в комнату, где простужено хлюпал носом над расстеленной на столе картой начштаба Маликов.

– Горячего бы выпил, да отлежался в медсанбате, – неприязненно посоветовал ему Дивин, осторожно пожимая руку и отходя в сторону. – На кой черт других заражаешь?

Маликов уныло вздохнул, ничего не ответил и полез в карман за платком.

– Тут такое дело, Кощей, – неловко начал подполковник. – На днях со своих постов сняли командарма Петрова и комфлота Владимирского. И не просто сняли, но и понизили существенно в звании. А генерал армии Еременко принял Отдельную Приморскую армию.

– Ничего себе! – ошарашено выдохнул Дивин. – А Вершинина…

– Нет, генерал Вершинин остался на прежней должности, – комполка помотал головой. – В Ставке к нему претензий нет. Подчеркнули этот момент особо! Сказали, что авиация в прошедших боях зарекомендовала себя достойно.

– Так это ж хорошо.

– Как сказать, – Шепорцов снова покачал головой, точно китайский болванчик. – Видишь ли, беседовал давеча с заместителем нашего командующего – генералом Слюсаревым – и он шепнул по большому секрету, что разные разговоры на самом верху ходили, когда обсуждали вопрос со сменой руководства армии. И твоя фамилия в них несколько раз упоминалась. Причем, вовсе не в положительном ключе.

– Шутите? – недоверчиво уставился на него экспат. – Где я, и где Петров с Владимирским.

– Вот и я ничего не понял, – подполковник сокрушенно вздохнул. – Летаешь ты отлично, результаты боевой работы – закачаешься, но…в общем, конкретных претензий в твой адрес никто так и не высказал, но вот из наградных документов за конвой, подлодку и немецкий штаб тебя исключили. Вымарали бесповоротно. Экипажу твоему с верхом отсыпали, а тебе шиш.

– Тю, – усмехнулся Григорий и легкомысленно махнул рукой, хотя внутри неприятно царапнуло. – Да и хрен с ним. У меня и так орденов до пупа, вешать некуда. Скажите лучше, в боевой расчет теперь вернете или снова «зеленый горох» учить?

– А то! – облегченно улыбнулся Шепорцов. Помолчал, задумчиво перекатывая карандаш между пальцев, и вдруг признался. – Знаешь, а я ведь боялся, что ты психанешь.

– Из-за ордена? Шутить изволите?

– Не скажи, – кашлянул Маликов, вступая в разговор. – Многие за лишнюю медальку или звезду на погон жопу рвут не шутейно, – майор шумно высморкался в несвежий клетчатый платок.

– Их дело, – равнодушно пожал плечами Дивин. – Лучше маякните, что там у нас из интересного на фронте?

– Есть кое-что, – начштаба тыльной стороной ладони вытер слезящиеся глаза. – Наземные войска стали жаловаться, что по ночам к ним повадились фашистские легкие бомбардировщики. Почти как наши У-2 – сбрасывают на позиции осколочные бомбы, гранаты, ампулы с зажигательной смесью. Пехота уже волком воет.

– Слыхал про такое, – задумался, припоминая экcпат. – Ангелина…ну, в смысле, девчонки из ночного полка говорили. Они несколько раз с фрицами нос к носу сталкивались: наши их передок летят бомбить, а эти – к нам.

– Ангелина – эта такая, фигуристая? С которой ты давеча за капонирами целовался? – тихонько засмеялся Шепорцов. Но тут же поднял ладонь в примирительном жесте, заметив, как недобро насупился летчик. – Извини, я ведь не со зла. Хорошая девушка. Звонкая!

– Оставим эту тему, – твердо сказал Григорий, глядя на командира исподлобья волком. – Вернемся лучше к фрицам.

– Я навел справки в разведотделе, и мне рассказали, что речь, скорее всего, идет о немецких самолетах Go.145, – Маликов сверился с записями в своем рабочем блокноте. – Базируются на аэродроме в Багерово. Партизаны передали, что их немного: десятка два, не больше.

– Знаю таких, в самом деле, на «кукурузник» здорово смахивают, – Дивин машинально почесал за ухом, прикидывая в уме ситуацию и так и эдак. – Я думаю, надо мне ночью над линией фронта покрутиться, попробовать поохотиться на них, – выдал, наконец, он.

– «Бостоны» из 63-го полка несколько ночей караулили, но безуспешно.

– Поглядим. Вы мне только машину с носовой батареей прикажите передать. На ней сподручнее этих «готов» бить. Да, и с командиром «ведьм» договоритесь, чтобы они пару дней отдохнули. А то, не ровен час, перепутаю еще.

– Без штурмана полетишь? Смотри, Рутолов вряд ли обрадуется. А он мужик злопамятный.

– А на что он мне здесь, над сушей? Местность я и так назубок знаю. Хотите, на спор, проверим? Стрелка-радиста оставлю, да и хорош.

– Уел, чертяка красноречивый! – засмеялся Шепорцов. – Лады, забирай «пирата». Его как раз недавно в порядок привели. Вот насчет Бершанской…эх, где наша не пропадала! Кота своего отдашь для подарка? Очень уж им твой Шварц приглянулся. Да шучу, шучу, не смотри ты на меня зверем – прям в холодную дрожь бросило.

«Порву!» – злобно рыкнул внутри мантис.

«Бостон» неторопливо кружил в ночном небе. Сегодня с самого утра погода то и дело преподносила неприятные сюрпризы: то начинал накрапывать мелкие противный дождик, то наползал откуда-то с моря клочковатый туман. Но к вечеру немного прояснилась, хотя облака по-прежнему низко бежали над землей, и видимость была не очень.

Сначала комполка хотел дать экспату отбой. Но потом, посоветовавшись с метеорологами, решил все же отправить его на «свободную охоту». Дескать, в районе немецкого аэродрома обещали приемлемые условия для полета.

Григорий привычно принял доклад от механика. Не торопясь, как обычно, обошел бомбардировщик, проверил – все ли в порядке. Шуганул слегка Савелия, который о чем-то весело разговаривал с невысокой симпатичной брюнеткой. К слову, она явилась к капониру не одна – вместе с подругой пришла и Ангелина. Летчица скромно стояла в стороне, не пытаясь мешать эскпату готовиться к вылету, но неотрывно следила за ним своими бездонными глазами.

– Зачем она здесь? – недовольно бурчал за спиной у Григория сержант Шафиев, идя следом вокруг «бостона». – Примета это плохая, командир. Помяни мое слово. Еще и не одна!

– Баба на корабле и все такое? – догадался тот. И пристыдил. – Ты ж культурный человек, товарищ сержант, откуда такие дремучие суеверия? Да и потом, они ж тоже летают. Причем, похлеще иных мужиков.

– Угу, – не унимался механик. – Летают. Только у них там все бабы – от механика, до комполка. Некому сглазить.

– А у меня портрет Верховного в кабине, – с серьезным лицом сказал Дивин. – Он любую порчу как рукой снимает!

Шафиев замер, точно соляной столп. Посмотрел на экспата дикими, выпученными глазами, а потом махнул рукой и пошел прочь, тихо ругаясь. Григорий довольно ухмыльнулся, повернулся и подошел к Ангелине. Взял в руки ее теплые тонкие пальцы и легонько сжал.

– Глаза у тебя красивые, – шепнул он. – И разрез такой интересный, прям как у восточной принцессы. Я только сейчас заметил, представляешь?

– Скажешь тоже, – Гришина порывисто вздохнула и вдруг прижалась к нему. – Знаю, я – дура. Не должна так себя вести. И девочки говорят…а, неважно. – Она подняла голову. – Ты ведь вернешься?

Дивин посмотрел в ее испуганные глаза, потом крепко поцеловал несколько раз прохладные губы и мокрое от слез лицо, распушенные ветром волосы. И вдруг ощутил, что внутри, по всему телу, прокатывается какая-то теплая волна восторга. И понял, что тот тяжелый камень, что лежал на душе после смерти Таисии, вдруг пропал, растворился, будто его никогда и не было. Зато сейчас случилось что-то. Что-то важное, большое. Чему он никак не мог подобрать название. Может, это и есть любовь? Но…разве бывает, что так быстро? Они ведь и знакомы-то всего ничего, а словно две половинки одного целого.

– Товарищ майор, пора, – деликатно кашлянул за спиной стрелок.

– Иду, Савелий. Иду.

Два «гота» вынырнули из облака перед самым носом А-20. Все произошло настолько стремительно, что экспат, при всей своей нечеловеческой реакции, не успел отреагировать должным образом на их появление. Фр-ррр! И маленькие самолетики уже скрылись в другом облаке, только их и видели. Бросилось в глаза, что они и, в самом деле, издалека здорово похожи на советский «кукурузник».

– Старшина, гостей заметил?

Горбунов долго молчал, а потом ответил с явной неуверенностью в голосе:

– Вроде бы мелькнуло что-то. Но смазано как-то. Извините, товарищ командир. Виноват, пропустил.

– Ерунда, найдем. Просто усиль наблюдение. Похоже, мы вошли в зону их полетов.

Следующих «ночников» пришлось ждать недолго. Всего каких-то пятнадцать минут, и вот уже в разрыве кучевки виднеются два небольших силуэта. Но теперь Григорий был готов к их появлению. Рука молниеносно толкнула ручку сектора газа вперед, и «бостон» устремился вслед за врагом, точно большая охотничья собака за дичью.

Пятьсот метров…четыреста…триста…двести…

Первый Go.145 хорошо вписался в прицел, и Дивин хладнокровно надавил на кнопку спуска. В носу бомбардировщика коротко пролаяли пулеметы, погнав волну от пороховых газов в кабину пилота. Шесть огненных трасс прочертили ночную тьму пунктиром и уперлись на мгновение в спокойно летящий биплан. Короткая вспышка, и вниз посыпались разномастные обломки. Немцы, наверное, даже не поняли, что уже мертвы.

Камераден[1] со второго самолета пережили их всего на несколько секунд. Ровно на столько, сколько понадобилось экспату времени, чтобы легким движением штурвала довернуть машину и загнать новую мишень в перекрестие прицела.

– В клочья! – удовлетворенно сказал стрелок. Савелий развернул свою кабину и наблюдал за расправой над фашистами. – Здорово вы их, тащ майор!

– Не болтай, – недовольно отозвался экспат. – Смотри лучше за задней полусферой. У гансов тоже «сто десятые» по ночам патрулируют. Забыл, что ли, как они нас у Херсонеса едва не сбили?

– Так, а как же потом отчитываться? – удивленно поинтересовался старшина. – Штурмана нынче ведь нет. И фотопулеметы у нас не установлены.

– А никак, – хладнокровно ответил Григорий. – Вспомни, на Украине нам ни одного сбитого подобным образом фрица не засчитали. Дескать, нет шильдика от мотора, значит, и говорить не о чем. А откуда нам их взять – не приземляться же в тылу у фашистов?

Горбунов шумно засопел, но промолчал. Дивин сидел в своем кресле и тихонько посмеивался. Что, брат, очередную железку хотел на грудь заполучить? Не в этот раз. Привыкай. И так за предыдущие успехи воздушного стрелка представили к Отечественной войне 1-ой степени и Красной Звезде. А Рутолова сразу к ордену Ленина и «боевику». Было ли обидно экспату? Ну, да, покоробило немного. Главное, непонятно до сих пор, что там за мышиная возня в верхах? И каким боком к ней оказался причастен обычный майор-пилотяга? Прямо скажем, не самая старшая карта в колоде.

– Еще! Слева-снизу! – выкрикнул азартно Савелий и Григорий отбросил подальше неприятные мысли. Разберемся. Позже. А пока нужно напомнить гансам, что они в чужом небе.

Он снова дал полный газ. Мотор взревел и краснозвездный самолет помчался за новой парой «готов». Их Дивин расстрелял, слегка рисуясь, метров с четырехсот. А смысл подлетать ближе, если мощи в залпе шести «крупняков» хватает для полотняных бипланов с лихвой? Даже, если задеть их краем. Просто замечательно разлетаются вдребезги. Не склеишь.

Р-рраз! И нет очередного питомца Геринга. Пусть теперь гадают, куда он подевался. Вряд ли у них рация имелась.

– Товарищ командир, у нас гости. Сверху гляньте.

Голос стрелка прозвучал встревожено. Экспат повернул голову и невольно присвистнул. Дюжина He-111 вальяжно плыла над ними в сторону линии фронта. Гитлеровцы частенько использовали эти средние бомбардировщики для ночных бомбежек. Благо, их оборудование позволяло выполнять такие полеты весьма эффективно.

Совершать маневры для занятия выгодной позиции было поздно, и Григорий решил атаковать противника снизу с одновременным набором высоты. «Бостон» задрал нос. Двигатели натужно загудели. Скороподъемность была близка к предельной. Хорошо, что гитлеровцы пока их не заметили – идут ровно, как на параде, красиво выстроенными тройками.

Застекленная кабина штурмана-бомбардира в вытянутом носу лидера притягивала взгляд. Увеличив картинку, экспат смог рассмотреть немца, что мирно покуривал на своем месте. А что, до цели еще долго лететь, можно и расслабиться немного. Развалился, сволота, гамака не хватает. Идиллическая картина.

Но не в этот раз, милок, извиняй!

Пулеметные очереди безжалостно прошлись по днищу ведущего «хейнкеля», распоров его выкрашенное в черный цвет брюхо с носа до середины корпуса, словно нож безжалостного рыбака, потрошащего пойманную рыбину.

Взрыв! Яркая вспышка, в которой утонул фашистский бомбардировщик, неприятно резанула по глазам. Дивин мгновенно отвернул машину влево, чтобы не попасть под разлетающиеся обломки и, не теряя времени, перенес прицел на правого ведомого. Ему он влепил добрую порцию свинца сначала в левый мотор, а затем и в корпус позади пилотской кабины.

Новый огненный шар расцвел в темноте. Видать, сдетонировали бомбы. Хорошо так гансы загрузились, до железки. Что ж, поживут еще братья-славяне, на головы которых сегодня не обрушатся смертоносные фугаски. Правда, бойцы и командиры по ту сторону фронта и не подозревают, что кто-то нынче спас их.

Так, что с боезапасом? На каждый пулемет приходилось по четыреста патронов. То есть, две тысячи четыреста. После взлета он дал проверочную очередь. Минус пять-шесть на ствол. Сколько затем было потрачено на «готов»? Вряд ли много. Ну, пускай, штук по десять на каждого. Еще сорок списываем. Два «хейнкеля» – это уже серьезней. Машина цельнометаллическая, крепкая, лупил он по бомберам с запасом. Как ни крути, но патронов по сорок-пятьдесят израсходовал. Не все ведь попали, что-то да ушло в «молоко». В общем, примерно четверть БК улетела. Запомним.

Мысли пролетели в голове Григория с сумасшедшей скоростью, и он вновь сосредоточился на схватке. Фрицы, что шли за головной тройкой, испуганно отворачивали в разные стороны. Похоже, они не поняли, что произошло с лидером. Возможно, решили, что тот столкнулся с ведомым при неудачном маневре. Что ж, их суматоха сейчас была Дивину только на руку.