Текст книги "Штурмовик из будущего 4 (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Политов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Дай угадаю, – хмыкнул экспат. – С ним тоже какая-то гадость приключилась?

Старший сержант долго молчал. А потом глухо ответил:

– Застрелился.

– Врешь⁈ – обалдел Дивин. – Признайся, ведь врешь⁈

– Верно говорю, товарищ майор, – обиделся техник. – Гуляли они, гуляли, а потом – бах! – и нет начсвязи. Вроде бы записку предсмертную оставил, но никто ничего толком не знает. «Контрики» мигом все материалы по этому делу к себе забрали и особо говорливым по ушам настучали.

– Страсти какие, – покачал головой Григорий. – Прям, как в театре.

– Ага, драмы и музкомедии, – угрюмо процедил старший сержант. – Это я еще вам особо не распространяюсь про случайных, залетных ее кавалерах. Сами видите, транзитных маршрутов и переменного состава на курсах переподготовки у нас хватает. Даже с избытком, порой. Так что нет-нет, а какой-нибудь удалец находится, что возле товарища старшего лейтенанта цыганочку с выходом норовит исполнить. Один чуть ли не в первый день в ЗАГС ее звал. Истребитель, Герой, два десятка фрицев на счету имел.

– И?

– «Бочку» над самой землей в ее честь решил крутануть. Поразить, так сказать, своим мастерством.

– Разбился? – догадался Дивин.

– Что осталось, по кусочкам по всей взлетной полосе собирали, – сплюнул в сторону Однокоз. – А у нас синоптика после того случая «черной вдовой» прозвали. Втихаря, конечно. В лицо-то, поди, скажи ей что-нибудь.

– Отчего так?

– Товарищ полковник у нее появился. Ваш командир группы.

– И Мочалин, – усмехнулся экспат.

– Ну да, и новый начальник связи, – согласно качнул головой техник. – Прыгают перед ней на задних лапках, пыжатся, корчат из себя невесть что. Тьфу, смотреть противно!

– Ау, товарищ майор, вы здесь? – Круминя легонько потянула Григория за рукав куртки. – Так что с кино? Достанете билеты?

– Постараюсь, – сдержанно ответил Дивин.

– Тогда до вечера, – улыбнулась ему латышка и неторопливо направилась в сторону штаба.

– Чего кобенишься? – Карпухин появился рядом с Григорием, как всегда, почти неслышно. – Мы с тобой о чем договаривались?

– Не могу я, – насупился экспат. – Противно. Не по мне эти игры. Давайте я просто обратно на фронт, а? Лучше уж фрицев напрямую бить, чем так.

– Размечтался, – спокойно ответил контрразведчик. – Будешь делать то, что нам нужно. Здесь и сейчас. Мой тебе совет: не выдумывай ничего, не занимайся отсебятиной. Отыгрывай роль простоватого и недалекого летуна, потерявшего голову от красотки-синоптика. Поверь, для нее подобное развитие событий вполне привычно. Разве что, добавь здоровой наглости – это будет укладываться в картину. Все же, не так много у нас нынче дважды Героев, которые могут похвастаться личной встречей с товарищем Сталиным.

– Не могу, противно!

– Забудь такие слова, – жестко приказал Карпухин. – Через «не могу» будешь действовать. И не вздумай с ней поссориться! Узнаю, пожалеешь.

– А Карманов? – сдаваясь, обреченно поинтересовался экспат. – Он ведь, рупь за сто, вряд ли будет спокойно смотреть на то, как я его пассию в кино таскаю. Да и подполковник Мочалин, наш новый начальник связи…

– Это не твоя забота, – отрезал Дмитрий Вячеславович. – Работа с нашей стороны в этом направлении ведется. Не волнуйся, прикроем, если надо будет. Но ты, конечно, и сам тоже рот не разевай – наблюдай, запоминай, анализируй все. Потом обменяемся впечатлениями.

– Она в кино со мной собралась, билеты нужны.

– Держи, – контрразведчик, словно фокусник, достал из кармана шинели две полоски плохонькой серой бумаги со слабо различимым текстом. – На сегодняшний вечерний сеанс.

– Я смотрю, вы подготовились, – мрачно произнес Дивин.

– Разумеется.

В здании кинотеатра было неожиданно тепло. Помещение хорошенько протопили и поэтому многие зрители, рассевшиеся по своим местам в ожидании начала сеанса, довольно скоро стали расстегивать и снимать с себя куртки, шинели и пальто.

– Помогите, пожалуйста, – попросила Зента. Хочешь не хочешь, а пришлось экспату изобразить из себя галантного кавалера, принять на руки хорошо пошитую шинель девушки. – Вы бы тоже сняли свою куртку?

– Ладно.

– А почему вы ордена не надели? – разочарованно поинтересовалась Круминя, взглянув на гимнастерку Григория.

– Звезд достаточно, – беспечно отмахнулся тот. – У меня, знаете ли, привычка фронтовая – не носить награды. Геройские Звезды положено всегда цеплять, а все остальные оставляю, обычно, дома.

– Почему? – удивилась синоптик.

– Ремнями привязными эмаль в два счета обдирается, – коротко пояснил Дивин, не вдаваясь в подробности. – А дубликаты не положены. Да и вообще… Уф, жарковато! – он оттянул воротник гимнастерки и поморщился. – И запах еще этот дурацкий!

– Вы тоже заметили? – очаровательно улыбнулась латышка. – Сегодня в военторговскую лавку привезли два ящика дешевого цветочного одеколона, так к обеду уже не осталось ни одного флакона. Как по мне, он действительно излишне крепок. Но нашим офицерам, судя по всему, понравился.

– Ну, за неимением гербовой, – пожал плечами Григорий. – Выбирать-то все равно не из чего.

Где-то впереди начали хлопать и орать:

– Давай, заряжай шарманку, начинать пора!.. Механик, крути!

Медленно начал гаснуть свет. Где-то в конце зала громко застрекотал киноаппарат. Дивин недовольно поморщился. Эх, как в такие минуты он горько жалел об отсутствии потрясающих по восприятию имперских стереовизоров.

Круминя близко наклонилась к нему, поправляя волосы.

– Надо было прийти немного попозже, сейчас ведь будет журнал. А я, похоже, этот выпуск уже видела.

– Потом мы просто не нашли свободных мест, – возразил экспат. – Смотрите, полный зал набился.

Зента недовольно фыркнула и отстранилась. Ничего, привыкай, это тебе не подкаблучников своих по росту строить, злорадно ухмыльнулся Дивин.

– Хватит разговаривать, – недовольно попросили сзади. – Мешаете, товарищи!

Фильм, что начался сразу после показа киножурнала, Григорию неожиданно понравился. Белоснежные паруса изящных стремительных фрегатов, скользящих по волнам залива близ Неаполя, стройная тоненькая женщина, что идет навстречу своей нелегкой судьбе, смело глядя вперед печальными глазами, адмирал, ставший смыслом ее жизни…экспат и не заметил, как подался вперед, ловя каждый новый кадр. И даже стрекочущий старенький аппарат, видавший виды, теперь вовсе не мешал.

Но вот стрекот стих. Кончилась первая часть киноленты. В зале вспыхнул свет и Дивин злобно засопел, щурясь.

– Как вам фильм? – тронула его за руку девушка. – Нравится?

– Неожиданно здорово, – улыбнулся Григорий. – Думал, что будет так себе, а тут…

– Я ведь говорила, что Вивьен Ли просто чудо! – кивнула латышка. – В прошлом году, если не ошибаюсь, я видела еще один фильм с ее участием…

– Давайте потом, – перебил ее экспат. – Начинается.

Свет снова погас. Но Дивину это совершенно не помешало бросить косой взгляд на спутницу. Волосы заплетены в короткую косу, но над ухом несколько смешных завитков. Верхняя пуговица воротничка расстегнута, немного видна шея с нежной белой кожей. Высокая грудь туго обтянута гимнастеркой. Григорий невольно сглотнул. Черт побери, у нее, ко всему прочему, еще и круглые коленки виднеются из под форменной юбки. Дивин помотал головой. Так, собраться! Хорош пялиться, смотрим кино.

Бело-голубой луч протянулся над головами зрителей. В нем то и дело начинали кружиться в призрачном странном танце многочисленные пылинки.

– Ох! – Зента вдруг крепко схватила экспата за руку. На экране разворачивалась драматическая сцена. – Бедняжка!

Раздавленная горем женщина, что совсем недавно была такой жизнерадостной и счастливой глухо произнесла: «Не было – тогда, не было – потом…» Побежали финальные титры, в зале снова вспыхнул свет. Но зрители еще какое-то время сидели молча на своих местах, переживая увиденное.

– Бывает же такое, – всхлипнула в первых рядах расфуфыренная полная дама в роскошном бархатном платье, промокая глаза кружевным платочком. – Какая несчастная любовь!

– Ерунда, – протянул незнакомый Дивину капитан с артиллерийскими эмблемами на погонах, что сидел прямо перед ним, обращаясь к своему товарищу. – Брехня полная! Я как раз недавно в городской библиотеке брал одну книжку – как раз про то время – и, должен сказать тебе, Петро, что с исторической точки зрения в этой фильме все переврали. От и до! – Он азартно взмахнул рукой.

– Какая гадость, – зло сказала латышка и потянула Григория. – Давайте скорее уйдем отсюда, иначе я закачу этим недоумкам хороший скандал!

– Вот уж не ожидал, что вы так бурно отреагируете на невинное замечание того капитана, – тихо засмеялся экспат, когда они вышли на улицу. – Почему оно вас так задело?

Лицо Круминя стало жестким и чужим.

– Не люблю пустых болтунов, – отрывисто сказала она. – И еще больше не люблю их слушать. К слову, вы ведь не такой? – она требовательно взглянула на Дивина. – Вы сможете ответить за свои слова? Способны на поступок?

Ишь ты, растерялся Григорий, куда завернула. Странные какие-то вопросики.

– Простите, но бить того артиллериста я не стану, – он решил свести все к шутке.

– Даже если я очень попрошу? – прищурилась девушка.

– Да, – твердо ответил экспат. – Знаете, еще раз оказаться в штурмбатальоне я не хочу.

– Вы были в штрафниках⁈

– В штурмовом батальоне, – поправил Дивин. – В порядке проверки.

– Но…но ведь оттуда освобождают лишь после ранения?

– А меня и ранило, – спокойно сказал Григорий. – В ногу. Пулевое. В госпитале сначала вообще хотели ее отчекрыжить, но я не дал. Настоял на операции. Хирург долго ругался, но потом все-таки уступил. Правда…

– Что⁈

– Пришлось пригрозить ему рвануть гранату, – сконфуженно признался экспат. – У меня с собой немецкая «колотушка» была.

– «Колотушка»? Что это такое?

– Так граната-же.

– Ничего себе, – зябко передернула плечами Круминя. – А я думала, что вся ваша жизнь – это такая бесконечная вереница подвигов, орденов, геройских Звезд.

– Если бы, – устало сказал Дивин. – На войне всего того, что вы перечислили, как раз немного. Все больше крови, пота, грязи и дерьма.

– Фу! Как грубо! – недовольно поморщилась синоптик, блеснув глазами из-под низко надвинутой ушанки. – Не ожидала от вас, товарищ майор.

– Ну, простите солдафона-армеута, – развел руки в стороны экспат.

– О, вы тоже любите Куприна? – удивленно спросила латышка. – Выходит, вы не столь безнадежны, – она звонко рассмеялась. И вдруг, после небольшой паузы, решительно заявила. – Я подумала, что мы вполне можем продолжить наш вечер в обстановке, более располагающей для близкого знакомства.

Дивин споткнулся на ровном месте.

– А? – растеряно выдавил он. – У вас?

– Конечно! – Зента крепко взяла его под руку, словно опасаясь, что летчик вдруг рванет от нее куда-то в темноту. – В конце концов, должны же мы с вами, наконец, выпить на брудершафт и перейти на «ты»?

«Будет звать в гости – не вздумай отказываться. Так нужно!» – всплыли в голове экспата слова Карпухина.

– А соседки по комнате? Они, разве, не помешают?

– Девочки? Причем здесь они? – искренне удивилась Круминя. – Если я не ошибаюсь, вы ведь сейчас остались в своей комнате один, правильно? А с вашим товарищем произошла досадная случайность. Как же его там? Ах да, капитан Рыжков. Ну, что молчите, я права?

– Да, в госпитале он, – нехотя произнес Григорий. – Только я гостей не ждал и потому там не слишком убрано.

– Плевать, мы ведь идем не для того, чтобы проверять, как вы содержите в чистоте свое жилье, правда? – засмеялась Зента. И смех ее был дерзким, вызывающим. – У вас найдется выпить?

– Кажется было что-то, – задумался Дивин, вспоминая. – Паек продовольственный на днях выдавали. Я его, правда, разобрать не успел. Но, вроде, что-то булькало.

– Потрясающе, – синоптик убрала выбившуюся прядь волос за ухо. – Вы – мужчина – такие неорганизованные. Я думаю, нам нужно забежать на минутку ко мне. Так, на всякий случай. У меня как раз припасено все необходимое. Найдется и выпить, и закусить.

– А вы предусмотрительная, – одобрительно хмыкнул летчик. – И готовы к любым неожиданностям. Что, если вас там ждет полковник? Или наш новый начсвязи?

– Но вы же с ними разберетесь? – хладнокровно поинтересовалась Круминя, совершенно не смущаясь. – Сегодня они будут явно лишними.

Что ж ты так в меня вцепилась, будто клещ, с тоской подумал экспат. И прешь вперед нахрапом, словно истребитель на таран. Неужели Карпухин был прав?

Глава 9

– Зента, ты чего там? – негромко позвал Дивин, сонно жмурясь и позевывая. – Иди ко мне.

Латышка, как ему показалось, недовольно дернула плечом, но все же отошла от стола и, не сказав в ответ ни слова, молча юркнула к нему под одеяло. Смело и, кажется, даже как-то привычно, что ли? Прижалась всем телом, крепко обхватила и уткнулась горячими губами в шею. Ее руки жадно и проворно зашарили по телу экспата.

– Ты такой смешной. Большой, грозный, весь в шрамах и ожогах, а, на самом деле, еще просто мальчишка.

– Ага, – коротко хохотнул Григорий, бесцеремонно заваливая девушку на спину, – знаешь, как иногда про служивых говорят: «Бойцы – они как дети. Только хер больше и автомат настоящий».

– Пошляк!..О-ох!

В кабинет Карпухина экспат попал не сразу. Утром пришлось улаживать какие-то срочные вопросы, накопившиеся за последнее время, и к контрразведчику Дивин сумел выбраться только после обеда. Да и то, когда подошел к нужной комнате, то услышал от дежурного, что Дмитрий Вячеславович нынче в отъезде. С самого утра. В ответ на все расспросы старлей лишь пожимал плечами и привычно талдычил, как попугай: «Не могу знать, товарищ майор!»

Поэтому пришлось еще дважды возвращаться и справляться о неуловимом чекисте. Но, уже под вечер, все же обнаружил того за столом кабинета, читающим какую-то бумагу насквозь официального вида – с кучей печатей и штемпелей.

– Проходи, садись, – рассеянно махнул рукой Карпухин, мельком поглядев на экспата. – Покури пару минут, мне кое-что закончить требуется.

Григорий присел на жалобно скрипнувший под ним колченогий стул и выложил на стол портсигар с зажигалкой. Лениво прикурил папиросу и уставился в низкий бревенчатый потолок. Задумавшись, не сразу обратил внимание на то, что Дмитрий Вячеславович положил документ на стол и пристально разглядывает его, словно видит впервые.

– Что⁈

– Да нет, ничего, – устало мотнул головой контрразведчик. – Пустяки, не обращай внимания.

– Я, собственно, хотел доложить, – подобрался Дивин.

– Ох, да знаю я все, – отмахнулся Карпухин. – Молодец, неплохо сыграл. Почти нигде не сфальшивил. Была пара моментов, где следовало поступить иначе, ну да ладно. Ты все же не наш кадровый сотрудник, поэтому простительно. Опять же, Круминя увидела, что ты обычный летчик, не подставной.

– Документы в моей планшетке она брала, – кивнул Григорий. – Я специально обратил внимание на то, как они внутри лежали. Никаких контрольных меток не делал, как вы и сказали, но для себя запомнил. Сто процентов, что лазила.

– Замечательно, – довольно потер руки Дмитрий Вячеславович. – Просто замечательно!

– Разрешите вопрос?

– Валяй.

– Мне вот что не совсем понятно: как так получилось, что она столько времени уже орудует на аэродроме, но ее до сих пор не прижали?

– А за что? – с интересом осведомился контрразведчик.

– Ну, как за что, – удивленно глянул на него экспат. – Мне тут понарассказывали, как из-за нее летчики бились, стрелялись, вешались, пропадали без вести. Сами же знаете, в авиации народ суеверный, к такого рода вещам относятся без энтузиазма. Мягко говоря. Неужели не нашлось никого, кто бы вышвырнул эту латышку ко всем чертям?

– О! – поднял вверх указательный палец Карпухин. – Латышку! Если бы не спал во время политинформаций, то помнил о той роли, что сыграли доблестные красные латышские стрелки в годы революции и гражданской войны.

– Так это когда было-то? – недоуменно посмотрел на своего собеседника летчик.

– Верно. Только вот судьба распорядилась так, что у некоторых из этих героев потом родились дети. Выросли, выучились, пошли по разным дорожкам.

– Погодите, – потер лоб Дивин. – Вы хотите сказать, что Зента из такой семьи?

– Именно. Много латышей полегло на фронтах гражданской, еще больше затерялось после нее. Но некоторые оказались достаточно честолюбивы и пошли во власть. И, надо сказать, сделали весьма неплохую карьеру. Кто – в армии, кто – в ЧК. Некоторые – в народном хозяйстве. В общем, не стану забивать тебе голову, но скажу лишь, что тронуть старшего лейтенанта Круминя мог разве что форменный самоубийца. Один звонок этой девочки в Москву и от смельчака лишь клочки по закоулочкам полетели бы. Собственно, пару раз так и происходило. Вот, совсем незадолго до твоего приезда здешний замполит не на шутку на нее взъелся. И где он нынче? Вроде бы в полку ночных бомбардировщиков где-то под Ленинградом. Смекаешь?

– Ерунда какая-то, – нахмурился Григорий. – Герои революции, высокие связи. А какого черта тогда она здесь делает? Что особенного можно узнать в Липецке? Вас послушать, так ей прямая дорога в Кремль. Вот там и развернуться можно по полной, и доступ к информации заполучить такой, что любой фашистский шпион себе локти до костей сгрызет лишь за легкий намек на такую возможность.

– Была она в Москве, – скучным голосом произнес Дмитрий Вячеславович. – Накуролесила знатно. Извини, без подробностей обойдусь, не твоего ума это дело. Скажу лишь, что подобрались к ней тогда совсем близко, да предъявить ничего так и не сумели. Все ниточки, что к ней вели, оказались обрублены. А некоторым нашим людям, что наибольшую активность в раскручивании того дела проявили, погоны с мясом вырвали и загнали туда, куда Макар телят не гонял. И приказ с самого верха пришел.

– Прям шпионский детектив, – ухмыльнулся экспат. – Вы мне, часом, не сюжет книжки пересказываете?

– Если бы, – мрачно покачал головой контрразведчик. – У нас после ее московских похождений руки оказались связаны. И действовать пришлось очень и очень осторожно. Буквально, по шажочку двигаться. Как на минном поле. Ошибешься – и пиши пропало.

Дивин задумался. Прикурил очередную папиросу и долго молчал. Карпухин также молча наблюдал за ним, не предпринимая никаких попыток продолжить разговор.

– Все равно не понимаю, – экспат тряхнул головой. – Не вяжется у меня. Как-то нарочито все, по киношному. Яркая фифа, что привлекает к себе всеобщее внимание, череда скандалов вокруг, смерти летчиков…натуральная дешевая пьеска.

– Есть такое, – согласно улыбнулся Карпухин. – Но подумай вот над чем: кто тебе сказал, что она играет в этой «пьеске» главную роль? Может быть, ее задача как раз и заключается в том, чтобы отвлекать наше внимание от какого-нибудь невзрачного человечка, что сидит, например, на вещевом складе и преспокойно получает оттуда ценнейшую информацию. Представляешь, сколько всего стекается в руки таких вот канцелярских крыс в нашем учебном центре? Сколько летчиков со всех фронтов здесь бывает, какие разговоры они за «рюмкой чая» ведут, расслабившись от спокойной тыловой жизни? Это же настоящее Эльдорадо! Клондайк!

– Это вы предполагаете или есть точная информация? – подозрительно поинтересовался Григорий.

– Есть, как не быть, – тяжело вздохнул Дмитрий Вячеславович. – Я когда вник в детали, то за голову схватился. Представляешь…стоп! Давай-ка, друг ситный, по протоколу. – Он покопался в бумагах на своем столе, отыскал нужную и пододвинул ее к летчику. – Прочти и распишись.

– Подписка, – понимающе хмыкнул Дивин. – Какая уже по счету? В прошлый раз, помнится, вы мне таких штук пять давали.

– Кашу маслом не испортишь, – назидательно сказал Карпухин. – Во всем должен быть порядок. Подписал? Молоток, давай ее родимую сюда. Пусть полежит пока у меня в папочке. Ей там самое место.

– Так что там дальше?

– Дальше? Ах да, дальше. Так вот, нам удалось выйти на людей, что были здесь не то специально оставлены, не то завербованы немецкой разведкой еще в конце двадцатых – начале тридцатых.

– А откуда здесь, в Липецке, тогда взялись немцы? – обалдел экспат.

– В то время здесь существовала секретная авиашкола, – сухо пояснил контрразведчик. По лицу его пробежала легкая гримаса недовольства. – В нашей стране обучались их летчики, наблюдатели, штурманы. Германия ведь после поражения в империалистической войне лишилась возможности официально, в открытую, готовить своих военных специалистов. А наша страна тогда оказалась в изоляции на международной арене. Не приняли буржуи советскую власть. Вот два изгоя и объединились. Мы от них получили новейшие технологии, они – закрытые полигоны, где можно было безбоязненно стрелять по мишеням и бомбить учебные цели.

– Вот это да! – разинул рот Григорий. – Нам никогда про это не рассказывали.

– Секретность, – развел руками Карпухин. – Секретность и высокая политика. Сказать по правде, это такая гремучая смесь, что я охотно держался бы от нее подальше. Потому как, сунешь нос не туда, куда надо, и от тебя даже имени-фамилии не останется. В порошок сотрут и по ветру развеют. Но, служба – приходится!

– Понятно. То есть, вы хотите сказать, что немцы тогда здесь организовали шпионскую сеть?

– Ну, это слишком громко сказано, – недовольно поморщился контрразведчик. – Поверь мне на слово, и в то время мои коллеги работали вполне неплохо. И большую часть тех, кто шел на контакт с зарубежными «гостями», тут же брали на карандаш для последующей разработки. Но, к сожалению, всех отследить невозможно. Немчура ведь не только на аэродроме сидела – они и в город регулярно выбирались. Пивка попить, в киношку прошвырнуться, девицу какую-нибудь закадрить. Всяко бывало. А контингент здесь тоже был непростой. Впрочем, как и по всей стране. Время сложное: недавно гражданская война закончилась, голод, разруха, бандиты, уголовники всех мастей. Массу народа эта лихая волна сорвала со своих мест и разбросала от Владивостока до Киева. У многих биография с пятнами, документы подозрительные. Поди, проверь всяк и каждого! Старались, конечно, но мы ведь не всемогущи. Основную массу прошерстили, наиболее подозрительных выявили. Но, как оказалось, корешочки все же остались. Немного, но они есть. И сейчас эта погань зашевелилась, голову подняла. Хозяева, видать, приказ отдали.

– А я опять в роли живца оказался, – криво улыбнулся Дивин. – Товарищ майор, не слишком ли жирно? Ну кто поверит, что обычный фронтовой летчик допущен к стратегическим секретам? Что такого важного я могу знать?

– Ну, это если заранее про тебя слухи не распустить, – хладнокровно заметил Карпухин. – Про твое знакомство с Верховным, его сыном, выполнение особых заданий Ставки и прочие подобные вещи. Здесь шепнул, тут обмолвился, там многозначительно поулыбался – и готово. Тем более, что фрицы на тебя и так уже давно зуб точат. Помнишь ведь, как за тобой специальную группу диверсантов на фронте прислали?

– Забудешь такое, – поежился экспат.

– Ну вот, поэтому «дезу» они проглотили не жуя. Нет, точно тебе говорю: поверили, зашевелились, зашевелились гады, как только стало известно, что здесь у нас особая авиагруппа будет боевое слаживание проводить. Мы не так давно засекли работу неизвестного передатчика в окрестностях города. Накрыть гадов, правда, не сумели. Но наши шифровальщики недаром свой хлеб жуют – сумели частично раскрыть текст отправленных фрицам радиограмм.

– И что там? – жадно спросил Григорий.

– Неважно, – насупился вредный «контрик». – Главное, что немцы поверили в ту легенду, что мы им подсунули. И захотели тебя проверить. А Круминя – это одно из звеньев этой шпионской цепочки.

– А инцидент возле театра?

– Сам-то как думаешь? – Карпухин откинулся на стуле и с легким прищуром уставился на экспата.

– Что тут думать? Я перед тем, как вся заваруха со шпаной началась, видел в отдалении машину, – медленно сказал Дивин. – Она в темноте стояла, без света, но, вы ведь помните – я иногда могу такое рассмотреть.

– Ну-ну? – подался вперед Дмитрий Вячеславович. – Рассказывай, Кощей, не тяни кота за одно место.

– В машине той Зента была. Причем не одна, а в компании Мочалина. Я еще тогда поразился – она ведь на спектакле с Кармановым сидела. А тут вдруг с начальником связи в салоне оказалась. Решил, было, что они полковника ждут, что задерживается он просто в театре. А потом как-то это все из головы вылетело.

– Дать бы тебе, как следует, по твоей бестолковке! – ругнулся беззлобно Карпухин, напряженно обдумывая слова летчика. – Утаил такую ценную информацию!

– Говорю же, забыл.

– «Забыл», – передразнил его контрразведчик. – Башка дырявая. Ладно, с этим я разберусь. Но ты уж, пожалуйста, больше ничего старайся не забывать. Надеюсь, ты голову после ночки с нашей знойной красавицей не потерял?

– Да хватит уже, – Григорий слегка покраснел. – У меня к ней теперь совсем иное отношение. Когда только познакомился, то да, не стану врать, кое-какие романтические мыслишки в голове проскальзывали. Было! Но потом, когда стал анализировать ее поведение, слова, поступки, то быстро понял, что она играет. Причем, не совсем умело. Вы понимаете, у нас – штурмовиков – наблюдательность и постоянная бдительность являются неотъемлемыми чертами летной работы. Иначе долго не проживешь. Вот поневоле и стараешься обращать внимание даже на самые мелкие детали всего того, что происходит вокруг тебя.

– Ага, вы те еще параноики, – одобрительно улыбнулся Дмитрий Вячеславович. – Почти, как в нашей организации.

– Точно. Так вот, Зента переигрывала. Видимо, привыкла ко всеобщему обожанию и тому эффекту, что производила, вот и решила, что я такой же, как все, – экспат умолчал, что у него, ко всему прочему, за плечами имелась ведь еще и подготовка в имперской Академии. И кое-какие довольно специфические знания, полученные там, резко отличали его от здешних офицеров. Равно как и умения мантиса, что прятался внутри. Но контрразведчик, разумеется, ничего подобного не знал и лишь понимающе улыбнулся той версии, что скормил ему летчик.

– Молодец! Девочка и впрямь переборщила. Совсем чуть-чуть, но нам и этого оказалось вполне достаточно. Ты, главное, не дай ей повода усомниться, что втюрился в нее по уши и готов носить на руках. Ей такое поведение кавалеров привычно.

– Противно! – помрачнел Дивин. – Верите, я с ней в постель когда ложился, то словно в лужу с помоями окунулся. Утром даже в душе тер себя мочалкой что есть мочи. Все время казалось, что эта грязь ко мне намертво прилипла.

– Терпи! – безапелляционно потребовал «контрик». – Сцепи зубы и терпи! Придет время, тогда все сделаем, как надо. А пока следует улыбаться, говорить комплименты и, что уж теперь, кувыркаться с нею в койке. Думаю, что пока тебя считают не очень опасным. Ну-ну, не хмурься, подобное мнение сейчас сродни награде. Значит, все делаешь правильно. Будет гораздо хуже, если вдруг тебя заподозрят. Вспомни, что случилось с Рыжковым. Эти ребята кровь прольют, не задумываясь. Шарахнут из-за угла кирпичом по кумполу, как Прорву, и привет!

А ведь ты тоже сейчас переигрываешь, подумал вдруг экспат. Карпухин, войдя в раж, самозабвенно вещал, раздавая все новые и новые «ценные указания», а Григорий, послушно кивая в ответ, с кристальной четкостью видел – врет! Не во всем, но врет. Как принято здесь говорить, вешает ему лапшу на уши. Весь разговор, что состоялся с контрразведчиком, был туфтой. Ну ладно, почти весь! Кое-что правдивое, разумеется, в нем проскочило. И теперь следовало хорошенько проанализировать услышанное, попытаться понять те потаенные мотивы, которыми руководствовался Дмитрий Вячеславович, подписывая летчика на эту непонятную, сомнительную авантюру. А потом принять непростое решение. И почему-то экспат все больше склонялся к тому, чтобы, не мудрствуя лукаво, рубануть со всей силы наотмашь по этому мудреному узлу, что завязался вокруг него. И взмыть, наконец, в небо, чтобы громить дальше фрицев. Там все просто и понятно: вот ты, а вон – враг. И его нужно уничтожить.

– Уразумел? – выдохся, наконец, контрразведчик.

– Да, вроде бы все понятно.

– Отлично. Тогда свободен. Да, если Круминя поинтересуется, зачем ты ко мне приходил…

– Я скажу, что проводили очередной допрос из-за случившегося возле театра, – покорно сказал экспат.

– Вот-вот. Заодно посмотришь на ее реакцию и послушаешь вопросы, что она станет задавать. Наверняка ведь захочет узнать, что мы нарыли на этих пацанов.

– То есть, они с немецкой разведкой связаны?

– Да ну, – презрительно пожал губы Карпухин. – Куда им. Разыграли дурачков в темную. Тот крендель, что к вам с Рыжковым в театре подошел, он среди местной гопоты невеликий, но все же авторитет. Ему сунули сотню-другую, показали вас издали, он и рад стараться. А остальные так…шелупонь.

И снова врешь, автоматически отметил про себя экспат. Эх, Дмитрий Вячеславович, зря ты так со мной. Очень зря! Что ж, выходит, ты сам напросился. Не взыщи теперь!

Глава 10

В летной столовой было довольно тихо. И это несмотря на то, что свободных мест за столами практически не осталось. Офицеры угрюмо молчали, вяло ковыряясь вилками и ложками в своих тарелках. И нет-нет, да поглядывали на отдельно стоящую табуретку, накрытую красной материей, на которой примостились два портрета, перевитые черными траурными лентами. Точнее, две увеличенных карточки с удостоверений. Две пары глаз с них смотрели на ужинающих людей: полковника Карманова и старшего лейтенанта Круминя.

Девушки-официантки, всегда такие доброжелательные, улыбчивые, предупредительные, как-то одним махом сникли, осунулись, у многих покраснели и припухли от слез веки. Начальство решило хоть немного снизить градус нелепой трагедии и распорядилось выдать «наркомовские». Подавальщицы разносили их по всем столам подряд, не делая ни для кого исключения, но ожидаемой разрядки не наблюдалось – летчики молча, без лишних слов, выпивали, а потом также молча продолжали сидеть за столами. Не слышалось привычных разговоров, тостов и шуток.

Третьей не хватает, думал про себя Григорий, уплетая не слишком наваристый суп с тушенкой. Есть хотелось просто зверски. А что делать – энергии потратил просто немерено. Третья фотка там должна была стоять. А что, разве овчарка Карманова – Вольф – не заслужила того, чтобы и ее помянули? Хотя, здесь вроде подобное не принято. Стоп, а ведь видел, видел как-то бойцов из взвода истребителей танков, что пили за своих погибших питомцев. Но, как бы то ни было, в любом случае смотрелось бы отлично. По крайней мере, с точки зрения Дивина.

Да уж, экспат совершенно не переживал по поводу случившегося, в отличие от остальных офицеров и сотрудников столовой. Еще чего не хватало! И свои сто грамм выпил без какого-либо надрыва и траурных слов. Взял, да и опрокинул в себя водку и торопливо занюхал ломтиком черного хлеба. А потом взялся за ложку и вновь принялся за «первое». Эх, сейчас бы борща!