Текст книги "Звездный патент. Тетралогия"

Автор книги: Дмитрий Градинар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 73 страниц)

И Джокт поймал себя на том, что оценивает силу пожатия Спенсера. С каким-то облегчением и радостью в итоге он решил, что с женщинами у Спенсера все нормально, без перегибов. И с другими людьми тоже.

– Ты чего здесь? – задал он вопрос Спенсеру.

– За тем же, что и ты, – без улыбки ответил Спенсер. – Формирование троек. Тест-маджонг.

– И… Ты тоже?

– Как видишь, не я один… Жестокая штука, правда?

Джокт тут же вспомнил слова инструктора насчет регулярно проводимого тестирования даже для опытных пилотов и согласился, что да – штука эта ужасная!

Объявление инструктора о том, какие тройки будут разбиты, Джокт уже не слушал и почему-то старался не встречаться взглядом ни с Бароном, ни с Гавайцем. Ему казалось, что повинен он сам. А вот недовольных возгласов у присутствующих прибавилось. Впрочем, это были только пилоты одного с Джоктом выпуска, к пилотам, вошедшим вместе со Спенсером, это не относилось. Они стояли спокойно, словно готовились принять к исполнению какое-то будничное указание. К тому же их очередь пока не настала. И в итоге вышло, что полностью нетронутыми остались всего две тройки. Хотя бы кому-то повезло! Еще в трех тройках выбыло всего по одному человеку.

– Ну и что сейчас будет происходить? Как нас собираются склеить заново? – поинтересовался Джокт у Спенсера.

– О! Это будет незабываемая игра! – живо откликнулся тот. – Хорошо, если закончим к утру…

– Даже так?

– А ты что думал? Иногда тест-маджонг длится несколько дней. Вот, например…

Неизвестно, какой пример собирался привести Спенсер, потому что в следующую секунду инструктор отдал команду.

– Активировать индапы! Предполетный режим! Разбейтесь по парам и проходите в маджонг-класс.

– А… – начал было кто-то.

– Это без разницы, с кем будете в паре. Вам предстоит собрать не один пасьянс, пока что-то прояснится. Ну кто первый?

Барон ухватил Джокта за руку и, насупившись, сделал первый шаг.

– Сложите руки… Похлопайте… Еще бы попрыгать заставил – кто выше! – баобаб ученый! – бормотал он при этом, очевидно пытаясь найти хоть какой-нибудь шанс опровергнуть выводы психолога.

Но с первой же партии все стало ясно. И если этот метод, испробованный годами и поколениями пилотов, был верным, то выходило, что психолог не ошибался…

– Начинайте! – приказал один из ассистентов, и перемешивающий автомат выложил перед Джоктом и Бароном немыслимую головоломку…

ГЛАВА 2

Основным отличием этого теста от почти забытых уже занятий в маджонг-классе являлось условие парного разбора пасьянса. Рядом со столом, на котором высилась замысловатая фигура из фишек маджонга, звонко тикал неутомимый метроном. Ритм его щелчков был не быстрым и не медленным, средним, как раз таким, чтобы в одиночку справиться с заданием стало бы чуть ли не пустяковым делом. Но это – в одиночку… Напарникам было запрещено общаться между собой. Никаких слов, никаких лишних жестов, никакой мимики. Впрочем, мимика и слова сейчас никак не могли помочь – на каждого из пилотов опустился оптико-акустический барьер, отключающийся и включающийся синхронно со звучанием метронома. Попеременно – то один, то другой пилот – оказывались окруженными снопами переливчато-розового света. И Джокт не видел напарника те две-три секунды, за которые Барон должен был снять свою фишку. А потом – наоборот, барьер включался над Бароном. Сегментом пересечения двух тубусов света являлся стол с пасьянсом. Он-то и открывался взору при переключении барьера. Щелчок – и Джокт видит лишь стол и пасьянс, в котором Барон уже снял одну из фишек. За три секунды нужно распознать, какую именно, и снять парную. Или же самому убрать фишку, оставляя на долю Барона вспоминать предыдущее расположение фишек, оценивая, какой из них не стало, и снимать парную. Все это – в вязкости искажающего барьера, за которым нет Барона, нет инструктора и ассистентов, других столов и испытуемыми. Ничего нет. Какие-то тени, что движутся хаотично, избегая возможности стать человеческим очертанием. Звуки – словно услышать их под водой…

Конечно, можно было бы попытаться обхитрить психолога, нарушить весь процесс хотя бы тем, что задержать руку над местом, откуда только что снял фишку. Или наоборот – будто невзначай указать на парную фишку, облегчая задачу напарника. Барьер непроницаем только для света и звука… Но именно это делать было строжайше запрещено. Всевидящее око видеочипов, которыми был буквально начинен маджонг-класс, тут же оповещало ассистента о нарушении вводной. И почувствовать себя снова курсантом, которого инструктор тыкает лицом в экран с записью его поведения, никому из пилотов не хотелось.

Уже через десять переключений барьера Джокт понял, что недооценил коварства инструктора. Потому что основного общеизвестного правила собирания маджонга – пасьянса никто не отменял. Убираются только парные фишки. Одна за другой. Просто в предложенном тесте одновременность зависела сразу от двух участников. Я увидел выгодную пару: две двойки-доты по углам. Убираю первую двойку, а вторую убирает напарник. Только он должен сориентироваться, понять, какую пару выбрал я, и продолжить действие. А заодно согласиться, что эта пара в перспективе освобождает путь к другим парам. Самая большая проблема заключалась в том, что выгодность снятия той или иной пары каждым из пилотов оценивалась по-разному. В одиночку Джокт разобрал бы не менее трех четвертей выпавшей головоломки. Это если она не имела окончательного решения. Если же имела – обязан был разобрать всю до конца.

Убираем пару двоек-дотов, этим открываем второй ряд из трех и высвобождаем сразу четыре фишки, из которых можно выбирать… Тогда через пять-шесть ходов откроется фишка с цветком орхидеи – нужная пара для цветка сливы, которая находится на вершине одной из пирамид и в свою очередь открывает дорогу сразу к шести фишкам, освобождая их. Это просто. Но почему-то Барон не замечает такой простоты. И когда стол с пасьянсом снова возникает перед Джоктом, он видит, что Барон не тронул двойку-дот. Он убрал фишку «южный ветер»…

Сомневаться в том, что Барон смог вычислить задумку Джокта, не приходилось. Значит, он умышленно пошел на штрафной балл, заметив другую комбинацию, которая, по его мнению, позволяет еще эффективнее, за меньшее количество снятий разобрать весь пасьянс.

Джокт чертыхнулся. Ведь допустимо было набрать всего три штрафных балла, после чего сеанс прекращался. Задание считалось проваленным. Но с другой стороны – если общее количество ходов оказывалось хотя бы одинаковым с количеством, на которое программировал головоломку перемешивающий автомат, пара считалась подходящей друг другу. Именно это опровергло бы жестокий вердикт инструктора, и Джокт с Бароном могли остаться в одной тройке.

Джокт понимал, что Барон старается, хочет сделать все как лучше. Странно… Неужели он не понял, что самый верный путь – четко следовать за тем, кто сделал первый ход и убрал первую фишку? Это же очевидно!

«Стоп! – сказал сам себе Джокт. – А с чего я решил, что мой вариант – самый верный? Может быть, Барон как раз и прав? По крайней мере, в жизни Барон не раз принимал более верные решения, чем я».

Первый промежуточный удар метронома… Идти за Бароном? Снять фишку «северный ветер»? Двойка-дот возвращена на место перемешивающим автоматом. Ход Джокта не засчитан, этот ход обменяли на штрафной балл. Барон обменял. Так прав он или не прав? Фишки с ветрами освобождают пару шестерок – иероглифов и одновременно другую пару. Убрать иероглифы – получаем цепочку с цветами орхидеи и хризантемы… Освобождаются еще две пары фишек «дот»… За ними еще пара… И разбирается почти половина пасьянса…

Второй промежуточный удар. С третьим настанет передача хода. Неужели Барон снова оказался на высоте? Открыть своим ходом дорогу к решению половины проблемы! Заманчиво. Но почему тогда он, Джокт, сам не заметил этой возможности? Индап щелкает, время растягивается, но растяжение его не бесконечно, вот-вот раздастся третий щелчок и…

Еще раз – стоп! Так нельзя! Убрать фишки с орхидеей и хризантемой – оставить без пары цветок сливы! А он – на вершине пирамиды, запирает собой сразу шесть фишек. Единственно оставшийся цветок бамбука, который тоже мог бы послужить парой к цветку сливы, пока не виден, его нет в верхнем слое! Значит – пасьянс не может быть собран таким способом!

Третий щелчок. Джокт вновь снял двойку-дот. А фишка, только что снятая Бароном, возвратилась на место…

– В этом вся проблема, – терпеливо, будто общаясь с детьми, разъяснял психолог. – Даже если бы вы поняли, что самое важное в тесте вовсе не скорость, а способ взаимодействия, у вас все равно ничего бы не вышло.

– Если бы мы договорились заранее, все бы у нас получилось! – возражал Барон, который оказался виноват.

Но выяснилось, что его вина – мнимая.

– Смотрите! – Инструктор вызвал на экран запись пасьянса, ставшего несчастливым для Джокта с Бароном. – Даже если забыть про вашу игру с фишками и два штрафных балла… Вот! – Наконец-то он нашел интересующий момент: – Видите?

В компьютерной обработке на экране воспроизводилась не только видеозапись, но и сложные расчеты, выводимые в правом верхнем углу экрана, а также алые стрелки, высвечивающиеся наложением на запись. Стрелками отображались траектории взглядов, которыми тестируемые оценивали ситуацию на маджонг-столе.

– Вот-вот-вот! Видите?

Сначала дошло до Джокта, потом уже и Барон понял, в чем дело.

Каждый раз, когда выпадала очередь Барона, тот сразу вычислял, какую фишку убрал Джокт, это легко давалось им обоим, но вот после, в оставшиеся две секунды Барон постоянно пытался нащупать взглядом собственную комбинацию. Стрелка металась по рисунку пасьянса, указывая, куда направлен его взгляд. А ведь он не просто так высматривал какие-нибудь пары фишек, доступных для снятия! Нет, Барон шел дальше, выстраивая прогноз для других возможностей, развивая собственный поиск. Когда же этого не происходило, Барон тратил время на то, чтобы попытаться разгадать замысел Джокта. Это как акт ревности: почему он снял именно эту фишку? Что это нам дает? Ага, кажется, понятно, но вот мой вариант…

– В затяжном бою это неизбежно приводит к дезорганизации тройки, – продолжил пояснения инструктор, – ведомый не должен, не имеет права размышлять, почему его лидер избрал именно такой угол атаки? Почему повел тройку в атаку на северную полусферу, в лоб, когда можно уйти на вираж, атаковать позже восточную полусферу… Сейчас речь идет не об индивидуальных аналитических способностях, а об их совместимости. И я лишний раз убедился, что не ошибся при первичном тесте. Вы не должны летать вместе, как бы вам того ни хотелось и какой бы несправедливостью ни показалось мое решение.

– Но разве это плохо, – пытался возражать Джокт, – когда в тройке есть ведомый, способный увидеть лучшее решение?

– Очень. Очень плохо! Об этом вам лучше пораспрашивать командира Гонзу. Ведомые обязаны идти за лидером, даже если он ведет их прямо в преисподнюю. А лидер не должен ожидать подсказок, пусть даже сделанных лучшим другом.

– Но Бессмертные научились неожиданно появляться в любой точке! Они прокладывают собственные Приливы, и…

Джокт не договорил. Хотя идея его была понятна каждому, психолог повысил голос. Теперь в нем не осталось ни следа от прежней терпеливости. И выложил последний козырь.

– Именно! Научились появляться где угодно и когда угодно! Поэтому лидер тройки всегда должен держать в голове этот случай, какое бы маневрирование ни производила его тройка. Всегда должен готовиться, что в любой точке, в любой момент может появиться новый соперник! Скажи, Джокт, только без обмана, как по-твоему, – из Барона получился бы классный лидер?

Джокт понял, к чему задан вопрос и что он услышит после своего ответа. Но хитрить и выворачиваться не стал.

– Ему даже не нужно прилагать к этому усилий. Барон – прирожденный лидер. Наверняка даже лучший, чем я.

Барон попытался вставить слово, но был остановлен жестом инструктора.

– И я так считаю. На одной чаше весов – ваша дружба, а на другой… Зачем же лишать истребительный флот прирожденного лидера? Я не могу оценивать – лучше он будет, чем ты, или нет, мое дело – формировать полетные тройки. Но знаю – он будет лидером!

На этом испытания для Джокта не окончились. Поняв, что так и будет, что им не летать с Бароном в одной тройке, едва касаясь крыльями-подвесками, он разозлился на такую несправедливость, а заодно на инструктора, на себя, на маджонг и прочее остальное. Теперь Джокт нашел выход злости на маджонг-столах. Он не думал о совместимости. Как не думал о том, с кем хотелось ему оказаться в одной тройке и кто будет его ведомыми.

Вторую тестовую комбинацию Барон разыгрывал с Гавайцем, и настала очередь Джокта ревновать, следя за ходом испытания, ожидая их результатов. Инструктор оценил совместимость Барона с Гавайцем как близкую к идеалу…

Джокт ушел в игру, его руки летали над столом, ему хотелось, чтобы метроном щелкал чаще. К чему теперь время? К чему раздумья над головоломкой? Он шел напролом, даже не переживая – успевает за ним очередной напарник или нет. Появившийся «Взгляд Орла» позволял ему видеть насквозь хитрости и ловушки, подготовленные перемешивающим автоматом.

Первый взгляд на пасьянс. Оценка. Восемнадцатиходовая комбинация, дальше – ерунда! Подчищать оставшиеся пары… Метроном и впрямь зачастил. Время на ход – секунда! Напарники вылетали один за другим, не поспевая за нестандартным мышлением Джокта. Те из них, кто все же умудрялся уловить, какой именно фишки только что не стало и какую парную фишку требуется убрать, были отсеяны инструктором. Виной тому – все те же алые черточки-стрелки на экране. Может быть, из таких напарников получатся лидеры, может быть – идеальные ведомые. Но только не для него. Не для Джокта.

И оказалось так, что вскоре Джокт остался в одиночестве. Из тридцати пилотов первого года действительной службы двадцать семь были разведены по тройкам. Еще двоим осталось подобрать лидера из числа более опытных, пришедших вместе со Спенсером, пилотов. А Джокт остался один. Сам по себе. Лидер без ведомых. Белая ворона, оказавшаяся светлее других белых ворон. Единственное, что утешало, когда он уже смирился с мыслью, что Барон и Гаваец не будут летать с ним в тройке, – это то обстоятельство, что из них троих не разлучили хотя бы их Барона с Гавайцем. Барон стал лидером, Гаваец – его ведомым, что не являлось чем-то удивительным. Вторым ведомым Барона стал Монс. Вот это уже странно, потому что Монс до сих пор был лидером. Ну теперь это станет лучшая тройка, порадовался за друзей Джокт. Гаваец – прикрывает тыл, надежный как скала, – вспомнил Джокт виртуальную смерть Гавайца, когда тот безропотно принял истребителем ДУГи сразу две торпеды… Монс – лучший постановщик ловушек, какого не против были бы заполучить к себе даже офицеры рангом повыше. А он…

– И что мне теперь делать? – ломающимся голосом спросил Джокт у инструктора, понимая, насколько глупо и плаксиво звучит его вопрос. – Переквалифицироваться в пилоты миниджета?

Психолог между тем воспринял это как шутку и улыбнулся.

– Ну-ну, парень! Возможно, тебе повезет больше, чем всем остальным. Еще не вечер, – добавил он, хотя по общекорабельному только что наступила полночь.

Джокт повернулся к двери кубрика и побледнел. Прямо на него уставилось электронное табло часов, на котором горело четыре нуля. Опять… Время палиндромов!

– Ты как, Джокт? Осилишь еще парочку пасьянсов? – Кто-то подошел и ткнул его в бок.

Джокт обернулся. И не поверил своим глазам. Рядом с ним стоял Спенсер Янг Ли.

– А… почему? – только и смог спросить Джокт.

– Мой лидер принял двух ваших… Его, – Спенсер кивнул в сторону второго офицера с нашивками капитан-лейтенанта, – решили погонять в новой тройке. Кстати, знакомьтесь, это Смоки!

– Смоки Фаервью, – представился тот без улыбки, но и без напряжения во взгляде, – а ты Джокт. Спенсер про тебя рассказывал…

Такой оборот событий заставил сердце Джокта забиться, а самого его по-другому посмотреть на сложившуюся ситуацию. Еще бы! Ему выпадал шанс летать в такой команде! Ради Спенсера он готов был стать ведомым, и это не представлялось зазорным. Скольким фокусам пилотирования обучил его Спенсер? А сколько еще покажет! Сколько нового он сможет узнать от неулыбчивого Смоки? Капитан-лейтенантских нашивок просто так не дают…

Усталость растворилась в только что полученном заряде положительных эмоций, циферблат с четырьмя нулями больше не пугал. К тому же момент временного палиндрома прошел. Только бы не оплошать теперь за маджонг-столом, заволновался Джокт. Только бы не оплошать!

– Готовы? – Ассистент подмигнул Джокту, догадываясь, что испытывает молодой пилот в такой момент. – Пасьянс!

Перемешивающий автомат издал короткую костяную трель и выставил на стол фигуру.

– Начинайте!

Световой тубус. Щелканье метронома. Движение рук над фишками.

Сначала в пару с Джоктом встал Смоки. Ход первый, ход второй, третий ход… Метроном их не щадил, отсекая короткие промежутки. Четвертый ход. Комбинация не самая простая, но и не самая сложная. Джокт успел просмотреть и просчитать ее до двадцатого хода, с поправкой на два. Все-таки второй и третий слой пасьянса недоступны его взгляду, и анализ можно было вести, только опираясь на теорию вероятности, – маленький прообраз способности Предвидения, что включается у пилотов во время полетов с околосветовыми скоростями.

Шестой ход. Седьмой…

На десятом ходу Джокт понял свою ошибку. Но что-либо изменить уже было невозможно!

Несколько часов марафона по игре в маджонг, где перерывами являлись только те редкие минуты, когда инструктор и его ассистенты составляли новые пары, не прошли для Джокта бесследно. Сейчас, выступая в паре со Смоки, он не успел перестроиться и продолжал разбирать пасьянс в собственной манере. Быстро, проницательно, оставляя на долю напарника только подбирать нужные парные фишки. И совсем вылетело из головы, что он вновь демонстрирует характеристики лидера!

Что делать? Мысли заметались, он чуть было не потерял ту цепочку ходов, что составил заранее. Делать-то что? Сбить рисунок, схему разгадывания пасьянса? Пойти на штрафной бал, отдавая первенство Смоки?

Наверное, он так и сделал бы, но тут же пришло и понимание другого…

Пилот Смоки тоже мог изменить схему, возвратив на стол фишку, убранную Джоктом, а вместо нее убрать другую, свою… Мог, но не стал этого делать. Может быть, так и нужно? Или где-то рядом подвох? А Смоки просто не хочет набирать штрафных баллов?

Еще сложнее было понять инструктора. Ведь именно Джокту почему-то был передан первый ход. Нетрудно догадаться, что за этим должно последовать. Только Смоки мог изменить ситуацию. Потому что снимал фишки за Джоктом. Но он этого не сделал… Почему?

Круг замыкался, Джокта бросило в жар от осознания собственной самонадеянности.

«Дурак! Самовлюбленный сноб! – мысленно отругал он себя. – Чем я думал, когда начинал партию?»

Двадцать первый ход. Дальше пасьянс разбирался сам собой. Все угловые, запирающие фишки уже открыты, при их снятии высвободились и остальные…

– Ну что ж. Очень неплохо, – вернул его к действительности голос Смоки.

Впрочем, офицер обращался к инструктору. А Джокт увидел, как гаснет, отключаясь, барьер. Партия была остановлена.

– Можно не продолжать, дальше все ясно, – пояснил инструктор.

Да, можно и не продолжать. Все ясно. Джокт не годится в ведомые к Смоки. Но совершенно неожиданно барьеры вспыхивают вновь, и к столу подходит Спенсер…

– Начинайте! – командует инструктор.

Право первого хода передано Спенсеру. Тот снимает абсолютно ничего не дающую в перспективе фишку, самым наглядным образом поощряя Джокта перехватить инициативу, и все повторяется.

Двадцать четыре хода. Один штрафной балл – за первый же ход. Барьеры гаснут…

– Но почему? – недоумевал чуть позже Джокт, когда инструктор объявил то, чего уж никак нельзя было ожидать. – Как я могу стать лидером для…

Инструктор молчал и улыбался, за него ответил Спенсер:

– Можешь! Я ведь тебе говорил когда-то, что срок службы не влияет на положение в тройке.

Спенсер тоже улыбался. Но самой странной выглядела третья улыбка – улыбка Смоки. Она появилась всего на секунду, но секунда показалась Джокту часом.

– Привет, новый лидер! – сказал Смоки, протягивая руку, словно знакомясь с Джоктом заново.

Не улыбался только Джокт. Он даже не нашел, что можно сказать в такой ситуации, а его попытку возражать просто не приняли во внимание.

Таково было второе значительное событие в его жизни после полета в Серый Прилив, к планете Бессмертных. Так что вновь появиться у входа в этот же Прилив ему предстояло с новыми ведомыми – Спенсером на «Стеле» и Смоки Фаервью на «Гольфе». Но было еще и третье событие… Наверное, оно окончательно примирило Джокта и с отказом Бар Аарона помочь Каталине выйти из состояния зависимости от Игры, и с переходом в другую тройку.

Барон. Член семьи хайменов, для которого все происходящее являлось просто фарсом, спектаклем с декорациями, но декорациями отнюдь не вечными.

Вскоре ему предстояло отправиться на Землю. Навсегда снять форму пилота и пройти семь кругов ада, где главными пытками должны были стать изощренная человеческая жестокость – та, что не считается даже с кровным родством, – алчность, подлость и продажность тех, в чьих силах было помочь. Совершенный им когда-то бунт, юношеская выходка, которую он посчитал актом гражданского героизма, вот-вот должна была обернуться трагичной несправедливостью.

– Джокт. У нас все равно не получилось бы летать вместе. Потому что… Ну ты знаешь. Из штаба пришел запрос. Они хотят обставить дело так, будто им потребовалось несколько молодых офицеров для какого-то торжества. Видел уже, как это делается… Что-то вроде панихиды по погибшим на «Инке», только повод другой, все в мажоре, народу побольше. Ну там молодая смена выпускает голубей в небо или что-то в этом роде. Только, боюсь, моего лица ты не увидишь в видеохронике. По дороге ведь всякое может приключиться, временное помешательство, например, вполне удобная мотивировка. Такая штука вызовет только брезгливость у тех, кто смог бы копнуть поглубже…

– Я не знаю, что сказать, – растерялся Джокт после печальной исповеди друга. – Я не знаю, что сказать и что сделать… Неужели Старик не может помочь?

– Комендант – настоящий человек, никогда этого не забывай! Но в моем случае даже он бессилен…

Уже ночью Барон ворвался в каюту Джокта совсем другим – обновленным, с горящими глазами, и, ожесточенно жестикулируя, сообщил невероятное известие.

– Джокт! – орал он на весь коридор, не обращая внимания на суровое напоминание электронных часов о том, что уже половина третьего. – Джокт! Я же говорил, что Старик – настоящий человек! Человечище!

– Что случилось? – Сорвав наушники и едва успев выбить дробь на клавиатуре работающего компьютера, Джокт почему-то стыдливо отвернул экран в сторону.

Но Барон даже не обратил на этот жест внимания.

– Завтра… То есть сегодня уже! В рейд уходит особая группа! Подлетное время до цели – два месяца!

– Ну и что? – Джокт все еще недоумевал по поводу позднего визита, хотя всей душой желал бы разделить радость Барона.

Для этого осталось только понять – с чего бы это? Откуда? Что за весть так взбудоражила его друга?

– Два! Месяца! – раздельно повторил Барон. – Дошло? И я иду в составе группы из тридцати истребителей. Как тебе новость?

Теперь Джокт понял. Его доклад о проходе Серым Приливом заставил офицеров-аналитиков разделиться во мнениях на две группы. Но пока не прекращались споры и расчеты всех трудностей по проникновению в «счастливый» Прилив, – а что еще счастье для военных астронавтов, как не это? – было принято решение о прямолинейном достижении нужного оперативного квадрата. То есть об отправке небольшой ударной группы собственным ходом, без использования приливных точек. Именно эта группа должна отворить изнутри дверь, что выведет флот «Австралии» к новым победам! Домашняя планета Бессмертных – это не шутка!

Фактически это оказалось самым важным открытием за время войны. В случае удачного штурма планеты можно было надеяться на захват таких данных, что даже и не снились всем аналитикам, исследователям и разведывательным службам Солнечной.

– Но как это получилось? Ты же говорил, что запрос из штаба…

– А-а, ерунда! Всегда найдется нерадивый офицер связи, который такой запрос посчитает второстепенным и передаст его коменданту уже после отправки ударной группы.

– Разве за это не наказывают? Что случится с офицером связи?

– Конечно, его накажут! Влепят выговор, могут понизить в звании. Хотя я не думаю, что дойдет до такого, по большому счету запрос действительно второстепенный, не относится к выполнению боевой задачи. Ну вместо одного молодого пилота пришлют другого. Хоть двух, хоть трех, да хоть целую группу! Снимут с линкора, который стал в док, на профилактику всех пилотов миниджетов, и… Велика беда! Они сами себя перехитрили!

Когда Барон говорил «они» да еще закатывал под лоб глаза, становилось ясно, кого он имеет в виду. Действительно, перемудрили хаймены. К тому же этот план – явно задумка Старика, сумевшего толково воспользоваться подвернувшейся возможностью отправить Барона туда, где его не найдут никакие «шестерки» влиятельной семьи.

– Если связному офицеру будет грозить что-то посерьезнее выговора, найдется еще и медик, удостоверивший временную недееспособность связиста в момент принятия запроса. Еще лучше – установят факт отказа индапа, выдавшего ударную дозу успокоительного. Один на миллион, но вот – проверьте! Сейчас такая чехарда понеслась, а все из-за тебя! – Барон потрепал Джокта за волосы. – В комендантских службах все с ног валятся и с катушек съезжают. Не спят, живут только благодаря индапам, так что Старику ничего не стоит обставить все по-благородному. Формально – на момент отправки группы – никакого приказа на руках у него не было, а значит, и нарушения нет. Видишь? Я же говорил – Старик, он особенный! Я у него в долгу. Если понадобится, и офицер-медик, и связист, и кто угодно еще, выполнят любую, даже самую невероятную просьбу, – всегда найдутся люди, принявшие его сторону. Даже стыдно мне как-то…

– Но почему он все это сделал? – вырвалось у Джокта, который тут же пожалел о сказанном.

– Ты разве не рад? Какая теперь разница? – Улыбка Барона погасла, теперь он только грустно усмехался. – Комендант «Австралии» – вояка не по назначению, а по призванию. Живи он даже в мирное время, а все равно военная косточка выпирала бы. Конечно, быть хайменом – значит нести определенные обязанности перед людьми своего круга… Но сейчас, когда Бессмертным без разницы, кого растереть в порошок, не все смотрят на одни и те же вещи одинаково. Кому-то поступки Старика покажутся сплошным сумасбродством. Даже то, что он решил стать комендантом Крепости и вбухал больше половины собственных средств в военные разработки… Вот только побольше бы сейчас таких сумасбродов…

– Ты – еще один, – ввернул Джокт.

– Я не в счет. Простой пилот. Даже не лучший. Нечто в миллион раз меньшее, чем даже пешка. Хотя, знаешь, после нашей победы Старик вполне может стать одной из самых влиятельных фигур Солнечной. Ведь все, что он вложил, вернется ему с процентами. После победы…

Выговорившись, Барон наконец-то присел на край гравикойки и только тут задал себе вопрос, а почему это его друг не спит?

– Когда думаешь ложиться? Тебе не кажется, что это уже перегибы?

– Я… решил поработать на компьютере. – Джокт почувствовал, как краснеют мочки ушей, что происходило каждый раз, когда ему приходилось врать.

Тут они были схожи с Гавайцем. Что-что, а врать не умел ни один, ни другой.

– Понятно. Опять играешь? Не боишься стать этим… инфонариком?

– Не боюсь. – Поняв, что ложь не удалась, Джокт уселся рядом. – Полковник Бар Аарон говорит, что в моем возрасте уже не грозит оторваться от реальности.

– Не грозит оторваться? Сейчас посмотрим… И, не дожидаясь разрешения, Барон подскочил к столу, поворачивая экран.

«Великая Мамба вызывает Питона Джокта! У нас проблемы. Атакованы группой „Кнопок"!» – бежало в строке вызова на фоне звездного пространства, расчерченного прицелами.

– Снова Каталина?

Джокт боялся, что Барон начнет издеваться, тонко, обидно, – иногда это получалось у него очень даже мастерски. Но такого не произошло.

– Это она? – Барон повторил вопрос.

– Она, – выдохнул Джокт, посмотрев на экран.

– Ты что, влюбился в жителя виртуальности? В сумасшедшую?

– Каталина не сумасшедшая! – Джокт поджал губы.

Барон оставил издевки, но его лишь наполовину справедливые упреки жалили больно.

– Ты должен понимать, что это все несерьезно. В это время ты должен спать и видеть десятый сон! Понимаешь, что твоя привязанность к Каталине уже начала тебе мешать?

– Ничего, завтра начинаются установочные вылеты в новых тройках, высплюсь после обеда…

– Выспишься. Только предварительно провалишь всю тренировку. У тебя ведомые – асы! Разве не понятно? Теперь нужно постоянно держать форму. Давай-ка укладывайся, попроси у индапа глубокий сон и забудь о ней. Хотя бы на сегодня.

– Не могу, – покачал головой Джокт, зная, как глупо выглядит его объяснение, – ты же видишь, там сейчас свалка начнется, она ждет… Она верит, что я приду в ее Игру.

– Давай сообщим, что ты погиб. Погиб смертью героя, сбив десять линкоров и двадцать крейсеров. Давай?

– Торпед не хватит, – совсем уж скис Джокт, – и в этой игре невозможно сбить неучтенный линкор или крейсер… К тому же слово «погиб» для них ничего не означает. Так же, как и «воскрес». Для них все это – Вечная Игра. Игра навсегда!

– Ладно-ладно, я пошутил. Но все равно, так нельзя, – смягчил тон и стал оправдываться Барон. – Конечно, это не мое собачье дело, но тебе же завтра… Да какое там! Сегодня! Тебе не играть сегодня предстоит, а лидировать в новой тройке! Виражи, провалы, подъемы… Если что-то пойдет не так, как ты будешь объясняться со Спенсером и этим… третьим, неулыбчивым?

– Смоки, – механически подсказал Джокт.

– Смоки, – повторил Барон, – Он точно не поймет, сочтет за блажь! Утрата доверия со стороны ведомых – дрянная вещь!

Заметив, что Джокт остается безучастным ко всем наставлениям, Барон снова сел рядом, обхватив друга рукой за плечо.

– Знаешь, Джокт… Как-то не везет тебе в личной жизни… Лиин. Теперь – вообще что-то невообразимое.

– Она не женщина. Ей всего пятнадцать, – зачем-то огрызнулся Джокт. – Вся проблема в том, что я очень хорошо все воображаю. Понимаешь?

И дальше Джокт рассказал все – про собственные чувства, когда он увидел Каталину почти обнаженной, про размышления над судьбой всех несчастных информационных наркоманов.