Текст книги "Звездный патент. Тетралогия"

Автор книги: Дмитрий Градинар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 73 страниц)

Джокт так увлекся, защищая свою идею о проведении совместных действий всеми тридцатью истребителями отделения, при которых каждый «Зигзаг» играл бы свою, заранее отведенную роль, что даже не расслышал замечания, высказанного Бароном. Когда же Барон повторил реплику, в кубрике настала тишина.

– Вдруг окажется, что мы зря всё усложняем? Всё таки это – первый боевой. Не десятый, и даже не третий… Если от нас ждут простого участия в обычном для действительных пилотов бою? Скажем так – каждая наша тройка должна продублировать действия боевой тройки истребителей… Прикрывать их, если потребуется. Чем тогда осуществит это прикрытие тройка Монса, у которых окажутся только ловушки? Или первые три тройки – наша, Курсы и Пилота? У нас ведь по придуманной схеме – только торпеды и по два – по четыре Има на истребитель. По-моему, нужно проще смотреть на предстоящее испытание. Неужели вы думаете, что нас пошлют на убой под пятьдесят «Кнопок», пилоты которых от нас даже мокрого места не оставят – пойдём мы общим строем, или тройками, или поодиночке.

Джокт почувствовал обиду на друга. Кому приятно, когда его прикладывают лицом об стол?

Вдобавок ко всему, на обсуждение плана совместных действий было потрачено слишком много времени, и вот-вот должен был появиться оружейник за схемами снаряжения «Зигзагов».

Но обида была мимолетной, тем более что в словах Барона имелся смысл.

– Мне кажется, – осторожно начал Монс, чей почин нести все гравитационные ловушки был с восторгом принят Джоктом, – если бы всё обстояло так просто, как думает твой ведомый, нас не стали бы мариновать в тайнах, проще сказать всё начистоту: идёте «Пополам» или даже – «Вглухую», с одними Имами. Держитесь за хвосты опытных летунов, и вообще – ни о чём не переживайте. Нет! Нам наоборот намекнули сотню раз – надейтесь только на себя! Заставили ломать головы, переживать перед встречей с неизвестностью… Лично я считаю, что Джокт прав. Прости, Барон, – зачем-то извинился Монс.

– Конечно! Для тебя план Джокта в самый раз! Вся тройка – с ловушками, и ты её командир… Запустили, и сматываться! – противно-писклявым голосом спаясничал Нерон.

И тут произошло невероятное. Монс, курсант-тихоня, самый маленький по росту в отделении, подскочил к верзиле Нерону и, обхватив его шею рукой, пригнул голову книзу, так, чтобы лицо Нерона, никак не ожидавшего такого оборота, оказалось вровень с лицом Монса.

– Слушай, ты, фазан! Я уже говорил, – мои ведомые – лучшие постановщики ловушек на всём курсе. Это твой план – для тебя в самый раз! Хочешь подставить Каму и Умаса, а потом – пожать лавры героя или же смыться! Будешь ты их прикрывать Имами, как же! Ты их для спасения собственной задницы прибережёшь…

Барон бросил многозначительный взгляд на Джокта, словно сообщая: «Вот видишь? Не только я раскусил Нерона!» А Гаваец, который был всё равно в два раза здоровее Нерона, растащил обоих спорщиков и теперь держал их в вытянутых руках.

– Что ты сказал? – Лицо Нерона опасно багровело, и тут же все отчётливо услышали несколько коротких щелчков инъектора.

Вмешательство Индапа оказалось своевременным. Со стороны всё выглядело так, будто медицинский прибор встал на защиту Монса.

Нерон дернулся под рукой Гавайца, поняв, что это бесполезно, даже попытался сорвать с шеи предательскую аптечку. Вовремя сообразив, что занимается ещё более бесполезным занятием, он хлопнул сверху по ладони Гавайца, и, когда тот его отпустил, Нерон, демонстративно отвернувшись от обидчика, заявил:

– Твой план – дерьмо, Джокт! С чего ты вообще решил здесь командовать? А вы все, – он обвел долгим, налитым едва ли не ненавистью взглядом остальных, – вы можете делать, что хотите, а я буду действовать по собственному плану!

– То есть по обстоятельствам? – нарочито спокойно переспросил Барон.

– Вот именно – по обстоятельствам! Это просто бред, всё, о чём мы говорили… Не зная ничего о противнике, изобретать велосипед с квадратными колесами – вот что такое ваш план!

В общем, ты решил в одиночку расправиться с «Кнопками»? Ну прямо как берсеркер!

– Пусть берсеркер. – Похоже, Нерон не заметил издевки в словах Барона, или же это Индап не позволил ему заметить. – Называйте как хотите, но только ни один коротышка не смеет обвинять меня в трусости!

Он даже не повернулся к Монсу, обзывая его коротышкой. Монс проглотил оскорбление, но вместо него заговорил Велес, ведомый Курсы, который был почти такого же низкого роста, как и Монс, разве что раза в три пошире в плечах.

– Меня ты тоже имеешь в виду?

– Имел я вас всех… в виду! – отчеканил Нерон, превозмогая успокаивающее воздействие Индапа и направился к выходу.

Велес, не уступающий Гавайцу в силе, помноженной к тому же на тканевую модификацию организма, был известен своей задиристостью.

– Эй, а ну-ка подожди! – Он уже начал вставать с пола, где сидел всё время, скрестив ноги.

Теперь настала очередь сработать и его Индапу.

Ведомые Нерона переводили тревожные взгляды от общей группы к дверям, которые только что закрылись за их лидером.

– Ну чего растерялись? Не можете жить без своего кровопийцы? – Велес, передумавший догонять Нерона, чертыхнулся и уселся снова на пол. – Был бы он моим лидером, я бы в два счёта научил обхождению с ведомыми.

– Он не такой плохой, как вы думаете, – робко начал Умас, и Кама его поддержал: – На дополнительных занятиях помогал нам освоить фигуры пилотажа…

– Ага! – в разговор вступили остальные. – Ещё бы! От вашего умения зависит безопасность его задницы! Видели, какие фигуры вы отрабатывали, – прикрытие лидера обоими ведомыми, приём торпед на себя с попыткой уйти в полёт-кувырок… Блеск, а не лидер!

Кажется, это был Аваторой, его поддержал и Курса, втайне гордившийся своим ведомым – Белесом.

– А после засылал вместо себя исполнять наряды, так?

Умас и Кама потупились, не зная, что и ответить. Но как бы там ни было, демарш Нерона, отказавшегося участвовать в общем строю, спутывал все планы.

– Оставьте их в покое, – это уже Монс, – ребята не виноваты, что им достался этот… – он показал пальцем на дверь, словно она и была Нероном, – лучше давайте решать, что будем делать с ними обоими.

Теперь все смотрели на ведомых Нерона, наконец-то осознав, что лидер их просто бросил, как ненужный хлам. Не самых, между прочим, худших ведомых!

– А кто виноват? Они сами и виноваты – позволили сесть на шею и ноги с них свесить! – не мог успокоиться Велес, сжимавший и разжимавший огромный кулак. – Не-ет! Был бы я у Нерона в ведомых…

Никто не узнал, что бы сделал ему Велес, потому что снова заговорил Барон. И снова слова его оказались для всех неожиданностью…

– Все в этом виноваты. И ты, Велес, и ты, Монс. Джокт, Гаваец, я… Все!

– Обоснуй! – набычившись, попросил Велес.

– Если ты видел, каким именно действиям обучает Нерон своих ведомых да ещё заставляет потом бегать вместо себя на камбуз – расфасовывать полуфабрикаты для всего курса… Почему же ты тогда не высказал Нерону всё, что решил высказать сейчас? Если бы я был его ведо-омым! – передразнил Велеса Барон. – Не обижайся, но ты бы послушал себя лучше со стороны. Прямо бойцовский пёс, ищущий драки Оно тебе нужно? Кому вообще сейчас нужно обсуждать Нерона, за сутки перед Первым Боевым? Все мы виноваты, раньше нужно было воспитанием заниматься, – убежденно повторил Барон, – давайте лучше о другом думать… Чёрт с ним, с Нероном… Я предлагаю усилить группу постановщиков ловушек – пусть Кама с Умасом тоже загрузятся ловушками и становятся под команду Монса…

Если бы только Барон мог знать, насколько он оказался прав! Позже Джокт не раз с содроганием думал, – что могло бы случиться, не остановись тогда курсанты на предложении Барона!

А ведь Джокт чуть было сам всё не испортил, предложив Барону выступить в роли лидера для Камы и Умаса, с тем, чтобы сам Джокт шел с одним ведомым, а тройка Барона была вооружена торпедами и Имами – «Пополам». К счастью, этот вариант был отвергнут. Причем Барон вторично всех спас, справедливо возразив, что лучше иметь одну усиленную группу постановщиков ловушек, чем две ослабленные тройки: одну – неполную, а вторую – «неслетавшуюся».

– Монс, ты как? – в завершение спросил Барон. – Пойдёшь лидером пятерки?

– Я пойду, – ответил зардевшийся Монс, – если все считают, что это необходимо.

– Не знаю насчёт необходимости, но вот наиболее целесообразно – это точно, – поддержали Барона сразу три лидера: Пилот, Курса и Аватарой.

А обычно неразговорчивый Ксур, который славился своим умением задавать прямолинейные и не обязательно тактичные вопросы, а также простодушно откровенничать насчёт некоторых аспектов собственной жизни, неожиданно добавил:

– Правильно Барон придумал Постановка ловушек у них получится, чего не скажешь про остальные действия в строю – хоть с лидером, хоть без лидера. Давайте составлять заявку на вооружение, через пять минут должен оружейник появиться… У моей тройки – по восемь Имов и по четыре МПКТ… А я пока схожу в туалет – попудрить носик…

С тем он и удалился, долговязо перешагивая через задумавшегося непонятно о чём Велеса.

Пять минут пролетели быстро. Единственной проблемой оказался вопрос – какое вооружение заявить для машины Нерона? Он мог быть каким угодно подлецом, но пилотировал просто замечательно, а в бою, как известно, лишних истребителей не бывает. Но и эта проблема решилась сама собой. Оказалось, что Нерон встретил оружейника у входа в кубрик и указал, чтобы лотки его «Зигзага» заполнили только торпедами.

– Дурак! – бросил Барон, узнав эту новость.

А потом принялся диктовать оружейнику всю схему снаряжения группы.

Таким образом вопросы тактики и соответствующего ей вооружения были решены ещё до обеда. Оставшееся до отбоя время курсанты, словно сговорившись, провели в кубрике, не распыляясь на любые другие занятия, будь то гонки на скутерах или же просмотр фильма в видеозале.

Каждый нашел какую-то историю из своей жизни, которую ещё не пересказывал остальным курсантам. Даже Барон, нарушив давно данное себе слово, выдал парочку рассказов «из жизни хайменов». Джокт, побывавший в переделке у Женевского озера, слушал их уже с меньшим недоверием.

Ещё каждые двадцать-тридцать минут кто-нибудь подходил к коммутатору и пытался вызвать офицеров-наставников. Все попытки оказались неудачными, ни один из инструкторов не ответил на вызов Или же они просто не вернулись в крепость, или…

– Что-то здесь всё равно не так. Хоть кто-то должен был остаться с нами. Морально подготовить, что ли… Проследить, чтоб мы сдуру ошибок не наделали при подготовке к вылету. А вдруг мы бы сошли с ума и вооружились одними только подавителями эфира?

– Тебе же сказали, чтоб без подавителей…

– То-то и оно! Сказать – сказали, а проверить забыли…

Ксур меланхолично сосал круглый леденец на пластиковой палочке. Он вообще мог целый день питаться только этими леденцами.

– Да брось ты! – советовал ему Барон. – Там же химии до черта! Посадишь печень, даже Индап не спасёт.

– Знаю! – отвечал Ксур, но занятия своего не прекращал. – Нравится!

Эта тема послужила толчком к другому, совсем уж ненужному разговору перед вылетом.

– Слушайте, а какие ранения, полученные истребителем в бою, могут оказаться несмертельными? И вообще, какие шансы выжить, если в «Зигзаг» попадёт торпеда?

Вопрос задал Аватарой, но оказался вовсе не единственным, кто жаждал узнать ответ.

– Если торпеда попадёт – шансов, считай, никаких, – авторитетно заявил Ким.

Он трижды ломал конечности за время обучения и по этой причине регулярно попадал в медицинский изолятор, где наслушался множества историй от раненых действительных пилотов, оказывавшихся рядом.

– Не смертельно, это когда поврежден СВЗ и на вираже ломаются рёбра Одному импульсным лучом ногу прошило. Тоже несмертельно, главное, вовремя эвакуироваться, чтоб какая-то там реакция в организме после попадания не началась. Ну головой приложиться можно. Даже скафандр не поможет, если сильно тряхнёт гравитационкой.. А лучше всего – вообще без ранений…

– Нет, нам ведь говорили, что даже если торпедой – главное, чтоб она не прямо в кабину попала…

– Забудь! Это всё сказки. Принял торпеду – хана! Все пилоты так говорят. Ты же на ускорении идёшь, верно?

– Ну?

– И вдруг твоя траектория резко меняется. Я уже не говорю про отвалившиеся движки, распоротую обшивку и прочие прелести… Да тебя же разорвёт, и никакой СВЗ уже не поможет! На сколько он там рассчитан? На сорок? На пятьдесят «Же»? А вокруг – абсолютный ноль, и давление – ноль, и проникающая радиация, и излучение звезды, и…

– Хватит! – оборвал словоохотливого Кима Велес. – Если ты ещё хотя бы пару минут будешь перечислять всё хорошее, что нас ожидает, то я просто испугаюсь и в рейд не пойду!

– Действительно, Ким, – присоединился и Джокт, – другие летают, и ничего… Почему с нами должно что-то случиться?

– Другие? Это какие – другие? Те десять-двадцать процентов, что не возвращаются из каждого боя? Даже опытных летунов сжигают, а мы…

– Всё, заткнись. Ещё ничего не произошло, а ты уже причитаешь. Всё нормально будет. Не стали бы нас вот так в бой швырять, словно выставлять за дверь, если бы что-то ужасное ожидало в квадрате охоты. Никому не выгодно угрохать три года на обучение курсантов, чтоб потом потерять и курсантов, и время, на них потраченное, – в первом же бою. За такое по головке никто не погладит. Готовила крепость и раньше курсантов, значит, и сейчас всё обойдётся.

Сама собой в разговоре возникла пауза. Вроде бы Велес нашел веские аргументы, но почему-то до конца они не убеждали.

Финалом разговора стало заявление Барона,

– Слышал я про новшество в медицинской науке. Что-то там люди в белых халатах придумали, чтоб оживлять пилотов…

– Ну-ка, ну-ка, – подтянулись к нему поближе остальные.

– Да так, пока только слухи… Вроде бы недавно сбили кого-то из «Фениксов». А через пару недель – ничего, как новенький.

– Летает?

– Летает.

– А если это уже не он? Может быть, опыты по клонированию наконец-то удались?

– Клонирование имеет свои пределы. Не столько физического плана, сколько сущностного. Внешнее сходство – да, такое возможно. Частичная передача характеристик того или иного человека – тоже можно. А вот создать точную копию… Ну как бы руки пока не доросли у наших эскулапов. А может, оно и к лучшему?

– Почему? Сам ведь говоришь – оживили… Так любого, значит, можно. Записать матрицу, – я в фильме видел, – а потом наделать столько, сколько нужно копий.

– Тебе от этого легче будет? Память личности? Не наведенная, а твоя собственная… В общем, это совсем другой человек получится. Даже не человек – монстр по образу и подобию. Лично мне не хотелось бы, чтоб кто-то, как две капли воды на меня похожий, заявлял всем, что он – это я! Нет, там совсем другое… Какая-то трофейная технология бессмертных.

– Регенерация?

– Не совсем. Регенерация поверхностных и некоторых других тканей уже проводится. Что-то связанное с заменой поврежденных органов.

– У-у! Нашли, чем удивить! Таким операциям сто лет в обед!

– Нет, я неправильно выразился… Органы не заменяют. – Барон прищелкнул пальцами в поисках подходящего слова.

– Реконструируют? – подсказал Джокт.

– Что-то вроде того… Пока проект держат в секрете, думаю, готовят к предстоящим через год боям. Название, правда, мрачноватое у проекта…

– И какое же?

– «Пантеон».

– Да, не самое веселое. Но если сработает – пусть называют как угодно. Я согласен! – заявил Джокт, обрадованный известию о внедрении новой медицинской технологии.

Потом разговор угас окончательно, и никто даже не поинтересовался, откуда Барон взял эти сведения? Наверное, все уже привыкли, что то, о чём говорит Барон, перепроверить обычными путями невозможно, а нужно или принимать на веру, или не верить с самого начала. Сведениям о Пантеонах почему-то хотелось верить…

Нерон появился где-то без четверти восемь.

– Я ложусь спать! – ни к кому не обращаясь, зачем-то сказал он, набрал на Индапе комбинацию принудительного сна и рухнул – как был, в комбинезоне – на койку.

Через пятнадцать минут, выполняя приказ полётного инструктора, все курсанты разбрелись по своим местам.

Джокт уже спал, Барон подошел к коммутатору и последний раз пробежался пальцами по сенсорам. Убедившись, что ответа не будет, он последним активировал Индап.

– Уж полночь близится, инструктора всё нет… – были его последние слова, которых никто не услышал.

ГЛАВА 12

Когда проваливаешься в сон не от усталости, что смеживает веки, не из-за волнений прошедшего дня, оставляющего на память гул чужих голосов, а по велению маленького медицинского прибора, подавившего активность нервной системы, то этот сон не похож ни на что.

Минуя обе фазы поверхностного сна, человек попадает сразу в сон глубокий, максимально восстанавливающий силы организма и характеризуемый так называемой медленноволновой активностью. В стадии глубокого сна отсутствуют движения глаз и снижена мышечная деятельность. Если прерывание сна происходит именно в это время, то разбуженные долго не могут адаптироваться к окружающей обстановке и чувствуют себя дезориентированными. Все сравнения сна со смертью относятся именно к глубокому сну. Ему на смену приходит следующая стадия – парадоксальный сон. Теперь дыхание становится более частым, глаза под закрытыми веками начинают совершать быстрые движения, а частота сердечных сокращений и артериальное давление – увеличиваются.

За ночь смена стадий происходит несколько раз – по полтора– два часа каждый цикл, и такой природный механизм служит как для восстановления организма и активности мозга к следующему дню, так и для обработки мозгом информации, полученной раньше.

Индап перераспределял во время сна продолжительность отдельных фаз в соответствии с конкретной целью. Если курсантам было необходимо закрепить какие-либо важные знания, Индап увеличивал длительность парадоксального сна за счёт сокращения времени фаз поверхностного. Когда ставилась другая задача – подготовить тело и сознание к тяжелой работе, Индап увеличивал продолжительность глубокого сна, как за счёт тех же поверхностных фаз, так и стадий парадоксального сна.

В любом случае, каждый курсант, набравший для инъекторов программу-комбинацию погружения в глубокий сон, мог быть уверенным, что, проснувшись, он сможет свернуть горы. Это могла быть не только физическая, но и интеллектуальная деятельность – расчёт любой сложности, будь то прокладывание оптимального курса или траектория передвижения во время боя, когда от скорости и реакции, от быстроты принятых решений зависит многое, если не всё.

Ещё запрограммированный сон был необходим для активации сразу всех эффектов, необходимых для боя.

Самой удивительной способностью при пилотировании истребителя на субсветовых скоростях являлась возникающая при этом способность предвидения – не последствий того или иного маневра, нет. Предвидение – своеобразная разновидность человеческой реакции, не имеющая ничего общего с прорицанием и ясновидением, и активировалась она тоже с помощью Индапа, который и был, собственно, ради этого изобретен.

Свет в вакууме, как известно, распространяется со скоростью приблизительно равной трёмстам миллионам метров в секунду (в воде эта скорость становится меньше – двести двадцать пять миллионов метров в секунду), Солнце по отношению к центру Галактики перемещается за секунду на двести пятьдесят тысяч метров Ураганный ветер может достигать двадцати пяти метров в секунду, молекула кислорода при температуре в один градус Цельсия имеет скорость в четыреста двадцать пять метров в секунду, а молекула водорода при той же температуре – примерно тысячу семьсот. Это курсантам объяснили для наглядности.

Потом, поближе к теме, сообщили некоторые особенности и характеристики человеческого тела. Так, кровь в капиллярах сочится со скоростью от половины до двух миллиметров в секунду, в вене – в десять раз быстрее, в артериях – ещё в два, два с половиной раза быстрее. А нервный импульс обладает скоростью от сорока до ста метров в секунду! Много это или мало – вопрос бессмысленный. Человек вынужден пользоваться тем, чем был наделён природой.

Для ускорения нервных процессов стали использовать индивидуальные аптечки, совмещенные с модификаторами. Потом, с достижением околосветовых скоростей, оказалось, что этого недостаточно.

Время реакции на появление неожиданной помехи движению составляет для человека в грубом приближении секунду. В грубом – потому что очень многое зависит от индивидуальных особенностей организма. Нервный импульс проделывает двойной путь, после чего идёт передача команды мышцам тела, которые действуют существенно медленнее. Это означает, что при скорости движения, например, гравискутера, в шестьдесят – семьдесят километров в час, человек с развитыми рефлексами способен отреагировать на помеху с минимального расстояния до неё около пятнадцати – двадцати метров. Случись такая помеха чуть ближе – человеческой реакции не хватит.

Теперь – истребитель, идущий на девяти десятых световой… За час он покрывает девятьсот семьдесят два миллиона километров. Если время реакции остается тем же, то пилот сможет предпринять хоть какое-то действие на расстоянии до помехи (цели, опасности, торпеды или «Кнопки») в двести семьдесят тысяч километров. А если расстояние окажется в сотни, в тысячи раз меньше? «Зигзаги» зачастую сталкиваются с Бессмертными вплотную, идут встречными курсами, прошивают вражеский строй… К тому же пилоту приходится не только маневрировать, но и рассчитывать дальнейшие действия, управлять вооружением. Как быть?

Чем смелее человек шагал к звёздам, тем больше опасностей его подстерегало на трудном пути. Но одновременно с ними появлялись и союзники. Скрытые возможности человека, о которых много писали и в прессе, и в специальной литературе, посвященной различным загадочным феноменам. А оказалось, никаких феноменов и не было. Резервы человеческой психики природа оставила нам «на потом», на то время, когда ими смогли воспользоваться. Мы вышли к звёздам, изобрели плазменно-гравитационные движки, точнейшее навигационное оборудование, сплавы, защищающие астронавтов от всепроникающих космических излучений. И вот тогда пригодились наши резервы.

Парадокс способности предвидения заключался в том, что она позволяла реагировать на помехи, возникающие на расстоянии, меньше расчетного критического. Ведь даже увеличение скорости всех рефлексов в десятки раз не решало проблемы само по себе. Предвидение, которое проявляется на околосветовых скоростях, позволяло мозгу принимать решения и передавать их на исполнение мышцам тела со скоростью, на порядок большей, чем скорость света.

Установленную, между прочим, как максимальную для Евклидова пространства!

Человечество пользовалось пробудившейся способностью, происхождение и сущность которой объяснить не могло! Всё, что необходимо было для подготовки нервной системы к предвидению, – специальная инъекция, стоимостью едва ли не в хороший гравискутер, и полёт на околосветовой скорости!

Использовать явления, которые пока не поддаются объяснениям, человечеству было не впервой. Тот же самый «Глаз орла». Теоретически высшей формой проявления этого эффекта могла стать абсолютная непобедимость в бою! Л каковы же методы, с помощью которых достигались все эффекты? Можно смело утверждать, что курсанты во время обучения, будь то маджонг или шахматы, занимаются натуральным колдовством, аналогичным тем необъяснимым камланиям, при которых ритуальный танец и старый бубен в руках древнего шамана заставляют небеса разверзнуться, а неожиданно появившееся облако обрушиться дождём на ссохшуюся землю.

Мы знали – Что? Но даже не догадывались – Почему?

Может быть, именно поэтому не все люди обретали такие возможности.

Но и это ещё не всё…

Рассказав о превышении скорости действия неизвестного составляющего человеческого сознания над скоростью света, инструкторы вслед за этим задавали вопрос: «Какое явление демонстрирует такой же процесс во Вселенной?»

И оказывалось, что им было не что иное, как явление Прилива. Постоянная Пикшина – 1272,2721, оказалась не только исчисляемым в секундах временем прохождения через приливные точки, но и соотношением обнаруженной суперскорости (при Предвидении) к скорости света.

Использование времени и надвремени, гравитации и надгравитации – вот что такое околосветовой бой и приливные точки, без которых – никуда! Время и гравитация – вот они, взаимопереходящие, являющиеся частями одной необъятной целой величины, альфа и омега нашего непознанного мира!

Все остальные измеряемые величины – вес, масса, ускорение, плотность, давление, проводимость, сверхпроводимость, распад ядра и так далее – не существуют вне времени и гравитации. Сын и дочь изначальной Сингулярности – реликтовые гравитоны и первичное время, породили вещество. И пошло…

Опасно играя с сознанием курсантов, ученый корпус и знать не знал, к каким открытиям это приведет совсем уже скоро, буквально за считанные дни до окончания жизни человеческой цивилизации.

Джокт спал. Рядом застыли Барон и Гаваец. Их Индапы, обрезая ненужные для завтрашнего испытания стадии сна, делали своё дело: готовили курсантов к бою. И сны их были – незапоминаемые обрывки, радиоволны, шуршащие в быстро перенастраиваемом радиоприемнике.

И что-то таилось на дне этих снов!