Текст книги "Звездный патент. Тетралогия"

Автор книги: Дмитрий Градинар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 73 страниц)

– Не убедил. Ты видел хоть раз, что такое бригада в готовальню пьяных террастроителей? Двадцать пять наших молодцев, которых послали принимать новое оборудование, вместо ознакомлений со спецификациями знакомились с некоторыми тёплыми местечками и разнесли в дребезги одно из заведений. Все патрульные города не могли их утихомирить. А ведь тут готовится кое-что похлеще! Будь спок, ребята отгуляют по максимуму! Когда ещё такое счастье выпадет?

– Правильно! Вот и спрашивается – зачем устраивать такую оргию? Это же глупо! Три дня праздника, плюс ещё пару дней, пока в себя придут, плюс «Аллегану» нужно будет взобраться на орбиту, выбрать позицию… Сколько там его орбиту нивелировали? День? Два? Иначе энергетические направляющие под орбитальные лифты выйдут нерасчётными…

– Это и потом можно сделать, не завтра и даже не в этом году лифты запустят, – больше автоматически возразил Рой, начиная понимать, – что-то такое в словах бортоператора есть… И что большое количество отмеченных Мартином странностей в происходящем – неспроста.

Но потом пилот прогнал всякие тоскливые мысли.

– Слушай, Март, то, что ты рассказал, – это необычно, я соглашусь. Но мало ли чего кому-то могло взбрести в голову? Военные корабли у Прилива… Учения, например, проверка новых звездолётов. Полицейские – на всякий случай, может, кроме девчонок какая-то важная персона ожидается. Да хотя бы сам… Ну, этот, как его? Хаймен-юбиляр. И поздравят его прямо здесь, на Меггидо, покажут, в порядке развлечения, кучу игрушек – проходческие машины, террастроителей с лазерными резаками… Для полноты картинки – «Аллеган» сбоку площадки, изображает небольшую гору. Может быть, директор любит именно такие штучки, типа парада. От «Аллегана» не убудет. Ну, сядет. Ну, взлетит потом. Хайменам ещё не такая блажь в голову прийти может. Особенно – в честь юбилея. Сколько ему стукнуло? Если круглая дата, то и отмечать с размахом. Всё логично. Ты много фантазируешь, Март, от этого все твои несчастья. А вот зачем тебе понадобилось взламывать компьютер корпорации? Что ты там хотел найти?

– Уже нашёл! – объявил Мартин, вернувшись к своему пульту. – Можешь, кстати, сам посмотреть… Поудивляться…

Чертыхаясь очередной странности бортоператора, с которым пилота связывала долгая дружба, Рой высвободился из зажимов-креплений навигаторского кресла и шагнул к Мартину.

– Ну?

Но тот молча ткнул пальцем в экран – смотри!

На экране, в фас и в профиль, красовался какой-то мужчина. Рядом пробегали столбцы информации. Рой прочёл имя. Трайстер. Директор седьмого отдела снабжения и планирования, корпорация «Стар-Квест». Ясно. Март точно сошёл с ума. Пилот уже собирался заявить об этом, но что-то его остановило. Дата рождения! Она тоже была указана в электронной анкете. Дата…

– Вот-вот, – перехватив взгляд Роя, Март усмехнулся. – Я почему-то так и подумал с самого начала, что вся эта затея – сплошное надувательство. Решил проверить. Как видишь, странный какой-то юбиляр нам достался, Рой. Для маразмов ему ещё рановато, страдает ли директор и его окружение склерозом – не знаю, но только праздновать день рождения спустя четыре с половиной месяца после того, как оно действительно состоялось, – мягко говоря, неправильно, ты не находишь? Да и дата не круглая…

– Ого! А что же тогда это может означать?

– Не знаю, – Мартин покинул базу данных корпорации и теперь колдовал над клавиатурой, уничтожая следы проникновения. – Но точно не самое лучшее для нас.

– Нужно потребовать объяснений! Нужно предупредить остальных! Нужно…

– Помалкивать для начала нужно и попытаться побольше разузнать, Рой, поэтому, давай, причаливай к «Аллегану». Никому ни слова. Откроешь рот – тут же тебя и загребут, к «поздравляющим». Служба внутренней безопасности наверняка их изолировала именно потому, что кто-то мог знать дату и день рождения вот этого директора. Кстати, думается мне, прицепили его, как причину, наобум. Наверное, сильно торопились, не смогли придумать ничего получше. Да и вообще – всё как-то быстро, в спешке… Группа – на поверхность, всем миниджетам – к станции, машины заправить… Что-то готовится, Рой. Но вот – что? Не уверен, что то, о чём мы разузнаем, сможет нам понравиться…

– Да, тот ещё праздник готовится… Может быть, бунт назревал? Мы днями болтаемся над Меггидо, что творится внизу – не знаем… Какие-нибудь заговорщики…

– О чём ты, Рой? Какие заговорщики? Против кого бунтовать? Против снабженцев, что кормят нас не так, как в самых лучших ресторанах Солнечной? Бред! Тут что-то другое… И звездолёты ВКС… Они-то зачем?

– Тогда, может быть – эксперимент? Социологи нет-нет, да и выдумывают дурацкие программы…

– Не до экспериментов. На Меггидо полно работы, график еле-еле вытягиваем…Нет, Рой. Двигай к станции, на месте разберёмся. Только найди, пожалуй, какой-нибудь предлог, чтобы «Хулигана» не загоняли в середину швартовой обоймы, становись с краю, сразу заправь энергоприёмник…

– Ага! – Рой почувствовал, как дрожат руки, когда он взялся за джойстики управления. Не сильно, но дрожат. Последний раз такую дрожь он испытывал лет шесть назад, когда впервые самостоятельно вывел модуль поддержки в полёт. Ну, может быть, подобная дрожь ещё случалась пару раз – когда модуль накрывало метеоритным потоком…

– Башня! Это «Хулиган»… У меня что-то с правым стабилизатором, разрешите встать последним в обойме? Понял, подожду…

Обернувшись к оператору, пилот кивнул.

– Сейчас пропустим «Меченого» с «Крохой» и будем с краю. Что дальше, Март? Может быть, лучше вообще не швартоваться? Причину я найду…

– Пока не нужно, до завтра есть целый день, уйма времени, посмотрим, что удастся разузнать, потом решим… Ты лучше вот для чего причину найди, Рой, – выдумай что-то, чтобы заранее получить двойной запас квазеров. Сможешь?

– Постараюсь. Ты, как всегда, толкаешь меня на враньё…

– Не я толкаю. Обстоятельства. И это никакое не враньё, а мера предосторожности…

Через час все миниджеты орбитальной поддержки закончили процедуру швартовки. Как и было задумано, «Хулиган» причалил с краю одной из посадочных обойм и в случае чего мог стартовать без позволения Башни – поста причальной службы.

Рой сразу побежал к знакомому технику, договариваться насчёт двойной нормы гравиквазеров – для двойной заправки, а Мартин, глубоко засадив руки в карманы комбинезона, ушёл в какое-то одному ему известное место «на разведку», как он это назвал. Насвистывая популярную мелодию из «Джагеров» и отчаянно при этом фальшивя, он шагнул в лифт, отправляющийся на жилые палубы.

К вечеру, когда ожидание и связанное с ним возбуждение достигли апогея, по корабельной связи прозвучало обращение командора. Он говорил, что им всем выпала невероятная удача. Расхваливал корпорацию, решившую устроить такой праздник честным трудягам космоса, пожелал экипажу и персоналу хорошо выспаться, чтобы наутро, со свежими силами… При этом командор трижды упомянул про некий сюрприз, явно намекая на транспорт, застывший на низкой орбите, отчего в кубриках раздались радостные вопли. А потом диск местного светила ушёл за край Меггидо, освещение на палубе и в переходах станции было приглушено, и люди, изнурённые вахтой, но вместе с тем – взбудораженные предстоящим событием, начали расползаться по каютам. Вместе с освещением утих и смех, лишь кое-где слышался громкий разговор. Постепенно всё притихло в ожидании завтрашнего утра. Палубы опустели, бодрствовать до утра оставались только дежурные посты – в центральной рубке, в энергетическом блоке, на радарном мостике. Так, по крайней мере, могло показаться на первый взгляд.

Мартин, которому хватило благоразумия вначале осмотреться, приметил, что коридоры вовсе не пустуют. У каждого лифта со скучающим видом прогуливались по двое служащих сил внутренней безопасности. Они останавливали тех немногих, кто проходил мимо, и о чём-то с ними говорили. Ничего такого, просто пара вопросов, после которых террастроитель мог идти куда угодно, налево или направо. Но только не к лифту.

Значит, перемещение с палубы на палубу закрыто, и всем, кто не успел до наступления полночи по бортовому времени станции добраться до своей каюты, предлагают направиться в общие кубрики, имеющиеся почти на каждой палубе. Теперь уже такие места на станции казались архаизмом, проектировщики добавили их в контуры станции на случай приёма колонистов – если у тех вдруг по каким-то причинам не получится сразу отправиться на поверхность, или же для карантина, связанного с адаптацией к особым условиям на терраформируемой планете. Но после того как была введена специализация для каждого ТОСТа, а значит, будущие колонисты чётко знали, в каких условиях им придётся начать существование на новой планете, надобность в этих предосторожностях и лишних кубриках с ячейками для гипносна отпала. Теперь, как слышал Мартин, такие малоудобные кубрики использовались в станциях-модулях отрядов космической рудодобычи. Это потому, что добытчикам часто приходится сменять локации разработок, и состав их постоянно меняется, и три четверти объёма их центральных модулей занимают промышленные установки… Плюс – непрерывная работа в несколько смен… Плюс слишком большое напряжение сил – далеко не каждый решался пойти в добытчики, отсюда – бараки, принудительный сон, ячейки вместо нормальных гравикоек пусть в маленьких, но индивидуальных каютах. В общем, звёздная каторга… Правда, заработки у добытчиков – на порядок выше, чем в отрядах терраформирования, зато и риск и отсутствие комфорта… Каждому своё. Ещё одним пережитком эпохи начала колонизации других планет являлась именно вот эта принудиловка – никакого перемещения по станции после полуночи. Но такое правило давно забыто! Тем более бортовое время – это одно, а время на поверхности, где террастроителям приходится чаще вгрызаться в глубь планеты и их окружает ночь туннельных сводов, – это другое. Зря кто-то пытается сейчас возродить старые порядки, решил Мартин, очень зря. Не все с восторгом примут эти запреты. Чуть позже мысли оператора модуля орбитальной поддержки нашли подтверждение, а пока он стоял в укромной нише, образованной двумя элементами конструкции, тянущимися параллельно через несколько палуб.

В руке Мартин держал небольшой кейс, со множеством всяких интересных штучек. Если бы его заметили и решили поинтересоваться содержимым кейса, скорее всего, затея могла провалиться и он никуда бы не дошёл и ничего бы не разузнал. Поэтому Мартин нервно теребил ручку кейса, ощущая, как уходят минуты и как туже и туже затягивается петля на шеях всего персонала «Аллегана». Что-то замышлялось. Но что? А главное – зачем? Власть очень редко вмешивалась в дела таких вот далёких орбитальных станций. Здесь же вмешательство было слишком очевидным, чтобы речь шла о какой-то мелочи или о неожиданно проснувшемся рвении служак из СВБ. Они, плюс полицейские патрули, плюс военные звездолёты, ожидающие – чего? – по ту сторону Прилива… Такие мысли навевали тревогу.

Чуть раньше, не выходя из своей каюты, Мартин успел с помощью удалённого доступа снова попасть в информаторий и знал, что к прежним двум военным крейсерам Солнечной добавилось ещё шесть. Итого – восемь боевых звездолётов. Не отставали и патрульные, они тоже наращивали силы. Теперь у них было двенадцать кораблей, собравшихся в этом секторе или готовящихся сюда пройти через Прилив: патрульные станции с ангарами под скутеры, корабли-перехватчики, пара специальных звездолётов с усиленной броневой защитой, которые использовались в силовых операциях против контрабандистов и наркоторговцев «Сиреневой картели», всё ещё промышлявших в Солнечной своим тёмным бизнесом, не всегда угодным Доминантам… Значит, традиционные распри между полицией и военными на время забыты. Но ради чего им нужно объединять усилия? Неужели действительно «Сиреневая картель»? Какая-то особо опасная контрабанда? Новый синтетический наркотик, произведённый в таких уголках, куда не дотягиваются даже рудодобытчики… Или – происки конкурирующей Доминанты, решившей заслать на «Аллеган» некий подарок – взрывное устройство, биологический вирус, да мало ли что происходит в постоянно ведущейся конкурентной борьбе! Хотя вряд ли. Все разборки между Доминантами – это их внутреннее дело, ни полиция, прикормленная Доминантами, ни ВКС, подчиняющиеся Глобальному Совету Солнечной, в такие дела не вмешиваются, иначе тут было бы два набора полицейских кораблей…

Всем террастроителям свойственно быть «кухонными» или, как это сейчас называлось, «палубными» политиками и разнообразить свой быт промыванием косточек всем подряд Доминантам. Ну, может быть, за исключением той, куда входит корпорация, производящая террастроительство.

Тайна обжигала мозг, а кейс жёг руку, так не терпелось Мартину пустить в дело кое-что из своего набора. Как же попасть в лифт? Как отвлечь эсвебеушников?

Между палубами, помимо лифтов, существовали и технические переходы. Но Мартин уже убедился – их тоже надзирали служаки СВБ. А всего-то ему нужно было попасть на три палубы вверх! Сейчас они казались далёкой звёздной локацией, Прилив к которой заблокирован.

Помог случай.

У этого случая даже оказалось имя!

Гризли – так называли на «Аллегане» самого огромного террастроителя. Самого огромного – именно то и означало, что Гризли по своим росто-весовым показателям превосходил любого другого человека со станции, а значит – в этой пространственной локации. Год назад кому-то от нечего делать взбрело в голову заняться статистикой. Так вычислили, что среди прочих именно Гризли является самым-самым здоровяком в окрестностях Меггидо. А самому молодому строителю станции оказалось четырнадцать лет. Парень успел набрать грехов и скрывался от каких-то там проблем с патрулём, воспользовавшись услугами хакеров, он вскрыл свою электронную метрику и заменил данные в идентификаторе. Но командор «Аллегана» оказался великодушен: обманщика, непонятно как просочившегося через фильтры корпорации по найму служащих, так и не отправили в Солнечную. Парнишку прозвали Колобком, в честь какого-то вымершего животного, которое в незапамятные времена способно было уйти от преследования большинства хищников, обитавших на Земле… А Гризли… Собственно, это прозвище и приклеилось-то к нему после того, как стало ясно, кто на станции всех сильнее, всех огромней и… Нет, самым умным на «Аллегане» после результатов тестирования был признан начальник навигаторской группы, а Мартин оказался третьим, потому что умышленно завалил парочку заданий на проверку индекса интеллекта. Зачем ему, простому оператору модуля орбитальной поддержки, выпячивать свои достоинства?

Гризли тоже не блистал должностью, работая в группе подпочвенного бурения. Человек на своём месте, сказал о нём как-то Мартин, когда узнал, что Гризли в одиночку способен перетащить и насадить на рабочий вал проходческой машины секцию тяжёлого бура, с которым обычно едва справлялись трое-четверо строителей. На вопрос «зачем он это делает?» – ведь, чтобы не мучиться, существуют грузовые гравиплатформы, – силач и здоровяк ответил в обычной своей манере.

– Ну… Это… Так быстрее!

Сейчас он, в компании ещё двух своих товарищей, выплыл из-за поворота коридора, направляясь к лифту с явным намерением податься на другую палубу. Два и две десятые метра роста, сто семьдесят восемь килограмм. Наивные эсвебеушники попытались остановить троицу разговорами, но именно к разговорам Гризли был традиционно малочувствителен.

– Приказ командора… – начал один из охранников, придавая голосу уверенность, которую, на самом деле, он вовсе не ощущал.

– Это что за рожи? – удивился Гризли, для которого станция была вторым родным домом.

А в своём доме, как известно, не очень-то жалуют всяких посторонних.

– У нас приказ… – обречённым эхом повторился другой охранник.

– А у нас – вот! – Гризли продемонстрировал металлическую флягу, какие обычно носят на поясе террастроители и в которой не всегда плещется вода. – Угощаю!

Он отстегнул флягу и сунул под нос ближайшему эсвебеушнику.

При всей своей монументальности, Гризли обладал щедростью и простодушием ребёнка, о чём знали все, кто был с ним знаком. И можно было не сомневаться, что он действительно готов поделиться содержимым своей фляги даже с теми, кто пытался ему препятствовать. А вот охранники расценили такой жест как угрожающий. И занервничали ещё больше.

– Отойдите от лифта! Приказ командора! И я…

– Сам отойди! Приказа не слышал, а тебя я не знаю! – оборвал Гризли, продолжая движение к лифту, и добавил, то ли удивлённо, то ли обиженно: – не нравится наше угощение, и не надо, больше останется.

– Но… Служба внутренней безопасности… Обязаны подчиниться… – доносилось до Марта, который не мог скрыть улыбки, наблюдая всю эту сцену.

– Потом, потом, отвалите, ребята, – отрезал Гризли, вклиниваясь между охранниками и не сбавляя шаг, отчего они чуть не повалились в разные стороны, как кегли.

Один из эсвебеушников начал что-то говорить в наплечный коммуникатор, видимо, сразу оценив шансы остановить этот ходячий каток как нулевые. Второй оказался менее догадлив или же слишком самонадеян, вытаскивая из футляра-кобуры полицейский электрошокер. Скорее всего, его ввели в заблуждение огромные размеры строителя, из-за которых он казался менее поворотливым, чем был на самом деле. Гризли уже коснулся сенсора вызова лифта, и хотя шедшие вместе с ним двое строителей явно стушевались перед аббревиатурой СВБ, увидев, что дело принимает неприятный оборот, он громыхнул хохотом, а после, заметив движение охранника, обнажившего шокер, сказал: «Эт-то ты… зря». В промежутке между словами он успел лёгким толчком отправить охранника в короткий полёт к дальней стене. Раздался звук, будто мокрым мешком ударили по пластиковым панелям. Вслед за этим охранник издал ещё один звук – что-то среднее между «ой» и «эх» – и сполз по стеночке на пол. Шокер вывалился у него из рук, издав третий звук – короткий костяной стук, будто поставил точку в произошедшей сцене.

Другой охранник, побледнев, всё-таки набрался решимости, встав между строителями и дверью лифта. Сейчас им наверняка двигала не столько храбрость, сколько беспокойство за свою дальнейшую карьеру. Мартин улыбнулся ещё шире, в предвкушении замысловатой траектории полёта второго охранника. Но тут створки лифта раскрылись и оттуда высыпали сразу восемь громил, вызванных на подмогу, с резиновыми дубинками наготове. Они тут же пустили их в ход. Но это всё только раззадорило Гризли, и даже его двое знакомцев-строителей, видимо, понимая, что назад пути нет и что, один чёрт, виноваты будут все, не остались в стороне, поудобней перехватывая ремешки, к которым крепились фляги… О любви террастроителей к цепным псам из СВБ можно слагать песни! И началась самая настоящая свалка, перемежаемая короткими тычками Гризли, после которых раздавался вопль очередного несчастного, вылетавшего, как из пращи, из этой общей кучи.

Поняв, что это его шанс, Мартин покинул укрытие. Прошмыгнув мимо великолепного клубка тел, а также взлетающих и опускающихся дубинок и булькающих фляг, Мартин попал в лифт, прихватив по дороге удачно подвернувшийся жетон одного из выбывших из игры охранников.

Затем, придав лицу заранее тревожное выражение и зажав жетон в ладони, Мартин отправил лифт на восьмую палубу, где находился пост диспетчера станции. Как он и предполагал, едва лифт остановился и двери раскрылись, из коридора на него глянули два охранника. Не давая им времени одуматься, Мартин выставил жетон перед собой и выкрикнул:

– Наших бьют! На четвёртой палубе!

При этом ему даже не пришлось врать – кто такие «наши», каждый понимал по-своему. Охранники, видимо, уже осведомлённые по коммуникатору, что на четвёртой палубе что-то происходит, с фанатичным блеском в глазах шагнули в лифт, а Мартин, наоборот, в последнюю секунду вышел из лифта.

– Я – на пост!

И снова никакой лжи. Просто – ведь посты бывают разные. Охранники отправились пополнять собой список побед Гризли, к тому времени вошедшего в раж и швырявшего направо и налево всех, кто попадал под руку. У лифта на четвёртой палубе собралось теперь не меньше двадцати охранников, да и к террастроителям прибыла подмога, человек шесть, так что было кому попадаться под руку Гризли, стоявшему, словно башня среди всей этой неразберихи. А Мартин, переведя дыхание, через пару минут уже входил в диспетчерскую «Аллегана». В принципе, сам по себе этот пост – дежурного администратора, как ещё называли палубного диспетчера, – был таким же, как и резервные кубрики, атавизмом, доставшимся в наследство от первых моделей станций терраформирования. Махина «Аллегана» достигала в длину почти километра. Основой станции являлся сильно вытянутый усечённый треугольник – каркас, в котором размещались гравитационные расщепители, технические ангары, служебные посты. Снаружи этот основной корпус буквально обвит эллипсами палуб. В горизонтальном положении «Аллеган» напоминал бы, скорее, не космическую станцию-звездолёт, а мегахаус в полсотни этажей, сужающийся от основания к верхушке. Между витками палуб из основного корпуса выходили гигантские пилоны-приёмники, словно лапы гигантского паука. На пилонах были вынесены причальные площадки-обоймы для модулей орбитальной поддержки, транспортов «орбита-поверхность» и прочих малоразмерных и среднеразмерных кораблей, участвующих в осуществлении «Аллеганом» его основной миссии по преобразованию планеты. Но инженерные машины, вспомогательные джеты и прочее оборудование были далеко не главной составляющей «Аллегана». Экипаж, рабочие группы, отряд пилотов – все, кто находился на борту станции, несомненно, являлись той силой, что изменяла Меггидо, заставляя планету преобразиться, став ещё одной колонией человеческой цивилизации. В отличие от механизмов и вычислительных комплексов, людям свойственно постоянно занимать своё свободное время, хотя распорядок позволял иметь его не так уж много. Тем не менее, «Аллеган» жил, будто городской квартал, наполненный людьми, их жизнью, их отношениями. Почему-то раньше считали, будто такие двойственные условия существования – замкнутые переходы и коридоры жилых палуб, пусть даже с имеющимися здесь центрами развлечений, мини-магазинами, палубными кафе, саунами и прочим – с одной стороны, и – работа на поверхности пока ещё враждебной к человеку планеты – с другой, – эти условия обязательно должны привести к нестабильности массы человеческого персонала на борту. Когда человеком было открыто явление Звёздных Приливов и извечная мечта о звёздах стала близкой реальностью, астропсихологи, ещё на заре становления исследовательского флота и первых станций терраформирования, вывели теорию неизбежных преобразований психики человека. Состояний, близких к депрессивной рассеянности, когда человек не вполне адекватно сможет контролировать собственные действия. Эта страшилка имела действие на первых колонистов, но потом количество эксцессов на борту, связанных с человеческим фактором, неуклонно уменьшалось. Это как полёты на самолётах – когда-то они считались невероятно опасными, а людей, управлявших крылатыми машинами, считали героями. И очень не сразу стали возможны пассажирские рейсы с помощью нового транспорта, очень не сразу поток пассажиров увеличился настолько, что можно было выпускать промышленные серии пассажирских лайнеров. Потом точно такая же история повторилась с лайнерами, летающими среди звёзд, и первые космические пассажиры становились известны всей Солнечной… Наверное, это великолепное свойство человека – возможность адаптироваться к новшествам, а главное – стремиться к достижению этих новшеств! И постепенно-постепенно функции контролёра состояния дел на жилых палубах сменились функцией администратора, который способен в любую минуту по запросу обитателя станции дать информацию о расписании работы проходческих групп, о местонахождении других обитателей. В этом «Аллеган» обрёл схожесть с огромным гостиничным комплексом для пяти тысяч человек.

* * *

– А, хакер Март! Здравствуй, рад видеть! Но ты ведь знаешь, что тебе нельзя здесь находиться?

Дежурным, как раньше успел выяснить Мартин, был его старый должник, по имени Руперт, едва не угодивший в колонию за вторжение в частную жизнь, как это могло быть сформулировано в протоколе.

На самом деле, где-то полгода назад, Руперт так увлёкся наблюдением за событиями в женском секторе станции, что прозевал сигнал аппаратуры, свидетельствующий, что его засекли. Если бы не Мартин, в то время находящийся рядом, торчать Руперту на какой-нибудь из Тёмных планет ближайшие пару лет за свою тягу к прекрасному, возникшую скорее из невероятной скуки, охватывавшей администратора, чем из его порочности. Но Мартин успел – и понять, каким именно образом был перехвачен «взгляд» Руперта, и стереть цифровую запись увиденного, и деактивировать несколько камер наблюдения, запуск которых был возможен только в особых ситуациях и только по решению командора станции. Когда четвёрка взбешённых фурий из группы внутренней безопасности «Аллегана» ворвалась в диспетчерскую, никаких следов, указывающих на тайные делишки Руперта, уже не осталось.

– Знаю, Руп. Когда-то это не было препятствием для нашего общения…

Мартин знал о том, что люди, которым оказываешь помощь или неоценимые услуги, редко когда оказываются благодарны, предпочитая поскорее забыть о любых моральных обязательствах, поэтому и не надеялся на быстрое согласие администратора помочь кое в чём. Поэтому он продемонстрировал диспетчеру цифровой чип в прозрачном футляре-капсуле.

– А вот знаешь ли ты, – он сделал ударение на слове «ты», отчего Руперт вздрогнул, – что это такое?

– Нет, не…

– Здесь все твои шалости. Увлекательное кино из жизни принимающих душ и занимающихся прочими делами дамочек из обслуживающего персонала. Давно хотел тебе сказать, что тогда я успел сделать резервную копию, да всё не представлялось случая…

Рупер, поднявшийся навстречу Мартину, сузил глаза и плюхнулся обратно в кресло.

– Сволочь ты, Март. А я считал тебя другом…

– Правильно считал. Не был бы другом, давно отнёс бы командору станции. А вот, решил тебе подарить. Зачем хранить такие вещи, правда?

Руперт сглотнул и, преодолевая отвращение к Мартину, к себе, ко всей этой неприятной ситуации, спросил:

– Что ты хочешь взамен?

– О, сущую ерунду! Мелочь…

– Ну? Не тяни!

– Хочу посмотреть, что прямо сейчас происходит у командора. Говорят, у него в каюте какие-то важные гости…

Глаза Руперта из просто круглых превратились в невероятно огромные.

– С ума сошёл? Это же… это же…

Он и с третьей, и с четвёртой попытки не смог найти подходящее слово, но Мартин держался спокойно, отчего происходящее казалось Руперту словно нереальным, происходящим не с ним.

– Надо, Руп. Кстати, если ты решил назвать меня сумасшедшим, не стесняйся! Сегодня меня уже так называли. Как выяснилось – очень даже ошибочно.

– Сумасшедший ты или нет, мне плевать. Но то, о чём ты просишь, невозможно! В командорской каюте нет ни единой камеры слежения! С чего ты взял, что я всемогущ?

– А как же постоянный контроль со стороны Доминанты? Он был бы неполным, если нельзя отследить, что творится у командора.

Руперт смотрел на Мартина едва ли не с ненавистью, решая – сказать? Не сказать? Но видеочип в руках бортового оператора модуля убеждал сделать первое.

– Они не отслеживают. Это привилегии всех командоров больших станций. Доминанты их не контролируют хотя бы потому, что не было случаев, чтобы такой пост доверили случайному человеку. Контроль лояльности, знаешь ли, дотошная процедура… Но! – заметив, как презрительно сощурился Март, диспетчер поспешил с разъяснениями: – посмотреть – нельзя. Я не обманываю. Но можно прослушать. А потом тебя выкинут без скафандра в открытый космос, Март, и скажут, что так и нужно. А я не стану печалиться.

– Это как получится, – философски заявил Мартин. – Но только надо, Руп. Очень надо. Причём сделать это так, чтобы никто не догадался, что я достоин отправки в космос. Сделаешь?

Он снова повертел в пальцах футляр с видеочипом. А Руперт раздумывал – не лучше ли ему прямо сейчас врубить запись тех речей, что вёл Март, а после повиниться перед командором? Одно дело – фрагменты жизни каких-то девах из женской секции, совсем другое – измена корпоративным интересам. Если, не дай Бог, не что похуже – измена интересам Доминанты! В криминальном уложении – всего лишь расплывчатая формулировка: «…на усмотрение официальных представителей Доминанты…» Без ограничения меры наказания!

Руперт уже потянулся незаметно к потайной кнопке, но Мартин, будто прочитав его мысли, неожиданно сменил тактику.

– Руп! Ты думаешь, вот, прямо сейчас думаешь, что я негодяй и, возможно, предаю интересы Доминанты. Но это не так! Нет, Руп, не я кого-то предаю, а кто-то решил предать всех нас. Вот только пока я не догадываюсь – кто и зачем? Ради чего? Время уходит, Руп, я просто не успею тебе всего объяснить. Сделай это, и сам поймёшь, что я прав. И… извини за видеочип. Я собирался отдать, когда закончится твой контракт. В память о нашем славном космическом доме, чтобы было что вспомнить и посмеяться… А сейчас всё очень похоже на то, что ни твой, ни мой, вообще ничей, контракт здесь, на «Аллегане» – никогда не закончится. И смеяться станет некому. Пока всё, что я понял, – над нами собираются поставить какой-то эксперимент… Сделай, что я прошу, Руп! И если вдруг обнаружишь, что я ошибся или обманываю, можешь сдать меня командору, или патрульным, или СВБ, – видишь, как много у нас сегодня гостей?

Мартин замолчал. Молчал и Руперт. Внутри у дежурного администратора сейчас шла тяжёлая борьба. Он не смог вспомнить ни единого случая или слуха, который бы как-то очернил Мартина. До сих пор никто не сказал про оператора ни одного плохого слова.

– Но… Откуда такая уверенность? В чём ты подозреваешь и кого? Март, если нас засекут, чуда больше не случится. Когда-то ты спас меня. А кто теперь спасёт нас обоих?

– Ты. Если сможешь прослушать разговоры в командорской каюте так, чтобы нас не засекли, – простодушно ответил Мартин.

– Весёлое дело! Допустим, у них там важный и секретный разговор, на котором присутствуют и патрульные, и ублюдки из СВБ, и военные. Но раз так, то наверняка используются средства защиты и обнаружения утечки информации. Хотя…

– Ну? Ты же умница, Руперт. Ты же можешь что-то придумать. Точно можешь! Не бывает такой защиты, которую невозможно обойти! К тому же – как ты сказал? Военные? – Мартин сразу вспомнил о концентрации боевых звездолётов ВКС по ту сторону Прилива. – И как, по-твоему? Что они делают у нас на «Аллегане»? Тоже ждут дармовой выпивки и развлечений? Решили поучаствовать в возведении грузовых терминалов?