Текст книги "Бездарь и домовой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 30
Пятнадцать дней

Едва ли кто из респектабельных обладателей домовых использовал из когда-нибудь в качестве принтера. Я вот сообразил, что можно и так, и теперь Нафаня, сожравший четыре тульских пряника, выдувал ртом струю неопределенного цвета, которая на земле формировала бронзовую табличку с надписью «Na etom meste budet obustroen Istoricheckiy park „Dvor pervogo knyazya Tarusy“ Administraciya». Я впервые видел, как домовой работает производителем чего-либо, и понял, что едва ли хочу знать, как именно он изготавливает эликсиры, например. Готовую табличку я «вечным» клеем прикрепил к здоровенному камню, который от реки на холм взгромоздили те самые мертвецы, что на этом же самом холме пустили клочки по закоулочкам. Втащили, вкопали, после чего я их и отпустил с миром. А камень с табличкой был моим личным гвоздем в задницу герру Шляппербзяхелю и его непосредственному начальству. Нет, они ни в чем не провинились, во всяком случае передо мной, но исторические места надо содержать сообразно их статусу, а то обязательно заведется очередной Никаноров и будет мутить всякое. Впрочем, пусть побегают, а я и эту главу закрыл.

Обновленный мост через овраг выглядел куда красивее прежнего. Сейчас по нему плачущая девочка лет восьми, размазывая злые слёзы по лицу, прутиком гнала пяток гусей в Заовражье.

– Опротивели Марусе

Петухи да гуси.

Сколько ходит их в Тарусе,

Господи Исусе! – продекламипрвал я.

– И всё-таки вы мне соврали, Фёдор, – укоризненно произнес за спиной женский голос. – Вы поэт, причем, как я вижу, неплохой.

– Это не мои стихи, Марина Ивановна, – повернулся я к академику аэромантии. – Здравствуйте, рад встрече. Стихи не мои, их очень давно написал Николай Заболоцкий.

– Коля? – очень сильно удивилась Цветаева. – Но он же погиб в тридцать четвертом… И я никогда не знала, что он пишет стихи. Вот аэромантом был великолепным – у них это наследственное. Но где вы… А! Я поняла. Так сходится… Вы из этих, из переселенцев, да? Правоверный индуист, наверное?

Я рассмеялся.

– Нет, индуизм здесь ни с какого боку, но вы угадали. И да, это другой Заболоцкий.

– Надо же как… А помните еще его стихи?

– Только одно, – и я прочел ей «Некрасивую девочку», выученную еще в школе.

– Невероятно прекрасно и очень глубоко, хотя и проще простого. Потрясающе! И что, что он там?

– Был известным поэтом, – пожал я плечами, поскольку о биографии Заболоцкого не помнил почти ничего.

– А я?… Я там есть?

– Вы там были, Марина Ивановна, мягко ответил я. – И были великой поэтессой – прямо, как тут.

– А… впрочем, нет, этого, наверное, не надо, – покачала она головой.

А я подумал, что точно не надо, и собирался сменить тему, но тут она сама себя сменила: к нам подошли трое людей-пьяниц, вида самого неприглядного.

– О как. Мамочка выгуливает сыночка! – жизнерадостно прохрипел один из них. – А помогите труженикам здоровья поправить, а? Пожалуйте денежку-другую на опохмел.

– Федя, как вы думаете, зачтут, как самооборону? – с сомнением в голосе спросила Цветаева.

– Давайте не будем беспокоить Чародейский приказ, – ответил я. – Лучше вызовите милицию.

– Какая тебе там милиция, щенок! – взъярился пропойца. – Деньги-ска гони, живо, ять! И не две деньги, а всё, что есть! А то мы твою мамочку… того-этого!

– Ну вот, удовлетворенно кивнул я головой. – Налицо нападение с целью грабежа плюс покушение на кое-что ещё. Болезный, у тебя, поди, и ножик есть?

– Нет… – опешил он, потому как, с его точки зрения, вёл я себя неправильно.

– Жаль, – огорчился я. – На разбой не потянет. Но и так сойдёт. – и тремя ударами вырубил нападавших.

Милиция приехала меньше, чем через пять минут – ну да, Таруса – город маленький. Возглавлял наряд капитан Копейкин лично. При виде меня он взбледнул и выпучил глаза:

– Фёдор! Ты опять⁈

Город Алексин удивил чистотой и благолепием. Постарались мои зомбари тут на совесть, смотреть приятно. Рыдван пересек Оку по мосту, и в скором времени достиг сельца Кудашево.

Там несколько удивились моему неожиданному визиту, но, в целом, обрадовались – особенно, Наташа. Я пояснил, что, по случаю, официально представляюсь в качестве жениха, и вручил подарки. Заказал я их в Тарусе, забрал в пункте выдачи «Гуселебедей» в том самом торговом центре, откуда началось мое путешествие. От Тарусы до Алексина ехать не слишком долго, но ребята успели: думаю, учитывая стоимость заказа, они воспользовались телепортом. Наташе я подарил кольцо. Только не с пошлым бриллиантом, а с крупным рубином. Ирине Сергеевне набросил на плечи шубу из длинношерстного ацтекского тушкана, а будущему тестю… Я всю голову сломал, что подарить инженеру, который всю свою жизнь не отлипает от монитора, пока не вспомнил, что он обмолвился, что хотел бы попробовать заняться охотой, но не знает, с чего начать. Так что Константину Аркадьевичу досталось шикарное ружьё от фирмы братьев Чеховых с кучей всяких дополнительных прибамбасов. Остановить выбор именно на этой марке меня побудила не столько красота оружия, сколько многозначительный девиз фирмы: «Рано или поздно оно выстрелит!» Словом, все остались довольны. Мы вполне торжественно и официально, но при этом очень мило и по-домашнему попили чаю с плюшками. Уединиться с Наташей кто бы мне позволил, но пара отличных поцелуев мне тайком достались. Договорились, что я согласую с отцом и в ближайшее время приглашу Кудашевых в гости к нам, в Ромоданово. С тем и откланялся, и поспешил в отчий дом.

Несколько часов спустя, уже совсем вечером, растроганный до слез сентиментальный привратник Синюха распахнул передо мной ворота родового имения. Я загнал рыдван в гараж, велел Есугэю выходить, и тут…

Дело в том, что конюшни в имении не имелось, и не имеющий никаких естественных потребностей мертвый конь моего телохранителя смирехонько стоял в гараже.

– Аййййййяяяяя!!! – восторженно вскричал Есугжй, обнимаясь со своим конягой.

Я настоящий некромант. Совершенно точно, без шансов. Иначе почему вид счастливого мертвого воина, скачущего на мертвом коне по дорожкам усадьбы, вызывает во мне столько радости? Перехватив счастливца на очередном круге, донес до него простую мысль, что здесь точно все свои, никого бить-убивать не надо. И пошёл в дом.

– Нагулялся? – спросил отец.

– Да, просто ответил я.

– Ну и молодец. Приводи себя в порядок, и через час отужинаем.

Я лежал в ванне, отмокая после путешествия, считал дни. И с гигантским ощущением понял, что от момента, когда я пришел в себя после порки в соседней комнате и до вот сейчас прошло всего пятнадцать дней. Пятнадцать дней! За которые я успел… успел просто стать совсем другим человеком. И с точки зрения свинорылого Феди, и с точки зрения гречневого отшельника Фёдора Юрьевича. Всего пятнадцать дней, под завязку наполненные приключениями, которых хватило бы и на три месяца, и никто б не пожаловался, для меня пронеслись в две недели и один день. И теперь в ванне отмокал аристократ-некромант, владелец собственного села в Воронежской губернии, жених прекрасной девушки, осуществивший детскую мечту умершего в другом мире человека. И да, верный слуга государев. В голове не укладывается. Что ж дальше-то будет?

– А дальше, дорогой мой Фёдор Юрьевич, – сказал я вслух самому себе, – мы будем учиться, учиться и еще раз учиться. Потому, что надо понимать то, чем ты владеешь, и владеть эти всем осознанно. Но об этом мы подумаем потом, а теперь настала пора подкрепиться.

За столом сидели только два чревоугодника: старый (хотя, какой он, к лешему, старый, в свои-то восемьдесят шесть⁈) князь Юрий Григорьевич, да сын его, Фёдор Юрьевич, и обсуждали два этих уважаемых человека, то есть, мы с отцом, не перипетии приключений, ни политику и государственное устройство, а вспоминали, грешным делом, эротические приключения Фёдора-прежнего. Точнее, вспоминал-то отец, я же знакомился с этой стороной своей жизни с нуля, и шерсть по всему телу, честно говоря, вставала дыбом.

К черту подробности, но дело в том, что к настоящему моменту жиртрест Федя произвёл на свет четырех бастардов, трех мальчиков и одну девочку. Все они мыли признаны моим отцом, как главой рода, все получили фамилию Дановские, и все матери были должным образом обеспечены. Ещё одна женщина готовилась рожать в ближайшие дни, и ее с ее ребенком (тоже девочка будет) ожидало всё то же самое. С учетом вынужденной щедрости князя, претензий ко мне дамы не имели. И все эти Дановские, вместе с детьми, которых нарожает мне Наташа (Федя, с хорошим не тяни, приступай немедленно), должны составить основу будущего возрожденного клана Ромодановских. Клана не своевольного, на государевой службе, но род должен быть сильным.

Охренеть и не встать. Осталась, в сущности, мелочь: как можно скорее рассказать Наташе об этих бастардах, чтобы не постигла нас в неурочный час «терпкая горечь драматических коллизий», как изволила выражаться преподавательница литературы у нас в университете – там, далеко, на Земле. Ну и, само собой, понять, как именно я это всё ей буду рассказывать… А налейте-ка арагонского, милейший, больно оно у нас хорошее нынче.

Наташа удивила. Я ожидал вспышки ревности или еще чего-то в этом роде. Но нет.

– Ну, это же был не ты, верно? – сказала она. – А всё, что было до тебя – не считается. Надо будет – подберем, обогреем, к делу пристроим.

Подъем на следующее утро случился ранний. Просто пришел проклятый Шаптрахор, и просто вытащил меня из кровати. Буквально. Он такой, он может.

– Побежали, – просто сказал черный урук и гнусно заржал.

Я надел треники, кроссовки, и мы побежали. Могу гордиться: сделали два полных круга по периметру усадьбы, а это больше двух верст.

– На тебя смотреть противно, – сказал урук. – Но ничего, я из тебя сделаю еще настоящего урука!

– Скаи, Шаптрахор, – прохрипел в ответ я. – Мне и так нравится.

– Нравится – не нравится – в душ, моя красавица! – плоско пошутил он и снова заржал.

Душ – это хорошо. Это просто превосходно, скажу честно. Но насладиться мне не дали: едва пришел в себя, тот же урук, злодейски оскорбляя меня на своем черном наречии, потащил в тренажерку, где всячески истязал.

– Дури в тебе много, на самом деле, – сказал он, внезапно переставая быть буйным уруком. – так что не развалишься. Но привести в порядок твоё тело надо, и срочно. Князь сказал. Так что терпи, Фёдор Юрьевич.

И я терпел. Думаете, после следующего душа меня ждал вкусный питательный завтрак? Хрена лысого! Меня ждал полковник Азаров с деревянными саблями. Сабли был из самшита, поэтому весом от настоящих если и отличались, то в сторону тяжести. Этот маньяк фехтования издевался надо мной еще час, прежде чем, вновь смыв с себя пот страданий, я был допущен к завтраку – отнюдь не такому эпикурейскому, как я уже губу раскатал. После завтрака отец утащил меня в библиотеку и начал учить магическим основам. На удивление, учителем он оказался хорошим, доходило с первого раза. Перед обедом, как черт из табакерки, снова выскочил старый гусар и мы снова стучали самшитом. После обеда мысль оставалась одна: как бы не заснуть-то? Впрочем, отчего бы и нет…

Второй день начался точно так же. Я знал, что все это надо, знал, что совсем скоро привыкну, войду в режим, но тело восемнадцатилетнего пацана бурлило гормоном и подбивало на бунт.

– Федя, что за хрень творится в доме? – спросил меня отец за обедом. – С момента твоего возвращения все коты в усадьбе поголовно пьяные!

Нафаня! Я с ним так и не поговорил, прямо совестно стало. И, отобедав, я пришел к себе, запер дверь и тихонько позвал своего друга. Он проявился на столе. Одноухий и седой, не постаревший, но повзрослевший основательно. И это мы говорим о создании искусственного происхождения!

Мы долго разговаривали с Нафаней. Я рассказал ему о своих приключениях, он – о своих. В конце беседы я не удержался и спросил:

– Нафань, на моих глазах тебя вырубало от куда меньших нагрузок. Как ты сумел выжить на этот раз?

Домовой опустил глаза, потом взгляд его запрыгал по комнате, с предмета на предмет, потом домовой встряхнул головой и посмотрел мне в глаза.

– Нет, не смогу соврать вам в этом, мой добрый сеньор. Просто… Просто нас было двое.