Текст книги "Бездарь и домовой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– А вот пузырьки я действительно натырил, – хмыкнул Ужасный Проказник. – В кармане рюкзака небольшой запас.

– И кого же ты так наказал?

– Аптеку в Тарусе. У них много, и, судя по слою пыли, они там без надобности.

– Ладно, хоть за аптечную тару совесть мучить не будет.

Тут, прохрипевшись, ожили громкоговорители на столбах.

– Внимание! Нападение на сервитут! Всем сосредоточиться у въездов и входов! Повторяю…

– Интересно, кто это вдруг тихим летним вечером напал на Сарай-Бату? Телятевские, разве, близко к сердцу восприняли объявление войны?

– Нет данных для анализа, – откликнулся домовой. – Но если предположить…

– Да?

– То самым вероятным вариантом будет прибытие ваших войск, хозяин. У них есть задание – попасть в город, и они от него не отступятся.

– Ять! Точно! А отец просил мирное население, по возможности, сохранить. Бежим к воротам!

Нафаня оказался прав: мои мертвые друзья сосредоточенно штурмовали Сарай-Бату. От кавалерии пока толку не было, она находилась в резерве. Зато пехота, что морская, что сухопутная, с завидным упорством пыталась прорваться в город, чтобы наконец приступить к выполнению полученного от меня задания. Они где-то раздобыли немалое бревно, и теперь методично долбили им по бронированным воротам. По бедным моим зомбарям стреляли из чего ни попадя, в них кидались огнем, поливали водой и пытались разорвать вихрями – тщетно. Маны во мне было более чем достаточно, и, сам того не ведая, запас прочности я своим бойцам сообщил преизрядный.

– Пропустите! Расступитесь! Я некромант! Сейчас я с ними справлюсь, – кричал я, протискиваясь к воротам.

– Некромант? Отлично, сударь, вот вас-то нам и надо! – пророкотал над ухом глубокий оперный баритон, и на правом плече сомкнулось что-то железное. – Вахмистр Кабанов, полиция Сарай-Бату. Вы задержаны для прояснения обстоятельств!

Глава 18
Поединок

Надежда, едва узнала о страшном приключении, случившемся с подругой, примчалась к ней сразу же.

– Не, ну это круто, конечно же, – покачала она головой, когда Наташа закончила сбивчиво пересказывать ей утренние события в Алексине. – Как в сказке. Или в хорошей книге про любовь. Хотя, нет, как в сказке. Три раза спас, появился царь – ну, пусть не царь, наследник – не суть. «Совет вам, да любовь», все дела. Но я вот чего не пойму: тебе что, вообще не страшно, что ли? Я не самая главная трусиха на этом берегу Оки, но признаюсь честно: меня после такого неделю бы трясло, а то и не одну. А ты – с гуся вода. Точно, сказка.

– Надь, ты знаешь… Я, наверное, испугаться-то толком не успела. Ну, напали, стояла, молилась. Но я отчего-то знала, вот не сомневалась, что он придёт и спасёт… И он пришёл. А потом бояться было уже незачем. За себя. А вот за него – боюсь.

– А вот не надо за него бояться.

– Это почему? – спросила Наташа.

– Да, блин, по всё той же причине – это же сказка. Ничего с ним не сделается, раз так, – уверенно сказала Надя.

– А я всё равно переживаю. Знаешь, вот он там – где-то, не знаю даже, где. И опять опасность, враги, такое всё. А я – не с ним, понимаешь? А должна быть рядом!

– Вот ещё! – фыркнула Надежда. – Не смей и думать! А то всю сказку поломаешь!

– Как это?

– Да вот так! В сказках ведь как положено? Добрый молодец, туда-сюда, там подрался, здесь на змее полетал, ещё что. А красна девица у окошка сидит, ждёт его, печалится, да к свадебке готовится! Вот так и поступай! А вообще, Наташка, завидую я тебе. Такая красота… Ну, натуральная же сказка – обрыдаться.

– И на твоей улице праздник будет, – погладила подруга ее по руке. – Всему своё время.

– Ай, мне почти девятнадцать уже. Старость не за горами!

* * *

– Может, я сперва приструню поднятых? – поинтересовался я.

– Ага! То есть, вы признаёте, что нападение на город – ваших рук дело? – я наконец разглядел того, кто меня ухватил, и это, к немалому удивлению, оказался натуральный робокоп. Помню, на заре эры видео довелось смотреть странное кино про подобного персонажа: ноги и руки вахмистра Кабанова определенно были искусственного происхождения.

– Поднял я, но цели атаковать город не ставил, – честно ответил я.

– Так! С начала! Браслет сюда! Ага… Ромодановский, значит. Фёдор Юрьевич. С какой целью на самом деле прибыли в сервитут Сарай-Бату?

– Ведение боевых действий в рамках межклановой войны, объявленной моим отцом роду помещиков Телятевских, – отвечать надо честно. – Боевых действий в отношении кого-либо иного не предполагалось.

– Да что вы говорите⁈ А как тогда понимать, что ваши… войска штурмуют блокпосты и входы в сервитут⁈

– Понимать очень просто. Эти самые войска имеют приказ захватить и доставить ко мне Михаила Телятевского, менталиста, который, по имеющимся данным, укрылся в Сарай-Бату. Отдавая этот приказ, я не принял во внимание, что вход в сервитут не свободный, а через охраняемые блокпостами ворота, что и послужило причиной недоразумения.

Кабанов смотрел на меня с нескрываемым удивлением:

– Вы что, с Луны свалиться изволили? Сервитуты всегда охраняются, это аксиома!

– Ах, вахмистр, – светски улыбаясь, произнес я, – ну, что взять с княжеского недоросля, всю жизнь не покидавшего родового имения? Я, признаться, впервые вышел в большой мир, так что небольшие ошибки вполне простительны.

– Ваши ошибки причиняют ущерб хозяйству сервитута!

– Мы, возможно, еще вернемся к этому вопросу, но, может быть, вы всё же позволите мне остановить хотя бы бессмысленный расход боеприпасов?

Пальба стояла оглушительная, слышались бодрые вопли:

– Семёныч! Засади ему из пулемёта!

– Кройценбаумы! Где Кройценбаумы? У них автоматический гранатомёт же есть!

– Да пьяные они оба, жёны в доме заперли, выйти не дают!

– Алибек! Джевдет! Добавьте, сейчас завалим!

– Кто командует обороной? – спросил я робокопа.

– В каком смысле? – удивился он. – Здесь вам, сударь, не там, а сервитут, понимать надо! У нас тут каждый сам себе молодец!

– Это анархия, что ли? – не понял я.

– Не анархия, а самоорганизация! – похоже, он обиделся. Даже отвернулся, поджав толстые губы и шмыгнув мясистым носом.

– Нафаня, сделай звукоусиление, пожалуйста, – тихонько обратился я к домовому.

– Готово, мой добрый сеньор.

– Прекратить огонь! – рявкнул я, и огонь прекратился. После чего, не снижая командности в голосе, я обратился к своим мертвецам: – В город до особого приказа не заходить, объект за ворота не выпускать! В случае поимки объекта вызывать меня черным дымом! Отойти от стен на половину полета стрелы!

– А что так архаично? – спросил протолкавшийся ко мне Курбский.

– Они, похоже, у меня совсем древние – один так и вовсе великим ханом называл, так им понятнее будет, – пояснил я ему. – А ты что здесь? Вроде, спать же собирался?

– Поспишь тут с вами всеми, – усмехнулся Макс и внезапно глянул на меня с такой незамутненной ненавистью, что я успел всерьёз испугаться.

Но метаморф тут же, схватясь ладонями за виски, осел на землю.

– Работает менталист, – тихо сказал Нафаня. – Хозяин, будь осторожен!

– Ага-а! – вскричал какой-то кхазад. – Фердаммте шайзе, тотенкопф! – и, размахивая водопроводной трубой, к которой был приварен диск от циркулярной пилы, ринулся ко мне. Упал, не добежав до нас буквально метра.

– На всю толпу мне маны не хватит, – меланхолично заметил Нафаня, глядя, как еще два незнакомца сорвались в нашу сторону: один с ножами в каждой руке, второй раскручивал над головой немалую цепь.

– Качай откуда угодно, кроме меня и Макса, – огрызнулся я.

– Но этично ли это, мой добрый сеньор? – усомнился домовой.

– Пошли все нахрен! На нас напали! Делай!

– Отлично, – кивнул он. – Тогда меня хватит на приличный негатор.

Курбский, тряся головой, медленно вставал.

– Ненавижу менталистов, – сообщил он. – Препакостнейшее ощущение, врагу не пожелаешь.

– Рядом будь, еще ничто не кончилось, – заметил я.

Но кое-что всё же кончилось: магия, например. И Телятевский пошёл ва-банк.

– Как хорошо быть состоятельным человеком, – язвительно крикнул он, приближаясь к нам. – Всего лишь домовой – ну, подумаешь, за пятнадцать миллионов, эка невидаль! Раз! – и ни у кого не осталось маны! Два! – и целый город накрывает негатор! Вообще-то, это нечестно, – пожаловался менталист, приближаясь к нам.

Одет он был удивительно. Кожаные байкерские штаны вроде тех, какие мне подарил урук Шаптрахор в день изгнания, черная футболка с принтом в виде полуголой красотки, и поверх всего этого – парчовый кафтан прямо из русской народной сказки про царя, бояр и всё в таком духе. Довершала облик перевязь с настоящей саблей – без драгоценностей и позолоты, впрочем, так что оружие диссонировало с кафтаном примерно так же, как кафтан – с остальной одеждой и кроссовками.

– Это на это чудо в перьях вы охотились? – спросил всё ещё стоявший рядом вахмистр Кабанов, о котором я успел подзабыть.

– На это, – коротко ответил я.

– Он явно нетрезв, – заметил Макс.

– Ненаказуемо, – отрезал полицейский. И уточнил: – Само по себе.

– Откуда ты взялся на мою голову, некромант хренов, а? – развязно поинтересовался Телятевский, остановившись метрах в трёх передо мной. – Вот не было тебя – и нате: явился, не запылился. И всё мне порушил. Девушку увёл. С прорывом обломал. Войну ещё эту дурацкую объявил. Нехорошо!

Я смотрел на него – и не испытывал никаких эмоций кроме, разве, некоторой брезгливости. Передо мной стоял пьяный мажор, слизняк, пытающийся играть крутого. Потом я вспомнил, как по воле этого слизняка мерзавец библиотекарь угрожал моей Наташе – и холодная ярость вернулась, как по щелчку пальцев.

– Между нами возникли огромные разногласия, – продолжал вещать мой враг. – И самое время их окончательно разрешить. Фёдор Ромодановский, я вызываю вас на дуэль!

И тут-то я понял, что не такой уж он и дурак. Вернее, сам того не зная, он попал в точку: я же совершенно не умел обращаться с каким-либо оружием. Ни с холодным, ни с огнестрельным. Изначальный Федя, судя по нашей рыбалке в хтони – тоже. И как быть, интересно? Чем я его убивать-то собрался, если только голыми руками, тогда как он – с саблей, а колдовать нельзя. Да и в голову он мне влезет быстрее, чем я расставлю ноги чуть шире плеч и подниму руки для вызова, не говоря уж обо всем остальном.

– Прекрасно, сударь, – ровно ответил я. – Вызов принят.

– Я готов быть секундантом господина Ромодановского! – тут же заявил Курбский.

– Благодарю, Максим Васильевич. Телятевский, кто ваш секундант?

– Еще не знаю, – не моргнув глазом, ответил наглый менталист. И крикнул: – Эй! Я, Михаил Телятевский, дерусь на дуэли с Фёдором Ромодановским. Мне нужен секундант. Есть желающие?

– Это… Я могу, – нетвердой походкой к нам подошел незнакомец. Перегаром от него шибало на приличное расстояние.

– Назовитесь, сударь, – холодно бросил Макс.

– Юрий Шуйский, – пожал плечами тот и зачем-то добавил: – Средний.

– Вы знакомы с господином Телятевским? – спросил Макс.

– Это который здесь? – заозирался Шуйский. – Да мне вообще без разницы! Подеремся – и пойдем выпьем. А потом – по бабам.

– Беру на себя распорядительство поединком, – заявил Кабанов.

– Вы же при исполнении? – покосился я на него.

– Да и похрен, – махнул рукой вахмистр. – мы в сервитуте, юноша. Секунданты, обсуждайте условия!

– Как желаешь драться? – спросил Макс.

– Без разницы, – шепнул ему я. – Если честно, оружием не владею никаким. Вообще.

Юный метаморф посмотрел на меня крайне недоверчиво, но ничего не сказал. О чем-то они с едва вяжущим лыко Шуйским совещались пару минут, потом Курбский говорил что-то вахмистру.

– Значит, так! – возвысил голос Кабанов. – Помещик Михаил Телятевский вызвал княжича Фёдора Ромодановского на поединок. Причина – семейная вражда, что подтверждается соответствующим документом. По выбору вызываемой стороны бой будет проходить на холодном оружии любого типа. Поединок начнется сразу же, как только вызываемая сторона обзаведется оружием. Вызывающая сторона требуемым вооружением уже обладает.

– Фердаммте шайзе, я в натуре нихт ферштеен, что тут вообще происходит, – пожаловался давешний гном с водопроводной трубой.

– Вот вас-то мне и надо, сударь, – оживился я. – Будьте так любезны, одолжите вашу замечательную трубу примерно на полчасика!

– Ну, допустим, – недоверчиво протянул кхазад. – А что будет-то?

– Мне просто нужно убить вот этого симпатичного молодого человека, – я кивком головы указал на своего оппонента.

– А! Доннерветтер, это можно, – просветлел лицом гном. – Держите. Только осторожнее: утром заточил.

– Благодарю вас, сударь! – я принялся бегло знакомиться с доставшимся мне оружием. Итак, имеем трубу водопроводную, примерно три четверти дюйма в диаметре, длиной в рост гнома, то есть немногим более полутора метров. К одному концу приварен жутковатого вида диск от циркулярки, отливающий фиолетовым.

– Адамантин, – гордо пояснил кхазад, но я ему не поверил: как известно, на Тверди даже невинных мохнолапых хоббитцев не существует, а, значит, и адамантинов с мифрилами – тоже.

Что ж, имея в виду, что сабля у Телятевского длиной менее метра, у меня появляются некоторые шансы.Теперь о минусах: с самого утра я – загибаем пальцы: собирался сбежать из Тарусы в Орду, вместо этого спасал в Алексине Наташу из лап маньяка, там же насосался маны, как алкаш бормотухи, и инициировался вторым порядком, в процессе поднял несколько сотен ходячих трупов и отправил их на субботник, сам же после этого попал на хтонический, мать его, берег хтонической, мать ее, реки, где уже осмысленно поднял очередную толпу покойников и собственноручно набил аж два грузовика хтонической рыбы и рекопродуктов… При всем при этом тело Фёдора Ромодановского спортивным даже с пьяных глаз не назвать, и я адски устал… М-да. И что мы скажем на всё на это?

– Я готов, господин вахмистр, – произнес я, перехватывая трубу поудобнее. – Соблаговолите распорядиться.

Зычным голосом вахмистр велел расчистить пространство для поединка, расставил секундантов.

– Сходитесь! – скомандовал он.

Ну, я пошёл.

Я шёл, и смотрел на Телятевского с саблей в руке, и видел, что он боится. Не меня – вообще. Но еще я чувствовал, что очень устал, а труба куда тяжелее, чем было бы удобно, да и обращаться с ней совершенно не умею…

Он замахнулся и прыгнул, в этом самом прыжке нанося мне рубящий удар сверху. Вероятно, добрейший мальчик Миша мечтал с одного этого удара развалить меня пополам, да вот не вышло: трубу подставить успел. Звякнуло так, что уши заложило. Но держать тяжелое оружие на вытянутых руках оказалось непосильно, и меня повело под этим весом, закручивая вокруг своей оси. Безнадёжно падая, я успел заметить, как бледно-фиолетовый диск на конце трубы встречается с беззащитной шеей менталиста.

Теперь я вполне уверен, что хоббитцы всё же где-то есть. Наверное, они просто спрятались в самом медвежьем углу, отгородились непролазными хтонями, но, несомненно, существуют, не видимые цивилизованной Тверди. Ну, если адамантин есть – чего ж им-то не быть, верно? Мой удар едва ли можно назвать сильным, да и не удар это вовсе, я просто падал, но голова Михаила Телятевского, срезанная острым диском, отделилась от тела.

– Дуэль окончена, – деревянным голосом провозгласил Кабанов. – Победил Ромодановский.

– Я заснял! – раздался в толпе чей-то радостный вопль.

– У вас превосходное оружие, – заверил я кхазада, возвращая смертносную трубу.

– Ферфлюхтер швайнехунден, – пробормотал побледневший гном, сжимая до белых костяшек пальцы на трубе. – Аллес капут!

Уладив все формальности с полицией (проще говоря, согласившись заплатить штраф в пятнадцать тысяч денег за покоцанные городские ворота плюс еще тысячу за ритуальные услуги в отношении Телятевского), я тепло распрощался с Максом и пошел искать свой рыдван. К черту гостиницы, хоть в машине, лишь бы поспать наконец. Но у машины снова встретил Кабанова, которому менее пяти минут сказал «до свидания», вместо чтоб «прощайте насовсем». На мой немой вопрос он пояснил:

– Чёрные дымы вокруг города. На данный момент – четырнадцать штук. Насколько понимаю, вас вызывают.

* * *

Константин Аркадьевич весь день посвятил анализу видеороликов. Он вновь пересмотрел как бы заблокированный сюжет про изгнание Фёдора, потом – сегодняшнее из Алексина, сегодняшнее же про бой с хтоническими рыбами и самое свежайшее, появившееся буквально десять минут назад – про дуэль. Последнее, кстати, Ирине Сергеевне лучше не показывать – она всегда любила этого соседского мальчика и всё мечтала выдать Наташку именно за него. Так, и что у нас получается? Если из Ромоданово изгнали натурально жирного балбеса, то дальше он начал молниеносно худеть, а тупость и неуклюжесть, получается, не менее мгновенно уступили место уму и неплохим манерам. Это как вообще объяснить? А три неподдельных подвига всего за сутки? Это что ж дальше-то будет⁈

Но лучше посмотреть на это всё с другой стороны: а Наташе-то хорошо ли будет с этаким не в меру умным богатырём, который, что ни день, всё мир спасти норовит, а сам при этом, к тому же, простите, некромант? Большой вопрос, знаете ли! Так ни к чему и не придя, он, в тревоге, прежде всего, за дочь, покачал головой и налил ещё немного «сердечных капель».

* * *

Полковник Азаров, утомленный боевыми действиями и вином, давно отправился спать, тогда как старый князь сидел в кабинете, пил остывший чай и, чтобы хоть как-то отвлечься и развлечься, пытался читать знаменитый роман уманьярского писателя Элдаргара Альенора По «Ночь ходячих покойников» – книгу, считающуюся эталоном ужасов, но для любого некроманта потешную донельзя. Но не читалось, не смеялось. Честно сказать, толком и не думалось уже, поспать бы – чай, не мальчик, весь день этак бегать-то. Но чего-то ждал Юрий Григорьевич, неспокойно на сердце.

Стук в дверь.

– Входи, Родион.

– Новое видео из Сарай-Бату, – управляющий, он же, по сути, дворецкий и много еще кто в одном лице, поставил экран перед князем.

– Суть, вкратце? – спросил Ромодановский.

– Мы победили, – улыбнулся Родион Гордеевич.

– Превосходно, иного не предполагал. Выждем до утра, напишем ноту о прекращении войны. Ступай отдыхать. Я посмотрю – и сам лягу.

Управляющий поклонился и вышел, князь поспешил включить свежее видео.

– Феденька, мать твою, покойницу, упокой Господь ея душу, – простонал старый некромант. – Кто ж так дерется-то⁈

Глава 19
Страшная месть домового

На объезд источников черного дыма я предусмотрительно взял с собой представителя полиции в лице всё того же Кабанова. В процессе этого объезда мой счёт похудел ещё на тринадцать тысяч денег – каждому перепуганному встречей с зомбарями ни в чем не повинному гражданину пришлось выплачивать компенсацию в тысячу. Одновременно, в связи с очевидной дальнейшей ненадобностью, отправлял на вечный покой поймавшего очередного бедолагу бригаду. Почему тринадцать, а не четырнадцать? Потому что последний оказался отнюдь не овечкой, но прожженным волком. В крепкие объятия моих не особенно разборчивых солдат попался сам Анзор Мухоморов, неофициальный глава местного отделения «Скоморохов», разыскиваемый полицией Сарай-Бату и правоохранительными органами Астраханской губернии за контрабанду предосудительных веществ и прочие не слишком богоугодные дела. Этого обрадованный Кабанов забрал с собой. Я подвёз его с добычей до полицейского управления, порадовался, что прямо напротив него расположена гостиница «Приют Чингизида», в которую, не мешкая, и заселился. Ну, то есть, это я наивно полагал, что «не мешкая». Но на ресепшене, едва сказал, что собираюсь у них остановиться, у меня первым делом… взяли анализ крови из пальца – буквально две-три капли. Взятое поместили в какой-то прибор, он пожужжал пару минут, за которые я едва не заснул, после чего на нём зажглась оранжевая лампочка.

«Ого, да я чатланин!» – внутренне хохотнул я, припомнив хороший фильм времен моей молодости[1]. Оказалось, нет. Хотя тоже на букву «ч». Портье вышел из-за стойки и склонился в глубоком поклоне.

– Приветствую достопочтенного потомка Потрясателя Вселенной в нашем скромном караван-сарае! – торжественно произнес он. – Следуйте за мной, господин, я покажу ваши покои[2].

* * *

[1] Правда, что ли, не знаете? «Кин-Дза-Дза!», реж. Г. Данелия, «Мосфильм». 1986.

[2] Пишут, что на Земле в 2003 году проживало около 16 миллионов потомков Чингисхана. Почему на Тверди должно быть иначе? И вообще, надо ж парню поспать наконец!

Покои оказались шикарными, под стать родовому имению, с изгнания из которого и началась моя здешняя жизнь. Но лучше я всю эту роскошь осмотрю завтра, на свежую голову.

Остатков сил хватило на то, чтобы ополоснуться под душем и разобрать постель. После этого день длиной в месяц наконец-то завершился.

Тот, кто изрёк, что утро добрым не бывает, явно числился либо в дураках, либо в хронических алконавтах. Бывает, ещё как! Особенно, когда утро начинается в час пополудни.

Я проснулся свежим и превосходно отдохнувшим. Ни голова, ни тело не болели после вчерашних приключений – да здравствует молодость! Жрать хотелось страшеннейше, и совершив утреннее омовение – в этой неге нельзя переходить к водным процедурам, только «омовение», ни как иначе! – высунулся в коридор на поиски кого-нибудь, кто объяснит бедному голодному некроманту, где здесь завтракают.

Высунулся вовремя: ко мне со всей немалой скоростью, на которую был способен, мчался Нафаня. А за ним гнался кот, и уверенно настигал.

– Хыщ! – рявкнул я, кот затормозил, а Нафаня юркнул за дверь.

Это волшебное слово я выработал за дачные годы в ходе долгой борьбы с зайцами, хорьками и, в особенности, с соседскими котами. Так-то я кошек и даже котов вполне люблю, но у последних есть гнусная повадка метить территорию. А каждый следующий визитер, исполненный молодецкого гонора, норовит переразметить ее под себя, в результате запах стоит – хоть святых выноси. На хлопок в ладоши наглые твари реагировать перестали быстро, на морально устаревшее «брысь» – тоже. Однажды хотел крикнуть «кыш!», но что-то пошло не так, и вышло «хыщ». Зато кота как ветром сдуло. В дальнейшем работало безотказно, особенно, если опустить «ы» и хлестнуть усеченным заклинанием «хщ!». Рекомендую.

Волшебное слово из другого мира и на Тверди сработало безукоризненно: кот, прижав уши, развернулся в прыжке и бросился наутек.

– Нафаня, друг мой, – начал я, вернувшись в комнату. – Давно хочу тебя спросить, да всё забываю. Почему, при всём твоём потрясающем могуществе, ты ничего не можешь поделать с котами? Ладно я, у меня никогда не было причин желать им чего-нибудь по-настоящему фатального. Но ты-то за жизнь борешься! Давно бы материализовал перед ним камень, швырнул в пруд телекинезом, испепелил или сам телепортировался куда угодно! В чем дело, дружище?

– Насколько понимаю, мой добрый сеньор, вы уже знаете, что именно я собой представляю? – вздохнул Нафаня.

– В общих чертах – да, – не стал скрывать я.

– Тогда мне будет проще вам объяснить. Во-первых, напомню, почти все кошки и коты невосприимчивы к магии. Во-вторых, то, о чём вы спрашиваете – это недокументированная функция. Категорический запрет на нанесение любого вреда. Видимо, некто, кто создавал нас, очень любил кошек, поэтому ни один домовой не может прямо уязвить кошку или кота. Ни прибить чем-нибудь тяжелым, ни даже камень кинуть. При виде этого зверя любой из нас впадает в почти не контролируемую панику и в состоянии лишь попытаться спастись. И жил этот котолюб наверняка в Авалоне и весьма давно, потому что котобоязнь присуща всем домовым без исключений, а все мы основаны на авалонских разработках. При этом мы для этих бестий видны и слышны в любых диапазонах, и спрятаться не получится. А умирать, признаться, не хочется, даже осознавая, что ты – рукотворное невесть что, а не уважаемая нечисть.

– Но теперь-то ступор прошёл? Что ты сейчас ощущаешь?

– Я исполнен ярости! – пафосно заявил домовой. – И жажду мщения! Тем более, что мне срочно надо напроказничать!

– Прекрасно, друг мой. Давай-ка озаботимся этим самым мщением, и заодно укрепим твою безопасность. Для этого нам понадобится некоторое количество настойки валерианы…

– А что это? – недоуменно спросил Нафаня.

Я в замешательстве схватился за планшет. У них что, на Тверди этой, валерьянки нет, что ли? Запустил поиск. Уффф. Есть.

«Валерьева трава, по заверениям знахарей и медицинских алхимиков, сообщает разуму и сердцу успокоение. Стоит признать, это действительно так. Другое дело, что изобретение эльдарами в 1808 году целого букета недорогих успокоительных магических эликсиров сделали культивирование этого растения бессмысленным. Тем не менее, в природе оно всё еще встречается. На территории Государства Российского валерьева трава растет повсеместно, за исключением районов Крайнего Севера». Журнал «Юный натуралист», №5, 1967.

Прочитал эту статью Нафане.

– Ага, отлично. А рецепт настойки?

Ну, с этим проблем никаких: эта самая настойка в прошлой жизни не покидала мой стол вообще никогда, и всё, что было написано на пузырьке, на коробочке и во вложенной в оную инструкции, никаким посмертным забвением не стереть.

– Для получения настойки используют: валерианы лекарственной корневища с корнями – 200 г, этанол (спирт этиловый) 70%. Это достаточное количество для получения 1000 мл настойки, – дословно процитировал я инструкцию обсуждаемого снадобья.

– Ну, допустим. А какое отношение это зелье имеет к котам? – недоверчиво спросил всезнайка-домовой, и я осознал, что сейчас изменю этот мир.

– Самое прямое. Несколько – 5–10, не более – капель этого эликсира отправит в длительное экстатическое состояние любого кота. В душе не чаю, что он будет в этот момент ощущать, но уж точно позабудет об охоте на домового.

– То есть, если, убегая, разбить или разлить пузырёк с этим зельем…

– Именно, друг мой, именно. Не гарантированно, – коты часто бегают быстрее, чем думают, но твои шансы повышаются. Если же немного увеличить дозу, кота растаскивает совсем, и с ним можно делать всё, что угодно.

– Но как обойти запрет?

– Думай, друг мой, думай. А я пошел завтракать.

– Я подумаю по пути, мой добрый сеньор. Благодарю за совет, он кажется мне интересным. А сейчас прыгну куда-нибудь, поищу там валерьеву траву эту…

– Главное, не переоцени свои силы и вернись.

Он серьёзно кивнул и исчез.

Завтрак… Ну, что там перечислять, налопался я знатно. Памятуя о необходимости восстановления крови, налегал на говядину и гранатовый сок, но и всё остальное вниманием не обделял. Наконец, насытившись, взял кофейник и переместился на балкон. В Авалоне, говорят, в такой ситуации принято читать газету. Я не авалонец, и мне до свечки, что у них там принято, поэтому включил планшет и принялся разгребать понападавшее.

Сперва, конечно, Наташа. Свет мой, солнышко, зачем ты столько снилась мне сегодня в едва одетом виде? Однозначно, пора домой, пока гормон не разгулялся…

«Наверное, еще позавчера я ревела бы. Мы с Мишей знакомы едва не с пелёнок, играли, учились – всё где-то рядом. Потом, года три назад, он инициировался и начал меняться, при этом явно не в лучшую сторону, что отдаляло нас друг от друга, хотя мама по-прежнему была уверена, что я выйду за него. Но когда я узнала, что вчерашнее устроил он, когда я поняла, что он шарил у меня в голове… Любимый мой! Я бесконечно рада, что у тебя получилось, что ты жив и невредим. Жду тебя очень…»

Вот оно как, значит. Друг детства, всё такое… Впрочем, что сделано, то сделано – пусть и коряво. Но я, ей-богу, и сегодня пошёл бы с ним биться.

Теперь отец.

'Итак, игра сыграна, молодец. Войну я закрыл. Что касается твоего поединка, то ночью у меня, а с утра у полковника Азарова едва сердце не лопнуло, когда мы смотрели видео. Готовься осваивать способы немагического боя: Азаров сказал, что для него теперь дело чести сделать из тебя хотя бы сносного рубаку.

В Алексине вчера, с Божией помощью, управились, там теперь чисто и красиво. Но, тысяча надгробий, прошу, не шути так больше – людская психика – тот еще скворечник с попугаями, спроси любого менталиста. Жду тебя дома, чтобы наконец познакомиться. Но если захочешь немного отдохнуть – не осужу: заслужил'.

Пишет и Володя Дубровский.

'Привет! Говорят, видео убило эпистолярный жанр, хотя именно благодаря видео я уже знаком с твоими вчерашними приключениями. Но мне отчего-то кажется, что тебе вести переписку проще, нежели говорить и, тем более, кривляться на камеру.

Что сказать – ты крут, дружище! И я крайне рад нашему знакомству. Я на пути в родную Кистеневку, полпути уже одолел, хвала современному транспорту. Свадьба моя состоится через три дня. Маша моя, правда, ещё не вернулась с конференции биотехнологов в Цюрихе, но будет в срок, а родители ее заверили, что всё готово. Поэтому, если судьбе будет угодно не взваливать на тебя новые хлопоты, буду рад видеть тебя чем скорее, тем лучше'.

А вот и Курбский.

«Я уже в конвертоплане и уже лечу, сам до конца не в силах поверить, что это всё со мной происходит. Спасибо тебе, прежде всего, за важный урок: отчаиваться нельзя. Я это понял вчера, когда ты вышел сражаться без особых шансов и победил за пять секунд».

Как-то тепло стало. Врастаю я в Твердь.

О, а вот и реклама подъехала, да какая – персонифицированная!

«Дорогой сэр Теодор! Московская торговая компания рада вам предложить новейшие носимые резервуары для маны повышенной ёмкости Авалонского производства…»

«Фёдор Юрьевич! Оружейный дом „Ульф Сигурдссон, сыновья и племянники“ предлагает Вашему вниманию широчайший выбор холодного оружия…»

Налетели, ветры злые… Ничего, перетопчетесь. Ладно, завтрак съеден, кофе выпит, письма прочитаны и даже ответы отправлены. Пойду в «покои».

Уже в коридоре убедился: Нафаня вернулся, и всё у него получилось. Потому что под нашей дверью, нервно помявкивая, сидели пять котов, видом своим живо напомнивших мне страждущих абстинентов у пивного ларька за полчаса до открытия. И я мог их понять: от наших апартаментов шел могучий и до слез родной запах. Вот прямо даже жаль, что я спокоен, как дохлая лошадь, и с сердцем всё прекрасно, потому как мне всего восемнадцать: так бы и накатил капель тридцать, по старой памяти!

– Нафаня, мне бы войти, – сказал я через дверь.

– Так заходите, мой добрый сеньор! – домовой открыл дверь – видимо, телекинезом, и я успел заметить, как с воплем «Ой!» он буквально взлетел по тяжелой бархатной шторе на карниз. Но ворвавшимся в апартаменты котам он был нафиг не нужен, они искали источник божественного запаха. И немедленно нашли – небольшую миску, стоявшую на полу.

Первым отвалился худощавый серо-полосатый. Охая и бормоча, на заплетающихся лапах он отбыл в коридор. Там его, похоже, что-то напугало, попытался побежать, но лапы по-прежнему слушались не очень: послышался довольно громкий «бум!». Кот, однако, выжил, и теперь медленно удалялся, напевая блюз.