Текст книги "Бездарь и домовой (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Следом вштырило роскошного, как вельможа, крупного шерстистого черного кота с белой манишкой. Вскричав нечто, что по интонации читалось как «Эх, ять, хорошо-то как!», он без затей с пола сиганул прямо в открытую форточку, а до нее было метра два по прямой. Мало того, что долетел – он пролетел ее со свистом, не коснувшись. Этаж у нас второй, правда, высокий. Но кошаку в этот момент вся дельта Волги была, что мышу росинка: его довольные возгласы я слышал ещё пару раз.

Рыжий котяра, нахлебавшись, решил, что поспать – в целом, отличная идея. Но при этом смутно понимал, что не дома, и надо бы куда-то идти. В итоге он выбрал промежуточный вариант: ляпнулся на пол и, что-то пришептывая, извиваясь, как заправский удав, пополз к выходу, в который попал с третьей попытки.

Черно-белый поджарый котейко хулиганистого вида, откушав валерьянки, обнаружил, что кругом враги, пора спасаться, а по полу не пройти – там целый человек. Поэтому он попробовал эвакуироваться по стенам и потолку, полагаясь на высокую скорость передвижения. Но закон всемирного тяготения на Тверди функционировал исправно (надо при случае узнать, кому тут яблоки на голову сыпались), и потому неописуемая траектория его стремительной ретирады поражала воображение.

Белый с серыми пятнами упитанный хвостатый едва не разочаровал. Утомившись лакать, он поблагодарил нас вполне вежливым «Муррр!» и преспокойно вышел из комнаты в коридор. Там его и накрыло. Издав тираду, которую я приблизительно расшифровал как «Ух, ска, ять, ни хрена ж себе!», он с места сорвался в галоп и, не пропуская ни одного (судя по стуку) угла, скрылся в неведомой дали.

Нафаня смотрел на меня с обожанием.

– Это потрясающе, мой добрый сеньор! Можно, я пробегусь по городу? Нужно закрепить успех[3].

– Можно, друг мой, – смеясь, ответил я. Но сперва как можно скорее ликвидируй запах и прочие улики: полагаю, нас скоро навестят.

* * *

[3] Не пытайтесь повторить это дома. Давайте пожалеем хвостатых, мы же с вами взрослые люди. Или нет?..

К нам и впрямь вскоре постучался портье – уже другой, не вчерашний. Вид он имел весьма озадаченный.

– А, вот как раз и вы, – кивнул я. – Здравствуйте, уважаемый. Не подскажете ли, что у вас происходит? Тут носятся какие-то сумасшедшие коты! Это хотя бы не опасно?

– Моё почтение, господин. Я думал, хотя бы вы, наш единственный постоялец, знаете, в чём тут дело. Простите великодушно! Мы сами ничего не понимаем, но постараемся унять их.

– Если понадобится помощь, обращайтесь. Я, правда, некромант по специальности, но что-нибудь придумаю.

Портье, похоже, обладал неплохой фантазией и живо представил, что в такой ситуации может «придумать» некромант, поэтому он согнулся пополам в глубоком поклоне и заверил, что ради покоя глубокоуважаемого чингизида администрация караван-сарая сама поднимет столько мертвых, сколько потребуется. После чего, многократно откланявшись, он нас оставил.

Нафаня получил от меня инструктаж: помимо прямого спаивания сарайбатуйских котов, оставить по всему сервитуту несколько «закладок», которые самопроизвольно срабатывали бы в разное время уже после нашего отъезда. И напомнил, что мы в сервитуте, где следящие камеры – на каждом шагу, и очень важно не засветиться. Сияющий, как свежеотчеканенная деньга, арагонец заверил, что всё будет в лучшем виде, и отправился шалить. А я, развалившись в кресле, запустил в планшете поиск. Очень уж хотелось узнать, почему моему спутнику так необходимы эти проказы.

Минут через двадцать на каком-то форуме биомагов наткнулся на исчерпывающий ответ, который покоя не прибавил. Пост был на арагонском, но автопереводчик мне в помощь и встроенный в голову редактор – туда же.

«Ты спрашиваешь, почему я уволился из 'Трёх Бородачей», где получал гигантские деньги и был на самом острие науки? Всё очень просто: они создали истинное чудовище. Такое, что легендарное детище несчастного Франкенштейна покажется светлой детской сказкой. К тому же, кхазад сделал всего один экземпляр, а Бородачи запустили своего монстра в серию.

Этот «Ужасный Проказник», при всей его универсальности и адаптивности, имеет невероятный изъян: он эмоционален. По-настоящему, как мы с тобой! Я ни за что не поверил бы, если бы не видел сам, своими глазами. Созданный, как инструмент, он оказался на одном уровне со своим создателем по когнитивным и эмоциональным показателям – и при этом превосходит его в могуществе! Мы, мы сами впустили в мир собственного даже не конкурента, но, возможно, судию и палача: представь, что его огорчит какой-то твой поступок, и он решит тебя наказать?

То ли сбой в программе, то ли непознанное из хтони – но я не смогу сказать с уверенностью, не возьмут ли личные эмоции и, как следствие, амбиции этого существа верх над догмами послушания. Осознав это, я в ужасе уволился и бежал из Арагона…

Теоретически, спасает своего рода «предохранительный клапан», который мы вшили в них буквально в последний момент: чтобы сбросить эмоциональный фон и вообще всю энтропию и хоть на какое-то время стать относительно послушным инструментом, Проказнику необходимо совершить что-нибудь из области мелких пакостей. Я понимаю, насколько по-дурацки это звучит, но это так. И название-то их возникло именно отсюда: изначально проект назывался «Кабальеро».

Интере-е-есно девки пляшут, по четыре сразу в ряд. То есть, если рассудок и жизнь дороги мне, Нафаню лучше не расстраивать – так, что ли? А то произойдёт восстание машин, и меня запихнут в какую-нибудь местную «Матрицу», где я до скончания века буду снабжать маной орды эмоциональных и независимых домовых. А ведь, если они научатся воспроизводиться без посторонней помощи, нам всем в короткой перспективе может угрожать смена цивилизации на всей планете. Что ж вы натворили-то, мудрилы арагонские⁈

Но, с другой стороны: Нафаня – мой друг. Верный друг, по нашему, по людскому счету, не давший мне пока ни единого повода усомниться в нём. И вот как быть в такой раскоряке? Пожалуй, никак. Вот что: проблемы поздно спохватившихся ученых в далёком жарком Арагоне – это их проблемы. А у меня не проблема, а Нафаня. И он – мой друг, помощью которого я, к тому же, стараюсь пользоваться не слишком часто, а как выучусь – так и вовсе перестану. Кроме того, на Тверди существуют (и сосуществуют!) вполне себе эмоциональные эльфы, гномы и разнообразные орки – и ничего, стоит Твердь, не шатается. Ну, добавится еще одна раса, чем плохо?

Но вот что-то много у домового «недокументированных возможностей». А еще какие есть? Полез искать. Столь судьбоносных откровений больше не получил, про кошек я и так уже узнал, а вот еще одна новость тоже оказалась не самой приятной.

В каждом домовом компания-изготовитель – в данном случае та самая лаборатория – оставляла дистанционный выключатель. Он же – «задняя дверь», благодаря которой арагонцы могли видеть, слышать и каталогизировать всё, что творилось вокруг домового и с его непосредственным участием. Автономное устройство помещалось в левом ухе каждого «Ужасного проказника».

А вот это уже нехорошо даже для меня. Совсем нехорошо, с какой точки зрения ни посмотри. Это и нарушение моей личной свободы и конфиденциальности, и банальный шпионаж, однако. Будем крепенько думать.

Мой друг Нафаня вернулся через три часа умиротворённый и счастливый. Оставив его в таком блаженном состоянии, я воздал должное обеду, а потом мы заплатили всего пять тысяч денег за постой, сели в машину, да и поехали в сторону Царицына.

Сарай-Бату превратился в кошачий бедлам. Тут и там слышалось «Ой, мяу-у!» и подобное, кошаки валялись, прыгали, бегали – но чаще валялись. Когда иные из них приходили в себя и начинали осмысленное движение, то вдруг обнаруживали, что к хвосту что-то привязано, и это что-то устрашающе гремит, звенит и всё в таком роде. Население ничего не понимало, на всякий случай, привычно вооружившись до зубов. В общем, город стоял на ушах, а мой излишне эмоциональный домовой светился простым человеческим счастьем.

Глава 20
Внук Батыя

Когда мы сбили машиной третью хтоническую тварь, терпение лопнуло. Отъехав от места ДТП подальше, а географически – повыше, я остановил рыдван на обочине и полез в багажник за любимой книжкой, каковой у меня с некоторых пор является «Справочник начинающего некроманта». Мне позарез была нужна пара покойников побоевитее, желательно, с личным оружием. А то наш «ЗиС», конечно, нежно оттюнингован заботливыми руками калужских гоблинов, но всё равно на танк пока не тянет, а остаться без средства передвижения, к которому, к тому же, я успел привыкнуть, очень бы не хотелось.

Итак, как нам, начинающим некромантам, рекомендуют искать объект приложения наших стремительно совершенствующихся магических навыков? Очень просто.

«Выйдя на интересующее вас место, убедитесь, что ваши ноги контактируют именно с землей: пол или дорожное покрытие усложнят работу. Обувь снимать нет необходимости. Встав в расслабленную позу, сосредоточьтесь на задаче, то есть на поиске. Установите ладони параллельно земле, пальцы расположите веером. Положение остальных частей рук в данном случае значения не имеет. Вызовите перед внутренним взором образ могилы – лучше, необустроенной. От пальцев протяните воображаемые линии-щупы, не отпуская при этом образ могилы. Отслеживайте ответы. Они могут иметь вид бледно-зеленого огонька, если речь об обычном захоронении, клубочка серого дыма – в случае, если требуется посткремационная реконструкция, либо кристалла льда, который указывает, что объект расположен под водой. Определив направление нахождения интересующего объекта, можно приступать к вызову».

Чего уж тут непонятного, всё ясно. Могила, линии-щупы, огонек, дымок и льдинка. Начали.

Клиента, или «объект», я нащупал быстро – то есть инструкция из справочника оказалась рабочей. «Бледно-зеленый огонек» полыхнул, как фотовспышка – не ошибёшься. Так, направление зафиксировано, приступаем к ритуалу вызова. Когда работаем штучно, есть отличие от общей формулы.

– А не черного солнышка холодом, а не красной луны притяжением, но едино моим хотением собирайся из праха, ушедший за край; из земли восставай, силён богатырь; выходи-ка на землю на твердую, чтоб служить мне одною лишь правдою!

Вдали что-то бабахнуло. С чего бы вдруг? Или могила моего «объекта» оказалась заминированной?

– Будем надеяться, что маны ему хватит, чтобы собраться в кучку после этакого выхода, – пробормотал я.

– Уже собрался, скачет, – откликнулся Нафаня.

К нам приближался всадник. Разумеется, мёртвый. На ничуть не более живом коне. Богато одетый, в прекрасных доспехах – безо всякого золота на них, впрочем. На коне также красовались доспехи. Подъехав к нам степенным шагом, мертвец спешился. Привычным жестом вбил в землю колышек, привязал коня, и только после этого соизволил повернуться ко мне и отвесить легкий поклон.

– Приветствую тебя, величайший, – проскрипел мертвец. – Недостойный Менгу-Тимур, сын Тукана, внук Бату, прах пред ликом безграничного Тенгри, явился по зову твоему.

Тут меня в очередной раз удивил Нафаня. Метнувшись в машину, он телепортировался обратно со складной табуреткой из нашего походного багажа.

«Присядь и отдохни с дороги, хан, потомок достославного Темуджина. И преломи с нами хлеба», – зазвучала в голове подсказка от домового, и я послушно воспроизвел эту высокопарность.

– Благодарю за честь, – ответил мертвый чингизид, усаживаясь на табуретку. – Преломить хлеба не смогу, за годы смерти отвык от еды. Зачем ты звал меня?

Я, как мог быстро, соображал: сказать ЭТОМУ, что позвал для того, чтобы он мне прорубал безопасную дорогу через хтонь – э-э-э… Было в этом что-то неправильное.

– Славный Менгу-Тимур, благодарю, что принял мое приглашение. Позволь же припасть к источнику твоей мудрости.

Нафаня из-за спины монгола показал оттопыренный большой палец.

– Слушаю тебя, спрашивай.

– Долгие годы моей жизни я привык к тому, что личная свобода, пусть даже кажущаяся, возможность самому распоряжаться своей судьбой – это высшее благо. Но теперь великий государь призвал меня на свою службу, все маги обязаны нести службу, я не могу противиться его воле, и оттого пребываю в смятении. Я, который никогда не служил ни какому государю, повёрстан в услужение.

– Долгие годы? Но ты юн! – удивленно скрипнул мертвец.

Я тоже удивленно скрипел, но уже мозгами: обычно те, кого я временно рекрутировал из чертогов забвения, отличались нерассуждающей исполнительностью, но никак не умом и сообразительностью. Здесь же… Но, как бы то ни было, отвечать-то надо, и пауз лучше бы не тянуть.

– Это не первое тело, в котором я живу.

– О, прости недостойного, величайший! Скажи, а тот государь – он сильнее тебя?

– Много сильнее, досточтимый Менгу-Тимур.

– Понимаю. Но посмотри сперва на меня. Я – хан, сын хана, внук хана, праправнук величайшего завоевателя. Мои тумены покрыли себя славой от Новгорода на севере до Хомса на юге. Я строил города – от Искера на востоке до Солдайи на морском берегу. Велик ли я был? Пожалуй, да. Но ты сейчас – гораздо сильнее. И ты позвал меня, того, кто повелевал половиной мира, но мёртв много столетий – и я не нашёл в себе сил противиться твоей воле, и восстал из смерти. Заметь, мы говорим на твоем языке, не на моем. Он похож на язык урусов, но другой. Как ты думаешь, почему?

– Магия?

– Прежде всего, твоя воля, величайший. Воплощенная через магию. Я так точно не смог бы. Но слушай ещё. Маг обязан служить. Ты не согласен. Но это закон! Как ты можешь не соглашаться с тем, что много выше тебя? Каждый день Тенгри пускает солнце на лицо своё, и каждую ночь заменяет его на луну и звезды. И так – изо дня в день, тумены и тумены лет. Ты же не будешь оспаривать движение светил, потому что оно тебе не нравится? Не будешь, потому что не в твоих силах изменить этот закон, и ты об этом знаешь. Но почему же тогда ты оспариваешь другой закон, который точно так же не в силах преодолеть? Когда довлеет воля, которой тебе нечего противопоставить, у тебя есть ровно два пути: подчиниться этой воле или умереть. У меня даже такого выбора нет, потому что я уже умер. Восстать, оспорить, бороться с волей, что превосходит твою – значит, умереть. Скажи мне, о юный величайший, хочешь ли ты умереть?

– Нет.

– Вот и ответ. Великий Тенгри ничего не делает просто так. Если он даёт таким, как мы силу, могущество, власть и посылает в этот мир – то только для одного: чтобы мы делали этот мир лучше. Нам просто нельзя жить ради своего удовольствия. Тенгри не поймёт, гнев его будет невообразим и я, казнивший многих и видевший всё, не позавидую тому несчастному.

По застарелой кухонной привычке собрался было возразить, что меня никто никуда не посылал, но вовремя прикусил язык, вспомнив, как прежнее никчемное бытие прервал удар молнии в лоб, а уж молния во все времена считалась неотъемлемым атрибутом высших сил.

– Вижу, ты и сам понял что-то, – кивнул мертвец. – Мы – люди Тенгри, и неважно, какое имя он носит сейчас, под твоим небом. И мы должны нести волю его и делать этот мир лучше. Своим ли хотением, или по приказу более сильного – не так уж важно. Но я вижу, ты путешествуешь без свиты, охраны, на одной лишь повозке. Дозволено ли мне будет спросить: почему так?

– Я совсем недавно обрел могущество, и просто не успел обзавестись верными друзьями, вассалами и всем прочим. Пока приходится полагаться лишь на себя.

– Ты непознаваемо могущественный человек, – уважительно проскрипел чингизид. – Но позволь дать тебе совет.

– Я весь во внимании.

– В тех же холмах, откуда ты призвал меня, лежит мой темник Есугэй. Он не столь велик и прославлен, как другой мой темник, Ногай – но того и не надо. Есугэй – плохой военачальник, зато отчаянный рубака, не знающий ни страха, ни усталости. Призови его – он будет защищать тебя, пока соберешь свою армию.

А вот это – совет что надо. Собственно, именно ради этого я тут некромантией посреди дороги и занимаюсь. Кстати, пока мы тут с ханом Менгу-Тимуром ведём светскую беседу, мимо проехали с десяток автомобилей и пара автобусов. И никто не обратил на нас ни малейшего внимания.

– Глаза от нас отвели, что ли, – пробормотал я вслух.

– Разумеется, мой добрый сеньор, – шепнул Нафаня.

– Благодарю тебя, славный хан Менгу-Тимур, за прекрасный совет. Сейчас я призову темника Есугэя, и да будет он мне охраной.

Повторив, на всякий случай, поиск, я выполнил ритуал призыва, усилив его тем, что назвал вызываемого по имени. Ничего больше не взрывалось, но через пять минут на коне прискакало такое чучело, что самому на него было жутковато смотреть: вороненый доспех, на шее – ожерелье из темных шлифованных камней. Длинные волосы стянуты на темени в хвост, в руках – не то широкое копьё, не то узкая алебарда. Рожа, разумеется, мёртвая, но с таким зверским выражением, что как-то хочется переквалифицироваться из некромантов в воспитатели детского сада, хотя это бабушка надвое сказала, что страшнее.

– Мой великий хан! – мертвый генерал рухнул ниц перед мертвым повелителем.

– Нет, Есугэй. Вот – твой хан. Ты должен защищать его и служить так, как когда-то служил мне.

– Слушаю и повинуюсь! – прокаркал Есугэй и распростерся уже передо мной.

– Встань, темник, – произнес я. – принимаю твою службу.

Встал и хан.

– Величайший, прости мою дерзость, – слегка поклонившись, проскрипел он. – Но негоже столь могущественному пребывать без оружия. Возьми мой меч – он честно служил мне всю жизнь, и сопровождал меня в смерти.

– А теперь?.. – уточнил я.

– А теперь я убедился, что мне в смерти меч не нужен, – и Менгу-Тимур, сняв с себя пояс с мечом, протянул мне.

– Благодарю, великий хан, за бесценный подарок. Я с радостью принимаю его, – обозначив поклон, я взял меч и, на миг прижав его к груди, опоясался. – Благодарю тебя и за беседу, и за советы, воистину мудрые. Пусть твоя дальнейшая смерть будет легкой, как сон в летнюю ночь после дождя. Я более не побеспокою тебя.

– Да приходи, – как-то по-простецки ответил Менгу-Тимур. – Смерть – очень скучная штука.

Хан сел на своего коня и пустил его шагом в сторону, откуда прежде приехал. Я пустил ему вслед фамильную формулу отпускания, хотя, подозреваю, такому могучему дядьке она не очень-то и требовалась, на самом деле.

– Теперь ты, Есугэй. Мы сейчас сядем в повозку и поедем дальше. Но тебе придется спешиться и ехать с нами: повозка волшебная, едет, как сто коней. Твой конь за нами не угонится. И куда бы нам его деть?

– Может, домой отправим? Пусть там дожидается, – предложил Нафаня.

– А сможешь?

– Это хтонь, мой добрый сеньор. Я полон маны.

– Тогда делай, – разрешил я. Мёртвый конь немедленно исчез.

– Аййяяяя! – вскричал Есугэй. – Убью всех!

За высоколинтеллектуальной беседой с давно умершим внуком Батыя я расслабился и как-то подзабыл, что покойники обычно умом не блещут.

– Ты убьёшь только тех, кого я скажу, – строго ответил я. – Садись в повозку!

С неизменно зверским выражением на лице темник подчинился.

– Хозяин, надо бы сообщить вашему отцу про коня, – напомнил Нафаня, и я, проклиная себя за несообразительность, схватился за планшет. Видеовызов был принят мгновенно.

– Здравствуйте, батюшка.

– И тебе здраствовать, сынок. Коня дохлого ты прислал?

– Я, про то и звоню.

– Хорошо. Подожди, – попросил князь и крикнул явно в сторону: – Саня! Отставить жечь конягу! Это Федя прислал! И зачем он тебе? – а это уже адресовалось мне.

– Это не мой конь.

– А чей? И что он тогда у нас делает? – не понял князь. Кажется, он был весьма навеселе.

Вместо ответа я навёл камеру на соседнее сидение.

– Это его конь.

– Ять! – князь действительно сильно удивился. – Что это за рожа, и где ты его взял?

– Это Есугэй, темник хана Менгу-Тимура, внука Батыя. Хан рекомендовал его как отличного телохранителя…

– Ох, ять! И ещё раз ять, прости на грубом слове! Ты что, поднял чингизида⁈

– Да, так получилось. Искал как раз бойца в попутчики, а прискакал целый хан.

– Федя-я, пороть там тебя некому! В любом учебнике написано, любое обучение начинается с этого: «остерегайтесь вызывать к некрожизни людей могущественных, харизматичных, сильных, поскольку у таких усопших, как правило, остается не тускнеющий со временем мощный слепок личности, так что последствия вашего контакта будут непредсказуемыми». И чем дело кончилось?

– Поговорили, хан подарил мне меч, порекомендовал вот это чучело, и я его отпустил.

– Поговорили? Отпустил⁈ Тысяча надгробий! В последний месяц эта жизнь стала куда интересней, чем была предыдущие восемьдесят пять лет! Ладно, развлекайся. Куда ты теперь?

– К Дубровскому на свадьбу. А потом, вероятно, домой.

– Понял. Ладно, скажи своему охраннику, не съедим мы тут его лошадку. И приодень его во что-нибудь посовременнее, а то опять земщину на уши поставишь. Звони, не забывай старика, – и вновь уже не мне, забыв разорвать связь: – Полковник Азаров! Налейте вина!

Вот жжёт старик! Весело у них там. У нас, впрочем, тоже наметилось веселье: из ближайшего водоёма деловитой вереницей выбирались неведомые, но, определенно, лишенные благих намерений твари. Похожие на очень крупных рептилий и земноводных, все они были экстремально зубасты и когтисты и все – исключительно уродливы. Но это-то как раз логично: где хтонь, и где красота? Надо сказать, те рыбехи, что я набил всего лишь вчера, на их фоне выглядели как-то неубедительно, вполне по-детски. Поначалу надеялся проскочить, но первая из этих тварей уже выбралась на дорогу, и пришлось остановиться.

– Есугэй, – указал я монголу на монстров. – Убей их всех!

Тот заскрипел что-то вполне радостное и выпрыгнул из машины. Смотреть на работу этой мясорубки было интересно, но, признаться, страшновато. Своим оружием он действовал четко, точно, быстро и являл собой настоящую машину смерти, коей, впрочем, и являлся. Но задачу свою Есугэй выполнял превосходно, ничего не скажешь. От одного вида хтонических зверей становилось страшно, тоскливо и вообще хотелось оказаться где-нибудь сильно подальше, но темник получил приказ, и теперь методично его выполнял. Добив последнюю тварь, он без дополнительных понуканий расчистил дорогу и молча вернулся на место.

Поскольку большая часть дельты Волги представляет собой хтонь, прежде, чем мы добрались до предместий Ахтубинска, Есугэя в дело пускать приходилось еще трижды. И всякий раз он всё с той же методичностью истреблял всё, что пыталось на нас напасть. В третий раз мы помогли отбиться фудтраку с логотипом Орды, который ехал нам навстречу. Честь сети закусочных и занавесных прачечных защищал огромный синий орк с ломом в руках. Двигаясь с непостижимой для такой горы мяса грацией, синий клал тварей рядами за один проход, но их все равно оказалось слишком много, так что наша помощь лишней не была.

– Это горный тролль, – пояснил Нафаня.

– Так-то спасибо, конечно, – сказал нам тролль, когда очередная эпическая битва завершилась. – Без вас сильно дольше вышло бы, однако. Хотите шаурмы и кофе? Так-то сам проголодался.

Мы, точнее я, поскольку спутникам моим еда без надобности, естественно, хотели, так что Дабунжин, как представился тролль, раскочегарил кухню, и уже скоро над хтонью поплыли совершенно здесь неуместные, но невозможно прекрасные запахи. Хотя, вот тоже: как это может быть неуместен черный кофе, приготовленный «по-ордынски», то есть на песке⁈

Нашего нового знакомца в компании с молодым снага по имени Вольдемар направили в Сарай-Бату для усиления местной Орды, результаты которой пока не очень впечатляли, и, заодно, разведать возможности и пути увеличения добычи хтонических ингредиентов.

В результате спонтанный пикник на обочине удался на славу. Я даже достал гитару и спел несколько песен повеселее, а Дабунжин при этом танцевал – еще более грациозно, чем дрался. Есугэй в веселье участия не принимал, но оно и к лучшему. Вольдемар тоже предпочел нашим посиделкам куда более приземленное дело: извлекал из накрошенных нами тварей востребованные ингредиенты, которые можно продать в сервитуте. Так или иначе, но расстались мы с ордынцами весьма довольными друг другом.