Текст книги "Ардагаст и Братство Тьмы"

Автор книги: Дмитрий Баринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

   – Вила Злата... пери Зарина! Или как тебя теперь зовут? И когда ты перестанешь по свету бродить?

   – Когда вода в реках течь перестанет! – со смехом ответила она. – Или когда ты перестанешь подвигов искать. А зовут меня здесь, как в Гиндукуше: пери Зарина – «золотая». Ты меня никогда не видел лебединой девой? А Санаг увидел. И поймал. А потом ушёл со мной в подводный мир, только заскучал там, да и с царём озёрных дэвов не поладил. Мы и вернулись на землю. Теперь я – царица аргиппеев.

Она кокетливо повела плечами, взявшись руками за окантованные бронзой ремешки, которые шли поверх кафтана, от плеч к поясу, подчёркивая её высокую грудь. Чеканной бронзой блестел и пояс царицы, а в ушах сияли золотые с бирюзой серьги.

   – А как же твой кавказский пастух?

   – Он погиб со славой и отомщён. Чего ещё желать лучшему мужчине на Кавказе? А его родичам нужен наш сын, а не я.

Впервые Ардагаст заметил печаль на лице водяной красавицы. Грусть легла и на лицо его сестры Ардагунды. Её сын от Доко, царя зихов[12]12
  3ихи – адыгское племя на Черноморском побережье Кавказа.


[Закрыть], до сих пор воспитывался в племени отца. А её, царицу амазонок, Доко при всех отказался взять в жёны. Что не мешало ему, однако, хвастать всюду родством с Ардагастом.

Зореславич обернулся к собравшимся:

   – Скажите мне, как погиб Сандарз?

   – Он на охоте отстал от своих. Они нашли его тело в этом святилище привязанным к дереву и утыканным стрелами. Голова была отрезана и насажена на кол, а сердце и лёгкие вынуты через горло, – сказал Санаг.

   – Сколько было стрел? – спросил Акмар.

   – Два десятка. Ваших, удмуртских, костяных!

   – Мало! Такую жертву у нас приносят всем племенем. И головы не режут, сердца, лёгких не забирают! – торжествующе сказал шаман.

   – Зато похоже точь-в-точь на то, чему нас Лихослав учил, – тихо сказала Лютица Вышате.

   – Ты – верховный шаман. Хочешь оправдаться – вызови душу Сандарза, пусть она правду скажет! – не сдавался царь аргиппеев.

   – Уже искал. Нигде не нашёл – ни в Верхнем мире, ни в Нижнем. Здесь чьи-то чары сильнее моих, – виновато опустил голову старик.

   – Эти чары я знаю. И знаю, как их снять, но только на время. Дух убитого заточен в Нижнем мире и повинуется тому, у кого его сердце и лёгкие. Этот дух нельзя даже увидеть без особых заклятий. А чтобы вернуть его сюда хоть ненадолго, мне придётся спуститься за ним, – сказал Вышата.

   – Только не вздумай лезть один! – решительно заявила Лютица. – Там всяких нечистых тварей столько – и с Секирой Богов в одиночку не справишься.

   – Да уж, в эту крысиную яму – только с кошкой. Большой такой, жёлтой, – усмехнулся волхв.

   – Нет, кошкой спущусь я. А Лютица... самой собой[13]13
  Лютица – львица (слав.).


[Закрыть], – вмешалась Милана.

   – И я пойду с вами, – сказал Акмар.

Но аргиппеи воспротивились:

   – Ты, старый мошенник, и украл дух Сандарза. Теперь не улизнёшь ни в теле, ни в духе.

Посреди святилища развели костёр, и трое волхвов принялись плясать вокруг него, напевая заклятия. Вышата потрясал секирой, отмеченной знаками Солнца и Молнии. Это древнее оружие Ардагаст добыл в храме Чернобога на Черной горе в Карпатах, и сама Морана-Смерть убавила тогда грозную силу Секиры Богов. Длинные волосы волхва и чародеек метались по воздуху. Всё выше подскакивали трое, всё быстрее вертелись волчком и наконец упали наземь. Лишь духовный взор Акмара разглядел, как над лежащими телами поднялись три полупрозрачные фигуры – мужчины с секирой, львицы и кошки – и тут же исчезли под землёй.

Довольно долго все стояли молча. Потом над пламенем костра проступила фигура бритоголового узкоглазого человека в аргиппейской одежде. Этот образ тоже был полупрозрачен и колебался, словно марево, но видели его все.

   – Сандарз! Скажи, кому я должен мстить за тебя? – воскликнул Санаг.

   – Бесову племени! Ведьма-сорока завела меня сюда, а убил Саудев с его родичами. Моё сердце и лёгкие – в пещере аждахи под Чёртовым городком... Сожгите их... освободите меня... – Призрак выговаривал слова медленно, с усилием.

Вдруг земля под костром треснула, и в расселину провалилось всё – призрак, огонь, сам костёр. Осталась лишь яма с дымящими и гаснущими углями. Вышата с трудом поднялся, помог встать волхвиням. Милана достала серебряное зеркальце, взглянула и облегчённо вздохнула:

   – Слава Ладе, телесные раны не проступили. Одна тварь всё лицо исполосовала. Ничего, духовные раны долго не болят.

Лютица с помощью мужа перевязывала руку. Для неё духовный бой в преисподней кончился хуже.

В раскосых глазах Санага бушевала ярость, готовая вырваться наружу. Стиснув плеть, он обернулся к своим аргиппеям, но тут Зарина легонько сжала его руку, что-то шепнула и заговорила, обращаясь к росам:

   – К востоку отсюда, у Чёртова городка, в Белую реку Ра впадает Чёрная[14]14
  Башкирские названия рек Белой и Уфы – Агидель (Белая Волга) и Караидель (Чёрная Волга).


[Закрыть]. Злая река: путь ей проложил чёрный конь, что вырвался из Нижнего мира. На ней живёт род девата – бесово племя. Их предок убил чёрта и женился на чертовке. Ещё недавно Чёртов городок был царским зимовником аргиппеев. И вдруг в пещере под ним появился змей – аждаха. Он разорил зимовник, а царя убил одним ударом хвоста. Усмирить змея смог только Саудев, Чёрный Бес, главный шаман рода девата. Теперь он – хозяин в городке...

   – И в племени! – порывисто произнёс Санаг. – Это он указывает, какие жертвы и когда приносить этой твари. А я хожу в набеги, чтобы добыть ей скота на прокорм. А она уже жрёт людей, и с каждым съеденным человеком у неё вырастает новая голова. Прости, Акмар, отец, что я заподозрил твой народ, когда среди аргиппеев есть своё бесово племя! – Он яростно обернулся к знатным соплеменникам: – Это вы, трусы, твердили всем, что аждаху одолеть нельзя иначе как чарами и что я погублю всё племя, если решусь с ней сразиться!

   – Ваши старейшины боятся не аждахи, а тебя, царя. Если ты станешь победителем змея, тебя будут почитать больше, чем их. Нам бы такого змея, я уж нашёл бы, что с ним сделать! – горько усмехнулся Ядыгар.

Перепуганный Акмар, побледнев, зашептал молитву.

   – А больше всего они боятся меня! – Зарина с насмешкой взглянула на старейшин. – Как же, царём правит водяная чертовка! Ведь «пери» и «дэв-пери» здесь зовут бесов и бесовок. Вот и дожили, что правят аргиппеями не царь, не царица и не старейшины, а Чёрный Бес. Разве кто-нибудь из старейшин на совете смеет возразить ему?

   – Совсем страшные времена настали! – вздохнул Идна. – У вас аждаха, у нас какие-то новые лесные черти: чёрные медведи на конях...

   – Эти черти – по мою душу. Только не медведи они и не черти, а ещё хуже: два полумедведя и люди, что чертям служат, – сказал Ардагаст.

   – А ведьма-сорока – сестра тех Медведичей, – добавил Вышата. – Домолились вы тут чертям и чёрным шаманам, что они стали войны затевать.

   – Эх вы, цари, старейшины! Сколько родов и племён погубить могли сейчас, если бы не мы, волхвы? – с неожиданной злостью воскликнула Милана и прижала ладони к щекам. – Ой, всё лицо горит!

   – Ты не права, женщина! – сказал Сигвульф. – Это наш Ардагаст не дал заманить три народа в ловушку. Клянусь копьём Одина, мало я видел конунгов, способных отказаться от войны не из-за слабости! – Он поцеловал жену в одну щёку и погладил по другой.

Санаг выхватил меч и воткнул его в землю:

   – Довольно! Клянусь этим мечом – если я не покончу со змеем и чёрным шаманом, не буду достоин зваться царём! Смерть бесову племени!

Рядом вонзил свой клинок Ядыгар:

   – Если я не помогу тебе в этом – пусть покарает меня Инмар!

   – Из-за меня бесовы слуги хотели опустошить войной ваш край. Клянусь Солнцем – я уничтожу их гнездо!

Возле двух мечей вонзился третий – с золотой рукоятью. На его индийском клинке была видна надпись: «Куджула Кадфиз, великий царь Царей кушан». Этот меч вождь кушан подарил своему дружиннику, которому был обязан владычеством над Бактрией и Индией.

   – Удивительно! До чего же я недооцениваю этих скифов! Я, Аполлоний из Тианы...

Старик с длинными белоснежными волосами и высоким лбом откинулся на спинку кресла. На столе, заваленном свитками, картами, магическими чертежами, перед ним стояло серебряное зеркало с бронзовым ободком, на который были нанесены двенадцать знаков Солнца. Весь земной мир, обходимый Солнцем, был доступен этому зеркалу. Рядом сидел юноша с чёрными кудрями и проницательными тёмными глазами – Иосиф бар-Ноэми из Пантикапея.

   – Удивительно! – повторил старик. – Я думал, Ардагаст будет воевать за удмуртов. Война за правое дело – чего ещё нужно добродетельному варвару? Добыча, слава – и спокойная совесть. А он сумел большее...

   – Ардагаст – наполовину венед, Вышата – венед. А венеды воевать умеют, но не любят, – сказал Иосиф. Я замечал в пантикапейских корчмах: венеда, даже пьяного, трудно разозлить настолько, чтобы он полез в драку. Но уж если полезет...

   – Будем надеяться на. лучшее в натуре этого племени. Ибо теперь их царю предстоит задача посложнее. Эти девата...

   – Они вроде сатиров? Или индийских ракшасов?

   – Не так просто, юноша. Не так просто, как склонны видеть люди. Особенно варвары...

   – Ну что, девочки? Не досадуете, что войны не вышло? – сказал, улыбаясь, Вишвамитра.

Он как муж Ардагунды носил звание священного царя амазонок, хотя всё их царство состояло из древнего городища над Тясмином, святилища Мораны-Артимпасы, богини войны и любви, и сорока воительниц, охранявших его.

   – Нет! – ответила молоденькая поляница-венедка. – Эти удмурты – вроде нас, венедов. А аргиппеи – вроде сарматов. Словно в усобицу какую-то лезли...

   – И вообще, мало ли мы воевали с людьми? Повоюем теперь с бесами и драконами. Как, справимся? – задорно тряхнула гривой золотых волос Ардагунда.

   – Справимся! – дружно закричали поляницы.

Ехавший рядом Шишок воинственно вздёрнул косматую бороду:

   – Бил я всяких бесов, побью и полубесов. А змея огнедышащего один раз дубьём с дерева смахнул, чтобы лес не жёг. Правда, Серячок?

Матёрый волк, трусивший рядом с лешим, гордо взлаял.

Войско заночевало в главном городке Санага. Даже тут аргиппеи, особенно потомки сарматов, жили больше в юртах, чем в рубленых избах. Летом пасли скот в горах, осенью и зимой – в долине Ра. Хлеб, однако, тоже сеяли. В большой царской юрте Санаг с Зариной на славу угостили росов. Водяная дева не очень любила стряпню, но за рабынями следила. Отменно были приготовлены и хлеб, и баранина. Было даже вино. Особенно понравилось гостям аши – питьё из сока дикой вишни и лепёшки из её сушёных плодов.

А ночью Ардагаст, спавший на мягкой кошме рядом с Ларишкой, увидел сон. Перед ним сидел, скрестив ноги, человек в чёрной одежде, увешанной бронзовыми и костяными амулетами, и рогатой шапке. Лицо его было странно, даже уродливо: узкие глаза под мощными надбровьями, низкий лоб, тяжёлые челюсти. Но оно не отталкивало. Наоборот, притягивало, ибо за странной внешностью чувствовался большой ум и спокойная уверенность в себе. Будто в тело дэва вселился дух небесного мудреца.

   – Кто ты? – спросил Зореславич.

   – Я твой враг. Но хочу стать другом.

   – Ты Саудев, чёрный шаман рода девата – бесова племени?

   – Да. Взгляни на племя, которое ты собрался уничтожить. Сейчас, конечно, ночь и все спят. А вчера днём...

Ардагаст увидел высокую гору с крутыми склонами над тихой рекой, потом – городок на вершине горы. Те же юрты и бревенчатые избы, те же мужчины в колпаках с меховой опушкой гнали скотину к водопою. Женщины растирали зерно, пряли шерсть, судачили о чём-то. Дети играли в бабки, стреляли из маленьких луков в цель, гонялись с арканом за бодливым козлом. Молодые пастухи любезничали с девушками...

Зореславичу приходилось сражаться с гиндукушскими дэвами, индийскими ракшасами и пишачами. Обитатели Чёртова городка напоминали их – кто толстыми надбровьями, кто выпирающими челюстями, кто густыми волосами на теле и могучими мышцами. Но во взглядах не чувствовалось тупой жестокости и злобы обитателей подземелий и лесных дебрей.

   – Видишь? Это было вчера. А завтра ничего не будет, кроме пожарища и трупов. Ты совершишь подвиг – убьёшь аждаху. А вырезать женщин и детей будут другие. И певцы веками будут славить тебя – победителя бесовского племени. – Голос шамана звучал спокойно и печально.

Только тут Ардагаст заметил, что рога у шамана – свои, выходящие из отверстий в замысловато расшитой шапке. А тот продолжал:

   – Мы ведь не виноваты, что наш славный предок насильно овладел нашей почтенной прародительницей. Мы не злее и не глупее людей. Наоборот, умнее. Мудрость людей и дэвов нам одинаково доступна. Самые сильные шаманы среди аргиппеев выходят из девата. За это люди и не любят нас...

   – Почему же вам тогда не уйти к дэвам – в леса, в горы?

   – Там нас считают людьми. Ведь мы привыкли жить как люди. Да и тесно в горах. Лучшие земли забрали аримаспы со своими стадами и грифоны... – Маленькие глаза из-под густых бровей полыхнули двумя красными огнями. – Ты Солнце-Царь, защитник всех слабых и неправедно гонимых. Защити нас, род девата! Или твоё войско тебя не послушает? Тогда откажись вести его в бой!

Шаман не просил – требовал, приказывал, будто его спокойным голосом говорила сама совесть Зореславича.

   – Не такие уж вы слабые: приручили аждаху, чуть не устроили войну...

   – Мы только спасали себя. Пока племена людей враждуют, они не трогают нас. А страх перед змеем защищает не только нас, но и аргиппеев.

   – Истреблять твоё племя мне незачем. Но аждаху я убью.

   – Зачем? Пусть всё останется как есть. У Санага с Ядыгаром без тебя храбрость быстро пропадёт. Аждаха станет тебе служить. Из Санага великий царь никогда не получится, из тебя – выйдет. Росы – сильные и храбрые, мы – мудрые. Пусть все трусливые и глупые племена покорятся нам. Знаешь, где на Урале золото, самоцветы, сколько их? Мы – знаем. Купишь всех, кого можно купить, и будет твоё царство от Карпат и до Урала, и в нём воцарится Огненная Правда. Не дай только сейчас погубить наш бедный род.

   – Вот оно что! – рассмеялся Ардагаст. – Да, вы, полубесы, умные. Вам мало спастись – нужно ещё сесть кому-то на шею да погонять. Только Огненная Правда велит таких погонщиков самих гнать, чтобы не завели к Чернобогу. А царством меня не купишь: один такой, как ты, меня обещал богом сделать!

Мудрое спокойствие разом сошло с лица Саудева. Теперь перед Зореславичем был дэв – злобный, безжалостный к людям, но умный и оттого ещё более опасный.

   – Попробуй сначала одолей нашего змея, человек! Но потом тебе придётся уничтожить наш род, потому что мы будем защищать городок до последнего. И это будет лишь первое из племён, которые истребишь ты и твои потомки, и люди когда-нибудь проклянут вас, росов, и вашу Огненную Правду!

Перед глазами Ардагаста встала стена Пламени, бескрайнего, словно степной пожар. В этом пламени горели и рушились города, деревянные и каменные, и беспощадные воины на конях рубили подряд всех горожан, а убегавших настигали стрелами и копьями. И воины эти были его росы, и над ними огненным языком полыхало красное знамя с золотой тамгой. Зореславич отпрянул назад, спасаясь от невыносимого жара, – и проснулся. Приподнялся резко, рывком.

   – Ты что, беса во сне увидел? – спросила Ларишка.

   – Хуже – полубеса. Беса хоть не жалко.

Ардагасту почему-то стало душно в юрте. Он встал, вышел наружу и увидел волхва.

   – Доброе утро, Вышата! Не знаешь ли, что велит Огненная Правда делать с полубесами?

   – Смотря по тому, какая половина в них больше.

   – Это про моих детей? – вмешался Шишок. – Драть таких надо, чтобы совсем бесами не стали.

Нынешняя жена лешего, как и прежняя, была из людей, и детей их в селе звали полубесами.

Рать трёх племён шла к Чёртову городку. Санаг и его дружина гарцевали на великолепных саврасых конях, вызывавших восхищение росов. Зарина охотно рассказывала, что это – водяные кони, которых они с мужем угнали у озёрных дэвов. А Санаг хвалился своим краем.

   – Нет богаче Урала и нет прекраснее! Его вершины небо подпирают. Что хочешь добыть – лучшие меха, лосей, оленей, птицу, рыбу? Всё есть в его лесах и реках. Тебе нужны золото, медь, самоцветы? Их тут издавна добывают. Летние пастбища хороши, а зимние ещё лучше – не нужно ни с кем воевать из-за степи. А выше наших летних пастбищ только боги живут. Злые – на Злой горе, добрые – на Золотой.горе Иремель, в истоках Ра.

   – Где эта гора? Далеко на севере, в Рипеях? – спросил Хилиарх.

   – Нет. К востоку отсюда, в пяти днях пути. Только путь этот – для великих воинов. Дэвы и пери в лесах и пещерах живут. Пасут свои стада аримаспы – самые могучие дэвы на громадных конях. В озёрах таятся аждахи. А владыка над дэвами, пери, аримаспами и аждахами – Ваю, бог северного ветра. Он живёт в пещере на вершине Злой горы. А Золотую гору и золотые копи под ней стерегут от его племён грифоны – крылатые чудо-звери Солнца. То золото, которое греки и сарматы покупают здесь, аримаспы отбивают у грифонов. Продают одноглазые золото и нам.

   – А я было думал, что про всех этих чудищ рассказывают купцы, чтобы набить цену на северное золото и отвадить соперников, – глубокомысленно заметил эллин. – Даже сомневался: не торгаши ли сочинили книгу Аристея? Впрочем, я всё больше убеждаюсь, что люди гораздо лучше, чем о них можно думать. Но где всё же Рипеи? Высочайшие из земных гор, за которыми – блаженная страна Солнца?

   – Наверное, это тот же Урал, только ещё дальше к северу. Южный конец его – в излучине Дайка[15]15
  Даик – р. Урал.


[Закрыть], в земле восточных росов, северного же не знает никто.

   – А верно ли, что там, на севере, живут люди с конскими ногами? И люди, спящие всю зиму, как медведи?

Лицо Санага дрогнуло.

   – То не люди, а дэвы, и их лучше не поминать. Их некогда разбил и загнал далеко на север великий воин Урал, что приехал в эту страну верхом на льве, а потом добыл в подводном мире белого крылатого коня. Но даже он не мог истребить всех дэвов. И страшен будет день, когда они вернутся с севера!

   – Лев, крылатый конь – то звери Бога Солнца. Не он ли явился вам под именем Урала? – вмешался Вышата.

   – Урал родился среди людей. Но жена его была солнечная дева – орлица Хумай, дочь Симурга, царя птиц. А сын звался Рос – «сияющий». Это он рассёк мечом Золотую гору, и оттуда потекла Белая Ра-река Солнца.

   – Так говорите вы, мужчины, – возразила Зарина. – Мы, женщины, знаем другое. В этот край прилетел дэв-дракон и наслал засуху. Ни один воин не мог одолеть его. И тогда людей спасла крылатая Белая Богиня. Синица и бурундук указали ей путь к логову змея, златорогий олень бежал перед ней. Он и сбросил дракона в пропасть – в самую преисподнюю. А богиня золотой стрелой рассекла склон Золотой горы. Оттуда вырвался солнечный поток, и понеслась богиня вместе с ним по лесам, по долинам, на запад, на юг – до самого моря. Не её ли золотую стрелу вы ищете?

   – Эта Белая Богиня, видно, Анахита, которую я почитаю! – воскликнула Ларишка. – Она воительница, и она же – река Ардви, что падает со звёзд на гору, высокую, как тысяча мужей, а оттуда – на равнину, и течёт к морю, через тысячу проток и тысячу озёр.

   – Да, это похоже на Pa-реку в её низовьях. Я переезжал её там отроком, – сказал Ардагаст.

   – Анахита – наша Артимпаса-Морана. Слышите, девочки? Река эта – наша! – обернулась к своим поляницам Ардагунда.

   – Солнечная река для всех добрых людей – своя, – улыбнулся Вышата. – Что её делить? А для злых есть своя река – Чёрная.

Рать приближалась к Черной реке, и аргиппеи всё злее ругали её хозяев. Девата захватили лучшие пастбища, безнаказанно похищали женщин, вымогали всё больше скота для аждахи – кто разберёт, что пожирает змей, а что – полубесы? А рогатый колдун был не только жаден до всяких даров, но и падок до женщин: возрождал понемногу обычай отдавать невесту на первую ночь шаману. И не принуждал никого, только пугал гневом и кознями духов, которых и верно лучше него отогнать никто не мог. Да, жалеть бесово племя здесь было некому, кроме разве что царя росов и его нещадного в бою, но отходчивого племени.

Наконец впереди показалось устье Черной. Твердыня девата стояла чуть выше по её течению. Пешая рать двинулась туда напрямик через холмы, конная – поймой реки. Ардагаст сразу узнал виденную им во сне высокую гору с обрывистыми склонами. Эти склоны защищали её с двух сторон, а с третьей был глубокий ров и вал с частоколом. На южном склоне чернело отверстие пещеры – логова аждахи. От него вниз шёл удобный спуск – тропа, которую проложил огромным телом змей, спускаясь к воде.

Ардагаст, Санаг и Ядыгар спешились и пошли к пещере. Три вождя, поклявшиеся на мечах, должны были поразить змея или погибнуть. Вместе с ними шли Ларишка, Вышата – хранитель Колаксаевой Чаши – и Лютица. Командовать конницей остался Вишвамитра, пеших удмуртов вёл Сигвульф, с которым пошли также Акмар и Милана. Чёртов городок – гнездо колдуна – без чар было не взять.

Зореславич уже подошёл к зеву пещеры, когда с вершины горы донёсся знакомый голос:

   – Солнце-Царь! Ты выбрал плохое время для подвигов. Скоро день смерти Колаксая. Бог Солнца из пещеры каждый день выходит, а ты можешь и не выйти!

Ардагаст поднял голову:

   – Да, я не Даждьбог-Колаксай. Я только царь росов. Когда я вступил на Путь Солнца, я знал, что у него есть конец. И не тебе, чёрный шаман, меня им пугать! Бойся сам: уж твой-то путь в пекле окончится.

   – А на Пути Солнца всякий конец есть новое начало. Этого тебе твои духи не говорили? – сказал Вышата.

Волхв вынул из простой дорожной сумы Огненную Чашу Колаксая. Зореславич взял её в левую руку, в правую – меч Куджулы и первый шагнул во тьму. Пальцы привычно ощутили чеканные изображения: древо с двумя птицами – Мать Богов, лев, терзающий оленя, и барс, убивающий вепря, – её сыновья, Даждьбог и Перун. Чаша, выкованная самим Сварогом из солнечного золота, могла загореться небесным огнём лишь в руках избранника богов. Его, Ардагаста, сына Зореслава. А могла и не загореться. Ибо сила Огненной Правды, скрытая в солнечном огне, служит только достойному и сама решает, как проявить себя.

Вот и теперь на дне Чаши появился лишь золотистый огонёк, едва рассеивавший тьму. В пещере стояла густая змеиная вонь. Под ногами чавкал помёт, хрустели чьи-то кости. Далеко впереди вспыхнула пара красных огней, потом ещё и ещё – всего четырнадцать. Возьмёт ли индийская сталь драконью чешую? Вся надежда на Колаксаеву Чашу. В крайнем случае – выманить тварь наружу, на копья и стрелы испытанной дружины.

Тварь не движется – ждёт. И вдруг смрадная пещера враз озарилась пламенем, вырвавшимся из семи пастей, огласилась шипением, рёвом, воем семи глоток. Сердца воителей на миг замерли. На миру и смерть красна, а здесь, в вонючей пещере...

   – Слава! – выкрикнули венедский клич Ардагаст с Ларишкой.

Санаг отозвался сарматским кличем «Мара!» – «смерть». «Инмар!» – призвал своего бога Ядыгар. Зореславич направил Чашу венчиком вперёд. Мягкий золотистый свет разлился по пещере, и дракон... пропал. Лишь большой филин бестолково метался под потолком.

   – Морок! – выкрикнул Вышата и набрал в грудь воздуха, чтобы послать подальше духа-обманщика, но Лютица толкнула мужа локтем:

   – Не вздумай материться! Кругом же Мать Сыра Земля!

   – Да уж знаю, куда их слать! – проворчал досадливо Вышата. Его, великого волхва, провёл какой-то шаманский дух! Но и силён, однако, морочить...

А четверо воинов облегчённо расхохотались. Но долго смеяться не пришлось. Снаружи донеслись рёв и шипение гораздо громче и яростнее тех, что издавал хитрый филин. Потом – крики, свист стрел, испуганное конское ржание. Все шестеро поспешили к выходу. С белёсого осеннего неба на конников неслась громадная семиголовая тварь, покрытая блестящей аспидно-чёрной чешуёй. Самую большую голову увенчивали длинные острые рога. Три огненные струи били из трёх пастей, превращая всадников в почерневшие трупы. Четыре боковые головы изрыгали жёлтый яд, настигавший воинов то дымом, то губительными каплями, вмиг разъедавшими кожу.

Одни лошади мчались прочь, унося мёртвых всадников. Другие метались в ужасе, не слушая уже ни узды, ни плети. Третьи спасались бегством вместе с хозяевами. Конница превратилась в беспорядочное скопище. И это были лучшие воины трёх племён! Более стойкими оказались росы, уже имевшие дело с чудовищами и чарами. Росские стрелы летели в аждаху, но не могли ни пробить чешую, ни повредить крылья – они у змея были не перепончатые, а покрытые густыми перьями. Не удавалось достать чудище и длинными копьями.

Заметив выходивших из её логова людей, тварь развернулась и устремилась на них. Ардагаст направил в её сторону Колаксаеву Чашу. Золотой свет ударил навстречу аждахе, разлился сияющей стеной, и струи огня и жёлтого дыма, наткнувшись на неё, бессильно заклубились, заметались. Чудище ещё разок взмахнуло крыльями – и с рёвом отпрянуло назад: солнечное пламя обожгло самую большую морду.

Появление Солнце-Царя придало смелости росам. Приободрились и аргиппеи с удмуртами, завидев своих предводителей. Вишвамитра метнул длинное копьё, способное пробить насквозь воина в доспехах. Брошенное могучей рукой великана-шатрия, оно пронзило крыло аждахи и застряло в нём.

– Соколами! – скомандовал Волх, и его оборотни разом взмыли с седел стаей птиц, устремились к змею и принялись трепать его крылья, вырывая копья когтями и клювами.

Тем временем на горе одни удмурты перестреливались из луков с полубесами, другие забрасывали ров связками хвороста. Завидев летящую аждаху, все они в страхе рванули назад в лес, многие даже бросив с перепугу оружие. Остановила пешцев только внезапно вставшая перед ними стена огня. А перед ней стоял Сигвульф с поднятым мечом и крыл незадачливых ратников самой крепкой готской, венедской и сарматской бранью. Ободрённые его примером, сотники принялись вразумлять своих воинов древками копий и топоров и отборной удмуртской руганью. Смирные и рассудительные лесовики быстро поняли, что аждаха напала не на них, а идти на приступ лучше, чем в лесной пожар. Но лишь немногие заметили, что огонь ничего не жёг и исчез сразу, как только они повернули назад. А с раскидистого дерева спустилась Милана – прямо в объятия Сигвульфа.

Тем временем непривычная к отпору аждаха кое-как отогнала дымом соколов-нуров и собралась было лететь прочь. Но чары Саудева погнали её снова на людей. Описав дугу, змей обрушился на воинов, выхватил из седла и разом проглотил зазевавшегося всадника. Им оказался Пересвет. Гусляр метко стрелял из лука, но для воина был недостаточно проворен. Он и дружинником бы не сделался, если бы не красавица поляница Меланиппа, Чёрная Лошадка. Вот и теперь он постарался отличиться и попал-таки в глаз крайней змеиной голове, только уйти не успел... А у змея тут же выросла ещё одна, восьмая голова.

А Зореславичу уже подвели коня, и царь росов скакал навстречу дракону, и золотой луч бил из Чаши в чёрную морду твари. Змей изрыгал огонь и дым, и два пламени – доброе и злое – снова столкнулись в воздухе. Испугайся конь, поверни назад – и даже Колаксаева Чаша могла бы не помочь. Но ферганский конь был под Ардагастом, когда тот скакал в бой сквозь стену колдовского огня в Индии и в верховьях Днепра. И аждаха была для «небесного» коня и его всадника не намного страшнее, чем огнедышащий змей, выпущенный на росов литовским колдуном. Не боялся аждаху и саврасый конь Санага, знавший таких тварей ещё в подводУ л ном мире. И Ядыгар легко совладал со своим породистым сарматским скакуном. Но пока аждаха оставалась в воздухе, нанести ей ущерб было трудно. Вышата с Лютицей пытались чарами ослабить тварь, но приходилось то и дело отражать летевшие сверху, из городка, заговорённые стрелы или рассеивать накатывавшиеся оттуда волны колдовского страха.

Соколы-нуры снова набросились стаей на змея. Тот отбивался от них крыльями и хвостом, весь поглощённый схваткой с Зореславичем. С раненым крылом дракону было всё труднее держаться в воздухе. Длинный хвост то и дело задевал верхушку старой берёзы, что росла у подножия горы.

Мало кто обратил внимание на всадницу в кожаных доспехах, которая подскакала к берёзе и принялась быстро карабкаться по ней. То была Меланиппа. Вот она оказалась на вершине дерева, и в тот миг, когда хвост змея оказался совсем рядом, ухватилась за него и полезла вперёд, перебирая руками зубья гребня, который шёл по хребту чудища. Зубья становились всё выше и острее, царапали и рвали крепкую кожу штанов и даже панциря, но поляница упорно лезла, напрочь потеряв страх перед высотой. Кожаный шлем свалился с головы. Ветер трепал чёрные кудри, а в мозгу билась одна мысль – отомстить за Пересвета проклятой твари, которую не берёт даже солнечный пламень.

Одна из боковых голов обернулась назад, разинула пасть, готовая окутать амазонку ядовитым облаком. И тут вдруг в чешуйчатую шею впились зубы соседней головы – восьмой, только что выросшей. Всё тело аждахи задёргалось от боли, но остальные шесть голов были слишком заняты поединком с царём росов. За все головы думала и решала главная, рогатая. А она чувствовала: едва немного ослабнут злое пламя и ядовитый дым, как золотой огонь, сметя их преграду, оставит от голов одни обгорелые черепа.

Бывалые воины, затаив дыхание, следили за отчаянной поляницей. Её подруги кричали: «Держись, Лошадка!» Никто не обратил внимания на мужичка в сером кафтане и островерхой шапке. На неказистой лошадке подъехал он к берёзе, соскочил наземь и вдруг вырос в остроголового, покрытого серой шерстью великана ростом с саму берёзу. Как и всякий леший, Шишок мог сравняться ростом хоть с деревом, хоть с травой – смотря по тому, где стоял. Великан подпрыгнул, ухватил аждаху за хвост и потянул вниз. Змей ринулся вверх, чуть не оторвав лешего от земли. Тот обхватил ногами ствол и заорал во всё лешачье горло:

– Да рубите вы змеюку, пока берёза не сломалась! Он же меня унесёт, люби вас Яга, всех чертей мать! Лошадушка, тебе же всех ближе!

Меланиппа, чудом не свалившись со спины змея, уже добралась до его плеч. Полянина выхватила из-за пояса боевую секиру, лёгкую, но острую, и всадила её в основание шеи рогатой головы. Не всякий мужчина ударил бы с такой силой, как молодая воительница, готовая изрубить всех драконов, лишь бы отомстить за смерть мужа. Лезвие секиры рассекло мощную чешую, толстые мышцы и достигло сонной артерии. Увенчанная рогами огромная голова разом поникла. Беспорядочно махая крыльями, змей упал наземь. Оставшиеся головы бестолково ревели, плевались огнём и ядом во все стороны. Но десятки копий уже вонзились в тело твари, пригвождая её к земле. Обе огнедышащие головы Ардагаст сжёг пламенем Чаши. Ещё одну голову снёс Вишвамитра двуручным индийским мечом-кхандой. С остальными головами покончили Санаг, Ядыгар, Ардагунда и Ларишка. Но даже их великолепные мечи не смогли с одного удара перерубить толстые шеи. Ларишка, впрочем, осталась довольна: её кривой меч-махайра из индийской стали не уступил длинным сарматским клинкам.