Текст книги "Ардагаст и Братство Тьмы"

Автор книги: Дмитрий Баринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Ардагаст и Братство Тьмы

ПРОЛОГ

Полуденная жара царила над городом Эдессой, столицей Осроены[1]1
  Осроена – небольшое царство в северо-западной Месопотамии.


[Закрыть]. Притихли торговцы и уличные прорицатели, зазывалы и проповедники, фокусники и сводники. Солнцу-Шамашу здесь повиновались усерднее, чем кесарю Титу, царю царей Пакору и царю Осроены Абгару. Все, кто мог, прятались от зноя за толстыми сырцовыми стенами. Тихо и прохладно было и в доме владельца гончарной мастерской Теренция Максима. Хозяин дома, сидя за столом, внимательно глядел в большое серебряное зеркало, вокруг которого обвивался, держа во рту свой хвост, отлитый из чёрной меди дракон. Над удивительным сходством этого гончара с Нероном посмеивалась вся Эдесса. Но лишь самые посвящённые знали, что в его тело недавно вселилась душа Нерона. Двое из этих посвящённых – Валерий Рубрий, легат Пятнадцатого Аполлонова легиона, и Клавдий Валент, великий маг и иерофант[2]2
  Иерофант – посвящающий в тайные учения.


[Закрыть], – сидели сейчас рядом с ним.

Толстое надменное лицо хозяина, обычно отмеченное печатью скуки и презрения к прозе жизни, особенно в захолустном евфратском царстве, оживлялось теперь любопытством. В начищенном серебре ясно, как в окне, были видны поросшие густым, уже убранным в осеннее золото лесом берега двух широких рек. К месту их слияния ехал отряд из полутора сотен всадников. Большинство было в коротких сарматских плащах поверх кольчуг и остроконечных шлемах. Отдельно держались воины с волчьими шкурами на плечах и женщины с распущенными волосами, в кожаных шлемах и панцирях.

   – Так это и есть сарматы-росы и венеды? А с ними ещё и амазонки, и оборотни-невры? Занятно...

Маг слегка повёл рукой, изображение словно приблизилось к смотревшим. Стали хорошо видны передовые всадники. Среди них выделялся воин лет тридцати, с золотистыми волосами и лихо закрученными тонкими усами. Рукоять и ножны его меча блестели золотом. Голубые глаза глядели на мир смело, уверенно и весело. Рядом ехала темноволосая женщина в кольчуге, с красивым округлым лицом и раскосыми глазами и два воина могучего сложения: один очень смуглый, с пышными чёрными усами и громадным двуручным мечом, другой – светловолосый, в рогатом шлеме.

   – Вот он, Ардагаст, царь росов и венедов, – пояснил Валент. – Это его старшая жена, тохарка Ларишка. А эти двое гигантов – его друзья и лучшие воины, индиец Вишвамитра и гот Сигвульф. В этой шайке есть даже эллин – Хилиарх из Кизика, редкостный пройдоха.

   – И этот варварский сброд, по-твоему, угрожает моей Империи? Они что, опаснее парфян? Клянусь Юпитером, ты, Левий, на ночных улицах Рима был смелее! – усмехнулся Нерон. Именно он и сделал беспутного юнца Левия бен Гиркана римским гражданином Луцием Клавдием Валентом.

Рубрий поднял седеющую голову:

   – В моей храбрости ты, повелитель, надеюсь, не сомневаешься? Так вот, я этого Ардагаста видел ещё мальчишкой. Его ничто не устрашит и не остановит. Теперь он – лучший полководец Фарзоя, великого царя сарматов-аорсов. И добрая половина этого царства – лесные земли, покорённые Ардагастом. Он сам рос только по матери, а по отцу, венеду Зореславу, – потомок скифов-пахарей. И росы, и венеды величают его Солнце-Царём. Даже покорённые им племена преданы ему...

   – Больше, чем римляне мне? Охотно верю. Но чем эти дикие лесовики могут угрожать Риму? Кажется, Левий, твоя магия тебя подводит.

Маг глядел на императора невозмутимо и величаво. Длинные чёрные волосы и борода, обрамляя лицо Валента, делали взгляд его тёмных глаз ещё более проникновенным. Он повёл рукой, и в зеркале появилось простое добродушное лицо одного из всадников, безоружного, в белом плаще, с длинными светлыми волосами и бородой.

   – Вот тот, кто сделал этого бродягу Солнце-Царём. Вышата, венедский маг, лучший во всей Сарматии. Но и сам он – лишь щупальце чудовища, подобного Сцилле, имя которому – Братство Солнца. Это те, кто хочет сделать всех рабов свободными, а имущество – общим.

   – Чему-то похожему учил этот рыбак-еврей. Как его... Симон, Пётр? – наморщил лоб Нерон. – Из его приверженцев я сделал в цирке хорошее зрелище для черни. Такая извращённая секта могла и впрямь поджечь Рим.

   – Это лишь самые безобидные из тех, за кем стоит Братство Солнца. А в нём собрались сильнейшие маги Империи. И они непрестанно сеют мятежи, заговоры, вздорные и опасные учения. Их глава – Аполлоний из Тианы. Тот самый, что подстрекал Виндекса[3]3
  Виндекс (ум. 68 г.) – наместник Галлии, первым восставший против Нерона.


[Закрыть] к мятежу, помог Веспасиану[4]4
  Веспасиан – римский император (69—79 гг.), основатель династии Флавиев.


[Закрыть] завладеть троном, а теперь наставляет его сынка.

   – Проклятые колдуны! – Нерон стиснул кулаки. – Да можно ли противостоять им, а, Левий?

   – В одиночку – нельзя, – спокойно ответил Валент. – Но я создал другое средоточие высочайшей магии – Братство Высшего Света. Невежды уже успели окрестить его Братством Тьмы. – Он саркастически усмехнулся. – В Свете и Тьме мы разбираемся получше их. Мы постигли, что этот грязный материальный мир, и сами наши тела, и низшие части души – творение злых и глупых богов, которое невозможно исправить. Добро возможно лишь в царстве духовного Света, превыше всех семи светил. А его достигнут лишь духи избранных – что бы ни творили их тела.

   – За что я ценю философию, это за возможность не чувствовать себя скотиной, – глубокомысленно изрёк император.

   – Так вот, – продолжил маг. – Ардагаст, то есть Вышата, затеял опасное для Империи дело. Есть три могущественных талисмана – плуг с ярмом, секира и чаша, выкованные на небе из солнечного золота. Некогда они принадлежали царям скифов-пахарей и почитались всеми скифами. Чашей Ардагаст с Вышатой уже завладели. А плуг и секира – в пещере у порогов Борисфена[5]5
  Борисфен – Днепр.


[Закрыть]. Если все три талисмана достанутся росам – их царство станет не слабее царства скифов, одолевших Дария Персидского.

Рубрий ударил кулаком по столу:

   – Одного моего легиона хватило бы на всё это Ардагастово царство! Если бы Империей правили не Флавии, которые боятся хоть кого-то завоевать...

   – Вот поэтому Ардагаст с дружиной и отправился преспокойно к истокам реки Ра[6]6
  Ра – нижняя Волга.


[Закрыть] за ключом к той пещере – золотой стрелой Абариса, великого солнечного мага. А эта стрела опасна... очень опасна. – Валент улыбнулся с видом факира, играющего с коброй. – Ею некогда завладел Пифагор. И принялся создавать общины, где имуществом владели все вместе, будто дикие венеды или финны. Вот соблазн черни, мечтающей о Царстве Солнца на земле!

   – А ведь это солнечное золото пригодилось бы Риму больше, чем варварам, – почесал жирный подбородок Нерон.

   – Вряд ли. Оно приносит процветание и силу лишь праведному царству.

   – Тогда оно точно не для Рима! – расхохотался император. – И вообще не для этого мира.

   – И кто решает за людей, что праведно для них? Семеро глупых богов, каждый по-своему. Один из них – Солнце, Аполлон Гиперборейский. Это он шлёт в мир опасные золотые игрушки, морочит людей Огненной Правдой и Путём Солнца.

   – Так сможет ли всё ваше Братство Высшего Света сопротивляться ему – богу? – с дрожью в голосе произнёс Нерон.

   – Сможет! – Лицо Валента приобрело хищное выражение, он вытянул вперёд пальцы, унизанные перстнями. – Мудрый может подчинить себе магические силы всех семи светил, не связывая себя их законами.

Вот они, эти силы, – в семи перстнях, прозванных невеждами Перстнями Зла! И все они послужат тебе, мой господин и бог, и твоей Империи!

Лицо Нерона сияло самодовольством. Он чувствовал себя владыкой – не таким, каким был, а каким собирался стать: подобным царям-богам Востока.

   – А Ардагасту я мешать не буду. Пока что. Пусть достигнет Рипейских гор, одолеет свирепых грифонов и одноглазых аримаспов – стрела всё равно достанется не ему, а другому. Тоже варвару, только более глупому, алчному и властолюбивому. А я позабочусь о том, чтобы золотые дары вызвали в Сарматии лишь новые усобицы.

В глубине лесов, раскинувшихся за Pa-рекой, на поляне сидели у костра угрюмые воины с чёрными медвежьими шкурами на плечах. Среди них выделялись двое самых могучих. У одного из штанин торчали когтистые медвежьи лапы, второй же выше пояса был самым настоящим медведем, а ниже – человеком. Этих воинов звали Чёрными Медведями и «защитниками леса», а возглавляли их полумедведи – братья Шумила и Бурмила Медведичи. Разбойная эта дружина нещадно мстила росам и всем, признавшим власть росов.

Глаза воинов были устремлены на красивую пышнотелую женщину, лежавшую неподвижно, будто покойница, на ложе из еловых лап. То была сестра Медведицей – колдунья Лаума. Вернее, её тело. Дух же улетел далеко – к удмуртским злым колдунам.

– Загулялся что-то сестричкин дух. Может, не будем ждать да ударим сейчас на Ардагаста? Ночью самое время, – вполголоса спросил брата медвежьеголовый Бурмила.

   – Подпалит он тебе шерсть и морду солнечной чашей, так будешь знать, когда ударять... У него теперь людей больше, а стан ночью стерегут волколаки-нуры или Шишок, царский леший.

Вдруг на толстую ветку дуба, нависавшую над поляной, опустились две крупные птицы – ворон и филин. Громко и противно прокричали, а Лаума тут же открыла глаза, приподнялась, потянулась.

   – Заждались, братики? Далеко летать пришлось. Удмуртские ведуны слабоваты, и народ их не любит, а волхвы-шаманы со мной дела иметь не хотят, хоть и сами Кереметю-Чернобогу служат. Я и полетела к Саудеву, главному чёрному шаману аргиппеев. Ох и колдун, под стать нашему батюшке Чернобору! И мужик какой! Попасть бы к нему уже в теле... – Она встала, привела в порядок распущенные волосы. – Я по-удмуртски не говорю, так он дал мне двух своих духов. Обернусь сорокой, полечу вещать глупым удмуртам.

   – Против росов будем их поднимать? – сказал Шумила.

   – Наоборот. Станем говорить, что только царь Ардагаст их от грозной беды спасёт. Он всё лезет кого-то защищать, даже когда не просят. Вот мы с Саудевом и придумали... Такое придумали!

   – Так мы ведь тоже защищаем. Все племена лесные, – почесал медвежью голову Бурмила.

   – Защищаем, да не даром. Живёшь в лесу – корми его защитников! Только сейчас, братики, никого не задевайте, ведите дружину мимо удмуртских городков, за Каму. Мы большую войну устроим, а сами в неё не сунемся. Покамест!

Глава 1
БЕСОВО ПЛЕМЯ

За рекой Вяткой дружина росов въехала в сосновый бор. Воздух в бору был удивительно чист и свеж. Словно на берегу моря, сразу подумалось тем, кто у моря бывал, как, например, Хилиарх, сын Хилонида, или сам царь, или царский леший Шишок. Воздух бодрил, пьянил. Не зря это место, как вскоре узнали росы, звалось Пьяным бором. Здесь хотелось думать только о хорошем и делать только хорошее. Да и впрямь: ведь не грабить они идут, не жечь, не в полон угонять, а добыть для всего царства росов и венедов солнечное золото. А в нём – фарн, счастье-удача всем добрым людям, которых, что ни говори, в мире больше, чем злых. А что придётся за это золото биться со злобными дураками, людьми и нелюдями, так на то боги и создали воинов.

Всем было весело, будто в праздничный день. Вишвамитра рассказывал забавные индийские притчи, и хохоту великана Сигвульфа вторил звонкий смех царицы. Гусляр Пересвет наигрывал венедские девичьи песни, и голоса амазонок стройным радостным хором оглашали бор. Воительницы, шесть лет назад переселённые Ардагастом с Кавказа, хорошо освоились на Днепре и даже звали себя уже не эорпата – «мужеубийцами», а поляницами. Лучше всех пели царица амазонок Ардагунда, златоволосая, как и её брат Ардагаст, и чернокудрая Меланиппа, жена Пересвета. Подпевали воительницам даже обычно суровые нуры и их князь-колдун Волх Велеславич, Седой Волк. И впрямь недавно был праздник: середина месяца вересеня[7]7
  Вересень – сентябрь.


[Закрыть], когда змеи уходят под землю, а медведи – в берлогу. Вот бы и Медведичи с их шайкой до весны в землю залегали, добрым людям не пакостили!

Никто даже не удивился, когда на тропе вдруг появились люди в белых рубахах и штанах, серых кафтанах и лаптях. От венедов их отличали только колпаки с меховой опушкой, сплошь рыжие волосы и скуластые узкоглазые лица. Почтенного вида старик протягивал на вышитом полотенце хлеб-соль (знали здесь, похоже, венедские обычаи). Его спутники держали связки соболей и чернобурок.

   – Здравствуй, Ардагаст, царь росов! Да хранит тебя Инмар, владыка неба и солнца! – сказал по-сарматски старик. – Народ удмуртов рад видеть тебя на своей земле.

   – Здравствуйте и вы, добрые люди! – непринуждённо ответил Зореславич. – Дозволите ли пройти через вашу землю к истокам Ра-реки?

   – Дозволим и поможем тебе всем, чем пожелаешь. Уважь только наше бедное племя. Великий старейшина Идна, верховный шаман Акмар и воевода Ядыгар просят тебя и твою дружину в наш стольный город Чеганду!

Высоким правым берегом реки Ра отряд шёл дальше на восток. Страна удмуртов была густо заселена. На холмах возвышались городки, к ним жались сёла, в пойме желтели убранные поля и паслись на обильных лугах стада. Венеды только головами качали, узнав, что здешний народ не додумался ни землю пахать, ни даже лес выжигать и сеять в пепел. Рыхлили землю-матушку мотыгами: не то пашня, не то огород. Больше надеялись на скотину, да на реку, да на лес. А земля-то какая хорошая, плодородная... Венеды или даже мордвины уж нашли бы, что с ней делать. Чудные люди тут живут, чудь, одно слово!

Городок Чеганда стоял на высокой горе недалеко от слияния двух рек. Одна текла с северо-востока, другая – с востока. Вышата с Хилиархом подумали было, что Ра – первая из них. Великая солнечная река течёт с севера, из огромных Рипейских гор – так говорили и греческие книги, и скифские священные предания. Удмурты, однако, сказали, что первая река зовётся Камой и течёт действительно с севера, из глухих Пермских лесов, а есть ли за ними горы – неведомо. А вот восточная река – это и есть Ра, ещё её зовут Белой рекой, в верховьях же её – высокие горы, и идут они с севера на юг.

   – Это горы аргиппеев! Аристей[8]8
  Аристей Проконнесский (VII в. до н. э.) – греческий путешественник, поэт и солнечный маг.


[Закрыть] пересёк их, а Рипеи, идущие с запада на восток, преодолел в духе, – сказал Хилиарх.

   – Эти великие волхвы летают в духе куда хотят, вот и не приглядываются к тому, что на земле. Могли и напутать с горами и реками, – отозвалась лесная колдунья Милана, жена Сигвульфа.

   – Ты сама в духе дальше Лысой горы не летала. Не так это легко, как ты думаешь, – возразила ей волхвиня Лютица, супруга Вышаты.

   – Возможно, путешествие к Рипеям и Гиперборее, или Белому острову Солнца, следует понимать духовно, – заметил эллин.

   – То есть и горы, и остров – на небе. Говорят, и Ра-река с неба течёт. Уж нас троих туда точно не пустят, – взглянула Милана на Вышату с Лютицей. – За то, что учились у Лихослава в Чёртовом лесу.

   – Учились, да на лиходеев не выучились, – улыбнулся волхв. – И души наши при нас остались. Значит, есть чему на небо лететь.

За высоким валом городка стояло несколько десятков бревенчатых изб. Празднично одетые удмурты стояли вдоль улицы. Женщины здесь любили украшения ещё больше, чем мордвинки, не говоря уже о скромных венедках. У каждой на груди блестели большие круглые бляхи, а на поясе – громадная пряжка в виде знака Солнца. А ещё были подвески у пояса – утиные лапки, и бляшки на высоких головных уборах, и накосники... Всё, правда, бронзовое; зато ярко начищенное.

На пришельцев жители городка глядели дружелюбно и с интересом, особенно на Ларишку, так похожую скуластым лицом на них самих. Не так уж часто грозные сарматы приезжали сюда с миром... Гостей ждали в детинце[9]9
  Детинец – кремль, цитадель.


[Закрыть], в усадьбе великого старейшины Идны. Простым дружинникам выставили угощение во дворе, а царя с главными сподвижниками пригласили в обширную избу старейшины. И гости, и хозяева расселись на широких полатях, что шли вокруг всей комнаты.

Радушно встретили росов сам Идна – важный толстый старик, воевода Ядыгар – молодой, живой, с хорошо сложенным телом бойца, и шаман Акмар – седой, сухонький. С тщедушным телом и смирным лицом колдуна плохо вязалась могучая белая борода во всю грудь. Чувствовалось, однако, что этот нескладный старичок и есть самый уважаемый из предводителей народа. На его густых белых волосах лежал бронзовый венец с изображениями крылатых быков и сфинксов. Вышата сразу узнал старинную урартскую работу. Той же работы были виденные им в подземельях Экзампея[10]10
  Экзампей – главное святилище Скифии (в верховьях р. Тясмин).


[Закрыть] древние священные предметы, чудом избежавшие хищных рук сарматов.

А на столах чего только не было: белый хлеб, пироги со всякой всячиной, разная лесная дичь, жареная рыба в сметане, крепкий мёд, пиво, солёные грибы... Венеды словно домой попали. А для росов-сарматов нашёлся даже кумыс. Зато о вине здесь ведали лишь понаслышке: греческие купцы заходили только к сарматам.

Хозяева, оказывается, хорошо знали о подвигах Ардагаста, даже о недавних его победах в мордовской земле. Они дружно хвалили мужество росов и при этом жаловались на свою судьбу.

   – Когда-то владели нашей землёй и защищали нас скифы, такие же храбрые, как вы. Тех великих воинов давно нет, а нас все обижают – сарматы, аргиппеи...

   – Аргиппеи? – удивился Хилиарх. – Аристей и Геродот говорят, что это племя – самое мирное и справедливое на свете и потому считается священным и разбирает споры всех племён.

   – Геродота я не знаю, – развёл руками Акмар. – Аристей был великий шаман, но жил давно. Аргиппеев четыре века назад покорили сарматы. Осели, перемешались с ними, даже имя их переняли. Теперь аргиппеи тоже воюют верхом, ходят в набеги. А у нас конная дружина совсем маленькая. И царя вовсе нет.

Ядыгар вдруг вскинул гневный взгляд на колдуна:

   – Хочешь сказать, что удмурты – трусы? Или плохие воины? Нет! Был у нас царь Кондарат. Сильный: вместо двери избу каменной плитой закрывал. Одного сарматского царя той плитой убил. Второго за ней в плену держал. У третьего жену похитил, а самого утопил в Ра-реке. – Голос молодого воеводы звучал гордо, глаза возбуждённо сверкали.

   – И сам утонул вместе с ним. А второго царя пришлось обменять на наших пленных. Еле Чеганду тогда отстояли, – спокойно проговорил Идна.

   – Назови тебя царём, Ядыгар, возгордишься, начнёшь в набеги ходить. А это большой грех – учили нас скифские жрецы, – так же спокойно, хотя и наставительно, произнёс Акмар.

   – Скажите лучше – боитесь, что царь выше вас в племени станет, – сказал воевода и взглянул на Ардагаста, явно ища у того поддержки.

   – Не мне указывать, кто здесь выше, – покачал головой Зореславич. – Мне подвластны семь племён, и в каждом – князь и старейшины. А выше всех в племени – само племя. Оно выбирает и старейшин, и князя, и меня, царя. Оно же и прогнать может.

   – Трудно, верно, собрать семь племён, чтобы прогнать тебя, царь? – прищурился Идна.

Ардагаст не нашёлся что ответить. Царём его поставило вече двух племён – росов и венедов-полян, остальные признали его власть кто мирно, а кто не совсем. А низложить Солнце-Царя, которому сами боги вручили Огненную Чашу Даждьбога-Колаксая... Многим этого хотелось бы. Например, его двоюродной сестре Саузард, дочери убитого им царя росов Сауаспа, и её мужу Андаку. Только вот лесовики не захотят снова быть рабами росов, как при Сауаспе. А росы такого славного и удачливого царя ни на кого не променяют.

   – Мы, удмурты, люди тихие, мирные, терпеливые. Зачем нам великие цари и великие войны? – благостным тоном проговорил Акмар.

   – Затем, что сами себя защитить не можем! – резко произнёс Ядыгар. – На нас аргиппеи идут, и сарматов на помощь позвали. А всё из-за того, что в нашем святилище на реке Танып нашли труп аргиппея. Будто бы мы его в жертву принесли.

   – Не могло того быть! – заколыхал мощной бородой Акмар. – Такая жертва приносится только при самой тяжёлой беде. И жреца для неё могу назначить лишь я, верховный шаман. И приносят её всем племенем: каждый пускает стрелу или бьёт ножом. А тут никто ничего не знает...

   – И что же это за бог такую жертву принимает? – спросил Вышата.

   – Кереметь, брат Инмара, творец всего зла.

   – Так ты что же, чёрный волхв? – с неприязнью взглянула на благообразного чародея Лютица.

   – Я волхвованию учился от самого Инмара. Вот его знаки, его духи, – с достоинством ответил тун, указывая на свой венец. – Но говорить могу и с Кереметем и со всеми двенадцатью кереметями.

   – Богам Света и Тьмы один жрец не служит. Разве этому вас не учили скифские жрецы Ормазда-Папая? – в упор спросил шамана Вышата.

   – Я и не служу богам. На то есть жрецы. Я только узнаю волю богов. – Акмар вздохнул. – Инмар добр, так добр, что только добро и делает. Ему можно даже не молиться – всякому даст по справедливости. А Кереметь зол, суров. Чтобы его умолить – большие жертвы нужны.

   – И о чём же вы его молите? Чтобы у соседей скотина передохла? – дерзко усмехнулась Милана.

   – О злом молятся Кереметю одни ведуны, – замахал руками Акмар. – А мы – только о добром. Чтобы голода не было, засухи, мороза, чтобы скотина не переводилась... Инмар сильный, Кереметь сильный, мы слабые. Всего боимся: хлеб не уродит, скотина пропадёт, степняки с набегом придут...

   – Наша нурская земля победнее вашей будет. Только мы не такие робкие, как вы, – усмехнулся в усы Волх Велеславич.

   – Вы – люди-волки, мы – просто люди, – возразил шаман.

   – Будь мы все храбры, как царь Кондарат... – заговорил Ядыгар.

   – ...Нас, может, и вовсе уже не было бы. Видели пустые городища в лесах между Волгой и Вяткой? – сказал Идна и, переглянувшись с колдуном, торжественно обратился к Зореславичу: – Царь росов! На небе сильный Инмар, под землёй – Кереметь, на земле – ты. Защити нас, удмуртов, и мы дадим тебе столько лучших мехов, сколько сам захочешь.

   – Собрался нанять нас за меха, словно бродячую дружину, – презрительно произнёс вполголоса Сигвульф.

   – Защити нас, – с трудом повторил Ядыгар. – Мы не такие трусы, как ты, верно, подумал. Наше войско уже собралось, но оно почти всё пешее. Против двух орд вряд ли продержится. А сотня твоих дружинников стоит тысячи.

   – Царь, ты зовёшься Ардагастом – Гостем Огненной Правды. А она велит сильному не презирать слабого, а защищать его. Этого учения мы ещё не забыли, – тихо сказал Акмар, и в его голосе вовсе не было заискивания.

Взгляды всех обратились к царю росов. А он отпил золотистого хмельного мёда из деревянной кружки, улыбнулся и сказал:

   – Ни за какие меха я не стал бы губить своих воинов в ваших усобицах. Я иду за стрелой Абариса. Но к ней ведёт Путь Солнца, а на нём нельзя уклоняться от доброго дела. Значит, с вами мне по пути. Ведь Ра-река ведёт в землю аргиппеев.

   – Погоди, царь! – вмешался Вышата. – Кама течёт с севера, не она ли прежде звалась Ра? К тому же я слышал, что перед нами здесь была дружина Андака и Саузард и ушла вверх по Каме.

   – Солнце-Царь! – торопливо заговорил Акмар. – Боги тебе предназначили нас спасти. Так сказали три вещие птицы: ворон, филин, сорока!

   – Сорока! – фыркнула Лютица. – Нашли вещунью! Наверняка это ведьма Лаума. В ловушку тебя, царь, заманивают, вот что!

   – Ардагаст! Ты раньше лез во все отчаянные дела, искал славы, но теперь-то... Неужели ты не дойдёшь до Солнечной стрелы из-за какого-то аргиппея? Слышишь, пусть они тут сами разбираются! – тихо, но настойчиво проговорила Ларишка, сжав руку мужа.

Тот задумался на миг. Эти добрые и мирные, даже робкие люди напоминали Зореславичу его соплеменников – венедов. Но сейчас он вёл к Уралу не бродячую дружину из кушан и манжар, как девять лет назад, а лучших воинов царства росов. И только боги могли изменить их путь.

Царь произнёс лишь два слова:

   – Нужно гадание.

У наплавного моста через Каму выстроились конные дружины Ардагаста и Ядыгара и пешая удмуртская рать. Удмуртские конники были неплохо вооружены по-сарматски, только железные доспехи мало у кого имелись, больше из копытных чешуек. Пешцы же – с одними копьями, луками да топорами. И росы, опытные воины, не глядели на эту лапотную рать свысока, зная, как крепко и умело она будет биться в родных лесах и на валах городков.

Впереди стоял царский конь – золотисто-красной масти, из породы ферганских «небесных» коней, в серебряной сбруе, крытый вместо чепрака шкурой тигра, убитого Ардагастом в Бактрии. Обернувшись к восходящему солнцу, Вышата воздел руки:

   – Великий Даждьбог-Хорс! Вот красный конь Солнце-Царя росов. То – твой небесный конь. Укажи ему путь по Pa-реке, Рос-реке[11]11
  Рос – один из вариантов названия реки Ра (Рас, Рангха).


[Закрыть] – Путь Солнца!

Все затаили дыхание. Лишь Акмар тихо бормотал:

   – Инмар-Небо, Шунда-Солнце, не оставьте народ удмуртов!

Красный диск солнца стоял низко над густыми зарослями пожелтевших камышей, над самым мысом у слияния двух рек, отражаясь в спокойной воде. Конь царя поднял к нему голову, громко заржал и величаво пошёл по мосту. Вдруг перед ним на мосту появился, словно из воздуха или из самого солнечного света, всадник на белом коне, во всём белом. В левой руке у него был ослепительно сияющий золотой щит, в правой – копьё. Мягкий свет разливался вокруг светло-русых кудрей. Росская дружина, сразу узнав всадника даже со спины, разразилась приветственными криками. Нуры встретили всадника дружным воем – как волки вожака. Ведь это был весёлый и отважный солнечный бог, повелитель волков, которого венеды звали Ярилой, а росы-сарматы – Аорсбарагом, Белым Всадником. Он когда-то вёл рать Ардагаста через нурские и северянские дебри, а теперь указывал ей путь к Солнечной стреле.

Следуя за Белым Всадником, царский конь миновал мост, ступил на мыс, прошёл несколько шагов берегом восточной, Белой реки – вода в ней действительно была светлой, серебристо-белой. Конь обернул голову и призывно заржал. А бог-всадник исчез, будто растворившись в свете утреннего солнца, тут же ставшего из красного белым. Удмурты радостно зашумели. Довольны были и росы: неловко ведь было бы отказать в помощи тем, кто так хорошо их принял. Не по-росски это!

Ардагаст, положив руку на золотую рукоять меча, первым двинулся по мосту пешком. Следом Вышата и удмуртские жрецы повели коней для жертвоприношения. Вишвамитре вспомнился обряд ашвамедхи – жертвования коня. Царь шёл с войском за священным конём и покорял все земли на пути, указанном коню самими богами. Только великий царь мог совершить такой обряд. А Ардагаст был всего лишь подручным царём Фарзоя, великого царя Аорсии...

Войско росов и удмуртов миновало последний удмуртский городок. Правый, восточный берег Ра был высок и лесист, а по другую сторону реки простиралась до самого горизонта степь – бескрайняя, загадочная и опасная. В любой миг оттуда могли вырваться на быстрых породистых конях союзники аргиппеев – восточные роксоланы. Западная ветвь роксоланов, владевшая землями от Днепра до Танаиса, была сильным племенем. Их царь Роксаг – Сияющий Олень, отважный, наглый и удачливый, то подчинялся Фарзою, то воевал с ним.

С востока в Ра впадала речка Гнилой Танып – тихая, заросшая осокой, с мутной водой и топкими берегами. На пригорке стояло святилище – огороженная тыном осиновая роща. На кольях белели коровьи и конские черепа. Лютица покачала головой:

   – Ну и место для святилища! Вода гнилая, болото, деревья недобрые... Бесов небось полно?

   – Да, – кивнул Акмар. – Отсюда до аргиппеев леса глухие. Много чертей в них: один кривой, однорукий; другой – с копытами, ноги лохматые, людей ест; третий – тоже людоед, с волчьими зубами. В реке – водяной, косматый, один глаз на спине. Злые все, но жертв много не требуют. Вот керемети – тем много надо, особенно самому Луду...

   – Защищай ещё чертомолов этих... – недовольно сказал вполголоса дреговицкий княжич Всеслав.

   – Давно ли сами такими были? Забыл, какими глазами глядел, когда Ардагаст Чернобожий дуб корчевал? – возразил ему Неждан Сарматич, сын Сагсара.

Оба молодых воина были в числе русальцев – двенадцати лучших дружинников Ардагаста, умело владевших не только мечом, но и волшебным жезлом.

А с востока уже доносилось конское ржание. К Таныпу выходил большой конный отряд. Оружием и одеждой всадники напоминали сарматов, но волосы не падали на плечи из-под шлемов и колпаков с меховыми околышами. Аргиппеи брили голову и за это были от соседей прозваны «плешивыми». Над отрядом колыхался увенчанный бронзовой волчьей головой бунчук с тремя конскими хвостами. Впереди ехал молодой стройный воин в отороченном соболями коротком красном плаще поверх кольчуги. Рядом – женщина в островерхой шапке с роскошным околышем из огненно-рыжей лисы. На груди женщины сверкали бронзовые украшения.

У самой реки предводитель всадников придержал коня и поднял руку в степном приветствии:

   – Я Санаг, царь аргиппеев. Кто ты, сармат? На твоём знамени я вижу тамгу росов.

Над росской дружиной ветер развевал красный стяг с золотой тамгой – трезубцем. Зореславич поднял руку:

   – Я Ардагаст, царь росов.

   – Твои подвиги известны всей степи. Но что ты, враг дэвов и колдунов, делаешь с этими лесными крысами? В этом святилище они убили моего двоюродного брата Сандарза. Если ты и вправду царь Ардагаст, помоги мне покарать это бесово племя. Сожжём их городки, угоним стада, а их самих продадим сарматам!

   – Они чтут Небо и Солнце выше бесов и говорят, что не приносили твоего родича в жертву. Я не ищу с тобой войны и хочу рассудить вас по Огненной Правде, если ты не глух к ней. Когда-то вас, аргиппеев, считали справедливейшими из людей.

   – Разве ты видел сам, кто убил моего родича?

   – Ты этого тоже не видел. Но со мной великий волхв Вышата. Его чары могут раскрыть многие тайны. Но зачем перекликаться через речушку? Зайдём вместе в святилище.

Санаг, явно недовольный, вертел в руках плеть. Но женщина в лисьей шапке склонилась к нему, и царь аргиппеев направил коня в реку. За ним последовали женщина и десяток знатных аргиппеев. Они хотели въехать в святилище верхом, но Ардагаст вошёл туда пешим, и им пришлось слезть с коней из уважения к знаменитому воителю. Вслед за Зореславичем вошли Ларишка, Ардагунда, русальцы, Волх и Вышата с двумя волхвинями, а также Акмар, Идна и Ядыгар.

В священной роще стоял небольшой сруб под крышей из горбылей. Акмар открыл дверцу. За ней был виден чёрный деревянный идол и берестяной короб со священными предметами. Старик воздел руки:

   – Этим богом клянусь – мы не приносили Сандарза в жертву!

Санаг указал плетью на чёрного идола, потом на человеческий череп на одном из кольев:

   – Каким богом – Кереметем? Убивать без вины и лгать людей учит он.

   – Инмар высоко, далеко, Кереметь близко, – вздохнул Акмар.

А Ядыгар зло проговорил:

   – Говорят, Кереметь был богом у сарматов. Те его прогнали, а он пошёл по свету с красивым полотенцем и обещал его тому, кто творцу всего зла молиться станет. Дурак удмурт на полотенце польстился...

Ардагаст тем временем глядел на спутницу Санага. Её лицо, на редкость красивое, было совсем не похоже на скуластые узкоглазые лица аргиппеев. Из-под лисьей шапки падали на плечи роскошные золотые волосы. Это лицо и волосы он не мог бы ни с чем спутать. Сразу вспомнились Гиндукуш, Кавказ...