Текст книги "Ардагаст и Братство Тьмы"

Автор книги: Дмитрий Баринов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

В этот хор вливался и голос Ардагаста, сразу узнавшего Михр-Яшт, древний арийский гимн, придававший ему силы в самых тяжёлых битвах от Индии до Золотой горы.

Под эти торжественные звуки в храм через верхнее отверстие влетел грифон. Его перья и шерсть излучали золотое сияние. На спине его восседал юный златоволосый бог в белой одежде, похожей на венедскую. На его лице, добром и приветливом, выделялись тонкие золотые усы. В руке бог сжимал золотую секиру. Мерно взмахивая крыльями, грифон опустился посреди храма. Бог взошёл на трон, а крылатый зверь улёгся у него в ногах. Он поднял руку, и в храме всё стихло. В руке у бога была золотая стрела.

– Мудрецы и воины Белого острова! – заговорил Даждьбог. – Вот стрела Абариса, великого шамана севера. Она попала в нечистые руки, и воины Тьмы едва не погубили наш остров. Но она к тому же открывает пещеру, где скрыты два священных дара: Секира и Плуг, скованные моим отцом из солнечного пламени. Третий дар – Чаша. Эти три дара дадут великое благоденствие великому царству, пока это царство будет верно Огненной Правде. Чаша даёт мудрость и справедливость, Секира – победу, Плуг – обилие. Чашу добыл Ардагаст, сын Зореслава, и она возродилась в его руках. Ответьте: достоин ли он получить стрелу и хотя бы увидеть два остальных дара? Ибо взять небесное золото может лишь тот, кого оно само примет. Мы, боги, можем лишь открыть достойному путь к нему, а недостойному – преградить.

Даждьбог сделал знак Вышате, и тот с поклоном поставил Огненную Чашу на верхнюю ступень трона. Бог простёр руку, и золотое пламя взметнулось к ней, охватило языками, но не обожгло – так же, как в те дни, когда младший Сварожич стал первым Колаксаем, Солнце-Царём.

Аристей вполголоса сказал Зореславичу:

   – Сейчас молчи и слушай. Здесь есть кому и защищать, и порицать тебя. Я буду называть тебе тех, кто станет говорить.

Ардагаст почувствовал себя неуютно. Будто под суд попал... Но разве не подсуден он, царь, собственному племени? А здесь собрались лучшие из великого и святого племени Солнца.

Первым нетерпеливо шагнул вперёд Спартак:

   – О, Небесный Всадник, кого ты сделал своим избранником? Это же самый обычный сарматский царёк. Ходит в набеги, покоряет племена, дерёт с них дань, чтобы прокутить её в Ольвии и Пантикапее. Я воевал за свободу рабов, а этот угнал в рабство целое племя!

Анахарсис, худой, подчёркнуто скромно одетый – без единого украшения, – заговорил сурово и резко:

   – Что за царство он сотворил, что за народ? Скифия погибла от излишней роскоши. Венеды, потомки скифов-пахарей, жили бедно, но праведно, никого не притесняли. А теперь они переняли все пороки сарматов. Рыщут в поисках добычи от Карпат до Ледяного моря, порабощают племя за племенем, гоняются за роскошью. Серебряные зеркала, тонкие ткани, шёлк, вино... А ради этого – новые и новые войны. Сарматы хоть в лесах воевать не умели, а эти росы-венеды заберутся в любую глушь!

   – Хоть бы он был сам себе хозяин! А то ведь верный раб Фарзоя, подручный царь. Отдаст ему все дары и не пикнет, – пренебрежительно сказал Евн, жизнерадостный чернявый сириец. – Мы в Сицилии продержались пять лет, зато хоть никому не кланялись.

Аристоник, живой темноволосый южанин, взглянул на Ардагаста осуждающе, в упор:

   – Наше Царство Солнца в Пергаме прожило четыре года, но там не было ни рабов, ни господ – только свободные гелиополиты, граждане Солнца. На нас навалились три царя, ещё и могучий Рим. А тебе кто мешал построить неприступный Город Солнца в ваших лесах?

Столь же непреклонно глядел на Зореславича Савмак, молодой русобородый скиф:

   – Пантикапей был Городом Солнца всего три месяца, но я бы не променял моего царствования на твоё. Я нёс людям свободу, а ты, словно чуму, разносишь по всей Скифии рабство, дань, набеги, войны.

Только теперь Ардагаст заметил, как молоды были все эти вожди рабов. Ни один не прожил больше сорока лет. Все славно погибли вместе со своими царствами. А он... Пожалуй, доживёт до старости, сильным и богатым царём, благословляемым росами. Только далеко ли он ушёл от Андака? Или от своего жестокого дяди, Сауаспа-Черноконного? А Савмак безжалостно продолжал:

   – Твои потомки могут покорить всю Скифию, особенно с золотыми дарами, но они не сделают её Царством Солнца. Да у тебя ведь хороший наставник – потомок Митридата, утопившего в крови моё царство! – Он простёр руки к богу. – О Гойтосир! Об одном молю тебя: прибереги солнечные дары для грядущего Царства Солнца!

   – А то ведь не на пользу росам пойдут эти дары. Чаша, к примеру, мудрость даёт, а царь росов ею только людей жечь умеет, – ехидно заметил Диоген.

Неожиданно рядом с Савмаком появился седой человек в скифской одежде и греческом плаще. Аккуратная борода обрамляла его спокойное и мудрое лицо.

   – Ты забыл, Савмак, – мягко обратился он к скифу, – Вышата – потомок не только Митридата, вернее, его сестры, но и мой.

   – Прости, учитель Атарфарн, – виновато склонил голову Савмак.

Пришелец заговорил громко, обращаясь к Спартаку и его друзьям, но так, чтобы слышали все:

   – Вы избрали самый тяжёлый и славный путь, но не слишком ли вы возгордились перед остальными? – Он обвёл рукой храм. – Глядите: здесь братья Гракхи – они всего лишь вернули крестьянам землю, захваченную богачами. Здесь Кир – он всего-то создал великое царство, где с людей не сдирали кожу и не сажали тысячами на колья, как в Ассирии. Тут все, кто пытался сделать мир справедливее, а значит – ближе к Царству Солнца. Да, хотелось бы изменить всё разом, но всегда ли это возможно? И всякий ли на это способен?

   – Да, я вот только и сумел что создать несколько общин. Маленьких таких, мирных, – смущённо развёл своими крупными натруженными руками Пётр. – А царства, народы создавать... Это дело для таких, как Кир и Ардагаст.

   – Разве мало, – продолжил Атарфарн, – что росы теперь в лесах только собирают дань, а не грабят, не насильничают, не жгут? Разве мало, что росы и венеды уже друг другу братья, а не господа и рабы?

   – Не мало. Я ради этого жил. Только теперь вижу – жил не зря, – твёрдо произнёс Яромир.

   – Но они угнали в рабство целое племя – деснинскую голядь, – возразил Спартак.

   – Это племя воины Ардагаста хотели истребить за людоедство. Он же не только остановил их, но и не продал грекам ни одного голядина. Ольвийские работорговцы ненавидят царя росов – за то, что с севера больше не идут невольничьи караваны, – ответил Атарфарн.

   – Блюдут ли ещё венеды мой закон: никого в рабстве вечно не держать, кто отработает свой выкуп – принимать в племя как свободного и друга? – спросил Лют.

   – Да, теперь его блюдут и росы. Голядины уже все свободны. Одни вернулись на север, другие остались среди росов, – ответил Ардагаст.

   – Значит, и я не зря трудился, раз закон мой пережил великое царство, – довольно произнёс Лют.

   – Но он мог сделать гораздо больше. Братство Солнца воспитывало и опекало его. Почему же нет на Днепре Города Солнца? – упрямо вопросил Аристоник.

«Хорошо вам тут судить нас, грешных смертных, с вашего блаженного острова», – раздражённо подумал Зореславич. Он уже готов был ответить какой-нибудь резкостью, но тут собравшиеся расступились, пропуская вперёд полного лысого старика в жёлтом халате. Жёлтое узкоглазое лицо обличало в нём ханьца.

   – Это Лао-цзы, Старый Учитель, рождённый от солнечной жемчужины, – тихо сказал Аристей.

Старик окинул ироническим взглядом собрание и неторопливо заговорил:

   – Многие тут почитают меня за учителя безделья и покорности. А я всего лишь учил не делать ничего, противоречащего Дао – необходимости, или всеобщему закону. Кстати, моих учеников в Поднебесной считают самыми опасными бунтовщиками. Ибо они хорошо знают, когда и ради чего бунтовать.

Ардагаст неожиданно осознал, что ясно понимает речь ханьца, хотя тот говорит на своём языке. Видно, таково было свойство Белого острова – делать понятными для всех добрые мысли. А Старый Учитель уже обращался к нему:

   – Сынок, я не чиновник из загробного царства, чтобы тебя судить, да и ты ещё не умер. Я хочу лишь понять, насколько ты способен постичь Дао. Дао своего времени, Дао царской власти. То, что вы зовёте Огненной Правдой. Скажи, смог бы ты вовсе отменить рабство в своём царстве?

   – Нет, – подумав, ответил Зореславич. – Даже венеды меня не поймут и не послушают. Рабы у нас были издавна. Ещё тогда, когда пленные киммерийцы строили для наших предков первые городки на Тясмине.

   – Ну а мог бы ты сделать так, чтобы в твоём царстве, или хоть в одном городе, всё было общее и не было ни простолюдинов, ни знатных, но все работали бы вместе?

   – Нет. Старейшины и князья не согласятся, а народ их уважает. Земля у нас общая. Но вместе на ней трудятся только нуры в своих чащобах. Все мы живём так, как заведено предками. Даже я, Солнце-Царь, не могу переменить их заветы.

   – Ну, кое-что ты уже переменил, – улыбнулся ханец.

   – Да, и за это меня зовут окаянным и безбожным... всякие лесные колдуны и глупцы в медвежьих шкурах!

   – Но тех, кто принял перемены, ведь больше? Значит, ты следовал Дао своего времени и своего народа.

Спартак и его друзья не вмешивались в разговор. Они лишь смотрели на ханьского мудреца и Ардагаста с такой иронией, что Зореславич, не выдержав, с горечью сказал:

   – Город Солнца... Да сарматы нам вовсе не позволяют строить городов! Великие скифские города стоят пустые. Их некем заселить.

   – А мог бы ты отвергнуть власть Фарзоя, восстановить царство скифов-пахарей? – спросил Лао-цзы.

Ардагаст чувствовал на себе напряжённые взгляды Люта, Слава, Яромира, деда, отца. Как хотелось бы ему сказать: «Да!» Возродить славу предков или погибнуть со славой! Погибнуть – вместе с царством? Превозмогая себя, он ответил спокойно и твёрдо:

   – Нет. Сарматы нас сметут. Слишком мало пахарей на Днепре. Но становится всё больше...

Рядом с ханьцем встал суровый на вид старик в одежде хорезмийского жреца-мага. Чёрная, с обильной проседью борода странно сочеталась с голубыми глазами – большими, чистыми, беспокойными.

   – Я, Спитама Заратуштра, учил людей одному: выбирать между Тьмой и Светом. Ардагасту приходилось выбирать не раз. Он мог стать наёмником, царьком-разбойником, охотником за рабами, римским наместником. Даже богом, как сулил ему маг Чжу-фанши. А он всякий раз выбирал Свет и Огненную Правду. Потому он теперь всего лишь подручный царь. Но разве мы доверили бы стрелу и дары одному из тех, кем он не стал?

Молчавший до сих пор Абарис обратился к Даждьбогу:

   – Светлый бог! Я долго прятал свою стрелу от зла, и всё равно не спрятал. Отдай её Ардагасту. Там, на юге, она нужнее будет.

Шамана поддержал Аристей:

   – О Аполлон! Я прошёл с росами от Золотой горы до Белого острова и увидел: они достойны зваться святыми воинами Солнца. Они и все, кого они увлекают за собой. Отдай солнечную стрелу Ардагасту. Да, он не возродит Великой Скифии и не построит Города Солнца. Но это сделают его потомки, если ты дашь им ключ к золотым дарам.

   – Некогда Огненная Чаша была рассечена Секирой Богов. Если пещера с дарами откроется хоть ненадолго, не дотянется ли до них рука Тьмы? – озабоченно произнёс Пифагор.

Вышата отцепил от пояса топор со знаком Солнца и Грома и сказал:

   – Вот эта Секира. Мы нашли её в Черном Храме в Карпатах и сумели лишить прежней силы. Теперь с ней можно лишь сражаться с духами и вызывать богов.

   – А Солнечная Чаша придала-таки вам мудрости, раз вы, воинственные скифы, сами отказались от злой мощи этого оружия, – с удовлетворением проговорил Диоген.

Солнечный бог встал, взял в руки Чашу и стрелу.

   – Ардагаст, сын Зореслава, из царского рода сколотов-пахарей, подойди!

С приветственно поднятой рукой, как царь к царю, поднялся Зореславич по семи ступеням трона. Бог протянул ему оба враз запылавших золотым пламенем предмета, и небесный огонь не обжёг рук человека. Светлая, спокойная радость переполняла сердце Ардагаста. Значит, не зря он возмутил покой стольких племён, не зря вёл людей за край света. И кто теперь назовёт этот поход набегом, а их самих – добытчиками? Только тот, чьи глаза не способны различить в свете Солнца свет добра и правды, хотя для этого-вовсе не нужно духовное зрение волхва.

Теперь всем стало заметно, насколько похожи бог и царь. Оба молодые, золотоволосые, с тонкими золотыми усами. Отважные, весёлые и добрые, они внушали к себе у добрых людей не страх, а любовь. А что один могущественнее другого, то ведь всяким могуществом нужно уметь распорядиться. Можно следовать своей прихоти. А можно – той великой и доброй силе, что превыше богов и людей. Силе Огненной Правды.

   – Братец Ярила за тебя рад. И сестрица Морана, и отец Сварог с матушкой Ладой. Не ошиблись мы, видно, когда тебя избрали. А дяде Чернобогу сейчас не до тебя: отлёживается после битвы на востоке, а Морана с тётушкой Ягой его выхаживают... Только ты не спеши ни радоваться, ни зазнаваться, – с улыбкой сказал бог.

   – Понимаю. Это ведь только начало. Я же все гадючники разворошил от Днепра до Ледяного моря, всё Братство Тьмы разозлил, всех рабов Чернобожьих. А разозлю и разворошу ещё больше! – лихо тряхнул золотыми волосами царь. Потом он протянул богу детский ножик. На простой деревянной рукоятке была выжжена тамга росов. – Вот, не побрезгуй даром. Это ножик моего сына Ардафарна. Я обещал положить его там, где найду золотую стрелу.

   – Дар твой для меня ценнее золотого меча. В нём теперь судьба твоего рода. Он ещё вернётся к тому из твоих потомков, кто окажется достоин обрести все три золотых дара.

На Священном острове было шумно и весело. Одни сииртя разделывали туши морских чудовищ, другие готовили пир для войска, вернувшегося с Белого острова. Из добычи, награбленной Андаком и Хан-Хаденготой, благодарные северяне щедро одарили росов и манжар. Особенно довольны были Ардагунда и лучшие из поляниц: им поднесли большие куски шкуры громадной выдры – на шубы. Шаманы во главе с Абарисом колдовали, очищая святилище от скверны, нанесённой Чёрным Быком и его шайкой.

А у края провала стояли Вышата и два эллина.

   – Вот теперь, друг Харикл, тебя можно посвящать в Братья Солнца. Ну как, не тянет тебя больше гоняться за самоцветами, золотом, слоновой костью и прочим, из-за чего на юге режут глотки и обманывают? – спросил Хилиарх.

   – По правде сказать, богато жить лучше, чем бедно, – откровенно ответил бронзовщик, – но если я ещё совершу ради богатства хоть одно недостойное дело или заберусь снова в такую даль только из-за богатства... Пусть тогда явятся духи тех, кто погиб в этом походе, и низвергнут меня в Тартар! Чтобы, глядя на меня, никто не сказал, что даже храбрейшие из людей подлы и корыстны. Только с вами я понял, что может человек и для чего ему стоит жить!

   – А раз понял, то милости прошу в нижний мир – завершать посвящение. В горнем мире ты, считай, уже побывал. – Хилиарх закрепил гарпунный ремень на выступе скалы и первым принялся спускаться в пропасть.

На дне провала было темно и холодно. Где-то вверху белел клочок затянутого облаками неба. Под ногами хрустели кости, в темноте горели чьи-то глаза. Вышата зажёг плошку с китовым жиром. Старый, облезлый волк зло зарычал. Сердито затявкала стая песцов. Увидев мечи, звери разом бросились в тёмный ход, из которого доносился шум моря. Всё дно было завалено останками оленей и людей. Растерзанные, обглоданные тела молодых сииртянок выглядели страшно и омерзительно. Кто пожирал трупы – песцы, волки, тунгаки?

   – Сейчас тут ещё ничего. Холодно, трупы не смердят. И ветра нет. А вот в бурю так ревёт и воет: бесы рвутся наверх, – буднично произнёс Вышата.

Хилиарх велел Хариклу встать лицом к проходу, дал ему в руки плошку. Потом завязал глаза. Полумрак сменился полной тьмой. Через некоторое время впереди послышался голос Вышаты:

   – Кто ты? Чего ищешь в царстве мрака?

   – Я – ищущий света и Царства Солнца.

   – Что есть свет?

   – Правда, добро, истина. Он един, как и огонь, – в солнце, луне и звёздах, в пламени очага и костра, в душах добрых людей.

   – Где Царство Солнца?

   – На небе, на Белом острове, в сердцах чистых и праведных.

   – Кто достоин войти в него?

   – Тот, кто, как я, стремится перенести его в этот мир.

   – Тогда иди вперёд.

Харикл шёл пригнувшись, то и дело задевая головой за свод, обдирая руки и одежду о выступы стен. Ноги вязли в мокром песке, под ними хрустели кости. Из тьмы доносились вой, рычание, клёкот, хлопанье крыльев. Ехидный скрипучий голос произнёс:

   – Ищешь света в земном мире? Этот мир грязен, страшен, мерзок. Разве ты не знаешь жизни?

   – Знаю. Но если мир грязен, его надо очистить. Если тёмен – осветить. На это стоит потратить жизнь.

   – Ты так уверен? Почему? Что даст тебе для этого сил, да ещё на всю жизнь? Смотри, потеряешь в этой жизни много приятного. Ты же слаб, алчен, труслив. Как и все люди, – издевался голос, чем-то похожий на голос Хилиарха.

   – Я видел свет Белого острова, – просто и твёрдо ответил бронзовщик.

И снова он шёл вперёд. К жутким звукам добавился запах хищников, горячее дыхание у самого лица. Было холодно и сыро. Лишь светильник, вырезанный из мягкого камня, согревал руку, и это тепло вселяло уверенность. Харикл знал: огонёк горит. И вдруг он увидел этот огонёк, увидел сквозь плотную повязку! Теперь он шёл всё увереннее. В свете плошки из тьмы выступали то львиная морда, то голова орла, но грек уже знал: это – обличья Солнца. Всё ближе шумело море, воздух свежел. Наконец стены расступились, и чья-то рука сняла повязку с глаз бронзовщика.

Он даже не зажмурился от неяркого осеннего солнца, еле выглядывавшего из-за туч. Море плескалось у самого выхода из пещеры. На волнах покачивалась байдара, и в ней сидели Вышата с Хилиархом, добродушно и хитро посмеиваясь. Что же он, Харикл, видел, слышал, ощущал в подземелье? Волхв умеет и морочить, и оборачиваться, и вызывать духов.

   – Приветствуем тебя, брат. Теперь ты один из нас. Да светит тебе Солнце, Харикл из Эмесы! – сказал Вышата.

   – Да светит оно всем людям! – ответил бронзовщик.

Раньше он показался бы себе щепкой, выброшенной на суровый гиперборейский берег. Но теперь недавний пройдоха и раб знал: щепкой он никогда уже не будет.

Глава 7
РУКА БРАТСТВА ТЬМЫ

Войско Ардагаста возвращалось на юг. Оно становилось всё меньше. В тундре остались сииртя, в тайге – печорцы. Ненцы ушли за Урал по берегу моря, манжары – по Чусовой и Исети. Из оставшихся росских дружинников меньше половины было тех, кто выступал летом с Тясмина. Места погибших заняли мордвины, удмурты, аргиппеи, пермяки, манжары, даже один сииртя – Хаторо. И все они стали росами.

По льду Печоры, Камы, Pa-реки конники шли быстро. Не нужно было пробираться через леса, сражаться, опасаться засад. Да и кто посмел бы тронуть воинов Солнца, дошедших до края света! Радушно принимали их пермяки и удмурты. Ядыгар, вождь удмуртов, сохранил добычу, взятую росами и манжарами у Золотой горы, и даже доставил её в землю пермяков, чтобы манжары не делали крюк по пути домой. Табун коней привёл Санаг, царь аргиппеев. Тепло прощались росы с Лунг-отыром и обоими Зорни, отыром и шаманом, с Кудымом и Перей, Хэсте и Арвантой, с Санагом, Зариной, Ядыгаром. Улетели на Белый остров Абарис и Аристей. Понимали: вряд ли удастся ещё свидеться в этой жизни. Бескрайняя Скифия – не Империя с её мощёными дорогами. И всё же... Ведь все они теперь знали: мир велик – и мал.

Однажды вечером к костру перед царским шатром подошли трое: седовласый старец, белокурый зрелый муж и златоволосый юноша.

Одежда их напоминала скифскую. Башлыки и длинные плащи были снежно-белыми. Как пришельцы вошли в стан – не заметил никто.

   – Здравствуй, Ардагаст, царь росов! Рахманы, жрецы арьев, шлют тебе привет из недр Урала! – торжественно произнёс старик.

Царь с Вышатой отвесили гостям земной поклон, а Вишвамитра почтительно сложил ладони. Сев у костра на еловые лапы, старец продолжил:

   – Некогда мы владели священным городом Аркаимом и пытались научить людей ценить мир и знание больше битв и добычи. Вражда двух безумных царей, арья и тохара, обратила город в руины. Небо покарало оба племени суровой зимой и потопом, и они ушли на юг и восток. Мы же удалились в нижний мир, чтобы не нести вместе с ними грозу и пламя народам. А два царя даже мёртвые продолжали сеять вражду и разжигать войны среди живых.

   – Этих царей больше нет. Девять лет назад мы сразили их на развалинах Аркаима, – сказал Зореславич.

   – Мы знали об этом, – кивнул средний рахман. – И следили за тобой. Много спорили: кто ты? Ещё один искатель подвигов и сокровищ? Теперь мы рады, что ты с честью прошёл Путь Солнца. Но скажи, что ты вынес из этого похода, кроме того, что умещается в седельных сумах?

   – Знание, – подумав, ответил царь. – Я узнал мир, а ещё – себя и пределы своей силы. Много славного и доброго я не свершу никогда – потому лишь, что не настало время. Но с Пути Солнца меня не свернут ни слава, ни хула. Он – на всю жизнь... Говорят, вы открываете будущее. Достоин ли я этого? – пытливо взглянул он на подземных мудрецов.

   – Если ты узнаешь свою судьбу, это прибавит тебе мужества? Или убавит? Мы не уличные гадальщики из каменных городов, – хитро прищурился молодой рахман, чем-то похожий на самого Ардагаста.

   – Я хочу знать судьбу росов – своего племени и царства. Смогут ли они свершить то, что не дано мне? Или пронесутся над миром, как киммерийцы или скифы?

   – Если росы останутся такими, как сейчас, они превзойдут все народы степи, леса и гор. Они соберут в одно могучее царство всю Скифию от Ледяного моря до Бактрии, от венедских лесов до неведомого тебе восточного моря. И будут перед ним малы величайшие из нынешних царств, – ответил юноша.

   – Но будет ли оно подобно Белому острову? И построят ли в нём Город Солнца? Или мы словно те духи с огоньками на головах, что манят людей в болото? – спросил Вышата.

   – Трудно смертным сделать хоть один город подобным верхнему миру. Но если они перестанут к этому стремиться – придут те, кто готов средний мир обратить в преисподнюю. Вы их уже видели. И ещё не раз увидите, – сказал средний рахман.

Великий волхв окинул взглядом троих и спросил – смело, но без дерзости, как равных:

   – А свою судьбу-то вы знаете? Когда выйдете на белый свет и перестанете таить от людей свою мудрость? Не загордились ли вы перед нами, земными да грешными?

Старик спокойно, без обиды ответил:

   – Наше знание слишком велико и потому опасно. Мы делимся им понемногу с лучшими из земных мудрецов. Иначе мир может погибнуть по нашей вине.

Ардагаст кивнул. Он помнил ещё по Индии, что такое оружие богов в руках честолюбивого негодяя. А старец продолжал:

   – Но если мир преисполнится злом так, что очистит его лишь вселенский пожар – мы выйдем из-под земли и вступим в великую битву Света и Тьмы со всеми своими знаниями.

   – А пока нам дел и там, внизу, хватает. Те, с кем вы бились на Печоре, – ещё не самые злые в нижнем мире и не самые сильные, – добавил молодой рахман.

Трое гостей поели пельменей, выпили по чашке парного молока, попрощались и ушли в ночь. Как они покинули стан – снова никто не заметил.

От места, где западная Ра-река сливалась с восточной, росы двинулись напрямик через степь, по землям сарматов царских и роксоланов. Сорак и Сагдев с уцелевшими дружинниками вернулись к отцам и были встречены соплеменниками как великие герои. Даже злосчастную битву с Симургом им ставили не в вину, а в заслугу. Царь Уархаг, забыв былую вражду с росами, устроил для Ардагаста роскошный пир и даже отказался от выкупа за гибель своего брата Амбазука. На удивление всем, на том пиру гостил царь мордвы-эрзян Тюштень, старый враг степняков, а с недавних пор – друг росов и Ардагаста. Столь же пышно и щедро принял росов на берегу Танаиса царь роксоланов Роксаг, Сияющий Олень. Харикл поехал оттуда на Боспор – поведать Стратонику о чудесах Севера и о невиданном походе росов за край Скифии.

Ардагаст, однако, нигде подолгу не задерживался. Отряд делал длинные переходы, особенно в степи. Нужно было успеть до Рождества к днепровским порогам. Здесь, на Перун-острове, и лежали в пещере Секира и Плуг из солнечного золота, укрытые Мораной, сестрой и женой Даждьбога. Именно день рождения Солнца был наиболее благоприятен для их открытия.

Степное «длинное ухо» уже донесло весть до Тясмина, и там с радостью ждали возвращения царя и его храброе. Но об их возвращении знали и далеко на жарком юге, откуда тянуло свои длинные руки Братство Тьмы.

Ночь опустилась на древний Вавилон. Великий город давно запустел. Большинство горожан перебралось в новые столицы – Селевкию и Ктезифон. Осыпалась цветная плитка с городских ворот. В холм, поросший кустарником, обратились знаменитые висячие сады. Разваливались и оплывали заброшенные дворцы. Но по-прежнему высились увенчанные храмами зиккураты. Оттуда, как и века назад, наблюдали звёзды и плели паутину колдовства и интриг духовные владыки древней страны, хранители тысячелетней мудрости – халдейские жрецы. Горожане хорошо помнили это и с трепетом глядели на черневшие под сапфировым небом рукотворные ступенчатые горы. Иные, впрочем, злорадно поглядывали на руины главного зиккурата Этеменанки, оплавленные ударом молнии, низведённой не то персидскими магами, не то еврейскими мудрецами.

Наибольший трепет вызывал у жителей города зиккурат Нергала, повелителя подземного мира. Здесь, в комнате, глубоко укрытой в глиняной толще башни, собрался высший совет Братства Тьмы. Со стен глядели, ухмыляясь, зубастые и когтистые демоны, нагие крылатые демоницы-лилит, драконы со львиными и орлиными лапами. Среди собравшихся были надменные римляне, бородатые греки, чернявые горбоносые сирийцы и иудеи. Именуя себя Братством Высшего Света, все они носили тёмные одежды – в знак того, что материальный мир, в коем они вынуждены жить, тёмен, грязен и неисправим по самой своей природе. В кресле эбенового дерева восседал седовласый благообразный Менандр Самаритянин, в чародействе превзошедший даже своего учителя Симона Мага. В народе верили, что Менандр дарует избранным бессмертие и вечную молодость (сами избранные, впрочем, понимали это в духовном смысле: увековечивать нужно дух, а не низменное тело).

Высшие члены Братства, однако, не были здесь хозяевами. Об этом им напоминал вид сидевших тут же двоих халдеев с завитыми бородами, в длинных одеждах с бахромой. За спинами халдеев два высеченных на стене змееголовых демона охраняли закрытую дверь. Туда вход пришельцам из Империи был и вовсе закрыт. За ней начинался ход в подземелья, где собирались жрецы Змеи, служители древнейших богов-драконов. Даже Валенту не удавалось заручиться их доверием, а некоторые его чересчур любознательные и пронырливые ученики поплатились жизнью за попытки проникнуть в змеиные тайны.

Тем более Менандр старался сохранить перед халдеями величественный вид и говорил медленно и важно:

   – Итак, братья, войска царя Артабана по-прежнему победоносны. Они уже взяли Экбатаны и подступили к Персеполю и к Каспийским Воротам у Демавенда. Маги Ормазда с трудом удерживают святыни Персеполя, а демавендские маги Ахримана на нашей стороне. Однако Пакор привёл к Воротам орды саков и парфян. С ними – люди Братства Солнца и какие-то сильные скифские колдуны. Полагаю, лучшие из наших магов понадобятся именно там. Особенно ты, Валент, как знаток Скифии.

Валент, озабоченно перебиравший связку талисманов из человеческих костей, кивнул:

   – Да, битва за Ворота весьма важна. И всё же я прошу разрешить мне отправиться, и срочно, в Сарматию. После происшедшего в Гиперборее...

   – Один дикий сармат помешал другому напасть на Белый остров. Ты просто не на того поставил, – заметил один из иудеев.

   – На Ардагаста уже поставило Братство Солнца, и не ошиблось! Если он завладеет всеми тремя золотыми дарами, огненным сердцем Скифии...

   – Разве там решаются судьбы мира? – пожал плечами Менандр.

   – Отныне – там! – Валент обвёл пристальным взглядом собравшихся. – Вы ещё не поняли, какой соблазн для черни – Царство Солнца, или хоть его подобие, рядом, через Дунай? А когда эти скифы-росы перейдут Дунай, это будет не просто набег.

   – Приберём к рукам и скифов, – ухмыльнулся один сириец. – Мы, могущественные маги, нужны всем рабам плоти.

   – Воинам архонта Солнца не нужны ни мы, ни сам Высший Свет. Союз с нами для них – грех, а мы сами – вроде тех демонов, которых вызываем силой нашего знания, – возразил Валент.

   – Скифы бушевали здесь семь веков назад, – вмешался в разговор халдей. – В те дни от них зависело, какое из царств погибнет, а какое станет великим. И тогда они были глухи к нашей тайной мудрости и лишены почтения к нам и нашим храмам. Вы должны остановить этот народ! – Жрец властно взглянул на Менандра.

   – Гог из земли Магог, князь Рос – не он ли рвётся к золотым дарам? – выдавил из себя побледневший вдруг иудей.

Менандр заговорил всё так же медленно и величаво:

   – Знание... Из-за него нас, избранных, почитают, ненавидят и боятся. Да, у нас много врагов. Но опаснее всех те, кто презирает силу тайного знания. Они – враги Высшего Неизъяснимого Бога, к которому мы стремимся, ибо он выше Солнца и прочих архонтов со всеми их законами. И потому ничтожный царёк росов может стать для нас страшнее Тита и Пакора. Брат Валент, лети немедля на север и сделай всё, чтобы небесное золото не дало варварам процветания и могущества.

Над тёмными бурными водами моря Ахшайна, Чёрного, в ночи летел с юга чёрный дракон. На спине его уверенно сидел человек в сарматской одежде и греческом плаще. Ветер развевал выбившиеся из-под башлыка длинные волосы, вздувал чёрный с серебром плащ, обёрнутый вокруг тела. За спиной человека уныло горбился демон – толстый, клыкастый, свинорожий. Демон по имени Мовшаэль, из войска Луны, был за грехи свои отдан на семь лет в рабство к Валенту. Хозяин не мешал духу предаваться пьянству и иным порокам, коим тот был привержен ещё в александрийских притонах в бытность свою человеком. Зато постоянно посылал своего раба на всякие опасные дела, в которых запросто можно было погибнуть духовно, то есть окончательно. Вот и в этот раз пришлось лететь в дебри Скифии, навстречу Ардагасту, от которого Мовшаэль еле унёс ноги шестнадцать лет назад. Из двоих летевших на драконе демона сейчас больше напоминал Валент, надменно и безжалостно взиравший на грешную землю внизу и столь же грешное материальное небо над собой.

Чёрная равнина моря сменилась белизной заснеженной степи. Тёмные полосы прибрежной растительности окаймляли долины Днепра и Гипаниса, лиман, Белое озеро. Опустившись возле озера, Валент отослал дракона. Потом послал демона украсть коня из табуна. Лететь на драконе в Мадирканд-Метрополь, столицу Фарзоя, не стоило, чтобы не привлекать внимания. Прийти же в царскую ставку пешком означало унизить себя перед степняками: пешего бродягу могли и не пустить к царю.