Текст книги "Конец охоты"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Пир удался на славу. Гостям, увлеченным едой и выпивкой, не было дела до вошедшей в трапезную невысокой голубоглазой девушки. Вообще-то женщины на пиру – редкость. Мало какая из жен достойна быть допущена в круг отважных мужей, но в облике гостьи было что-то такое, из-за чего никто не воспротивился, когда она, пройдя через всю залу, устроилась за столом и принялась есть, соорудив себе бутерброд из куска хлеба, небольшого ломтя мяса и горьковатой зелени, завезенной из-за морей. Лишь Оглунд, бесцеремонный в обращении даже с друзьями, попытался прогнать ее прочь, но гостья легким тычком в живот усадила великана-воина на скамью, и тот еще долго сидел, беспомощно хватая ртом воздух.

Среди видевших это пополз удивленный шепоток. Он достиг ушей немногих, но некоторые из них поспешили исчезнуть. Провалился сквозь землю альв Модсогнир, восседавший на почетном месте неподалеку от хозяина дома. Несколькими мгновениями спустя исчез Локи Злоумный, обратившийся то ли в муху, то ли в глоток свежего воздуха.

Охотницу мало беспокоило, как будет встречено ее появление. Главное, она добралась до цели. Не сказать, чтобы дорога из Хель была особенно трудна и опасна, но Шеве пришлось провести два дня в седле и несколько раз спасаться бегством от врагов: великана, а потом разбойников, которым приглянулась ладная фигурка сидевшей на коне женщины. Но она успешно избежала опасностей и добралась до Химинбьерга, дома славного Хеймдалля. И теперь она сидела напротив хозяина и расположившегося по правую руку от него могучего воина, лицом как две капли воды похожего на Арктура. Судя по всему, это и был Харальд, и он даже не пытался скрыть, кто он такой на самом деле. Об этом свидетельствовала не только его внешность, но и то подчеркнутое уважение, с которым относились к воину хозяин дома и его гости. Чем дольше Шева приглядывалась к Харальду, тем меньше у нее оставалось сомнений, что перед ней Арктур. Тот также время от времени поглядывал на дерзкую голубоглазую девушку, до непочтительности пристально разглядывавшую его, но покуда ничем не выдавал того, что признал Шеву. Он то ел и пил, то начинал горланить воинственные песни, то смахивал со щеки пьяную слезу, когда начинал бубнить свои висы скальд – иссохший, словно щепка, старец с плоским, выскобленным временем лицом. Харальд вел себя столь естественно, что в сердце Шевы начали закрадываться сомнения: а вдруг это не Арктур, а его очередная проделка – клон, сын или что-то в том же роде? Или Арктур заигрался настолько, что превратился из кукловода в куклу? Может, он сам лишь марионетка в игре? Но кто же игроки?

Пока Шева размышляла, неторопливо потягивая пиво из рога, чей объем раз в пять превышал ее скромные возможности, в пиршественной зале объявились новые гости. Шева заметила их краем глаза, но тут же широко раскрыла тот самый глаз, а заодно и его собрата во всю ширину, дарованную природой, потому что в Химинбьерг прибыли не кто иные, как Пауль и зловредный карлик, называвшийся Текком. Текк шагал впереди, а Пауль чуть приотстал из-за необходимости отвечать на приветствия многочисленных знакомых, каждый из которых считал своим долгом перекинуться словечком с достойным Ульвом, которого, судя по всему, здесь уважали. Ни карлик, ни Пауль не видели Шеву, но направлялись в ее сторону, забирая чуть правее – к столу, за которым сидели хозяин дома и тот, кто мог быть Арктуром.

Приблизившись вплотную, гости почтительным поклоном приветствовали Хеймдалля и Харальда. Те ответили на приветствие, склонив голову, после чего Харальд, перегнувшись через стол, по-медвежьи облапил Пауля. Он что-то сказал ему на ухо, и оба расхохотались. Затем Харальд повел глазами по зале, отыскивая свободное местечко. Его взор столкнулся с глазами Шевы, и та указала ему на скамью, освободившуюся после того, как Оглунд нашел в себе силы убраться подальше от странной гостьи. Харальд тут же предложил вновь прибывшим занять это место, а Шева, не желавшая, чтобы Текк увидел ее раньше времени, поспешно отвернулась, набросив на голову капюшон. Когда же гости уселись, Шева открыла лицо и одарила их торжествующей улыбкой.

– Шева?! – не веря своим глазам, воскликнул Пауль.

– Да, это я. – Охотница впилась взором в карлика, чье лицо также выражало изумление. Потом оно исчезло, уступая место улыбке.

– Здравствуй, – как ни в чем не бывало поздоровался Текк.

Шева была готова захлебнуться от возмущения.

– И ты еще смеешь желать мне здоровья? После того как едва не прикончил меня?

Карлик почернел лицом, а Пауль поспешно накрыл своей здоровущей ладонью сжавшуюся в кулачок руку Шевы:

– Не горячись. Текк здесь ни при чем.

– Как это ни при чем? Или ты полагаешь, что я сама себя похитила?

– Никто этого не говорит. Но и Текка тебе не в чем винить. Тот, кто показался тебе Текком, вовсе не был им. То есть я хочу сказать, что это был не Текк. Это был Локи. Локи пытался похитить тебя.

– Но зачем? Чем я ему помешала?

– Кто знает? Возможно, он служит Арктуру, но не исключаю, что действует сам по себе. Никто не знает помыслов Локи. – Пауль сделал глоток пива из поставленного перед ним кувшина, после чего задал главный вопрос: – Ты нашла, что искала?

– Думаю, да. Харальд тебе никого не напоминает?

Пауль покосился вправо, где сидели Харальд и Хеймдалль.

– Да. Он немного похож на того воина, кого ты приняла за Арктура там, под Анкарой.

– И я так считаю. Надеюсь, это и есть Арктур. Но  чтобы убедиться, мне нужно подобраться к нему. Генетический сканер действует на расстоянии не более пятнадцати футов.

– Это несложно. Я помогу тебе. Хотя, признаться, мне будет жаль, если Харальд окажется Арктуром и ты заберешь его. Мне он нравится.

– Арктур не может не нравиться, – машинально согласилась Шева. – Ты не догадался захватить мой контейнер?

Юноша отрицательно покачал головой.

Пирующие затянули громкую несвязную песню. Шева поморщилась.

– Вижу, тебе не по вкусу этот мир? – заметил Пауль, уловив выражение недовольства, промелькнувшее на лице Шевы.

– Твое предположение слишком категорично. Но я нахожу, что в этом Отражении все подвержено хаосу, а я не люблю хаос. Тебе же, как мне кажется, он по душе.

– Я уже говорил тебе. И мне хочется, чтобы этот мир понравился и тебе.

Охотница хмыкнула. Усевшийся с другой стороны скамьи викинг задел ее, и Шева, не задумываясь, въехала локтем тому в бок.

Викинг, рядом с которым Шева выглядела сущей пигалицей, оскорбился и повернулся, чтобы ответить, но, увидев, что имеет дело с женщиной, к тому же прехорошенькой, милостиво осклабился, чем породил у Охотницы желание повторить свой подвиг. Пауль вовремя удержал путешественницу во времени от опасного искушения, схватив ее за руку.

– Что он тебе сделал?

– Толкнул, – пробормотала Шева, тщетно пытаясь освободиться.

– Он не хотел обидеть тебя. Поверь, он сделал это нечаянно. В нашем мире не принято обижать женщин.

– В нашем? Вот даже как?

– Именно. Я полюбил этот мир и хочу остаться здесь навсегда. И я предлагаю тебе остаться со мной.

– В каком, интересно, качестве?

– Моей жены. Я люблю тебя.

Слова Пауля звучали спокойно, почти буднично.

– И давно ты полюбил меня?

– В тот самый миг, когда впервые повстречал тебя в снегах Тибета.

Охотница усмехнулась:

– Это был не ты. Это был другой ты.

Пауль пристально посмотрел на Шеву. Взгляд его был серьезен.

– Этот или другой – какая разница! Я был обречен полюбить тебя! И я готов на все ради того, чтобы ты была рядом.

Шева не любила такую формулировку: быть рядом с кем-то. Куда больше ей было по вкусу, когда кто-то был рядом с ней. Но даже изменись формулировка в ее пользу, это ничего не меняло.

– Не думаю, что из этого что-то выйдет, – сказала Шева.

– Но почему?

– Я не могу остаться в этом Отражении.

– Лишь потому, что оно не нравится тебе?

– Не только. Тому есть три причины. Да, оно мне не нравится, но это далеко не главное. Оно нестабильно и существует исключительно по воле Арктура. Если ему будет угодно, оно исчезнет или станет совершенно неузнаваемым. И наконец, есть еще третье. Наши законы преследуют обитателей Системы, отказавшихся вернуться в Матрицу. Думаю, нет надобности объяснять почему. Подобные люди опасны. Своим знанием хода развития сущего и сведениями о технологиях более высокой цивилизации они создают реальную угрозу искажения времени и пространства, что сказывается на Матрице. Закон предписывает Управлению насильно возвращать подобных людей. Так что, даже пожелай я остаться с тобой, это невозможно.

Лицо Пауля потемнело.

– Это значит, что мы вообще не можем быть вместе?

– Насовсем – да. – Охотница почувствовала некую двусмысленность произнесенной ею фразы и поправилась: – Есть некоторые препятствия.

В этот миг за соседним столом вспыхнула ссора. В гул голосов врезались угрожающие нотки, с треском разлетелся кувшин. Блеснула сталь. Пирующие отхлынули в разные стороны, освобождая место для двух воинов, не замедливших скрестить мечи. Повод для ссоры наверняка был ничтожен, но они рубились так, будто были смертельными врагами всю свою жизнь. Поначалу никто не вмешивался в их поединок – так было принято. Но Хеймдалль не желал, чтобы в его доме лилась кровь. Краем глаза Шева заметила, что хозяин дома поднялся со своего места и направился к заключенным в круг зевак поединщикам. За ним следовал Харальд, державший в руке хорошо известное Шеве копье. Лучшего момента удостовериться, Арктур ли это или нет, нельзя было и придумать. Шева устремилась навстречу Харальду, переводя взгляд с грозного лица воина на перстень с покуда темным камнем. Но вот они сошлись почти вплотную, и перстень блеснул зеленым цветом. Шева подняла глаза и столкнулась с взглядом Харальда. Тот смотрел пристально, морща лоб, словно чего-то припоминая. Затем он улыбнулся знакомой улыбкой, и Охотница поняла, что Арктур узнал ее. Признаться, Шева пожалела, что у нее под рукой нет излучателя. Нет, она не собиралась убивать Арктура, но излучатель придал бы ей уверенности.

Хеймдалль уже разнимал дерущихся, а Арктур изваянием стоял против Шевы. Он продолжал улыбаться. Потом он медленно поднял копье, и мир раскололся огнем и водой. Соленой водой…

14

 
Брызги холодные
Эливагара
етуном стали;
отсюда свой род
исполины ведут,
оттого мы жестоки.
 

Арктур прочел эти строки с привычной холодной усмешкой на устах. Голубые глаза его были устремлены вдаль – туда, где холодное поутру солнце мешало свой равнодушный свет с ледяной бездной моря. Занимался новый день.

– Это будет отличный день, – вымолвил свои первые слова, поворачиваясь к Шеве, Арктур.

Они стояли на палубе гигантского корабля, который назывался Нагльфаром. Можете верить, можете нет, но Нагльфар был собран из ногтей мертвецов – самого совершенного материала, какой только можно вообразить. В отличие от обычного судна, Нагльфар не боялся ни течи, ни огня, ни урагана – стихии были бессильны перед мертвой плотью, поставляемой обитателями Хель. Нагльфар был страшным кораблем, предвещающим конец мира; Шева смутно знала об этом.

– Да, это так, – подтвердил Арктур, глядя прямо в глаза Охотнице. – Я построил его, когда получил известие о том, что в моих владениях объявилась женщина с рысью.

Губы девушки тронула легкая усмешка. Нелепость ситуации забавляла Шеву. Арктур уже сбросил маску, но с непонятным упорством продолжал цепляться за свою игру, смысл и цель которой не были ясны.

– Прекрати! – сказала Охотница.

– Хорошо, – согласился Арктур. – Но что я должен прекратить?

– Прекрати притворяться. К чему эта нелепая история о женщине с рысью? Ты ведь прекрасно знаешь, что все это – пустая выдумка. Я пришла сюда не с рысью, а со своим котом, которого, кстати, подсунул ты! И у меня вовсе нет намерения разрушить этот мир. Ты прекрасно знаешь, что я имею приказ лишь вернуть тебя.

– Но тем самым ты разрушишь его! Мир держится лишь на мне, без моей воли он рассыплется, словно карточный домик. И исчезнут все, кому этот мир дорог: великаны, карлики, альвы. Исчезнут боги, которых, по-твоему, не должно быть. Исчезнут люди, в том числе и твой Пауль.

– Я переброшу его в другое Отражение.

Арктур усмехнулся и неторопливо прошелся к противоположному борту и обратно. На сей раз он был облачен в блестящий черный камзол, черные с серебром сапоги и широкополую шляпу, на плечах был небесно-голубой плащ. Смотрелся Арктур чрезвычайно эффектно – именно так, как и желал. Пока он совершал прогулку по палубе, Шева в который раз покосилась на индикатор генетического сканера. Тот упрямо светился зеленым, напоминая своей хозяйке, что она имеет дело именно с тем человеком, которого искала, с тем, кого следовало обезвредить и доставить в Матрицу. Рядом выросла тень. Шева попыталась накрыть перстень ладонью, но не успела. Осторожно, но в то же время твердо поймав ручку Охотницы в свою внушительную лапу, Арктур изучил украшавший ее предмет. Твердые губы его скривились.

Полезная вещица. Такая может сослужить добрую службу как тебе, так и твоим врагам. Но это не столь важно. Вернемся к обитателям моего мира. Ты готова спасти своего Пауля… А как быть с остальными? Ты тоже раскидаешь их по Отражениям?

Не вижу необходимости. Все они – плод твоей больной фантазии. Их никогда не существовало в реальности, и, значит, они не в состоянии повлиять на Матрицу.

– Вот как? Раз они не в состоянии повлиять на Матрицу, выходит, их судьба ничего не значит?

– Это не так! – с раздражением возразила Шева. – Если бы это было реальное Отражение, то его обитатели… – Охотница задумалась. – Я бы относилась к ним совершенно иначе!

– Почему ты не хочешь понять, что это и есть реальное Отражение?

– Не надо лгать! Я достаточно осведомлена, что должно быть здесь на самом деле.

– Мир отважных, свирепых и обделенных благами цивилизации людей! – с усмешкой подхватил Арктур.

– Именно. Всего того, что сейчас есть, быть не должно. Это не реальность.

– А тебе не приходила в голову мысль, что могут существовать сразу несколько реальностей?

– К чему задумываться над тем, что известно! – Шева отщипнула лепесток прикрепленной к отвороту ее изумительно-изумрудного платья розы. – Если ты имеешь в виду Отражения, то существует бесконечное число однотипных Отражений, но лишь одно из них первично. Третий закон Коуля!

– Он устарел, как и все остальные законы. Мир не просто множествен, но множествен первично. Любое из Отражений может быть первичным, просто нужно найти точку отсчета первичности. Могу уверить тебя, что, сокрушив это Отражение, ты уничтожишь все прочие, относящиеся к категории 1404/1. Можно лишь гадать, как это отразится на Матрице.

– К чему ты мне это говоришь?

Арктур пожал плечами:

– Не знаю. Возможно, из-за дурацкой привычки спорить, но не исключаю, что мне хочется перетащить тебя на свою сторону.

– Думаешь, тебе удастся?

– Не думаю.

– Тогда к чему все это?

– Все просто. Просто как ясный день! – Арктур с усмешкой щелкнул пальцами, и зеленое солнце потускнело, словно подернувшись пеленой вулканических выбросов. – Просто, если предположить, что я люблю тебя.

Сердце Шевы дрогнуло, но она нашла в себе силы сурово сжать губы.

– Не верю! Если бы ты и впрямь любил меня, тебе достаточно было признаться в этом сразу. Вовсе незачем было искать столь извилистый путь к моему сердцу.

– Насколько я знаю тебя, обыденное признание в любви вряд ли доставило бы тебе удовольствие.

Охотница задумалась. Мысль показалась ей не столь уж нелепой, но она сочла нужным возразить:

– Чепуха!

– Возможно. – Арктур бросил взгляд на стоявшего неподалеку кормчего, и тот переложил румпель, направляя Нагльфар в открытое море. По вантам забегали странные существа, обитатели огненного мира Муспелль. Резко хлопнули, наполнившись ветром, алые паруса. – Значит, ты предполагаешь переместить своего Пауля в другое Отражение?

– Да, какое он выберет сам.

– А ты не задумывалась над тем, что он может не изъявить желания оставлять этот мир? По-моему, он ему нравится.

– Это не имеет значения. Ему придется сделать это, раз уж твой мир обречен на гибель.

– Но предположим, он откажется последовать за тобой. Что тогда?

– Тогда он умрет.

– Как же все просто!

– А как ты хотел? – усмехнулась Шева.

– Но, хвала Времени, до этого еще далеко. Ведь тебе еще нужно найти способ справиться со мной.

– Ты прав. – Шева невольно взглянула вниз, на туфельки, столь ладно и изящно смотревшиеся на ее точеных ножках. К сожалению, они были самой неподходящей обувью в ситуации, когда требовалось скрутить Арктура. Кроме того, Арктур не относился к числу тех, кто дает себя легко скрутить. Шева прикусила нижнюю губу. – Но я что-нибудь придумаю! Обещаю тебе!

Арктур согласно кивнул:

– Не сомневаюсь. Но на это потребуется время. Пока оно еще не настало, предлагаю тебе, дорогая Охотница за мной, заключить перемирие.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я тут придумал одно небольшое развлечение. Хочу, чтобы ты стала его участницей.

– Что ты затеял? – с подозрением спросила Шева.

– Небольшой эксперимент. Мы все – и я, и ты, и твои хозяева – уже имели возможность убедиться в созидающей мощи копья. Но я покуда не опробовал его разрушающую силу. А ведь изменение имеет две стороны: созидание и разрушение.

– Конечно! И для тебя главное – разрушение!

Арктур вытянул в сторону руку, и в ней оказалось копье. Изгой нежно провел пальцем по покрытому бурым налетом острию.

– Ты несправедлива ко мне. Я куда чаще посвящал себя созиданию…

– Особенно если вспомнить все твои невинные шалости! Мне кажется, преступление вообще невозможно отнести к созидательному действию!

– Это как посмотреть. Если преступление талантливо и не приносит существенного ущерба личности или обществу, но притом заставляет пустить в ход внутренние, прежде не задействованные ресурсы, преступление имеет созидательную сторону. Чтобы очистить склоны горы от пустой породы и извлечь на поверхность залежи драгоценных минералов, надо ее как следует тряхнуть. Ты слушаешь меня?

Шева не сразу откликнулась на вопрос Арктура. Ее запястье неистово пульсировало, а в мозгу звучал настойчивый, словно стрекот цикады, голос Сурта:

– Шева! Шева, внимание! Мы засекли ваши координаты. Будь готова к атаке! Будь готова…

– Шева, ты слушаешь меня?

Охотница улыбнулась, всем видом своим демонстрируя беспечность:

– Да… Да!

– Так вот, – продолжил Арктур, – по моему глубокому убеждению, то, что Система именует преступлением, способно иметь созидательную сторону при условии, что оно совершается ради блага самой же Системы. Пацифис нуждается в хорошей встряске. Наш мир стал слишком скучен, ты не находишь?

– Нет, – ответила Шева, до рези в глазах вглядываясь в морскую даль.

– Я не верю тебе. Кто-кто, а ты должна видеть его так, как вижу я.

– Почему ты так решил?

– Мы с тобой одной крови. В ней пылает огонь, в ней нет ничего общего с жидкой водицей, текущей в жилах всех этих Бермлеров, Броеров и им подобных.

– Суртов! – подхватила Шева.

Арктур усмехнулся, Охотница заметила это краем глаза.

– Я ничего не говорил о Сурте. Он одного с нами…

Изгой не договорил. Его глаза первыми уловили крохотную точку, возникшую там, где едва различимая линия определяла границу моря и неба. Какое-то время Арктур напряженно вглядывался туда, где рядом с первой возникли еще три стремительные точки, после чего с пугающей невозмутимостью заметил:

– Сдается, к нам гости?

– Тебе лучше знать, кто это. Ведь это твой мир.

Шева незаметно освободила правую ногу от неудобной туфли. Но Арктур упредил ее:

– Не стоит делать лишних движений, дорогая! – Легким движением руки он оттолкнул Шеву от борта. – Кажется, твой любимый Сурт считает себя умнее всех на свете. Придется доказать ему, что он заблуждается.

– Ты не сделаешь этого! – процедила Шева.

– Еще как сделаю. Не я напал на ваш мир, это вы вторглись в мой. А посему я вправе считать себя свободным от любых моральных обязательств к бывшим соотечественникам.

– Ты убьешь их, как убил некогда наблюдателей в горах?

Во взгляде Арктура было недоумение.

– Не знаю, о каких наблюдателях ты говоришь. Мне все время приписывают поступки, которых я не совершал. Сначала кота, потом наблюдателей. Ну а что касается моего отношения к незваным гостям, то оно будет адекватным их отношению ко мне. Если они пришли с миром, они и уйдут с миром, если же нет…

Арктур многозначительно оборвал фразу на полуслове, давая понять, что продолжения не последует.

Тем временем точки приблизились, обратившись в скиммеры, юркие стремительные машины, способные к перемещению во всех средах и неуязвимые практически для любого оружия. Вооруженные аннигиляционными пушками, скиммеры были способны в считанные мгновения уничтожить целую армию или пустить на дно эскадру кораблей. Они стремительно мчались к Нагльфару, разворачиваясь веером. Было совершенно очевидно, что диковинному кораблю Арктура не уйти от внезапно объявившихся преследователей.

– Тебе лучше сдаться, – заметила Шева. – Думаю, Совет примет это во внимание.

Арктур лишь улыбнулся в ответ. Улыбка его была белозуба и беспечна.

Передний скиммер исторгнул луч, ослепительным сгустком устремившийся к Нагльфару, Шева побледнела. Она никак не могла предположить, что скиммеры будут стрелять по кораблю, зная, что на нем находится агент Управления, Должно быть, один из посланных Суртом нарушил приказ. Едва лишь Охотница успела подумать об этом, как три оставшихся скиммера также произвели по выстрелу. Улыбка Арктура, обращенная к Шеве, стала победоносной.

– Сдается, их не очень-то беспокоит твоя судьба! Не более, чем моя.

Ослепительные сгустки готовы были вонзиться в корабль, и Шева не выдержала.

– Сделай что-нибудь! – крикнула она, сама не зная кому: Арктуру или отделенному временем и пространством Сурту.

Ответил Арктур:

– Как скажешь…

Выбросив перед собой острие копья, Арктур очертил им круг. Перед кораблем возникло голубое сияние, напоминающее блеск рождающейся звезды. Шева зажмурилась. Когда же она открыла глаза, сияние исчезло, как исчезли и четыре ослепительных шара, несшие смерть кораблю и его обитателям.

К тому времени скиммеры разошлись в разные стороны и опять атаковали Нагльфар. Их острые, отливающие черным блеском носы вновь озарились яркими вспышками.

– Упрямые! – Арктур посмотрел на Шеву. – Что будем делать?

– Защищаться!

– И я так думаю. Эти парни не отстанут.

Несколько быстрых взмахов породили сияющие облака, которые поглотили аннигилирующие импульсы. Затем Арктур весело подмигнул Шеве и, приставив копье к плечу, подобно тому, как поступают рейнджеры, вооруженные стационарным излучателем, четырежды дернул своим оружием, имитируя отдачу от импульса. Затем он приставил копье к ноге и широко, с наигранной ленцой зевнул. В тот же миг один из скиммеров превратился в золотистое облако, почти мгновенно растворившееся в колеблемом солнечными лучами воздухе. Затем сверкнули еще три вспышки, и море стало чистым, бесследно проглотив стремительные суденышки, только что мчавшиеся по его глади.

Шева непроизвольно сглотнула. Все было так просто, что эта простота не могла не ужасать.

– Хороший выдался денек, не правда ли? – осведомился победитель.

Шева угрюмо промолчала. Мощь, оказавшаяся в руках Арктура, ошеломила ее.

– Это будет последним днем, – с привычной холодной усмешкой подытожил Арктур, и мир раскололся огнем и водой.

Цветущим огнем…

15

В этих краях Шеве уже приходилось бывать. Здесь все цвело огнем. Здесь жили существа, напоминавшие уродливых саламандр, которыми правил великан, носивший столь знакомое имя – Сурт.

Сурт восседал в гигантском кресле, установленном на вершине холма, и любовался зрелищем марширующих внизу колонн. Огненные рати переливались всеми оттенками пламени – от черного до ослепительно белого. Блистали кольчуги, шлемы, щиты. Из разинутых пастей, полных острых зубов, лился победный вопль. Мириады гибких лап вздымали к небу стяги, мечи и копья.

Сидящая подле ног огненного великана Шева лениво зевнула. Воинственный жар утомлял ее. Суть сего действа была непонятна Шеве, и это раздражало. Охотница не любила ощущать себя пешкой в чужой игре.

– Долго еще? – с нескрываемым неудовольствием спросила она, оборачиваясь к Сурту.

Лицо огненного великана размякло, утратив четкость черт, и тут же собралось вновь, словно мозаичная картина, обретя черты Арктура.

– Сегодня.

– Ты хочешь сказать, что они будут идти весь день?

– Нет. – Арктур снял и рассеянно повертел золотую корону, словно не зная, что с ней делать дальше, потом водрузил ее на прежнее место. – Парад близится к концу. Потом придет черед великого похода.

– Наш герой отправляется на войну? – хмыкнула Шева. – Позволь узнать, против кого?

– Против всех. Война всех против всех.

– Арктур… – начала было Шева, но, поморщившись, умолкла, так как рев огненных людей больно ударил в уши.

– Да?! – громогласно вопросил, перекрывая этот рев, великан с лицом Арктура.

– Неужели ты и впрямь намерен разрушить Матрицу?

– Не знаю.

Лицо Арктура вновь начало оплывать, обретая иные черты.

– Что значит – не знаю? – Арктур не ответил, и тогда Шева прибавила: – Ты пугаешь меня! Да ты ли это или не ты?

– Хороший вопрос! – расхохотался огненный великан, отрываясь от созерцания последних колонн своего воинства. – Чтобы ответить на него, необходимо знать, что подразумевается под определением «ты» и что означает «не ты».

Болван с постоянно расплывающимся лицом хотел выглядеть слишком умным. Охотнице хотелось бросить в его пылающую физиономию одну из колкостей, что вертелись на языке, но ситуация требовала осторожности как в поступках, так и в словах. Необходимо было выяснить, что происходит с мирами, что задумал Арктур и действительно ли это он скрывается в облике огненного великана. Лишь зная все это, можно было прикинуть примерный план действий. Поэтому Шева была терпелива.

– Ты Арктур или нет? – спросила она, цепляя на лицо улыбку.

– В какой-то мере, – ответил великан и оглушительно заорал, приветствуя полк, облаченный в огненно-черные, доспехи.

– Как прикажешь тебя понимать?

– Альтернативный вопрос предполагает альтернативный ответ. Попытайся выразить свою мысль более определенно.

Шева не стала спорить, хотя внутри ее все буквально кипело от негодования.

– Хорошо. Ты Арктур?

– В какой-то степени.

– Разве мой вопрос похож на альтернативный?

– Нет, но я могу дать лишь альтернативный ответ. Я в какой-то степени Арктур, но в остальном не являюсь им.

– А тот, что был перед тобой? Харальд?

– Так же, как и я. В нем есть частица Арктура, но в остальном он не Арктур.

– Я ничего не понимаю!

Великан улыбнулся Шеве:

– Хотел бы я видеть того, кто хоть что-то понимает! Подозреваю, что все понимает лишь он сам – тот, кто сотворил наши миры.

– Выходит, это не ты?

– Нет, но во мне есть его частица. Я его творение, наделенное его волей. Через меня осуществляются его намерения, я воплощаю его силу. И наконец, я есть воплощение его самого сокровенного желания.

– Какого? – не скрывая любопытства, поинтересовалась Шева.

– Рагнарек. Я всегда мечтал понять его суть.

– Очищение?

– Не просто очищение, а рождение качественно нового. Пусть с использованием отчасти старых форм, но такого нового, какого еще никогда не существовало!

Шева задумчиво потерла ладошкой щеку. Она, кажется, начала кое-что понимать. Сначала скиммеры, а потом и Рагнарек – проба Апокалипсиса.

– Генеральная репетиция?

– О чем ты?

– Да так, о своем.

Намерения Арктура понемногу прояснялись. Он собирался затеять грандиозную битву, чтобы испробовать оказавшуюся в его руках мощь. Испробовать не на каких-то скиммерах, а на величине, определяемой временем и пространством, величине пусть не равной Матрице, но сравнимой с ней. И как знать, возможно, в случае успеха он намеревался продолжить свой Рагнарек, перенеся его в абсолютное настоящее. Оставалось выяснить главное – под какой маской скрывается Арктур. Огненный великан не был Арктуром, пусть и имел частицу его души. Харальд? Хотя огненный великан и уверял, что Харальд тоже не более чем творение Арктура, наделенное его волей, но ведь Охотница своими глазами видела, как вспыхнул генный сканер. Да и всем поведением своим – не только обликом, манерами, словечками, улыбочкой, жестами – Харальд как две капли воды походил на Арктура. Но все вышеперечисленное ничего не значило в Отражении, подчинявшемся законам, установленным Арктуром.

Шева поймала на себе внимательный взгляд огненного Сурта и улыбнулась. Да, Арктур задал ей нелегкую задачу. Но у нее было решение, и оно скрывалось где-то совсем рядом. Нужно было лишь понять, где именно находится это «совсем рядом».

– Скажи, почему ты пытался убить меня?

Огненный великан протестующе помотал пальцем:

– Не убить, а заключить в клетку. Это разные вещи.

– Согласна. Но почему?

– Ты послана уничтожить миры, а это воспрепятствует Рагнареку. Моя цель – довести развитие миров до логической точки – до Рагнарека, чтобы затем пошел новый отсчет.

– А почему меня пытался убить Локи?

– Не знаю. Но могу предположить.

– Сделай милость, – предложила Охотница.

– Локи, как и я, – ипостась Арктура. Но если в меня заложена идея очищения, то Локи – хранитель. Ты, наверно, знаешь, что человек, как, впрочем, и мир, частью которого он является, состоит из противоречий. Одно из них проходит по линии разрушение – сохранение. Я в данном случае представляю первую сторону – разрушение, ибо очищение сначала разрушает старое, а уж потом возводит нечто новое. В любом случае речь не идет о сохранении. Страсть к очищению велика, она сильнее всех прочих. Но это вовсе не означает, что она совершенно исключает страсть сохранения. Милосердный самаритянин способен взять в руки нож и обратиться в кровожадного зелота, Тамерлан, беспощадный ко всему живому, был нежен со своими детьми и внуками до такой степени, что смерть одного из них надолго выбила его из колеи. Локи есть та частичка Арктура, которая выражает стремление к сохранению. Он мой антипод.

– И вы оба пытались избавиться от меня.

– Это доказывает, что то общее, которое объединяет нас, – я имею в виду Арктура, – прекрасно понимает, какую опасность ты представляешь.

– А почему ты позабыл о своей вражде сейчас?

Огненный великан улыбнулся губами Арктура:

– Ты не представляешь опасности. От тебя уже ничто не зависит. Ты не в состоянии предотвратить Рагнарек. Это может сделать другой, тот, что стоит за тобой, но не ты. Поэтому женщина с рысью больше не вызывает в моем сердце вражды. Кроме того, Арктур приказал мне не трогать тебя.

– Так ты знаешь, кто он?

– Конечно. Как не знать того, чьей частью являешься?!

– И кто же он?

Шева не рассчитывала услышать ответ и ошиблась.

– Человек, – ответил Сурт.