Текст книги "Конец охоты"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Дмитрий Колосов
Конец охоты

Часть первая
СЕВЕРНАЯ РЫСЬ

1

Так уж повелось, что Бог чаще является людям в краях, менее прочих пригодных для обитания человека. Быть может, то – проявление Божьей жалости иль некая плата за великое терпение людей, обделенных щедротою Эдема, а возможно, просто они более нуждаются в Боге. Так или иначе, но столь редкие появления на земле Бога связаны, прежде всего, с краем, прозывающимся Аравией. Именно здесь обрели первое представление о Высшем семитские племена, давшие начало многим народам, заполонившим Переднюю Азию в эпоху великого расселения человека. Именно здесь познали истинного Бога племена израильтян, уверовавшие в грозного ночного демона Яхве. Именно отсюда поползла на север ересь, нареченная прозелитами христианством. Именно здесь суждено было родиться очередному Богу…

Время действия – 4391 год от сотворения мира, 1384 год от возникновения Рима, 630 год от Рождества Христова, 9 год от бегства из Мекки Мухаммеда, события, прозванного Хиждрой. Место действия – Хаддар. Ну и наконец, герой действия – Маслама [1]1
  Маслама – реальное историческое лицо, лидер религиозного учения ханифизма. Согласно некоторым не вполне достоверным данным прожил более 100 лет. В 633 году ханифы потерпели поражение от мусульман, сам Маслама погиб в сражении.


[Закрыть], великий и ужасный пророк ханифов, вошедший в историю под презрительным прозвищем Мусейлима.

В тот вечер Маслама, по обыкновению своему, держал горячую речь пред многочисленными почитателями. Он говорил проникновенно и яростно, слова его поражали слушателей, подобно огненным стрелам. Маслама призывал беды и кары на главу врага своего, мерзкого обольстителя слабодушных Мухаммеда, на днях с торжеством возвратившегося в родную Мекку. Масламе донесли, что Мухаммед уже успел приобщить к ложному учению всех соплеменников. Это создавало угрозу как истинной вере, так и самому Масламе, ибо Мухаммед уже редко ограничивался словами, все чаще подкрепляя их силой оружия. И потому сегодня вождь ханифов был особенно красноречив. Брызжа слюной, он кричал:

– Братья! Верные друзья мои, наконец обретшие истинного Бога! Все вы – свидетели тех нечестивых дел, что происходят в Мекке и Медине. Мнимый пророк, подобный Мусе и Исе, смущает умы наших доверчивых сердцем соседей. Кто такой Аллах и почему он снизошел до разговора с презренным?! Да никто! Аллаха не существует, а откровения его – есть ложь! Он пытается затмить разум братьев наших по крови и повернуть их мечи и копья против нас, против других свободолюбивых племен, живущих к востоку, северу и югу. Властолюбие тешит сердце Мухаммеда! Властолюбие! И нет ему никакого дела до истинного откровения Бога…

Маслама выдохся и торопливо промочил горло глотком вина прямо из бурдюка, лежавшего перед ним на земле. Пророк был стар, поговаривали, что его возраст перевалил уже за век, но выглядел довольно бодро. Бог позволял Масламе сохранять юную силу. Пророк сидел на вершине небольшого холма, а внизу – пред ним и по обе стороны от него – шагов на пятьдесят или сто располагались кочевники, с почтением внимавшие каждому его слову. Их было сотен пять, а может, и больше. Но за Мухаммедом шли десятки тысяч, и это не могло не тревожить Масламу.

– И вот, братья, – продолжил свою речь пророк, – мы все являемся свидетелями того, как одураченные коварным словом мекканцы, еще вчера почтенные купцы и ремесленники, готовы взять в руки оружие и пойти войной на своих друзей и соседей! Они готовы отнять наших жен и наши дома, наших детей и наших верблюдов! Они готовы отнять сами наши жизни! И виной тому – богомерзкий сын Абдаллаха, смутивший ложным словом неискушенные сердца собратьев наших по вере! И быть бы беде, но, на ваше счастье, у вас есть я! Я, братья!!! – взвыл пророк с интонациями, присущими искушенному базарному лавочнику, готовому на все, лишь бы сбыть лежалый товар.

– Ты… – тихим шелестом пронеслось по рядам ханифитов.

– Да, я! – почти с вызовом подтвердил пророк. – Я остановлю проходимца. Бог даровал мне силы, и я попрошу Бога покарать лжепророка Мухаммеда! Мы покараем его! – Тут Маслама почувствовал, что его пыл угасает, и решил закругляться. – Но уже грядет ночь, с которой придет время злых духов, чья сила питает Мухаммеда. Мы должны опередить слугу злых сил и поразить его первыми. И давайте вознесем наши слова к Богу!

Подавая пример, Маслама начал шевелить губами. Соплеменники поспешили проделать то же, и горячая молитва понеслась к небу, где ей сладостно внимал Бог. Потом пророк поднялся, давая тем самым понять, что святое действо закончено. Ханифы также поднялись и отправились по своим домам. Пророк же ушел первым. Он спешил, так как дело, которое ему надлежало исполнить, не допускало промедления.

Его дом располагался в самой середине Хаддара. Самый что ни на есть обычный дом, хоть и проживал в нем пророк, чьими устами пользовался сам Бог. Кивнув хлопочущей у очага жене, Маслама проследовал в дальнюю комнату, вход в которую был запрещен всем домочадцам. Здесь хранились чудесные снадобья, позволяющие Масламе беседовать с Богом, а заодно поддерживать жизненную силу. Вытащив из ларя необходимые для его замысла предметы, пророк приступил к чародейству.

Первые делом он затеплил небольшой светильник, опустив на мерно колышущееся пламя несколько зернышек ладана. Через мгновение по комнате пополз приятно щекочущий ноздри запах. Затем Маслама взял чашу, но наполнил ее не вином, мех с которым принес с собой, а светлой, чуть маслянистой жидкостью, сваренной накануне из двенадцати чудесных трав. Чтобы волшебное зелье обрело особую силу, пророк добавил в него истолченную кожицу ящерицы, щепотку мускатного ореха, мускусную вытяжку, купленную у купца с далекого юга, а также пару листиков некоего растения, которые Маслама собственноручно собрал по весне на склонах Арида. Теперь зелье было готово. Оставалось лишь выпить его. Маслама собрался с духом.

Зелье действовало не всегда. Порой оно даровало слияние с Богом, но порой погружало сердце в пучину безысходности и страха, полную уродливых демонов женского пола. После пробуждения ужасно болела голова, и несколько дней ощущалась слабость в чреслах – состояние, не слишком приятное для того, у кого есть, помимо жены, две юные наложницы. Но желание покарать нечестивого сына Абдаллаха было сильнее. Не далее как вчера зарвавшийся негодяй ответил надменным отказом на предложение великого и ужасного Масламы разделить власть над племенами Аравии. Подобную дерзость следовало наказать. Ничего, Мухаммед еще узнает силу великого и ужасного, ему еще предстоит корчиться в муках, горько сетуя на свою гордыню и высокомерие. Маслама решительно поднес кубок ко рту, и в этот миг из-за его спины донесся негромкий звук – то ли смех, то ли кашель. От неожиданности рука пророка дрогнула, выплеснув добрую половину зелья на пол. Пророк стремительно обернулся, готовый обрушить свой гнев на незваного гостя.

И застыл, пораженный. Пред ним стоял человек, чей облик был странен. Незнакомец был высок ростом, а одежда его была не похожа на одеяния людей, проживавших в благословенной Йемаме или по соседству с ней.

– Ты… – с трудом выдавил из себя Маслама.

– Кто? – с усмешкой продолжил за него гость.

Пророк судорожно кивнул, сожалея о том, что не может добраться до меча, лежавшего в соседней комнате. Незнакомец улыбнулся, словно прочтя мысли хозяина дома.

– Я тот, кто в силах помочь тебе. – Речь гостя звучала несколько странно, он выговаривал слова слишком отчетливо, словно боясь ошибиться.

Это обстоятельство неожиданно успокоило пророка. Поставив бокал на пол, Маслама гневно воскликнул:

– Кто ты такой? И по какому праву ты тайно проник в мой дом?

Гость поморщился:

– Не ори. Мое имя тебе ничего не скажет, но я друг. Зови меня просто – Друг. Ведь ты завидуешь ему? Ты ненавидишь его? Я готов помочь тебе.

– Бог поможет мне! – высокопарно воскликнул Маслама.

Гость принюхался к резкому запаху, исходившему от чаши, и заметил:

– Галлюциногены. Способ известный, но не слишком действенный. Я могу дать тебе больше, чем твой Бог.

– Да как ты смеешь…

– Смею! – Гость щелкнул пальцами, и на ладони его вспыхнул огонек. Потом он сложил вместе ладони и легко взмыл в воздух. Провисев там достаточно долго, чтобы пророк мог убедиться, что все это – не хитрый фокус, Друг вернулся на бренную землю. – Это лишь немногое из того, что я могу. Мы нужны друг другу.

Маслама задумался и решил, что выслушать гостя еще не означает быть ему чем-то обязанным.

– Говори.

– Я помогу тебе справиться с Мухаммедом, а за это ты поможешь мне.

– Чего ты хочешь?

– Немного. Ты лишь спрячешь кое-что у себя. И когда я приду снова, имя Масламы будет звучать громче имени Мухаммеда.

Пророк вновь задумался. Сохранить вещи было не так уж сложно, но зачем это нужно гостю? Словно прочтя мысли Масламы, Друг покачал головой:

– Это мое дело. Твое дело – Мухаммед. И я помогу тебе.

Маслама надеялся и сам совладать с лжеумным сыном Абдаллаха, но было глупо отказываться от помощи, которая ни к чему не обязывала. Тем более, что Друг, судя по тому, что увидел Маслама, обладал немалым могуществом. Пророк кивнул и даже изобразил на морщинистом лице улыбку:

– Хорошо, я согласен помочь тебе. Но когда ты придешь?

– Не знаю. – Гость беспечно улыбнулся. – Пока еще не случилось то, ради чего я должен прийти. Покуда я даже не знаю того, что должно случиться. Но это обязательно случится. И я приду. Через день, через месяц или год. И тогда ты непременно станешь великим, хоть время и против этого. Но я сумею договориться со временем.

Ханифу было известно, что время очень могущественно, и потому слова гостя показались ему кощунством.

– Разве такое возможно?

– А почему бы и нет?! – блеснул белыми зубами Друг. – В мире, в какой нисходят боги, все возможно. Надо лишь ждать.

– Ладно, я подожду. Только недолго. Где твои вещи?

– Вот они. – Друг протянул пророку небольшой сундучок.

– Немного, – разочарованно протянул Маслама, ожидавший увидеть по крайней мере объемистый тюк.

– Зачем много вещей тому, кто привык обходиться без них? – улыбнулся гость.

Он вручил сундучок пророку и, улыбнувшись, исчез, войдя прямо в стену. Маслама задумчиво покачал головой. На своем долгом веку он многое повидал, но подобного – никогда. Убедившись, что Друг исчез, пророк попытался открыть его сундучок – не из злого умысла, из праздного любопытства. Но ни замка, ни потайной защелки он не нашел. Тогда он стал ждать.

Прошло лишь несколько дней, и незнакомец, назвавшийся Другом, вернулся. Он выглядел немного удивленным, но улыбка его была такой же белозубой, что и прежде.

– Ты пришел, – с удовлетворением произнес Маслама. – Я сохранил твои вещи.

Друг кивнул, ничего не сказав.

– Может быть, ты голоден? – вежливо спросил Маслама. – Я прикажу подать тебе ужин.

Гость кивнул, и пророк крикнул жене принести финики, сыр и сласти. Потом Маслама отвел Друга в гостевую комнату и оставил его наедине с кувшином воды и смешанной с жиром золой. Пророк вернулся к себе. Но не успел он присесть, как грохнула дверь. Вошли четверо, чьи одеяния походили на одежду Друга, но в то же время отличаясь от нее. Шедший первым, чье лицо украшал косой шрам, резко бросил:

– Где он?

Речь его была неестественна. Пророк не успел ответить, так как предводитель что-то отрывисто приказал, и его спутники бросились обыскивать дом. За стеной завизжали женщины. Бледнея от гнева, Маслама взвизгнул:

– Что вам нужно?

– Человек, который приходил сюда.

– Здесь никого не было!

– Лжешь!

Тогда Маслама закричал, зовя на помощь. Его крик поднял обитателей соседних домов. Из ночи послышались голоса, замелькали огоньки зажженных светильников. Это слегка обеспокоило человека со шрамом. Он бросил короткий приказ, и один из его спутников вышел наружу. Спустя несколько мгновений оттуда донеслось странное шипение и истошные вопли. Предводитель пришельцев холодно улыбнулся:

– Где он?

Маслама, чье сердце дрогнуло от ужаса, нехотя выдавил:

– В той комнате.

Говоривший с ним кивнул одному из своих людей. Тот отворил дверь, и полумрак разорвали несколько ослепительных вспышек.

– Все кончено, – сказал он, и Маслама понял смысл слов, хоть и не знал языка, на котором говорили пришельцы.

– Отлично! – Человек со шрамом на мгновение задумался и затем медленно выговорил: – Маслама, год смерти 1816 до Эры. Еще два с половиной года. Но что это меняет?

Гость поднял руку, и из небольшого предмета, прятавшегося в ней, вырвался ослепительный луч, с шипением рассекший грудь пророка. Маслама кулем свалился на глиняный пол. Снаружи все еще доносились истошные вопли.

– Уходим! – коротко приказал начальник Службы контроля Винкст. – Мы выполнили задание! Он мертв!

И четверо растворились в ночи. На этот раз они действительно выполнили задание. С Арктуром было покончено…

2

Прежде у телепортационного диска стоял один утилизатор, с недавнего времени их стало три. То ли желудки стали слабее, то ли Конгресс стремился таким образом продемонстрировать свою заботу об обитателях Системы. Три утилизатора действительно были в три раза удобнее, нежели один. Едва очутившись в знакомом до боли черном круге, Шева немедленно устремилась к ближайшему из них и старательно очистила желудок. Лишь после этого Охотница подняла глаза и осмотрелась. Телепортационная камера была совершенно пуста, если не считать виднеющуюся из-за матового стекла голову в кокетливой зеленой шапочке, какие выдавались специалистам Службы времени. «Шапочка» приветственно махнула Шеве, та ответила тем же жестом. Тогда «шапочка» указала рукой на едва приметную дверь, которая, словно повинуясь движению этой руки, начала медленно раскалываться на шесть лепестков. Шеве не доводилось прежде сталкиваться с подобными дверьми, и это озадачило ее, но лишь слегка – не более. Вовсе ни к чему было забивать голову всякой ерундой. Она вернулась домой – и это было главным. Пройдет несколько часов, необходимых для обычных анализов и дисбактеризации, и она окажется в своем доме, где ждут Броер и серый кот по имени Баст. Всего несколько часов!

Шева блаженно зажмурилась. Если б кто знал, как она устала! Еще ни одно задание не выматывало Охотницу так, как это. Два Отражения, неизвестность, постоянное напряжение, навязчивое внимание дикарей, пальба в монастыре, тюрьма, похищение, наконец, потасовка, где Шева ухитрилась схлопотать стрелу в плечо… Давненько ей не доводилось так развлекаться!

Охотница ощупала рану. На ее счастье, стрела лишь содрала кожу. Плечо засаднило, отчего Шева поморщилась. Но миг спустя блаженная улыбка вернулась на ее лицо. Пустяки! Косметологи шутя регенерируют поврежденное место. Главное – все позади. Она здесь, а Арктур, должно быть, уже занял свое место в тюрьме Города. Не исключено, что его уже везут на Альпиону. А ведь он почти подобрался к копью, но перехитрить Шеву так и не смог!

С этой несколько самодовольной мыслью Шева покинула телепортационную камеру. Теперь ее ожидало весьма длительное пребывание в инфекционном блоке, встречавшем посетителей громадным, футов десять в высоту и не менее пятнадцати в ширину, зеркалом. Оно было как нельзя кстати, хотя, как подозревала Шева, те, кто устанавливал его здесь, думали не столько об удобстве клиента, сколько хотели поиздеваться над путешественником во времени. Нужно быть редким извращенцем, чтобы получить удовольствие от созерцания помятой физиономии. К тому же мало кто из путешественников во времени ограничивался лишь вывернутым наизнанку желудком.

Вот и Шева не сумела сдержать усмешки, глядя на свое отражение. Из зеркала на нее ошарашенно взирало нечто, в чем мало кто сумел бы признать всегда и во всем аккуратную Охотницу. Волосы были всклокочены и грязны. Обретшее привычные черты лицо было измазано грязью и кровью, одежда превратилась в тряпье. При всем этом в зеркале была именно Шева, та самая женщина, которая магнитом притягивала к себе мужчин, та самая Охотница, о которой слагали легенды в Управлении. Наконец, это была та самая Шева, которая дважды ловила Арктура.

Не успела Шева устроиться на скамеечке сбоку от зеркала, как слева отворилась дверь и механический голос произнес:

– Прошу сюда.

Охотница послушно проследовала, куда ей велели, и очутилась в небольшой, залитой светом комнате, одну из белоснежных стен которой почти целиком занимал большой плоский экран. На экране появилось лицо «шапочки».

– Поздравляю с возвращением. – У «шапочки» был густой бас и небольшая светлая бородка, которую Шева поначалу не приметила.

– Спасибо, – рассеянно ответила Шева.

Из противоположной стены плавно выехало кресло, причудливо облепленное разнообразными сверкающими приспособлениями.

– Садитесь.

Охотница послушно уселась в кресло и была подвергнута быстрому тестированию. У нее взяли кровь, частички эпидермиса, различные мазки и соскребы, ее исследовали на инородные тела и внутренние повреждения. При этом Шева ровным счетом ничего не почувствовала.

– Теперь можете принять душ, – милостиво позволил «шапочка».

– Я ранена, – сообщила Шева, помня о том, что понятие «душ» включало в себя не только воду, восхитительно горячую и приятную. Особенно для того, кто уже успел забыть ласковое прикосновение мыла, но и различные бактерицидные добавки, далеко не всегда снисходительные к царапинам и порезам.

– Я знаю. Все предусмотрено.

Отворилась очередная дверь, приглашая Шеву продолжить путь к возвращению в свой мир. Ступив через порог, Охотница оказалась в небольшой, ослепительно белой, наполненной матовым светом кабинке.

– Одежду положите…

– Я знаю! – перебила Шева.

Дождавшись, когда дверь отгородит ее от далеко не равнодушного взгляда «шапочки», Шева разделась. Собрав свое грязное рванье в кучу, Охотница сунула его в распахнувшуюся пасть утилизатора, и тот с жадным чмоканьем проглотил последние остатки того, что связывало Шеву с историей с копьем. Вот и все. Теперь точно все. Шеве стало слегка грустно. Больше она никогда не увидит Арктура, так и не пожелавшего напоследок открыть ей свое лицо. Никогда… Она никогда не увидит и Пауля.

Охотница вспомнила обреченный взгляд юноши, когда его тащили на казнь. Подарить жизнь лишь для того, чтобы через мгновение отнять свой подарок. Жестоко? Шева не знала ответа.

Она коснулась пальцем небольшого алого пятна. Тотчас же послышался механический голос, сообщивший:

– Если у вас есть царапины, ссадины или иные повреждения кожного покрова, нанесите на поврежденные участки антисептический раствор.

Из стены вылез патрубок, готовый по первому требованию выдоить порцию антисептика. Шева пропустила мимо ушей предупреждение и повторно коснулась кнопки. В тот же миг пошел дождь, ароматными, чуть зеленоватыми струями орошающий кожу. Плечо засаднило, но Шева превозмогла боль, заставив себя криво улыбнуться. Ее боль – сущий пустяк в сравнении с тем, что было уготовано Паулю. Милый, но слишком наивный юноша. Кажется, он все же любил ее. И пытался спасти, едва все не испортив. Любил… Шева набрала горсть антисептика и смазала рану. Боль тут же утихла.

Любовь… Странная штука. Шева вдруг поняла, что едва не влюбилась в Пауля. Хорошо, что «едва». У нее есть Броер, и никто больше ей не нужен!

Шева счастливо улыбнулась. Вода ручейками скользила по ее округлым плечам и бедрам, ласкала груди, щекотала пах. На губах Шевы играла улыбка. Все будет хорошо. Кажется, так она пообещала Паулю. Все и впрямь хорошо. И ей не в чем винить себя. Она сделала все что могла. Она не имела права позабыть про задание и сломя голову кинуться спасать мальчишку! И разве не она сунула ему в руку телепортатор? Если Паулю хватит ума, он сумеет выкрутиться. Если же нет – виноват сам. Выживает сильнейший – это закон Отражений. Закон этот отрицался Системой, но, признаться откровенно, он нравился Шеве.

Охотница решительно повела плечами, словно желая стряхнуть вместе с грязной водой саму мысль о ее вине за смерть юноши. Нет, она не чувствовала себя виноватой.

В раздумья Шевы вплелся голос, вежливо поинтересовавшийся:

– Что-нибудь нужно?

– Сколько мне здесь еще торчать?

– Ровно столько, сколько займут анализы. Если хотите, можете перейти в соседний блок, где уже подготовлена ваша одежда. Внешняя дезинфекция окончена.

– Не хочу! – буркнула Шева, посчитав, что куда приятнее стоять под струями теплой воды, нежели маяться от безделья в очередной камере с белыми стенами.

Но едва лишь Шева произнесла свое «не хочу», как дождь прекратился и дверь распахнулась. Шева поспешно, более от неожиданности, нежели из стыда, прикрыла все то, что возможно прикрыть двумя небольшими ладошками. Перед ней стоял директор Управления.

– Сурт! Какого черта?

– Ты мне нужна! – резко прервал ее Сурт. – Держи!

Он швырнул Шеве комбинезон, та ловко поймала его, продемонстрировав, правда, при этом все то, что пыталась укрыть от постороннего взора.

– Отвернись! – потребовала Шева.

Сурт не стал спорить, повернув физиономию в профиль. Шева впервые обнаружила, что профиль у него хищный.

– Готово? – поинтересовался директор Управления прежде, чем Шева успела застегнуть последнюю «молнию».

– Да.

– Тогда пойдем.

– Я еще не…

– Не важно! – отрезал Сурт.

Не дожидаясь Шеву, он двинулся по коридору, в конце которого белел кусочек живого света.

– Сурт, что-то случилось? – тщетно пытаясь догнать директора, спросила Шева.

– Да.

– Опять Арктур?

Сурт соизволил замедлить шаг и повернул голову. Когда Шева поравнялась с директором, на его губах появилась кривая улыбка.

– Догадлива!

– Что на этот раз? Ведь я поймала его!

– Это не Арктур! – бросил Сурт.

– Но генетический сканер подтвердил, что это он! Я дважды проверяла!

– Не знаю, что и как, но пойманный тобою человек не прибыл в Матрицу.

– Это невозможно!

– Почему же? Если направить объект, изначально возникший в дальнем Отражении, в более ближнее или в Матрицу, он аннигилирует. Четвертое правило. Помнишь?

– Выходит…

– Не знаю! Я не знаю, что выходит!

Сурт достиг источника света, за которым оказалась дверь. Распахнув ее, Сурт вышел первым, Шева последовала за ним на открытую площадку, огороженную изящным парапетом. Пел ветер, далеко внизу плескалось море. Шева узнала – это был дом Сурта. Но она никогда не подозревала, что у директора Управления есть личный телепортатор. И должно быть, дело было действительно серьезно, раз он вытащил ее прямо сюда.

Положив большие ладони на парапет, Сурт сообщил:

– Я ничего не знаю! Приведу лишь факты, выводы попробуй сделать сама. Человек, которого ты приняла за Арктура, исчез, по-видимому аннигилировал. Это первое. Копье, вторично изъятое нами сразу же после смерти Тимура, также исчезло. Это второе. Служба времени зафиксировала незапланированный переход из Отражения в Отражение. Это третье…

Признаться, последнее известие почти обрадовало Шеву.

– Это Пауль! Я успела передать ему запасной телепортатор. Выходит, он спасся! Где он сейчас?

– Перемещение зафиксировано в Отражении 1816/1/1. Я послал туда Винкста, и он обнаружил Арктура.

Шева даже не попыталась скрыть изумление:

– Арктура? И где он сейчас?

– Во избежание новых неприятностей Винкст ликвидировал его на месте. Но это не решило проблемы. Нам не удалось вернуть копье, а затем Служба слежения обнаружила его присутствие в Отражении 1404/1/1, где оно вообще не могло находиться. Я послал туда наблюдателей, но они передали, что с Отражением происходит нечто странное.

– А где они сами?

– Они так и не вернулись. Я не рискнул посылать на их поиски новую группу. То, о чем они сообщили перед исчезновением, выглядело слишком странно. Я не могу попусту рисковать людьми.

Шева покосилась на Сурта. В прежние времена его трудно было заподозрить в сентиментальности.

– Так что же делать?

– Если Арктур мертв, мы можем оставить копье там, где оно находится. Перекос Отражений, даже значительный, в этом случае не может серьезно повредить Матрице. Если же он жив…

Сурт не договорил и посмотрел на Шеву. Глаза их встретились.

– Нет, – прошептала Охотница. – Ни за что! Теперь он точно знает, кто за ним охотился. Он разделается со мной!

– Все не так просто. Я проанализировал данные по твоей командировке. Ты несколько раз выдавала себя. Если бы Арктур хотел этого, он мог без особого труда разделаться с тобой. Но он этого не сделал. А это значит… – Директор Управления замолчал и улыбнулся.

– И что это значит? – с вызовом спросила Шева.

– Это значит, что он сохранил к тебе определенные чувства. По крайней мере, я делаю именно такой вывод. И, соответственно, ты подвергаешься меньшему риску, чем любой другой сотрудник Управления.

– Ну спасибо! Выходит, мною можно затыкать любую брешь!

– Не любую, а лишь ту, которую пробил Арктур.

– Но ты же сам сказал, что в том Отражении творятся странные вещи. Быть может, это вовсе и не Арктур, а кто-то другой, и он не питает ко мне теплых чувств.

– Не исключено. Но ты один из лучших моих агентов. У тебя больше, чем у других, шансов выкрутиться. – Шева не сразу нашлась что возразить, и тогда директор Управления прибавил: – Впрочем, ты можешь отказаться, и мы все поймем тебя. Ты только что вернулась из труднейшей командировки, ты ранена, ты устала, наконец, ты просто женщина.

Шева яростно фыркнула. Хитрец Сурт знал, как задеть ее! Достаточно было намека, что Управление готово признать ее право уклониться от задания, но право не агента, честно исполнившего свой долг, а право женщины. Шева не была феминисткой, но терпеть не могла, когда ей оказывали снисхождение лишь потому, что ее звали Шевой, а не Суртом или Арктуром.

– Ладно, выкладывай, чего хочешь!

Сурт с улыбкой посмотрел на Шеву. Глаза его были холодны.

– Управление заинтересовано в том, чтобы ты продолжила охоту за Арктуром. Мы склонны считать, что он жив и перебрался в Отражение 1404/1/1. Задание остается прежним – найти и обезвредить Арктура.

– И конечно, отправляться я должна прямо сейчас?

– Правильно. Время не терпит.

Шева вздохнула. Кому, как не агенту, имеющему дело с Отражениями, знать, что время действительно не терпит. Не такая это штука время, чтобы терпеть! Но, конечно, Шева не могла не излить Сурту хотя бы толику своего негодования.

– И я даже не заеду домой?

– Нет, – подтвердил Сурт.

– И даже не поем по-человечески?

– Я угадал твое желание и заказал блюда на твой вкус.

Шева смягчилась и почти жалобно прибавила:

– Пойми, Сурт, я же соскучилась по Матрице. Я соскучилась по Броеру, по всем вам.

– Ничем не могу помочь. Что же касается Броера, я бы посоветовал найти себе какого-нибудь красавца на Отражениях. Там попадаются далеко не уроды.

Охотница хотела обидеться, но передумала:

– Сурт, ты неисправимый циник!

Директор Управления не стал спорить, ибо так оно и было. Не тратя больше времени на слова, он приобнял Шеву за плечи и увлек ее в столовую, где уже был накрыт стол. Пока Шева с наслаждением поедала всяческие вкусности, слегка сожалея о том, что при телепортации ей все равно придется расстаться с ними, Сурт вкратце излагал ей все, что знал. А знал он, действительно, немного, но вполне достаточно, чтобы понять, что новое путешествие в Отражения обещает быть не менее сложным и опасным, чем предыдущее. Когда Шева покончила с десертом, Сурт принес ей контейнер со всем необходимым.

– Уже пора? – с тоской произнесла Охотница.

– Пора! – ответил Сурт.

– Ну что же, пора так пора.

И Шева вернулась в телепортационную камеру, где ей улыбнулся «шапочка». Облаченная в варварские одежды, она ступила в черный овал и помахала наблюдавшему за ней в окошечко Сурту. Замигали огни, а потом все растаяло, чтобы собраться вновь иным небом, иной землей, иным временем. Иным…

И первое, что осознала сквозь привычно подступающую дурноту Шева, был верещащий серый кот с цветком роглада в зубах…

3

Нетрудно догадаться, Деструктор выкинул свою очередную шутку. Словно желая смягчить тоску Охотницы по родному миру, загадочный проказник решил дать ей в спутники серобрюхого Шевиного любимца. Пока Шева расставалась со вкусностями, которыми накормил ее Сурт, Баст, на которого переход по спиралям совершенно не повлиял, носился словно угорелый вокруг хозяйки, не в состоянии уразуметь, где он и что с ним происходит. Наконец желудок Шевы перестал бунтовать, и она смогла распрямиться.

– Баст, Баст! Кис-кис-кис! Баст!

После второй попытки кот прекратил бессмысленную беготню и подбежал к Шеве. Девушка взяла кота на руки, тот в ответ раскатисто заурчал. Шева ласково потрепала массивную хищную морду, а Баст ухитрился тяпнуть ее за мизинец, окончательно подтвердив, что он – не галлюцинация и не плод больного воображения. Прежде были цветы, теперь кот. Интересно, что Деструктор преподнесет ей в следующий раз? Кот был немалой помехой для Шевы, от него следовало избавиться. Шева сосредоточилась, намереваясь связаться с Суртом и предупредить директора Управления, что в одной из настроенных на ее волну телепортационных камер вот-вот появится кот, которого надлежит накормить и вернуть домой. Но осуществить свое намерение Шева не успела, потому что в тот миг ее уединение было нарушено.

Из леса, нависавшего над лощинкой, куда телепортировалась Шева, вышел некто. Яркая, пожалуй, даже крикливая одежда мало гармонировала с сурово окрашенным миром, тянувшимся во все стороны скупыми штрихами белого, голубого, серого и близкого к черному. Лицо незнакомца было весьма привлекательным, но с оттенком наглости, что никогда не нравилось Шеве. На узорчатом, шитом серебряными нитями поясе болтался длинный и узкий меч. Субъект был занят тем, что поглощал какие-то ягоды, обрывая их губами с пучка веток. При виде Шевы он оставил свое занятие, и на его хитрой физиономии заиграла та самая ухмылочка, которая как нельзя больше к ней и подходила. И Шева вдруг вспомнила, где уже встречала этот кривой оскал. Как-то Шеве довелось увидеть в Хранилище Времени деревянного божка по имени Локи. Его только что доставили из одного из земных городов, похитив за несколько часов до того мгновения, как там выросли восемь ядерных цветов. Так вот, перед Охотницей, вне всякого сомнения, был тот самый Локи или тот, с кого изваяли божка.

Тем временем незнакомец спустился вниз и приблизился вплотную к Шеве. Он был довольно приятен лицом, даже красив, если бы не наглая улыбка, придававшая ему самодовольное выражение.

– О-ля-ля! – Гость внимательно изучил Шеву, после чего отвесил изящный поклон. Как показалось Охотнице, это было сделано в большей степени для того, чтобы получше разглядеть ее ноги. Осмотр удовлетворил гостя. – Какая красотка! Болтушке Фрейе придется потесниться! Как твое имя, цыпочка?!

Шева проглотила и «красотку», и «цыпочку».

– Гюллир [2]2
  Гюллир – золотистая.


[Закрыть], – сказала она, назвавшись именем, придуманным аналитиками Управления, и неожиданно для себя самой прибавила: – Господин Локи!

Красавчик удивленно хмыкнул:

– Ты меня знаешь?