Текст книги "Конец охоты"

Автор книги: Дмитрий Колосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Страж, чье лицо скрывала обычная для обитателей здешних мест повязка, внимательно изучил гостей, задержав внимание на Пауле. Необычная внешность юноши вызывала неизменное подозрение.

– Он не из наших, – бросил страж.

– Он гой. Он принадлежит к другому народу, но принял нашу веру и стал нам братом, – в очередной раз, с плохо скрытым раздражением, сообщил Симон.

– Ждите! – велел страж.

Он исчез в доме, откуда вернулся в сопровождении человека, высокого по положению, о чем позволяли судить более добротная одежда и горделивая осанка.

– Симон? Здравствуй, – поздоровался человек.

Зелот узнал заговорившего с ним по голосу.

– Здравствуй, Амасия.

– Ты пришел к Учителю?

– Да. У меня послание к нему.

– Этот человек с тобой?

– Да, брат принял его в число учеников. Он бывший раб, бежавший от римлян.

– Ему можно доверять?

Симон сделал паузу, выразившую его недоверие к Паулю.

– Брат считает, что да. Мы не проверили его в деле, но покуда он не совершил ничего предосудительного. В противном случае его бы здесь не было!

Человек, названный Амасией, внимательно изучил лицо юноши. Паулю почудилось, что тот улыбается.

– Хорошо, мы верим вам, а значит, должны верить и ему. Он может пройти, но не должен осквернять своим прикосновением святость Обители. Объясни ему наши правила, после чего приходи в зал Совета. Учитель будет ждать тебя там.

Кивнув на прощанье, Амасия ушел. Симон взял Пауля за руку и повел его мимо главного здания, за ним, среди других построек, был разбит крошечный садик из нескольких деревьев и кустов. Под одним из деревьев была вкопана низенькая скамеечка.

– Садись здесь! – велел Симон. – А теперь слушай. Ты не посвящен в сыновья Света, и потому ты принес с собой скверну. Чтобы не вызвать их гнева, ты должен неукоснительно придерживаться правил, которые я тебе перечислю. Ты не должен ходить по Обители без особого разрешения, ты не имеешь права разговаривать с детьми Света, если только они сами не заговорят с тобой. Ты ни в коем случае не должен прикасаться к ним, чтобы не осквернить их. Ты не имеешь права ополаскивать тело, руки и даже лицо в бассейнах с водой. Ты не должен громко говорить, плевать, испражняться.

– Как же мне быть?

– О тебе позаботятся. Кроме того, тебе принесут воду для омовения. Также тебе принесут еду. Нужно только немного подождать.

– И как долго я должен здесь сидеть? – раздраженно поинтересовался Пауль.

– Не знаю. Но я постараюсь к ночи найти место, где ты сможешь поспать. А на рассвете мы отправимся в обратный путь. Тебе все ясно?

– Да, ты оказался прав, здешние жители еще менее гостеприимны.

Зелот усмехнулся:

– Это верх гостеприимства, большего они не могут оказать незнакомцу, пришедшему к ним из мира Тьмы. И постарайся не нарушать здешних правил. Наши хозяева порой раздражительны и непредсказуемы.

– Но они кажутся мирными. – Пауль кивнул в сторону появившихся неподалеку людей, двое из которых несли глиняные сосуды, а третий – связку металлических инструментов.

Новая усмешка тронула губы Симона.

– Сыны Света не носят оружие, но это не значит, что у них его нет. Так что веди себя пристойно.

– Я постараюсь, – пообещал Пауль. – Но позаботься, чтобы мне принесли воду и пищу.

– Хорошо, я попрошу Отцов.

С этими словами Симон ушел, оставив Пауля одного. Юноша привалился спиной к стволу дерева и принялся наблюдать за местными обитателями. Вскоре он убедился в справедливости слов своего спутника. Хотя в Обители и проповедовали мир и согласие, оружия здесь было предостаточно. Сначала появился мужчина, тащивший под мышкой целую связку дротиков, напоминавших римские пилумы. Затем из той же двери вышел другой, подпоясанный мечом. Третий появился в полном вооружении – копье, меч и щит, да еще тяжелый доспех. Обитель праведности представляла собой странный симбиоз между монастырем и военным лагерем.

Симон явился лишь перед закатом солнца и отвел Пауля в дом, где было дозволено переночевать гостям. Симон вскоре захрапел, тогда Пауль поднялся и, осторожно перешагнув через Симона, вышел во двор.

Обитель была залита лунным светом. Он был столь ярок, что могло показаться, будто его исторгает не ночное светило, а мощный морской прожектор, рыщущий по волнам в поисках суденышка контрабандистов. И тишина. Она была густой, ощутимой. Не пели птицы, не лаяли собаки, не трещали цикады, ибо ни птиц, ни собак, ни цикад здесь просто не было. Были лишь крадущиеся шаги да ломкая тень, нерешительно цепляющаяся за стену.

Пауль огляделся по сторонам. Ему не мешало бы пополнить свои скудные знания о том странном месте, куда его занесла судьба. Именно так поступила бы Шева, а Пауль считал себя должным следовать ее примеру. Для очистки совести он еще раз попытался связаться с Охотницей, но та безмолвствовала. Тогда Пауль решительно оторвал тень от спасительной твердыни стены. У него не было четкого плана, у него не было вообще никакого плана, и потому он просто ткнулся в ближайшую к нему дверь. В помещении, в котором он очутился, стояла непроглядная темень. Выждав, пока не привыкнут глаза, Пауль осмотрелся. Несомненно, это была комната для собраний, о чем свидетельствовали длинные скамьи и небольшое возвышение, видимо, для ораторов. Осторожно пройдя между двумя скамьями, юноша достиг противоположной стены, где виднелась еще одна дверь. За ней оказалось другое помещение, столь же длинное, но намного уже. Большую часть его занимали соединенные в одну линию столы, к которым были приставлены невысокие скамьи со спинками. На столах помещались письменные принадлежности: приземистые баночки для краски, перья, странной формы кисти. На маленьком столике у стены лежала груда пергаментных свитков. Здесь же, на полу, валялись клочки испорченных рукописей. Из любопытства Пауль нагнулся и поднял пару кусков. К одному из них пристала тонкая нить, весьма похожая на ту, которой Иисус обвязал послание в Обитель. Это могло пригодиться Шеве. Пауль поспешно собрал с пола клочки, благо их оказалось немного, и сунул добычу за пазуху.

В тот миг из соседнего помещения донеслись негромкие шаги, и Пауль поспешно юркнул за стол, теша себя надеждой, что в кромешной тьме его нелегко рассмотреть. Так и случилось. Неизвестный заглянул в комнату и, никого в ней не обнаружив, прикрыл дверь. Спустя несколько мгновений до юноши донесся слабый скрип другой двери. Пауль перевел дух. Пора было возвращаться, а то, не ровен час, мог пробудиться Симон. Юноша крадучись покинул свое убежище и вышел во двор.

И почти столкнулся с человеком, который только что заходил в помещение для писцов. Хорошо еще, что у Пауля хватило ума осторожно приотворить дверь. Человек стоял посреди двора, обратив лицо к небу. От него исходила сила – невидимая, но ощутимая, токами покалывающая кожу. Пауль приоткрыл дверь пошире и высунул голову. И обомлел.

Небесные светила пришли в движение. Остророгий месяц плавно покачивался, звезды неторопливо менялись местами. Созвездие Малой Медведицы приняло причудливые очертания птичьей фигуры. Волопас обратился в Вола. Потом созвездия завели хоровод, меняясь местами. Месяц также завертелся юлой и стал походить на искрящийся диск. То там, то здесь рождались огненные кометы и вспыхивали новые звезды. Сила, гигантская сила изливалась в небо с земли, сила, исходящая от существа, которое не могло ею обладать. Это противоречило здравому смыслу, и Пауль на всякий случай зажмурил глаза, чтобы через мгновение открыть их вновь. Звезды по-прежнему перемещались по небу, подгоняемые аккордами неслышной мелодии; месяц извивался в танце.

А потом человек опустил голову, и все кончилось. Звезды завершили свой фантасмагорический хоровод. Месяц спрятал щербатый лик за кисеею облаков. Словно невидимая могучая рука набросила на небо гигантский занавес.

И едва на землю сошла полночная тьма, как со стены, окружавшей Обитель, кто-то тихонько спрыгнул. Не примеченный привратным стражем, человек этот юркнул в простирающийся с западной стороны Обители овраг, густо поросший колючими кустами, и растворился в них.

И в тот же миг месяц появился вновь, залив мертвенным светом горы, каменистое плато и безбрежную пустыню Мертвого моря. Месяц появился вновь, но было поздно.

Было поздно…

8

Пауль был не единственным свидетелем чудесного зрелища. Его видели книжники в Иерусалиме и астрономы в Александрии. Его видели кормчие, сверявшие по звездам курс корабля, его видели воины, стоявшие на постах вдоль дремучих германских лесов. Предсказатели в ужасе предвещали ужасные бедствия, опасливые ростовщики спешили укрыть золото в глубоких подвалах, поэты восторгались сверкающей феерией. Видела диковинную пляску звезд и Шева, которую ночь застала в пути.

Сразу после свидания с Хананом Шева покинула Иерусалим и отправилась в то место, куда ткнул на карте желтый ноготь священника. На этот раз она благоразумно избрала в спутники коня, более быстрого и куда более послушного, чем осел. Одновременно Охотница позаботилась о том, чтобы путешествовать с удобствами, благо местный стиль одежды позволял это сделать. Она натянула на себя комбинезон-кондиционер, поверх которого набросила широкий и длинный хитон. Голову и лицо укрыл платок, а каждую ногу облек сапожок, какие надевали в холодную погоду богатые иудеи. Чтобы выглядеть повнушительней, Шева привесила к поясу короткий римский меч, который, по ее замыслу, должен был отпугнуть разбойников, для непугливых был припасен излучатель, чья тяжелая рубчатая рукоять покоилась под левым локтем Охотницы.

Солнце уже клонилось к закату, когда всадница миновала городские ворота. Через несколько часов пути она достигла Иерихона, разрушенного некогда, как известно, божьим соизволением и ревом военных труб. От Иерихона Шева повернула на юг и вскоре выбралась на дорогу, выведшую ее к Иордану. Теперь сбиться с пути было невозможно, ибо Иордан выводил к Мертвому морю, а отмеченное Хананом место находилось на его северо-западной оконечности, в десяти милях от устья. Здесь, неподалеку от устья, Охотница и решила остановиться на ночь. Отсюда она наблюдала за круговоротом ночных светил и поразилась куда больше, чем Пауль или египетские астрономы. Ибо лишь Шева отчетливо представляла, что такое звезды, и могла оценить силу того, кто ими повелевал. Сердце Охотницы сжала тревога. Жонглировать звездами куда труднее, чем сотворить собственное Отражение. Было даже страшно подумать, что сможет сделать с небольшой планеткой тот, кто в состоянии швырнуть, словно мячик, гигантскую звезду. Если это представление устроил Арктур, то он вряд ли нуждался в копье. Немного поколебавшись, Шева решила связаться с Суртом. Как бы там ни был занят директор Управления, он должен был узнать о случившемся.

Вопреки опасениям Шевы, Сурт откликнулся почти сразу.

– Да, – долетел его далекий голос. – Да, Шева! – повторил он, обретая силу.

– Здравствуй, Сурт! – Шева произнесла эти слова с чувством, почти с нежностью.

– Здравствуй. Как дела?

– Вышла на след. Думаю, в этот раз Арктуру не удастся ускользнуть. Но тут творится что-то странное.

– Что именно? Вновь изменения в Отражении?

Шева задумчиво хмыкнула, машинально следя взором за искрами, летящими в небо из разожженного ею костра.

– Я бы не назвала это изменениями.

– Что же это? Потрудись изъясняться точнее!

– Сурт, тебе приходилось видеть пляску звезд?

– Звезды перемещаются, это известно каждому. Источник их движения, как и источник любого движения, – энергия первовзрыва. Звезды движутся от центра Вселенной, создавая пространство.

– Я не об этом. Ты можешь себе представить, чтобы звезды летали по небу, подобно эскадре гравитопланов?

– Только в бреду.

– Но я не бредила.

Последовала пауза, после чего Сурт спросил:

– Ты уверена в этом? – В голосе директора звучала отчетливо различимая тревога.

– Если только, конечно, я не сошла с ума.

– Есть основания?

– Да нет. – Шева решила сделать вид, будто не заметила иронии. – Напротив, я в таком здравом уме, в каком никогда не бывала.

– Рад за тебя. Опиши, как это выглядело.

Шева задумалась.

– Не так-то легко это сделать. Звезды перемещались, меняя очертания созвездий, потом пришли в движение, и созвездия закружились вокруг месяца. Они передвигались совершенно естественно, словно… – Охотница не сразу нашла точное сравнение. – Как мотыльки. Как гравитопланы. Ничто не свидетельствовало о том, что действительная величина этих объектов составляет число с двумя десятками нулей.

– Это невозможно. Я думаю, это была галлюцинация. Лучше подумай над тем, кто мог сыграть с тобой такую шутку.

– Ты хочешь сказать, что это был Арктур?

– Да. И что он где-то рядом.

– Я допускаю, что он рядом, но этот спектакль был совсем не в духе Арктура. Я хорошо знаю его. Если бы у Арктура действительно была подобная сила, он не стал бы устраивать танец вокруг месяца. Он в состоянии соотнести размеры планетарного спутника и светил. Арктур устроил бы фейерверк, он выложил бы надписи из звезд. Я думаю, что это дело рук кого-то другого…

– Кого? Если у тебя есть соображения, выкладывай! – потребовал Сурт, уловив недосказанность, прозвучавшую в словах Шевы.

Та засмеялась:

– Ты назовешь меня сумасшедшей, но я считаю, что это сделал объект из данного Отражения.

– На чем основан твой вывод?

– Этот человек не имеет представления о строении Вселенной. Его запас знаний невелик, пожалуй, даже убог. Он полагает, что в центре мира расположена Земля, а Луна и Солнце – лишь светила, освещающие Землю. Звезды же ему кажутся блестками, раскиданными по ночному небу.

– Почему ты так решила?

– Он действовал так, как будто звезды не более чем светящиеся крупинки.

– Быть может, он желал продемонстрировать свою силу?

– Не исключаю, но настаиваю на своей версии.

Сурт умолк. Шева представила, почти увидела, как тот задумчиво трет ладонью свой большой лоб.

– Это Иисус?

– Полагаю, нет. Пауль видел Иисуса. Он уверен, что Иисус – обычный обманщик, обладающий недюжинной волей, но не наделенный никакой сверхъестественной силой.

– Тогда найди этого человека. Он нужен мне. Возможно, это его силой намеревается завладеть Арктур. И если эта сила столь велика, то страшно подумать, что будет с нашим миром.

– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – скромно сообщила Шева.

– Выкладывай.

– Подозреваю, что этого человека зовут Учителем праведности. Мне рассказал о нем местный священнослужитель, один из самых осведомленных людей в этом Отражении. Он сообщил, что Учитель праведности обладает огромной силой, но никто не видел его. Он же указал мне место, где, по его предположению, тот должен находиться.

– Так найди его.

– Этим и занимаюсь. Я в часе езды от этого места. Но сейчас ночь, я тронусь в путь на рассвете.

– Счастливой охоты! – пожелал Сурт, заодно давая понять, что намерен закончить разговор.

– Постой, Сурт! – поспешно воскликнула Шева, опасаясь, как бы тот не прервал контакта. – Я соскучилась по тебе!

– Наконец-то! – Сурт сухо рассмеялся. – Я так давно ждал этих слов.

– Я соскучилась по всем вам, по Управлению, Городу, нашей милой Соммете. Как, кстати, твои дела?

– Неважно, – после краткой паузы ответил Сурт. – Я никак не могу найти источник возмущения. Система несет потери, и мне угрожает отставка. Все зависит от тебя. Если ты поймаешь Арктура, я спасен.

– Так ты по-прежнему полагаешь, что волнения в Матрице – его рук дело?

– Больше некому.

Охотница отвела глаза от костра, уставившись в темноту, полную ночных шорохов.

– Я постараюсь. Слышишь, я постараюсь, Сурт! Верь мне! Где нам еще найти такого директора?

Сурт кашлянул-засмеялся:

– Мне понравились твои слова…

– Какие? – воскликнула, почувствовав, что допустила какую-то промашку, Шева.

– Первые! Прощай, у меня дела!

– Сурт! – крикнула Шева, но директор исчез, оставив неясность и смутное чувство вины.

«Какие же первые? – думала Шева, глядя за гаснущие угли костра. – Какие же…»

С этой мыслью она и забылась, а утром продолжила путь. Цель была уже близка, когда конь вынес Шеву на берег ручья, где лежал, неподвижно распластавшись, человек, а подле его тела сцепились в схватке двое других, в одном из которых, совершенно обнаженном, Охотница без особого труда признала Пауля…

9

Нетрудно догадаться, что Пауль не поведал о виденном ночью Симону Зелоту, как и старался не обращать пристального внимания на человека, покинувшего с ними поутру Обитель. Это был тот самый человек, что подходил к нему накануне вместе с Симоном, а потом развлекался игрой светил в ночном небе. В Обители его именовали не иначе как Учителем праведности, Симон же называл его просто Учителем, но однажды обмолвился иным именем – Иисус. И тут же бросил быстрый взгляд на Пауля, но тот сделал вид, что не обратил внимания на нечаянно вырвавшееся слово.

Впрочем, на этот раз Симон был немногословен. Он лишь изредка бросал короткие фразы и все время оглядывался по сторонам. Пауля не покидало чувство, что его спутник чем-то обеспокоен. Путь, который они избрали, был труднее вчерашнего, зато здесь совсем не встречалось людей. Путники шли вдоль хребта, затем спустились ниже – в ложбину, где текла речка. Выбитая скорей копытцами коз, нежели ногами людей, тропа исчезала в воде, а потом появлялась на противоположном берегу.

– Перейдем здесь, – решил Симон, после чего кивнул Паулю: – Ты первый.

Юноша не стал спорить и переправился на другой берег. Вода была неглубока и не доходила даже до колен.

Следующим в реку вошел Учитель. В отличие от Пауля он не поднял полы хитона, и те моментально намокли. Учитель благополучно преодолел быстрый поток и ступил ногою на берег. Что произошло в следующий миг, Пауль так и не понял. То ли под ногу Учителю попался ком влажной глины, то ли он просто оступился. Учитель пошатнулся, и Пауль, желая поддержать его, протянул ему руку. Учитель вскрикнул, отшатнулся и, поскользнувшись, рухнул в воду. Течение моментально подхватило и понесло вниз отчаянно кричащего человека. Пауль и Симон бросились по берегу за ним.

Учитель явно не умел плавать, а дно в этом месте неожиданно провалилось вниз коварным омутом. Учитель захлебывался, из последних сил колотя руками по бурлящей воде. Раздумывать было некогда. Рывком сдернув с себя хитон, Пауль бросился в воду.

Он был неплохим пловцом и в несколько сильных гребков догнал Учителя. Ухватившись за край хитона, Пауль потянул его к берегу. Но не тут-то было. Спасаемый испустил дикий вопль и принялся отбиваться. Он колотил руками, а от тела его исходили волны, пронизывавшие Пауля подобно электрическим импульсам. Но меж тем Учитель уже наглотался воды и вот-вот должен был пойти на дно. Был лишь один способ спасти его. Пауль коротко, но сильно ударил Учителя кулаком в шею, и тот обмяк. Подхватив левой рукой неподвижное тело, юноша повлек его к берегу, где бесновался Симон.

Кряхтя от натуги, Пауль выбрался на мель. Симон тут же бросился в воду и вцепился в бесчувственное тело.

– Пусти!

– Да я помогу…

Удар в лицо ошеломил юношу.

– Отпусти его!

Пауль послушно выпустил руку Учителя и плюнул в воду кровью, выступившей из разбитой губы.

Симон, кряхтя, вытащил тело на берег. Пауль выбрался следом. Вода не пощадила одежду Учителя, и он лежал с обнаженной головой, в рваном мокром хитоне. Пауль глянул ему в лицо и поразился. Пред ним был Иисус. Из тонких уст его медленно вытекала струйка воды, на бедре, почти у самого паха, сквозь прореху в хитоне отчетливо виднелось большое родимое пятно, формой своей напоминающее рыбу.

– Что это за игра? – бросил Пауль.

Симон повернул голову и понял, что Пауль видел все – и лицо, и родимое пятно. И без того свирепая физиономия Зелота потемнела от гнева.

– Ты осквернил его! Ты раскрыл его тайну!

Пауль попятился.

– Постой. Разве мы не делаем одно дело?

– Мразь! Гой! Прощайся со своей жалкой жизнью!

Симон рванул из-за пазухи нож. Пауль попятился, озираясь в поисках палки или увесистого камня. Симон решил, что его спутник намерен бежать, и тигром бросился на него. Но удар оказался неточен, а второго Симону нанести не удалось – Пауль перехватил его руку у запястья. К удивлению крепко сбитого Зелота, его спутник оказался не из самых слабых. Противники яростно боролись, первый пытался вырвать руку и нанести смертельный удар, второй изо всех сил сопротивлялся. Борцы соскользнули с глинистого берега и оказались по колено в воде. Пауль понял, что должен воспользоваться этим, так как Симон постепенно одолевал его. Все же он был покрепче, этот разбойник, скроенный из жил и плотного мяса. Собрав последние силы, Пауль рванул врага за руку и увлек его на стремнину.

Роли мгновенно переменились. Теперь преимущество было на стороне Пауля, уверенно чувствовавшего себя в воде. Симон захлебывался, но упорно не желал расставаться с ножом, яростными рывками освобождая свою руку из захвата Пауля. И тогда тот набрал полную грудь воздуха и ушел под воду, потащив за собой и Симона. Зелот яростно рвался наверх, но юноша не разжимал объятий. Он плыл под водой до тех пор, пока в глазах не замельтешили разноцветные огоньки. Тогда наконец Пауль выпустил из рук обмякшее тело Симона и пулей выскочил на поверхность.

Ноги юноши предательски подрагивали, когда он выбирался из воды на берег. Жадно хватая губами воздух, Пауль опустился на землю. В этот миг внимание его привлек всадник, появившийся там, где лежал Иисус. Преодолевая дрожь во всем теле, Пауль поднялся. Он должен был во что бы то ни стало защитить Учителя, пусть это даже стоило бы ему жизни. Человек, наделенный такой силой, не имел права стать жертвой случайного разбойника.

Но вступать в новый бой не пришлось. Едва лишь он приблизился к неподвижно застывшему на коне всаднику, как тот открыл лицо и перед Паулем предстала Шева. Пауль радостно улыбнулся ей, почувствовав невероятное облегчение. Прикрывая ладонями свою наготу, он крикнул:

– Как ты здесь очутилась?

– Сдается, мы шли разными путями, но пришли к единой цели! – ответила Шева. Она бросила юноше платок, и он быстро обмотал ими узкие бедра, став похожим на дикаря.

Тем временем Шева сошла с коня и осмотрела лежащего перед ней человека.

– Как я понимаю, это и есть Учитель праведности. – Пауль кивнул. – Он-то нам и нужен! Сейчас я приведу его в чувство.

– Постой! Не спеши! Эти люди чураются чужаков, тем более женщин. Не знаю, как он отнесется к твоему появлению. Потом мы должны как-то объяснить исчезновение Симона.

– А ничего и не надо объяснять. Симон никуда не исчезал.

– Ты хочешь сказать…

Шева кивнула. Глаза ее возбужденно блестели.

– Это будет не так легко, но, думаю, у меня получится. Сходи за одеждой, а я покуда поработаю над своей внешностью.

Пауль послушно побежал туда, где оставил хитон. Когда он вернулся, Шевы не было. У коня стоял, недобро улыбаясь, Симон, прозванный Зелотом.

– Ну что, щенок! – процедил Зелот. – Думал, что избавился от меня?!

Ошеломленный появлением недруга, равно как и исчезновением Шевы, Пауль поднял кулаки, готовый защищаться. Но Симон только расхохотался:

– Получилось!

– Но как? – Пауль осторожно приблизился на пару шагов, все еще не доверяя своим глазам. – Ты даже не видела его!

– Зато Симона досконально изучила Аналитическая служба. Мне оставалось лишь воспользоваться ее данными. Ну ладно… – Симон-Шева деловито склонилась над телом Иисуса. – Так, значит, это и есть человек, обладающий силой?

– Да, – подтвердил Пауль. – Я собственными глазами видел, как он заставил плясать звезды.

– Я тоже видела. – Шева взглянула на кольцо и удовлетворенно улыбнулась. – Но, как я и предполагала, это не Арктур.

– Кто же он?

– He знаю. Но очень хотелось бы знать, ибо сила этого человека превосходит даже ту, о которой грезит наш герой. Я не сомневаюсь лишь в двух вещах. Первое – это действительно человек, причем в биологическом плане самый что ни на есть обычный. Второе – этот человек из данного Отражения. Но хотелось бы знать и третье – откуда берется его сила, превосходящая любой источник, известный человечеству.

– Я знаю, кто он. Это Иисус. Я его видел в Вифании. А теперь он зачем-то перебрался сюда.

– Иисус? – Шева усмехнулась в разбойничью бороду. – Может быть. А может быть, и нет.

– Что значит – может быть, нет?

– Служба слежения проинформировала меня, что тот, кто выдает себя за Иисуса, находится сейчас в Гиве, где ждет вашего возвращения. Но еще более он ждет этого человека. Так говоришь, тот Иисус похож на этого?

– Как две капли воды.

– Что ж, черное непременно должно сопутствовать белому. Любое явление имеет две стороны, и человек порой проявляет способность раздваиваться.

– Ты думаешь… – прошептал Пауль, пораженный этой мыслью.

– Да, у меня есть основания считать, что существуют два брата-близнеца, один из которых и есть Иисус, а другой – его двойник. Судя по тому, какой силой обладает этот, он и есть Иисус. Хотя мы не можем исключать и обратного. Теперь становятся объяснимыми те загадочные случаи, когда люди видели Иисуса одновременно в двух различных местах. Ему не требовалось летать по воздуху и совершать чудеса. Он просто являл своего близнеца. Или тот являлся сам. Но данная гипотеза нуждается в подтверждении.

– Постой! – припомнил Пауль. – У меня есть письмо, которое отправил Иисус этому… – Юноша задумался и поправился: – Словом, которое тот отправил этому.

– Давай! – велела Охотница.

Пауль вытащил из потайного кармашка горсть скомканных клочков. Шева принялась разбирать их, бормоча:

– Так… Не должны входить в святилище, чтобы освещать его жертвенник напрасно… Это не то… Зная все это, я отвечаю ответной речью, дабы пасть ниц… Судя по всему, это части свитков, которые будут позднее найдены в Кумране… Ага, вот! – Шева сложила вместе несколько клочков, образовавших короткую, в три строки, надпись. – Так, попробуем… Возлюбленный брат мой. Настало время великих дел. Поспеши, мы ждем тебя. Фома.

Охотница вопросительно посмотрела на Пауля. Тот пояснил:

– Фома – один из апостолов. Я знаю, что он откажется поверить в воскресение Христа, за что и будет прозван Неверующим. Вот и все.

– Мне известно о существовании документов, предполагавших родство Иисуса и Фомы. – Грозно посаженные глаза Шевы засверкали. – Конечно, они были близнецами!

Словно услышав ее слова, Учитель праведности зашевелился. Охотница приложила палец к губам и склонилась над ним.

– Учитель! Учитель!

Иисус медленно открыл глаза, взор его был пуст.

– Где я? Что со мной?

– Мы вытащили тебя из реки. Ты оступился и упал.

– А, это ты, Симон! – узнал Иисус. – А где второй? Мне почудилось, что он толкнул меня…

Шева покосилась на Пауля, тот замотал головой, отвергая обвинение.

– Нет, ты оступился, а он пытался спасти тебя. Он бросился за тобой в воду.

– Да? – Иисус наконец поймал глазами лицо Пауля, тот поспешно изобразил улыбку. – Да, я что-то помню. Но почему так болит голова…

Пауль кашлянул и решил сознаться:

– Ты не давал вытащить себя из воды, Учитель, и мне пришлось оглушить тебя. Так всегда поступают в подобных случаях в тех краях, откуда я родом.

– Сделать малое зло, дабы отвратить большое… Это справедливо. Помогите мне встать.

Шева и Пауль дружно подхватили Учителя под руки. Тот поднялся с земли и огляделся вокруг, после чего перевел взор на свое истрепанное рекой одеяние:

– Да, в таком виде мне нельзя продолжать путь.

– Мы купим тебе другую одежду. В первом же селении.

– А что это за конь?

Иисус кивнул в сторону верного скакуна Шевы, про которого она в суматохе забыла. Но Охотница не растерялась:

– Сами не знаем. Он явился в тот миг, когда ты упал в воду. Быть может, его подослал Сатана.

Иисус протянул руку и потрепал жеребца по морде. Тот фыркнул.

– Нет, это добрый конь. Если кто-то и послал его, то это был сам Господь. – Иисус покосился на Шеву. – Мне кажется, ты стал меньше ростом, Симон!

– Я так устал, пока мы тащили тебя из реки, что у меня подгибаются ноги.

– Да, благие дела отнимают у людей силы, но дают им крылья, – задумчиво вымолвил Иисус. – Пора продолжать путь.

– А что делать с конем? – спросила Шева, которой было жаль бросать своего верного скакуна.

– Отпусти его. Если он послан Богом, он найдет себе доброго хозяина.

– Так, может, оставим его для тебя, Учитель? Смотри, какой он красивый!

Конь действительно был на удивление красив. Нежно-пепельная масть радовала взор, губы были нежны, словно у женщины.

– Нет. Конь приличествует тому, кто печется о царствах земных. Меня же заботит лишь царствие небесное, и потому мне нужен более кроткий скакун. Вы найдете его мне потом, а пока давайте продолжим путь пешими.

Путешественникам по Отражениям не оставалось ничего иного, как согласиться. Шева отдала Иисусу свою перевязь, после чего трое путников вернулись к переправе и на этот раз благополучно перешли через реку. Потом они взошли на плато и пошли туда, куда спешило и солнце – к славному, Богом осененному, Богом же и проклятому Иерусалиму. Они проделали немалую часть пути, когда позади послышался конский топот, и, обернувшись, увидели, что их догоняют всадники, числом до десятка. Неведомо, кто они были. Пауль принял их за разбойников, Шева подозревала в них слуг Ханана, следивших за ней. Но было ясно, что намерения преследователей недобры, ибо сталь блестела под их хитонами, а некоторые уже поспешили выдернуть из ножен мечи. Шева сама не заметила того, как шагнула вперед, а ее рука легла на рукоять спрятанного под складками одежды излучателя. Она должна была остановить любого, кто собирался нарушить естественный ход событий. Но Иисус не дал осуществиться воинственным намерениям ученика, положив тонкую длань на плечо Охотницы.

– Не надо, Симон. Твой нож не спасет нас.

Всадники были совсем близко и уже разделились, охватывая добычу хищной дугой. И вдруг…

Ни Шева, ни Пауль не поняли, что произошло. Просто кони вдруг застыли на месте, а всадники вылетели из седел, но не кубарем, через голову, а неестественно плавно, словно воздух обратился в пух, смягчивший каменистую землю.

Обернувшись к стоящему за ее спиной Иисусу, Шева заметила, как тот опускает руку. Он улыбался, и улыбка его была почти виноватой.

– Вот и все. Их души улетели в бескрайнюю даль.

– Они умерли? – спросил Пауль, невольно вспоминая ту легкость, с которой другой Иисус умертвил посланца, принесшего весть о нападении римлян на зелотов.

– Что ты! – испугался Иисус. – Они живы. Не вправе искушать себя властию над жизнью тот, кто обладает Силою мира, ибо вожделение оной есть величайший из грехов. Но человек не должен быть подвластен греху! Если рука тебя вводит в грех, отруби ее! Лучше тебе войти одноруким в жизнь, чем с обеими руками войти в геенну, в неугасимый огонь. Если нога твоя вводит тебя в грех, отруби ее! Лучше тебе войти в жизнь одноногим, чем с обеими ногами оказаться в геенне. Если твой глаз тебя вводит в грех, вырви его! Лучше тебе одноглазым войти в Царство Бога, чем с обоими глазами оказаться в геенне! – Сказав это, Иисус лукаво подмигнул своим спутникам. – Их души посетят иные миры, а потом вернутся. Но это случится лишь к вечеру, когда мы будем уже далеко.