Текст книги "Бенефис дьявола"
Автор книги: Дмитрий Чарков
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– Вызов принят, через минуту будем на месте.
Сергей отключился и скомандовал:
– Поворачивай туда!
– А что с этими делать?
– Эй, рейнджеры, – обернулся он к парням, – сейчас вы пойдете к мамам и папам. Ваши данные у нас есть. Вот, забирайте назад документы, да смотрите, попадётесь опять – комфорта уже не светит: в багажнике до «мочалки» греметь костями придётся, уяснили?
Те уяснили, быстро выкатились из машины и почти молниеносно растворились в дворовых закоулках.
***
Ковровое покрытие комнаты было мягким и прохладным, он чувствовал щекой волоски, которые успокаивающе щекотали его, забираясь в нос и между губ. На удивление, голова была ясной и свежей, как воздух в морозное зимнее утро. Вокруг стояла мертвая тишина, а внутри него была мертвая пустота.
– Гле-еб, – услышал он тихий шепот, зовущий его откуда-то издалека. «Вероника?» – подумал он, но глаза не хотели открываться.
– Глеб! – голос был встревоженный и уже рядом, и он принадлежал Светлане. – Ты чего на полу развалился?
Он с усилием отворил веки и увидел склонившуюся над собой Свету.
– Цветик? – удивился Глеб.
– Нет, Венера Милосская! – Она улыбалась. – Ты когда успел так набраться, что уснул на полу?
– Да я не… А где..? А… – он обвёл комнату непонимающим взглядом. Они находились в их номере гостиницы, рядом синел пустой экран телевизора, и ни Бориса, ни Вероники в поле его зрения не было. На журнальном столике в извечной молитве мерцал его телефон под склоненной над ним орхидеей.
– А который час?
– Около двух. Я чудненько подремала, даже голова не болит, сейчас можно и в джакузи!
– Да, пожалуй, можно… только мне – на кровать, – он поднялся с пола и, пошатываясь на нетвердых ногах, побрел в соседнюю комнату.
– Я тебе не дам спать сегодня, не надейся! – Света была всё в том же игривом настроении, будто и не ложилась вовсе.
– Я тебя буду ждать, – он остановился, поравнявшись со Светой, обнял её и поцеловал в губы.
– Только попробуй уснуть! – пригрозила она пальчиком.
Глеб легко подтолкнул её сзади к ванной комнате, а сам прошел в спальню и упал спиной на расстеленную постель.
«Ну и сон, – подумал он, – как наяву». Глеб приподнял голову и даже посмотрел на свои брюки, чтобы убедиться, что они ничем не испачканы, но на них не было ни пятнышка, и стрелки всё также горделиво выделялись на темной ткани. Он рукой нащупал еще один пульт от телевизора на тумбочке в изголовье кровати, нажал на первый канал, затем на второй, третий – везде шли какие-то передачи. Он трижды надавил на цифру «6», но высветился шестьдесят шестой канал, на котором транслировали бейсбольный матч американской лиги.
Спать ему совсем не хотелось, хотя ощущение было такое, что он и находится во сне, а не в реальности. В ванной плескалась Света, мурлыча что-то себе под нос, а ему нужно было побыть одному. Он вспомнил свою ярость, охватившую его при виде Бориса, склоненного над Вероникой – он никогда до этого дня не испытывал ничего подобного, так же как и звериного утоления этой ярости через неимоверную жестокость, на которую в реальности был, наверно, не способен. Что родило в нем эти чувства? Страсть? Соперничество? Жалость к беззащитной девушке? Но, прокручивая в памяти этот ролик, он уже сомневался: настолько ли она была беззащитной, может, она просто играла с ними обоими, соблазняя поочередно то одного, то другого? В душе у него таился комок неудовлетворенности – лучше бы такой яркий и чувственный сон закончился логическим продолжением её эротичного танца; но появление Бориса – это как раз то, что и вывело его из себя, заставило оградить свою территория от нежданного пришельца: он, Глеб, три месяца подготавливал девушку к закономерному финалу, а тут врывается этот хлыщ на всё готовенькое и без церемоний, силой склоняет её к любви. За это нужно наказывать – больно и также бесцеремонно. Глеб подсознательно понимал, что в его мозгу начинали смешиваться понятия реальной действительности и желаемых фантазий, смешанных с обрывками сна и прежних событий, но такая картина происходящего его абсолютно устраивала, сглаживая те неувязки с его совестью, которые нет-нет, да и выскакивали из недр его души, понукая остановиться и осмыслить происходящее: просто так с неба не валятся звезды, за них всё равно рано или поздно придется платить, и, возможно, плата окажется куда выше, чем того стоит их холодный и неприветливый блеск.
Лежа на огромной мягкой кровати и уставившись в потолок, он обратил внимание на сине-красные отблески, переливающиеся на гладкой матовой поверхности, отбрасываемые с улицы. Сначала ему подумалось, что это отблески неоновой рекламы, но он тут же отбросил это впечатление – вероятно, они исходили от маячков какой-то спецмашины, которая уже довольно продолжительное время стояла внизу, и он только сейчас обратил на это внимание. Окна номера выходили во двор гостиницы, и, подойдя к занавеске, сквозь её паутину он со своего четвертого этажа увидел белый фургон скорой помощи. Задние дверцы были распахнуты, персонал суетливо поднимал носилки с человеком на уровень пола автомобиля. «Кому-то в сауне плохо стало», – подумал Глеб. Приглядевшись, однако, он заметил среди врачей и знакомое белое полупальто, которое не сразу бросалось в глаза в череде мельтешащих докторских халатов. На короткий ворот «стойки» в беспорядке спадали белые прямые пряди волос.
Это была Вероника. Она остолбенело стояла посреди общей суеты, глядя, как носилки – с Борисом? – закатывали в машину. Рядом с ней стоял мужчина в темной куртке, и после того как «скорая» отъехала от заднего крыльца гостиницы, где также находился и вход в сауну, мужчина взял бережно под руку девушку, и они скрылись под козырьком входа внутри здания.
Первым порывом Глеба было спуститься вниз и узнать, что случилось. Но вдруг он осёкся. Обстоятельства этого вечера всей тяжестью своей неотвратимости нахлынули на его растерзанное сознание, и он мешком осел на край кровати и застыл в оцепенении.
В ванной комнате плескалась Света, продолжая мурлыкать себе под нос навязчивую мелодию из нового клипа Бритни Спирс.
– Глеб, ты не спишь? – крикнула она из-за двери. Голос её был веселый и звонкий, отраженный керамикой стен.
Он не отвечал, уставившись в пол, выстланный оранжевым, с рыжей выделкой, ковровым покрытием. Наверняка такой же и в помещениях сауны – в гостиницах обычно все реквизиты одинаковые…
– Глее-еб, я скоро выхожу, не спи!
…И жарко там – парная всё же… Аж горло обжигает…
Он резко соскочил с кровати и, выйдя в гостиную, взял со столика свой телефон. В нем было сообщение от провайдера с прикрепленным файлом:
«Ваш баланс составляет: тридцать одна тысяча двести долларов США. Live Devil благодарит Вас за пользование его услугами».
Ого. Значит, он совершил что-то весьма и весьма полезное провайдеру, коль его баланс вырос сразу более чем в три раза, учитывая, что больше «десятки» к нему поступило со счета Бориса. И опять сумма цифр его баланса равнялась шести.
– Нет, Цветик, я не сплю, – крикнул он в ответ, спохватившись.
В прикрепленном файле находился видео-ролик. Это была практически та же сцена, которую он наблюдал менее часа назад на большом экране телевизора, только несколько сменился интерьер и сценарий, и общее впечатление было скорее игривое, чем завораживающее: Вероника, держа перед собой на уровне груди какое-то желто-оранжевое покрывало – или это было платье? – томно исполняла стриптиз-танец, постепенно опуская его всё ниже и ниже, то и дело со смехом обращаясь к оператору любительской съемки с кокетливыми вопросами по поводу его общего состояния готовности к труду и обороне на любовном фронте, перемежая свою речь довольно-таки откровенными выражениями, чего Глеб никак не ожидал услышать из этих губ. Качество и формат ролика не оставлял сомнений, что в роли камеры выступал мобильный телефон. Оператором, судя по всему, был Борис. Вот он бросил снимать, кинув трубку на какое-то мягкое возвышение так, что она, по-видимому, отскочив от поверхности, уперлась в другой предмет, оставив общую картинку чуть ниже предыдущей, но вполне разборчивой, и появился в кадре со спины: тот же костюм, без туфлей, правда. Он держал в руке какой-то болтающийся предмет – галстук, понял Глеб, шелковый шикарный галстук. Борис приблизился к Веронике, загородив её практически полностью от объектива, на мгновение оглянулся назад, как бы проверяя, не продолжает ли снимать их камера, потом махнул рукой с галстуком, словно отмахиваясь от назойливых папарацци, сел на колени перед девушкой и начал её целовать в лицо, шею, грудь…
Глеб в изумлении смотрел на дисплей своего телефона – но как же так, ведь в той версии, что видел он по телевизору, всё выглядело… абсолютно также и… совершенно по-иному. Или иным было его восприятие? Сейчас перед своими глазами он видел счастливых влюбленных, утопающих в объятиях друг друга в завораживающем сексуальном порыве – очень интимный эпизод жизни, не предназначающийся для постороннего наблюдателя. Скорее всего, ролик потом должен был быть удален, но… он каким-то непостижимым образом оказался в распоряжении провайдера и попал к нему, Глебу.
Вдруг любовная идиллия на экране на секунду затмилась чьей-то тенью, и из динамика вырвался глухой стук удара и пронзительный крик Вероники, наполненный ужасом. В полумраке комнаты было видно, как она, вскочив на ноги, опрокинула торшер, который с грохотом ударился о стену и упал на пол, погрузив все происходящее в жестокую и кровавую тьму: слышались лишь стоны и звуки ударов человеческой плоти о плоть.
Но Глебу и не требовалось освещения, ибо он прекрасно помнил, что же именно в эти секунды происходило в сауне гостиницы «Палас». Он приложил обе руки пальцами к вискам и замер, пытаясь определить, в каком измерении он находится. Им вдруг овладело реальное чувство, что через всё это он уже где-то проходил, а сейчас на его глазах просто разыгрывается пьеса, о содержании которой он догадывался, но никак не мог связать в единое целое начало спектакля, общий сюжет и его финал.
Он начал опасаться, что финал может обернуться не в его пользу.
7
Вероника, закутавшись в своё пальто, под которым абсолютно ничего более из одежды не было, сидела в комнатке администратора сауны, судорожно всхлипывая и сжимая в обеих руках стакан с крепким чаем, который ей кто-то из женщин заботливо сунул в руки. Её бил мелкий озноб, и, как не пыталась она его сдержать, зубы всё равно выстукивали чечётку. Напротив расположился коренастый мужчина из милиции. Она не запомнила ни имени его, ни фамилии, ни кем он, собственно, был: она просто знала, что он из милиции и будет задавать ей вопросы по поводу этого кошмара.
– Ну как, Вероника Александровна, получше уже?
– Д-да, с-спас-сибо.
– Я думаю, вам нужно немного расслабиться. Давайте проясним ситуацию: что всё-таки произошло.
Поставив чашку на стол, девушка глубоко вздохнула и выдохнула, затем машинально поправила пальто, которое не закрывало даже её колен, на которые, она заметила, то и дело поглядывал милиционер. У неё были красивые и соблазнительные колени, она не сомневалась в этом.
Расслабление, горячий чай и жаркий воздух предбанника понемногу её успокоили.
– Мы с Борей… занимались друг другом. Потом… ворвался какой-то человек и начал его бить.
– Вы видели раньше этого человека?
– Нет. Я и там… в сауне, не разглядела его.
– В комнате отдыха был выключен свет?
– Горел светильник, но когда я вскочила с пола, то, наверно, задела его… не помню, наверно, задела его, и он разбился.
– Вы видели, как он вошел?
– Нет. Я была занята другим. Я этим занимаюсь всегда с закрытыми глазами. Я почувствовала, что что-то не так – я даже не слышала, что кто-то посторонний в комнате. Когда глаза открыла… он прыгал на Боре, как сумасшедший, прямо ногами.
– Он был лицом к вам?
– Нет, спиной.
– Высокий?
– Я же вам говорила уже: весь такой небольшой, худой даже.
– Что было на его ногах?
– В смысле?
– Ну, вы видели – кроссовки, или ботинки, или он был босиком?
– Он… – она задумалась, озадаченная, – это были туфли – черные обычные туфли.
– Хорошо, дальше: если на нем были туфли, а не кроссовки, значит, наверно, и брюки, а не спортивное трико?
– Да, верно: на нем был костюм, темный какой-то.
Её собеседник задумчиво покрутил в руке карандаш. Информации было явно недостаточно, чтобы по горячим следам объявить план «Перехват», сотрудники сауны тоже ничего не видели, а прибежали уже на крики девушки о помощи. На всякий случай его коллеги разослали патрулирующим в районе экипажам информацию о подозрительном мужчине среднего роста худощавого телосложения со следами крови на одежде.
– Хоть что-то запоминающееся в этом человеке вы можете отметить? Может, заметили что-то неординарное, или почувствовали?
Вероника закрыла глаза, потом встрепенулась:
– Я почувствовала запах его туалетной воды!
– Что в нем особенного?
– Теперь я думаю… даже нет, я уверена, что… сегодня вечером, в ресторане, я уже чувствовала от кого-то этот запах. Это хорошие мужские духи.
– Та-ак, давайте поподробнее.
– Да вот… в общем-то, и всё. Мы виделись с множеством людей, почти все знакомые…
– Вы чувствовали этот запах раньше? Кому он мог принадлежать?
– Я… я не знаю, не помню. Ощущение просто… нет, ничего не могу сказать определенного.
– Но что-то тут есть?
– Понимаете, ощущение, будто что-то не сходится. Я не могу этого объяснить. Может быть, я ошибаюсь. У меня сейчас в голове полный сумбур.
– Тогда давайте попробуем воссоздать этот вечер в ресторане: с кем вы виделись, кто к вам подходил, здоровался.
Девушка медленно начала говорить, как бы рассуждая вслух:
– Это был ужин как ужин, ничего примечательного. Мы задержались дольше обычного, потому что была заказана сауна. Сначала в фойе встретили Павла с его женой; потом, уже в зале, Светлану с Глебом – я тогда еще удивилась при виде их в «Паласе», потому что они раньше никогда здесь не были… по крайней мере, я их не встречала. Светка куражилась весь вечер, как чокнутая, заигрывала со старичками, с неё все просто умилялись; затем к нам подходили знакомые Бориса из банка, я танцевала с Андреем Львовичем; потом нас с Борисом пригласили за общий стол какой-то строительной конторы, с которой у него бизнес, и ему неудобно было отказать им… там было человек десять, наверно, и в основном мужчины. А на двенадцать у нас была забронирована сауна. Странно еще: когда Борис собирался рассчитаться по карточке, у него оказался счет то ли заблокирован, то ли там сломалось у них что-то. Он сказал, что завтра разберётся. Вот, в общем-то, и всё. Я не могу сориентироваться, когда и от кого именно я уловила этот запах.
А ещё вспомнила она про эту забавную картинку в новом телефоне Глеба – он явно растерялся, сам не ожидал такого эффекта, и это было заметно по его выражению лица, и она позволила себе немного его подразнить: он симпатично выглядел сегодня вечером, необычно… да, необычно как-то, но необычно – приятно; но это не относилось к теме, и она не стала распространяться об этом эпизоде вслух.
– Может, на вас кто-то смотрел как-то по-особенному?
– На женщин всегда смотрят совсем не так, как на мужчин, уж поверьте.
– Н-да. Но, может, на вашего спутника? Не было каких-нибудь конфликтов?
– Нет, ничего такого не было. Борис очень спокойный, уравновешенный. Поэтому для меня вдвойне шок, что кто-то мог… вот так… с ним поступить.
– Скажите, а кому было еще известно, что у вас забронирована сауна?
Вероника на мгновение задумалась. Платила она с его карточки, и, если сейчас сказать, что заказ дела она, то возникнет еще куча дополнительных вопросов, поэтому она ответила так:
– Не знаю даже: мне он об этом сказал только в конце вечера. Я так поняла, что он сделал бронь по телефону еще днём. Хотя не думаю, что Борис мог распространяться на этот счет с кем-то: он директор компании, и на работе у него друзей, в общем-то, нет, он всегда всех держит на расстоянии – с кем и зачем ему было делиться таким событием? Вовсе и не праздник, и не рождение ребёнка.
– Но кто-то всё-таки ворвался в сауну и избил его. Или, может, охотились за вами, вам не приходила в голову такая мысль?
– За мной? Охотились? Я вас умоляю: подонков в наше время, конечно, полным полно, но, мне кажется, можно всегда найти более верный и безопасный способ для изнасилования.
– У него были неприятности на работе?
– Со мной он про работу почти не разговаривал: считал, что его проблемы не для моего... уровня. А я похожа на дуру?
– Не переживайте: я тоже не считаю, что его рода проблемы… моего уровня, просто каждый хорош на своём месте.
– Вот я и догадываюсь, в каком месте хороша я.
Милиционер пропустил эту реплику мимо ушей. Хотя, вероятно, был согласен с её сутью.
– А он, случайно, не ревнив?
Вероника пожала плечами:
– В меру. Меня, по крайней мере, не выматывал, как, знаете, бывают отеллы. Так, полушутя спросит, с кем это ты там по часу на телефоне висишь. С ним всё будет в порядке? – вдруг добавила, она, глядя на него вопрошающе.
Он помолчал и ответил:
– Судя по всему, его состояние серьёзное. Я бы даже сказал, тяжелое. Нужно надеяться, что всё обойдется. Завтра врачи скажут что-то более определенное.
– Мне страшно. Как же так – взять избить человека, так жестоко и бессмысленно…
– К сожалению, это не единичный подобный случай: нам приходится сталкиваться с этим почти ежедневно. Люди стали обозленными в последнее время, и в основном молодёжь, которой заняться нечем. Это и пугает, многие просто не могут объяснить природу своих поступков: зачем ударил? – не знаю, не понравился; зачем изнасиловал? – захотелось. Вот так элементарно просто: захотелось – ударил, захотелось – украл, захотелось – изнасиловал.
– Но почему?!
– У них – у вас – зачастую нет альтернативы: насмотрятся пивной рекламы, зальют в себя гекалитры, а что такое хорошо и что такое плохо – про это им в детстве, видимо, не рассказывали: книжек про зайку, которого бросила хозяйка, уже не было. Родители были заняты только тем, что пытались выжить в девяностых, и винить-то особо даже некого – просто потерянное поколение, лет двадцать ещё эта перестройка аукаться будет. Всё же давайте вернемся к нашей теме… Я понимаю, что вам тяжело, но еще один момент уточним: из сауны два выхода, и вы говорите, что сразу бросились к администратору.
Вероника устало вздохнула и откинула привычным жестом прядь светлых волос, сбившуюся на глаза, и запахнула потуже пальто на груди, при этом оголив ноги выше колен.
– Да, но там было закрыто и никого не было.
– Затем?
– Я вроде как долбилась, стучала, пока не поняла, что нужно бежать через выход в гостиницу, в холл. А я была совершенно раздетая – как вылетела из сауны, так и была… голая. Вот, метнулась в прихожую, сорвала пальто с вешалки, надела на бегу и…
– Вы видели, что происходило в комнате отдыха?
– Нет, там было темно, да я, в общем-то, просто протянула руку за пальто… я боялась.
– Так, понятно, и что в холле гостиницы?
– Подбежала к администратору, пыталась объяснить ей, чтобы срочно вызвали охрану или милицию. Они меня, по-моему, за проститутку приняли, клуши: смотрят так насмешливо, мол, не заплатил, что ли. Потом подошел дядечка такой седой весь – охранник. Пойдем, говорит, посмотрим, что там стряслось. Я сказала, не пойду, боюсь. Он спустился в сауну, а через минуту сам вылетает белый как снег, кричит, вызывайте патрульных. Эти клуши тогда только и засуетились, вам позвонили.
– Я разговаривал с охранником: когда он вошел, ваш друг уже… был один. Значит, преступник вышел через заднюю дверь, и вошел также. А почему, собственно, вы не заперлись?
– В том-то и дело, что я сама проверяла дверь, когда мы раздевались, и сама повернула ключ в замке. А когда выбегала, мне тоже пришлось повернуть в замке ключ: дверь была заперта изнутри, будто этот псих аккуратненько так запер за собой… чтоб не дуло, наверно.
– Да, странный псих. Очень странный.
– Вы знаете, я устала, больше не могу… Просто не в состоянии. Отвезите меня, пожалуйста, домой.
Её собеседник задумчиво посмотрел на неё. Ему не хотелось её отпускать сейчас, когда ещё можно было что-то выудить по свежим впечатлениям и переживаниям свидетеля. С другой стороны, он видел, в каком состоянии она находилась и, учитывая пережитый шок, сейчас от их беседы было бы мало проку.
– Ещё один вопрос: у вас нет знакомых по прозвищу Дэвил или 666-рус?
– Впервые слышу.
Он помолчал, потом решил:
– Хорошо, но завтра – или, вернее, уже сегодня – вы должны будете подойти к нам и расписаться в показаниях, я их к утру уже оформлю, адрес я вам сейчас напишу.
– Я могу уже забрать свои вещи и переодеться?
– Да, я вас провожу. Документы ваши где?
– Там должны быть, в прихожей, в белой сумочке – водительское удостоверение и паспорт.
Вероника прошла вслед за ним в сауну. Было жутко оказаться опять в этом месте. Она собрала свои вещи и тут заметила в глубине кресла сотовый телефон Бориса. Рядом в другом кресле сидел еще один сотрудник милиции, помоложе, и что-то писал, осматриваясь по сторонам. Она нагнулась за телефоном, когда он её остановил:
– Минутку! Это ваш телефон?
– Да, конечно, я могу его забрать?
Молодой милиционер помялся, взглянул на Веронику:
– Какая модель?
Она назвала, он записал и отпустил её жестом. Несмотря на усталость, Вероника подумала: как они галантны, наши правозащитники.
Быстро одевшись в парной, она пролистала содержимое телефона Бориса в поисках своих снимков. Их было немного, но последнего видео-ролика, который Боря снимал уже в сауне, среди сохраненных материалов не оказалось. Ей бы очень не хотелось, чтобы её интимная жизнь стала достоянием всего райотдела.
Сергей присел оформлять показания девушки, которая заперлась в парной.
– Что скажешь? – спросил он Андрея, проводившего описание интерьера помещения.
– А чего тут говорить? Сейчас приедут криминалисты, всё оформят, а нам с тобой опять на улицы. Хорошенькая девчонка. Странно, что этот ублюдок дал ей уйти.
– Она еще говорит, что дверь была закрыта. Может, путает?
– Может, и путает. Сам посуди: ты занимаешься сексом с любимой женщиной, ни о чем не думаешь, вдруг врывается кто-то и начинает тебя колошматить. Ты ж не будешь соображать в такие моменты, закрыта была дверь или нет.
– Я-то – это понятно. Но она, выбегая, затормозила, потому что дверь была заперта. И ей пришлось потерять драгоценные секунды, поворачивая ключ в замке, при этом её каждый момент могли настигнуть и приняться уже за неё. Это она должна была запомнить отчетливо. Значит, дверь была всё-таки закрыта.
– Пусть следователи ломают себе голову, у нас еще смена впереди.
– Ладно. Отвезёшь её домой? Я пока закончу с бумагами и дождусь прокуратуру.
Вероника появилась на пороге и вопросительно посмотрела на них. Андрей встал, передал бумаги напарнику и пошел к выходу, бросив ей на ходу:
– Поехали, я отвезу вас.
***
Светлана, накинув на себя байковый халат с капюшоном, висевший в ванной комнате, игриво выглянула из-за приотворенной двери. Халат был немного великоват, и ей пришлось приподнять болтающиеся по полу его фалды, затянув их пояском, отчего её грудь соблазнительно белела в широком разрезе.
В гостиной Глеба не было. Она на цыпочках прошла к спальне – там его тоже не было. Она озадаченно огляделась, явно расстроенная.
– Глеб, ты где?
Тишина.
– Не говори только, что под кроватью.
Тишина.
Но она всё же нагнулась и заглянула под кровать: нет, там бы он и не поместился вовсе. Светлана прошла через весь номер в прихожую – там тоже его не было, и входная дверь была закрыта.
Она в номере была одна.
Еще какой-нибудь сюрприз готовит? Она взяла сумочку с вешалки и достала свой телефон.
Глеб ответил почти сразу:
– Цветик, ты уже..?
– Глеб, что за сюрприз на этот раз? Ты на улице?
– Да, я… тут… сюрпризик. Не волнуйся – пять минут, хорошо?
– Я жду!
Она сунула трубку в кармашек халата и плюхнулась в уютное глубокое кресло напротив телевизора. Сон уже прошел, его остатки высверлил из неё джакузи; за окном виднелись звезды на темном небе, где-то справа пряталась луна, кидая блики на откос пластикового окна, и жизнь была прекрасна. По телевизору шло какое-то смешное реалити-шоу, и она отдалась потокам чужих фантазий и глупых иллюзий, таких приближенных якобы к окружающей реальности и не имевших на самом деле ничего с этой реальностью общего; но было легко и беззаботно слушать весь этот бред, который к ней, слава Богу, не имел никакого отношения.
Через несколько минут зазвонил её телефон, она ответила, нисколько не сомневаясь, кто это мог звонить в такое время:
– Да, Глеб, ты уже идёшь?
В ответ услышала автоматический голос оператора:
– Мы просим вас ознакомиться с информацией на дисплее вашего телефонного аппарата.
Света с интересом взглянула на дисплей.
Вместо привычного рисунка заснеженных сопок и восходящего из-за них солнца она с удивлением и детским восторгом обнаружила обещанный сюрприз: на черном экране из маленькой точки начал вырастать по спирали крутящийся и переливающийся всеми цветами радуги тоннель, образуя манящую в себя воронку. Ощущение реальности было настолько велико, что Света почувствовала, как её увлекает в неведомую глубь магический свет в конце тоннеля, завораживая и обволакивая умиротворением и осознанием спокойствия и радости от возможности соприкоснуться с райским и вечным Блаженством. Навстречу выплывал мягкий теплый туман, который по мере приближения трансформировался в её сознании в определенные мысли: её веки тяжелеют, они словно свинцовые, а её телу уютно и легко, голова покоится на спинке пушистого кресла, ступни утопают в ворсе ковра, ладони покоятся на гладких подлокотниках. Она засыпает, ей хорошо, перед мысленным взором она видит цифровое табло в лифте, и по мере плавного полета ввысь меняются цифры – она поднимается на последний 25-й этаж, и когда цифры замрут, она будет крепко спать… Вот она уже спит в приятной истоме, но уже на постели; её тело утопает в расслабляющей перине, Глеб спит рядом, и его мерное дыхание вселяет в неё спокойствие и уверенность. Они весь вечер и всю ночь были вместе и не расставались ни на минуту: дурачились, плескались в джакузи, смотрели телевизор, а потом уснули. Они вместе будут спать до самого утра, до восьми часов, когда ему нужно будет вставать на работу, и она встанет вместе с ним, отдохнувшая и полная энергии. А теперь спать.
Светлана лежала на кровати, в которую её незаметно для себя увлекла убаюкивающая сила. Во сне она спокойно и счастливо улыбалась.
***
На улице было зябко. На темном небе всё ещё виднелась сквозь дымку луна, и кое-где проглядывали звёзды, но было очевидно, что утром уже не будет солнца. Небосклон постепенно затягивался серой пеленой, и отблески фонарей большого города отражались на туманной рыхлой поверхности, предвещая морось и ветер.
Он стоял, поеживаясь, в тени, отбрасываемой козырьком крыши пристройки, и ждал. Он не знал, сколько времени ему придется так простоять, но это было необходимо. Ему, во что бы то ни стало, нужно было увидеться с Вероникой. Он не знал еще, откуда пришла ему в голову эта идея, но надеялся, что всё разрешится само собой, когда она останется одна. Он верил в свою интуицию и полагал, что мысли в его голове рождались не просто так, им был дан импульс – импульс свыше, которому необходимо следовать. Он также был уверен, что Светлана спит, и будет мирно спать до утра, ничуть не сомневаясь в том, что он рядом с ней. А утром он уже будет рядом с ней, и она разбудит его.
Он не мог позволить себе закурить, хотя очень хотелось. Ожидание, пустое и затянувшееся, всегда раздражало его, позволяя переживаниям и предположениям роиться в его мозгу, сбивая с намеченного курса. Этого нельзя было позволить, как и сигарету, огонек которой мог привлечь к себе постороннее внимание и выдать его присутствие. Сейчас главным было остаться незамеченным и дождаться, когда девушка выйдет из здания, и он… тогда он будет точно знать, что нужно будет сделать: он опять почувствует импульс и подчинится его требованию.
Прошло уже пятнадцать минут, когда она, наконец, появилась. Но она была не одна. Это плохо. Её сопровождал милиционер в фуражке и кожаной форменной куртке. Они сели в машину. Он должен следовать за ними, к её дому. Но он не мог бежать за ними по улице, вдогонку за автомобилем. Не важно, он найдет сейчас способ доехать – неподалеку стоял его собственный автомобиль на стоянке для гостей. Важно, что он точно знал, что она направляется домой, и там будет одна. Бориса с ней уже не будет.
Они так и не выяснили несколько вопросов, которые должны был с ней решить. Он должен был довести до конца начатое. Его всегда учили доводить всё до конца, иначе зачем было начинать?
Вот они отъехали. Вероника озиралась по сторонам, сидя на переднем сидении служебной машины. Видеть её в этом драндулете было комично. Знала ли она, что он здесь и ждёт её, стоя в тени на промозглом ветру? Он был уверен, что она знала и тоже ждала его появления, иначе откуда бы взялись эти настойчивые импульсы, толкавшие его к ней? Вероника совсем не так проста и наивна, какой притворяется в рабочее время. Она красива и умна, и она точно знает, что ей нужно, и он мог бы у неё даже поучиться такой целеустремленности. Они скоро будут вместе, как она и хотела.
Он быстрыми шагами пересёк площадку перед задней стороной здания и скрылся за его углом, где располагалась стоянка для гостей. Его «Лексус» был готов, как всегда. Его не нужно было даже прогревать. Сел и поехал.
Черный автомобиль медленно проследовал под поднявшимся при его приближении шлагбаумом и скрылся за поворотом, вслед уносящемуся в темноту милицейскому УАЗику.
8
На следующее утро Вероника еле заставила себя оторвать голову от подушки, когда прозвонил будильник, поднимая её на работу. За окном был четверг, серый и неприветливый. «Господи, ну какая может быть работа?» Всё тело её ломило, будто она накануне по полной оторвалась в боулинге, а потом ещё и домой шла пешком через полгорода. Но на самом деле, она вспомнила, её привезли на служебном УАЗике. Что, интересно, скажут соседи, если они невзначай видели эту картину: она, потрёпанная, выходит из милицейской машины! И тут все события прошлой ночи нахлынули на неё, с вновь обострённой отчетливостью повергая в ужас. Жив ли Борис?
Она заставила себя подняться и пройти в душ, вчера уже сил не оставалось смыть с себя тяжесть прошедшего вечера. К десяти ей нужно было явиться в следственный отдел и подписать показания, а то ведь догадаются ещё сами приехать, разговоров да пересудов ей только не хватало. Не то чтобы они её беспокоили сильно, но косые взгляды всегда раздражали.
