Текст книги "Бенефис дьявола"

Автор книги: Дмитрий Чарков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Вероника Александровна Камова, образование высшее, по специальности психолог, свободное владение английским языком на базе специализированной школы, один год стажировки в Питсбурге, штат Пенсильвания, США; курсы референтов; практического опыта работы нет…

– Борис Сергеевич сам производил отбор.

– Вы как-то в этом участвовали?

– Я подбираю кандидатов, провожу с ними первичное собеседование, выявляю психологическую совместимость.

– Она подходила по всем параметрам?

– По правде сказать, её анкету я отложила во вторую очередь. Но из первых трёх кандидатур Борис Сергеевич никого не выбрал. А потом остановился на ней. Она шла на собеседование первой из трёх девушек второй очереди, и он сразу принял решение, больше ни с кем не беседовал.

Иван немного помолчал, обдумывая, с какой стороны лучше подобраться к интересующей его проблеме. Он сложил руки на столе и сказал:

– Наталья Николаевна, я бы хотел вас попросить сейчас немного отвлечься от сухих фактов персональных анкет и просто поделиться со мной своими впечатлениями. Вы же понимаете, я не чужой человек Борису, и для меня… да и для него тоже… очень важно восстановить картину последних месяцев работы. Поверьте, я не хочу сгущать краски или как-то влиять на объективную информацию, но… тот спад в работе, который имел место в последние полгода – он совершенно не закономерен, и я определенно знаю, что закуп низкокачественных материалов, наверняка китайского производства, через подставных лиц в Австрии – это дело рук не моего брата. Ему незачем это было делать.

Наталья Николаевна посмотрела на Ивана: он выглядел уставшим и озабоченным, и он был порядочным человеком, она в этом не сомневалась.

– Чем я могу помочь? – спросила она.

Он вздохнул.

– Давайте поговорим о Веронике. Расскажите, пожалуйста, как она пришла, как… развивались их отношения, какие сплетни ходили – не стесняйтесь, я же не первый день на этом свете, и прекрасно знаю, как подчиненные перемалывают косточки своим шефам, а тем более, если дело касается директора – он всегда под более пристальным прицелом, чем все остальные.

Она немного помолчала, собираясь с мыслями, потом заговорила:

– Иван Сергеевич, я прекрасно понимаю вас и ваши чувства. Что же касается Вероники…

18

Перед Светланой сидел грузный одутловатый мужчина с наметившимися залысинами. Он был несказанно доволен проведенным отдыхом со своей семьёй на Кипре и пришел просто поблагодарить их за организацию поездки и показать фотографии. Она часто встречалась с таким радушным отношением со стороны клиентов – наши люди не были избалованы высококлассным сервисом и часто уезжали с большой долей скепсиса, особенно те, кто отправлялся на зарубежные курорты впервые.

– Вы знаете, Светлана, мне ваш прежний сотрудник так подробно всё рассказал, ещё когда только мы планировали эту поездку, что, приехав на место, без труда нашли и этот отель, и номер был шикарный, и вид на море – в пятидесяти метрах, всё точно, и мы вам очень признательны!

– Да ну что вы, Егор Николаевич, мы просто делаем нашу работу. На самом деле это общепринятая мировая практика, и мы очень рады, что смогли угодить вашим вкусам и требованиям.

– Ещё раз спасибо, мы непременно в следующий раз воспользуемся услугами только вашего агентства.

– Спасибо вам, будем рады новой встрече! Всего доброго и передавайте привет супруге и дочери.

– Непременно! – Егор Николаевич раскланялся со всеми и скрылся за входной дверью.

Светлане взгрустнулось. С этим клиентом работал Глеб еще в начале или середине мая, и после его отъезда Наталья Викторовна передала их ей. С ними было работать легко – они располагали всей информацией, и оставалось только технически оформить поездку: скоординировать даты с принимающей стороной, подготовить документы и проконтролировать поступление оплаты.

Не успела за Егором Николаевичем затвориться дверь, как в офис вошел еще один мужчина – невысокий, коренастый, с острым взглядом, которым он окинул всё помещение и ответил на приветствие администратора:

– Я бы хотел переговорить с директором.

Галина вежливо уточнила:

– Вам необходимо встретиться именно с Натальей Викторовной?

– Да, именно с ней.

– К сожалению, она на выезде. Вы предварительно договаривались о встрече?

– Нет. Я позвонил час назад, она была на месте.

– Совершенно верно, час назад она была на месте, но у неё была назначена встреча на пятнадцать часов, и она выехала. Может быть, кто-то из менеджеров агентства сможет вам помочь?

– Могу я в таком случае переговорить со Светланой Доминой?

Галина посмотрела на Свету, и та утвердительно кивнула головой, показывая, что свободна.

– Пожалуйста, пройдите вон к тому столу, Светлана ждёт вас.

Поблагодарив администратора, мужчина подошел к Светлане и присел на стул, стоящий возле её стола.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь?

Мужчина достал из кармана рубашки служебное удостоверение и показал его девушке в развернутом виде, представившись:

– Меня зовут Прокопенко Игорь Анатольевич, я следователь районной прокуратуры.

Светлана удивилась:

– Чем я могла заинтересовать прокуратуру?

– Дело касается больше не вас, а бывшего сотрудника вашей фирмы. – Светлана вздрогнула при этих словах, подумав о Глебе. – Вернее, сотрудницы – Камовой Вероники Александровны, – поправил себя следователь.

– С ней всё в порядке?

– Как раз это я бы и хотел вместе с вами выяснить. И с вашим директором, но её, к сожалению, нет на месте.

– По правде сказать, я даже не представляю, чем смогу вам помочь – после её отъезда в Штаты по приглашению, мы получили только одну открытку из Лас-Вегаса, в которой она сообщала, что у неё всё нормально, они с Патриком благополучно обвенчались и собирались в Европу. Она обещала прислать нам свой мэйл-адрес, но пока еще не прислала.

– Светлана, боюсь, что разговор у нас с вами будет, как говорится, носить приватный характер. Может, мы сможем где-нибудь в другом месте поговорить?

– Давайте пройдем в комнату переговоров – там сейчас никого нет.

Светлана встала и проводила его к двери в дальнем углу офиса, где обычно за закрытыми дверями решались наиболее напряженные вопросы с клиентами по претензиям, а также финансового плана. Она предложила ему чай, но он спросил, есть ли холодная минеральная вода, и она достала из компактного холодильника под пальмой, идентичной той, что росла и в основном зале, бутылочку минеральной воды.

– Так в чем всё-таки дело? Когда вы задаёте вопросы без объяснения ситуации, я начинаю нервничать, потому что не понимаю их смысла. Что с Вероникой?

Прокопенко сел в предложенное кресло и налил себе минералки.

– По нашим данным, с ней всё нормально.

– Тогда что вас конкретно интересует? Только не надо меня заверять, что возникли проблемы с её визой, с американским законодательством и так далее. Я лично делала ей визу, приглашение от её жениха было – всё в порядке.

– Вы подруги?

Светлана пожала плечами:

– Я бы не стала так утверждать. Коллеги. Вне этого офиса мы практически не общались с ней.

– Видите ли, Светлана, три месяца назад я расследовал дело об убийстве её друга – Бориса Сидорова. Кстати, это именно вам она позвонила и попросила предупредить на работе, что не придет, не так ли?

– Да, мне. Я, признаться, тоже была удивлена, почему она позвонила именно мне. А в чём, собственно, связь?

– Не торопитесь, пожалуйста. Не знаю, в курсе ли вы, что дело было закрыто буквально в течение недели?

– Да, Вероника говорила, что какой-то уголовник признался в убийстве Бориса.

– Примерно так.

– Ему дали пожизненно?

– Суть в том, что его признание было в предсмертной записке. Он покончил с собой, выстрелив себе в голову, на следующий день после совершения убийства.

– Вот оно что! А теперь у вас возникли сомнения?

Прокопенко улыбнулся. Из этой девушки энергия била через край.

– Открылись некоторые факты, скажем так.

– Например?

– Должен сказать, что на данном этапе это конфиденциальная информация, но я вам изложу некоторые детали. Начнем с того, что самоубийство было настолько очевидным, и признание соответствовало фактам, да и личность этого Березина… в общем, дело оформили и сдали в архив. При осмотре места происшествия один из экспертов всё-таки взял образцы коры дерева прямо напротив того уровня, где, по его расчетам, должны были остаться следы пороха от выстрела, то есть на уровне головы самоубийцы. Кусочки завернул в небольшой пакетик, который оказался тогда буквально под рукой: между локтем погибшего и деревом, на котором он полулежал – краешек этого самого пакета виден на снимках с места происшествия. Тогда посчитали, что его просто прибило ветром, но отпечатки с него сняли, поскольку он был на трупе, и занесли в картотеку, как положено. Экспертизу на руке самого Березина не проводили, и вскрытия тоже – факт признания был налицо, а тратить бюджетные деньги на эти вещи лишний раз... Мы связались с колонией, где он отбывал последний срок, запросили образец его почерка, провели сличение – записка действительно была написана самим Березиным. Однако впоследствии, после того как всплыли отпечатки пальцев на телефоне Сидорова, мы провели повторную экспертизу улик с места гибели Березина – вы дальше поймете, зачем это понадобилось – и выяснилось: на древесной коре следов пороха нет, а в том пакете, в который её завернули, обнаружилось разрывное отверстие, следы пороха и масляная смазка, идентичная той, что и на пистолете Макарова, из которого был произведен выстрел в голову Березина.

– Выходит, это было не самоубийство?

– Очевидно, что стреляли в другом месте, а труп был уже доставлен в этот скверик. Убийца выстрелил через пакет, в котором находился Макаров с отпечатками пальцев на стволе, на рукоятке – везде, в общем – покойного Березина. Мы предполагаем, что, когда убийца прислонил его к дереву и достал из пакета пистолет, чтобы вложить в руку жертвы, то сам пакет, скорее всего, унесло ветром – тогда пасмурно было, я помню: все в куртках ходили. Пакет запахнуло под руку Березина, и убийца в спешке не обратил на это внимания, или не заметил, или посчитал, что его унесло куда-то, или спугнул его кто-то. В общем, факт остаётся фактом: даже громкие и хорошо продуманные преступления валятся на мелочах и случайностях, поверьте мне.

– Так, а почему вы вдруг решили вернуться к этому? Дело, как вы говорите, уже закрыто было, – Светлана с интересом слушала Прокопенко. Её интриговало, почему именно ей он это всё рассказывает. Вероятно, было какое-то логическое объяснение.

– Я уже сказал, что после пожара на Гоголя, который случился в тот же день, было начато его расследование, которое и до сих пор еще до конца не закончено, но всё, что относится к нашему случаю, уже имеет завершенный вид. Если б не пожар, дело могло бы приобрести совершенно другой поворот, и я уверен, что тот, кто спланировал всё это, корректировал свои действия уже по ходу. Пока сортировали все сохранившиеся от огня предметы, проводили экспертизы, опросы, выяснилось в итоге, что, во-первых, причиной пожара стало короткое замыкание, а во-вторых, наш коллега, успевший закончить тогда дактилоскопию на телефоне Сидорова, обнаружил помимо пальцев самого хозяина, и еще пару чужих отпечатков. Так вот, эти отпечатки проверили по нашей базе и выяснилось, что они совпадали с парой из тех, которые оказались и на пакете, среди десятка прочих, в который был завернут пистолет – орудие якобы самоубийства Березина. Разумеется, нам пришлось извлечь из архива улики по делу Березина и более досконально всё проверить. В результате мы имеем: самоубийство это на самом деле – грамотно организованное убийство. Отпечатки, найденные на телефоне и на пакете (буквально: орудии убийства) совпадали. Отсюда очевидна связь между двумя событиями, только не в том порядке, которое нам изначально попытались навязать.

– Странно, что преступник оставил свои отпечатки. Вы говорите, что он всё так грамотно спланировал.

– В этом-то вся и суть, что тот пакет не должен был попасть к нам, да мы на него и не обратили внимания поначалу-то. По замыслу преступника, убившего предпринимателя, а потом и бомжа, к нам должен был попасть только телефон Сидорова, что в итоге и произошло.

– Погодите, я теряю нить: на телефоне с места убийства Бориса есть два чужих отпечатка, и они же есть на месте убийства Березина. Так?

– Так.

– Значит, и то, и другое убийство было совершено этими двумя людьми. Верно?

– Верно. Но..! Предположим, что преступник хочет запутать следствие, подкинув нам улики с места убийства Сидорова. Если принять сторону его рассуждений, отпечатки должны были быть найдены только на одном предмете – скажем, на телефоне, правильно? Но результаты экспертизы мы смогли получить спустя только два месяца, поскольку пожар, случившийся в тот же день в здании, где располагается лаборатория, сделал невозможным получить их раньше. Телефон для проверки мне отдала сама Вероника Камова. Причем, по свидетельству офицера, производившего описание сауны, она ночью забрала его с места происшествия, утверждая, что он принадлежит ей. Следовательно, вполне логично, что там присутствуют её отпечатки пальцев.

Светлана смотрела на него и не могла поверить в сказанное.

– Если отпечатков, помимо сидоровских, было два… вы хотите сказать, что на пакете с пистолетом, из которого стреляли в Березина, который признался в убийстве Сидорова… были отпечатки и… Вероники?

Игорь Анатольевич смотрел на Светлану – хорошенькая девчушка, сообразительная.

– Это не я говорю. Говорят факты. Пальцев Березина в сауне гостиницы «Палас» не было. Да и откуда бы они могли там появиться? Было бы странно, если бы он там… гостил. Но было бы логично, если бы он там… убивал. Этот факт мы тоже изначально упустили. Но и пальцев третьего, державшего телефон Сидорова и пакет Березина, в сауне тоже не было. А должны были бы быть на дверях, на косяках, если б убийцей Сидорова был он, этот третий – согласитесь, убивать человека в перчатках, а потом их снять, чтобы позвонить с его же трубки – это абсурд. Да и звонков в указанное время с того телефона не было. Отсюда вывод: он держал телефон Сидорова доубийства предпринимателя. Или после.Но уже с позволения госпожи Камовой, которая еще в сауне положила его себе в сумочку. А потом ещё подержался и за пакет с пистолетом. Если бы не подержался, то, возможно, и вопросов бы не возникло по этим пальчикам: мало ли кто мог еще держать телефон? А её пальчиков в сауне – на любой вкус.

– Гм… Вероника прикончила обоих, что ли? Но это же смешно. Не могу представить, что она может кого-нибудь… задушить.

Прокопенко встал и заходил взад-вперед по комнате.

– Мне тоже это казалось нереальным, глядя на неё, хотя факты и интуиция говорили другое. Не было мотива.

– Я так думаю, что вы его нашли?

Он остановился, налил еще минералки.

– Недавно закончилась аудиторская проверка компании, которую возглавлял Сидоров, – Игорь Анатольевич сделал большой глоток. – Результаты удручающие. Для фирмы. В последние полгода по его распоряжению были осуществлены переводы по фиктивным контрактам в зарубежные банки за строительные материалы, услуги, транспортные расходы на сумму, превышающую полмиллиона долларов, и это пока только подтвержденные факты. На самом деле материалы шли из Китая – как вы понимаете, более дешевые, которые оплачивались с оффшорных счетов якобы поставщиков качественного материала. Таможенные документы, поступавшие в бухгалтерию фирмы для отчетности, были поддельными. Бухгалтер у них – молодая девочка после университета, что с неё взять? Попросту говоря, он отмывал деньги почти в открытую. Внутренней проверки на предприятии не было уже давно. Так вот, через месяц после его смерти деньги, остававшиеся на этих счетах, были сняты по предъявительскому чеку. У нас нет конкретных данных, что они были сняты Камовой – да было бы глупо ожидать, что там засветится эта фамилия, но совпадение по времени её отъезда и обнуление счетов на фоне изложенных событий, согласитесь, не выглядит случайным.

Он опять сел и закинул ногу на ногу, задев ножку стола, отчего бокал на нём нервно вздрогнул, коснувшись бутылки с минеральной водой. Светлана сидела, откинувшись на жесткую спинку офисного кресла, всё ещё не веря услышанному.

– Вы всё же думаете, что это она убила Бориса?

– Пока других вариантов нет. Смертельной оказалась рана на его горле – смещение шейных позвонков, хрящей, пережатие артерии – это может сделать и ребёнок, в игре неудачно прыгнув с дивана на маму или папу, распластанных на полу. Остальные повреждения, в принципе, были незначительными: сломаны два ребра, задета селезёнка, печень – эти повреждения не дали бы ему умереть, потому что были произведены с недостаточной силой.

– А как же записка?

– Записку написал Березин. Не могу сказать, как его заставили это сделать, хотя существует масса способов заморочить людям голову.

– А тот, третий отпечаток… почему не он?

– Почему не он убийца – я уже объяснил: по логике событий он никак не может быть убийцей Сидорова. Теоретически, убить Березина мог и он, в сговоре с Камовой. Но если б он был в сговоре, да еще и исполнителем в обоих убийствах, то какой смысл ей подставлять его с отпечатками на телефоне Бориса, передавая мне этот телефон? Ведь в этом случае она должна же была знать, что там есть отпечатки её сообщника.

– Да, это было бы… глупо, он же мог бы потом всё рассказать начистоту.

– Да, это реально. Более того, если принять во внимание, что после пожара на Гоголя она думала, будто телефон вместе с отпечатками уничтожен… ей нужно было искать какой-то другой вариант с раскрытием убийства Сидорова, чтобы окончательно и бесповоротно отвезти от себя какие бы то ни было подозрения. Но еще один момент, очень пикантный: на ваш мобильный номер в ночь убийство Сидорова был сделан звонок, в 2.15, с его мобильного телефона.

– Я такого не помню, – она с искренним удивлением смотрела на следователя.

– Причем разговор длился почти четыре минуты, мы проверили.

– Но я бы запомнила! – она растерянно смотрела на него. Прокопенко продолжил:

– А за пять минут перед этим вам звонил Бесчастный со своего телефона. Как так могло быть, если вы находились вместе?

Светлана бессознательно теребила подол своей юбки.

– Я ничего не могу сказать. Пытаюсь вспомнить: мы были в джакузи, потом кидались подушками… или наоборот… потом смотрели реалити-шоу…

– А еще через полчаса Бесчастный звонил на мобильный Сидорова. В это время трубка уже была у Камовой, и она определенно находилась дома, куда её доставил патрульный экипаж, первым прибывший по вызову на место происшествия в «Палас».

Светлана закусила губу.

– Вы меня просто озадачили, – наконец произнесла она. – Я ничего этого не помню, поверьте! Я не помню, чтобы мне кто-то звонил, или чтобы Глеб кому-то звонил.

– А вы, вообще, всё остальное помните в деталях?

Она задумалась.

– Ну… я не помню в деталях, как мы легли спать. То, что было сразу после того, как мы вошли в номер, я помню очень хорошо. Помню, как в джакузи купалась. Погодите, я не помню, чтобы тогда со мной был Глеб.

– Может быть, вы просто знаете,что он с вами там был? – помог ей Игорь Анатольевич.

– Пожалуй, так оно и есть. Я не помню в деталях, но точно знаю, что мы были вместе. А что это меняет?

Прокопенко развел руками:

– Предположительно, вам просто внушили, что вы были вместе. Вот мы и подошли, наконец, к тому, ради чего, собственно, я и заставил вас во всё это вникнуть. Этот третий – единственный свидетель, который должен знать в точности, что и как произошло на самом деле. И я уверен, что в тот вечер в ресторане «Палас» вы, Светлана, его видели.

***

– …Что же касается Вероники…– Наталья Николаевна сделал короткую паузу, подбирая слова, – мне почему-то казалась, что у неё всегда всё очень легко и правильно выходит, если вы понимаете, что я имею ввиду. Например, у всех людей постоянно есть какие-нибудь проблемы – на работе не всё вяжется, дома какие-то неприятности, на улице с кем-то поскандалили: люди живут нормальной человеческой жизнью. У Вероники же, как всем представлялось, ничего этого не было: она никогда не огорчалась, никогда не выражала бурную радость, она никого не задевала, она была со всеми ровна в общении – не приветлива и не холодна, то есть она выдерживала определенную линию поведения, и ей это очень хорошо давалось. Оно и не удивительно: психолог по образованию, она, даже не имея опыта работы, прекрасно ладила сама с собой и окружающими, я это могу с уверенностью утверждать, как её коллега со стажем, поверьте мне – она очень много работала над собой, над своей мимикой, жестами. Каждое движение в ней было, казалось, отработано до автоматизма, при этом она не казалась роботом, напротив – она очень привлекательна и женственна, все мужики тут с ума по ней сходили.

– Странно, а на меня она как раз и произвела такое первое впечатление – кукла, красивая и в упаковке.

– Вот видите… Может, вам это сразу бросилось в глаза именно потому, что вы совершенно нейтральный человек и привыкли воспринимать всё таким, каким оно есть на самом деле, а не через оболочку, которой люди себя окружают, чтобы именно казаться.Ко мне так вообще все приходят прямо такие идеальные, работящие, не пьющие – просто находка для компании, но я в силу специфики своей работы обязана заглянуть под эту оболочку и постараться определить, что же человек из себя представляет на самом деле. А мы ведь далеко не идеальны и не совершенны, каждый из нас обладает набором положительных и отрицательных черт, внутренних комплексов, с которыми постоянно приходится бороться… Также и Борис Сергеевич: в тот период своей жизни ему, вероятно, был нужен не просто референт или помощник, но и близкий человек, с которым можно поговорить о погоде или о том, какой отвратительный был вчера ужин, или как классно смотрится вот эта картина над его кроватью в спальне – ну вы понимаете, это же природа, и каким бы закоренелым холостяком не был мужчина, он всё равно подсознательно стремится к совей половине, и Вероника как раз оказалась в нужное время в нужном месте – я ничего не могу и не хочу сказать о ней плохого, даже наоборот: в первый же месяц после принятия её на работу шеф стал заметно спокойнее, умиротворённее, что ли…

– Или благодушнее? – вставил Иван.

– Может, и так. Не буду скрывать: я знаю о результатах аудиторской проверки и, конечно, у меня тоже возникло желание совместить этот период работы фирмы с её… присутствием в роли личного помощника не только в офисе, но и за его пределами.

– Они скрывали свои отношения?

– В этом не было надобности: он был совладельцем компании и мог позволить себе не отчитываться перед своими сотрудниками о своей личной жизни. Он просто не обращал на это никакого внимания. Вероника, надо отдать ей должное, тоже никогда не пользовалась своим, так скажем, особым статусом, и воспринимала это, как само собой разумеющееся: то есть она не позволяла себе кем-то командовать, указывать на недостатки, хамить или как-то иначе подчеркивать свою близость к боссу – ничего подобного, она всё также выдерживала полный нейтралитет ко всем, никого не приближая и не отталкивая. Очень грамотная девочка, ничего не скажешь.

– Тогда почему же в итоге, как вы сказали, он «принял волевое решение уволить её»?

– Я могу только догадываться, Иван Сергеевич, и боюсь, что мои догадки очень субъективны.

– Разумеется, но я всё же хотел бы услышать ваше мнение на этот счет.

– Лично у меня ближе к зиме стало складываться впечатление, что его стало тяготить её постоянное присутствие в его жизни: они и на работе вместе, и дома, а это не каждый выдержит, нужно обладать просто супер психологической совместимостью, что бы через всё это пройти и сохранить какие-то интимные чувства друг к другу, так называемую изюминку в отношениях между мужчиной и женщиной. Вероятно, он дорожил Вероникой и не хотел, чтобы эта изюминка исчезла, потому что их отношения всё больше и больше стали переходить в разряд партнерских, и еще вопрос, кто играл роль лидера, а Борис Сергеевич был не тот человек, чтобы терпеть, когда ему навязывают чью-то линию. Он как-то в сердцах сказал мне однажды: «Если мне и приходится нести ответственность, то я хочу отвечать за мои собственные решения, а не с чье-то подачи, иначе весь кайф от свободы и независимости теряет свою остроту и смысл», или что-то в этом роде.

– Да, это в его стиле. А к чему это было сказано, не помните?

– Точно не помню, но суть в том, что, если Вероника для всех оставалась, как я уже говорила, обычным сотрудником, то для Бориса Сергеевича, по-моему, постепенно настали тяжелые времена, если можно так выразиться. То есть Вероника всё больше времени стала проводить в его кабинете, обсуждая с ним те или иные проблемы, и ему это, во всей видимости, не нравилось – по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление, когда я пару раз застала их за горячим обсуждением каких-то вопросов. Помню, атмосфера была накаленной до такой степени, что, казалось, вот-вот чайник закипит, если б он там стоял между ними.

– А что это были за вопросы – финансовые, хозяйственные, по персоналу или производственные, может быть?

– Не могу сказать – они при мне не разговаривали. То, что произошло разногласие, можно было понять по их выражению лиц, а на столе Бориса Сергеевича и на совещательном столе были разложены какие-то бумаги, и они явно не были похоже на раскройки свадебного платья. Вероника что-то карандашом в них исправляла, а Борис Сергеевич смотрел на неё с нескрываемым неодобрением. Он меня попросил тогда принести отчет по движению персонала и штатное расписание. Вот у меня и создалось впечатление, что она уже лезет не в свою тарелку, так сказать.

– Понятно, – Иван повертел в руке карандаш. – И он всё-таки решил её уволить.

– Да, незадолго до Нового года ко мне пришла Вероника и вручила заявление об увольнении, на котором уже стояла его виза «В приказ».Там еще было подписано, что с первого января должность личного помощника генерального директора упраздняется и необходимо внести соответствующие изменения в штатное расписание.

– А как это восприняла Вероника?

– Без всяких эмоций, как будто это было не её заявление, а очередного разнорабочего.

– Н-да-а, она не так проста, как хотелось бы верить, – в задумчивости произнёс Иван.

Наталья Николаевна, однако, ему возразила:

– Да, вы знаете, я бы так не сказала. Это вполне распространенное явление, когда женщина стремится присутствовать во всех замыслах и начинаниях своего мужчины – отчасти, это вызвано желанием привязать его к себе, чтобы он постоянно чувствовал свою зависимость от неё.

– Но это же раздражало Бориса, по вашим словам, и Вероника не могла этого не видеть и не понимать, а, судя по её умению вести себя с окружающими и оставаться для всех пай-девочкой, мне лично представляется в высшей степени сомнительным, чтобы она позволила себе вызвать раздражение своего мужчины и босса в одном лице. Тут явное противоречие, разве нет?

Наталья задумалась на секунду, а затем ответила:

– Пожалуй, вы правы. У неё должен был быть мотив куда посильнее, чтобы, вопреки его желанию и воли, отстаивать какие-то свои идеи в вопросах ведения бизнеса.

– Вот и я про то же, – он положил карандаш на стол и взглянул ей прямо в глаза. – Выходит, мы с вами пришли к одному и тому же выводу?

Она отвела взгляд в сторону и сказала:

– То, что Борис Сергеевич мог находиться в какой-то степени под её влиянием, нельзя исключать. Но, Иван Сергеевич, вы же тоже понимаете, что всю ответственность за деятельность предприятия несёт генеральный директор – как перед законом, так и перед учредителями, и то, что мы можем допустить вероятностьчьего-то вмешательства в управление фирмой, поверьте, ни в коей мере не снижает эту ответственность, а на репутацию руководителя повлияет скорее отрицательно, чем наоборот. Я это констатирую, в данном случае к своему сожалению, как специалист по управлению персоналом.

Иван развел руками: ему нечего было возразить. Однако сейчас он отчетливо уже понимал, что чтобы полностью обелить брата, нужно было найти, куда делись деньги – разница между оплаченными по контрактам в Австрию и реальной стоимостью поставленных стройматериалов, а сумма была значительной. И помочь ему в этом могла, по всей вероятности, только милая девушка Вероника.

– А где сейчас Вероника, вы не знаете?

– У нас есть её домашний адрес и телефоны. После Нового года, я знаю, она устроилась в туристическое агентство «Парадайз» – может, всё еще там и работает.

– Запишите мне, пожалуйста, на листочек…

Зазвонил телефон.

– Алло? – взял он трубку.

– Иван Сергеевич, вас жена спрашивает, – сообщила Ольга.

– Спасибо, Оля, соедините, пожалуйста, – он прикрыл микрофон рукой и сказал Наталье Николаевне: – Наташа, я вам очень благодарен за эту беседу, она для меня многое прояснила.

Наталья Николаевна ответила, вставая и направляясь к выходу:

– Я вам искренне желаю удачи.

Он кивнул и услышал в трубке родной голос своей супруги. Они перезванивались почти ежедневно, справляясь друг у друга, как дела. Но на этот раз, после обычного обмена житейской информацией, Люда сказала, что пришло извещение из прокуратуры о возобновлении дела по убийству Бориса «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами дела».

«Я же как чувствовал», – пронеслось у него в голове, когда он, закончив разговор с домом, тут же начал набирать рабочий номер Прокопенко, хранившийся в записной книжке его мобильного телефона.

19

Наконец он решил, что опасности больше нет: за час, который прошел после обхода женшиной-полицейским вдоль парковочного ряда, к его дому не подъехал ни один автомобиль, лишь в гараж спустился какой-то белый фургон, похожий на дом на колёсах для путешествий – кэмпер. Глеб резонно подумал, что навряд ли за ним стали бы отряжать такого бегемота.

Аккуратно, чтобы не задеть впереди и позади припаркованные автомобили, Глеб вырулил на проезжую часть и в общем потоке двинулся к комплексу, в котором на последнем этаже располагалась его квартира. Ему хотелось выйти во внутренний двор, присесть на скамью под деревьями и спокойно посидеть, ни о чем не думая. И постараться не уснуть, чтобы опять не столкнуться с лиловыми отблесками в глазах Люцеры. Однажды он спросил её, почему она является к нему во всех его снах, и она ответила, что он же сам об этом мечтал, как и миллионы других мужчин, только, получив желаемое, они отчего-то перестают проявлять дальнейший интерес к её скромной особе, и разве это удивительно, добавила она. Впрочем, мужчины за тысячелетия совершенно не изменились, и этого не предвидится в будущем.