Текст книги "Солдат удачи"

Автор книги: Дина Лампитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

– Вы хорошо знаете Суррей? – спросила Кэролайн. – Вы живете там?

– Нет – на Генриетт-стрит, рядом с Кавендиш-сквер, к моему сожалению. Я так люблю деревню.

– А вы знаете Саттон?

– Само собой, я о нем слышал. Такая огромная старая развалина близ Гилдфорда, да?

Кэролайн с унынием наморщила нос:

– Так и есть. Мы – его владельцы; я имею в виду, наша семья. Но у нас не хватает денег на то, чтобы жить в замке. Мы бедны, как церковные крысы.

И Кэролайн бросила на Фрэнсиса задумчивый взгляд синих, словно незабудки, глаз.

– А я – нет, – спокойно отозвался он. – Мой отец умер и оставил нам с братом роскошное наследство. Это ведь здорово, Кэйро, – можно мне называть вас так?

– Ради Бога. Простите, что я задумалась: я просто пыталась представить себе, каково это – иметь в кармане несколько лишних фунтов.

– Это весело, – сказал Фрэнсис.

– Вас в семье только двое – вы и ваш брат?

– Да. Он старше меня на восемнадцать лет. Насколько я знаю, мое рождение было для матери полной неожиданностью – и большим потрясением.

Кэролайн снова засмеялась. Ей казалось, что никогда в жизни она не была так счастлива.

– Я хочу написать ваш портрет, прямо сейчас, – внезапно сказал Фрэнсис. – Пока свет еще не ушел. Вы будете для меня позировать?

– Прямо в рабочей одежде?

– Да, именно так. Настоящая богиня лета: пшеничные волосы, небесные глаза, губы, словно алые розы!

– Звучит романтично…

– Вы и в самом деле романтичная девушка, – сказал Фрэнсис Хикс. – А теперь сидите тихо, не шевелитесь и будьте паинькой.

– Я хочу чихнуть, – сказала Кэролайн.

– Нельзя.

– Нет, я не могу. Это, наверное, сенная лихорадка.

Фрэнсис смог только пробормотать: «М-м-м», потому что крепко зажал в зубах кисточку, но когда Кэролайн два раза чихнула от души, он добавил к этому возмущенное: «Ш-ш-ш!» Затем воцарилась тишина.

Через некоторое время Фрэнсис произнес:

– Ну, я сделал вес, что мог, – свет слишком быстро меняется. Вы будете позировать для меня завтра?

– А вы здесь останетесь?

– Да, в Гилдфорде, «У ангела».

Кэролайн задумалась:

– Не знаю, смогу ли я. Со дня на день к нам должен приехать в отпуск мой брат, он целых дна года служил в австрийской армии.

– Правда? Замечательно. Меня всегда удивляло, что заставляет молодых английских парней отправляться наемниками в иностранные армии.

– Думаю, что ему всегда хотелось стать офицером, а в британской армии путь к высшим чинам для него закрыт, потому что мы католики. По крайней мере, это одна из причин.

– А другая? Или это что-то личное?

У Кэролайн вытянулось лицо:

– Он потерпел неудачу в любви… и еще, разумеется, его всегда мучило то, что он – наследник проклятия.

– Проклятия замка Саттон?

– Да. Вы слышали об этом?

– О да, – к удивлению Кэролайн, ответил Фрэнсис. – У нас в клубе эта тема обсуждалась, и, надо сказать, вполне серьезно.

Кэролайн в изумлении воззрилась на него:

– Я и не подозревала, что это так широко известно. А вы верите в проклятия?

Фрэнсис опустил кисть и взглянул на Кэролайн поверх холста:

– Вообще-то я считаюсь человеком с научным складом ума. Но тем не менее, я отвечу вам с полной уверенностью: да, верю.

– Да?

– Я убежден, что существует другое измерение, которое люди не воспринимают.

– А вы когда-нибудь видели привидение?

– К сожалению, нет. Давайте собираться. Смотрите: тени уже удлинились, и ваши родные, наверное, ждут вас к чаю.

– Вы проводите меня?

– Разумеется.

Они миновали канаву и окунулись в золото и зелень летнего вечера. Ласточки вились у них над головами, падая камнем чуть ли не до земли и взмывая в синеву небес, словно стрелы; дрозд разливисто распевал победную песнь, и молодым людям казалось, что сердца их вот-вот разорвутся от неожиданного счастья. Коровы сбились в кучку в дальнем конце поля и, низко склонив головы, мычали в предвкушении дойки; повсюду протянулись тени деревьев, обнимая траву длинными прохладными руками.

– Я спрошу у вашей матери разрешения зайти к вам в гости, – сказал Фрэнсис.

Кэролайн с улыбкой взглянула на него:

– А моего разрешения вы не спросили.

– К чему все эти церемонии? Ну, дайте мне руку.

Кэролайн протянула ему руку, переплетя свои загорелые пальцы с пальцами Фрэнсиса, и заметила, что они были длинными и сильными.

– Думаю, из вас получится хороший хирург, – сказала она.

– Я постараюсь.

В отдалении уже показались очертания замка.

– Вот он, – сказала Кэролайн. – Наш знаменитый фамильный замок.

– Он выглядит достаточно миролюбиво.

– Как спящий тигр.

– Верно подмечено, – кивнув, отозвался Фрэнсис.

Они свернули налево и пошли длинным кружным путем мимо Колодца Иакова. Но вот, наконец, до Дома Помоны осталось всего несколько шагов.

– Могу я теперь же засвидетельствовать свое почтение вашей матери?..

Но тут Фрэнсис осекся, потому что Кэролайн внезапно воскликнула: «Не может быть!..» – и пустилась бежать вприпрыжку.

Красивый молодой человек в голубом мундире с золотым шитьем резко повернулся и бросился ей навстречу.

– Это мой брат, – обернувшись, крикнула Кэролайн. – Джон Джозеф вернулся из Австрии!

А потом она остановилась, оценивая глазом художника все великолепие прекрасного драгуна, в которого превратился Джон Джозеф. И почти одновременно с Фрэнсисом девушка произнесла:

– Ты должен мне позировать для портрета в этой форме!

– Так, значит, ты хочешь присоединиться к нашему братству? – спросил Папино.

– Да, – ответил Джекдо, с размаху усаживаясь на грубо сколоченный табурет и пристально глядя на революционера.

– Почему?

– Потому что я верю в свободу.

– Пфф! – фыркнул Папино с отвращением. – Что ты хочешь этим скачать? Свобода для одного человека – это тюрьма для другого. Тебе бы стоило придумать что-нибудь получше.

– Британцы завоевали Канаду силой. У них нет на нее никаких прав. Мы должны стать свободными, как американские колонии. Уж лучше заключить союз с Францией, чем с англичанами.

Папино взглянул на него и ничего не ответил. Через несколько секунд он крикнул:

– Мари, принеси нам вина:

Мари внесла кувшин и два стакана. И снова на нее упал отблеск свечей. Эта девушка была такой необычной: тонкая кость, изящные черты лица, огненное облако пышных волос. В этом темном грязном подвале она казалась совсем не к месту, как орхидея на заднем дворе. Джекдо не мог оторвать от нее глаз.

– Итак, – произнес Папино, наливая вина себе и своему гостю, – ты веришь в Канадскую Республику.

– Я уже предложил голубой мех в доказательство моей доброй воли. Разве этого мало?

– Мало.

– Что вы хотите сказать?

– До меня дошли слухи, – проговорил Папино, откидываясь на спинку стула, – такие слухи, которые можно назвать тревожными, если они окажутся правдой. Мне сказали, что в наши ряды затесался шпион, который скрывается под разными личинами. Иногда он выступает как священник, иногда – как ирландец или как охотник. Но одно остается неизменным: он темноволос, невысок и слегка прихрамывает. И когда ты вошел в эту комнату, друг мой, я заметил в тебе все эти особые приметы. Мари, поди сюда!

Девушка выступила из тени и встала рядом с отцом.

– Заставь-ка его пройтись. Давай проверим, хромает он или нет.

Мари посмотрела Джекдо в глаза взглядом, не выражающим никаких чувств.

– Пройдись, – произнесла она.

– Куда?

– К той стене. Не пытайся провести меня. У меня пистолет, и я держу тебя на мушке.

Джекдо почувствовал сквозь куртку, как ему в грудь уперся ствол оружия.

– Кажется, мне не оставили выбора.

– Никакого. Ну, пошел!

Джекдо медленно поднялся. Глаза его метались по комнате в поисках выхода. Но кроме единственной двери, другой лазейки не было, а за дверью находилась винтовая лестница, ведущая наверх, в трактир.

– Произошла какая-то ошибка, – громко произнес он. – Я Луи Дюбуа, по прозвищу Вороненок.

– Если сможешь доказать это, все будет хорошо, – спокойно ответил Папино.

Джекдо нерешительно сделал несколько шагов. Он чувствовал на своем затылке дыхание Мэри, не отстававшей от него ни на шаг. Ему подумалось, что он, должно быть, совсем спятил: несмотря на то, что ему угрожала самая страшная в его жизни опасность, эта девушка вызывала в нем отчаянное желание немедленно заняться с ней любовью. Он не мог отделаться от мысли, что это и есть девушка из его снов, – просто почему-то ее по-другому звали.

– Ну? – спросил Папино. Мари колебалась:

– Ну, я не знаю. Я не уверена. По-моему, он не хромает.

Папино выпрямился.

– Давай я сам посмотрю. Отойди в сторону, Мари.

Девушка очень медленно отодвинулась от него и одновременно опустила пистолет – то ли случайно, то ли преднамеренно. И Джекдо не замедлил воспользоваться этим шансом. Он рванулся к двери и взлетел вверх по ступенькам быстрее, чем когда-либо за всю свою жизнь. За спиной он услышал крик Папино: «Пристрели его! Да что с тобой происходит?» – но выстрела не последовало.

Зато этот крик услышали люди в трактире, и когда Джекдо одолел лестницу, перед ним предстала жестокая драка. Два его товарища-охотника – в действительности майор Том Рурк из гренадерской гвардии и капитан Томас Сноу из 4-го пехотного полка – вовсю махали кулаками, пол трактира был залит кровью и усеян выбитыми зубами.

Звуки ударов и стоны сливались в невероятный шум, и вопль Джекдо: «Нас разоблачили!» – потонул в общем гуле.

Когда какой-то здоровенный детина двинулся прямо на Джекдо, размахивая стулом, он успел пригнуться как раз вовремя, чтобы стул расплющился о дверной косяк, а не об его голову. Следом за этим великаном на Джекдо пошел другой здоровяк – с топором, запачканными кровью руками и зверской ухмылкой. Но тут внезапно открылась боковая дверь, и Джекдо успел юркнуть в спасительный проход. Задержись он всего на мгновение – и остался бы без головы.

Даже не оборачиваясь, он понял, что его спасла Мари. Но взглянув на нее, он увидел, что девушка направляется обратно в трактир; лицо ее выражало отчаяние.

– Погоди! – крикнул ей Джекдо.

Но она уже исчезла, и оставалось принять единственное разумное в данных обстоятельствах решение: не оглядываясь и не разбирая дороги, он помчался в темноту, как можно дальше от этого ужасного места.

Но Джекдо еще предстояло натерпеться страху: на следующее утро в дверь гостиничной комнаты, где он остановился, кто-то постучал, и сердце молодого человека бешено заколотилось.

Тем не менее, он собрался с духом и ответил: «Войдите». Голос его был ровным, но Джекдо не забыл достать из-под подушки пистолет.

Набегавшись до полусмерти, прошлую ночь юноша провел в заброшенной хижине лесника. Но утром он явился в гостиницу «Рейни»; это было подозрительное злачное место, но именно там они с майором Рурком и капитаном Сноу договорились встретиться в случае, если им придется расстаться друг с другом.

А потом он допустил грубое нарушение тех правил, которым его учили в армии. Он написал письмо Мари и нанял мальчишку, чтобы тот доставил его по адресу. Подписывая свое послание, Джекдо прекрасно понимал, на какой риск он идет. Квебек так и кишел революционерами; мальчишка мог запросто предать его, не говоря уж о Мари; если же письмо попадет в лапы Папино, то дни Джекдо сочтены.

И вот теперь он направил пистолет на дверь, вцепившись в него двумя руками.

– Войдите, – повторил он.

Дверь со скрипом приоткрылась, и показалось чумазое лицо мальчишки-посыльного.

– Я все сделал… я выполнил ваше поручение, мсье. Не стреляйте. Я отдал письмо ей… Мари.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Нет. Она была одна. Папино ушел.

Джекдо опустил пистолет:

– Что она сказала?

– Она дала мне вот это.

Грязная ручонка протянула ему не менее грязный клочок бумаги. Джекдо бегло прочитал записку, краем глаза продолжая следить за мальчишкой и за дверью.

Вот что он прочел: «Я буду у тебя в полночь. Если я не приду, уплывай с приливом». Подпись под посланием была достаточно официальной: «Мари Папино».

– Все в порядке? Я могу получить вторую половину платы? Вы обещали.

Джекдо внезапно схватил мальчишку за воротник и притянул его к себе.

– Ты предал меня? – прошипел он.

– Нет, мсье… честное слово.

– Если со мной что-нибудь случится, мои друзья тебя найдут.

Мальчишка испуганно взвизгнул и начал извиваться в руках Джекдо. Глаза у него уже были на мокром месте:

– Я не сделал ничего дурного. Пожалуйста, отпустите меня.

Джекдо пробормотал: «Гм-м», отпустил мальчишку и полез в карман за монетой.

– Вот, бери. А теперь ступай. Но помни, никаких шуток.

– Да, мсье.

Мальчишка исчез со скоростью молнии, и Джекдо перечитал записку.

В своем письме он умолял Мари встретиться с ним у Орлеанского причала; это была одна из многочисленных гаваней на берегах великой реки Святого Лаврентия. Здесь, в этой гавани, Джекдо собирался нанять лодку и добраться по реке до Ньюфаундленда, а там уж найдется торговый корабль, который доставит его в Англию. До наступления темноты он должен был дожидаться Рурка и Сноу, а затем, если они так и не объявятся, продолжать свой путь в одиночку. Подобные инструкции давали всем офицерам разведки: если тебя разоблачили, не надо бросаться в рискованные авантюры в попытках спасти товарищей; просто ложись на дно и возвращайся назад самым безопасным маршрутом.

Джекдо подумал, что он, должно быть, сошел с ума, если решился просить Мари покинуть Квебек вместе с ним; но ее роскошные огненные волосы – такие знакомые! – не выходили у него из головы. Джекдо был почти уверен, что это – та самая девушка, чей образ являлся ему в сновидениях, девушка, которую он любил столько лет. И все же что-то было не так. Но Джекдо отбросил прочь грызущие его сомнения, подумав о том, что она может и не прийти. В конце концов, почему она должна бросить все ради человека, с которым встретилась всего несколько часов назад?

Он уснул на жесткой гостиничной койке и увидел удивительный сон. Ему снилось, что он идет по берегу моря в сторону Гастингса под руку со своей матерью, Хелен. А по левую руку от него идет незнакомый мужчина с радостным лицом и улыбается Джекдо во весь рот.

– Тебе лучше подождать, – произнес веселый человек, неопределенно махнув рукой в сторону замка.

– Да, – подтвердила Хелен, озабоченно кивнув. – Будь терпелив, Джекдо. Ты стал таким своевольным.

– Вон она, там, наверху. Видишь? – продолжал веселый незнакомец, не обращая внимания на Хелен и снова указав тростью в сторону замка.

– Кто? – спросил Джекдо.

Незнакомец раскатисто захохотал.

– А то будто ты не знаешь, – сдавленно проговорил он сквозь смех.

– Но я действительно не знаю.

– Ну так посмотри сам.

Джекдо пригляделся и увидел, что вдали, на стене замка, стоит невообразимо прекрасная девушка – настоящая принцесса из волшебной сказки, волосы ее сверкают осенним золотом.

– Мари! – закричал Джекдо.

Хелен и веселый незнакомец с удивлением воззрились на Джекдо, но ничего не сказали. Девушка помахала ему рукой.

– Я иду! – крикнул Джекдо и постарался идти быстрее, но внезапно обнаружил, что его хромота стала сильнее и теперь он может только ковылять.

Девушка послала ему воздушный поцелуй и исчезла из виду.

– Иди скорее! – крикнула она ему напоследок.

– Вот видишь, – произнес незнакомец.

– Что я вижу?

Джекдо был готов расплакаться. Он не мог сдвинуться с места ни на дюйм, такую боль причиняла ему хромая нога.

– Английский язык, – торжествующе воскликнул незнакомец.

– Убирайтесь, – у Джекдо наконец лопнуло терпение. – Нет, постойте. Кто вы такой?

– Хикс. Элджернон Хикс. Показать визитную карточку?

И незнакомец действительно достал из кармана визитную карточку, помахал ею перед носом у Джекдо, поклонился – и растаял в воздухе. А Джекдо с криком пробудился, вновь оказавшись в мрачной гостинице. Настроение было мрачное и подавленное.

– О, мистер Хикс, – сказала миссис Уэбб Уэстон. – не знаю, что и сказать вам. Я имею в виду, что вы не были представлены по всем правилам.

Фрэнсис обезоруживающе улыбнулся:

– Нет, мэм. Я встретился с вашей дочерью в поле, где мы оба занимались живописью. Но позвольте заверить вас в том, что я – добропорядочный человек. Я – сын покойного Сэмюэля Хикса, эсквайра, и брат Элджернона Хикса – также эсквайра. Я изучаю медицину в госпитале святого Варфоломея в надежде со временем заняться хирургической практикой.

В пустых глазах миссис Уэбб Уэстон внезапно загорелся слабый огонек. С тех пор, как Уэбб Уэстоны перебрались в Дом Помоны, она все время жаловалась, что ее замучили болезни.

– О! Ну что ж, в таком случае… Я пригласила бы вас на ужин, чтобы вы могли представиться моему мужу… но, видите ли, мы переживаем тяжелые времена…

– Какая ерунда, мама! – перебила ее Кэролайн. – Вчера папа принес двух больших зайцев. Мы что, не можем приготовить из них жаркое?

Миссис Уэбб Уэстон сделала слабое движение и стонала:

– Вот, знаете ли, мистер Хикс, когда я пытаюсь подняться, у меня сразу появляются такие ужасные боли – от спины до лодыжек. Я часто задумываюсь, что же это такое?

Фрэнсис поднялся.

– Если вы не против, мэм, я мог бы осмотреть вашу спину. Ортопедия – это как раз то, что меня особенно интересует. Мисс Уэбб Уэстон может остаться, но капитана я попросил бы выйти. Осмотр займет всего несколько минут, – сказал он.

– О! – воскликнула миссис Уэбб Уэстон. – Но ведь это не очень-то прилично. Я имею в виду – здесь, в гостиной.

– Достаточно только снять шаль. Опытная рука способна прощупать кости сквозь эту легкую блузу, – кстати, она вам очень к лицу.

Миссис Уэбб Уэстон растаяла от такой лести, а Кэролайн и Джон Джозеф перемигнулись у нее за пи ной.

– Я пойду разыщу отца, – сказал Джон Джозеф. – Я так по нему соскучился!

Как и предсказывала Мэри, мистер Уэбб Уэстон при виде сына принялся тереть глаза покрасневшими костяшками пальцев.

– Мой сын! Солдат! Клянусь Юпитером! О, в груди теснит. Ха-ха! Получился капитан. Что?

Джон Джозеф был польщен до глубины души. Конечно, его отец был смешным старым ворчуном, но ведь каждому человеку хочется, чтобы родители им гордились. Как ужасно было бы встретить равнодушие вместо отцовской гордости! Но мистер Уэбб Уэстон не собирался огорчать своего сына. Он заключил его в объятия, урча и фыркая от радости.

– Я всегда знал. Ты должен был уехать. Убраться подальше. Здесь ничего хорошего нет.

– А как поживает Саттон?

– Гниет. Это безнадежно. Однажды он просто рухнет.

– Я слышал, Кловерелла ушла.

– Да. В положении. А кто отец – неизвестно. Хо-хо.

Джон Джозеф проглотил застрявший в горле комок и сказал:

– Знаешь ли, мог быть и я.

Впервые в жизни Джон Джозеф решился поговорить с отцом как мужчина с мужчиной. Но мистер Уэбб Уэстон только расхохотался утробным смехом.

– Это парни с фермы. Или Джекдо, – произнес он.

– Джекдо?

– Не без того!

– Так ты думаешь, мне не о чем беспокоиться?

– Бог знает. А ты уже перебесился. Стал мужчиной.

Они вернулись в дом и застали миссис Уэбб Уэстон, порозовевшую от волнения.

– О, дорогой, это мистер Хикс, новый знакомый Кэролайн. Он остановился «У ангела». Он поставил мне диагноз – «утомление спины». Он учится в госпитале святого Варфоломея.

Фрэнсис энергично поклонился мистеру Уэбб Уэстону:

– Добрый день, сэр. Я пришел засвидетельствовать свое почтение вам и вашей жене в надежде на то, что мне будет позволено встречаться с вашей дочерью. – Фрэнсис, казалось, слегка подмигнул и продолжил свою речь: – Условие излечения вашей жены – мягкий курс упражнений. Слишком долгое лежание на диване не принесет пользы. Ей следует ежедневно понемногу работать в саду.

– Превосходно, – сказал мистер Уэбб Уэстон. – Превосходно. Ха-ха-ха! Позовите Матильду. Вся семья в сборе. Как насчет хереса, сэр? Как прекрасно!

– Ну, мистер Хикс, не могу даже выразить, насколько я довольна знакомством с вами!

Миссис Уэбб Уэстон просто сияла от удовольствия, а два больших стакана сладкого столового хереса еще добавили краски на ее щеки: последнюю неделю она уже всерьез подумывала о том, как бы излить свои жалобы на здоровье профессиональному доктору.

Она радостно улыбнулась мужу, а тот ухмыльнулся в усы и с одобрением взглянул на Кэролайн – младшую и самую красивую из своих дочерей.

– Значит, вы хотите набросать завтра портрет моей младшенькой? – спросила миссис Уэбб Уэстон.

Фрэнсис улыбнулся:

– С вашего разрешения, мэм.

– К сожалению, боюсь, я не смогу сопровождать ее. Солнце, понимаете ли… Но Матильда, разумеется, сможет составить вам компанию…

– И Джон Джозеф, – вставила Кэролайн. – Мы до смерти хотим написать его портрет. Пойдешь с нами, блудный братец?

– Нет, не завтра. Я буду позировать вам в другой день. У меня сеть кое-какие дела.

– Да? – темные брови Кэролайн удивленно приподнялись.

– В замке. Я должен снова увидеть его. Кажется, я испытываю к этому месту одновременно любовь и ненависть.

Фрэнсис сказал:

– Может быть, мы смогли бы пойти туда все вместе? Я мечтал увидеть это место с тех пор, как впервые услышал легенду.

– Ну вот вам и предоставляется прекрасный случай. Не хотите нарисовать замок, мистер Хикс?

– Давайте устроим праздник живописи, – предложила Кэролайн, – все вчетвером. Что скажешь, Матильда?

Матильда, которая сильно поскучнела и потускнела, по мнению Джона Джозефа, с тех пор как он ее видел В последний раз, ответила:

– Мне что-то не хочется.

– Матильда, не будь такой занудой. Тебе надо больше бывать на воздухе. Мама, ты должна отпустить ее к Мэри, в Париж. Ей это пойдет на пользу.

Матильда опустила глаза, а Джон Джозеф сказал:

– Ты что-то раскомандовалась, Кэролайн. Совсем как Мэри в старые добрые времена.

Кэролайн прикинула, стоит ли разозлиться, но передумала и вместо этого рассмеялась:

– Да, наверное, так и есть. Но ты же видишь, что я всегда подаю превосходные идеи!

Фрэнсис Хикс бросил на нее восхищенный взгляд и поднялся со словами:

– В таком случае, если вы даете свое согласие, миссис Уэбб Уэстон, мы встретимся завтра утром в Саттоне. Какое время вы назначите, мисс Уэбб Уэстон?

– Десять утра – пока солнце еще высоко.

– Прекрасно, значит, в десять.

Он поклонился и удалился, а Кэролайн, как только он отошел достаточно далеко от дома, уткнулась в колени подбородком и расхохоталась.

– Чем это ты так довольна? – спросила Матильда слегка ворчливым тоном.

– А тем, что… конечно, он пока этого не знает! – тем, что я собираюсь выйти за него замуж и наслаждаться жизнью. О, подумать только! А ты сможешь переехать ко мне, Матильда, и тоже найти свое счастье. Разве это не чудесно?

– А что, если он окажется несговорчивым?

– Он согласится, – решительно произнесла Кэролайн. – Он согласится на все, что я ему предложу.

Рыбак вполголоса мурлыкал старую французскую песенку, а лодка рассекала ночную мглу, поднимаясь вверх против могучего течения реки Святого Лаврентия к бескрайним просторам Атлантики. Джекдо, бросившего прощальный взгляд на исчезающие вдали огни Квебека, одолевали самые противоречивые чувства. Прежде всего, он испытывал огромное облегчение оттого, что смог выбраться из этого кошмарного места живым. И в то же время, первый раз в своей жизни, он испытывал дикую, всепоглощающую страсть. Ему хотелось разжечь в этой девушке, что стояла сейчас рядом с ним, такое же пылкое чувство. Ничего подобного прежде ему не доводилось испытывать.

– Почему ты пришла? – спросил он Мари, гладя ее роскошные волнистые волосы.

– Потому что я хотела снова увидеть тебя.

– И это – единственная причина?

Она засмеялась:

– Наверное.

Голос ее был мелодичным и мягким, – и она говорила по-французски так хорошо, словно это был ее родной язык.

– Мари… я знаю, что это звучит смешно, но мне кажется, будто я знал тебя всегда.

Она слегка вздрогнула и сказала:

– Может быть, мы перейдем в кабину? Я не хочу думать о таких вещах. У меня от них мороз идет по коже.

Джекдо обнял ее за талию:

– Тебе никогда не будет холодно, пока у меня хватит сил согревать тебя.

В ответ на такую мальчишескую реплику она снова рассмеялась и поцеловала его в шею под подбородком.

– Ты колючий, – сказала она. – Пойди побрейся.

– И это все, что ты можешь мне сказать, когда я так хочу тебя?

– Да, это все, что я могу сказать.

Но когда Джекдо распрямился над треснутой фарфоровой чашкой, смыл с себя остатки шестимесячной бороды и обернулся, сердце чуть не выскочило у него из груди. Пока он брился, Мари проскользнула в кабину и теперь лежала на спине, разглядывая тени, пляшущие на потолке в мерцающем свете свечи. Волосы ее горели волшебным ореолом, обрамляя тонкое, изящное лицо.

Джекдо не мог вымолвить ни слова. Он чувствовал, что вся прежняя жизнь вела его именно к этому мгновению. Он замер, не дыша. В одну секунду перед мысленным взором юноши пронеслось все его прошлое, которое сплелось воедино с настоящим в один восхитительный узор, – по крайней мере, так ему сейчас казалось.

– Я любил тебя всю жизнь, – наконец произнес он. Он был не в состоянии размышлять. Ему не приходило в голову задать себе вопрос: почему та семейная сцена, в которую он проник благодаря зеленому стеклянному шарику, была типично английской, – а Мари, лежавшая перед ним на постели, оказалась дочерью французско-канадского революционера; его не беспокоило, что он совершает преступление, вступив в связь с врагом. Его нисколько не заботило, что скажет ему отец, – и даже Хелен, – когда он представит им девушку, уже ставшую в мыслях Джекдо его женой.

Он больше не мог ждать ни секунды; кровь его бурлила в жилах. Он наклонился над Мари и прижался лицом к изящному изгибу ее нежной шеи. Но ограничиться одной нежностью было невозможно: Джекдо чувствовал, что ему не будет покоя до тех пор, пока он не ощутит губами каждую частицу ее тела и не почувствует, как ее грудь взволнованно вздымается под его ладонями.

Отбросив всякие сомнения, Джекдо прижал к постели запястья Мари и бросился на нее. В то мгновение, когда он проник в сокровенную тайну ее тела, Джекдо показалось, что весь мир остановился и время застыло на месте. А потом, помедлив еще мгновение, они начали двигаться в согласном ритме.

– О, Мари, Мари, – самозабвенно воскликнул Джекдо, когда страсть его достигла высшей точки, – поклянись мне, что ты никогда меня не покинешь. Никогда. Обещай!

И из темноты раздался лишь шепот:

– Такую просьбу может исполнить один лишь Бог.