Текст книги "Грехи прошлого"

Автор книги: Диля Еникеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Сев и кровати, она попыталась припомнить вчерашний вечер. Вспомнила, что отчаянно развеселилась, напропалую флиртовала с каждым, кто попадал в её поле зрения, пила на брудершафт с любым желающим, а что потом?.. Видно, кто-то познакомил её с этим красивым парнем, который сейчас сладко спит, разметав длинные волосы по её подушке.

Обычно Алла не заводила интрижек с людьми своего круга. А этот кто таков? Для преуспевающего бизнесмена слишком молод, а на вчерашней тусовке "вторых" людей не было, лишь руководители крупных фирм. Откуда там взялся этот симпатяга? И почему именно его она выбрала спутником жизни на одну ночь?

Решив не напрягать понапрасну измученные алкоголем мозги, Алла бесцеремонно потрясла постельного партнера за плечо и, когда тот открыл глаза, напористо спросила:

– Эй, ты кто?

Молодой человек ещё не окончательно проснулся и посмотрел на неё удивленно. Судя по его виду, вчера он принял на грудь значительно меньше нее. Наконец его взгляд приобрел осмысленность, он откашлялся и произнес:

– Филипп.

– Очень приятно, – хмыкнула хозяйка спальни. – Тогда позволь представиться: Алла Дмитриевна Королева.

Она попыталась сидя изобразить нечто вроде реверанса, правда, получилось не очень – демонстрация светских манер в голом виде ей самой показалась нелепой.

– Я знаю, – ответил гость.

"А я тебя нет", – мысленно произнесла Алла, но решила разобраться с этим вопросом попозже.

– Стало-ть, мы теперь любовники? – уточнила она.

– Да, – подтвердил новоиспеченный любовник.

– Ну и как ты себя проявил?

– Не понял?..

– Я имею в виду – в сексе.

– Да вроде ничего...

– "Ничему" в постели делать нечего.

– А ты не помнишь?

– Нет, – честно призналась Алла. – Упилась вдрист.

– Жаль.

– Чего тебе жаль?

– Что ты ничего не помнишь.

– Из твоих слов следует, что ты меня не разочаровал? И даже, быть может, проявил качества любовника экстракласса?

– Надеюсь.

– Тогда годишься, – со смешком констатировала она.

Видно, Филиппу подобная манера была в новинку, и он посмотрел на неё чуть удивленно и вместе с тем, с едва заметным высокомерием. Алле его взгляд понравился – парень знает себе цену. Закомплексованные мужчины в качестве постельных партнеров её категорически не устраивали – с ними одни проблемы.

– А ты и в самом деле ничего не помнишь? – В его голосе было недоверие.

– В общих чертах сценарий вчерашнего вечера в моем сознании отпечатался, а в отношении частностей есть пробелы. Но, полагаю, это не смертельно. Главное я выяснила – тебя зовут Филиппом. – Она не стала маскировать сарказм. Все ж парнишка мог бы и прояснить ситуацию.

– Можно просто Фил, – сказал тот, а она хмыкнула. – А вообще-то вчера было непохоже, что ты сильно пьяна.

– Результат многолетнего тренинга. – Алла смотрела на него с усмешкой – купится или нет? Купился.

– Можешь много выпить, и этого не заметно?

– Угу.

По правде говоря, напиваться – не в её правилах. Верная боевая подруга могла выпить немало и даже хвасталась, что ей по силам перепить любого мужика. В студенческие годы она, случалось, хлестала любые горячительные напитки на равных с парнями, потом ночь напролет в прокуренной комнате до степени зависания топора дулась в преферанс, на пару с Ларисой обувая партнеров, а утром, как ни в чем ни бывало, являлась на занятия. Лара всегда пила мало, но, как и верная боевая подруга, очень любит преф, потому тоже предпочитала игру отдыху. Правда, бессонные ночи переносила тяжело и на следующий день отсыпалась. А Алла наутро – как огурец. Пожалуй, пьяной её никто никогда не видел.

Но, как говорится, и на старуху бывает проруха.

Рефлексировать и самобичеваться, даже если вчера спьяну что-то натворила, – не в её характере, – а потому Алла выкинула ерунду из головы и деловито оповестила:

– Фил, я женщина трудовая, а потому мне пора к станку.

Не дав ему возможность ответить, она встала с постели и направилась в ванную.

Через полчаса они вышли из подъезда, Алла села в свой "фольксваген", даже не удосужившись спросить, на чем поедет новоиспеченный любовник – это его проблемы, – и отбыла, бросив на прощание:

– Звони!

Филипп позвонил уже на следующий день. Они встретились, на этот раз в его квартире. Обычно Алла не приглашала к себе любовников, а единожды нарушив собственный принцип, не собиралась превращать это в систему.

– Хоть нашу первую ночь я напрочь не помню, но, судя по всему, ты и в самом деле меня не разочаровал, – отметила она перед уходом. – Имеешь полное право именоваться любовником экстракласса.

На свидании она всегда предпочитала секс разговорам, так же было и с Филиппом. Да, в общем-то, ей по большому счету было без разницы, кто он таков и как оказался на той тусовке. Парень обмолвился, что закончил Суриковский институт, но стать известным художником пока не получилось, хотя он не теряет надежды. А поскольку надеждой сыт не будешь, подвизается то там, то сям. На данный момент – карикатуристом, некоторые газеты берут его карикатуры, платят кое-какие гонорары.

"Видимо, его пригласили в качестве представителя журналистской братии", – решила верная боевая подруга.

– Твоей задачей было изобразить в карикатурном виде кое-кого из присутствующих на той тусовке? – съязвила она.

– Нет, конкретного задания у меня не было, – возразил Филипп.

– Значит, ты любитель халявы?

Любовника её развязно-грубоватая манера уже не удивляла. Он не счел нужным отвечать на хамский выпад и лишь пожал плечами. А Алла решила не вникать.

Третье свидание выпало на 8 марта. В тот день Аллу поздравляли многие. Она не любила принимать дорогие подарки от мужчин, но, тем не менее, урожай оказался богатым.

Филипп приехал к ней в пять часов с огромным букетом темно-вишневых роз и вручил свою картину. Судя по вечернему платью, он изобразил любовницу такой, какой запомнил в первую встречу.

Алла никогда не получала в подарок собственных портретов и, неожиданно для самой себя, растрогалась, расцеловала и сердечно благодарила любовника.

На картине она и в самом деле была чудо как хороша: в платье любимого ею красного цвета, с обнаженной спиной, стоит вполоборота и смотрит через плечо, взгляд одновременно и высокомерно-самоуверенный, и насмешливый, ярко-алые губы чуть тронуты ироничной улыбкой, а весь облик – умной и сознающей свою привлекательность женщины. И, хотя, казалось бы, ни в позе, ни в выражении лица нет нарочитой эротики, художнику удалось передать её природную чувственность. В итоге Филипп Суворов выразил своей картиной главную её сущность.

– Слушай, парень, да ты талантлив! – Алла не скрывала своего восхищения.

– Модель очень хороша, – польстил тот.

– Да не скромничай! Получилось здорово! А ведь я тебе не позировала.

– Я тебя такой вижу.

Верная боевая подруга всегда питала слабость к талантливым людям. Будучи весьма самоуверенной особой на словах, она весьма реалистично оценивала свои способности. Единственный талант, которым она обладала талант общения. Ей не составляло никакого труда обаять кого угодно, если было таковое желание, а порой и не прилагая никаких особых усилий. Она могла договориться с человеком любого социального и интеллектуального уровня и заставить делать то, что нужно ей. Помимо этого, у неё есть деловая хватка, напор, отвага и бесстрашие. Ну, и в сексе она ас. Что касается всего остального... Другими талантами её Боженька не наделил. Правда, Алла ничуть по этому поводу не комплексовала, заявляя: "Я и так красива до безобразия!" – но, встретившись с человеком, кому дано то, чем не обладает она, образно говоря, слегка приседала. Пусть и не пиетет, но все же...

По жизни настроенная к людям лояльно, она частенько повторяла: "У всякого свои недостатки, я и сама не ангел сизокрылый", – и готова была простить многое. А уж если человек талантлив, – то все или почти все.

Потому она так расчувствовалась, глядя на собственный портрет, и причислила любовника к числу людей, чьи недостатки не имеют для неё значения. Нравится ей этот парень, и все тут!

Не так уж много она встречала мужчин, о которых можно сказать: "Он талантлив!" Художников в её окружении раньше не было, и она эту среду совсем не знала. И именно с таких позиций оценивала Филиппа: "Творческому человеку, а тем более, такому таланту, все позволено".

Алла повесила свой портрет в комнате, именуемой кабинетом, а по сути, своеобразной норке, где она пряталась и отдыхала, отгородившись от окружающего мира не столько стенами, сколько самоощущением полной безопасности.

Портрет очень хорош – и сама натура великолепна, и исполнение на уровне. Его можно было бы выставить в гостиной, – пусть бы все любовались. А хозяйка спрятала его от посторонних глаз, в кабинете, по своему официальному предназначению неподходящему месту для подобной красоты.

Как-то раз Лариса, увидев портрет, растерянно замерла, а потом спросила:

– Зачем ты его здесь повесила?

– Я эгоистка, сама хочу им любоваться, – отшутилась Алла.

Подруга внимательно посмотрела на нее. Похоже, многое поняла, но не стала лезть в душу и задала индифферентный вопрос.

– А кто его написал?

Почему-то Алле не хотелось говорить правду. Для неё самой это было неожиданно – зачем скрывать автора от лучшей подруги? И все же она уклонилась от прямого ответа:

– Да один бродячий художник. Забрел ненадолго в мою жизнь и побрел дальше.

Тактичная Лариса не стала настаивать. Раз Алла не расположена к откровенности, зачем тянуть жилы?..

– Ну как, Эдик, удалось её уломать? – спросил назавтра давний приятель и соратник Яша Корн.

– Разумеется, – кивнул Эдуард Леонидович. – Но попотеть пришлось. Не хотелось использовать последний аргумент, да делать нечего, иначе она никак не шла на контакт.

Приятели сидели в кабинете генерального директора издательства "Кондор", обсуждая вопрос, на данный момент очень важный.

– С ней придется быть начеку, – предупредил Яков. – Опасная особа.

– Опасная, – согласился Нечаев. – Не стал бы я с ней возиться, но уж очень подходящая кандидатура. Хватка у неё бульдожья, да ведь и я не лыком шит! – похвалил себя издатель. – Она думала, что держит меня за горло, но вышло наоборот.

– Много запросила?

– Порядочно, – вздохнул Эдуард Леонидович.

– Ничего, отработает, – заверил собеседник.

– Надеюсь.

– Договор она подписала?

– Подписала, хотя и кочевряжилась.

– Теперь ей уже никуда не деться. Жребий брошен.

– И все равно на душе у меня неспокойно, Яша. Она убийца и на меня смотрела взглядом убийцы, глаза – как дуло пистолета, я все время ощущал себя будто под прицелом.

– Впечатлительный ты, Эдик, – рассмеялся Яков.

– Тебе хорошо говорить. А я вчера успокоительные и сердечные пил.

– Думаешь, она и тебя убьет, не моргнув глазом?

– Эта кого угодно убьет, не моргнув глазом.

– Здравствуй, Алла. Это Филипп.

– Привет, Фил! Не прошло и года...

– Ты предложила звонить. Вот, звоню...

– А если б не напомнила, то не имела бы счастья слышать твой голос?

– За этот год я не раз хотел с тобой встретиться...

– И, в частности, вчера, когда вел за мной наружное наблюдение?

– Ты о чем?

– О том, что ты ехал за мной от моего дома до Шереметьева.

– Я? – Изумление в его голосе было почти искренним, и если бы Алла не была уверена в здравомыслии Толика, – а тот не склонен по пустякам драматизировать ситуацию, – то поверила бы экс-любовнику.

– Нет, я, – передразнила она.

– Ты ошибаешься.

– Тебя засек мой верный оруженосец.

– Кто-кто?

– Толик. Он был за рулем.

– Твой телохранитель?

– Вроде того. А ты, видно, в частные детективы переквалифицировался?

– Я?

– Слушай, у нас какой-то непродуктивный диалог. – Алла уже начала сердиться. Какого черта он придуривается! Ведь ясно как белый день – ему что-то от неё нужно. – Хочешь темнить – дело твое. Но, честно говоря, у меня нет никакого желания стирать язык об зубы, когда ты отвечаешь на вопросы: "Я?" Давай лучше развлечемся светской беседой. Как жил-поживал?

– По-разному.

– А в данный момент?

– В данный момент хреново.

– Что так?

– Это не телефонный разговор.

– Тогда приезжай.

– Ну, выкладывай свою проблему, – в лоб спросила верная боевая подруга, усаживаясь напротив гостя.

– Меня подставили, – пригорюнился Филипп, немного переигрывая и утрируя свои душевные страдания.

– Значит, ты обратился точно по адресу. – Алла не купилась на его несчастный вид и говорила деловым тоном. – Я ведь теперь почти миссис Холмс.

"А может быть, ему об этом известно... – подумала она, разглядывая своего визави. – Темнит парнишка. Мог бы просто позвонить и обратиться с просьбой, но он зачем-то изобразил случайную встречу в аэропорту".

– Да ну? А я и не знал. Просто хотел поделиться, посоветоваться, что делать.

Алла не отметила фальши ни в его голосе, ни в выражении лица. Или же, помимо таланта художника, Филипп обладает и врожденным актерским даром?..

– Делись, – подбодрила она. – И дельный совет не заржавеет. А если нужно действовать, то и это не вопрос.

– Знаешь такую писательницу – Изабеллу Астралову?

– Это та чокнутая, которая будто бы общается с потусторонними мирами, шесть раз умирала и зачем-то опять возрождалась?

– Да.

– А какие у тебя с ней дела?

– У меня с ней давно ничего нет.

– Из этого следует, что раньше что-то было.

– Лет десять назад у нас была мимолетная интрижка, а её личный имиджмейкер Даниил Фаргин знал об этом. Накануне того дня, когда её убили, он разыскал меня, попросил ей позвонить и договориться о встрече. Она выгнала всю обслугу, заявила, что хочет весь день быть одна и никому дверь не откроет. А мне бы открыла.

– То есть, ты поработал отмычкой?

– Нет, я у неё вообще не был. Моей задачей было лишь позвонить и договориться, что я приду в десять утра, за два часа до начала презентации, мы немного поболтаем, а потом вместе поедем на встречу с журналистами.

– Следовательно, вместо тебя в десять часов пришел киллер и шлепнул мадам Астралову.

– Получается, что так.

– А чего ты боишься, раз не был у нее?

– При нашем телефонном разговоре присутствовал Данила Фаргин.

– Но ведь ты можешь сказать, что это он подговорил тебя ей позвонить.

– Свидетелей нашего разговора нет.

– Ну, тогда его показания для тебя не опасны. Его слово – против твоего. Тверди, что не звонил ей, и все.

– На её автоответчике зафиксирован мой звонок.

– Следов лучше не оставлять, – назидательно произнесла Алла. Особенно, если предстоит убийство.

– Я же тогда не знал, что её убьют!

– Да я пошутила, успокойся. А почему ты согласился ей позвонить, если не собирался приходить?

– Данила очень просил. Мы с ним учились в Суриковском в одной группе и до сих пор дружим.

– Неужели тебя не удивила его просьба?

– Странности Астраловой всем известны. Данька сказал, что она заперлась дома и никого не впускает. Звучало вполне правдоподобно, и я ничего не заподозрил.

– Думаешь, Даниил наведет следствие на тебя?

– Их всех трясут.

– Ну и?..

– Со страху он может сделать крайним меня.

Алла внимательно посмотрела на него, отметив, что Филипп непривычно бледен, отводит взгляд, тонкие пальцы чуть подрагивают.

"Видно, Филя не все мне выложил. Явно есть ещё что-то, потому он не в своей тарелке".

Но верная боевая подруга – не любительница лезть в душу и выпытывать, если человек не расположен делиться. Раз бывший любовник намерен что-то скрыть – это его личное дело. Сочтет нужным – расскажет. Не сочтет значит, так тому и быть.

– Слушай, Фил, а, может, Даниил нанял киллера?

– А ему-то зачем? Теперь Данька потерял высокооплачиваемую работу.

– Ну, без места он не останется.

– Данила был заинтересован в работодательнице. Не было ему резона её убивать.

– Как знать... Может, она его уже так достала, что он решил избавить мир от нее.

– Не станет Данька мараться грязным делом.

– Да брось ты! Я не очень высокого мнения о тех, кто в прислужниках у стервозных знаменитостей. Нравственностью такие типы не обременены, можешь мне поверить.

– А откуда ты знаешь, что Астралова стерва?

– А разве нет?

– Да я об этом, честно говоря, не задумывался, – пожал плечами Филипп. – На мой взгляд – типичная "тетка", но с претензиями непонятно на что. Она и десять лет назад была прилично потрепанной, выглядела значительно старше своих двадцати восьми, но пыталась играть под молоденькую. А со стороны это выглядело смешно – тетенька явно прошла огни, воды и медные трубы, но зачем-то крутится среди восемнадцати-двадцатилетних и без особого успеха старается уподобляться.

– Понятно, зачем – молодость уходит, хочется её удержать.

– Сейчас мне самому двадцать восемь, и я знаю многих женщин и своего возраста, и постарше, но они ведут себя иначе. Вот ты, к примеру.

– Ну, я-то штучный экземпляр, – рассмеялась Алла.

– Кто б спорил?! – подыграл Филипп.

– Мне тридцать шесть, и я своего возраста не скрываю. Как раз наоборот, в теперешнем статусе мне гораздо интереснее, чем, скажем, в двадцатилетнем, – вижу многое, о чем тогда не имела понятия. Уверена, что дальше мне будет ещё интереснее жить.

– Все ж ты в душе идеалистка, хоть и рядишься под циничную оторву.

– Ни фига себе! – присвистнула она.

– А что – ты с этим не согласна?

– Говоря: "В принципе я согласна", – я обычно подразумеваю, что отнюдь не намерена этого допустить, – отшутилась Алла.

Ей не хотелось заострять эту тему. Фил – темная лошадка. Их роман был столь скоротечным, что она не успела в нем разобраться. Да и не хотела, честно говоря. В то время мужчины в личностном плане её совсем не интересовали. Встретились, провели энное количество часов в постели, и до свидания. Быть может, увидятся еще, если у неё будет подходящее настроение, а возможно, и нет, если так сложатся обстоятельства. Если очередной партнер устраивал её по постельным качествам, Алла даже не задавалась вопросом что он за человек.

Верная боевая подруга уже решила, что обязательно поможет ему – а почему бы и нет? Кем бы Филипп ни был, но они некоторое время были близки. Раз она пустила его в свою постель, это что-то значит. И хотя Алла раньше частенько бравировала, что в мужчинах её интересует лишь то, что ниже пояса, все же это было не так. Спать с подонком она бы не стала, даже будь тот гигантом секса.

Филипп Суворов, на её взгляд, ни то, ни се. Вроде бы, не проявлял задатки мерзавца, но и не ангел во плоти, это точно.

Быть может, скоротечность их романа объясняется именно тем, что у неё было внутреннее неприятие?..

– Привет, дорогая! – заулыбалась Алла, когда подруга открыла дверь. Таких тут ждут?

– Еще как! – в тон ей ответила Лариса. – Таких тут ждут всегда!

Скинув туфли, гостья в одних колготках пошлепала по длинному коридору. Домашние тапочки она терпеть не могла, а сабо подруги ей только на полступни.

По старой привычке они предпочитали общаться на кухне. Опять же, холодильник, кофейник, тостер, микроволновка и прочие нужные агрегаты под рукой. Удобство это? – как говорил герой Аркадия Райкина, – конечно, удобство!

– Могла бы прикупить приличную обувку на случай моего нежданного появления, – попеняла Алла. – Сама щеголяешь в дорогих сабошках на шпильке, а я по твоей милости должна утюжить грязный пол своими любимыми колготками. Вот дождешься – зацеплюсь за что-то, поедет стрелка, тогда тебе придется меня переодевать, а это непростая задача, моя дорогая.

Лариса оставила без внимания несправедливый упрек – о чистоте в квартире неустанно заботится её экономка Таня, – и поинтересовалась:

– А кто помогает тебе одеваться?

– Зося Павловна. Моя экономка обладает ангельским терпением – натянуть колготки на эту толстую жопу, – верная боевая подруга похлопала себя здоровой рукой по бедру, – даже мне самой проблемно, а уж другому человеку и подавно.

– А если её нет?

– Хожу голая! – Алла приостановилась и обернулась, изобразив сердитый вид. – Ты давай мне зубы не заговаривай. Быстро отвечай – когда купишь приличные домашние сабо сорок первого размера?

– Сегодня! – с готовностью подыграла хозяйка.

– То-то же, – погрозила пальцем гостья и двинулась дальше, ворча: Ежкина мать, да когда же мы дойдем до места назначения! И зачем только мы, две дурынды, прикупили такие идиотские квартиры с длинными коридорами, а самое важное помещение – кухня – находится в самой жопе этого гребанного сарая! Уф, наконец-то дошли, – перевела она дух, приземлившись на удобный кухонный диван. – Мать, угости-ка любимую подругу кофейком. Столько сил потеряла, пока дошла, нужно немедленно подкрепить организм.

– А есть будешь? – спросила Лара, включив кофейник.

– Не-а.

– Что это с тобой? – удивилась хозяйка. – Неужели ты стала ограничивать себя в еде?

– Вот еще! – фыркнула гостья, любительница поесть много и вкусно. Дурость уморить себя голодом в напрасной надежде прожить чуть-чуть дольше! Есть отличный способ сбросить лишний вес – массаж; моя массажистка после каждого сеанса теряет не менее двух килограммов.

Лариса расхохоталась, села поближе и обняла ее:

– Мать, как же я по тебе соскучилась! Ты не представляешь, как мне не хватало и тебя, и твоих хохмочек!

– А чего больше? – сварливым тоном спросила верная боевая подруга.

– Да одно от другого не отделить.

– Ну, тогда наслаждайся моим приятным обществом. Настоящая подруга та, что знает о тебе все и, тем не менее, тебя любит, – блеснула эрудицией любительница афоризмов и перифраз. – Кстати, дорогая, я прикупила загородный домишко для мамы, а ей милее наша старая дача. Я решила продать новый дом за ненадобностью, а недавно прокатилась туда и раздумала. Пусть пока будет. Как говорится, каши не просит. Не хочешь как-нибудь заглянуть?

– С удовольствием!

– Вообще-то положено справить новоселье, чтоб я там прижилась. Кот, согласно примете, у меня уже имеется, так что самый важный компонент для будущего новоселья в наличии. Осталась самая малость – собрать там всю нашу команду.

– Отличная идея! – воодушевилась Лариса. – Честно говоря, мне эта Италия осточертела, соскучилась и по друзьям, и по родной природе.

– У богатых свои причуды, а у нищих – свои привычки, – хмыкнула Алла.

Лариса подперла щеку ладонью и смотрела на неё в раздумье, не зная, сказать или нет?..

– А чего ты вдруг пригорюнилась? – насторожилась верная боевая подруга.

– Да как-то мне тревожно...

– Кончай темнить, подружка! Выкладывай.

– Филипп тебе звонил?

– Звонил.

Подруга помолчала, а Алла посмотрела на неё испытующе:

– Твои тревоги связаны с ним?

– Да...

– Я уже почти догадалась, в чем дело. У тебя с ним когда-то была интрижка, и ты о нем не очень симпатичного мнения, так?

– Так, – призналась Лара.

– Тоже считаешь его темной лошадкой?

– Гораздо хуже – он корыстный, расчетливый.

– Альфонс?

– Похоже...

– Как давно у тебя с ним было?

– Года три назад.

– И что – тогда он счел тебя недостаточно богатой для роли дойной коровы? – иронично поинтересовалась Алла.

– Да в том-то и дело, что я вела себя по-дурацки...

– То есть, стала дойной коровой? – уточнила верная боевая подруга.

– До сих пор противно вспоминать... – вздохнула Лариса. – Неужели все молодые парни – непременно альфонсы?

– Ну, обобщать не буду – всяко бывает. Три года назад тебе было тридцать три, Филу – двадцать пять, разница в возрасте невелика. С точки зрения классического альфонса, ты слишком молода, обычно они выбирают в качестве жертвы баб на пятом десятке. Хотя... Тут вряд ли есть система. Главное – чтобы материал был податливый. А ты, судя по твоему самобичеванию, проявила слабину?

– Глупостей натворила, – покаялась Лариса.

– Давай-ка излагай свои грешки в подробностях. И не темни, старушка, погрозила Алла пальцем, – а то, не дай Боже, опять влипнешь в хреновую ситуевину с отягчающим антуражем. По закону всемирной подлости, все неприятности случаются в самое неподходящее время, причем, в очереди не стоят, а вваливаются все сразу.

– Познакомились мы на какой-то деловой тусовке. Филипп сказал, что знакомый журналист приболел и отдал ему свое приглашение.

– А разве Фил журналист? – перебила её Алла.

– Вначале он представился свободным художником, потом обмолвился, что иногда сотрудничает с редакциями газет и издательствами, но специализируется по портретам.

– Помнишь, ты спрашивала, чей портрет висит в моем кабинете?

– Я знаю – это его работа. У меня ведь есть точно такой же.

– Как – совсем такой же? – изумилась верная боевая подруга – все ж они с Ларисой внешне очень разные.

– Пойдем, покажу.

Лара встала с диванчика и направилась в комнату, которую называла "этюд в багровых тонах" – и стены, и вся обстановка там были красно-коричневого оттенка, а потому непроизвольно возникали мрачные мысли. Этой комнатой не пользовались, и она превратилась в склад ненужных вещей. Подойдя к письменному столу, хозяйка наклонилась и извлекла стоявшую возле стены изрядно запыленную картину.

С первого взгляда Алла поняла, что имела в виду подруга: та же поза, тот же уверенный взгляд через плечо, весь облик очень привлекательной и сексапильной женщины, – в общем, комплимент на холсте. Только туалеты натур разные: Лариса в изумрудно-зеленом вечернем платье – видимо, в нем она была в день знакомства с художником, а Алла – в красном. На самом деле различие внешности и одежды не имело значения; самое главное – взгляд женщины, безмолвно говорящий: "Я чертовски хороша и прекрасно это знаю!"

– Видать, наш общий экс-любовник Филя штампует женские лики и каждую бабу изображает столь привлекательно, что её сердце тут же тает, ироничным тоном прокомментировала Алла.

– Это произошло и со мной, – грустно призналась Лара.

– Со мной тоже, – расщедрилась на ответное признание верная боевая подруга, не любительница лирических излияний. – Увидев свой портрет, я расчувствовалась аж до соплей. Отъявленные циники всегда очень сентиментальны, – порадовала она собеседницу свежепридуманным афоризмом.

– Филипп сказал, что зарабатывает этим, и попросил меня познакомить с дамами, способными хорошо заплатить.

– А он специализируется только на женских портретах?

– Скорее – на богатых женщинах.

– Видимо, у него узкая специализация – предпочитает бизнес-вумен, скривилась Алла и обогатила интеллект подруги ещё одним афоризмом: – В богатых женщинах ему больше всего нравятся их деньги. Кстати, я тоже подцепила его на светском рауте.

– Когда мы расстались, я несколько раз видела его на тусовках, но он, завидев меня издали, спешил скрыться.

– Видно, угрызения совести замучили, – съехидничала Алла и снова блеснула интеллектом: – Совесть тревожит лишь когда человеку плохо, и спокойно спит, когда ему хорошо.

– Не думаю, Филипп способен переживать из-за своих поступков...

– И сколько ты ему отстегнула?

– Картину он мне подарил.

– Для затравки, – съязвила верная боевая подруга. – И ты заглотила крючок.

– Заглотила, – покаянно вздохнула Лариса. – Влюбилась так, что голову потеряла.

– О, как он красив, проклятый, – процитировала Алла всеми любимую поэтессу.

– Красив... К тому же, изображал такие чувства... Ты же знаешь, какая я падкая на красивые слова.

– Как я понимаю, его красивые слова дорого тебе обошлись – и в прямом, и в переносном смысле.

– Да, – грустно кивнула Лариса. – Три недели у нас был красивый роман, а потом Филипп сказал, что мечтает сделать собственную выставку...

– ...но у него, бедненького, нет на это денег, – ехидным тоном продолжила верная боевая подруга. – И ты выложила кругленькую сумму на организацию мнимой выставки. А он взял её и смылся.

– Нет, он не скрывался, потом мы ещё несколько раз встречались. Филипп сказал, что ему нужны заказчицы, и я познакомила его с Олей Дубровиной. Он поддерживал близкие отношения с нами обеими, но ни я, ни она об этом не подозревали. Ей Филипп говорил, что со мной у него чисто деловые отношения, а мне – что ему всего лишь нужно заработать.

– Ага, а Ольга познакомила его ещё с кем-то и так далее. В итоге круг сексуально ублажаемых Филей богатых дамочек ширился и множился.

– Скорее всего, так. Как-то раз я случайно встретила его в ресторане в обществе дамы за сорок. По их поведению сразу чувствовалось, что они любовники. Меня это не сильно задело – наши отношения шли на спад, Филипп стал неискренним, все время отговаривался занятостью, да и я поостыла. Увидев его с этой женщиной, я испытала облегчение – не придется объясняться. Он потом звонил, пытался оправдываться, но я не стала его слушать. Фил попросил сохранить наш роман в тайне – тогда я не поняла, почему, и согласилась. В то время мне и в голову не пришло, что он предпочитает состоятельных дам.

– Н-да... – Верная боевая подруга призадумалась, по привычке почесывая нос, а потом пояснила причину своей задумчивости: – Надо же – даже я попалась на его удочку... Не могу сыскать своему разнузданному поведению иного объяснения, кроме алкогольного опьянения.

Ее привычная дурашливость немного успокоила Ларису. Раз уж перед чарами Филиппа не устояла Алка, большой знаток мужского пола, что уж говорить о ней... Верная боевая подруга всегда пеняла ей за излишнюю доверчивость, наивность и чувствительность, да и их общий психиатр Лидия Петровна Карелина не раз говорила: "Лариса, пора бы и повзрослеть, нельзя культивировать собственный инфантилизм". Лишь Казанова говорил: "Оставайся такой всегда, малышка, я тебя такой люблю". Но три года назад Игоря в её жизни ещё не было...

– Ларка, а ведь я вас с Филей познакомила год назад на презентации в "Орниксе", и вы оба держались как ни в чем ни бывало, – напомнила Алла.

– Я его не сразу узнала. За эти три года Фил очень изменился. Раньше имел богемный вид, а на той тусовке выглядел солидным мэном. Тогда у меня мелькнула мысль, что он из деловых, но в тот момент мне было не до него. Честно говоря, почти не смотрела на него.

– Не мудрено. Ты была вся в любви и кроме своего Казановы, никого вокруг не замечала.

– Лишь спустя несколько месяцев что-то всплыло в памяти, и я поняла, что в "Орниксе" с тобой был Фил. Примчалась к тебе, а ты сказала, что вы давно расстались, и я решила промолчать. Стыдно было... – Лара опустила голову и тяжело вздохнула. – Боялась, что ты на меня напустишься... Я и в самом деле вела себя как идиотка...

– Да ладно, мать, не кручинься по ерунде. – Верная боевая подруга не видела поводов для печали, ведь все грехи в прошлом. – Ну дали мы с тобой маху, то бишь художнику по имени Филипп, да и хрен с ним – и в буквальном, и в переносном смысле! От нас не убыло, правда, у него слегка прибыло на ту сумму, на которую он тебя облегчил. Но ты у нас дамочка небедная, а такая наука дорогого стоит.

– Я потом долго не могла прийти в себя, терзалась и плакала. Не из-за того, что он променял меня на другую, вернее, на многих женщин, а из-за подоплеки его интереса ко мне. Неужели я сама по себе ничего не стою?

– Стоишь, стоишь, – заверила исповедница. И тут же сменила тон на дурашливый: – Ровно столько, сколько на твоем банковском счету.