Текст книги "Мастера детектива. Выпуск 6"

Автор книги: Дик Фрэнсис

Соавторы: Фредерик Форсайт,Грэм Грин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

12

Комиссар Клод Лебель вернулся в свой кабинет к шести утра. Усталый, измотанный инспектор Карон в нарукавниках сидел за столом. Перед ним было несколько листов бумаги, испещренных записями.

Лебель прошел к своему столу и плюхнулся в кресло. Хотя не спал он всего сутки, вид у него был усталый, не лучше, чем у Карона.

– Впустую, – сказал он. – Я проглядел все за последние десять лет. Не было у нас политических убийц-иностранцев: разве что Дегельдр пытался орудовать, а он на том свете. Кроме того, он из оасовцев, так у нас и зарегистрирован. Надо полагать, что Роден выбрал кого-нибудь, кто с ОАС никак не связан, и правильно сделал. За десять лет только четверо наемных убийц пытали счастья во Франции. Троих мы изловили. Четвертый отбывает пожизненное где-то в Африке. Опять же все они обычные бандиты, куда им стрелять в президента Франции!.. Я насел на Баржерона из Центрального архива, и они все перепроверяют, но чует мое сердце, что у нас этот тип нигде не значится. Уж это-то Роден поставил себе первым условием, отсюда и танцевал.

– Так что надо начинать из-за рубежа?

– Именно. Такой человек наверняка где-то набивал себе руку. Чего бы стоила его репутация, если б за ней не стоял ряд успешно сработанных дел? Пусть не президенты, но люди видные, не какие-нибудь главари преступного мира. Стало быть, его наверняка где-то кто-то взял на заметку. Обязательно. Что у тебя?

Карон извлек из кипы лист бумаги со списком фамилий и расписанием бесед в левой колонке.

– Договорился со всеми семью, – сказал он.

Следующие три часа Лебель и Карон просидели в цокольном кабинете связи над телефоном.

Переговаривались на переменных частотах и на такой длине волн, что перехват был исключен. Сыщики беседовали между собой, пока в мире пили утренний кофе или прощальный коктейль.

Лебель ничуть не сомневался, что такие люди, как начальники отделов по расследованию убийств, поймут, на что он намекает, хоть и не может сказать в открытую. Во Франции была только одна мишень для первостатейного политического убийцы.

Ответ без исключения был один и тот же. Да, конечно. Перероем все архивы и картотеки. Постараемся позвонить до вечера. Да, кстати, Клод, желаем удачи.

Беспокоили его только англичане. Он не сомневался в Мэлинсоне – свой брат полицейский не подведет. Но он знал, что уже сегодня этим займутся лица куда поважнее Мэлинсона.

Прошло всего семь месяцев с тех пор, как де Голль отбрил Великобританию, порывавшуюся вступить в Общий рынок: 14 января генерал провел на этот счет пресс-конференцию. После нее лондонский Форин офис устами своих политических корреспондентов непрерывно обличал французского президента с жаром едва ли не поэтическим. Об этом был наслышан даже Лебель, хоть политикой и не интересовался. Неужели они теперь воспользуются случаем отплатить Старику?

Лебель с минуту смотрел прямо перед собой, на угасший щиток передатчика. Карон не сводил с шефа спокойных глаз.

– Пойдем, – сказал комиссар, направляясь к двери. – Чего-нибудь перекусим и попробуем соснуть. Покамест с нас взятки гладки.

Уполномоченный Энтони Мэлинсон положил трубку и, нахмурившись, задумался. Он почти всю жизнь прослужил в полиции и отлично понимал, в какую переделку попал Лебель.

– Вот не повезло бедняге, – сказал он вслух. Затем нажал кнопку внутренней связи.

– Да, сэр? – послышался из селектора голос его личного помощника, сидевшего в соседнем кабинете.

– Будьте добры, Джон, зайдите ко мне.

Вошел молодой инспектор уголовного розыска в темно-сером костюме, с блокнотом в руке.

– Джон, вам надо будет отправиться в Центральный архив. Обратитесь там к заведующему, главному инспектору Маркему. У меня к нему личная просьба – потом я с ним объяснюсь, сейчас не имею права. Попросите его просмотреть все имеющиеся материалы об известных нам профессиональных убийцах – англичанах…

– Убийцах, сэр? – Личный помощник смотрел так, будто уполномоченный попросил подобрать материалы обо всех обнаруженных марсианах.

– Да, об убийцах. Не о той – повторите ему лишний раз, – не о той заурядной бандитской сволочи, которая сводила или сводит счеты между своими. Материалы о политических убийцах, Джон. О тех или о том, кто способен прикончить хорошо охраняемого политика или государственного деятеля.

– Это ведь скорее клиентура Особого отдела, сэр.

– Да, знаю. Я и хочу переправить все это в Особый отдел. Но сначала не худо и нам самим произвести обычную проверку. Да, кстати, тот или иной ответ нужен мне к полудню. Договорились?

– Хорошо, сэр, будет сделано…

Личный помощник постучался и вошел около двенадцати.

– Только что звонил главный инспектор Маркем из Центрального архива, – сказал он. – Похоже, что в материалах по уголовным делам нет никого подходящего. Известны семнадцать наемных убийц – уголовников, сэр: десять в тюрьме, семеро на свободе. Но все они состоят при крупных шайках – в Лондоне или других больших городах. Главный инспектор говорит, что ни один не возьмется прикончить политика. Он тоже предложил обратиться в Особый отдел, сэр.

– Ладно, Джон, спасибо. Это все, что мне было нужно.

Пока Мэлинсон писал отчет о проделанной работе, перевалило за половину первого. Он снял трубку и попросил соединить его с уполномоченным Диксоном, начальником Особого отдела.

– Алло, Алек? Тони Мэлинсон. Ты не можешь выкроить для меня минутку? Рад бы, да не выйдет. Нынче у меня на обед один голый сандвич. На днях – обязательно. Нет, мне бы пару минут повидаться с тобой перед твоим уходом. Вот и хорошо, сейчас приду.

Мэлинсон проговорил с Диксоном минут двадцать и опрокинул все его расчеты на спокойный обед в клубе. Уже взявшись за дверную ручку, Мэлинсон снова обернулся.

– Прости, Алек, но это и вправду больше по твоей части. Я со своей стороны думаю, что у нас в Англии такими крупными делами, пожалуй что, и некому заниматься. Тебе надо только проглядеть материалы, а там – телефонируй Лебелю и скажи, что мы ничем помочь не сможем. Вот уж кому на этот раз не завидую.

Уполномоченный Диксон, которому по роду службы приходилось держать на заметке всех английских сумасбродов, способных покуситься на жизнь политика, чувствовал всю безвыходность положения Лебеля еще острее, чем Мэлинсон. Охранять собственных и приезжих деятелей от фанатиков удовольствия мало, но тут хоть имеешь дело с любителями, и не им было тягаться с поднаторевшими профессионалами, подчиненными Диксона.

Куда хуже, если глава государства становится мишенью для отечественной организации закаленных отставных солдат. Однако французы разгромили ОАС, и как специалист Диксон восхищался ими. Но если на горизонте появляется наемный убийца – иностранец, тут хуже некуда. Было одно утешение, и то лишь для Диксона: кандидатур оставалось раз-два и обчелся, и уполномоченный не сомневался, что по материалам Особого отдела среди англичан не окажется такого матерого убийцы, какого разыскивает Лебель.

Мэлинсон ушел, и Диксон вызвал своего личного помощника.

– Передайте, пожалуйста, главному инспектору Томасу, что он понадобится мне в… – он посмотрел на часы, прикидывая, сколько займет у него весьма сокращенный обед, – ровно в два.

Шакал прилетел в Брюссель в начале первого. Он оставил три основных багажных места в автоматической камере хранения на аэровокзале и взял с собой в город только саквояж с предметами первой необходимости, а также гипсом, пластырем и бинтами. Он отпустил такси возле железнодорожного вокзала и пошел в камеру хранения.

Фибровый чемоданчик с винтовкой был на той же полке, куда служитель поставил его неделю назад. Шакал предъявил квитанцию и получил багаж.

Неподалеку от вокзала он отыскал маленькую грязноватую гостиницу, заказал на сутки отдельный номер, заплатил вперед бельгийскими франками, которые выменял в аэропорту, и поднялся к себе. В номере он для пущей надежности запер дверь, налил в таз холодной воды, выложил на постель гипс и бинты и принялся за работу, Когда все было готово, оставалось подождать еще часа два, чтобы гипс затвердел. Это время он просидел у окна спальни, глядя на унылое скопище крыш, покуривая сигареты с фильтром и возложив на стул отяжелевшую ногу. Он то и дело пробовал гипс большим пальцем и каждый раз решал подождать, пока не затвердеет еще немного.

Фибровый чемоданчик из-под винтовки валялся пустой. Остатки бинтов и гипса были упакованы в саквояж на случай, если придется что-нибудь подправлять. Наконец он встал, запихнул дешевый чемоданчик под кровать, проверил, не осталось ли в комнате еще каких-нибудь следов его пребывания, вытряхнул пепельницу в окно и собрался уходить.

Оказалось, что в гипсе поневоле приходится хромать, так что и притворяться не нужно. Спустившись по лестнице, он с облегчением заметил, что неопрятный и заспанный дежурный больше не сидит за конторкой, а удалился в заднюю комнатку – пристроился там пообедать; однако застекленная матовая дверь комнатки, выходившая прямиком к конторке, была распахнута.

Шакал бросил взгляд на входную дверь, убедился, что с улицы никто не идет, половчее прижал саквояж под мышкой, опустился на четвереньки и быстро, бесшумно перебежал по кафельному полу. Из-за летней жары парадная дверь была открыта, и Шакал выпрямился вне поля зрения дежурного на верхней из трех наружных ступенек.

Он кое-как прохромал вниз по ступенькам и по тротуару до перекрестка. Через полминуты его подхватило такси, и он покатил обратно в аэропорт.

С паспортом в руке он появился у столика «Алиталии». Девушка за конторкой улыбнулась ему.

– У вас тут должен быть билет на Милан, заказан два дня назад, фамилия Дугган, – сказал он.

Она проверила списки пассажиров дневного рейса на Милан. Самолет отлетал через полтора часа.

– Да, конечно, – засияла она. – Мейстер Дугган. Билет заказан, но еще не оплачен. Желаете оплатить?

Шакал снова расчелся наличными, получил билет и был уведомлен, что посадку объявят через час.

Все были к нему донельзя предупредительны. Ему помогли усесться в автобус и озабоченно следили, как он проковылял по трапу к дверце самолета. Миловидная итальянская стюардесса встретила его широчайшей улыбкой и устроила на удобном месте в среднем салоне, где сиденья расположены друг против друга.

– Здесь вашей ноге будет посвободнее, – заметила она.

Другие пассажиры, занимая места, старательно обходили ногу в гипсе, а Шакал откинул голову и мужественно улыбался.

В четверть пятого лайнер был на взлетной полосе, и вскоре Шакал уже летел на юг, к Милану.

Главный инспектор Брин Томас вышел из кабинета уполномоченного около трех в преотвратительном настроении. Мало того, что лето, как назло, выдалось на редкость холодное, а тут еще на него навалили новое задание и испортили ему весь день.

Он позвонил двум инспекторам, которые у него были заняты не слишком срочной работой, и велел им по своему примеру бросить все дела и явиться к нему в кабинет. Информировал он их более сжато, чем был информирован сам. Он ограничился сообщением о том, кого искать, но не сказал зачем. Подозрения французской полиции, будто некий тип взялся убить генерала де Голля, не имели никакого отношения к прочесыванию архивов и картотек Особого отдела Скотленд-Ярда.

Самолет Шакала приземлился в миланском аэропорту Линате в начале седьмого. Заботливая стюардесса свела англичанина по ступенькам на гудрон, девушка из группы обслуживания препроводила его в центральное здание аэровокзала. На таможне его приготовления – он переложил составные части винтовки из чемодана в менее подозрительное место – окупились сторицею. Проверка паспорта была формальностью, но, когда чемоданы из багажного отделения, подпрыгивая, проехали по конвейеру и улеглись на таможенную скамью, риск стал нешуточным.

Шакал подозвал носильщика, который выставил три чемодана рядком. Шакал присоединил к ним саквояж. Завидев, как он прохромал к скамье, один из таможенников подошел к нему.

– Синьор? Это весь ваш багаж?

– Ну да, три чемодана и этот саквояж.

– Ценностей, недозволенных вещей не везете?

– Нет.

– Вы по делам, синьор?

– Нет, я приехал отдохнуть, но, пожалуй, заодно придется и подлечиться. Собираюсь поехать на север, на озера.

На таможенника это не произвело впечатления.

– Позвольте ваш паспорт, синьор.

Шакал протянул паспорт. Итальянец внимательно просмотрел его и молча протянул обратно.

– Откройте, пожалуйста, вот этот.

Он указал на один из трех чемоданов. Шакал достал кольцо с ключами, выбрал нужный и открыл чемодан. Носильщик положил его плашмя, чтоб было удобнее открывать. По счастью, это был чемодан с вещами мнимого датского пастора и американского студента. Порывшись в вещах, таможенник оставил без внимания темно-серый костюм, белье, белую рубашку, теннисные туфли, черные полуботинки, защитные очки и носки. Книга на датском языке тоже не заинтересовала его. На обложке было цветное фото Шартрского собора, а датское название, похожее на английское, в глаза не бросалось. Он не разглядел аккуратно зашитого шва в боковой подкладке и не нашел фальшивых документов. При серьезном обыске документы обнаружились бы, но таможенник по-обычному ворошил вещи: настоящий обыск начинается, если подвернется что-нибудь подозрительное. Разобранная снайперская винтовка находилась за метр от него, через конторку, но ему это было невдомек. Он закрыл чемодан и сделал Шакалу знак снова запереть его. Потом быстро расчеркнулся мелом на всех четырех вещах. С делом было покончено, и лицо итальянца расплылось в улыбке.

– Счастливо отдохнуть.

Носильщик пригнал такси, получил хорошие чаевые, и вскоре Шакал мчался в Милан. Он попросил доставить его на Центральный вокзал.

Там он снова подозвал носильщика и проковылял за ним к камере хранения. В такси переложил стальные ножницы из несессера в карман брюк. Он сдал в камеру хранения саквояж и два чемодана, оставив себе тот, где была французская шинель, а также вдосталь свободного места.

Отпустив носильщика, он заковылял в мужской туалет. В длинном ряду умывальных раковин по левую сторону от писсуаров была занята лишь одна. Он опустил чемодан на пол и принялся тщательно мыть руки. Когда туалет на секунду опустел, Шакал метнулся в кабинку и заперся.

Поставив ногу на сиденье унитаза, он минут десять бесшумно расковыривал гипс, пока тот не начал отваливаться, обнажая ватные тампоны, благодаря которым создавалось впечатление сломанной лодыжки, уложенной в гипс.

Дочиста облупив гипс на ноге, он снова надел шелковый носок и узкий кожаный мокасин, примотанный пониже икры. Затем собрал обломки гипса, клочья ваты и отправил их в унитаз. Воду пришлось спускать два раза.

Он пристроил чемодан на крышке бачка, разложил стальные трубки с винтовочными частями между складками шинели, и чемодан постепенно заполнился доверху. Потом он затянул внутренние ремни, чтобы содержимое не побрякивало, запер чемодан и выглянул из-за дверцы. Два человека стояли у раковин, и еще двое у писсуаров. Он вышел из кабинки, повернул к выходу и взбежал по ступенькам в главный вокзальный холл; вряд ли кто из бывших в туалете при всем желании успел бы его заметить.

Он не мог пойти обратно в камеру хранения целым и невредимым, только что выйдя оттуда калекой, и поэтому подозвал носильщика, объяснил ему, что торопится и хочет как можно быстрее обменять валюту, получить багаж и найти такси. Багажную квитанцию он сунул в руку носильщику вместе с тысячей лир, указав ему на камеру хранения. Он знаками объяснил, что пойдет к стойке обмена валюты менять свои английские фунты на лиры.

Итальянец радостно кивнул и отправился за багажом. Шакал обменял свои последние двадцать фунтов на итальянскую валюту, и в этот момент подоспел носильщик с вещами. Через две минуты Шакал был уже в такси, которое неслось в обгон прочих машин через площадь Герцога д'Аоста к отелю «Континенталь».

У приемного окошечка в роскошном парадном холле он сказал дежурному:

– У вас должен быть забронирован для меня номер. Фамилия – Дугган. Заказан по телефону из Лондона два дня назад.

К восьми Шакал не спеша побрился и принял душ у себя в номере. Впереди были коктейль, обед – и скорее в постель, потому что завтра, тринадцатого августа, предстоит тяжелый день.

13

– Ничего.

В кабинете Брина Томаса молодой инспектор захлопнул последнюю папку и перевел взгляд на шефа.

Его коллега закончил проверку с тем же результатом. Томас досмотрел свою долю минут пять назад; теперь он стоял у окна и глядел на огни машин, проносившихся в сумерках.

Голова его болела от табачного дыма и оттого, что приходилось весь вечер звонить и отвечать на звонки: уточнять данные на разных сомнительных лиц, зарегистрированных в отчетах и картотеках. Все было без толку. Либо человек на виду, либо за убийство французского президента явно не возьмется.

– Ладно, значит, на том и порешим, – твердо сказал он, повернувшись от окна. – Мы сделали все, что могли, и по нашим данным нет ни одной годной кандидатуры.

Молодые помощники собрали папки с материалами и направились к двери. Оба они были семейные, а один со дня на день ожидал рождения первенца. Он торопливо вышел, а другой задержался.

– Шеф, мне тут за проверкой пришла в голову одна мысль. Если среди англичан есть такой человек, то в Англии-то он как раз и не станет орудовать. Надо же ему где-нибудь иметь базу. Прибежище, что ли, место, куда вернуться. В своей-то стране такой человек, пожалуй, будет добропорядочным гражданином.

– Ну-ну, – сказал Томас, внимательно глядя на него.

– В общем, по-моему, такой преступник будет орудовать только за границей. Органам безопасности о нем знать неоткуда. Вот в разведке, может, что и слышали.

Томас поразмыслил, потом медленно покачал головой.

– Забудь об этом, парень, и иди домой. Я напишу отчет.

Инспектор ушел, но оброненная им мысль крепко засела у Томаса в голове. Он мог хоть сейчас сесть и отчитаться. Нет, и все тут. Пустой номер. Материалы обследованы, и дело с концом. Но вдруг запрос из Франции имеет какие-то основания? Скорее всего, французы просто так дрожат и трясутся за жизнь своего драгоценного президента. Ну, а если не просто так? Если они и вправду набрели на еле заметный след, если и сами толком не знают, кого ищут, то им небось приходится наводить сейчас справки по всему свету. Сто против одного, что этого убийцы и в заводе нет, а если есть, то он родом из какой-нибудь страны, где политические убийства в обычае. Но что, если французы напали-таки на след? И если убийца все-таки англичанин или хотя бы родом из Англии?

Главному инспектору Брину Томасу до пенсии оставалось два года. Чтоб ненароком не оскандалиться под занавес, лучше выверить все. Томас снял трубку и назвал номер…

Двое мужчин встретились после восьми, чтобы распить бокал-другой в тихом кабачке у реки. Они поговорили о регби, и Томас заказал выпивку. Но Ллойд догадывался, что вряд ли сотрудник Особого отдела зазвал его в прибрежный кабачок, чтобы потолковать о спорте. К тому же до начала сезона оставалось еще два месяца. Бармен пододвинул к ним бокалы, они отпили по глотку, и Томас сделал головой знак в сторону террасы над причалом.

– Тут такое дело, дружище, – начал Томас. – Я подумал, может, ты пособишь.

– Что ж… если смогу, – отозвался Ллойд.

Томас рассказал про запрос из Парижа и про тщетные поиски по материалам уголовного архива Особого отдела.

– Мне пришло в голову, что если это не блеф и такой англичанин существует, то он скорее всего здесь, у нас, ни во что не замешан, понимаешь. Ему сподручнее орудовать только за границей. Но следы-то он оставлял, а значит, мог попасть на заметку Службе.

– Службе? – спокойно переспросил Ллойд.

– Ладно тебе, Барри. Мало ли что мы про кого знаем. – Томас говорил чуть слышно. – Как-никак я главный инспектор Особого отдела. Ты же не можешь таиться от всех на свете, верно?

Ллойд смотрел в бокал.

– Это что, официальный запрос?

– Нет, мне этого никто не поручал. Французский запрос тоже неофициальный, от Лебеля к Мэлинсону. Тот ничего не отыскал в Центральном архиве, так и сообщил французам, но все ж таки переговорил с Диксоном. А Диксон попросил меня проверить на скорую руку. Все втихую, понимаешь? Иногда приходится и так. Это дело тонкое. Чтоб не просочилось в прессу, туда-сюда. Скорее всего, мы Лебелю ничего не сможем подсказать. Я просто решил для очистки совести напоследок обратиться к тебе.

– Предполагают, что он охотится за де Голлем?

– Надо думать, что так, судя по характеру запроса. Но французы темнят. Очевидно, опасаются гласности.

– Очевидно. А почему бы им не связаться прямо с нами?

– Запрос об имени возможного убийцы поступил по прямому проводу, на высшем уровне. Лебель обратился лично к Мэлинсону. Должно быть, у французской разведки просто нет личных контактов с вашим сектором.

Если Ллойд и заметил намек на заведомо никудышные отношения между СДЕКЕ и Интеллидженс сервис, то виду не подал.

– Что скажешь? – спросил Томас немного погодя.

– Забавно, – сказал Ллойд, уставившись на другой берег. – Примерно в январе 61-го года диктатора Доминиканской Республики Трухильо убили на глухой дороге в окрестностях Сьюдад-Трухильо. Сообщалось, что убили партизаны: врагов у него хватало. Тогда как раз прибыл оттуда наш человек, и мы с ним сидели в одном кабинете, пока его куда-то не перебросили. Он рассказывал, что, по слухам, машину Трухильо остановили одним винтовочным выстрелом – потом уже подбежали из засады, взорвали автомобиль и добили диктатора. Выстрел был поразительный: со ста пятидесяти ярдов по мчащейся машине. Пришелся точно в водительский ветрячок – все остальные окна были из пуленепробиваемого стекла. Сам автомобиль бронирован. Шоферу пробило горло, и машина перевернулась. Тут-то и подоспели партизаны. Любопытно, что, по слухам, стрелял англичанин.

Последовала долгая пауза.

– Тот … человек… о котором ходили слухи… Фамилию его он не называл?

– Может, и называл. Не помню. Говорили мы между делом, в офисе было столпотворение, а что нам карибский диктатор?

– Разговоры разговорами, а донесение-то он по этому поводу составлял?

– Должно быть. Это у нас принято. Только учти, это был обычный слух, не более того. Мало ли что болтают! А мы принимаем во внимание только факты, надежную информацию.

– Но хоть где-то это зафиксировано?

– Наверно, да, – ответил Ллойд. – Сущий пустяк, слухи. Они там на своем острове только слухами и пробавляются.

– А ты не мог бы поднять старые отчеты? Поглядеть, нет ли там фамилии этого стрелка?

Ллойд оторвался от перил.

– Ты поезжай домой, – сказал он главному инспектору. – Я тебе позвоню, если отыщется что-нибудь дельное.

– Заранее спасибо, – сказал Томас, пожимая Ллойду руку. – Может быть, все это пустое. Но чем черт не шутит!

Когда Томас и Ллойд беседовали над водами Темзы, а Шакал смаковал последний глоток «дзибальоне» в ресторане на крыше миланского отеля, комиссар Клод Лебель присутствовал на первом рабочем совещании в конференц-зале французского министерства внутренних дел.

Кругом были те же лица, что и сутки назад. Во главе стола сидел министр внутренних дел, по сторонам – начальники ведомств. Лебель занимал место напротив министра, и перед ним лежала тощая папка. Министр коротко кивнул, подавая знак начинать.

Первым выступил начальник канцелярии министерства. За истекшие сутки, доложил он, все таможенники на всех пограничных пунктах Франции получили указание обыскивать при въезде багаж высоких белокурых мужчин-иностранцев. Предписано особо тщательно проверять их паспорта: агенты будут просматривать каждый на случай подделки. Туристы и бизнесмены, приезжающие во Францию, могут и заметить внезапное усиление бдительности на таможнях, но вряд ли кто-нибудь из подвергнутых обыску сообразит, что по всей стране взяты под особый надзор высокие блондины. Если какой-нибудь дотошный журналист сделает запрос, ему объяснят, что это всего лишь обыкновенная выборочная проверка. Впрочем, никакого запроса, вероятно, не будет.

Сангинетти сделал еще одно сообщение. Предлагалось рассмотреть вопрос о возможности захвата одного из главарей ОАС в Риме. На Кэ д'Орсэ, в министерстве иностранных дел, этому решительно воспротивились, а президент их поддержал. Таким образом, этот способ выпутаться из затруднений отпал.

Генерал Гибо от имени СДЕКЕ сообщил, что в результате самой доскональной проверки разведывательных архивов не удалось обнаружить ни одного профессионального политического убийцы вне круга ОАС и лиц, с нею связанных; все же известные убийцы были наперечет.

Начальник архивного управления сообщил, что поиски в картотеках французских преступников дали те же результаты, причем проверены не только французы, но и иностранцы, пытавшиеся действовать во Франции.

Затем сделал сообщение глава ДСТ. В половине восьмого утра был перехвачен телефонный звонок с почты близ Северного вокзала в римский отель, где находятся трое главарей ОАС. С тех пор как они там засели восемь недель назад, телефонистам международных линий была дана инструкция немедля сообщать обо всех звонках по этому номеру. Но утренний дежурный замешкался. Он принял заказ, не заметив, что номер значится в особом списке. Он соединил абонента и только потом позвонил в ДСТ. Однако у него все же хватило смекалки подслушать разговор. Телефонограмма гласила: «Вальми для Пуатье. Шакал накрылся. Повторяю. Шакал накрылся. Ковальского взяли. Перед смертью раскололся. Все».

В зале несколько минут стояло молчание.

– Откуда они узнали? – спокойно спросил Лебель с дальнего конца стола.

Все взгляды обратились к нему, и только полковник Роллан в глубокой задумчивости смотрел перед собой.

– Дьявол, – отчетливо выговорил он, не сводя взгляда со стены.

Все перевели глаза на шефа Аксьон сервис.

Полковник встрепенулся.

– Марсель, – коротко сказал он. – Чтобы получить Ковальского из Рима, мы использовали в качестве приманки его старого друга, некоего Жожо Гжибовского с женой и дочерью. Мы держали их всех под превентивной охраной, пока не взяли Ковальского. Тогда им было позволено вернуться домой. От Ковальского мне требовалась только информация о шефах. Тогда еще не было оснований подозревать заговор с участием этого Шакала. Потом, конечно, все переменилось. Должно быть, этот поляк Жожо уведомил агента Вальми. Моя оплошность.

– Вальми задержали на почте? – спросил Лебель.

– Нет, мы опоздали на пару минут и упустили его из-за нерасторопности телефониста, – ответил шеф ДСТ.

– Ряд непростительных упущений, – вдруг отчеканил полковник Сен-Клер де Виллобан. На него обратились недружелюбные взгляды.

– Мы действуем ощупью, наудачу, против неизвестного врага, – сказал генерал Гибо. – Если господину полковнику угодно руководить операцией и взять на себя всю ответственность…

Полковник из Елисейского дворца листал свои бумаги, будто в них было кое-что поважнее и посущественнее, чем скрытая угроза шефа СДЕКЕ. Но он понял, что его замечание было не из удачных.

– В известном смысле, – задумчиво произнес министр, – может быть, оно и к лучшему, пусть знают, что их наемный убийца раскрыт. Ведь им теперь наверняка придется отменить операцию.

– Именно, – сказал Сен-Клер, стараясь загладить промах. – Министр совершенно прав. Они с ума еще не сошли.

– А он, собственно, не раскрыт, – спокойно сказал. Лебель. Про него почти позабыли. – Мы до сих пор не знаем его имени. Предупрежденный, он лишь примет дополнительные, усиленные меры предосторожности. Фальшивые бумаги, грим, переодевание…

Оптимизм, который зародился было за столом после замечания министра, тут же улетучился. Роже Фрей с уважением поглядел на низкорослого комиссара.

– Я думаю, господа, что нам лучше всего будет выслушать комиссара Лебеля. В конце концов, именно он возглавляет расследование. Мы лишь должны по мере возможности помогать ему.

После такого поощрения Лебель доложил о мерах, принятых за сутки. После полной проверки всех французских источников он все больше укрепляется во мнении, что этот иностранец может оказаться на заметке лишь у какой-нибудь иностранной полиции, если он вообще взят на заметку. Согласно разрешению министра, он наводит справки за пределами Франции. Имел ряд конфиденциальных бесед по линии Интерпола с полицейским начальством семи стран.

– Ответы поступили сегодня в течение дня, – заключил он. – Вот они: из Голландии – нужными сведениями не располагают. Из Италии – известны несколько наемных убийц, но все они под началом у мафии. В ответ на секретный запрос из жандармерии римский главарь мафии заверил, что ни один из их людей без приказа не пойдет на политическое убийство, а мафия не занимается убийствами иностранных государственных деятелей. – Лебель поднял глаза. – Лично я склонен этому верить. Из Англии пока сведений нет, но расследование препоручено другому ведомству, Особому отделу, проверка продолжается.

– Как всегда, по-черепашьи, – проворчал Сен-Клер.

Лебель расслышал его и снова поднял голову.

– Зато они все доводят до конца, наши английские друзья. Не нужно недооценивать Скотленд-Ярд. – И он продолжал чтение: – Америка. Две кандидатуры. Один – подручный крупного международного торговца оружием, базирующегося во Флориде, в Майами. Был морским пехотинцем, затем – агентом ЦРУ в Карибском районе. Отчислен за убийство в драке кубинского эмигранта перед самым вторжением на Плайя-Хирон. Кубинец должен был командовать одним из отрядов десанта. Потом этого бывшего агента подобрал торговец оружием, один из тех, кого ЦРУ неофициально использовало для снабжения плайя-хиронских интервентов. Босс, очевидно, использовал его, чтобы устранить двух конкурентов, убийства которых до сих пор не расследованы. Видимо, в торговле оружием конкуренция жесточайшая. Имя этого человека – Чарлз (Чак) Арнольд. В настоящее время выясняется его местонахождение.

Второй – некто Марко Вителлино, в прошлом личный телохранитель главаря нью-йоркской мафии Альберта Анастасиа. Его босса пристрелили в парикмахерском кресле в октябре 57-го, и Вителлино бежал из Штатов, опасаясь за свою жизнь. Осел в Венесуэле, в Каракасе. Пытался организовать собственный рэкет, но успеха не имел. Тамошний преступный мир не дает ему хода. Если он на полной мели, то за сходную цену возьмется убивать по заданию иностранной организации.

В зале была тишина. Четырнадцать человек слушали, затаив дыхание.

– Бельгия. Одна кандидатура. Убийца-маньяк, ранее служил у Чомбе в Катанге. В 1962 году был захвачен в плен отрядами ООН и выслан из Конго. В Бельгию ему путь закрыт: над ним висит обвинение в убийстве. Типичный наемник, но убийца ловкий и опасный. Вероятно, тоже эмигрировал в Центральную Америку. Зовут Жюль Беранже. Бельгийская полиция уточняет, где он может находиться.