Текст книги "Наперекор стихии"
Автор книги: Диана Хэвиланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
6
Селена выглянула в окошко экипажа. Ливерпуль был шумным городом, многолюдным и очень холодным. Девушка поплотнее закуталась в потертую шаль и с тоской подумала о золотом солнце и нежном мягком ветерке Багамских островов.
Конечно, ей было бы теплее и выглядела бы она респектабельнее, если бы надела плащ, который подарил ей Брайн… Но Селена не смогла это сделать и засунула его на самое дно саквояжа перед тем, как покинуть «Девонширскую Деву».
Она была среди первых пассажиров, сошедших с корабля, и избежала встречи с Брайном. Но хотя девушка и старалась убедить себя, что так лучше, ноющее чувство утраты не покидало ее.
Селена, как никогда, ясно понимала, что ей нужно забыть Брайна и перестать грезить о будущей жизни с ним.
Девушка равнодушно взирала на проносившиеся за окном экипажа дома. Ей придется свыкнуться с шумом, толпами людей, наводнявшими улицы, сероватой дымкой, покрывающей крыши домов. Но по мере того, как экипаж двигался по направлению к северу вдоль Ватерлоо-роуд, минуя громадные, закованные в гранит доки, с возвышающимися над ними рощами мачт, впивающимися в свинцовое небо, мрачные впечатления от города стали непереносимыми.
Река Мерси вовсе не походила на прекрасные бирюзовые воды рек Нассау. Цвет здешней воды напоминал грязь. И хотя отец говорил, что Ливерпуль является самым развитым и процветающим портом мира, проносившиеся картины нищеты при виде стаек грязных полуодетых ребятишек, рывшихся в кучах мусора и отбросов, оборванных женщин, просящих милостыню перед тавернами, держа на руках голодных детей, девушку охватил ужас.
Она вспомнила, как папа однажды сказал ей, что город ее матери вырос на работорговле и что даже после отмены рабства в Англии порт продолжал богатеть за счет вывоза леса из северной части Соединенных Штатов, который использовался на больших верфях, протянувшихся вдоль Мерси-Ривер, а также хлопка из южных штатов, который направлялся на мануфактуры Манчестера. Папа говорил о добропорядочном и зажиточном купечестве Ливерпуля, но никогда не упоминал о той ужасающей нищете, которую видела теперь Селена. Когда экипаж резко остановился на перекрестке, она поймала взгляд мужчины, лицо которого было серым от голода и отчаяния. Несчастный, согнувшись, застыл, указывая на тротуар, на котором мелом было написано:
«Не ел три дня. Жена и ребенок умирают».
Через несколько кварталов показалась группа нищих, которые собрались перед таверной, распевая методистский гимн, причем один из них играл на ручном органчике. Селена откинулась на потрескавшееся кожаное кресло экипажа и мысленно поразилась, как в таком огромном морском порту могут существовать такая нужда и отчаяние.
Улицы стали уже, здания обшарпаннее, и когда возница остановился перед тусклым и раздражающим взор зданием, именуемым «Пристон Армс», Селена почувствовала, как ее сердце ушло в пятки. Возница помог ей сойти и, когда она отдала ему почти всю оставшуюся мелочь, поехал дальше. Девушка осталась стоять, дрожа под порывами пронизывающего ветра, дующего с реки.
Селена думала, что гостиница ее дяди будет роскошным заведением, сродни гранд-отелю «Виктория». В ее сознании сложилась картина, хотя и неясная, но приятная, представляющая кирпичное здание со сверкающей медной вывеской, опрятно одетым швейцаром, услужливо помогающим ей внести саквояж.
Перед ней же было меблированное заведение дешевого сорта, с блеклыми сероватыми занавесками на окнах и облезшей краской на входной двери. Пьяная женщина, повисшая на плече у пошатывающегося небритого моряка, протащилась мимо и вошла в соседнюю дверь, ведущую в таверну.
Как Марк мог послать ее сюда? Селена хотела повернуться и уйти. Но куда? Она с горечью напомнила себе, что идти ей было некуда.
Девушка гордо выпрямилась, подхватила саквояж и поднялась по грязным ступеням. Внутри «Пристон Армс» выглядела также отталкивающе, как и внешне. Глазам Селена предстали низкий потолок гостиницы, тусклый свет газового рожка, потертый ковер и продавленные плюшевые кресла. Увиденное вызвало у девушки отвращение, она растерянно остановилась.
Какая-то полная женщина средних лет с копной подозрительно ярких светлых волос торопливо прошла мимо.
– Мест нет, – бросила она на ходу и, остановившись, окинула Селену коротким изучающим взглядом своих маленьких, блеклых и хитрых глаз.
– Мне хотелось бы поговорить с господином Оливером Пристоном, если позволите, – сказала Селена. – Я его племянница.
– Интересно! И кто же вы будете?
– Меня зовут Селена Хэлстид. Я прибыла сегодня на корабле «Девонширская Дева» и…
– Хэлстид, не так ли? Уж не те ли высокопоставленные родственнички Олли с Багам?
– Я прибыла с острова Провидения… – Селена была изрядно шокирована развязной манерой общения женщины. Может быть, она прислуга? На ней было бархатное платье лилового цвета с пятнами жира на корсаже и грязным кружевным воротником.
– Бедняжка Олли всегда говорил о Хэлстидах и большом имении у них там, на островах, с каким-то языческим названием…
– Поинзиана, – сказала Селена, почувствовав мгновенный укол тоски по дому. Действительно, языческое название!
– Ну да, конечно. Я-то никогда особенно не прислушивалась к болтовне Олли о своих богатых родственниках. Он любил приврать, особенно когда слегка пере…
– Не могла бы я поговорить с дядей? – прервала ее Селена. Женщина все время говорила о дяде в прошедшем времени, как будто его не было.
– Поговорить с Олли? Не думаю, что это возможно, дорогуша. Бедняжка скончался и предан земле уже год назад. Холера взяла его. Вот такие дела… – Женщина сжала пальцы. – Я его вдова. Меня зовут Эмма.
Селену захлестнула волна невыносимой слабости. Она чувствовала себя совершенно опустошенной. Весь этот долгий путь она проделала, чтобы зажить вместе с дядей, и вот теперь стоит без копейки денег, в чужом и безобразном городе. В глазах у нее потемнело, и она вытянула вперед руку, чтобы ухватиться за одно из кресел.
– Ну же, не стоит так, – сказала Эмма Пристон сердечно. – Успокойся… Чашечка хорошего чаю – вот и все, что тебе нужно. – Подхватив саквояж Селены, она обняла ее за талию и повела вперед. – В моем кабинете тебе будет тепло и уютно…
Хотя кабинет был плотно заставлен грязной мебелью, огонь в очаге выглядел располагающим. Эмма пододвинула кресло поближе к огню и сказала:
– Ну-ка садись, а я принесу тебе твой капор и шаль. Вот так-то лучше… – Женщина внимательно посмотрела на Селену. – Хм, а ты настоящая прелесть! Волосы цвета новенького медного чайника. – Она потянула за шнурок колокольчика. – Да и сложена ты просто на диво. Всегда думала, что девушки с Вест-Индийских островов обгорают, как головешки…
Селена робко усмехнулась.
– Гувернантка всегда заставляла меня носить капор и зонтик от солнца.
Блеклые глаза Эммы расширились.
– У тебя была гувернантка?.. – Она улыбнулась и покачала головой. – Увидев тебя, я сразу поняла, что ты настоящая леди. Прекрасные манеры, и такая элегантность в разговоре… Как же твой папаша отпустил тебя одну в такую далекую поездку?
– Папа умер, и брат тоже… – И Селена рассказала, что с ней произошло, не обмолвившись о Брайне ни словом. Она не могла заставить себя говорить о нем, по крайней мере сейчас, когда воспоминания об их ссоре прошлой ночью были еще так свежи и болезненны.
– Так у тебя на свете никого не осталось, да? А ты так молода… – Эмма замолчала, увидев появившуюся худенькую служанку в грязном переднике. – Не очень-то ты торопишься, Бекки. – Сейчас тон Эммы был совершенно отличен от того, каким она говорила с Селеной. – Вот моя племянница, мисс Селена Хэлстид. Только что прибыла с островов. – Маленькая служанка качнула головой. – Подай нам чаю и тех пирожных из ледника. Да поживей!
Когда девушка ушла, Эмма вздохнула.
– Девчонок присылают из работного дома. Лентяйки, почти все. Полагаю, что бедняжка Бекки к тому же еще и полоумная. Да вот сердце у меня доброе. Не могу заставить себя выгнать их…
Эмма уселась напротив Селены и, расспрашивая девушку о путешествии, продолжала разглядывать ее. Когда явилась Бекки с чаем, Селена перевела наконец дух.
Коротким кивком отпустив служанку, Эмма разлила чай и достала из боковой дверцы буфета бутылочку.
– Добавлю-ка я капельку доброго ямайского рома… Для моей племянницы все самое хорошее…
– Но я ведь на самом деле не ваша племянница – дядя Оливер был маме братом только наполовину, и она едва знала его…
Селена отпила чаю и закашлялась от рома, обжегшего ей горло. Но чуть позже она почувствовала, как по телу распространяется незнакомое тепло, успокаивая напряженные нервы.
– У меня нет никаких претензий к вам, миссис Пристон, – сказала она. – Должна сказать, что мне нечем заплатить за проживание здесь. – Селена посмотрела на свой ридикюль. – У меня осталось только три шиллинга…
– Послушай, я разве что-нибудь сказала про деньги? – Эмма ласково улыбнулась ей. – И зови меня тетя Эмма. Бедняжка Олли так бы тебе порадовался. – Она погладила руку Селены. – Бедное дитя, одна в целом свете… Как печально, что твой брат погиб на этой проклятой войне. И ведь война-то была не его… – Женщина пожала пухлыми плечами. – Но война и до нас докатилась…
– Каким же образом? – На какое-то время Селена отвлеклась от своих собственных проблем.
– Ну как же, милочка, а торговля хлопком? – начала рассказывать Эмма. – Весь хлопок поступал из южных штатов в Ливерпуль и на ткацкие фабрики Манчестера. Ну а теперь из-за блокады хлопок не поступает, фабрики закрываются. Работы в Манчестере нет, и ткачи сотнями должны возвращаться сюда, чтобы найти работу. Но и здесь для них работы тоже нет. Большинство из них кончает попрошайничеством на улице, – вздохнула Эмма. – Сердце кровью обливается, глядя на их голодные лица…
Селена, допив сдобренный ромом чай, увидела Эмму в новом свете. Она, может быть, и грубовата, но по натуре добрая. Может быть, поэтому дядя Оливер и женился на ней.
– По пути от доков я видела на улице нескольких нищих, – сказала Селена.
– Не сомневаюсь в этом. А эти хорошенькие молоденькие фабричные девчонки, так… – Эмма налила еще немного рома в чашку Селены.
– Ах нет, думаю, мне хватит…
Но Эмма уже подливала чаю.
– Ну, теперь тетя Эмма о тебе позаботится, дорогуша… У нас очень холодно, а на тебе такая тонкая шаль. Стоит тебе простудиться, и все, ты готова. Но я не допущу этого…
Вот уж чего не хотела Селена, так это заболеть, приехав в чужой, незнакомый город. Она покорно глотала согревающий напиток. Зрачки ее расширились, и она откинулась на спинку кресла.
– Ты, наверное, устала с дороги… На третьем этаже есть маленькая комнатка. Конечно, не сравнить с тем, что у тебя было, да все же крыша над головой.
Селена заколебалась.
– Я не могу принимать милостыню, – сказала она. – Но если позволите, я смогу помочь вам по гостинице…
– А что ты умеешь делать?
Селена вспомнила, что говорил Брайн в столовой «Виктории».
– Я могу быть горничной или помогать на кухне…
Эмма засмеялась.
– Вот так идея! Нет, мы не позволим портить эти чудесные белые ручки, не дадим им скрести и мести. Это все пусть делает Бекки.
Селена подумала, что неудивительно, что все вокруг выглядело таким грязным и запущенным. Одна служанка не могла справиться с таким большим домом. Маленькая бедняжка Бекки, наверное, совсем надорвалась.
– Вы уверены, что для меня не найдется никакой работы? – настаивала она.
– Там видно будет, – примирительно сказала Эмма. – Ну а теперь пойдем со мной. Все, что тебе нужно, так это поспать немного и хорошо отдохнуть.
Комната на третьем этаже была маленькой и тоскливой, но когда Бекки принесла горячей воды и полотенца и Селена, сбросив верхнюю одежду, начала умываться, она почувствовала себя лучше.
– А вот французское мыло, – сказала Эмма, очень довольная собой.
Если бы только Эмма перестала смотреть на нее таким оценивающим взглядом! Как делец на бегах, подбирающий нового рысака, подумала Селена. Не ром ли породил в ее мозгу такую странную мысль?..
– Да ты просто прелесть, – сказала Эмма. – И фигурка чудесная. А сколько же тебе лет, милочка?
– Мне семнадцать, – ответила Селена.
– Бьюсь об заклад, дюжина молодых повес увивалась вокруг тебя в Нассау, – сказала Эмма.
Селена робко улыбнулась, вспомнив молодых офицеров, добивавшихся права потанцевать с ней на балах, даваемых Первым Вест-Индским полком. Всего нескольким удалось сорвать ее поцелуй, однако и это делалось с полным почтением и должным уважением к Селене Хэлстид, наследнице Поинзианы. Никаких прочих вольностей никто себе не позволял, и ни одному из мужчин не удалось вызвать в ней отклик страсти… Никому, за исключением Брайна.
– Представьте, ни одного, – грустно покачав головой, сказала она Эмме.
Эмма рассмеялась.
– Ну, ты, наверное, разборчива. Но ты имеешь полное право на это. Такое богатство, как у тебя, не стоит растрачивать понапрасну. Я вижу, у тебя глаза уже не смотрят… Ложись! Еще успеем поболтать…
Как только Эмма вышла из комнаты, Селена, облегченно вздохнув, надела ночную рубашку и улеглась в постель. Закрыв глаза, девушка неожиданно увидела лицо Брайна, каким оно было во время их ссоры прошлой ночью: сжатый рот, холодная ярость в серых глазах. Где он теперь? Едет в Париж с Иветтой?
Селена хотела ненавидеть Брайна, но воспоминания о близости с ним мешали сделать это. Она не могла забыть сильных рук, обнимающих ее, прикосновение жарких губ… Девушку потрясла собственная страсть к этому человеку. Даже если Селена никогда не увидит его, она будет верна ему до конца жизни.
Юная девушка накинула на себя тоненькое одеяло и погрузилась в сон.
Когда Селена открыла глаза, было темно. Какое-то время она не могла вспомнить, где находится.
Через несколько минут она услышала голос Эммы Пристон, доносившийся из соседней комнаты, но он был резким и сварливым теперь. Селена села в кровати, потревоженная услышанным.
– Ты со мной так не разговаривай, Дейзи Каллен! Кто ты такая, черт возьми? Герцогиня Мальборо, что ли?
Жесткость тона Эммы потрясла Селену.
– Может, и не герцогиня, но я честная девушка и стараюсь найти приличную работу. Я все ноги исходила, я…
Голос девушки, злой и срывающийся, был отчетливо слышен. Селена подумала, что стенки были толщиной с бумажный лист. По всей видимости, когда-то здесь, на третьем этаже, были комнаты большего размера, а потом их разгородили перегородками из самого дешевого дерева и понаделали эти крохотные клетушки.
– Но работы ты не нашла, так ведь? И это длится уже две недели. В Ливерпуле страшная безработица, но у меня здесь не богадельня!
– Вам не стоит напоминать мне об этом, – сказала Дейзи Каллен. – Я не слепая и вижу, чем вы занимаетесь тут!
– Веди-ка себя прилично, девушка! – в ярости вскрикнула Эмма. – У меня приличное заведение…
– Да уж, приличное, – огрызнулась Дейзи. – Вы привечаете здесь ворье, которое живет тем, что спаивает несчастных моряков и сбывает их капитанам, прославленным своей жестокостью…
– Сбавь-ка тон! – приказала Эмма.
Но Дейзи уже не могла остановиться:
– А еще вы содержите курьеров, которые одурачивают бедных неграмотных ирландцев и продают им места на дряхлых гнилых посудинах, которые, скорее всего, никогда не довезут их до Америки. А что касается девушек, которых вы здесь держите…
– Я уже сказала тебе, замолчи! Не заставляй меня повторять, не то я вышвырну тебя на улицу!
Через несколько минут Селена услышала, как дверь в комнату Дейзи открылась и раздался ее голос:
– Я найду себе приличную работу, да! Вот увидите! Работать я умею. Ишачила на фабрике в Манчестере с десяти лет!
– Эта фабрика не откроется, пока не закончится война в Америке, – холодно сказала Эмма. – А до того времени подохнешь с голоду. Ты уже сейчас выглядишь как голодная бродячая кошка! Когда последний раз ты ела как следует?
– Вот уж это не ваше дело, – ответила Дейзи, но в ее голосе проступила едва заметная дрожь.
– Почему бы тебе не образумиться и…
– Убирайтесь! – завопила Дейзи. – К концу недели получите свои деньги.
– Получу, черт побери! – прорычала Эмма. – А не то ты уберешься отсюда.
Через несколько часов Бекки пришла в комнату Селены с ужином на подносе, и девушка только тогда поняла, как голодна. Оставив поднос, Бекки вышла. Приподняв салфетку, накрывавшую поднос, Селена обнаружила дымящийся бифштекс, мясной пирог, теплый яблочный пирог и пинту эля.
При виде золотисто-коричневой корочки на пироге девушка судорожно сглотнула слюну, но тут она вспомнила о девушке в соседней комнате, Дейзи Каллен… Бедняжке столько пришлось голодать, пока она бродила по холодным улицам Ливерпуля в поисках работы!
Селена встала, понимая, что не сможет съесть ни кусочка, пока рядом находится голодная девушка.
Решительно взяв поднос, она вышла в тускло освещенный коридор и постучала в дверь Дейзи Каллен.
– Отстань от меня, старая дура, – крикнула Дейзи. – Я уже сказала тебе, что расплачусь к концу недели.
– Да это… Видите ли, я Селена Хэлстид, ваша соседка. Откройте, пожалуйста.
Через минуту дверь, заскрипев, отворилась. Селена с изумлением уставилась на Дейзи – ее облик совершенно не соответствовал резкой и вульгарной речи. Черты девушки были утонченными, глаза – цвета светлого ореха – излучали простодушие, кольца мягких золотых локонов обильно обрамляли бледное личико.
Дейзи уставилась на поднос.
– Вас что, Эмма подослала? Если так, то возвращайтесь-ка обратно к ней и скажите, что со мной эти штучки не пройдут. Я уже ей говорила…
Селена отрицательно покачала головой.
– Меня никто не посылал. – И тактично добавила: – Здесь так много, что мне просто не съесть. Кроме того, не люблю есть в одиночестве.
Дейзи неожиданно улыбнулась.
– Так вы предлагаете разделить с вами трапезу?
– Была бы признательна вам за компанию, – сказала Селена.
Дейзи пропустила ее в комнату и закрыла дверь. Она протерла грязноватый стол краешком грязного платка, взяла еще одну тарелку и оловянную кружку из буфета и сказала:
– Стул только один. Я сяду на кровать. Вообще-то я не готовилась к приему гостей…
Через несколько минут Дейзи уже запихивала в рот бифштекс дрожащими от спешки пальцами. Селене никогда не приходилось видеть, чтобы так ели. Наверное, Дейзи действительно голодала.
Наконец девушка издала короткий вздох, вытерла губы тыльной стороной ладони и сказала:
– Видимо, пора представиться. Меня зовут Дейзи, Дейзи Каллен. Что-то я вас раньше тут не видала. Вы Селена, да?
Дейзи налила в кружку и фарфоровую чашку немного эля.
– Я приехала как раз сегодня, – начала было Селена.
– По твоему выговору видно, ты не из Манчестера.
– Я с Багамских островов.
Дейзи с недоумением посмотрела на девушку:
– Это где такие?
Селену поразило невежество Дейзи. Но припомнив, что девушка с десяти лет работала на фабрике, Селена впервые осознала, что принимала как должное тот комфорт и роскошь, окружавшие ее в прежней жизни. Солнечная комната в Поинзиане, где гувернантка обучала ее географии, французскому языку, манерам и всяким другим вещам, которые следует знать порядочной молодой леди. Полированный стол красного дерева в столовой, заставленный самыми изысканными яствами острова… Даже после смерти брата Селена все еще не оставляла надежд вернуться в Поинзиану, где все пойдет так, как было раньше.
– Багамы – это где-то рядом с Ирландией? – нетерпеливо расспрашивала Дейзи.
– О нет, они там, за океаном. В Вест-Индии. Это на юге Соединенных Штатов.
– Долго же тебе пришлось плыть, да?
– Выбора у меня не было, – сказала Селена.
– Если ты приехала в Ливерпуль искать работу, так могу тебе сказать, что ты ошиблась. Тут на должность помощников продавца очередь из сотни девчонок. А может – ты швея? Или модистка?
Селена покачала головой.
– Нет…
Дейзи продолжала изучать ее своими большими карими глазами с золотистыми искорками.
– Бьюсь об заклад, ты и не шлюха. Говоришь ну прямо как леди.
Селена почувствовала, что покраснела от пяток до корней волос. Даже Брайн, при всей простоте его манеры выражаться, говорил в подобных случаях «девушки легкого поведения».
– Я… ну, я племянница миссис Пристон.
– Ври больше, так я тебе и поверила! Не можешь ты быть в родстве с этой старой су…
– Кровного родства между нами нет, – поспешно прервала ее Селена, ужасаясь тому, что Дейзи может еще произнести. – Дедушка Пристон, отец моей матери, женился второй раз, когда бабушка умерла. Оливер Пристон был сыном моего деда от второго брака, и я ни разу его даже не видела. К тому же я не знала, что дядя Оливер умер…
– Думаю, что и Эмму ты раньше тоже не знала.
– Нет, мы впервые увиделись несколько часов назад.
Повисла неловкая пауза, и Селена подвинула Дейзи пирог. Девушка накинулась на пирог так же быстро, как и на бифштекс. И вернулась к разговору только после того, как слизала последние крошки с пальцев.
– Так почему же ты уехала из дому и приехала сюда, к людям, о которых ты ничего не знаешь?
– У меня не было выбора. – И Селене опять пришлось рассказать причину ее приезда в Ливерпуль, но и в этот раз она даже не упомянула о Брайне. Миссис Пристон повела себя очень благородно по отношению ко мне, – сказала Селена. – Я предложила ей использовать меня для работы в гостинице, но она отказалась.
Дейзи с удивлением уставилась на нее.
– На Эмму это не похоже. – Она пожала плечами. – Ну, если она не просит с тебя денег пока, это твое счастье, потому что я уже говорила – найти работу сейчас в Ливерпуле тяжело. – Она горько усмехнулась. – Я-то думала, что достаточно намаялась на этой проклятой фабрике. С полшестого утра до половины восьмого вечера, и всегда за спиной надсмотрщик с плеткой…
Потрясенная, Селена смотрела на Дейзи расширившимися от ужаса глазами.
– Так вас там били?!
– Конечно… Но на других фабриках было еще похлеще. Девчонок секли совершенно обнаженными, на виду у всех, и стегали их, пока не упадут…
Селене казалось, что ей снится кошмарный сон, чуждый и пугающий. Она слышала разговоры о зверствах рабовладельцев на некоторых плантациях Юга, но Дейзи была гражданкой страны, где рабство уже несколько лет как было отменено.
Допив вторую чашку эля, Дейзи и не заметила, как была потрясена Селена, и продолжила:
– Конечно, если девчонка соглашалась прилечь на спинку перед надсмотрщиком, он потом давал ей послабление и в рабочие часы. Но я на это не пошла, – ее передернуло. – Другие девчонки говорили, что я чокнутая, но… – она наклонилась вперед, – не знаю, как тебе сказать, но я всегда думала, что сначала нужно очень полюбить человека, а потом уж с ним… – Девушка горько усмехнулась. – Ты тоже считаешь меня чокнутой, да?
На Селену нахлынули воспоминания об их первой ночи с Брайном, и она мягко сказала:
– Да нет, Дейзи, я тоже так думаю.
Дейзи окинула ее легким испытующим взглядом и, вздохнув, проговорила:
– Но фабрики закрывались, и те немногие рабочие, что остались в Манчестере, распродали весь свой домашний скарб и в конце концов оказались на улице. Но что касается меня, я не буду попрошайничать.
Селена была готова поверить этому, поскольку в девушке чувствовалась природная гордость, карие глаза горели убежденностью, черты лица были тверды. Нет, Дейзи не была попрошайкой.
– Я думала попытать счастья здесь, в Ливерпуле, – закончила она, – да только пока счастье мне не улыбнулось.
Селена порывисто обогнула стол и положила руку на плечо Дейзи.
– Но ты скоро найдешь работу, – сказала она. – Найдешь, я уверена.
Выйдя из комнаты Дейзи, Селена остановилась в темном коридоре, держа в руках поднос с грязной посудой. Вспомнив о Бекки, худенькой изнуренной девушке, она решила избавить служанку от лишней работы и самой отнести поднос на кухню.
В гостинице становилось шумно. Из одной комнаты до нее доносился звук ссоры между мужчиной и женщиной. В другой – пьяная девчонка гнусаво выводила фальшивые ноты. Через полуоткрытую дверь она заметила по крайней мере дюжину человек, теснившихся в одной комнате с оборванными детишками, а на грязном полу рядами были составлены тюфяки.
«Это, наверное, ирландские эмигранты, – подумала она, – которых доставил сюда один из «курьеров», упомянутых Дейзи».
Дойдя до верхней ступеньки второго пролета, Селена вдруг поняла, что понятия не имеет, где находится кухня. Она повернула в узкий проход, пропахший капустой, прогорклым жиром и кислым пивом. Пройдя несколько шагов, она наткнулась на человека, выросшего из темноты. Он был высок, строен, одет в грязную и не по росту большую зеленую куртку с потрепанным бархатным воротничком.
– Остановись-ка, лапочка! – Девушка уловила запах перегара и грязной одежды. – Ты здесь новенькая, да?
Селена кивнула.
– Я не знаю, как пройти на кухню. Не подскажете ли мне…
– Неужто Эмма взяла другую служанку? – Глаза мужчины бесстыдно рассматривали стройное тело девушки. – А ты ничего к тому же. Не то что Бекки – мешок с костями, да и только…
Он обхватил Селену за талию. Поднос упал из ее рук, тарелки покатились по полу.
– Да, ты славная штучка, – произнес он сиплым голосом и схватил девушку за грудь. Несмотря на худобу, в мужчине была звериная сила.
– Пустите меня, – кричала Селена, извиваясь в его объятиях.
Но, прижав девушку к стене, мужчина продолжал мять ее груди, пытаясь поцеловать.
– Стой смирно, – бормотал он, – не бойся меня, я старый друг Эммы. Меня зовут Джерри…
Селена пыталась оцарапать негодяя, но он как клещами схватил ее за запястья. Девушка что было сил стукнула мужчину по голени, и тот разразился бранью.
Спустя мгновение в коридоре послышались шаги, и раздался голос Эммы:
– Это что еще тут, черт возьми, происходит?! А ну отпусти ее, Джерри!
Поскольку Джерри не повиновался, Эмма ухватила его за галстук и тянула до тех пор, пока негодяй не захрипел. Издав хлюпающий звук, мужчина так быстро опустил руки, что Селена отшатнулась назад и упала бы, если бы не стена за ее спиной.
В слабом свете газового рожка, падающем сверху, Селена увидела, что лицо Джерри стало малиновым.
– Чуть не задушили человека, – бормотал он. – Черт побери, Эмма, я ведь только…
– Убери свои грабли от моей племянницы, – проговорила Эмма, не сводя с него окаменевшего взгляда.
Джерри дернул куртку.
– Так это твоя племянница? Откуда же мне было знать?
– Так теперь знай, – сказала Эмма угрожающе. – Она не чета таким, как ты!
Селена ожидала, что Джерри окрысится, но он только покорно кивнул.
– Ну ладно, Эмма, конечно… – сказал он. – Даю слово…
После того как Джерри скрылся в темном коридоре, манера поведения Эммы тут же переменилась. Нежно обняв Селену, она проговорила:
– Ты не пострадала, нет?
– Нет, но я так перепугалась…
– Он тебя больше не тронет, – сказала Эмма. – Но шататься здесь тебе не следует! Сама видишь, с какими козлами здесь можно встретиться.
– Но почему же вы позволяете таким людям жить в вашей гостинице? – с негодованием спросила Селена.
Эмма вздохнула:
– У нас с Джерри время от времени бывают кой-какие делишки. Вдова должна пускаться на многое, чтобы прожить. – Поскольку Селена не ответила, Эмма продолжила: – Забудь о Джерри! Я уже сказала ему, что ты не про таких, как он. – Эмма широко улыбнулась. – Ну а теперь иди-ка к себе в комнату. Доброго тебе сна, дорогуша.
Селена повиновалась, еще окончательно не придя в себя от пережитого.
– Доброй ночи, тетя Эмма, – сказала она.
Девушка была признательна Эмме за свое спасение из лап Джерри. За то, что ее приютили в этом чужом городе. Полуобернувшись, чтобы принести свою благодарность, она увидела холодный, оценивающий взгляд Эммы, который пронизал ее до самой глубины.
Это был взгляд человека, нашедшего жемчужное зерно в навозной куче и раздумывающего, как распорядиться им.
