Текст книги "Наперекор стихии"
Автор книги: Диана Хэвиланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)
20
На следующее утро, перед тем, как идти в салон, Селене пришлось слегка нарумяниться, чтобы скрыть бледность. Кое-как она протянула этот день, и тут, как раз перед закрытием, ее вызвала мисс Мэри. Она пошла с явной неохотой, гадая, не заметили ли ее заплаканный и угнетенный вид. Но мисс Мэри быстро успокоила ее.
– Селена, это Нора Кендрик, – представила она ее какой-то женщине. – Миссис Кендрик, американский обозреватель вопросов моды. Она работает в журнале «Зеркало моды мадам Деморе».
Миссис Кендрик, изящная женщина лет тридцати, дружески улыбнувшись Селене, сказала:
– Даже во время этой ужасной войны наши женщины должны знать самые последние детали о наклоне шляпки или ширине кринолина. – Улыбка смягчила ее довольно резкие черты.
– Вы хотели бы посмотреть какое-то конкретное платье, мадам? – поинтересовалась Селена.
– Я уже закончила последний парижский обзор, – покачала головой миссис Кендрик. Она сказала Селене, что ей предписано вернуться в Соединенные Штаты и что она съезжает со своей квартиры на Итальянском бульваре. – Слышала, что вы ищете квартиру, и подумала, что, возможно, моя устроила бы вас. Живу я на четвертом этаже. И плата-то всего тридцать пять франков в месяц…
– Уверена, что мне это подойдет, – с воодушевлением сказала Селена.
– Ну, так пойдемте со мной. А то подобные квартирки быстро прибирают к рукам такие, как барон Хаусман с его помощничками.
Мисс Мэри запротестовала:
– Но надо отдать ему должное. Ведь он уже много сделал. Новые бульвары, пристройки к Лувру, большие мосты через Сену…
– Работницы, как Селена и я, не могут жить в Лувре, – коротко сказала Нора Кендрик. – Ну, пойдемте же, дорогая.
Жилой дом недалеко от Итальянской улицы был старым и уж далеко не столь элегантным, как тот, в котором жила Селена, но дом приглянулся ей. Ей понравилась и американская журналистка, чье добродушное внимание ее ободряло.
– Здесь живут и другие журналисты, – сообщила Нора, пока они поднимались по лестнице. – И парочка актрис из «Опера Комик», и девушка из Огайо, которая приехала брать уроки пения. Ну, вот и пришли.
Квартира была маленькой, мебель немного подержанной, но все равно комфорт ощущался. Массивная старомодная кровать причудливой формы занимала большую часть спальни, а в небольшой кухоньке имелась чугунная плита.
– Не думаю, что вы будете много готовить, – улыбнулась Нора. – С вашей внешностью вас наверняка будут приглашать ужинать каждый вечер. Ну все равно, печка помогает согреться зимой. – Она задумчиво огляделась. – Уезжаю отсюда в Вашингтон, но буду скучать по этим комнатам. Сейчас Вашингтон стал настоящим светским центром. Званые обеды и балы. Франтоватые офицеры и их жены. Политики, тоже с женами или любовницами. Пикники и музыкальные вечера…
– А еще школы и склады, переоборудованные в госпитали, где под ножами хирургов, возможно, гибнет людей больше, чем в бою…
Селена повернулась к незаметно вошедшему и произнесшему последние слова высокому, стройному молодому человеку со светлыми волосами и теплым взглядом карих глаз.
– Но я уверен, что ваши читательницы не желают знать об этих ужасных подробностях, – продолжил он. – Они уделят больше внимания экстравагантным взглядам миссис Линкольн по поводу переоборудования Белого дома. Или на длину шлейфа, который мисс Кейт Чейз носила на чайной церемонии.
Нора ухмыльнулась.
– Селена, это Крейг Лейтимер, специальный корреспондент «Нью-Йорк геральд». Его квартира прямо напротив твоей.
Крейг Лейтимер посмотрел на Селену с откровенным восхищением, но в своем нынешнем состоянии она была совершенно безразлична к подобным проявлениям внимания.
– Вы тоже работаете в журнале Деморе, мисс…
– Мисс Селена Хэлстид, – сказала Нора. – И она не работает по нашей части. Она – манекенщица в «Доме Ворта». – Повернувшись к Селене, она спросила: – Ну, так что вы решили относительно квартиры?
– О да, я согласна, – кивнула Селена, испытывая огромное облегчение. – Сразу же уложу вещи и перееду.
– Видите ли, Нора, – сказал Крейг, – я всегда так действую на женщин. Только поглядят на меня, и…
– Ведите себя прилично, – шутливо одернула его Нора. – Селена, не обращайте на него внимания. Это совершенно безжалостный тип. Пойдемте поговорим с консьержем.
Через несколько дней, проезжая по парижским улицам, Селена испытывала необыкновенный душевный подъем. Теперь у нее работа, новая квартира, и она может сама о себе позаботиться. Это было просто невероятно!
Она жила сама по себе, как Нора Кендрик, которая собиралась прийти сегодня вечером в салон попрощаться и передать ключи.
– Ты произвела впечатление на Крейга, – поведала ей Нора. – Если его поощрить…
– Не имею намерения поощрять его или еще кого-либо из мужчин, – отрезала Селена. Она сама поражалась твердости своего голоса.
– Что ж, независимость имеет свои преимущества, – согласилась Нора. – Но иногда такое отношение приводит женщину к печальному одиночеству.
В первые несколько недель жизни в своей новой квартире у Селены не оставалось времени на одиночество. Она была занята весь день в салоне, а частенько и весь вечер, когда мистер Ворт задерживал ее после работы, чтобы опробовать свое очередное произведение. Он жил в квартире над салоном, поэтому нередко к ним присоединялась его жена, вносившая свои предложения. Ворт мог без конца возиться со складками юбки и линией корсета.
В свободное время Селена занималась покупками. Белье, одеяла и прочие хозяйственные мелочи. Да еще отражала наскоки Крейга Лейтимера. Он был привлекателен, со своей дразнящей манерой поведения, теплой и дружелюбной улыбкой. Но Селеной овладела идея самостоятельной жизни, без мужчины, поэтому она вежливо, но твердо отказывалась от его приглашений пообедать, пойти в театр, Булонский лес.
В тот год весна пришла рано. Деревца под окнами ее спальни выпустили свои первые нежные листочки, и когда шел дождь, она чувствовала запах свежей травы из садика, который разводил консьерж. Легкий и теплый воздух кружил голову.
Нередко, уже поздней ночью, она слышала шаги на лестнице, сдержанный смех девушки и нетерпеливый, страстный голос мужчины.
Сон ее был беспокоен, потому что днем она еще могла отогнать от себя мысль о Брайне, но зато ночью она грезила о нем и засыпала с чувством неловкости и ноющего желания в теле. Капризы коснулись и ее аппетита: несколько раз запах кофе и бекона, доносившийся из квартиры Крейга, вызывал у нее тошноту.
Потом как-то вечером, в конце апреля, после того, как она целый день демонстрировала последние модели мистера Ворта, с ней случился припадок. Селена приписала это тому, что окна в салоне были всегда плотно закупорены, чтобы газ наилучшим образом освещал платья. Желая немного передохнуть, она опустилась на кушетку в одной из раздевалок, где ее и нашла Дейзи.
– Я забежала попрощаться. Собираюсь за город с графом на несколько дней, ну вот и… – Дейзи вдруг всплеснула руками. – Селена, да ты вся зеленая. Ты что, заболела?
– Небольшое недомогание. Корсет такой тугой…
Дейзи отослала служанку, помогавшую манекенщицам переодеваться.
– Давай-ка я расшнурую тебя, лапочка.
Дейзи сосредоточенно трудилась, расстегивая крючки корсажа, освобождая шнуровку корсета.
– Ты немного пополнела, да? – заметила она. – Слишком часто ужинаешь у Вузена, или… – И тут она замолчала, а Селена, обернувшись, увидела удивленное выражение ее лица. – О, Селена! – Дейзи понизила голос и задала вопрос, от которого Селена содрогнулась.
– Не думаю. И в прошлый, и в этот месяц у меня не было… У меня небольшая задержка, но я…
– Но ты же предохранялась, да?
– Предохранялась? – Селена с полным недоумением смотрела на нее.
– Ах ты, моя милая! Ты что, вообще ничего об этом не знаешь? – И Дейзи в жесткой, но доходчивой форме разъяснила, что нужно делать женщине, чтобы не забеременеть.
– Теперь уже поздно, – поникла Селена, угнетенная крепнущей уверенностью в безвыходности своего положения.
– Ну, а твой чудный капитан Маккорд сейчас на полпути в другую часть света, я полагаю. Если бы ты хоть приняла предложение Рауля, так могла бы его уверить, что это его ублюдок. – Глаза Дейзи засверкали. – Ну, а может быть, и не поздно. Попробуй затащить его к себе в постель, и пусть думает, что отец он!
– Нет! Как только ты можешь предлагать мне такое?
– Ну ладно. – Дейзи обняла Селену. – Не унывай. Если хочешь здесь работать, ты не должна иметь похоронного вида.
– Но ты же сказала…
– Выход еще есть, лапочка. Я знаю одного «доктора» на бульваре Мажента, он помогает девушкам избавиться от подобной беды. Если, конечно, не зашло слишком далеко. У него есть одно лекарство – воняет страшно, но через день или около того тебя вывернет наизнанку. Должно сработать…
Она резко прервала разговор, потому что в дверь постучала мисс Мэри.
– Мистер Ворт просит вас задержаться… Новое платье для графини де Кастильоне.
– Буду через несколько минут, – удалось выговорить Селене. Потом, после того, как шаги мисс Мэри затихли, она попросила Дейзи опять зашнуровать ее. – Как можно туже.
– А какая-нибудь другая манекенщица не может?
– Нет, – раздраженно сказала Селена. – Здесь никто не должен подозревать ни о чем.
– Тогда ты должна встретиться с этим «доктором» как можно скорее. Не хочется мне уезжать и бросать тебя в такое время, но граф снял виллу в Аньере…
– Все будет в порядке, – заверила ее Селена.
Дейзи дала ей имя и адрес «доктора», крепко поцеловала и поспешила прочь.
Но до того, как Селена смогла последовать совету Дейзи, прошла еще неделя. И пошла она на это только потому, что во время очередной примерки она едва не упала в обморок. Мистер Ворт ничего не заметил, но Селене показалось, что в глазах его жены мелькнула тень подозрения.
Селена ушла из салона, когда стемнело, несколько раз сбивалась с пути, но наконец нашла заведение «доктора». Она остановилась, глядя на стеклянные сосуды, наполненные красной и зеленой жидкостью, в которых отражались огни газовых рожков. Дейзи дала ей дельный совет, но, стоя на тротуаре среди снующих прохожих, она поняла, что не сможет войти, потому что ей стыдно было открыть свое состояние незнакомому человеку и еще, может быть, потому, что она сомневалась в эффективности лекарства.
Несмотря на тупую усталость она каким-то шестым чувством осознавала, что хочет ребенка от Брайна. Брайн никогда к ней не вернется. Но ребенок – это тот, о ком можно заботиться и кого можно опекать. А если Брайна убили… Нет, она об этом и думать не хочет!
Погруженная в сбивчивые мысли, она повернула к своему дому. Она не хотела ловить экипаж или садиться в омнибус. Ей хотелось пройтись, успокоиться и выработать какой-нибудь план. Конечно, она еще немного сможет поработать. Еще остались деньги Брайна. А если удастся скопить хоть толику от жалованья, она как-нибудь перебьется.
Прежде ее переполняли стыд и чувство вины за то, что она носит ребенка, не будучи замужем. Теперь это было уже не важно. Но когда-нибудь это может стать важным для ее ребенка, – подумала она.
Мальчик будет расти с клеймом ублюдка. Не сделает ли это его жестоким и бессердечным, готовым бороться с любым оскорблением, действительным или мнимым? Брайн ощущал поддержку со стороны благородного и понимающего отчима. У ее сына и этого не будет. А если родится девочка? И девочке нужен отец…
Селена убеждала себя не заглядывать столь далеко, говоря, что когда-то все равно следует смириться со своим положением. А сейчас ей нужно вернуться домой, поесть и выспаться.
Дойдя до Итальянского бульвара, она обратила внимание на ночной парад уличных проституток. Раньше она их видела из окна кареты, когда поздно возвращалась домой. Но теперь она рассматривала их внимательнее.
Некоторые из них были одеты так же модно, как и она сама, в длинных платьях из шелка и тафты. Их гладкие белые плечи сверкали в огне газовых светильников. Другие были потрепаны, как портовые шлюхи там, в Ливерпуле, шатавшиеся по улицам около «Пристон Армс».
Иные стояли под фонарями, но большинство медленно шествовали по тротуару, при приближении любого подходящего мужчины они говорили свою цену и затем удалялись плечо к плечу с новообретенным спутником.
Селена убыстрила шаг, вновь погрузившись в свои мысли. Неожиданно раздались грубые окрики и громкий визг женщин. Спустя мгновение женщины вокруг нее начали разбегаться в разные стороны, за исключением тех, кто был слишком напуган, чтобы пошевелиться.
– Что такое? Что случилось? – спросила Селена девушку в шляпке с плюмажем, ее лицо под широкими полями казалось неестественно бледным.
– Облава, дура! Грязные легавые! Беги же, беги!
И только тут Селена заметила здоровенных полицейских в форме, смыкающих кольцо. Женщины, которых сопровождали мужчины, стояли в стороне или наблюдали за происходящим из окон кафе. Лишь некоторые проститутки смогли предъявить билет. Их отпустили, а остальных затолкали в полицейский фургон. Одна девушка зашаталась и упала, выронив большой узел. Огромный краснокожий полицейский поднял ее на ноги.
– Пустите меня! – простонала девушка. – Я прачка, вы не имеете права…
Удар по лицу прервал ее стенания. Она плюнула в офицера, тот опять ударил ее и затолкал в фургон к другим кричащим и воющим женщинам.
Селена подобрала юбки и побежала, то и дело натыкаясь на испуганных женщин… Но кольцо полицейских смыкалось – жестокое и безжалостное. Она побежала быстрее, в висках стучала кровь, корсет впивался в тело, не давая дышать. Как раз впереди была аллея. Если бы только добежать до нее!..
Но на пути к спасительному убежищу каблук зацепился за нижнюю юбку, она споткнулась, потеряла равновесие и в отчаянии закричала.
В следующее мгновение Селена почувствовала, как кто-то крепко схватил ее за плечо. Она попыталась вырваться, но скоро осознала, что силы оставляют ее.
21
– Успокойся, Селена!
Еще до того, как обернуться, она узнала голос Крейга Лейтимера и вздохнула с облегчением. Через несколько минут они вошли в ресторан, где Крейг должен был встретиться с друзьями за ужином.
Он представил ее компании газетчиков и их спутниц. Все еще дрожа, она уловила лишь несколько имен. Рослый, седовласый мужчина в темно-зеленом сюртуке был не кто иной, как Джеффри Фейрберн, специальный корреспондент «Лондон таймс». Роджер Гиффорд, маленький и лысоватый, был репортером «Бостон джорнал». Одна из молодых женщин оказалась танцовщицей, другая – актрисой «Комеди Франсез».
– Вы не актриса, мадемуазель? – поинтересовался Фейрберн.
– Селена манекенщица в «Доме Ворта», – опередил ее Крейг. К облегчению Селены, об облаве он не сказал ни слова.
В течение следующего часа она сидела тихо, не участвуя в разговоре о войне и политике, пока Фейрберн не сказал:
– Конфедерации крышка. Они поставили на короля хлопка, чтобы принудить Англию и Францию воевать на стороне южан, но проиграли.
– Ну конечно, – встрепенулась Селена, – но все же еще есть возможность, что Луи Наполеон пошлет войска на помощь Конфедерации.
Несколько удивленный тем, что его прервали, Фейрберн вежливо повернулся к ней:
– У императора достаточно других дел с тех пор, как французы высадились в Мексике, – сказал он. – Ну а потом, есть ведь еще и Алжир…
Остальные журналисты присоединились к спору, противореча и перебивая друг друга.
– Алжир находится под контролем Франции. Никому Долго не удавалось управлять этими берберскими племенами…
– Я как раз освещал алжирскую кампанию, когда этот кровавый мясник, генерал Сен-Арно…
Но Селену совершенно не интересовал Алжир, и она еще раз вмешалась в разговор…
– Если Луи Наполеон пошлет войска в помощь Конфедерации, он, конечно, позволит и строить корабли для Конфедерации во французских портах, а как только блокада будет прорвана и Юг получит поддержку…
– Чтобы прорвать блокаду союзников, потребуется больше, чем несколько кораблей Конфедерации, – возразил Фейрберн. – Ну, а сейчас крейсеры Конфедерации, вышедшие в море, не могут найти порты для пополнения топлива и ремонта. Возьмем, к примеру, этот случай с «Ариадной»…
– Так оно и есть, – согласился другой репортер. – Этот капитан Маккорд просто чертова сатана – прошу прощения удам, – он пытался заправляться в одном из портов на Кубе. В любом случае, он заставил побеспокоиться купцов-янки. Пробыл в море всего несколько месяцев, и уже оставил за собой огненный шлейф от Вест-Индии до Новой Англии. Это безжалостный дьявол. Говорят, что он скорее сожжет судно янки-северян, чем захватит его. Ходят даже слухи, что он пытает своих пленников.
– Это неправда, Брайн никогда не был не… – Селена говорила столь тихо, что лишь Крейг расслышал ее. Он удивленно посмотрел на Селену, но через мгновение визгливый голосок танцовщицы возвестил:
– Ах, этот капитан Маккорд! Звучит, как имя пиратов-варваров!
А актриса из «Комеди Франсез» сказала со вздохом:
– Как это романтично! Так дико и ужасно!
– Насчет конца Маккорда никакой романтики не предвидится, – сухо сказал Гиффорд. – Подозреваю, что Север захочет примерно наказать его. Так или иначе, но он закончит жизнь на виселице.
Селена резко поднялась. Сидевший рядом с ней Крейг почувствовал ее судорожное движение и, подняв глаза, увидел, как побледнели ее губы. Ее фиалковые глаза округлились и выглядели просто огромными.
– Что случилось, Селена?
Лишь спустя мгновение она смогла выдавить из себя слова, застревавшие в горле:
– Отвезите меня домой, пожалуйста.
Во время недолгого пути Крейг, к большому облегчению Селены, не пытался завязать разговор. Но когда они остановились у двери в ее квартиру, она уже знала, что не успокоится, пока не узнает правду о возможной судьбе Брайна. А Крейг, с его опытом работы военным корреспондентом, мог бы просветить ее.
Он выглядел удивленным, но довольным, когда она попросила его зайти. Но когда Крейг хотел обнять ее в темной гостиной, она оттолкнула его, зажгла лампу и сказала:
– Мне надо с вами поговорить.
Его смех был теплым и ласковым.
– Поговорим за завтраком, душенька. Ну, а сейчас, я думаю лучше заняться чем-нибудь другим.
– Пожалуйста, Крейг! Ты видел так много сражений. Нора сказала, что ты был репортером на Крымской войне, когда тебе не было еще и двадцати одного года. И еще восстание в Индии…
– Селена, уже поздно… Ты же пригласила меня сюда не затем, чтобы послушать о моих военных похождениях. – Он пристально вгляделся в нее. – Зачем ты пригласила меня?
– Ну… Я не отблагодарила тебя как следует за твою помощь. Я так испугалась, – замялась она.
Он слегка приобнял ее.
– Понимаю, что Сен-Лазар отвратительная дыра, хотя, наверное, не хуже индийской тюрьмы, куда меня упрятали на недельку. – Его карие глаза затуманились от воспоминаний. – Схватка, кавалерийская атака – это впечатляющее зрелище. Но быть запертым в клетку, как зверь, во тьме и смраде…
– Но ты же не был английским солдатом. Индийцы не имели права тебя арестовывать!
– В военное время никто не озабочен такими мелочами.
– Но конечно, американский консул за тебя заступился?
Крейг нетерпеливо мотнул головой.
– Я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать тонкости международной дипломатии. Да и ты не затем меня пригласила, не правда ли?
– Не совсем так. Я бы хотела знать – и мне нужно это знать, – что произойдет с капитаном Маккордом, если его схватят.
– Но, черт побери, Селена, ты же не шпион янки, так ведь? А может, ты разведчик Конфедерации?
– Я англичанка, и мне нет дела до того, кто победит в этой проклятой войне. Но когда мистер Гиффорд сказал, что Брайна могут повесить… Ах, это же не может быть правдой?!
– Вообще-то не похоже, но такое всегда может произойти. Не могу сказать, что меня это трогает, но о тебе этого не скажешь. Отчего, Селена? Что значит для тебя Брайн Маккорд?
И когда она не ответила, он уселся на диван, вытянув длинные ноги. Охваченная непомерной слабостью, она опустилась рядом с ним.
– Ну, давай, – потребовал он. – Ты пригласила меня, чтобы устроить перекрестный допрос. По-моему, я заслужил нескольких ответов и от тебя.
– Брайн Маккорд доставил меня во Францию на борту «Ариадны».
– Он похитил тебя и посадил на военное судно Конфедерации?
– Я заставила его взять меня с собой, когда он покинул Ливерпуль.
Не глядя на Крейга, Селена быстро рассказала о своих отношениях с Брайном и о шантаже, к которому прибегла, чтобы убедить Брайна взять ее с собой.
– Видишь ли, он очень боялся, что его корабль конфискуют.
– Боже мой! Ты столь же безжалостна, сколь красива. И безнадежная дурочка к тому же. Человек, подобный Маккорду, мог задушить тебя и бросить тело в реку Мерси, чтобы увериться в том, что ты не проболтаешься.
– Нет! Брайн совсем не такой. И своих пленных он не стал бы мучить. Вы ничего о нем не знаете.
– Я знаю, что ты любишь его! – воскликнул Крейг с яростью.
– Нет, не люблю. Больше не люблю.
– Тогда почему ты так заботишься о его судьбе? Почему не хочешь забыть его?
– Потому что… – Селена опустила глаза, – я жду от него ребенка.
В комнате повисла долгая, болезненная тишина, и когда она наконец заставила себя посмотреть на Крейга, то поразилась опрокинутому, болезненному взгляду его глаз. Но он спросил только:
– А Маккорд знает?
Она покачала головой.
– Я сама была не уверена до последних дней, а теперь не знаю, что и делать. Думала, что смогу жить одна, независимо, как Нора…
– Ты не одинока. – Его руки обвили ее, но на этот раз он обнимал ее нежно, без нетерпения. – Я помогу тебе, Селена, если ты позволишь.
Она отпрянула, ее тело напряглось, глаза потемнели.
– Не буду одалживаться ни у тебя, ни у кого-либо еще. Я не могу рассчитывать на то, что отплачу тебе так, как ты надеешься.
– Черт побери, откуда ты знаешь, на что я надеюсь?
– Я знаю мужчин, – усмехнулась она.
– Слушай, Селена, я действительно не отказался бы разделить с тобой ложе. Но ты так хочешь быть независимой. И может быть, ты сможешь.
– Женщине не так легко отыскать работу. Я получила прекрасное образование, свободно говорю как по-французски, так и по-английски, а после работы у мистера Ворта для меня нет секретов в мире моды. Ну и что, что все это может дать мне в смысле заработка?
Крейг задумчиво обнял ее. Потом вдруг встрепенулся:
– У меня идея! Хочу пригласить тебя пойти со мной в оперу, в пятницу.
Она с удивлением уставилась на него.
– Опера! Мы же говорили о моей работе…
– Делай, как тебе говорят, – приказал он ей. – И постарайся надеть свое самое модное платье.
Оркестр проиграл бравурную мелодию гимна Второй империи, и Селена ощутила дрожь предвкушения, когда увидела императора Луи Наполеона с императрицей, входящих в ложу. Она знала, что император запретил революционную «Марсельезу» и заменил ее на «Расставание на пути в Сирию»: «Молодой и прекрасный Дюнуа пришел просить у Мари…»
Гимн повествовал о мольбе красивого французского рыцаря, отправлявшегося в крестовый поход, и она автоматически переводила его слова на родной язык: «Великая бессмертная королева… что я могу любить самую красивую служанку и быть при том самым доблестным рыцарем…»
Когда последние звуки замерли, Селена продолжала смотреть на королевскую ложу.
– Эжени такая милая, – прошептала она Крейгу, с восхищением глядя на статную и грациозную женщину, на ее золотисто-каштановые волосы и голубые глаза, чудесные очертания белых плеч и грудь, покрытую сверкающими бриллиантами. Император был не столь впечатляющ, ибо несмотря на достоинство и даже надменность, с которыми он себя преподносил, он был невысок, с желтоватой кожей, запавшими глазами, редкой бороденкой и набриолиненными усами.
Но Крейг не смотрел на королевскую чету.
– Вон там, смотри, – указал он. – Четвертая ложа справа. Это Мириам Сквайер. Она редактор журнала мод Френка Лесли, «Лейдиз газетт». – Затем, увидев изумление на лице Селены, он добавил: – Мы приглашены на прием в ее номер в гостинице, после оперы.
– Ты что, думаешь, она могла бы дать мне попробовать работать у нее? Делать то, что делает Нора Кендрик?
– Возможно…
– Но как тебе удалось?..
– Мы с Мириам давненько знакомы.
– А эти мужчины рядом с ней? Который из них мистер Сквайер?
– Мистер Сквайер вернулся в Нью-Йорк. И насколько мне стало известно, Мириам вряд ли долго останется миссис Сквайер. Она положила глаз на Френка Лесли, а она из женщин, которые всегда добиваются, чего хотят.
В антракте «Севильского цирюльника» Крейг проводил Селену к ложе миссис Сквайер. Симпатичная блондинка тепло приветствовала Крейга и дружески улыбнулась Селене.
– Вы оба приглашены ко мне, не забудьте, – напомнила она.
Селена почувствовала, что то было приказание королевы; вся манера поведения миссис Сквайер была такой же, что и у самой Эжени, а ее платье зеленого атласа и сверкающие драгоценности производили не меньшее впечатление, чем те, что носила императрица.
Селена была благодарна Крейгу за то, что он был рядом с ней, когда через несколько часов они вошли в номер миссис Сквайер в отеле «Лувр» на улице Риволи. Потому что хотя Селена и не знала никого из прочих гостей, Крейг был знаком с большинством из них. Он представил ее Саре Бернар, молодой стройной актрисе с каштановыми волосами, светло-голубые глаза которой ярко лучились любопытством; Жорж Санд, сменившей в этот вечер мужские брюки на платье из светло-серого атласа, а также Гюставу Флоберу, чей скандально известный роман «Мадам Бовари» Селена тайно прочла вопреки запретам своей гувернантки.
Затем к ним подошла Мириам Сквайер и отвела их в сторонку.
– В самом деле, Крейг, – сказала она, словно продолжая прерванный разговор, – для корреспондента твоего класса торчать здесь, в Париже…
Он горько усмехнулся.
– Как тебе известно, я неверно изложил факты о первой битве при Булл-Ран, сообщив, что необученные войска союзников потерпели полное поражение. Джеймс Беннет сказал, что это деморализует читателей-северян, и отправил меня сюда немного проветриться.
– Но «Геральд» не единственное издание в Нью-Йорке. Френк Лесли не упустит шанса нанять тебя на работу, – уверила его Мириам. – Поговорить с ним, когда я вернусь домой?
– Это было бы очень любезно с твоей стороны, – поклонился Крейг. – Хочу замолвить словечко за Селену, она хочет получить место в «Лейдиз газетт».
– Но почему? Я уверена, что она жемчужина салона мистера Ворта.
В голосе Мириам Селене послышалась надменная нотка.
– У меня есть не только тело, но и голова на плечах, – вспыхнула она. – Мне нужен всего лишь шанс, чтобы доказать это.
Мириам провела ее на балкон, величественным жестом отослав Крейга.
– Хочу поговорить с Селеной наедине, – пояснила она.
Стоя на балконе и глядя вниз на улицу Риволи, Селена ощущала, что ей недостает ободряющего присутствия Крейга. Она с удивлением поняла, в какую зависимость от него попала, начиная с той ночи, когда он спас ее от полицейской облавы.
– Ну, а что же вы написали? – спрашивала меж тем Мириам. Когда Селена замялась, она сказала: – У нас достаточно корреспонденток, пишущих сентиментальные стишки и о премудростях домашнего хозяйства.
Селена почувствовала сталь в ее мягкой, убаюкивающей манере разговора. Может быть, Мириам и увлечена Крейгом, но она не позволяет страсти влиять на деловые соображения.
– Никогда не писала стихов, ни сентиментальных, ни каких-либо других, – отчетливо сказала Селена. – И как вести домашнее хозяйство, тоже совсем не знаю. Но я знаю все о последней моде в «Доме Ворта». – И она рассказала Мириам Сквайер о своем образовании, свободном знании французского и английского языков.
– Я могла бы дать вам попробовать, – выслушав ее, проговорила Мириам. – Но журналистика – дело серьезное. Говоря откровенно, я порекомендовала бы вам остаться на прежнем месте.
Селена колебалась, прикидывая, чего ждать от этой женщины, но затем дала волю азартной черточке собственной натуры и решила рискнуть.
– Я не могу больше демонстрировать модели, – сказала она. – Я жду ребенка.
Некоторое время Мириам в молчании смотрела на нее. Хотя Селена не опустила глаз, ее пальцы судорожно стиснули ручку веера из слоновой кости.
– В вашем положении виноват Крейг? – спросила наконец Мириам.
– Вовсе нет. И я не считаю, что моя личная жизнь имеет какое-либо отношение к работе.
В обычных обстоятельствах она никогда не стала бы говорить так, только натянутые нервы могли объяснить подобные высказывания.
Но, к ее удивлению, у Мириам это вызвало смех.
– Да вы с характером. Это, наверное, из-за ваших огненных волос. Но накидываться на меня не надо. Если, конечно, вы хотите со мной работать.
– Так вы дадите мне шанс, да?
– Хорошо, я посмотрю некоторые образчики вашего труда. Принесите их через два-три дня: я не задержусь в Париже.
Селена почувствовала слабость и облегчение.
– Непременно. И простите меня за резкость. Это все потому, что моя личная жизнь не имеет ничего общего с…
– Мужчина может разделить свою личную жизнь и дела, – прервала ее Мириам. – Ну и некоторые женщины тоже. – Она пристально посмотрела на Селену. – Скажите, вы не вдова? Эта ужасная война сделала вдовами так много молодых женщин.
– Я никогда не была замужем, – тихо сказала Селена. – Но отец моего ребенка сражается на войне. На стороне конфедератов.
Мириам тепло улыбнулась.
– Я сама родилась и выросла в Нью-Орлеане, – сообщила она.
Наконец Селена поняла, почему выговор Мириам звучал как-то очень знакомо. Брайн говорил так же протяжно и лениво. На мгновение она почувствовала легкий укол желания и сладкую горечь боли.
– За все прошедшие часы, – прошептала она. – За все мили, разлучающие…
– Не присоединиться ли нам к остальным? – предложила Мириам.
Селена с нахмуренным лицом пошла за ней следом. Брайн покинул ее, но она носит его ребенка и предпримет все необходимое, чтобы сделать его будущее надежным.
