Текст книги "Волшебник в одиночестве (ЛП)"

Автор книги: Диана Дуэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

обладают определенной информацией относительно Испытаний среди начинающих,

особенно если что-то идет не так на каком-либо этапе – Испытание заходит в тупик или

11

возникают некоего рода помехи. У нас есть право вмешаться и снова запустить

Испытание. Но в любом случае вмешательство должно быть минимальным настолько,

насколько это возможно.

Кит кивнул, наблюдая краем глаза за Карлом, появившимся из подвала с рулоном

клейкой ленты.

– Ах, – сказал Том, – вещество, способное соединять вселенные.

– Посмотрим, кто будет смеяться последним, – буркнул Карл и снова согнулся над

шкафчиком.

– Это уже слишком, – сказал Том, – таким топорным методом. Почему бы, наконец,

просто не позвонить?

Карл проигнорировал его, что-то скрепляя изолентой.

– Вернемся к тому мальчику... – сказал Том, снова начиная листать.

Хлоп! это опять вылетели пробки, и дом погрузился во тьму; единственным источником

света остался слабо мерцающий текст на странице, собаки в задней комнате на мгновение

затихли, затем снова разразились лаем. Том уже привычным жестом указал на коробку

автоматического переключателя, и лампы снова зажглись.

– Не то чтобы он физически отсутствовал в данной области все это время... насколько я

могу судить, – продолжил Том, – будь это так, об этом стало бы известно из новостей, но

пока что никаких поисков. Но в то же время продолжительность Испытания превышает

нормальную для человека. Так что нам необходимо узнать, что происходит, но без

лишнего шума. Ты или Нита, случаем, не знакомы с ним настолько, чтобы заглянуть к

нему и разузнать, что происходит? Ну или, возможно, знаете кого-нибудь, кто знаком?

Кит покачал головой.

– Я могу спросить у Ниты, но так или иначе она никогда не упоминала о нем при мне, -

сказал Кит. – В любом случае, зачем вмешивать меня в это? Ты – Старший Волшебник, ты

наверняка сможешь гораздо лучше разобраться в том, что там происходит.

– Хорошо, – сказал Том, – давай поставим вопрос по-другому. Почему ты предпочел

использовать транзитное заклинание вместо того, чтобы просто прийти и постучаться в

парадную дверь?

Кит был слегка удивлен подобным вопросом.

– Ну, поскольку у вас нет детей или чего-то подобного, – ответил он, – то ваши соседи

весьма удивятся, если заметят подростков, постоянно шастающих туда-сюда возле вашего

дома...

– Не продолжай, – прервал его Том, – мы друг друга поняли. Это просто еще один аспект

того, как должны себя вести волшебники с учетом наших культурных традиций. Любое

привлечение внимания к себе, как правило, по меньшей мере, неразумно. В данном

конкретном случае, если люди заметят тебя неподалеку от объекта наших поисков, это

совпадет с их картиной мира, потому не вызовет особого интереса и подозрений. А если

тем же самым займусь я или Карл, то мы привлечем излишнее внимание. Потому

расследование данного дела лучше доверить волшебнику твоего возраста.

– Помимо всего прочего, – добавил Карл, буравя взглядом нижнее отделение шкафчика, -

недавно кое-кто доказал нам, что обладает определенным талантом в поиске потерянных

предметов.

– На самом деле, это Понч, – сказал Кит.

– Сомневаюсь, чтобы он продемонстрировал такие блестящие результаты, не будучи

частью твоей команды, – Карл снова начал что-то заматывать изолентой в глубине

шкафчика, – не будем сейчас вдаваться в подробности, чтобы не запутаться окончательно.

– Для человека в твоем положении это особенно актуально, – заметил Том.

– Да-да, давай, добивай лежачего.

– Ладно, как бы то ни было, ты возьмешься за это задание? – спросил Том. – Сходишь

туда в ближайшие несколько дней? Посмотришь, чем занимается этот мальчик, при

возможности поговоришь с ним и постараешься разобраться, что с ним происходит.

12

– Конечно, – ответил Кит. – Могу ли я сказать ему о том, что я волшебник, если он

спросит?

– Это тебе решать, – сказал Том. – В обычной ситуации я бы попросил тебя по

возможности избегать этого. Ты ведь не хотел бы каким-либо образом повлиять на его

восприятие во время Испытания, особенно если бы он вдруг решил, что ты как-то связан с

этим? Но если это поможет тебе разобраться в причинах столь затянувшегося Испытания,

то почему бы и нет.

Карл выпрямился.

– Прекрасно, – сказал он. Полосы света, ведущие под шкафчик, спокойно мерцали во

время работы. Он посмотрел на отбрасываемые ими на счетчик отсветы с

удовлетворением. – По крайней мере, теперь я смогу видеть то, что готовлю, не

подвергаясь опасности ослепления.

Он подошел к стене и повернул выключатель.

Хлоп!

– Я могу забежать в супермаркет по пути домой и купить несколько свечек для тебя, -

сказал Кит, поднимаясь, – они никогда не ломаются.

– Очень смешно, – сказал Карл. – Я надеюсь, что когда-нибудь твои седины тоже

столкнутся с клейкой силой изоленты...

– Кит, – вмешался Том, – не стоит сейчас обращать внимание на постороннее хныканье...

Будь осторожен, смотри, чтобы тебя не затянуло в это. Мальчик, возможно, в большой

беде, и, когда ты с ним познакомишься, у тебя может возникнуть соблазн оказать ему

помощь, которая вовсе не требуется. Что в конечном итоге подвергнет тебя опасности, не

говоря уже об изменениях в Испытании... которые приведут к неудачному его

завершению. Или хуже того.

– Я буду осторожен.

– Окей. Давай тогда сходи, разузная все поподробнее. Ты можешь поставить Учебник на

запись, когда будешь говорить с ним; в дальнейшем это позволит тебе еще раз

внимательно прослушать и заметить некоторые нюнсы, упущенные в первый раз, – он

вдруг прервался. – Ты слышишь это?

Кит прислушался, озадаченный.

– Ничего не слышу.

– Наш специалист по сарказму имеет в виду, что собаки перестали лаять, – сказал Карл.

– У них был своего рода спор по некоей метафизической теме несколько дней назад. И

они довольно громко рассуждали об этом вслух.

– Они не спрашивали тебя о смысле жизни? – поинтересовался Кит.

Том и Карл одарили Кита одинаковыми долгими взглядами.

– Эм, да, – произнес, наконец, Том.

Кит закрыл лицо руками.

– Это я виноват, – сказал он. – Это новый вид шантажа, и я знаю его источник. На самом

деле они всего лишь хотят собачьего печенья.

– Новая тактика, – устало сказал Том, вставая, – старая проблема. Я буду иметь это в

виду.

Понч вприпрыжку примчался в столовую. Кит тоже поднялся.

– Я свяжусь с вами, если что-нибудь нарою, – сказал он, открывая дверь в патио, чтобы

выпустить Понча наружу.

– Спасибо, приятель, – сказал Том. – Даи стихо.

– Да, вы тоже будьте молодцами. Ну, хотя бы настолько, чтобы никого не стукнуло

током!

Они вернулись обратно тем же путем, которым и пришли. Кит ненадолго остановился на

заднем дворе Тома с цепочкой заклинания в руках, чтобы настроить переменную,

определяющую количество и быстроту замещения воздуха, восполняющего пространство

13

после их перемещения, когда они "выходят из ниоткуда". Понч, подпрыгивая, носился

вокруг него, затрудняя Киту концентрацию на структуре заклинания и мешая вспомнить,

где именно находится нужный ему символ.

– Ты можешь сесть на минутку? – наконец вполголоса спросил он у Понча, пропуская

сквозь пальцы слабо мерцающую цепочку слов, и через некоторое время ощутил кожей

ладони слегка покалывающую переменную. Кит, прищурившись, внимательно осматривал

слово, пока не нашел торчащий наружу острый тонкий хвостик волшебного символа и не

схватил его двумя пальцами.

Цыпленок! кричал Понч у него в голове. Скорей же! Цыпленок ждет!

– Философия потеряла всякий смысл, а? – Кит сказал это, сворачивая заклинание

перемещения массы; оно сменило цвет со светло-голубого на темно-синий. – Ты плохо

влияешь на тех ребят, знаешь это?

Я?! Вовсе нет. Цыпленок!

– Ладно, – сказал Кит, укладывая хвостик переменной обратно на место, затем слегка

встряхнул заклинание, придав ему форму синусоиды, чтобы распрямить его. Оно

беспрепятственно упало на земли, концы связались в узел.

– А теперь садись сюда, иначе рискуешь оказаться в двух местах сразу, но в итоге ни в

одном из них!

Понч сел, но продолжал слегка подпрыгивать от нетерпения.

Заклинание вспыхнуло синим светом, оттенок которого был темнее на этот раз. Секунду

спустя они стояли на заднем дворе дома Кита, на этот раз уши не заболели, и заклинание

быстро померкло.

– Так лучше? – спросил Кит, подбирая цепочку заклинания и складывая ее обратно в

свой "карман".

Все прекрасно. И я голоден! рявкнул Понч и бросился к дому.

Кит выдохнул, тоже ощущая себя голодным и усталым. По крайней мере, это не имело

ничего общего с его эмоциональным настроем. Любое волшебство имеет свою цену, так

что это было просто реакцией после совершения заклинания перемещения: небольшое, но

ощутимое уменьшение личного энергозапаса Кита. Одна из причин, по которым

волшебники, становясь старше, проводят столько времени за приведением себя в

наилучшую физическую форму.

Кит зашел вслед за Пончем и был удивлен, не обнаружив своих родителей за ужином на

кухне, где они обычно пребывали в это время суток. Он прошел в гостиную и нашел их

там сидящими на диване. Папа Кита заканчивал то, что наверняка было второй порцией

arroz con polio, и смотрел телевизор, мама Кита сидела возле него, заложив ногу за ногу, и

нажимала кнопку поиска на пульте, с каждым разом посматривая на экран со все большим

потрясением.

Его отец поднял глаза.

– Пять миллиардов каналов, а смотреть нечего, – произнес он в своего рода испуганном

изумлении.

– Такова современная жизнь, – ответил Кит, развернулся и направился на кухню, чтобы

взять себе тарелку. – Если какой-то вид существ более развит, чем мы, это определенно не

означает, что их телевидение лучше, поверь мне.

Его отец переваривал это замечание с задумчивым видом.

– Вероятно, это должно было помочь мне почувствовать себя лучше. Я дам тебе знать,

если так и будет. Что хотел Том?

– Там все довольно сложно, – ответил Кит. – Случай с пропавшим человеком.

– И ты отправляешься на поиски? – спросил его папа.

– Не прямо сейчас, – сказал Кит. – Сначала я проведу небольшую детективную работу

здесь.

– О боже мой, – подала голос мама Кита, – что они делают...

14

Что бы ни поразило так маму Кита, профессиональную медсестру, оно определенно

заслуживало внимания. Кит схватил тарелку и нырнул обратно в гостиную, уставившись

на экран, где нечто извивающееся подвергалось жестоким побоям, время от времени

мерцая ослепительным светом, затем взял пульт из маминых рук и нажал кнопку

включения субтитров.

– О, я так и думал, – сказал он, секунд пятнадцать вчитываясь в них, – это реклама мыла.

– Такой марки я точно не знаю, – сказала его мама. Она выглядела шокированной.

– Это же основы основ, мама, – сказал Кит. – Мальчик встречает девочку, существо

встречает существо. Мальчик теряет девочку, существо теряет другое... Находит-теряет. И

так далее – и живут они в итоге долго и счастливо, – он бросил пульт маме обратно.

Она уставилась на экран, но не нашла там даже признаков мальчиков или девочек, зато

там было великое множество разнообразных "существ".

– "Основы", ты говоришь?

– О, это давняя история, мама. Тебе стоило бы почитать некоторые книжки тех ребят.

Шекспиру бы понравилось, – Кит мог это утверждать с полным на то основанием: его

литературный класс как раз проходил поздние комедии Шекспира, и внезапно перед ним

открылся целый набор возможностей. – Только представь " Сон в летнюю ночь" с десятком

или дюжиной различных полов...

Его мама приподняла брови, но решила оставить тему мыла и принялась дальше

щелкать пультом.

– У этой штуки нет, случаем, телепрограммы в открытом доступе? – спросила она.

– Я поищу позже и дам тебе знать, – ответил Кит.

Он заметил, что она бросила взгляд на его папу.

– А есть ли здесь кулинарные телеканалы?

– Да, конечно, – тут Кита посетила ужасная мысль. – Хотя, если хорошо подумать, лучше

их не смотреть. В некоторых передачах присутствуют люди... но не в качестве поваров.

Выражение лица его мамы заставило Кита прикусить язык. Она снова начала

переключать каналы с невероятной быстротой. Кит приподнял брови, затем вернулся

обратно на кухню со своей тарелкой.

Он как раз начал накладывать себе рис, когда его папа зашел на кухню и начал неловко

топтаться возле ящика со столовым серебром, его бесцельно блуждающий взгляд не

обманул Кита ни на мгновение.

– Сын, – спросил он тихим голосом, – неужели и правда есть кулинарные каналы... хм...

об этом?

– Пап, я уверен, что большая их часть такая.

Его папа выглядел пораженным.

– Но почему подобное не запрещено?

Кит пожал плечами.

– Ты заходишь туда, где не должен быть, – сказал он и не смог сдержать усмешки, – и

находишь такие штуки, которые не следовало бы находить. Все равно что пробовать на

вкус кисло-сладкий соус с галанговым корнем. Во Вселенной полно подобных маленьких

сюрпризов.

– Иногда мне кажется, ты не говоришь мне и половины о тех волшебных вещах,

которыми ты занимаешься, – сказал его отец. – Время от времени это вызывает тревогу. А

иногда я даже рад своему незнанию. Просто не ходи в те места, где ты не должен быть,

хорошо?

– Я постараюсь избегать этого, – отозвался Кит. – Как насчет того, чтобы мы с тобой

сгоняли в Болдуин в ближайшие пару дней?

Его папа явно был удивлен.

– Болдуин? Ну почему бы и нет.

– Спасибо.

15

Кит взял свою тарелку и отправился в гостиную, где уселся прямо на пол и стал следить

за тем, как его мама переключает каналы.

– Ууу, как мило, – пробормотала она с облегченным вздохом.

Кит бросил взгляд на экран, не прекращая жевать.

– Эм, мама, – сказал он, – я определенно слишком молод, чтобы смотреть что-нибудь

настолько откровенное.

Ее глаза расширились.

– Но, дорогой, это же просто облако газа, или дыма, или... – она поперхнулась, ее глаза

полезли на лоб, и дальше переключение каналов пошло практически без остановок.

Кит ухмыльнулся и снова обратил все свое внимание на цыпленка.

16

Глава 2

Расследования

Цирки – даже сама мысль о них – бесконечно пугали Ниту, когда она была маленькой.

Позднее она поняла, насколько смешными были те страхи. Цирки ведь были просто

забавой для малышей – весь этот блеск, пышность, парады слонов, держащихся за хвосты,

ревущая музыка, лихие акробаты и канатоходцы, глуповатые шутки клоунов.

Однако это не помогло Ните, когда она в первый раз попала туда. В то время как

остальные дети смеялись и аплодировали, она сидела среди всего этого жуткого шума,

ужасно нервничая. Она не боялась того, что акробат сорвется, или что лев съест

дрессировщика... ничего конкретного или очевидного. Но темнота, сильный запах опилок,

пота животных, грима и брезента, мигающий свет, из-за которого все вокруг выглядело

таким нечетким – все это говорило о том, что вот-вот должно случиться нечто

непредсказуемое и неизбежное. И эта смутная неизвестность пугала Ниту больше всего.

Во время антракта она умоляла родителей позволить ей вернуться домой. Дайрин

заплакала, не желая уходить, поэтому мама осталась с Дари, когда отец отвез Ниту домой.

Ее папа никогда не расспрашивал ее о произошедшем тогда, и это до сих пор входило в

список тех вещей, которые приходили на ум, когда Нита размышляла, за что именно она

любит его. Но даже его молчаливая поддержка не помогла против последующих ночных

кошмаров, полных клоунов с искаженными злобой лицами и резкого запаха больших

кошек. Через некоторое время кошмары пропали и больше не появлялись, оставив Ниту

недоумевать, что же с ней тогда было. Но с тех пор она никогда не бывала в цирке. И даже

сейчас достаточно было случайного взгляда на одинокий луч прожектора в темном пустом

помещении, когда вокруг не было ни единого иного источника света, чтобы снова

заставить ее душу затрепетать в ожидании чего-то ужасного, и это ощущение портило ей

настроение на несколько часов.

Иногда она пыталась покопаться в себе с целью разобраться, что именно ее так пугает.

Но в итоге мысль всегда останавливалась на клоунах. Ните они казались ужасно

фальшивыми, не имеющими ничего общего с действительно смешными вещами. У Ниты

не было никаких сомнений, что этот грим способен напугать кого угодно. Стилизованные

лица клоунов, слишком типичные, слишком... мультяшные, ненастоящие: они вызывали в

ней тревогу. Мешковатый пестрый костюм, скрывающий очертания тела, мог прятать под

собой стальной каркас вместо плоти и костей. Бесконечно повторяющиеся дешевые

шутки, которые, по идее, и являлись смешными в силу своего повторения – они не были

способны заставить Ниту даже улыбнуться. Было в клоунах что-то механическое, что-то,

напоминающее об автоматах, своего рода юмор роботов, вызывающий у нее только

мурашки по коже.

Сейчас это повторялось снова, в темноте, прорезаемой светом двух прожекторов,

совершался один из обычных клоунских трюков – езда по кругу на до нелепости

крохотном велосипеде, где радиус совершаемых кругов все уменьшался и уменьшался.

Нита не видела в этом ничего забавного. Скорее, это было жалкое зрелище. По кругу, и по

кругу, и по кругу... клоун кружился вокруг в тряском неустойчивом движении. По его

лицу пробежала слеза смазанной черной краски. Уголки обведенного красным рта уныло

опустились. Лицо под белым гримом было неподвижно, словно принадлежало мраморной

статуе, безжизненная гипсовая маска. На нем жили только глаза. Они словно кричали: " Я

не могу выбраться! Я не могу выбраться!" В этот раз даже клоун не считал происходящее

забавным.

Барабаны грохотали снова и снова, как будто объявляя казнь через повешение, а не

цирковой номер. Велосипедная цепь скрипела в тишине, царящей в кругу света. В темноте

за его пределами бессердечная толпа смеялась и аплодировала, подбадривая. Их

аплодисментам аккомпанировало низкое рычание тигров из клеток, скрытых в ожидании

своего выхода.

17

Барабанная дробь не прекращалась. Круги клоуна становились все меньше и меньше,

завершались быстрее и быстрее. Колеса его велосипеда отчаянно заскрипели. Толпа

буквально ревела.

– Остановите это! – выкрикнула Нита. – Остановите! Разве вы не видите – это убивает

его?!

– Так часто, как только возможно, – прорычал тигр. – Но никогда не бывает достаточно

часто.

Толпа взревела еще громче.

– Прекратите! – закричала Нита, но никто не услышал.

– Прекратите!

– ХВАТИТ!

Она сидела в темноте, одна. Ей понадобилось три или четыре неровных вдоха, чтобы

осознать, что она находится в своей комнате, в кровати и проснулась от своего же крика.

Нита посидела еще немного, молясь, чтобы никто не услышал и не пришел проверить, в

порядке ли она. Это было не так, но Нита все же надеялась, что никто не отреагирует.

Ведь никто в доме уже давно не спал спокойно.

Она пробыла в таком положении еще некоторое время. К счастью, никто не появился, и

Нита начала понемногу расслабляться, понимая, что произошедшее не было ни для кого

неожиданностью, даже если сама она раньше об этом не задумывалась. Сны Дайрин, если

той удавалось уснуть в эти дни, были тяжелыми, доводящими до изнеможения. С их

отцом происходило то же самое, отличие от предыдущего месяца состояло только в том,

что тогда он почти не спал вообще. Не нужно было быть волшебником, чтобы понимать,

что он просто боялся засыпать, поскольку каждый раз, просыпаясь, был один... Наконец,

его тело взбунтовалось и отреагировало на это тем, что, наоборот, стало спать слишком

много, чтобы просыпаться как можно реже. Причины были теми же, и одной мысли о них

было достаточно, чтобы глаза Ниты снова наполнялись слезами.

Она откинулась обратно на подушки и вздохнула, снова вернувшись мыслями к своему

сну. Это всего лишь сон, подумала она. И, как она ни ненавидела это, дальше мысли

пошли по привычному направлению. С тех пор, как мама...

Но она не могла винить маму в этом; в этой боли не было вины ее мамы. Это

собственная боль Ниты делала ее ночи столь мучительными. Школьный психолог и

консультант в больнице говорили ей то же самое: "Скорбь займет время. Боль проявляется

различными путями: старыми повторяющимися ситуациями, странными символическими

снами, душевным беспокойством. Попытайся сократить это – и все только затянется.

Пусть все идет своим чередом, позволь горю проходить сквозь тебя со своей скоростью."

Как будто у меня есть выбор, горько подумала Нита. Она пыталась воспользоваться

волшебством для борьбы с нарушениями сна, но Учебник прямо сообщил ей, что это

приведет к противоположным результатам. Ослабление чужой боли – это одно, а

умышленная попытка уменьшить свою боль – совсем другое, и цена за это слишком

высока для разумного волшебника. Лучше позволить боли пройти самостоятельно.

Но от подобных здравых размышлений нет никакого толку, когда находишься одна в

тихой темной полуночной комнате. Все, что Нита могла сделать, это потереть лицо

руками, промокнуть слезы уголком подушки и попытаться уснуть. Вот только этого было

недостаточно, так что она просто продолжала тихо лежать, дожидаясь рассвета.

Нита лежала, и ей казалось, что в темноте блестят чьи-то глаза, а тени по углам

сгущаются в раскрашенные маски, что заставило ее посильнее зажмуриться. Это просто

отражение моей боли, подумала она. Боль выражается в символах, непохожих на

реальное состояние дел.

Я хочу преодолеть это. Я хочу снова жить нормальной жизнью...

18

...Но она понимала, что нормальная жизнь в прежнем ее виде никогда не вернется. Так

что ей придется так или иначе строить новую.

Нита повернулась набок и снова попыталась уснуть, но это заняло немало времени: а из

теней снов глаза продолжали следить за ней...

***

Следующим днем был вторник. Уроки прошли для Кита почти незаметно. Он

продолжал размышлять над проблемой Тома с "потерявшимся волшебником".

Обнаружить его и идентифицировать не станет проблемой – Учебник укажет на

правильного человека сразу, как они окажутся на более-менее близком расстоянии. Но

что дальше? думал он, когда прозвенел звонок на четвертый урок. Он взял свою сумку и

вышел из класса математики, направляясь к кабинету истории. Я же не могу просто

подойти к нему, сказав: "Привет, я странствующий рыцарь, и я приветствую тебя. У

тебя какие-то трудности?" Может быть, сначала лучше понаблюдать за ним издалека?

– Эй, Кифи, ты даже не поздоровался!

Кит резко обернулся и обнаружил Рауля Эшмелинга, шедшего за ним след в след. Или,

точнее, он обернулся и задрал голову, потому что Рауль еще больше вытянулся в

последнее время. Это был довольно тощий белобрысый парень, рост которого позволил

бы ему вступить в любую баскетбольную команду – в общем, тот человек, для описания

подобных которому и было придумано слово "долговязый". Дружелюбный и

общительный Рауль имел склонность придумывать странные прозвища для прочих детей

в классе продвинутой истории, кучке психов различных возрастов, которые образовывали

единую команду. "Кифи" было сокращенным от "kit fox*", и это прозвище продержалось

дольше всех, когда-либо придуманных Раулем для Кита.

*kit fox – маленький лис (англ.)

– Привет, Пират, – отозвался Кит. – Извини, замечтался.

– Заметно. У тебя вообще есть привычка бродить ничего вокруг не замечая. Готов к

викторине Макиавелли?

– Вот блин, нет... – сказал Кит, когда они завернули за угол и направились по коридору к

дверям кабинета. "Макиавелли" обозначало мистера Мака, их учителя истории, и это

прозвище ему вполне подходило: он обладал острым расчетливым умом, который делал

изучение истории довольно приятным времяпрепровождением. – Совсем из головы

вылетело. Ну, я читал это раньше. Если повезет, выживу.

Рауль бросил на него внимательный взгляд.

– Я смотрю, у тебя голова забита чем-то другим?

– Есть немного.

– Как она? Я давно ее не видел.

– Хм? А, ты о Ните... – они вместе зашли в класс и сели возле задней стены. В классе

Мака каждый мог сидеть, где ему заблагорассудится, что приводило к скоплению

основной массы учеников за задними партами, где они надеялись избежать внимания

Макиавелли и последующего выхода к доске... впрочем, это было лишено особого смысла.

– Ей лучше, – Кит сделал паузу, наблюдая, как кабинет быстро заполняется учениками -

что было неудивительно, учитывая склонность Мака превращать жизнь опаздывающих в

ад дополнительными вопросами. – То есть, настолько, насколько это вообще возможно,

учитывая обстоятельства.

Рауль с любопытством посмотрел на Кита:

– Если ты не думаешь только о ней все это время, то в чем же дело?

– Ох, всякая домашняя фигня...

Прозвенел звонок. Спасен! подумал Кит. Со звонком в класс ворвался Макиавелли, как

обычно, подвижный, высотой всего в полтора метра и лысоватый, он был одет в синий

костюм, украшением которому служил красный галстук с множеством нарисованных

19

маленьких резиновых уточек. Костюм всегда был один и тот же, в то время как галстук

каждый день менялся. Как обычно, за несколько секунд с удовольствием выбрав

подходящую жертву, чтобы засыпать ее каверзными вопросами, мистер Мак обрушился

на нее.

– Родригес, – сказал он, заставив сердце Кита уйти в пятки. – Вы готовы сегодня ответить

на несколько вопросов?

Волшебники не лгут, они слишком серьезно относятся к словам, чтобы играть ими даже

в таких мелочах.

– Я не знаю, мистер М., но я думаю, я выясню это.

Макиавелли усмехнулся. Кит с трудом сдержал желание застонать вслух, в очередной

раз пожалев, что для волшебника считалось бы неэтичным воспользоваться своими

силами, чтобы прочитать закрытую тетрадь, лежащую в его рюкзаке. Все, что ему

оставалось, это молиться о быстром завершении кровопролития.

Сорок пять минут спустя Кит и большая часть его одноклассников вышли из кабинета,

выглядя так, словно их неоднократно переехал каток.

– Напомни мне никогда не отправляться южнее Сахары в восемнадцатом веке, -

пробормотал Рауль, – после сегодняшнего мне достаточно будет просто увидеть это,

чтобы свалиться с синдромом посттравматического стрессового расстройства.

Кит теоретически мог отправиться в подобное место, он даже представлял себе, какова

может быть плата, но в данный момент был склонен согласиться с Раулем.

– Ну что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, теперь это позади.

– Ага. Не уверен, что чувствую особый интерес к обеду после такого... но, полагаю,

стоит все же сходить и взглянуть.

Кит усмехнулся, подумав о том, что нарушить интерес Рауля к еде могла бы только

ядерная война.

– Расскажешь мне потом, что там было. А я пойду домой пообедаю.

– Хотел бы я жить так же близко к школе, как и ты, – сказал Рауль. – Затем я начинаю

думать обо всей еде из кафе, которую я бы не съел в этом случае...

– Ладно, Пират, – сказал Кит. – Удачно тебе помучиться. Увидимся!

Он вернулся к своему шкафчику, бросил туда рюкзак и запер, затем вышел через

заднюю дверь школы, пересек парковку, прошел в ворота и завернул за угол на Конлон

Роуд.

Понч прыгал по заднему двору, стараясь выглянуть за забор, когда Кит показался на

подъездной дорожке.

– Окей, окей, погоди минутку, – сказал Кит. Он открыл сетчатую дверь и ткнул в замок

одним пальцем. – Эй, Chubbo*...

*толстячок

** Chubb – марка замков

Замок услужливо приоткрыл дверь перед ним. Кит похлопал замок, распахнул дверь и

пробежал на кухню, где поспешно соорудил бутерброд из ржаного хлеба с куском

ветчины, слегка смазал все это горчицей и проглотил, почти не жуя. Он оставил записку

на холодильнике для своей мамы, которая еще спала, придя под утро после ночной смены

в больнице: "Я пообедал. Увидимся позже." Он подумал, не добавить ли кодовую фразу

"Ушел по делам", чтобы его мама знала о наличии у него волшебной работы, но решил

этого не делать. Сейчас у него оставалось только время, отведенное для ланча минус

потраченное на приготовление бутерброда, а ведь еще нужно было успеть вернуться

обратно к школу.

Кит стряхнул крошки от своего бутерброда и вышел, тихонько закрыв дверь за собой,

чтобы не потревожить мамин сон.

– Увидимся, здоровяк, – сказал он замку. – Береги ее.

Вперед!

20

Он прошел через двор, тихонько отворив ворота и закрыв их за собой, потрепал Понча

за ошейник, что было своего рода дружеским приветствием для них.

– О, ты даже не залаял, – сказал Кит. – Ты молодец.

Она ведь спит, отозвался Понч. Я не слишком хочу, чтобы на меня ругались.

– Ничего. Я просто рад, что ты подумал об этом.

Мы куда-то собираемся?! Понч завилял хвостом в предвкушении.

– Просто быстрая вылазка, чтобы поглядеть на того парня. Я хочу убедиться, что с ним

все в порядке, до того, как вторгнусь в его мир.

В любом случае, это тайное предприятие.

Понч прекратил носиться кругами и уселся на траву, помахивая хвостом, пока Кит

копался в "кармане" в поисках цепочки транзитного заклинания, а также еще одного,

более сложного, которое он подготовил заранее. Существовало несколько различных

способов стать невидимым с помощью волшебства, но данный был наиболее полным из

них всех: даже если кто-нибудь случайно натолкнется на Кита, он ничего не почувствует,

заклинание заставит его подумать, что он просто споткнулся. Создание цепочки

потребовало полутора часов внимательного чтения Учебника этим утром, пока Кит еще

лежал в постели, затем заняло еще пятнадцать-двадцать минут на пути обратно, измотав

его так, словно он совершил десять кругов по школьной беговой дорожке. Но сейчас,

когда он вытряхнул маскирующее заклинание наружу, словно туманную сеть

переплетенных символов Речи, он ощутил удовлетворение результатами своего труда.

Подготовка основной магической сети заняла немало времени, пока он не сообразил, что

может заставить ее подзаряжаться с определенными интервалами.

– Окей, – обратился он к Пончу. – Ты готов?

Дададададаафф!

– Отлично. Встань-ка поближе ко мне. Эта штука действует только в радиусе двух

метров.

Он на секунду закинул сеть-невидимку себе через плечо, запихнув цепочку транзитного

заклинания за пояс своей куртки, и сунул руку в "карман" в поисках Учебника.

– Ага... – пробормотал он и открыл Учебник в месте, отмеченном закладкой. Он провел

пальцем по списку функций этой страницы и пробормотал: – Обнаружение и выявление...

перекрестная ссылка на персональные списки... Верно.

Заклинание поиска раскрыло книгу на странице, содержащей персональные данные

Дэррила, написанные строчки запульсировали, показывая, что они связаны с остальной

частью заклинания и готовы к работе.

– Это временный алгоритм пространственного поиска с синхронизацией к

существующей транзитной связи, сбалансированной для двоих, – произнес Кит на Речи. -

Цель: обнаружить и идентифицировать волшебника, отмеченного в списке.

Дополнительная информация: привязка к алгоритму невидимости со страницы... – тут он

прервался и сверился с другой своей отметкой на странице с заклинанием невидимости,

поскольку нумерация страниц в Учебнике постоянно изменялась в зависимости от

потребностей Кита (а иногда и своих собственных).