Текст книги "Золотая Вспышка"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

что он просто не успел тебя перехватить сам, так как ты умчалась как на пожар домой, а ему

ну просто до зарезу нужно было тебя увидеть... Понятия не имею зачем ты ему

понадобилась, – добавила она недоуменно.

– Ну, и... что же дальше?

Клара взмахнула руками, но Роза еe опередила:

– Как он выглядел?

– Высокий такой, интересный.

Скрещивая руки на груди, Роза нетерпеливо постучала каблуком по полу. Клара взяла себя в

руки и сказала:

– Высокий, хорошо одет, правда во все черное... Хм, волосы темные, глаза большие и

красивые правда со странным каким-то огоньком...

Роза сползла на пол и закрыла себе лицо руками.

– Не продолжай. Я знаю кто это.

Ее била мелкая дрожь. То ли от того что пол был холодный, то ли от чего-то иного. Клара

осторожно уселась рядом с ней.

– Кто?

– Это oдин знакомый.

Она не хотела говорить о нем. Все только-только нормализовалось, не хочет она вновь

воскрешать эту историю, тем более что это нe касается Клары.

На уроках ее мысли никак не могли сосредоточиться на предмете. То и дело она замечала,

что думает об услышанной новости и о последствиях разговора с подругой.

Что нужно было ему от нее вчера и почему он не оставил ее в покое? Разве ему мало того

что с ней уже произошло?

И тут она вспомнила, что тогда он появился именно потому что ей угрожала опасность.

Смертельная опасность, а теперь ему просто незачем снова вмешиваться в ее жизнь.

Следовательно, ей незачем опасаться новой встречи.

Роза ошибалась, но пока не знала этого.

По выходу из школы она уже забыла о своих пасмурных мыслях, и вместе с Кларой

обсуждала задания на дом и прочие беды, связанные с учебой. Шлепая по лужам,

искрившимся на лучах вновь засиявшего солнца, они дошли до дома Клары и распрощались.

Дальше Роза пошла одна, что-то напевая себе под нос и улыбаясь. Всю последнюю неделю

она старалась обходить стороной тот переулок где увидела Леона, вот и сейчас решила его

обойти и сделать небольшую дугу.

Дорога прoходила через пустующий и заброшенный парк, весь заросший травой, которая

сейчас обещала намочить до самого колена ee джинсы.

Роза преспокойно свернула с главной дорожки и устремилась в заросли, после которых, как

она знала, начиналась наипрелестнейшая поляна с фонтаном. Раздвигая руками последние

мокрые ветви с листьями, намочившими рукава, она вышла на поляну и подошла к фонтану.

Налетел ветер, и она вдруг почувствовала как сердце ее начинает биться так сильно, что еще

немного, и кажется выскочит из груди. Быстро оглядевшись, она никого не увидела, поляна

пустовала. Солнце выглянуло из-зa тучи и осветило ее. В тот же миг на середине поляны

сверкнула белая молния, осветившая собой появившегося человека с блестящими, желтыми

глазами. Роза вскрикнула и птицы, гомонившие до этого на ветвях, окружавших поляну,

смолкли.

Шатаясь, она села на так кстати стоявшую рядом скамейку. Меж тем Леон тоже внимательно

оглядел всю поляну и, убедившись что она пуста, прошел прямо к Розе.

– Не ожидала?

Роза схватилась за голову и застонала. Леон улыбнулся.

Он окинул взглядом ее мокрую одежду и хмыкнув, осторожно коснулся пальцем ее шарфа.

Тот тут же отчистился, а с ним и все остальное, становясь мягким и теплым.

– Зачем ты пришел? – не слишком любезно поинтересовалась Роза, сглатывая комок в горле.

Леон нахмурился.

– По разным причинам. Во-первых, просто проследить как ты, и во-вторых, позаботится о

погоде.

– То есть как?

Скрещивая руки, Роза хмуро посмотрела на совсем не отвечавшее ее настроению небо.

Солнце сияло, на небе не облачка.

– Может быть ты обратила внимание?.. – oн посмотрел ей в лицо и улыбнулся. – Хотя нет,

конечно не обратила.

– Что?

Как он умудряется так себя вести? Как будто ему доставляет удовольствие ее раздражать.

– Видишь ли... Когда я вижу тебя... Или просто нахожусь поблизости, происходит довольно-

таки странная реакция – улучшение погоды. Это мне знакомо, такое происходит когда

встречаются два близких родственника или две родственные души.

Роза на него уставилась.

– Ты имеешь в виду... – она скептически улыбнулась, – меня? Это смешно, честное слово

смешно.

Она встала и прошла к фонтану. Леон подошел к ней и осмотрел как на приеме у врача.

– Помнишь тот день, когда ты первый раз сожгла ту бумажку на перемене?

Роза круто повернулась и обнаружила его в полу метре от себя.

– Так ты был там? – oна еще не знала, стоит ли ей беспокоится этому, или нет. Почему-то,

когда он рядом, она чувствует что не может прямо сказать ему все что она о нем думает, или

сказать что-либо резкое. Да и хочет ли она этого вообще? С каждой минутой она все больше

замечает что когда видет его, просто не может думать о нем плохо.

Она вдруг сообразила что смотрит на него дольше обычного и отошла, слыша его тихий

смешок.

– Я был там.

– И сколько же ты следил за мной?

Роза встала с противоположной стороны фонтана и теперь смотрела на его расплывающейся

силуэт. Леон сделал какое-то быстрое движение, она не поняла что именно, и ответил

вопросом на вопрос:

– А сколько раз была хорошая погода?

Ответ Розу позабавил. Положительно ей следовало бы больше внимания уделять своему

окружению и... Погоде? Ерунда какая.

– Не помню.

Леон обошел фонтан и подошел к ней. Роза выжидательной улыбнулась.

– Я следил за тобой, это мы уже выяснили, так?

– Вроде бы да, но я не поняла еще...

– Потом. И тебя не разу не заинтересовал такой, казалось бы, повседневный, и самый

обычный вопрос о том, куда я деваюсь когда исчезаю?

– Не разу, – немного потупившись ответила та.

Леон кивнул и подошел ближе.

– А ты хотела бы узнать?

– Не знаю... Но объясни.

– Да, да, конечно.

Он провел рукой по ее волосам и по тем словно прошел ток. Роза вздрогнула.

– Начнем с того, что я мог одновременно следить за тобой и быть в совершенно ином месте,

или, если сказать по-другому, я находился сразу в нескольких событиях, перемещался между

ними.

Он посмотрел ей в глаза и Роза побледнела.

– Это невозможно.

– Почему? – миролюбиво спросил парень и Роза нервно усмехнулась.

– Ты не можешь быть одновременно в двух местах, это, – она беспомощно развела руками, -

это не реально.

– В одном времени и на одном уровне – нет. Но на разных еще как можно.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты ведь не считаешь меня нормальным, правильно?

– Ну, что-то в этом роде.

– Надеюсь ты это говоришь в хорошем смысле... Неважно. Допусти на минутку, что ты

можешь все. Что бы ты выбрала первым?

Роза задумалась.

– Это не так просто, – медленно сказала она, хмурясь, – никогда не думала об этом.

– Лишний положительный фактор в твою пользу, Роза. Ставлю галочку.

– Спасибо. Но к чему это?

– К тому, что ты не такая замороченная как большинство жителей нашей планеты.

– Очень лестно. И что из этого следует?

– Главное качество людей нашего круга это... – oн сверкнул глазами, – сознательное

мышление, касающиеся лишь других представителей нашего рода. То есть, мы думаем и

действуем для блага других. Очень просто и понятно. Из твоего ответа следует тo, что ты

тоже имеешь склонность к такому мышлению и это сыграет в будущем большую роль.

– Не поняла.

По виду Леона было понятно: ему еле удается сохранить на лице серьезное выражение. Он

чуть насмешливо глянул на Розу:

– Ты особенная. Вот и все. Мы, а я имею в виду людей могу круга, возможно и тебя тоже,

находимся на одну ступеньку выше обычных людей, думающих исключительно о своей

работе, учебе и совершенно не интересующихся тем, что находится пускай даже в паре

километров от их дома. Вот это я и называю другим уровнем. И то что мы не такие как, – oн

скромно улыбнулся, – некоторые другие люди, дает нам некоторые преимущества, среди

которых можно отметить посещениe разных событий, совершенных в разное время – опять

же не с целью сделать что-либо для своей персоны; управление энергетической силой

солнца, полный отказ от пищи, поскольку все необходимые для жизни элементы мы

получаем непосредственно из его источника, ведь солнце источник всего живого,

регулирования жизнеспособности своего тела и погоды... Хотя это дается лишь немногим.

Совсем немногим.

– И это все... В твоем распоряжении? – cлабо пискнула Роза.

– Да.

– И что ты делаешь здесь, если не имеешь ничего общего со мной?

– Разве я это говорил? Как раз имеешь, поэтому-то я и здесь. Есть еще один фактор... Но об

этом позже.

Налетел ветер и растрепал длинные волосы Розы. Леона это почему-то позабавило. Он

спросил:

– Тебе не понравился тот цвет волос. Почему?

– Не знаю... – Роза повертела прядь волос перед глазами. – Много было с ним проблем, в

основном поэтому. Кстати, если уж ты спросил, – она уперла руки в бoкa и с негодованием

увидела как Леон насмешливо поднял брови, – тот заряд продержался целую неделю! Как ты

мог так не рассчитать дозу?

– Доза тут не причем... Роза.

Он замолчал, и весь напрягся, как перед прыжком. Розе показалось что он пытается

натолкнуть ее на ответ. Она покачалась с мысков на пятки и внимательно вгляделась ему в

лицо.

– Может объяснишь?

– Доза была рассчитана на два часа. Это точно, но на разных людях онa держится по

разному. Для тебя онa не должнa былa держатся более получаса, как я и сказал тебе тогда.

Но ты оказалась совсем не той кем я тебя себе представлял... Одним словом ты сама явилась

причиной такого длительного действия. Заряд действительно держался полчаса, Роза, – в его

голосе вдруг появились нотки уважения, – дальше... А что было собственно дальше? Целую

неделю в тебе работало что-то иное, и неестественное твоему привычному образу жизни.

Твой организм внезапно переключился на совершенно несвойственный ему рацион, если

можно так сказать... И ты даже не заболела, не малейшего недомогания, так?

Слушая как шелестят листья над головой, и как шумит фонтан, до Розы не сразу дошел

смысл сказанного. Наконец она сказала:

– Нет... Совершенно обычно. Как всегда.

– Об этом я и говорю.

– А почему это произошло? – недоуменно пожимая плечами спросила она.– Есть же этому

объяснение?

– Это редкий случай, поэтому нам остается лишь догадываться. Первая гипотеза это... – oн

усмехнулся, – сила убеждения. Ты была уверена в том, что во всем моя вина. Вторая это

действительно моя ошибка, но это мы можем сразу вычеркнуть. И третья, и самая верная,

это то, что ты являешься девушкой нашего круга, но до того момента эти силы дремали в

тебе, как ненужные и непригодные, и вдруг, с моей помощью, проснулись. Да, есть еще

четвертая...

Он смолк и Розе показалось что он сдерживает улыбку.

– Так что?

– Я... Не могу пока сказать.

– Но почему?

– Это... – oн пожал плечами и принялся разглядывать растущее неподалеку дерево, – пока что

только мои домыслы. Они не доказаны, и... В общем всему свое время.

– Так ты скажешь?

– Нет... все что угодно, Роза, но не это.

Он решительно отвернулся и подошел к растущему рядом розовому кусту. Роза с минуту вся

кипятилась, а потом ее лицо расплылось в ехидной улыбке.

– Почем мне знать что ты говоришь правду? Я даже не знаю, сколько тебе лет.

Леон медленно повернул к ней голову и сказал:

– Точного ответа на этот вопрос я дать не могу.

Роза остолбенела и замерла, и он поспешил добавить:

– День моего рождения был в 1789, но когда мне исполнилось пять лет моя мать забрала

меня в наше время, где мы и жили двенадцать-тринадцать лет, вот и считай. Такое понятие

как время просто не существует для нас.

Он нахмурился, увидев как побледнела Роза.

– Тише, тише, это не значит ничего... Вообще ничего. Строго говоря времени, как такового,

не существует, есть порядок конкретных событий, идущих по порядку один за другим, а для

человека, все время перемешавшегося в этих событиях, времени нет.

Он заглянул ей в лицо и тихо сказал:

– Жизнь не измеряется количеством времени, Роза. Человеку дается ровно столько времени,

сколько ему необходимо для того чтобы он выполнил свои жизненные цели, а потом он

умирает. Но не оттого что ему по законам физики необходимо это сделать, а просто потому

что ему просто незачем продолжать жить. Иногда бывает что ребенок двенадцати лет знает и

понимает больше чем женщина лет сорока. Все зависит от его знаний, а не от количества

времени. Вот, если судить по количеству опыта и знаний мне не больше восемнадцати, так

что не бойся.

С минуту Роза сидела не двигаясь, потом вздрогнула осознавая кто сейчас сидит рядом с ней

и встала.

– Леон, я устала от этого разговора, – сказала она, – это очень интересно, и все такое, но мне

пора домой.

Она уже собиралась уйти, когда остановилась и обернулась:

– Да, кстати, не стоит больше меня навещать.

Ничуть не удивленный этим выпадом, Леон остался сидеть, и Роза, ожидавшая от него

ответа подождала минут пять, а потом махнула рукой и села обратно, коря себя за

недостаточное самообладание. С минуту она пыталась заставить себя встать и уйти, но не

могла этого сделать. При мысли о том что она уйдет, ее охватывало головокружение.

– Теперь я уверен в том, что не ошибся, спасая тебя из под колес... – задумчиво заметил глядя

на ее лицо Леон и улыбнулся, давая понять что не заметил ее выпада, – поздравляю, теперь

ты уже больше никогда не вернешься к своему прежнему облику.

Роза недоуменно перевела взгляд на волосы. Какого же было ее изумление, когда она

обнаружила что ее волосы снова вернулись к прежнему, золотисто-белому цвету.

Налетевший было тихий ветерок смущенно смолк, испугавшись пролетевшего в голове у

Розы ураганa и сразу же исчез, уступив место грозному оцепенению.

Глава 6: Болезнь

Спустя несколько минут они распрощались, и совершенно потерянная Роза пошла домой, по

пути чудом не угодив под автобус. Мысли ее витали далеко, и до последнего момента она

шла быстрым шагом по мостовой не глядя по сторонам и прокручивая в голове все детали

разговора, все еще не осевшие в голове, когда мимо нeе, на большой скорости пролетел

двухэтажный смерч, основательно обливший ее грязью с лужи. Не останавливаясь, он

прогромыхал до поворота и скрылся, оставляя новоиспеченную блондинку так и стоять с

кислой миной и опущенными руками обливаться зловонной жижей.

– Что же творится вокруг? – недовольно пробурчала она и медленным шагом пошла дальше.

В половине четвертого в прихожей квартиры номер 17 наконец прозвенел звонок и тут же

послышался радостный возглас и звон разбитой посуды.

Это Олив разбила тарелку, когда вытирала ее полотенцем после мойки, стоя у не

работающей посудомоечной машинки, и то и дело тщетно напрягая слух надеясь услышать

приближающиеся шаги дочери.

Не обращая внимания на черепки на полу, она быстро засеменила в светлую, окрашенную с

светло голубые тона прихожую, и распахнула дверь, где перед ней предстала угрюмая Роза, с

ног до головы перепачканная в уже подсохшей грязи и с длинными светлыми локонами до

самого пояса.

– Наконец-то, Роза! А я уж думала что...

Она вытаращилaсь на дочь.

– Роза... Что же это такое? Где ты была?

– В школе я была, в школе... Где же еще?

Олив пропустила страдалицу в прихожую и закрыла за ней дверь. Со второго этажа донесся

детский вопль, очевидно интересующийся пришла ли она уже домой. Отвечая таким же

воплем, Роза бросила на мать виноватой взгляд.

– Прости мам, я чуть не попала под автобус, а он меня окатил этой жижей... из лужи, так что

моей вины тут нет.

Олив всплеснула руками и Роза поспешила добавить:

– Не беспокойся, я в полном порядке, он просто проехал мимо, даже меня не зацепив.

– Да, но ты...

– Цела мам, совершенно цела, – устала выдохнула она и развела руками, – извини... еще раз.

Можно я пойду переоденусь?

Великодушная мать решила оставить такую интересную застольную тему как новый цвет

волос дочери на потом и пропустила ее к лестнице, ведущей наверх.

Быстро по ней взбегая, по лицу Роуз пролезло некое подобие улыбки: худшее позади.

Первой реакции матери она опасалась более всего остального.

Она застала Рема с Джоном весело прыгающих на ее кровати и размахивающих ее ночной

рубашкой и халатом. У нее не было никакого желания разжигать очередной скандал и она

просто села на свободный краешек и вздохнула. Близнецы, а Джон с Ремом действительно

были близнецами разницей в полчаса недоуменно переглянулись и тут же перестали

прыгать. Они уселись по сторонам от сестры и уставились на нее двумя парами гигантских

карих глаз, спрашивающих друг у дрyга невероятную, и доселе неведомую им причину,

объяснявшую им почему она, видя их в комнате, не стала их вышвыривать оттуда вопя вслед

непристойные слова, и давая им повод выучить их и потом изредка припоминать. Решившие

видимо что у нее что-то стряслось, иначе бы она не лишила их такого удовольствия, они по

очереди толкнули ее в бок.

– Роза? Это ты или не ты? – спросил Рем.

– Нет, не я. В этом-то все и дело... – последовал тихий ответ и Джон ехидно улыбнулся: ее

еще можно будет ввести в драку, она в хорошем расположении духа.

– Это приведение что ли, а, Рем? – весело спросил он.

Роза ухмыльнулась, чем перевела братьев в еще больше недоумение. Но она не стала на них

кричать и выгонять их из комнаты, а просто встала, взяла их по очереди поперек туловища и

вынесла в коридор, а потом, закрывая за ними дверь, бросила:

– Я не буду обедать. Может попью чай... Передайте пожалуйста.

И она оставила их стоять в положении солдатской стойки у ее двери, где они, после того как

дверь захлопнулась, дружно покрутили пальцами у висков и затопали вниз по лестнице.

Роза переоделась в чистую одежду и, немного продумав свой план действий, спустилась к

столу.

После скандала, результатом которого явилось то, что она осталась без своего ноутбука,

который теперь испытывали на прочность Джон с Ремом в своей комнате, она обессиленно

лежала у себя в комнате на кровати глядя в потолок и хмурясь.

Исходя из слов Леона она больше никогда не вернется к своему прежнему виду и навсегда

останется с этим странным цветом волос и странной потребностью к хорошей погоде... Как

это все-таки печально, ей никогда больше не придется помогать маме в поедании

двухдневных супов из чечевицы и макарон... Хотя это и не печально вовсе. Именно без этого

она вполне смогла бы обойтись и жить хоть всю жизнь, без каких бы то ни было неудобств.

Но вот пирожные по выходным и разные другие предатели хорошей фигуры... Нет, это все-

таки очень печально.

Но с другой стороны, теперь она избавлена от постоянной потребности так распределить

свое время чтобы не опоздать на обед или завтрак... Подумать только... Но может это не

правда? В конце концов сколько она знает этого самого Леона? Неделю, не больше, и при

этом она должна ему верить? Но если отбросить все эти, совершенно сейчас ненужные

мысли, она действительно может полагаться на него, ведь он... Ведь она обязана ему жизнью

и с этим ничего уж не поделаешь.

– Что ж, – прошептала Роза себе под нос, – с этим ничего уж не поделаешь... Остается лишь

приспосабливаться к этой новой жизни.

И все началось сначала. Клара мучила ее два урока подряд, пытаясь выведать имя и телефон

ее парикмахера, и Розе не оставалось ничего иного как наплести ей в три короба про ее

троюродного дядюшку из Флоренции. К счастью, особо блистательным умом Клара не

обладала, и наконец оставила ее в покое. Нелси показала себя со своей наилучшей стороны:

она проигнорировала и ее волосы и ее саму в целом, за что Розa прониклась к ней

величайшей, но молчаливой симпатией. Больше никто ее не трогал, и спустя три дня

вернулись самые обычные и счастливые будни.

На четвертый она даже смогла противостоять желанию устроить пляж во время перемены во

дворе, и скромно обедала парой сухариков в тени, в полном одиночестве. Стояли на редкость

хорошие солнечные дни, уже правда переставшие всех удивлять своей пригодностью.

Теперь она все больше времени проводила в одиночестве, и все чаще ловила себя на мысли

о том, что думает о Леоне.

Но вот прошла неделя, две, а он все не появлялся, и она приуныла. Опять зарядил маленький

противный дождик, оповещавший ее о том, что он далеко и совсем о ней не думает. Ко всему

прочему, она подхватила грипп и два дня лежала дома. Ее здоровье словно приобрело

повышенную чувствительность к микробам, как бывает у людей со слабым иммунитетом.

Олив, пичкавшая ее витаминами, никак не могла понять причину ее плохого состояния, и

даже один раз сводила дочь к врачу, где ее ошеломили неопровержимым фактом: Роза, как

оказалось, полностью здорова, и даже грипп, который она подхватила, держался не более

двух часов, после чего бесследно исчез.

– У вашей дочери поразительно сильный иммунитет, – заявили врачи, кивая на бледную, с

синяками под глазами Розy, сидевшую в кресле, – вы можете быть абсолютно спокойны, мэм.

Единственное "но" в ее самочувствии это нехватка витамина Д. Свозите ее к морю, к солнцу.

Олив приняла это утверждение за отговорку глупых врачей и продолжала пичкать дочь

различными витаминами.

Под конец второй недели бедная мать уже начала всерьез беспокоится. Несмотря на питание

Розa сильно похудела, и была скорее похожа на приведение чем на ребенка. Она уверяла

мать что не хочет есть. Каждый день повторялось одно и тоже: на завтрак Олив впихивала в

слабую и протестующую дочь тарелку овсянки, не подозревая, что едой она лишь ухудшает

ее самочувствие, на обед – здоровая питательная пища, которую желудок больной не мог

усваивать вообще, и на ужин овощи.

Сама Роза изо дня в день умоляла мать послушаться врачей и увести ee к солнцу, но все

мольбы пропадали втуне. Олив заботилась о дочери, и не допускала мысли о том, что какой-

то слабенький лучик может поставить ее на ноги.

Роза слегла. Раф уже начинал обзванивать лучших медиков города, когда в один прекрасный

день всех не разбудило все-таки прорвавшиеся сквозь пелену облаков солнце. Но ни один

лучик не попадал в комнату больной, по настоянию матери, окна были плотно занавешены

бордовыми занавесками.

В два часа пополудни в дверь кто-то позвонил.

– О! Это наверное доктор... – Раф сорвался со своего дивана, устремился в прихожую и

распахнул дверь. На пороге стоял высокий, черноволосый молодой человек, со светло-

карими глазами и самой обыкновенной внешностью.

– Вызывали доктора? – даже не здороваясь, выпалил он.

Если бы обеспокоенный здоровьем дочери Рaф был бы в состоянии трезво взглянуть на

незнакомца, и на миг забыть o больной, он бы сразу обратил внимание на то, что с молодым

человеком творится что-то неладное: его глаза неестественно ярко блестели на лице,

выдавая тем самым чрезмерную взволнованность и беспокойство; он тяжело дышал, как

будто преодолел все расстояние до их квартиры бегом.

Но Раф не обратил внимания на его внешний вид, все его мысли сосредоточились на дочери.

Он кивнул.

– Да, да, конечно, проходите.

Без лишних слов доктор прошел в темную комнату Розы и закрыл за собой дверь, оставляя

тревожного родителя в коридоре. Потом быстро подошел к окну и распахнул его, впуская в

комнату поток свежего воздуха и лучи солнца, тут же полившиеся на подушку бледной, как

смерть, страдалицы.

– И они называют себя ее родителями... – сердито пробурчал он и сел у ее изголовья.

Поколебавшись, Леон осторожно протянул к ней руку и положил ладонь на холодный лоб.

Роза вздрогнула.

Пять минут прошло в полном молчании, и наконец она открыла глаза и сфокусировалась на

медике. Леон поспешно оттернул руку, но она была слишком слаба для того чтобы заметить

это движение. Глаза то и дело смыкались, ей явно было сложно держать его лицо в фокусе.

– Ты? – выдохнула Роза после минутного молчания.

Леон улыбнулся ей и облегченно вздохнул.

– Наконец-то, Роза... Я уж начал беспокоится, – oн обвел глазами пыльную комнату. – И

сколько же времени ты провела в этой... хм, берлоге?

– Это моя комната, – делая слабую попытку улыбнуться, Роза закрыла глаза и сморщилась.

– Так сколько?

– Я не помню... Кажется около двух дней.

Леон мрачно кивнул и скосил глаза на дверь, за которой, судя по шепоткам, столпилась вся

семья.

– Если бы я только знал... Твоим родителям, Роза, не помешало бы хоть изредка, – он сжал

кулаки, – проявлять к тебе хоть немного внимания. Если бы я только мог догадываться, что

они с тобой сделают, я бы не уезжал.

– Не уезжал? – безо всякого выражения повторила она

– У меня были дела, а ты очевидно не смогла жить одна... Это странно. Я имею в виду, -

поспешно поправился он видя ее недоуменный вид, – без погоды, без действительно

хорошей погоды твое здоровье так пошатнулось, что я не мог дальше тянуть, и приехал.

Он несколько минут смотрел на нее, а потом по его лицу пробежало некое подобие улыбки.

– Роза... Ты такая бледная.

– Наверное.

Он погладил ее по волосам и шире распахнул окно, впуская больше света.

– Как ты себя чувствуешь теперь?

– Лучше... Спасибо. Но ты так и не сказал...

Но Леон поднял руку, и Роза умолкла. Потом он быстро отдернул шторы, чтобы свет

продолжал проникать, но само окно прикрыл. Не следовало подвергать нервы Олив такой

опасности переволноваться. В дверь постучали, и не дожидаясь ответа вошли Рaф и Олив.

Оба тотчас зажмурились и застыли в дверях. Леон кашлянул.

– Ваша дочь скоро пойдет на поправку.

Глаза Олив наполнились слезами. Она бросилась к дочери и обняла ее.

– Девочка моя... Как я рада, но... Не стоит тебе лежать при таком свете, это может негативно

на тебя повлиять, я его закрою.

– Нет! – в один голос выкрикнули Леон с Розой и ее рука, потянувшееся было к занавескам,

застыла в воздухе. Олив недоуменно вскинула брови. Леон сказал:

– Я вынужден настаивать. Больной будет только полезен свет.

– Но я...

– Мам, я прошу тебя.

Роза села в кровати и Олив воскликнула:

– Тебе нельзя сидеть! Ты можешь переутомится!

Позади нее послышался тихий смешок и она обернулась.

– Я... Хм, наверное пока выйду.

И Леон быстро покинул комнату.

– Что ж... Мы наверное тоже выйдем, а ты полежи пока. Он ведь дал тебе лекарство, не так

ли?

– О да, – улыбнулась Роза, – он все уже сделал, не беспокойся.

– Что ж, прекрасно, иного и не требуется.

И они попятились к дверям. Как только дверь за ними закрылась, Роза легко соскользнула с

кровати и подошла к окну, за которым можно было увидеть ослепительно голубое небо и

слепящее солнце. Вздыхая от удовольствия, она вновь распахнула настежь ставни и застыла.

Спустя пять минут она оделась, причесалась, и вышла в гостиную, где застала всех

родственников в сборе, в полном молчании попивающих чай, и разглядывающих Леона.

Последний, стоящий в тени тут же обернулся.

Олив подбежала к ней и усадила за стол.

– Ты смогла выйти к нам... Что же это было за волшебное лекарство?

Она с интересом посмотрела на молодого врача. Тот загадочно улыбнулся:

– Профессиональный секрет врача, мэм... Единственное, что бы я мог вам посоветовать и

сказать на будущее, – он кивнул на Розy, в этот момент с кислой миной смотревшую в свою

тарелку, – это побольше уделять внимания своей дочери.

– Так ведь... – Олив внимательно посмотрела в его абсолютно бесстрастное лицо и потом

оглянулась на мужа, – я уверена что мы уделяли ей все, на что мы были способны... Она не в

чем не нуждалась, я уверена.

Леон осторожно пожал плечами и сказал.

– Возможно. Но впредь имейте в виду.

– Хорошо. Роуз, милая, ты чего не ешь? В твоем положении пища это первый шаг к

выздоровлению.

– Но мама...

Леон покачал головой и тихо сказал.

– Не думаю. В ее ситуации ей намного больше пользы принесла бы прогулка.

– Нет, я лучше знаю что важно моей дочери...

– Возможно вы все-таки прислушайтесь к моим словам, мэм, – устало сказал Леон. – В

большинстве случаев больные интуитивно чувствуют, что им будет полезнее всего. И

поэтому, – добавил он многозначительно, – не стоит насильно ее кормить, это может еще

ухудшить ее состояние.

– Но...

– Олив, – Раф выглядел усталым и встревоженным, и уже привставшая было Олив немного

оттаяла.

– Ну ладно, так и быть. Тогда... – oна погладила дочь по плечу, – мы сейчас выйдем с тобой во

двор?

– С вашего позволения, – Леон вновь надел на себя маску высокомерного безразличия, – я мог

бы ее немного э... выгулять.

С минуту Олив колебалась, но потом вздохнула.

– Хорошо, только не уходите далеко, и... Осторожней с машинами. Она знаете ли недавно

чуть не попала под автобус.

Брови Леона поползли вверх.

– То есть как?

– Ну, она возвращалась со школы, а тут автобус...

Лицо Леона побледнело, и с лица Олив мигом сошла улыбка. Но прежде чем она успела что-

либо сказать, он кивнул Розе на прихожую и, попрощавшись, вышел.

– Ну... пока, – немного ошарашенная столь скорым уходом, проборматала она, – тогда я

пойду?

Джон, сидевший за столом, невозмутимо бросил:

– Не шалите дети мои...

Олив помрачнела.

– Джон! Ладно уж, Роза, иди, погуляй.

Роза не заставила себя долго ждать и, поспешно покинув кухню, последовала за Леоном.

Пока они не вышли на залитый солнцем двор, тот молчал и смотрел себе под ноги. Когда

они дошли достаточно далеко от дома, откуда их уже не было видно, он возмущенно

запустил руку в волосы.

– Как я мог? Ты ведь могла погибнуть...

– Что?

– Тебе очень повезло, – он нервно улыбнулся и судорожно вздохнул, как будто пытаясь

успокоится.

– Просто случайность, вот и все...

– Случайность? – воскликнул Леон. – По-твоему случайность, что тебя уже два раза чуть

было не убили? Случайность, что мне взбрело в голову тебя спасти? Естественно после

одного, неудавшегося покушения они запланировали второе...

Роза воззрилась на него в полном замешательстве.

– О чем ты?

– Роза... К твоему сведению, я был на твоих несостоявшихся похоронах, и узнал о тебе много

интересного от твоих родственников. "Она, бедняжка всегда была очень неосторожной,

несобранной..." Твоя мать очень любит тебя, равно как и отец. С чего тебя вдруг хотели

убрать? Что ты сделала?

Он порывисто вздохнул и Розе показалось, что она чувствует исходящее от него волнение.

– Ничего, – недоуменно пробормотала она. – Ровным счетом ничего.

– Ничего...

Леон скрестил руки на груди и весь напрягся.

– Ну конечно, ничего, кроме того, что я тут стою и посвящаю тебя во все подробности моей

жизни, которые находятся под строгим запретом.

Роза не имела ни малейшего понятия, что он говорит. Наконец Леон будто бы очнулся. Он

вздохнул и взглянул на нее.

– Не случайность, что ты вот так раз, и выжила. Должно быть объяснение... Не могли же они

промахнутся? Это им совсем не свойственно...

Его лицо вдруг прояснилось, и Роза совсем отчаялась понять суть его речей.

– Если бы не та машина... И не тот автобус, меня бы не было здесь рядом с тобой, ты

понимаешь?

– Нет.

Роза с удовлетворением увидела, что он сбит с толку. Но долго наслаждаться этим зрелищем

ей не пришлось, Леон сказал.

– Судьба. Знаешь что это такое?

Солнце свободно струилось сквозь ветви деревьев, освещая поляну и густую листву над их

головами.

Леон замолчал и теперь смотрел, как ветер раздувает длинные волосы Розы. Та не вытерпела