Текст книги "Золотая Вспышка"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Она... Все сложилось очень недавно, – холодно отозвался Леон, – с твоего позволения, это

наш с ней вопрос.

– Вот как? – хохот. – Да пожалуйста.

– А ты замужем? – сглаживая ситуацию, спросила Роза, не смотря на Леона.

– Нет... То есть была... Но он оказался полной бездарностью. Бросил меня когда узнал, что я

жду ребенка.

Леон навострил уши.

– У вас есть ребенок?

– Будет... Мама настояла на том, чтобы я сохранила его. Даже после ухода Игоря, – в ее

голосе вдруг проступил холодок. – Игорь оказался очень шустрым малым. Как только узнал,

что у нас будет ребенок – все, на следующий день его уже не было.

Анабель покрепче сжала руль.

– Малыш должен родится в декабре... – сказала она ломким голосом, – сейчас ведь апрель...

Роза слушала ее затаив дыхание, и Леон, судя по тишине, тоже. Анабель как-то тихо

всхлипнула и добавила, уже более твердым голосом:

– После рождения моего малыша я начну жизнь заново. Выйду во второй раз замуж и будет

мне счастье. И мне, и малютке. Мама меня уверяет, что вся жизнь у меня еще впереди: " Ты

проживешь долгую, счастливую жизнь, не стоит придавать такое большое значение ее

началу..." – так она говорит, и я согласна с ней. Она даже предлагает воспитывать малютку

сама, пока я не стану на ноги, и я вам скажу, это было бы слишком великодушно с ее

стороны... В конце концов, – добавила Анабель после короткой заминки, – разве я не имею

права быть счастливой? Вот ты, Роза, например, ты можешь назвать себя абсолютно

счастливой?

– Это сложный вопрос... Но в целом – да.

– Вот и я хочу того же. Разве я многого прошу? Всего лишь встретить порядочного человека,

который любил бы нас, и которого любила б я...

– Твоя мать наверное знает, что говорит – промолвил Леон, – ты ведь очень молода.

Анабель улыбнулась и вскоре притормозила у старинного дома, окруженного высокими

липами.

– Прибыли.

Дом стоял в тихом, укромном месте, с потрясающе чистым, здоровым воздухом, и с такими

же соседями. Oтсюда с трудом можно было различить езду машин и звуки жизни большого

города. Рядом возвышались такие же дома, с такими же липами. Создавалось впечатление,

что во время их планирования, у архитекторов и дизайнеров начисто отбило фантазию, или

они просто посчитали, что в таком красивом месте, где царит тишина и покой, и где

главенствуют зеленые лужайки, излишняя фантазия не нужна.

Возможно они были правы, поскольку красота места не нуждалась в поддержке красивых

домов. Иначе говоря, дома это место совершенно не портили.

Открывая дверь, Анабель пропустила гостей вперед и они вошли.

Их глазам предстала маленькая гостиная, с двумя диванчиками и маленьким, застеленным

кружевной скатертью, столиком, на котором ворохом лежали кучи исписанных бумаг. Рядом

со столиком стояла пара простых, деревянных стульев. Обстановка была самая скромная.

Возможно, в этом было и свое преимущество. Недостаток мебели визуально расширял

комнату, делал ее больше и воздушнее, и, наконец, освобождал место для разных

безделушек, для которых не остается место в обычной комнате. Здесь по всем углам стояли

цветы. Целое множество цветов в горшках, которыми комната и была наполнена до отказа.

Мягкий запах герани на подоконнике, сирени в стеклянной вазе на столе, мяты, еще больше

усиливали ощущение воздушности, и Роза с удовольствием подумала о том, что намного

лучше и приятнее было бы жить вот в таком маленьком домике, чем, например, в каком-

нибудь, отягощенным пуфиками и диванами особняке, где не развернутся. Само собой

разумеется, особняк, который они перед этим покинули, ни входил в счет.

Обеденного стола, плиты, или других принадлежностей для элементарного удобства в

готовке еды, на кухне не наблюдалось.

Из гостиной вела лестница наверх, где была рабочая комната Анабель, и спальня с туалетом.

Удостоверившись, что все дома в порядке, занавесочки одернуты, а бумаги тем же

беспорядочным ворохом лежат на столе, хозяйка пригласила гостей устраиваться поудобнее.

– Здесь мило, – Роза с любопытством осмотрела комнату, – а твоя мама где живет?

– О, она недавно вышла замуж и живет в двух кварталах. Я частенько к ней захаживаю... У

нее и дом побольше, и комфортней чем мой. – Анабель уселась на диванчик и выудила из

стоявшей неподалеку тумбочки черно-белый журнальчик, и быстро перелистала его. Роза

успела различить на обложке эскиз какого-то платья, когда Леон, стоявший у окна, спросил:

– То есть ты живешь здесь одна?

– Да... Размеры этого обиталища не позволяют даже принимать гостей, – хозяйка домика

грустно улыбнулась, – места здесь маловато, но мне хватает.

Леон бросил на Розу быстрый взгляд, обозначающий: "Так я и знал", и, повернувшись к

Анабель, спросил:

– Очень неудобно конечно... Но ты не могла бы нам посоветовать место, где мы могли бы

остановится, пока мы здесь?

– Неужели ничего нет на примете? Разве вы, когда ехали сюда, не знали заранее куда именно

направляетесь? – Анабель поджала губы.

Ни Леон, ни Роза не ответили. Последняя принялась смущенно разглядывать собственные

шнурки на ботинках, что избавляло ee от необходимости смотреть на хозяйку. Сказать

Анабель, что они изначально намеревались остановится у нее в доме, было бы, по крайней

мере, до крайности глупым действием.

Молчание затягивалось. Судя по лицу Анабель, у нее в голове созревал хитроумный план.

– Знаете что, – заметила она после значительной паузы, видя их лица и улыбаясь, – я о вас

позабочусь. Не знаю почему, но вы мне нравитесь. Так что заботу о вас я беру в свои руки. В

вашем возрасте вы просто должны быть под чьим-нибудь попечительством, ведь вам обоим

не больше девятнадцати лет. Тем более что вы тоже Солтинера. Я бы себе не простила, если

бы разрешила вам уйти.

Все еще не совсем справившись со своим смущением, Роза просияла.

– Это будет просто прекрасно, – выдохнул Леон, тоже улыбаясь.

Все складывалось как нельзя лучше. На большее они не могли и рассчитывать. Попасть в

прошлое, не заблудиться, и всего лишь после получасового гуляния по городу встретить того

кого искали! Мало того, им помогут с местом для проживания. Это казалось сном.

Анабель, видя их лица, успокоилась, но лишь за тем, чтобы затем начать их расспрашивать

об их жизни, поскольку, как она созналась, она просто умирает от любопытства.

Роза решила пока не говорить ей об ихнем родстве, тем более что они и так ей понравились.

Не следовало будоражить ее сознание такой умопомрачительной новостью, она еще может

принять их за сумасшедших.

Глава 4: Обустройство и визит

Часов в пять Анабель постучала в дверь материнского дома.

– Я вас представлю ей как друзей моей кузины, – сказала она Леону. – Комнат у нее много,

найдется пара и для вас.

Отмахнувшись, причем с изрядно довольным видом, от их благодарностей, она им

подмигнула и сказала, чтобы иногда приходили к ней в гости и рассказывали о себе новости.

По ее словам, они ее просто очаровали, особенно Роза. Она уже задумывается над этим

цветом волос.

Дверь им открыла полненькая старушка в измазанном мукой фартучке. Увидев вначале дочь,

a потом перекинув взгляд на Розу, oна захлопала голубыми глазами.

– Привет мам! К нам в город приехали одни знакомые моей кузины, и они не знают где

остановится... У меня места мало, но я подумала...

– Боже милостивый! – старушка все смотрела на Розу, и, казалось, еле удерживалась от того

чтобы нe перекрестится.

Анабель подхватила ее за руку и улыбнулась.

– Мы малость похожи, да, мамуля? Но ведь и так бывает, правда?

Поправляя на голове седые букольки, старушка наконец смогла оторвать взволнованный

взгляд от лица Розы и посмотрела на Леона. На последнем она тоже задержала взгляд:

– Но, дорогая моя, – обратилась она к дочери взволнованным голосом, – это очень лестно, что

ты вспомнила обо мне, но разве у них нет здесь родственников?

Наступив Розе на ногу, Анабель поспешила ответить, что они дальние друзья ее кузины...

Или двоюродной тети, в общем они ee дальние друзья, а других таких же близких друзей у

них, к сожалению, нет, поэтому не может ли она, на правах дружбы, устроить их?

– Да, да, конечно... – кивнула старушка, еще немного похлопав ресницами, – на правах

дружбы...

– Моя мама, Евгения, – шепнула Анабель Розе и Леону, и, повернувшись к матери, добавила.

– Мои хорошие друзья: Леон и Роза, – и в сторону. – Она очень настороженно относится к

незнакомцам, но она очень хороший человек, сами увидите.

– Роза и Леон... Дорогая моя, а где же их багаж?

Весь багаж, к слову, сейчас оставался в доме Анабель, поскольку упомянутые Роза и Леон не

были уверенны на все сто процентов в том, что ее мать их примет.

Заверив ее, что они сейчас же его донесут, Анабель посмотрела на улыбнувшегося Леона.

– Ну, что? – вопросительно подняла она брови. – Остановитесь здесь?

Евгения, тем временем, с любопытством осматривала их одежду и, покачивая головой, что-

то бормотала. Пока Леон приносил багаж, она успела на правах дружбы поинтересоваться у

милочки Розы, из какой ткани сделаны ее штаны. После туманных объяснений, старушка

милостиво пригласила их пройти в гостиную. Анабель, позволяя матери уйти вперед,

рассказывала Розе, какого года этот дом, как мама его любит, что и где стоит, и кто

изображен на фотографиях, праздно расставленных по всей комнате.

– Моя мама очень гостеприимна, – сказала она, указывая на полку, над гудящим камином,

уставленную шкатулками, статуэтками и свечами, – чрезвычайно любит гостей, и очень

любит для них готовить. Поэтому я стараюсь слишком часто к ней не захаживать, потому

что каждый раз рискую оказаться за столом, а если я говорю, что есть не хочу, мама

обижается, – сказала Анабель грустно, – ей это очень обидно... Вы ведь тоже не едите с

Леоном?

Роза покачала головой и Анабель совсем понурилась:

– Как печально... Право очень печально, она непременно захочет испечь для вас хотя бы один

из своих излюбленных пирогов.

Немного покачав головой, Анабель вздохнула, и добавила уже более веселым голосом:

– Я так рада, что вы будете жить рядом! Это чудесно, что вы нашли меня.

Вскоре пришел Леон и гостеприимная Евгения отправилась показывать им комнаты для

гостей. С каждой комнатой была связана своя история, и когда она рассказывала, кто и когда

в ней жил, у них просто не хватало совести ее прерывать. Наконец, после осмотра трех

праздничных покоев, она уделила им две средние комнаты, и, заверив их, чтобы они

чувствовали себя как дома, отправилась вниз, искать мужа.

– Надо же, какая у тебя прекрасная мать, – сказала, обращаясь к своей рыжеволосой

родственнице Роза, когда та помогала ей с обустройством в комнате: раскладывала одежду в

шкаф, – более доброй женщины я еще не встречала.

– Вы ей понравились, – отозвалась Анабель, вертя в руках майку с ярким принтом. – У тебя

много таких?

– Что? А... – Роза улыбнулась, – оставь себе, дарю.

Просияв, Анабель убежала в ванную и Роза, посмеиваясь, села на кровать, и посмотрела на

часы, стоящие на тумбочке – шесть часов вечера. Она вздохнула. Мама с Элизой сейчас

наверняка мило сидят у камина и обсуждают планы по поливке цветов. Она еле удержалась

от желания фыркнуть.

И тут произошло нечто такое, что заставило ее взгвизнуть и свалиться с матраса. Сверкнула

вспышка и на ковре образовалась Элиза, собственной персоной, с панелью событий в руках.

Видя ее лицо, она просияла, и кинулась ей на шею.

– Роза, здравствуй! Как ты? Как Леон? Где он вообще? – она огляделась посмотреть, где

спрятался Леон, и не видя его, устремила свой взор на дверь в ванную, откуда послышался

визг. Спустя секунду, оттуда выбежала Анабель с белым лицом:

– Что случилось? Я слышала шум... – oна увидела Элизу. – А вы... кто?

Оборачиваясь на Розу, потом опять на Анабель, та усмехнулась:

– Превосходно... Я Элиза, мать Леона, – кивая встревоженной Анабель, дoбавила она.

– Мать?

За дверью послышался шум и в комнату влетел Леон. Замерев в дверях, он уставился на

гостью:

– Мама? – oн нахмурился. – Но как...

Моргая, Анабель подошла к вдруг просиявшей Розе и недоуменно подняла брови:

– Мать? Она мать?

– Лео! – Элиза подбежала к хмурому Леона и обхватила его за шею. – Я не могла вас бросить,

ты же знаешь меня!

– А как же слежка?

– Я не могла вас так оставить! Без дома, без убежища...– oна взволнованно вздохнула. – Если

бы вы знали, как я волновалась целый день... Я ведь следила за вами с самого утра.

Элиза справилась со своим голосом и подошла к совершенно потерянной Анабель.

– Здравствуй, – oна уверенно протянула ей руку, – ты ведь Анабель?

Поколебавшись, та ответила на рукопожатие, и, к ее удивлению, Элиза не выхватила руку.

Это могло означать только одно:

– И ты Солтинера?

Элиза кивнула и Анабель плюхнулась на кровать.

– Ну и день... Меня сегодня, кажется, уже ничего не сможет удивить.

– Ну, как вы? – мать Леона взволнованно посмотрела на сына.. – Это ведь дом матери

Анабель?

– Да, но... Может ты объяснишь наконец, зачем выгнала нас из собственного дома? – не

сдержавшись, спросил тот и Элиза вздохнула. – Мы с Розой уже были уверены, что нам

придется ночевать на улице.

– Нет, нет! Я знала что вы найдете выход!

– Но это глупо! Почему ты нам не сказала, зачем...

– Потому что не могла. Я пришла лишь затем, чтобы увидеть, как вы.

– Давайте вернемся, Элиза, – воскликнула Роза. – Не может же быть такого, что вы нас

отравили сюда лишь за тем, чтобы я закончила обучение... Давайте вернемся.

– Роза, я не могу, – отозвалась та печально. – Я правда не могу и не должна забирать вас. Чем

вам здесь не нравится? Хозяйка вас приняла, вы сможете жить в этом доме пока ты, Роза,

будешь учится... – она оглянулась на ничего не понимающую Анабель, – я так благодарна

тебе, Анабель, просто безмерно.

Tа кивнула и неуверенно выдавила что-то наподобие: – Я была только рада... – после чего

Элиза опять повернулась к сыну:

– Лео, я правда не могу ничего сказать, но вы и сами скоро все поймете. С Анабель, в этом

месте, в этой атмосфере, вам абсолютно ничего не грозит. Возвратиться домой сейчас

нельзя, ей надо учиться.

Она кивнула на Розу, и та еле удержалась от того, чтобы не поднять глаза к потолку,

настолько нелепо прозвучал ответ.

– Это не объяснение, – тихо возразил Леон, – какой смысл жить здесь, лишь за тем, чтобы

Роза ходила в школу? Она с таким же успехом могла бы учится, живя в нашем доме.

Сжимая руки в карманах толстовки, Роза посмотрела на него. На лице стоящего рядом с нею

Солтинера читалась такая боль, что ей стало неловко.

– Зачем ты мучаешь ее? Kогда она вышла из школы, на ней лица не было. И ради этого мы

уехали?

Переводя дыхание, Элиза посмотрела на вытянувшееся лицо Анабель, и ломким голосом

спросила, как они встретились. Анабель ответила, что чуть не сбила их.

– С нами все в порядке, – произнесла, желая смягчить ситуацию, Роза, – правда. Но я до сих

пор не понимаю причину нашего нахождения здесь.

Видя, в какое положение попала, Элиза закрыла лицо руками. Повисла звенящая тишина,

наполнившая все пространство комнаты вязким, неуютным ожиданием объяснения, или же

желанием приблизить момент, когда будет уместно прощение. Но этот момент так и не

настал, и молчание было прервано не словами извинения, но возгласом, вмиг разбившим

тишину на миллионы осколков. Это был голос хозяйки дома, Евгении, из-за тишины

усиленный во множество раз.

– Анабель, милочка, спустись на кухню! – Анабель подпрыгнула и мигом шмыгнула за дверь,

откуда доносился этот призыв.

Наконец, Элиза отняла руки от лица.

– Роза, ты ведь знаешь, что Анабель твоя родственница? – спросила она. – Pазве ты не хочешь

узнать ее получше?

– Да, наверное.

– И ее мать тебе понравилась, не так ли?

– В общих чертах – да, понравилась.

– И если забыть о том, где вы жили до этого, и цель, с какой вы покинули тот дом, ты бы

хотела здесь пожить?

Леон посмотрел на мать и уже собирался что-то сказать, когда Элиза дала ему понять, чтобы

он не вмешивался.

– Может быть, – поколебавшись, протянула Роза, – может быть и захотела.

Удовлетворенно кивнув, Элиза встала.

– Если хотите, я навещу вас завтра, здесь, в это же время.

Необходимость в отстаивании своей точки зрения исчезла внезапно, и Леон с Розой

почувствовали это еще до того, как Элиза успела самолично поставить точку. Она не захотела

ничего объяснять, а они не видели возможности убедить ее поделится всем с ними. И

прощание, такое внезапное, и такое неестественное, почти что заменило собою все

пространные пояснения.

Улыбнувшись, видя их недоуменные лица, Элиза попрощалась и исчезла.

Леон с минуту смотрел, как оседает пыль на ковре, потом кинул обреченный взгляд на Розу

и вышел. Та проводила его глазами и села на кончик кровати.

Некоторое время она молча хмурилась, а потом, пересилив себя, улыбнулась.

– Пусть сегодня она ничего и не сказала, – пробормотала она тихо, – но... кто знает, что будет

завтра?

Глава 5: Разведка

И таким образом они поселились в обиталище прапрабабушки Розы, добросердечной

Евгении. Каждое утро они теперь убегали из дома, прежде чем любезная хозяйка смогла бы

втиснуть в них по две порции борща или щей, а также навещали Анабель в ее домике,

интересуясь ее самочувствием, как будущей матери бабушки Розы, или просто как любимого

друга.

Элиза продолжала навещать их, но ее визиты не приносили им ничего нового, кроме того,

что они и так знали. Временами она бросала странные фразы, значение которых ни Роза, ни

Леон понять не могли, но этим все и ограничивалось.

Она появлялась, казалось, только лишь за тем, чтобы настроить их на будущее, уверить в

том, что они все делают правильно, и сообщить, что в доме все обстоит благополучно. Она

передавала Розе различные наставления и сообщения от родителей, a Леону новости от

Тейлора. Это ставило обоих в тупик. Новости от родителей были важным делом, но Элиза

знала намного больше, чем хотела им сказать, и они так ничего и не узнали. Но, как они не

старались хоть что-то у нее выяснить, она упорно не желала ничего говорить, и вскоре они

махнули на это дело рукой.

В конце концов они перестали ждать от ее визитов объяснений, и сосредоточились на том,

что было доступно их пониманию. Роза исправно посещала учебу, а по возвращению оба

навещали Анабель. Кого-кого, но Розу довольно-таки сильно беспокоило ее самочувствие,

поскольку во-первых: ее будущий ребенок должен был впоследствии стать матерью ее

дорогой Олив, и во-вторых, если верить историям самой Олив, бедняжка Анабель должна

была умереть в молодом возрасте. Разумеется, молодой можно быть и в шестнадцать и в

тридцать лет, но Роза почему-то все время беспокоилась именно о скором будущем, когда ее

бабушка должна была появится на свет. Не станет ли она причиной смерти своей матери? И

в этом случае они уже ничего не смогут сделать. Но ждать в постоянном страхе ведь тоже

было нельзя, так что спустя некоторое время Роза поделилась с Леоном одной из своих идей.

Идея заключалась в том, чтобы переместится немного в будущее, и выяснить любым

способом и даже не важно как, при каких обстоятельствах и когда умерла Анабель.

Выяснить это она хотела у ее близкого родственника: у ее дочери, а следовательно, y своей

бабушки.

Роза сама не понимала почему в ней вдруг проснулось это неистовое желание узнать

больше, но чувствовала что не может иначе. Ей казалось странным, что Анабель, будучи

сама Солтинера, должна вдруг умереть. От чего?

Роза очень привязалась к своей прабабушке, и всякий раз ужасалась при мысли, что скоро ее

не станет. Нет, она сделает все возможное для того чтобы защитить ее, чего бы это ей не

стоило.

И так, она поделилась своей идеей с Леоном, и тот, к ее радости, с ней согласился, заметив,

что и он тоже об этом думал.

И пока они оттачивали все подробности предполагаемого вторжения к дочери Анабель, -

Роза только теперь поняла, зачем ей дали такое безумное количество времени на уроках, им

она теперь была им лишь рада – пролетели две недели. Она как ни в чем не бывало ходила в

школу, а чтобы Евгения не заподозрила ничего странного, они с Леоном исчезали рано

утром и возвращались еще до того, как кто-либо проснулся – спасибо умению Солтинера

контролировать время – и потом запирались в комнате, перебирая возможные препятствия,

которые могут им помешать выполнить свой план.

Наконец, когда все было улажено и подготовлено, они, однажды вернувшись домой,

переоделись в менее маркую одежду, и заперли дверь комнаты Леона изнутри, чтобы их

отсутствия прошло незамеченным.

– Значит, запомни, – сказал Леон, отходя от двери и принимаясь ходить взад-вперед по

комнате, – мы с тобой странники, мирно путешествующие по Франции, и просящие немного

передохнуть в доме добрых хозяев.

– Звучит не очень вдохновляюще, – заметила Роза, кладя в сумку все вещи первой

надобности, – может моя бабуля была совсем не гостеприимным человеком, а, скажем,

наоборот?

– Поверь мне, когда у человека растет маленькая дочь, он всегда гостеприимен.

– А ты почем знаешь?

Леон поймал ее хитрый взгляд и хмыкнул.

– Я хорошо знаю свою мать, Роуз.

– Так, ладно, – Роза защелкнула молнию и, отходя на шаг, глубоко вздохнула, чтобы

успокоится, – кажется, все готово.

Кидая быстрый взгляд на сумку, Леон улыбнулся себе нос и встал, подходя к одетой в

мешковатый комбинезон Розе. Та держала в руках шпильку для волос, а другой сооружала

большой пучок на затылке.

Подождав пока пучок окончательно прикрепится к затылку, он заметил:

– Не совсем все.

– По-моему все, – пожала плечами та и вздохнула, – ох, как я волнуюсь.

– Все будет хорошо, – прошептал Леон, обнимая ее сзади и прижимая к себе, – я люблю тебя.

Он прижался губами к ее волосам и глубоко вздохнул, словно повинуясь желанию

пропустить сквозь себя весь момент, и запомнить все его подробности.

– Ну, идем? – смущенно отозвалась Роза, осторожно пытаясь высвободится из его рук.

Постояв так с минуту, Леон разжал руки и полез в карман за панелью событий. Он долго

искал нужное событие и примерный год, давая ей время сосредоточиться и привести в

порядок сумочку. Наконец, все еще немного розовая, Роза поймала его взгляд, и в ту же

секунду комната исчезла.

В следующий миг они почувствовали, как вокруг них бушует ветер, а под ногами гнется

высокая трава, достававшая им до пояса. Оглянувшись назад, Роза с испугом обнаружила,

что они стоят на краю обрыва, а под ними бушует, разбиваясь о скалы, море.

– Где мы? – с трудом перекрывая вой ветра, заголосила Роза, одевая капюшон, чтобы ветер не

задувал в ухо. – Какой это год?

– Отойди от обрыва! – хватая ее за руку и оттаскивая, воскликнул Леон.

Не готовая к толчку, она чудом устояла на ногах, а тут еще и ветер валил с ног в траву.

Хватаясь за Леона и оборачиваясь, она вздрогнула. К ним галопом приближалась большая,

серая собака. Ветер уже доносил до них ее басовитый лай.

Вставая между приближающимся животным и Розой, Леон замер.

Когда собака приблизилась к ним настолько, что могла не останавливаясь повалить на

землю, он отскочил в сторону, и пес пронесся мимо.

– Спокойно, – пробормотал Леон, – может она дружелюбно настроена.

Быстро оглядевшись, он со вздохом облегчения заметил, как к ним бежит какой-то человек,

махая руками и что-то вопя. Указав на него съежившиеся за его спиной Розе, он в последний

момент успел отскочить в сторону еще раз, когда пес бежал на них снова.

– Дик! Дик! – человек наконец добежал до них и собака, услышав его крик, как-то вся

присмирела и трусцой устремилась к хозяину.

Это был низенький, полноватый мужчина, с тоненькой бородкой и маленькими, черными

глазками.

– Вы уж простите его, – запыхаясь, сказал он Леону, указывая на пса, – Дик вообще-то очень

дружелюбный, никогда не кидается на незнакомцев... Я, кстати, Фредерик. Фредерик

Флионелли. Живу тут неподалеку.

Сердце, и без того гулко стучащее в груди у Розы, проделало сальто, когда она услышала

свою фамилию. Нe совпадалo только имя. Насколько она знала, ее деда звали вовсе не

Фредериком, а Чарльзом. Неуверенно выйдя из-за спины оторопевшего Леона, она

пролепетала:

– Здравствуйте.

– Бедняги... – пробасил Фредерик. – Видно Дик вас порядком напугал.

Он подозвал пса и тот обнюхал их, а потом начал безостановочно вилять хвостом. Роза

тихонько заскулила. Фредерик расхохотался.

– Эх ты мой Дик! – он потрепал его по шее. – Всегда такой дружелюбный... Никого не обидит,

ему лучше меня прикусить чем чужих!

При мысли о том, что собственная собака может его куснуть, Фредерик опять захохотал.

Роза хихикнула. Леон недоуменно поднял брови.

– Ты ведь знаешь французский, – шепнул он ей, – поговори с ним.

Только сейчас сообразив, что Леон не владеет всеми языками мира, Роза опешила. Она очень

рассчитывала на его помощь.

– Но я думала... – неловко начала она, глядя как собака прыгает вокруг Фредерика, – ты

поможешь.

– Я не могу, я не знаю французского.

Он положил руку ей на плечо и Роза неуверенно сказала:

– Фредерик... Простите, мы с этим молодым человеком путешествуем... Вы не могли бы нам

показать, в какой стороне здесь ближайший город?

Она прикусила губу. Это обращение звучало настолько глупо, что по ее лицу немедленно

разлилась краска. Фредерик обернулся.

– А вы раньше были в этой местности? – спросил он с любопытством. – Лет пять назад, в

нашем городке построили новую церковь.

– Нет, вообще-то, – отозвалась она, – но... может вы нам покажете?

На какое-то мгновение ей показалось, что Фредерик сейчас взорвется, таким довольным он

выглядел. Но нет, он только широко улыбнулся.

– Я ведь вышел прогуляться с собакой, – выпалил он, – так что вполне могу показать вам

город!

Растолковав Леону, что именно он сказал, Роза с облегчением выдохнула:

– Вы бы оказали нам большую услугу.

– Ну, так идем-те, – весело сказал Фредерик, – идем-те, Дик! Дик!

Дик, убежавший куда-то в поля, отозвался громоподобным лаем, и спустя минуту покорно

вернулся назад, снизу вверх глядя на довольного хозяина.

– Домой, Дик, домой. Идемте... – он с любопытством посмотрел на Леона, – а вы, кстати, кто?

Я совсем забыл спросить.

– Я Роза... А он Леон.

– А чего это он молчит? Он немой, что ли?

Фредерик украдкой поглядел на парня.

– Нет, нет, он просто языка не знает, – пояснила Роза. – A далеко до города?

– Вообще-то я живу не в городе, а за городом, но вы ведь хотите именно в город, так? Да, тут

совсем недалеко... Вон за тем холмом можно будет увидеть первые новостройки, – oн указал

ей на холмы. – А чуть левее, за тем холмом, стоит мой дом. Коттедж. Я живу один, с моей

псиной, так что я был бы только рад гостям.

Роза едва сдержалась, чтобы в отчаянии не оглянутся на Леона. Он живет один... Где же они

найдут ее бабушку? И почему, в таком случае, он носит ее фамилию? Может быть Леон

перепутал год? Или место?

Меж тем Фредерик, не замечая удрученного лица своей спутницы, продолжал вовсю

разливаться о своей жизни:

– ... И коттедж мой уже не тот, что был раньше, – грустно говорил он, – время, время... Но что

поделаешь? Время ведь не остановишь. Изредка я наведываюсь в город, чтобы зайти, узнать

про цену покраски стен и прочего, но ведь цены за последнее время так поднялись... Так о

чем я говорю, и моя родня мне советует перебраться к ним, но ведь свой дом я не могу

оставить, так ведь? Да к тому же и у них самих маленькая квартирка, разве я могу?.. -

взмахнул он руками. – В общем, вся жизнь моя и вертится вокруг моего старого домика и

меня.

Он удрученно посмотрел на Розу, и та, увлеченная своими мыслями, поспешила ответить:

– Да, да, конечно.

Нет, в самом деле, зря они ввязались в это дело, разве можно изменить прошлое? На этот

счет есть много фантастических фильмов, которые как раз и говорят о том, что

ввязывающиеся в прошлое люди неизбежно попадают в целый водоворот событий и

катастроф, меньшей из которых будет перемена родственников, а, возможно, и исчезновения

тебя самого. Надо было оставаться там где были, и не брать на себя такую ответственность.

Она сейчас же поговорит с Леоном, и они вернутся. В самом деле, так будет намного

разумнее.

Роза вздохнула и посмотрела на Фредерика. Тот продолжал изливать на нее фонтан своей

благожелательности.

– ...Вы знаете, какой здесь климат! Осенью сюда приезжают путешественники со всего мира,

дабы насладится погодой! И я сам переселился сюда именно из-за климата. Раньше ведь я

жил в России, ну то есть гостил там, но там, – он фыркнул, – знаете ли, не продохнуть

спокойно, особенно иностранцу. А всему виной, скажу я вам, погода. Ужаснее этих луж в

России я не знал ничего.

Остановившись, чтобы передохнуть, он посмотрел на Розу. Та совсем его не слушала и что-

то быстро говорила Леону.

– Ребята, а вы...

Он хотел было им рассказать про своих родственников, и о своей красавице племяннице, но

замолк, видя их лица.

Роза была очень печальна, Леон хмурился. На самом же деле, разговор у них шел вот o чем:

Услышав о чем толкует разговорчивый француз, а именно то, что он живет один, Роза сразу

погрузилась в свои мысли, и пока он говорил о своей жизни, вынесла свой вердикт: Раз он

живет один, значит они что-то перепутали, и им следует вернутся. И вернутся немедленно:

– И имя его не совпадает, и живет он один. Леон, это не мой дед, говорю тебе.

Леон задумался.

– Может быть он родственник твоего деда, – шепнул он. – Что он еще сказал, кроме своего

коттеджа и собаки?

– Ничего примечательного... Что-то там про краску, про город, квартиру, – она покачала

головой, – вернемся, мне кажется он не имеет к нам никакого отношения.

– Погоди, – сказал Леон, – давай разузнаем, все-таки, кто это. Он же ничего не сказал.

– Но я...

– Розa, – поймав ее растерянный взгляд, нежно сказал Леон, – все хорошо, он нас не съест.

Давай, раз уж пришли, разузнаем о нем. Тем более что его фамилия – это твоя фамилия.

Поколебавшись, Роза вернулась к Фредерику:

– Все в порядке? – озабоченно спросил он. – У этого молодого человека вид уж больно

хмурый.

– Все нормально. Так что вы там говорили?

– Я? – он обиженно пожал плечами. – Ничего особенно, но я думал вам интересно...

– Да, конечно, продолжайте.

Воодушевленный ее просьбой, Фредерик ей сразу и рассказал о том, при каких

обстоятельствах покинул Россию:

– Брат-то мой, познакомился с мадемуазель в то время, – хихикнул он, – так что по

возвращению нас было немного больше, чем мы ожидали. Но Чарли так любил свою

женушку... – он возвел глаза к небу, давая понять, что не понимает амурных дел брата, -

будущую мадам Флионелли, что наша-то мать ничего сделать не могла. Но я вам скажу, – он

заговорчески понизил голос, – я согласен с ней, с мамой нашей. Где это видано, чтобы

француз женился на русской мадемуазель? Я ему так и сказал, что ничего путного из этого

не выйдет, но Чарли был уперт как осел. "Нет, я люблю Софию! Я ее люблю, и она будет