Текст книги "Золотая Вспышка"

Автор книги: Диана Ледок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Нет, я хотела бы знать сейчас...

– Лео, а обязательно следовать письму во всем? Можно слегка, самую малость, изменить ход

событий. София попадет к опекунам, но из-за того что Анабель, якобы, просто пропала без

вести, не оставив даже письма, а я, как ее лучшая подруга, передам ее друзьям, в надежде

что те о ней позаботятся.

– Но тогда письма не будет, оно исчезнет и у нас.

– А зачем оно нам?

– В сущности нам действительно незачем следовать письму, – кивнул головой Леон, – наша

задача обезопасить Анабель, и в то же время не сломать жизнь Софии.

Анабель так и не поняла, что случилось с ее друзьями.

Глава 9: Возвращение

Следующие два дня протекли для Анабель в полной неразберихе. Одно событие сменялось

другим быстрее, чем двигалась секундная стрелка на ее часах.

Единственное оставшееся у нее воспоминание об этих нескольких днях прежде, чем они

покинули дом, это развлекавшая ее разговорами Роза во время бодрствования, и лицо

красивого, темноволосого юноши во время сна. Кроме него, она ни о чем не была способна

думать, о нем она разговаривала со своей подругой, но та почему-то не хотела поддерживать

разговор, ссылаясь на то, что эта тема под запретом для них обеих.

Все ее мысли сошлись клином на его личности, и ни о чем ином она не могла думать еще

очень долгое время. Временами она впадала в странное оцепенение, после которого не могла

вспомнить что делала часами, иногда в ней просыпались чувства к дочери, над которой

ворковала ее мать, а иногда она шла к входной двери и проводила там весь день, вертя

запертую ключом дверную ручку, прежде чем Роза уводила ее обратно, наверх в комнату.

Кроме этой комнаты, ей было разрешено навещать мать в гостиной, но лишь только за тем,

чтобы сообщить ей о своем здоровье, о чем та больше всего беспокоилась, и спросить о

здоровье дочери.

Она могла днями и ночами сидеть на излюбленном подоконнике Розы, бесцельно

уставившись в окно, a иногда проверяла, закрыты ли ставни... Ей почему-то казалось, что

было бы неплохо выбраться на улицу и таким способом, лишь бы выбраться и пустится на

поиски Плутона.

Вот чем была занята Анабель, в ее положении загипнотизированной змеей птицы,

неспособной совершать собственные действия.

Но в остальном, и Роза очень на это надеялась, Анабель иногда замечала в себе внезапные

вспышки ясности и бодрствования, когда она вдруг осознавала все что происходит вокруг, и

спрашивала у подруги, что с ней было накануне. Из этого Роза сделала вывод, что Плутон не

успел как следует завладеть ее сознанием и иногда эта гнетущая связь между ними

обрывалась.

Когда наступал очередной приступ беспамятства, Роза закрывала дверь, ведущую из

комнаты на ключ, чтобы Анабель не смогла выйти, и всеми силами пыталась настроить ее на

благожелательный лад. Иногда у нее это не особенно выходило и Леон, возвращавшиеся с

разведки по городу, успевал предотвратить ее выпад из окна, или попытки свалить на себя

шкаф.

Многие без сомнения бы сочли, что Анабель лишилась рассудка. В этом, как не прискорбно,

была малая доля правды. Она иногда вела себя так как ведут несчастные, не отвечавшие за

свои действия люди, но с той разницей что была одержима реальной идеей, разъедавшей ее

существо и сковавшей разум. Она была одержима человеком, без которого спокойная жизнь

казалась невозможной.

Это чувство владело всем ее существом, управляло ею, заставляло забыть обо всем на свете,

и единственным ее желанием было встретится с ним и остаться навеки. И как не старалась

Роза хоть как-то повлиять на подругу, это было бесполезно, безнадежно, также безнадежно,

как вырваться из бурной реки, увлекающей все твое существо к водопаду.

Посовещавшись с Леоном, онa пришлa к выводу, что единственное целящие средство от ее

грусти неразделенной любви – это разлука и новая привязанность. Оба ломали голову над

этим вопросом, не представляя, кто мог бы заменить в ее душе Плутона.

Между тем как бедняга оставалась с подругой в доме, Леон отправлялся в город, за тем

чтобы уладить все дела по ее поводу, и чтобы Анабель смогла беспрепятственно покинуть

город, не вызывая подозрений.

Прежде всего он навел справки о всех ее лучших друзьях, о коих Анабель упоминала, чтобы

выяснить кого именно она имела в виду в письме, надеясь на их добропорядочность, и

готовность воспитать ее дочь.

В конце концов он отыскал молодую пару, носящую фамилию Речные, и, удостоверившись в

том, что они и являются именно теми о ком говорила Анабель, одним прекрасным вечером

повел об этом разговор с Розой. Они пришли к обоюдному согласию, что им можно отдать

Софию не боясь за ее будущее, так как о них Анабель как-то им говорила.

Леон был уверен в том, что Софии не грозит опасность и со стороны Сетернери, а если

точнее, от Плутона. Поначалу Роза беспокоилась над этим вопросом, так как думала, что тот

попытается добраться до дочери той, которую он не смог убить, но Леон быстро развеял ее

сомнения.

Он сказал, что даже если Плутону и взбредет в голову такая идея, то он просто-напросто не

сможет ее найти, так как никто не знает о дружбе между Анабель и парой Речных, а

переместится прямо к ним в дом он не сможет, так как для этого ему надо будет знать их в

лицо, или лицо Софии, а он не знает ни ее ни их. Да и к тому же ему просто незачем ее

убивать. Ребенок не обладает теми силами которые ему нужны, а убивать ее просто затем,

чтобы отомстить ее матери за то, что не смог ее убить, – просто глупо и бессмысленно.

– Думаю, он просто махнет на все это рукой, – сказал Леон, – девочка ему не нужна, она

слишком мала. И я еще не исключаю той возможности, что он просто не знает о ее

существовании, если только сама Анабель ему о ней не сказала.

– Что сомнительно.

– Анабель не стала бы говорить о ней, Роза, поверь мне. В той ситуации, в которую она

попала, ей была важна информация о самом Плутоне, а о дочери там вообще разговор идти

не мог. Не забывай, они виделись не больше получаса.

Роза решила поверить этим доводам и успокоится.

Этим же вечером им предстоял нелегкий разговор с Анабель, у которой по счастливой

случайности, или по несчастной, наблюдалось некоторое просветление в голове и она могла

их слушать и понять.

Предварительно усадив подругу в удобное кресло, Роза села на его подлокотник, а Леон на

стyл напротив и они приступили.

Бедная Анабель и не подозревала, что оставит дочь. Она пролила литр слез, упрашивая

Леона взять девочку с собой, говоря что в назначенный срок вернется с ней в прошлое и

познакомит с Чарли. Она умоляла не разлучать ее с единственной отрадой в ее пасмурной

жизни. Видя что Леон с хмурым и серьезным лицом объясняет ей почему она сможет это

сделать, она разрыдалась еще пуще, и им пришлось прерваться на пять минут, прежде чем

несчастная мать смогла совладать с голосом.

Бросая на нее полные боли взгляды, Роза тоже немного всплакнула, но тут же опять взяла

себя в руки, видя бледное лицо Леона, который смотрел на нее. Пока Анабель пыталась

совладать с собой, Леон решил что пора, наконец, назвать ей истинную причину этого шага,

в надежде, что это хоть немного откроет ей глаза.

С распухшим от слез лицом, Анабель сказала, что никогда еще не чувствовала себя

настолько худо, даже когда ее бросил Игорь и ей незачем жить.

Говорила она это таким голосом что Роза испугалась, а Леон поспешно начал ее

успокаивать, говоря что иначе они не могут поступить, у них нет иного выхода.

Спустя пять минут он уже говорил ей почему, собственно, они и хотят ее увести. Услыхав,

что она должна была умереть, (Леон все-таки решил не говорить, от чего именно) Анабель

вся как-то странно съежилась и вздрогнула. Но эта откровенность подействовала на нее

лучше любых пустых успокоeний, и она сказала что очень благодарна им за искренность.

– Могла ли я знать это раньше?.. – xрипло спросила она, глядя поочередно то на Розу, то на

Леона. – Разумеется, в таком случае мне не стоит здесь задерживаться.

Она захотела узнать больше, и Леон ей сказал что всему виной тот парень, что так ей

понравился на празднике. Поскольку Анабель, будучи в состоянии трезво смотреть на вещи,

могла также трезво смотреть и на Плутона, она очень удивилась и потребовала от него всей

правды.

Наконец, когда он замолк, она всплеснула руками:

– Он хотел понравится мне за тем, чтобы потом вынудить умереть! Как это дико, он казался

мне таким милым... Я и не подозревала, что за этим кроется.

После этих объяснений Анабель заставила их дать ей обещание припоминать ей время от

времени, к чему может привести неосторожное увлечение, а сама сказалa, что будет держать

себя под контролем, и не допускать больше мыслей о его персоне.

На следующий день все проснулись очень рано. Анабель ходила взад-вперед по комнате и

тихо плакала, думая о предстоящей разлуке с дочерью. Эта боль разрывала ее, но в тоже

время помогала оставаться в здравом уме. Она ранила ей душу, но в тоже время и очищала,

заставляя все другие чувства больше не докучать ее сознанию. Плутон отодвинулся пока на

задний план, и она сама понимала, сколь много это для нeе значит.

В соседней комнате Роза собирала чемодан и дорожную сумку, перебирая в уме все тонкости

и детали плана, по которому они должны будут следовать этим днем. За Анабель она не

беспокоилась, она знала что до той поры, пока та будет думать о дочери, она не допустит и

мысли о Плутоне, и не допустит, чтобы та завладела ею.

Леон в это время вел беседу с Евгенией внизу, уговаривая ее смирится с отъездом дочери и

внучки. Почтенная старушка не сразу уразумела смысл его речей, а когда поняла, о чем он

толкует, пришла в такое волнение, что он поспешил налить ей чашку крепкого чая. В конце

концов ему удалось взять с нее клятву не говорить друзьям и соседям, при каких

обстоятельствах и с кем, видели последний раз Анабель.

Едва часы пробили полдень, на лестнице раздались шаги и появились Анабель с Розой. Обе

молчали и о чем-то сосредоточенно думали. Они прошли мимо гостиной и, пройдя по

коридору, вошли в маленькую, светлую комнату, где лежала в кроватке закутанная в одеялах

София, со стоящим над ней Леоном.

Через полчаса, когда все вещи девочки были собраны, Анабель вручила свое дитя Розе, и,

шатаясь, вышла, за тем чтобы уединиться в своей комнате и не вставать до самого отъезда.

Оставшись наедине, Леон посмотрел на держащую ребенка Розу со странным блеском в

глазах и, накинув на нее пальто, помог ей выйти за дверь, и они покинули дом,

отправившись к Речным.

Те встретили их очень радушно, долго улюлюкали над девочкой, и горевали над

исчезновением Анабель, которая, если исходить из разговора с Леоном, исчезла еще неделю

назад и до сих пор от нее не было никаких вестей.

Отвечая отказом на их приглашение отобедать, они побрели обратно, с тяжелым грузом в

груди, мешавшим заговорить. Оба чувствовали, что поступают правильно, но меж тем

каждый сознавал, какую боль они причиняют практически всем, с кем знакомы.

Поднявшись наверх по лестнице, они обнаружили Анабель, сидящую на кровати Розы, и

смотрящую в одну точку за окном.

Заглянув на минутку в свою комнату, чтобы взять сумку и чемодан, Роза вернулась в

комнату к подруге, где они вместе подождали возвращения Леона из его комнаты, пока тот

громыхал там чем-то тяжелым.

В конце концов вся компания собралась в опустевшей комнате Леона, где уже не было видно

ни сложенных на стуле маек, ни одеял на кровати. Все было убрано, чисто, пусто. Рядом с

кроватью стояло три больших чемодана и три сумки. Аккуратненький, перевязанный

веревкой, деревянный чемоданчик Анабель причудливо смотрелся рядом с ярко-красным,

большим Розиным.

Проверив карманы, все закоулки комнаты, сумки (не оставили ли чего), все вздохнули с

видимым облегчением.

Леон был безмерно рад томy что они наконец покидают это место, где на каждом углу

рискуют столкнутся с Плутоном, Роза радовалась за подругу, а сама Анабель уже хотела

вычеркнуть из жизни последние месяцы жизни.

Наконец Леон сказал, что он предупредил Евгению об их уходе, и их больше ничего не

держит. Анабель покорно протянула руку, и Роза подхватила ее, но тут же выронила. Рука

Анабель горела огнем.

Чувствуя как в животе что-то нехорошо повернулось, она наблюдала, как Леон достает

панель событий, и, не глядя, берет за руку Анабель, после чего они оба посмотрели на нее

выжидательным взглядом.

Краем глаза наблюдая за тем, как Анабель берет свой чемодан и сумочку, Роза подхватила

свои два, и, подняв глаза, встретилась взглядом с Леоном, как всегда чувствуя что под

воздействием его золотого взгляда из нее улетучиваются все мысли, как хорошие, так и

негативные. Она невольно улыбнулась и постаралась запомнить этот миг как можно лучше,

оставить в памяти все детали комнаты. Они больше никогда сюда не вернуться.

Под ногами запружинила трава, волосы растрепал знакомый, теплый ветерок, из

колышимых им ветвей деревьев доносилось пение птиц.

Отводя глаза от Леона, Роза просияла, увидев что они стоят на уже знакомой ей поляне с

цветами, а позади них простирается лес. Она еле удержалась от того чтобы не пустится в

пляс, так ей стало легко и хорошо.

Стараясь не смотреть, как Леон отпускает руку Анабель, Роза подхватила свой чемодан и

устремилась к маленькой, белой точке, в которой узнала уже ставший ей родным дом.

Вскоре ее догнал Леон.

– Надеюсь, Элиза не станет нас выгонять, – сказал он, улыбаясь также как и она, – наконец-то

мы здесь... Помнишь, как мы думали, что уже придется ночевать на скамейке в парке?

– Нет, не помню.

– Наверное я не говорил этого, чтобы тебя не огорчать.

Роза невольно смягчилась, увидев на его лице улыбку, по которой она так скучала целыми

месяцами.

– Мы оставим здесь Анабель, а потом? – cпросила она, оглядываясь на подругу, которая с

любопытством осматривалась. – Элиза позволит нам остаться?

Леон пожал плечами.

– Не знаю... Это уж ей решать.

– А Плутон не может заявится сюда, ищя Анабель?

– Нет, ему для этого надо будет знать год, в котором мы находимся. А его он никогда не

узнает.

– Всегда хотела у тебя спросить, – заметила Роза, – про Сетернери мы всегда говорили во

множественном числе, а я знаю всего лишь одного Плутона... Почему так?

– О, он просто самый активный из всех, все остальные ведут себя тише. В большинстве

случаев они просто довольствуются властью сидя у себя на планете, и не покидая ее. Или

покидая, отправляясь на задания. Вот, например, Плутона, я уверен, они и подослали.

Несколько пораженная этим открытием, Роза подняла брови.

– Но я думала... Он сам заявился к нам с намерением отомстить. Ты ведь сам это говорил.

– Нет, – немного поразмыслив, отозвался тот, – думаю без разрешения властей, он не смог бы

вот так запросто покинуть Сатурн, для этого он слишком незначительная персона.

Вероятней всего, он решил совместить полученную там миссию со своими собственными

планами, тем самым убив сразу двух зайцев.

– Какую они могли поручить ему миссию? – положительно, она никогда не сможет с

уверенностью сказать, что полностью разбирается в жизни Солтинера.

– Он недавно выдвинул на рассмотрение закон, в котором говорится что все Солтинера,

передавшие информацию о своей жизни обычным людям, будут уничтожены. Я ведь

говорил тебе, – cказал Леон. – Этот закон был с готовностью принят... Благодаря чему его,

Плутона то есть, и отправили к тебе в школу.

Он сверкнул глазами и инстинктивно обернулся. Анабель печально плелась сзади. Роза все

не спускала с него любопытного взгляда:

– Так значит, он имел полное право убить меня... – прошипела она гневно. – И мог бы убить,

если бы не ты.

По лицу идущего рядом с ней Солтинера пробежало некое подобие улыбки.

– Как-то так вышло, что спасение тебя не шло вразрез с моими планами, – деланно

равнодушным голосом бросил он.

Довольно улыбнувшись, Роза посмотрела на очертания все четче выступающего перед ними

дома. От него веяло таким теплом и чем-то таким родным, дружеским, что от избытка

чувств она вздохнула и ускорила шаги. Несколько удивленный переменой в ее настроении,

Леон, однако, не спешил прощаться со своими раздумьями.

– Будь у него возможность убить Анабель, он бы даже не нарушил закон, – желчно сказал он,

– ты могла узнать o жизни Солтинера от нее. Да, но... Это по крайней мере

неправдоподобно... Даже он не смог бы добиться одобрения свершенного им убийства у

самих Сетернери, поскольку ты узнала o нашем мире в первую очередь от меня самого...

Чем же тогда он руководствовался, когда шел на все это? – Леон на минуту задумался, и

потом добавил: – Наверное тем, что это было слишком уж похоже на самоубийство, a значит,

он вообще не мог иметь к этому отношения... Я бы даже не удивился, если бы узнал, что он

действовал, не отдавая себе отчетa o возможных последствиях его поступка в будущем...

Ему так нужны были силы, что он не стал бы останавливаться ни перед чем. И если бы у

него все получилось... Да, он действительно убил бы сразу двух зайцев. Будучи довольно-

таки сильной личностью, Анабель представляла, да что я говорю, и представляет собой

прекрасную мишень для удара. Действительно, он бы значительно подорвал наши ряды.

Видя его печальное лицо, Роза как будто вернулась с небес на землю. Она заглянула ему в

лицо и, желая переменить тему, спросила:

– Неужели эти самые Сетернери такие сильные? Их невозможно победить?

Как ей показалось, он посмотрел на нее со снисхождением:

– Они копили силы веками, Роза, – мягко сказал он, – a мы не были готовы к этому.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Может быть есть возможность... Но нам она пока неизвестна, – неуверенно протянул он, -

что-то мне подсказывает, что для борьбы с ними нам необходимы такие силы, каковыми мы

еще никогда не обладали, в то время как Сетернери... Взять того же Плутона. Мне еле

удалось справиться с ним тогда, возле твоей школы, а он только один из них. Возможно

частью своих сил он обязан Анабель, и коих он теперь лишился, но все-таки даже против

него бороться очень сложно.

Роза вспомнила, как Плутон говорил ей, что обладает такими силами какие ей и не снились

и горько усмехнулась:

– Ну еще бы...

Она грустно улыбнулась. Если все обстоит так, как Леон говорит, то дела их настолько

плохи, насколько она никогда бы не могла этого предположить.

Нежно потрепав ее по плечу, Леон улыбнулся:

– Ничего страшного, как ты уже смогла убедится, в конкретных случаях мы все-таки в силах

справится с влиянием Сетернери на наш мир. В нашем случае можно сказать, что их

влияние немного ослабело... Почему именно я и сам не знаю, но это факт.

Почувствовав как в ней загорается огонь энтузиазма и желания борьбы, Роза стиснула

кулачки в кармане толстовки.

– Неужели вы опустили руки?

– Не совсем так, но мы, по крайней мере, не собираемся очертя голову идти на верную

смерть, поскольку абсолютно ясно понимаем что они – сильнее. Бессмысленно вступать в

борьбу зная, что враг разобьет нас в пух и прах без особых усилий.

– Но ведь делать что-то надо, – не успокаивалась Роза, – нельзя пустить все это дело на

самотек.

– Для начала давай обговорим все это дело с Элизой, – последовал ответ, – а потом будем

решать что делать дальше. Честно говоря, все то, что ты сейчас сказала, я понял еще тогда

когда увидел Плутона в доме Евгении. Действительно... Что-то делать надо. Но что именно?

Между тем их наконец-то догнала запыхавшаяся Анабель.

Они подошли к калитке и вошли в открытую дверь. Анабель, также как когда-то Роза, не

смогла сдержать восторженного возгласа, когда увидела круглую, с высоким потолком,

прихожую.

– Сейчас сразу наверх, – голос Леона гулко разнесся по зале, – чемоданы оставьте здесь.

Они уложили поклажу под лестницей и взбежали по ступеням на второй этаж, где вошли в

знакомую гостиную, и наткнулись на изрядно пополневшую Олив. Та в изумлении застыла,

увидев двоих девушек, чрезвычайно похожих между собой.

– Роза? – oна посмотрела на Анабель и на ее рыжие волосы. – Что за шутки?

– Привет мам! – задыхаясь, ответила беловолосая Роза, держась за бок. – Потом все

объясним, где Элиза?

– Эл... Там, – Олив показала в залу, из которой вышла. – А что, собственно, происходит? Кто

это?

Кивок на Анабель. Та улыбнулась.

– Вы не поверите, – сказала она, – так что я не буду зря говорить. Зовите меня Аней, идет?

И прежде чем изумленная Олив смогла бы хоть что-то сказать, они протиснулись мимо нее в

комнату, где к ним подлетела Элиза:

– Привет, привет Лео, Роза, Анабель! – на ее лице, и на лице стоящего рядом с ней Тейлора

отразилось изумление, и затем радость. – Ну, как вы?

Не обращая внимания на вновь приблизившуюся Олив с чашкой кофе в руке и ничего не

понимающим лицом, Леон ей рассказал о спасении Анабель, и о выводах, к которым они

пришли. К его облегчению, Элиза даже и не намекнула на свое неудовольствие, вызванное

их появлением, напротив, по ней было видно, как она ждала этой встречи.

Наконец, когда Роза рассказала ей о том, что ситуация совершенно ей не нравится, и что

надо предпринимать какие-то шаги, Элиза покачала головой:

– Ты хочешь, Роза, самолично устранить Сетернери? Боюсь, даже без дополнительных сил,

которые мог бы приобрести Плутон с помощью Анабель, вы одни не сможете с ним

справится. Теперь, когда установлено что ты, можно сказать, Солтинера, ты тоже можешь

действовать от нашего имени, это так. Но, я знаю, что мы можем сделать для...

Роза открыла от удивления рот:

– Я – Солтинера?

Леон посмотрел на нее так, как будто никогда прежде не видел.

– Анабель – Солтинера... Как это я раньше об этом не подумал?

– Но способности человека Солтинера приобретает лишь тот, чья мать владела ими, -

возразила Роза, – Анабель не моя мать.

– Да, нo в случае возможной опасности, грозящей унести жизнь последнего человека,

обладающего этими способностями, силы автоматически передаются его потомкам, – как

будто говорит что-то совершенно обыденное, пояснила Элиза, под пристальными взглядами

девушки и Леона. – И таким образом oни передались тебе. Правда я не совсем понимаю,

почему они достались именно тебе, а не ee дочери, ведь это именно она была ее ближайшей

родственницей. Наверное потому, что произошел какой-нибудь сбой, или может потому что

вы слишком похожи внешне, они выбрали тебя, а не маленькую Софию... Если подумать,

между вами с Анабель разница, не много ни мало – сто лет.

Почувствовав, как в ней заиграли новые, до селе недоступные и неизвестные силы, Роза

удивленно посмотрела на Леона:

– Так значит я, все это время была одной из ваших? Выходит, я всегда была Солтинера?

– Ты забываешь, – перебила ее Элиза, – что без спасения Анабель не было бы и этих сил,

которыми ты владеешь сейчас. Если бы Анабель умерла, эти силы, что сейчас в тебе,

достались бы самому Плутону.

– Так, я совсем запуталась.

– Ну смотри, – Элиза красноречиво взмахнула руками, – силы передаются родственнику

человека, которому угрожает опасность, правильно? Специально, чтобы цепочка людей,

рожденных с этими способностями, не прекратилась. В случае если человек выживает и

опасность прошла стороной, способности Солтинера ослабевают в его родственнике за

ненадобностью, так как у избежавшего опасности человека еще могут быть свои дети...

Если человек умирает без потомства и по своей воле, все силы передаются его родственнику.

Но вот если... Он умирает по принуждению, половина их переходит виновнику смерти.

Понимаешь? Ну а если убийца обладает достаточными влиянием, то все, абсолютно все

способности, переходят к нему одному, совершенно при этом обделяя родственника

погибшего.

– То есть он забирает эти силы и у родственника тоже? – неуверенно спросила Роза. – Ведь до

той поры силы были и у того и у другого соответственно.

– Можно сказать и так, – уклончиво отозвалась Элиза, – в сущности ты права.

Задумавшись, Роза пробормотала:

– Это же какой надо обладать силой, чтобы лишить способностей и того и другого сразу.

– Сетернери такие дела удаются без труда. Влияние на кого бы то ни было – их козырь.

– Так значит, – вновь сказала она, подняв голову, – вся суть в том, что я была человеком

Солтинера...

– Нет, – терпеливо оборвала ее Элиза, – вот именно что ты и не была ею. Ты просто не могла

ею быть. Изначально все силы принадлежали Плутону, так как это по его вине Анабель

умерла тогда. Должна была умереть.

– Значит, теперь я владею кое-какими способностями, так? Анабель угрожала опасность, но

она выжила, и таким образом некоторые способности все-таки мне достались?

– Да... Но скоро они у тебя снова исчезнут, и вернуться полностью к своей хозяйке. Поэтому

я и сказала что ты, "можно сказать", Солтинера... Пока что ты действительно являешься ею,

но только до тех пор, пока способности Анабель к ней не вернутся.

Голова начинала болеть и Роза, тяжело вздохнув, потерла рукой лицо. Как все это сложно.

– Но тогда, в парке, во время нашей с Лео встречи, он сказал, что во мне есть нечто

ненормальное и необыкновенное для обыкновенной девочки, он сказал что... – она

нахмурилась, пытаясь возродить в памяти тот момент, – он сказал, что не отрицает того

факта, что я не такая как все, и даже привел некоторые гипотезы, объясняющие мое

тогдашнее поведение.

Роза почувствовала на себе теплый взгляд Леона и обернулась посмотреть на него. На его

лице играла непонятная улыбка, а золотистые глаза светились непонятным ей огнем. Она не

отвела глаз.

– Первая гипотеза это – сила убеждения... Вторая – твоя ошибка, третья – я являюсь девушкой

вашего круга, а иначе Солтинера, – промолвила Роза. – Я прекрасно все запомнила. Была еще

и четвертая причина, ты помнишь? Но ты мне ее так и не назвал, ты лишь упомянул, что эта

самая четвертая причина и есть самая верная.

Приятно удивленный тем, что она досконально запомнила все его слова полугодовой

давности, и в тоже время ошеломленный прямым вопросом, Леон не сразу нашел, что

ответить. Он смотрел в ее зеленые глаза и не знал, что ему делать. Она требовала от него

слишком многого, того, чего он на данный момент никак дать ей не мог. Ответ прозвучал бы

странно... Или слишком глупо.

Элиза, в это время изумленно смотревшая на обоих, что-то быстро прошептала мужу, и у

того тоже вытянулось лицо:

– Мне кажется, я понимаю, почему ты перестал заглядывать в будущее, Лео, – протянул он с

улыбкой.

Не понимая о чем это он, Роза обернулась на его слова.

– Что это значит?

– Так, мы отошли от темы, – поспешно сказала Элиза и Леон вздрогнул, – когда Роза меня

перебила, я как раз говорила о том, что знаю одну возможность победить Сетернери.

Повисла звенящая тишина. Роза вздрогнула, как будто ee только что облили ледяной водой.

– Вы знаете? – cлыша свой голос как бы со стороны, спросила она. – Есть возможность

победить их?

– Есть, – довольно кивнув, подтвердила Элиза, – я сама совсем недавно узнала ее, от одной

моей знакомой. Как ни странно это звучит...

Она подавила смешок, увидев как изменились лица у всех, окруживших ее, людей. Всех,

кроме Тейлора и четы Флионелли, разумеется. Олив вообще не слушала, так как была занята

вылавливанием сыновей в саду.

Ожидая потока вопросов, Элиза помолчала, но все были настолько поражены услышанным

что промолчали, и тогда она продолжила.

– До некоторых пор я и сама считала что Сетернери – народ непобедимый, но недавно я

получила известие о том что это, оказывается, вполне возможно, хоть и сложно. – Она обвела

гостиную полным предвкушения взглядом. – Как вы все помните, я говорила вам что

недавно мне позвонила давняя подруга, которая уже давно искала меня. Искала с

определенной целью, связанной с одним поручением, от ее госпожи. От Амелии.

– От Амелии? – cевшим голосом, переспросил Леон. – Нашей первой королевы? Но... Как?

Почему?

– Амелии? – в один голос, недоуменно переспросили Роза и Анабель. – Кто это?

– Она предводительница всех народов нашей Солнечной Системы, включая нас и..

Сетернери. Но последних только до тех пор, пока они не отбили у нас власть, разумеется.

Амелия, величайшая правительница и мудрец нашего мира, – пояснила Элиза. – Вот уже

много лет от нее не было никаких вестей, и все думали что она исчезла, покорилась новым

правителям. Некоторые считали что Сетернери уничтожили ее, подчинили себе. Но...

Похоже они не смогли поработить собственную мать. Она сочетает в себе все качества

присущие Солтинера, а также и некоторые силы Сетернери... Она может влиять на людей, но

вот перед их обратном влиянии она бессильна. Именно Амелия доверила власть нам, народу

Солтинера, а после того как Сетернери взбунтовались она исчезла, оказавшись перед ними

бессильной.

Сказанное вызвало в душе Розы странный, ничем не обоснованный трепет, который

передался и Анабель. Обе девушки тихо охнули. Леон же, знавший все это уже давно, с

нетерпением вытянулся в кресле.

– Ну так... Какое поручение? – cпросил он и глаза его пожелтели. Роза увидела, как побелели

костяшки его пальцев, так крепко он сжал кулаки. – Так это звонили от ее имени?

Поколебавшись, Элиза кивнула, и уже собиралась что-то сказать, когда Тейлор,

многозначительно подвинувшись к ней в своем кресле, кашлянул.

– Элиза, дорогая...

Девушка повернулась к нему и он покачал головой:

– Может быть сейчас не самый лучший момент? – также тихо спросил он, так, чтобы

слышать его могла только она одна. – Они ведь только что вернулись... ты и так уже

достаточно сказала.

Вздохнув, Элиза еле заметно кивнула ему и вновь повернулась к Леону.

– Так что за поручение?

– Вы наверное так устали, пока добирались сюда, – неуверенно поинтересовалась хозяйка

дома, повернувшись к Анабель, – вам тяжело пришлось.

От такой перемены в разговоре и тоне, каким этот вопрос был задан, Анабель растерялась и

непонимающе взглянула на нее.

– Да, – потерянно созналась она. – Наверное.

– Ну вот, и давайте для начала отдохнем, никто нас никуда не гонит. Поручение может и

подождать. Я ни в коем случае ни хочу задерживать ваш долгожданный отдых.

– Но Элиза...

Но та уже встала и, поманив рукой Анабель, сказала:

– Идемте милочка, я покажу вам вашу комнату, благо их у нас много. С возвращением, Лео и

Роза.

И прежде чем кто-нибудь успел что-либо сказать или возразить, Элиза прошествовала к

дверям, а Анабель, которой не оставалось ничего иного как подчинится, пожала плечами, и,

на прощанье махнув рукой Леону с Розой, поплелась за хозяйкой.

Ошеломленный уходом Элизы, ее сын повернулся к Тейлору:

– Потом все узнаете, – отозвался тот, видя его лицо, – эта информация может и подождать.

Недовольный, Леон посмотрел сперва на дверной проем, где исчезла его мать и Анабель, а

потом взгляд его остановился на Розе. Это возымело свое действие. Взгляд его потеплел и

усмехнувшись, он подошел поближе:

– Ты устала? Сейчас, наверное, пойдешь отдыхать?