Текст книги "Амброзия (СИ)"
Автор книги: Диана Билык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 21. Тебе придется решиться
В одном месте пришлось откинуть тяжелые туши скворцов носком кроссовки. Лина поморщилась и, обернувшись на потемневшее от стаи птиц небо, прибавила ходу. Откуда силы брались, она не знала, но добежала с носилками до башни очень быстро.
Крики пернатых ударялись в затылок, эйфория от предыдущей, якобы, победы подливала в кровь сладостный адреналин. От этого Лине казалось, что она стала крепче и бесстрашней. Но она чувствовала, что ощущение обманчивое, да и слишком резко накатило, потому Лина ждала подвоха от каждого шага. Знала, что силы могут покинуть внезапно. Только бы не оступиться, только бы выдержать эти несколько метров.
Оставив после себя глубокую борозду, Лина подтянула носилки к дверям и привалилась к дереву. Оно нависло с одной стороны изогнутым стволом и уложило на крышу башни потрепанную ветрами крону. Тяжело выдохнув, Кэйса вжала спину в шершавую кору, надеясь, что опора удержит ее от падения. Вот и пришла слабость и беспомощность. Тяжесть полилась в ноги, и Кэйса чуть не упала.
Можешь не говорить спасибо.
Зараза!
Кирилл выхватил брошенный кинжал и, с трудом поднявшись, налег плечом на двери. Створки заскрипели, но замок даже не шевельнулся. Ржавчина прирастила его к основе, и теперь только ломом выбивать.
– Кэй, помоги мне, – проводник отошел на шаг и грохнул ногой по замку. Эхо на несколько секунд заглушило вой птиц. Подлесок зашевелился, и живая темная волна хлынула в их сторону. Лина непроизвольно прижалась к проводнику.
– Их слишком много. Ты уверен, что башня выдержит? – прошептала она.
Власов повел плечом.
– Сначала нужно туда попасть, а там посмотрим, – проводник говорил хрипло и качался: силы покидали его. Вставив в замок кинжал, он со всей дури дернул его вниз. Закричал, прижав к себе раненную руку. От напряжения кровь пошла сильнее, и Кирилла повело в сторону.
– Не мог сказать мне это сделать?! – взвизгнула Лина, перехватывая кинжал. – Хорошо! Я согласна, помоги мне! – прокричала в пустоту, и знакомая боль прострелила руку. – Но только один раз!
Стиснув метал покрепче, Лина закрыла глаза и дернула его на разрыв. Замок затрещал, но не раскрылся. Дверь захрустела, с козырька посыпалась пыль. Скворцы уже окружили их и скапливались на прежнем поле боя. Хлопали крылья, трещали когти, стучали зубы, и стоял вой… Он был настолько мощным, что входил внутрь, проникал в легкие и перекрывал дыхание. Скворцам оставалось только наброситься, и они с Кириллом будут разорваны, став банальным перекусом для больных птиц.
Белое платье мелькнуло в темноте леса. Свист вздернул воздух, будто взрыв атомной пушки, и черная стая замерла. Развернулась, ведомая невидимой силой, и скворцы полетели на звук. Пользуясь передышкой, Лина дернула замок еще и еще. Как кинжал не согнулся, удивительно! Крепкий метал, кованный, скорее всего, и толщина приличная. Таких ножей на кухне не бывает. Где Кирилл его достал? Но не время думать о невозможном. Дернула еще раз. Замок стучал по двери, сердце прорывалось сквозь ребра, а Кирилл некстати зашелся булькающим кашлем.
Лина глянула на него. Власов сидел у стены, опустив голову и вытирая кровь с лица ладонью. Его трясло, а когда замок с хрустом отвалился, Кирилл вздрогнул и откинул голову назад.
– Быстрее, прячься! Кэй… – говорил он, не открывая глаз. – Не медли… Германа спаси, – последнее выдавил почти беззвучно. Лина смогла лишь по губам прочитать.
Птицы возвращались. Их звала свежая кровь. Зачем им призраки, если есть живое мясо? И завтрак, и обед, и ужин.
Пока Лина затаскивала в темное пропахшее пылью и сыростью помещение Германа, проводник совсем завалился на землю, влепившись разорванной щекой в какие-то колючки. Вкинув внутрь свой рюкзак, Лина ринулась к Кириллу.
За плечи потащила его к дверям, волоча спиной по сухому деревянному полу. Власов был без сознания. Птицы слетелись к порогу и перекрыли пасмурное серое небо. Желтые клювы раскрылись и показали острые зубы. Алые глаза сверкнули, как бусины. И кто тут монстр? Он, она или эти голодные твари?
Лина зарычала. Птицы переростки отпрянули. Отряхнули сбившиеся от грязи перья и снова стали наступать, щелкая скорченными когтями по камню. Лина закричала еще громче, а скворцы почти засмеялись в ответ на своем языке, закрутили головами то в одну сторону, то в другу. Синхронно, будто сговариваясь.
Ей одной такую стаю не победить, придется снова поддаться. Как тогда, когда нужна была помощь. Ради спасения. И понять, кого Лина больше хотела спасти: себя или Кирилла, было сложней всего. Никогда она не признается, что чувствует в нем опору, никогда не покажет свою слабость.
Отпусти меня!
– Отпускаю…
Глава 22. Башня надежд
Мягкий шелест листьев за распахнутой дверью смешивался с частым дыханием, что опаливал щеки. Губы обжигало поцелуями, а горячие пальцы бежали по коже и превращали тело в настоящий оголенный нерв.
Кирилл хрипло выдохнул и приоткрыл веки. Боль от ран затмевала разум, но увиденное отрезвляло.
Лина стояла перед ним на коленях в окровавленной одежде и глядела прищурено и коварно. Облизывала свои пухлые губы и ласкала его тело ловкими руками. Под подушечками тонких пальцев кровь превращалась в порох, мелкие раны стягивались, а мышцы сводило от тягучего знакомого томления.
Что она делает?
Глянув девушке через плечо, Кирилл понял. Сорвалась. Теперь это не Ангелина, а ее темное отражение. Слишком хорошо он знал себя и свою сущность, слишком хорошо понимал, что происходит. Его зверь давно дремлет, загнанный глубоко-глубоко в подсознание, но это не значит, что Власов не использовал его силы. Тут важно контролировать грань, а девушка слаба и морально истощена – после произошедшего долго не сможет вернуться в себя. А это плохо.
Ошметки разорванных и выпотрошенных птиц застилали пол грязно-черной массой. Брызги крови окрашивали серые стены башни. Местами на них висели комки черных перьев, будто кляксы чернил на листе бумаги. В воздухе витал запах прелой соломы, и стойкий железистый вкус оседал на языке. Герман на носилках не подавал признаков жизни – что радовало. Сейчас только его бредней не хватает.
Лина дотянулась до ширинки и, запустила руку под белье, сжала пальцы. Кирилл застонал. Она не остановится, да и он не сможет уже отказать – их близость единственное, что его вылечит после таких увечий. Других способов нет.
– Лин… – пробормотал он, хватая ее за худые плечи.
Она косо улыбнулась и блеснула голубыми глазами. Показалось, что в них разлилось серебро.
– Тебе это нужно так же, как и мне, – проговорила, склоняясь. Мягко поснимала остатки разорванной футболки и прошептала: – Дай то, что я хочу, и твои раны затянутся. Обоюдная выгода.
– Это не ты говоришь, Лин.
– Думаешь, что у меня внутри переключатель есть? Я это! – вскрикнула она, усмехаясь и легонько царапая его по груди измазанными в кровь скворцов пальцами.
– Ты сама их? – вдруг спросил Кирилл и попытался снять девушку с себя. Но когда она приникла к его губам, рана на плече стала затягиваться. Боль и похоть смешались, и Кирилл захрипел ей в рот. Нужно просто взять немного, совсем чуть-чуть сил, а потом прекратить это.
Глотал ее страсть и не мог напиться. Плечо сводило от резкой боли, а желание накормить зверя становилось все сильней и заливало сознание горячей магмой похоти. Грань очень тонка, особенно если делать это с обычным человеком, но Ангелина – именно то, что сейчас нужно, можно не сдерживаться. Его лекарство и панацея, его маленькая победа в веренице неудач и трагедий. Ведь он шел в этот поход не ради себя, а ради самого важного человека в его жизни. А для нее он сделает что угодно. Душу Акониту отдаст, если понадобиться.
– Давай, прикроем дверь, Лин? – с трудом оторвав себя от Ангелины, шепнул Кирилл. Дернулся, когда плечо прострелило несколько раз. До полного заживления еще далеко, нужно больше пламени, больше страсти.
– Как скажешь, – девушка поднялась и, виляя обнаженными бедрами, пошла к выходу. Волосы разлились черной рекой и обняли плечи, скрыв контуры худой талии. Невероятно, но как же она напоминала ему другую… От воспоминаний свело скулы.
Власов, пользуясь моментом, подтянулся и сел спиной к шершавой стене. Широкий коридор впереди расступался и попадал в просторную гостиную с высоким потолком. Свет приглушился, и по помещению пролетел грохот закрываемой двери. Кирилл не обернулся, он понимал, что нужно встать и пойти дальше, потому что доводить начатое до конца здесь, на постели из окровавленных перьев, ему не хотелось. Гадко это и неприятно. Да и от глотка воды он не отказался бы.
– Лин, – опираясь на стену, попытался встать, – прости за те слова.
– Нашел время, – хмыкнула Кэйса, подбирая с пола рюкзак. Прижалась к Кириллу и нырнула под руку. Они двинулись к свету, оставляя олигарха в коридоре. – Вот перед ней и извинишься. Мне твои извинения не нужны, ты не ее кормил в лесу, а меня. Лина только думает, что может меня победить, – улыбка девушки больше напоминала оскал тигрицы.
Мягкое поглаживание по животу не давало Власову нормально соображать. Жжение раны растворялось в жутком зверском желании овладеть ее телом, взять сполна сил.
Помещение с высокими арочными окнами было приглушено грязными гардинами. От времени они пожелтели и покрылись тонким слоем пыли. По центру на темном деревянном полу стоял диван, а в углу вилась на второй этаж деревянная лестница. Почему ученый томился в старом разваленном доме? Здесь не хуже, чем в квартирах-близнецах нового поколения, только стиль непривычно-древний. Вензеля на стенах, канделябры, лепнина – все это давно ушло в историю, только цифровая энциклопедия знала, как жили в девяностые и двухтысячные. Сейчас люди обходились гладкими однотонными стенами и удобной классической мебелью, которая могла подстраиваться-видоизменяться-трансформироваться по желанию владельца. Главной деталью интерьера был экран на всю стену. Такие были в каждом доме вертикального города, куда эвакуировали выживших после Третьей мировой в 2035 году. За более чем сотню лет население Вертиграда превышало десять миллионов жителей, но Кирилл почему-то все время чувствовал себя одиноко, будто живет в пустыне, среди голых песков.
Коммуникация с другими городами-великанами, созданными по одному типу, была в доступе почти для каждого жителя, только стоила дорого.
Пока Власов размышлял, прислонившись к стене здоровым плечом, Ангелина разложила диван и достала из рюкзака воду и салфетки. Обтерла лицо и пальцы от крови птиц. Делала это так непринужденно, будто ее вовсе не волновало случившееся. Замкнутая Лина бы зажималась и смущалась, краснела бы и отворачивалась. А еще обязательно бы злилась и рычала, в отличие от довольной собой ее копии.
И страсть, в которую сорвалась Кэйса в лесу, была прекрасной и настоящей, хотел бы он еще раз увидеть Лину именно такой.
Глава 23. Я – не ты
– Иди сюда, – проговорила девушка. Прозвучало, как приказ. Кирилл хотел было возмутиться, не любил, когда женщины командовали, но промолчал. Все равно это не Кэйса. Если Лина очнется сейчас, он может не получить нужное восстановление, потому лучше повременить. А вдруг она никогда не очнется… Бездна! Но пользоваться телом без ее согласия тоже неправильно.
– Ты понимаешь, о чем просишь? Это после бойни, крови и того, что было между нами.
– Мне все равно. Ты ведь это знаешь, – она наклонила голову, и из глаз снова вырвалась серебряная вспышка. – Я возьму свое, даже если ты будешь сопротивляться, – ехидно оскалилась девушка и шагнула ближе.
– Ну, мне это невыгодно, – Кирилл показал на рану. Ткани внутри сложились, но кожа все еще была подрана и из-под нее сочилась прозрачная сукровица. – Ты вернешь Ангелину?
– А зачем она тебе? С ней играться интересней? Искушать? Пользоваться? Вкусней?
Кирилл ступил вперед, коснулся ее румяной щеки и очертил скулу. Мелкие колючки помчались по коже и осели внизу живота. Бедра напряглись, и пришлось сделать еще один шаг, чтобы вдохнуть и услышать ее запах. Яркий и насыщенный, совсем другой, не такой, как у Лины: нежный и свежий.
– Мне она нужна для другого дела, – проговорил он хрипло. – Как звать тебя?
Девушка усмехнулась и, прижав его ладонь к своей щеке, повела по лицу и замерла возле губ. Скользнула языком по подушечке указательного пальца и приоткрыла потемневшие глаза.
– Называй, как хочешь. У меня нет имени. Я же всего лишь подсознание, зверь, которого выпускают погулять только в крайнем случае и то держат на поводке, чтобы не…
– Ты… – он тяжело выдохнул, оттесняя ее к дивану, – хочешь быть главной?
– Я и так главная, просто Лина этого не осознает. Уверен, что ты – это ты, а не твоя темная сторона?
– Уверен, – голос провалился, когда девушка дернула молнию и потянула его брюки вниз.
– Проверял?
Она подтолкнула его на диван.
Власов шумно втянул воздух и опрокинулся назад. Мягкая подушка прогнулась под его весом и взорвалась невесомым облаком пыли. Девушка подкралась ближе
Наклонилась и долго ласкала языком контур его губ, не позволяя себя целовать. И когда Кирилл зарычал, рассмеялась:
– А говоришь, что владеешь собой. Так, кто кого будет умолять? – она прижала его к дивану, забравшись сверху. Пальцы шарили по телу: то опускались ниже, к бедрам, то поднимались к груди. Затем замерли под боксерами и сомкнулись в кольцо.
– Прекрати измываться, – грубо сказал Кирилл, стиснув налитую грудь. Девушка горячо выдохнула. – Знаешь же, что это необходимость. Я бы легко отказал тебе, звереныш, но сейчас воспользуюсь бесплатной щедростью. Потому что нам еще предстоит много пройти и без обоюдного… – голос надломился от волны жара, прервав на полуслове. Движения ее рук были резкими и ненасытными. Они заставляли подаваться каждый раз вверх и путали мысли.
– Хотел что-то сказать? – она хитро улыбнулась и опустила голову к бедрам. Губы показались раскаленными углями. Девушка долго дышала и водила по краю, а потом припала и, доводя до сумасшествия, целовала и терзала его. А Кириллу хотелось закричать и просто взять.
– Иди сюда, – он потянул ее вверх, заставляя прерваться. Силы возвращались, раны уже не тревожили. Плечо приятно покалывало, лишь изредка перебивая ощущения мутной болью, но влечение было сильней, мощней и опасней. – Я никогда никого не умоляю. Беру то, что и так принадлежит мне. Ты же не устоишь. Я ведь прав?
– Поспорим? – хмыкнула девушка, прижимаясь. Власов потянулся рукой к внутренней части ее бедра, но она отстранилась. – Пари?
– Замолчи, – рыкнул Кирилл, – а то нарвешься.
Она вздернула подбородок, свела черные брови, а потом раскатисто рассмеялась. Эхо отразило звук ее голоса где-то на верхнем этаже башни.
– Решила поиграть? Просто секс тебе уже не подходит? – теребя ее набухшие соски, сказал Кирилл.
Лина накрыла его руки и оттянула в сторону.
– Пари? – повторила она. – Или я запру ее надолго, и ты останешься с носом, – она коснулась указательным пальцем перегородки и провела вниз, к губам Кирилла.
– Это уже шантаж.
– Ну, всем жить хочется, а ты можешь мне помочь.
– В чем?
– Убить Ангелину.
Хотелось взбрыкнуть и отшвырнуть ее в стену, но Власов сдержался. Запах женского тела кружил голову, и жажда сдавливала душу. Хищница бросила в бой все свои силы. Можно себе представить, какое у нее влияние на обычных людей. Даже Кириллу не устоять против таких чар, но и проиграть он не мог. Кэйса должна быть собой, иначе все бесполезно.
– Думаешь, как обвести меня? – шаловливо проведя пальцем по его талии Темная Лина снова нырнула ниже и сжала пальцы. – Я же заставлю мучиться, буду доводить и не позволять, а без этого ты… умрешь, милый.
– Ну, ты и самоуверенная тварь, – буркнул Власов, стискивая пальцами ее худощавые бедра. Прижимая к себе до хрипа и стона.
– Нет. Я просто тоже жить хочу.
Глава 24. Неверие хуже мести
Мерная тишина сдавила уши, и Ангелина, резко набрав воздух и открыв глаза, поднялась. Согнулась от спазма в животе и перекатилась набок, скомкав пальцами мягкую ткань. Когда перед глазами муть рассеялась, Кэйса смогла рассмотреть высокий потолок и винтовую лестницу, прилепившуюся в углу. Черные перья устилали все вокруг, кровавые разводы превратились в бурые грязные черточки, следы сапог напечатали хаотичный узор на потемневшем от времени деревянном полу. Поежившись от холода, Лина обняла себя руками и осмотрелась.
На ней не было одежды, даже белья, странно сдавливало бедра и горело между ног, будто…
Хорошо спалось?
Она была довольна.
Лина обернулась так быстро, что затуманилось перед глазами. Кирилл лежал на диване к ней спиной и мирно спал. Он был укрыт походным тонким покрывалом, обнаженные плечи лоснились крепким летним загаром.
– Ублюдок! – закричала Лина и набросилась на спящего проводника с кулаками. – Воспользовался! Знал же, знал! И все равно…
Власов вяло отмахнулся и ошарашенно распахнул веки.
– С ума сошла, девка?! – вцепился пальцами в кисти и попытался ее отодвинуть, но Лина сильнее подалась вперед и перевернула его на спину.
– Я теперь девка? Урод! – нападала Лина, царапаясь и хлопая его по лицу и рукам. Кирилл изворачивался, а потом, когда удар пришелся по плечу, вскрикнул.
Кожа лопнула, и, из-под едва затянувшейся раны, заструилась кровь и сукровица.
– Вот же, зараза, – процедил Кирилл, скорчившись в три погибели. – Надо было воспользоваться предложением, чтобы потом не получать зря.
Лина опустила руки и осела на пол, рухнув прямо в скомканную грязную одежду.
– Зачем тогда раздевал меня?
– Ты была вся в крови. В птичьей и моей, – простонал он, привставая. Потянулся к рюкзаку и, достав эластичный бинт, стал перематывать рану.
Лина смотрела на свои ладони и не могла понять, что происходит. Ей было до жути стыдно и страшно. Что случилось пока она была без сознания? Помогла она себе и Кириллу, отпустив зверя, или сделала только хуже? Теперь темная сторона сможет властвовать над ней, сможет в тяжелые моменты забирать ее личность, путать мысли, заставлять желать того, чего ей не хочется.
Кирилл, закончив с перемоткой, долго сидел молча, затем встал и потянул Лину к себе. Долго кутал ее в покрывало, накрывая голые плечи и пряча грудь и ягодицы.
– Я отказался, потому что…
Лина подняла голову, распущенные волосы зацепились за его пальцы. Очертание мужского лица плыло от скопившихся слез. Власов вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб, отчего дыхание замерло, и сердце в груди перестало биться. Что он делает?
Стерла кулаком влагу и вгляделась.
В болотных глазах Кирилла пряталась грусть, густые брови сходились на переносице. Власов запустил пятерню в свои короткие волосы и, потрепав, тихо проговорил:
– Я не хочу брать то, что мне не принадлежит. Никогда не беру силой и знаю, что ты не хотела близости, ведь была вынуждена ее выпустить.
– Что она сказала? – сглотнув горький комок, Лина наконец расслабилась и даже прижалась к его груди. Тепло Кирилла было надежным и приятным.
– Это неважно, – шепнул проводник. – Ты поспи еще. Мне нужно посмотреть, что с Германом.
Осторожно переложив Ангелину на диван, он выудил из сумки одежду. Какое-то время Кэйса жмурилась, чтобы не видеть его наготу, но потом осмелела. Он ведь такой, как она… И это не сон.
– Кирилл…
– Что?
– Ты отпускал его?
Он замер на миг, а потом, надев футболку, бросил через плечо:
– Несколько раз, – и вышел в темный коридор. Показалось, что тон его голоса изменился: стал густым, низким и страшным. Холод ужаса скользнул по спине и царапнул лопатки. Ангелина вжалась в мягкое тело дивана и прижала к груди колени. Так хотелось спрятаться и забыться.
Кирилла долго не было, Лина даже начала дремать, когда в коридоре что-то затарахтело. И резко стихло.
Почему Кирилл не полечил себя? Почему отказался от близости? И, главное, как? Ведь темной ипостаси подчинялись все мужчины, и все оказывались мертвы.
Худое лицо Максима словно улыбнулось ей, материализовавшись на противоположной щербатой стене. Любовь не меряется объятиями и поцелуями, она может быть проверена только временем. А за эти годы мучений Лина поняла, что чувства стали гаснуть, и оставалось только чувство вины. Но тогда ей было так больно, что хотелось оборвать реальность… Только одно останавливало: темная. Кэйса знала, что если позволит ей властвовать, пострадает намного больше людей, и потому, пока жива, будет с ней бороться.
– Мечтать не вредно.
– Что ты сказала ему? Почему не взяла то, что хотела?
– Уверена, что не взяла?
– О чем ты?
В проходе появился Кирилл. Он тащил за собой Германа на носилках, грохая деревяшками по половицам.
– Думаешь, что он выжил бы без этого?
– Ты врешь! Почему его раны не зажили полностью? Должны были!
– У него спроси, или ты не знаешь, как себя чувствуешь после секса? Сама наивность!
– Ты меня провоцируешь.
Лина скрипнула зубами, наблюдая за тем, как Власов возится с больным «возможным папочкой». Стало противно от этой мысли.
– Кто знает… А если правду говорю? Ведь с ним была я, а не ты.
– Тварь! – выкрикнула Лина и спохватилась.
Кирилл поднял голову.
– Снова она? Не слушай ее, отвлекись. Иди сюда, поможешь.
Лина спрятала лицо под ладонями, тяжело выдохнула и спустила ноги на пол. Тело ломило, слабость растекалась по мышцам и сковывала движения. Чистое белье нашлось в рюкзаке, оттуда же достала свежую майку и мягкие трикотажные бриджи. Быстро одевшись, Кэйса подошла к Кириллу. Он как раз развязал крепежи и убрал с олигарха налипшие ошметки мертвых птиц.
– Как ты сопротивлялся ей? – строго спросила Лина, взглянув в глаза Кирилла. Он не отвел взгляд.
– Не надо, Лина. Это неуместно. Подай лучше ампулы в синем боксе.
– Я чувствую, ты что-то скрываешь, – запустив руку в чужой рюкзак, Кэйса нащупала холодный пластик и вытянула коробочку, не больше спичечного коробка. – Говори.
– Отцепишься ты, наконец?!
– Ты соврал! Так ведь?
– Как? – он показал на плечо и стал заправлять лекарством маленький шприц.
– Я не знаю! Но почему… Просто не хватило моих сил…
Лина замялась. Чувство удовлетворения катилось по венам, распускалось на щеках жаром и согревало живот. Ноги и бедра потряхивало. Точно что-то было, и Власов обманывает ее. Но почему его раны не затянулись?
Она открыла рот, чтобы задать еще один вопрос, но Кирилл выставил перед ее лицом набранный шприц и резко присел к носилкам.
– Ангелина, времени нет пререкаться и выяснять то, что не имеет значения!
– Это для тебя не имеет, – пискнула Кэйса и ступила ближе.
– Когда сядет солнце, мы будем в большой опасности, прекрати ныть и выпендриваться. Иди сюда!
Она повиновалась. Вцепившись в плечи олигарха, Власов попытался перевернуть его набок.
– Помоги, мне нужен позвоночник.
Лина присела и, брезгливо морщась, потянула на себя заказчика. Лицо мужчины уперлось ей в грудь, а рука упала вниз, зацепив бердо. Герман был бледно-зеленым и, казалось, не дышал. С трудом верилось, что жив.
– Что с ним? – тихо выдавила Лина, подавляя желание выяснять сейчас отношения с проводником.
– Болен. Не видно? – недовольно буркнул он.
– Чем?
Кирилл повел плечом и, отодвинув одежду олигарха, вонзил ему иглу в спину. Соколов дернулся, но не очнулся.
– Я не врач, чтобы ставить диагноз. Мне сказали колоть, я это делаю. Если Герман не выживет, мне не получить свои деньги за поход, – выровнявшись, Кирилл отошел в сторону и выглянул в окно. – До заката пару часов осталось, нужно поспешить.
– Думаешь, птицы снова нападут? – спросила Лина, все еще рассматривая Германа. Неужели он может быть ее отцом? А если это был Наум, которого они оставили умирать в огне? Хотелось взвыть от горечи. Это все темная сущность мутила голову, и в такие моменты Лина себя почти не контролировала. Как же обуздать ее, а еще лучше изгнать из своей головы? Она знала ответ, но все это невероятно сложно. Астрова равнина в десятках километрах северней. По диким лесам ей не пройти одной, не пробраться сквозь чащу, заполненную мутировавшими животными и птицами.
– Убить меня решила?
– Я не буду тебя слушать…
– Я оставила на спине Кирилла тебе подарок.
– Мне ничего не нужно и я не стану его раздевать ради любопытства.
– Как хочешь. Я не гордая. Тем более… Нет-нет, молчу-молчу…
– Есть что-то страшнее скворцов, Лина, – сказал Кирилл совсем близко и скользнул ладонью по ее щеке. – Не слушай внутренний голос. Она будет сбивать с выбранного пути, будет пытаться настроить нас друг против друга. Просто не слушай.
Какой милый, передай ему, что я тоже слышу.
– Она говорит, что слышит тебя, – Лина отстранилась, не позволяя себя касаться. Желание близости казалось приглушенным и остывшим, но стоило остерегаться.
А я тебе о чем? Он обманывает. Како-о-ой это был се-е-е-екс!
– Я знаю, что это сложно, но ты должна противостоять. Отключи ее, не слушай, – продолжал Кирилл.
Лина отвернулась, уставившись в потемневшую от времени фреску на щербатой, облущенной стене. Острые листья тянулись вверх и переходили в тонкий стан девушки. Та поддерживала, вытянувшись, небольшую тарелку, припорошенную пылью и покрытую паутиной.
– Просто скажи, что произошло пока меня не было, – шепнула Лина в сторону. Боялась смотреть ему в глаза, боялась дышать, когда он так близко… Не хотела сорваться снова.
Проводник потянул ее пальцами за подбородок, заставляя смотреть в глаза. В темных расширенных зрачках мерцали отблески вечернего солнца.
– Я не хочу тебя принуждать и ничего не скрываю.
– Совсем ничего? – хрипнула Лина. – Особенно ничего в контексте с «возможным папочкой»!
– Перестань! Какой мотив? Зачем мне это? Я мог полечиться, но отказался.
– Я чувствую…
– Удовлетворение?
Она кивнула. Пальцы Кирилла почти прожигали кожу, но отстраняться не хотелось.
– Просто доверься. Я не могу тебе всего говорить, не потому что не хочу, а потому что у стен есть уши.
Да-да, я все еще здесь.
Лина скрипнула зубами и отдернулась.
– Что было между вами? Нами! Говори! – шагнула назад и, зацепившись за угол дивана, рухнула на пол. Беззвучно зарыдала, потому что не хотела слышать ответ. Не могла себе признаться, чего хочет сама. Слезы обожгли ладони, щеки защипало, а в груди сдавило, и Лина не могла сделать вдох.
– Тише… – прошептал Кирилл, присаживаясь рядом и притягивая ее к плечу. Зарывшись пальцами в волосы, проговорил: – Я просто сделал ей приятно, и только.
Врет он! Было у нас! Трахались так, что диван чуть не проломили! Не ве-е-ерь! Я доказать могу…
– Почему я должна верить? Да и хочешь сказать, это не одно и тоже?
Кирилл мотнул головой и наклонился. Терпкий запах загорелой кожи защекотал нюх. Желание просыпалось стремительно и распускалось, как цветок пиона на солнце.
– Не одно, – шепнул в ухо, разбрасывая по телу колючки мурашек. – Я хочу, чтобы на остальное ты была согласна. Она ведь и так этого хочет, ее спрашивать не нужно. А ты?
Лина напряглась. Зачем ему это?
– Полечиться хочешь? Или развлечься?
Власов еще приблизился и потянул руку к ее волосам. Показалось, что на затылок легла грелка. Он глядел в глаза и говорил монотонно и спокойно, наклоняя к себе:
– Думай, что хочешь. Мне надоело оправдываться. Я не буду говорить о высоких чувствах, потому что не люблю врать, но меня влечет к тебе, и это правда. Ты способна утолить жажду, которая преследует меня много лет, и я готов закрыть глаза на некоторые вещи. Даже на то, что ты убила бедных птичек не своими руками, – он усмехнулся и, отодвинувшись, резко встал. От этого мир зашатался и, казалось, сейчас сложится, как карточный домик.
Ангелина тихо сказала, потупившись:
– Я погубила своего парня, когда у нас был первый раз. Тогда не понимала, какой я монстр, не знала, что была причиной…
Кирилл навис над ней, закрывая широкой спиной свет из запыленного окна. Он молчал, сжимал губы и глядел из-под густых бровей. В глазах цвета мокрой мяты пряталась тоска и горечь.
– Сколько ты убил женщин? Сколько, Кирилл? – вдруг спросила Лина.
– Я научился контролировать это, – слабо и неуверенно проговорил проводник и потер подбородок. Ангелина бросила взгляд на перемотанную левую руку, которую он прижимал к бедру: гематома разрослась и распустила синие щупальца. Футболка трещала от опухоли на плече, а кровь и сукровица давно смочили бинт. Власов почти не двигал пальцами, а при поворотах вздрагивал.
Он молчал и смотрел в пол.
– Только не говори, что с первого раза! – оскалилась Лина и сжала кулак. Хотелось прикусить руку. Вонзить зубы в плоть и заставить всю эту внутреннюю боль уйти. Воспоминания были до сих пор слишком яркими и горькими.
– Я исповедоваться тебе не собираюсь, Кэйса, – грубо сказал Кирилл, увеличивая между ними расстояние. Развернувшись, он отошел к окну, где разгорался кровавый закат. – Только бы стены устояли, только бы…
– Умереть боишься? – съехидничала Лина, сдерживая порыв кольнуть его побольней. – И как ты это контролировал? Научи.
– Сомневаюсь, что у тебя получится, – он повел плечом, но не обернулся.
– Почему? – Лина медленно приблизилась и встала у него за спиной.
Загляни под футболку.
– Потому что… – он повернул голову и выглянул из-за плеча. – Я не отпущу тебя.
– Думаешь, я верить тебе стану? – не удержавшись, запустила ладони под его футболку. Он горел. Жар перебирался по кончикам пальцев и скользил, как змея, прямо к сердцу. Опускался к солнечному сплетению и затапливал огненной волной низ живота.
– Не думаю – знаю.
Лина прижалась всем телом и вдохнула его запах. Кирилл задрожал.
– Как ты можешь знать? Ты угрожал мне. Я не понимаю, что вы с Германом задумали. Зачем я тебе? Ему? – Лина говорила, а сама шарила руками под футболкой. И, осознанно или нет, искала послание.
Ищи лучше. Подними ее!
Громкий вздох Кирилла отозвался в бедрах томной тяжестью.
Смотри, а то заиграешься. Ты же так этого не хотела…
– Я… – начал Кирилл.
– Умолкни! – отрезала Лина, не то ему, не то своей темной стороне.
Подцепила пальцами мягкую трикотажную ткань и подняла ее к лопаткам мужчины. Царапины, как крылья, симметрично украшали его спину. Такие можно было оставить только если в порыве страсти дернуть руки вниз.
– Лжец…
Кирилл резко развернулся и схватил ее кисти одной рукой.
– Не слушай ее! Я говорил, что она будет путать мысли, будет обманывать. Ты же не глупая, Лина! Ты же знаешь, что я полечился бы, если бы вошел в тебя! Если бы взял. Ты знаешь это! Знаешь и все равно не доверяешь.
– Ты вре-е-ешь, – процедила сквозь зубы, пытаясь вырваться.
Он отпустил ее руки и отошел.
– Иди ты!
– Дура! Ни себе, ни людям.
– Что ты хочешь? Зачем тогда обманула? Хитришь, настраиваешь! Хочешь, чтобы я виноватой себя чувствовала? Чтобы запуталась, чтобы тебе место уступила? Так?
– Так?! – закричала вслух. – Да идите вы!
Кирилл ошарашенно замер. Лина бросила взгляд на Германа, который все еще не пришел в себя, затем в окно, где быстро темнело, будто небо ложилось пузом на лес, а затем схватилась и побежала по лестнице наверх.
