Текст книги "Амброзия (СИ)"
Автор книги: Диана Билык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11. Находка
Кэйса ступила на перекладину лестницы, чтобы в очередной раз выбраться наверх, но тут заметила странное очертание в углу лаза. Спрыгнула назад и осторожно пошла вглубь подвала и хорошо осветила пространство, подняв лампу повыше.
Там стоял сундук с резными узорами и позолоченными накладками, а сверху… Лина ахнула и отпрянула в сторону. На крышке сундука повисло тело человека. Оно было завернуто в белую, местами буро-грязную простыню. Кровь уже засохла и запеклась, но трупный запах не чувствовался – значит, умер недавно. Сердце грохнулось о ребра, из глотки вырвался пронзительный свист. Явно не своей смертью умер: шея вывернула неестественным образом, и на ней зияла разорванная рана с запекшейся кровью.
Лина набрала в легкие воздуха, чтобы крикнуть, но вовремя остановилась. Зажала губы, крепко-крепко закусив пальцы. Главное, не проколоть кожу. Главное, выдержать. Олигарх, жаждущий эликсир, всего в нескольких метрах выше.
– Что ты там застряла? – подал он голос.
– Все нормально. Я ищу, – сипло откликнулась Ангелина и осторожно вернулась к стеллажам.
Где гарантия, что это не Герман убил старика?
Все слишком сложно. Лина даже не хотела задумываться. Тряслись коленки и от мыслей забивало дыхание.
Хоть как не убегай от несчастья – оно всегда дышит в спину. Особенно, если выбрало тебя жертвой.
Сверху было тихо.
Ангелина подошла к покойнику и, скривившись, стянула его на пол. Прикрыла локтем нос. Труп неприятно соскользнул вниз, грохнув об пол, как бревно. Явно в сундуке что-то ценное, раз он так его опекал перед смертью.
Замок щелкнул – ключ торчал в скважине. Крышка зашипела, и помещение наполнилось резким ароматом цветущих полей. Теперь эти запахи были искусственными, потому что понятие «поле» давно уже стерлось и люди теснились в многослойных городах, начиненных технологиями.
– Сухие травы и зелья для эликсира, – прошептала Ангелина и потянулась к сундуку. Там лежали разные коробочки, капсулы, бутылочки, пузырьки и связанные в пучки растения и корнеплоды. И еще один рецепт, скрученный в небольшую трубочку.
Сверху послышалась возня и мужские голоса.
Лина напряглась, но все же решилась подняться. В освещенной лампой комнате плясали тени от сквозняка.
Олигарх неподвижно лежал у окна. Кирилл стоял в дверях нацеленный пистолетом в грудь Наума, а последний сжимал рукоять ножа и тяжело дышал.
– Лина, уйди! – крикнул Кирилл, – тебе не нужно это видеть.
– Нет! Стой! – Ангелина прыгнула вперед, закрывая собой охранника. – Давай выслушаем его.
Наум опешил. Сплюнул и, громко выдохнув, сказал:
– Девка права. Давай поговорим. Ты не все знаешь. Эта скотина… – он показал на лежащего навзничь богача. Тот, словно в ответ, тихо застонал. – Герман пойдет на все ради этого эликсира. Ты не знаешь сколько людей полегло в поисках. Всех убивал ради шальной идеи владеть миром вечно. И меня шантажом втянул в эту грязную историю. Он – настоящий изверг.
– Но я думала, что Герман просто вылечиться хочет, – Лина прошла к лавке и, отряхнув пыль с руки, поставила лампу на стол. Устало села и засмотрелась на трепещущий огонь.
– Этот ученый был немым. Прочитать рукописи мог только человек разбирающийся в языке и символах.
– Я… – опустив голову, пробормотала Лина. После подвала руки были холодными. Она спрятала их в карманы, нащупав пучки растений и маленькие бутылочки с настойками. Вытащила их и нервно сжала кисти.
– Точно! – подтвердил охранник. – Я много лет служил Герману, а он так был поглощен идеями о всевластии, что не замечал, как теряет самое важное. Захватывал компании, убивал ради золота и богатства, – Наум, густо выдохнув, сделал паузу. – Более двадцати лет назад заболела его жена. Он, мразь, держал ее взаперти, боясь, что та ляжет под другого. И она сорвалась…
Наум остановился, чтобы вдохнуть.
– Не понимаю, – Лина глянула на олигарха. Он лег на бок, свистел носом и сплевывал кровь. Кэйса перевела взгляд на Кирилла. Тот держал Наума под прицелом. Проводник был мертвенно-бледен, но она порадовалась, что цел. Даже слабо улыбнулась ему, хотя Кирилл отвел взгляд.
– Чего по молодости не совершишь, – снизал плечами охранник, потер подбородок. – Когда ты родилась, Злата умерла. Тебя отправили в интернат, взяв с меня обет молчания взамен на твою жизнь.
– Что вы говорите…
– Мы так и не знаем, чья ты дочь, – буркнул Наум. – Хотя Герман уверен, что моя. Даже проверять не стал.
– Что?! – больно кольнуло в груди. Слова били похлеще кнута. Хотелось закрыть уши и вытереть память. Одна мысль о том, что Соколов может быть ее отцом – приводила в ужас. Хотела бы она такого отца, как Наум? Нет, нет и нет! Ей никто не нужен.
– Одно то, что ты частичка Златы было для меня невероятно важным и я позволял Герману всю жизнь помыкать собой. Вот так я и продолжал служить этой мрази, боясь навредить тебе. Жаль только не смог помешать выбору профессии. Это все его долгосрочные планы. Ты же понимаешь, что можно было нанять любого разбирающегося биолога, но нет – ему нужна была только ты.
– Зачем?
Наум пожал плечами.
– Вот это у него лучше спросить.
– Я знаю, – вдруг присоединился Кирилл.
Он подошел к Герману Валентиновичу и помог ему сесть на табурет. Тот с бульканьем откашлялся в кулак. Его глаза затопило кровью. Смотрелось это мерзко, и ужас застывал в груди, будто заноза. Все они – смертные.
Лина поморщилась. Заказчик сейчас ей неприятен, но все равно стало его жалко. Слишком зримы муки.
Наум натянулся, не упуская из виду ни единое движение проводника.
Кирилл хмыкнул и добавил:
– Ему нужна была кровь. Нам нужна, – поправился он и направил дуло пистолета в Ангелину, – и свежая.
– Вот чего в документе не хватало? Ты знал, – Лина разочарованно глянула на пучки растений и колбы, рассыпанные по полу.
– Ублюдок, – процедил охранник, но не встал. Только кулаки сжались до бела.
– Мы все расшифровали, да, – Кирилл ехидно улыбнулся, покачав оружием. – Тавиди прожил более пяти тысяч лет, но очень не доверял людям и никого не подпускал к себе. В записях ученого была расшифрованная история жизни старца, заметки о жене и троих сыновьях Тавиди. Все они погибли на войне еще молодыми, не спас их эликсир. Позже, в архивах, нашлись другие документы, в которых говорилось о девочке Злате, которую Тавиди отдал на усыновление. Вроде как не смог простить ей жизни из-за того, что жена умерла при родах. И Герман смог даже найти Злату. Хотя для этого пришлось перевернуть весь мир. Он женился на ней и много лет они прожили в любви и гармонии, – Кирилл скривился, будто сказал нелепость.
– Бессмыслица, – слова сами выскользнули с языка. Ангелина вжала голову в плечи и непроизвольно прижалась к Науму. Сейчас он казался единственным человеком в трезвом уме.
– Может, и так, но от правды не убежать, – ответил Кирилл и ступил вперед. Лина вжалась сильнее в охранника.
– Малец, прекращай! Она же девчонка совсем! – гаркнул Наум.
– Чушь! Вон как таяла от моих прикосновений на улице, – Кирилл потянулся к лицу Лины, но Наум пригрозил ножом. И тут же ретировался, увидев, дуло пистолета. Брякнул резной рукояткой по столу, а затем вонзил нож в дерево.
Кэйса сжалась. Снова ошибки ее разума и воли приводят к саморазрушению.
Кирилл направлял оружие на охранника.
– Подъем, старпер!
– Наум, не уходите, – взмолилась Лина. Перевела взгляд на Власова: – Кирилл, что ты делаешь? – она ошарашено смотрела в его болотные глаза и находила там лаву ярости. Что с ним не так?
– Биолина, молчать! – Кирилл замахнулся и шлепнул ее по лицу. Не сильно, но искры из глаз посыпались.
В голове что-то щелкнуло, и кровь из носа, тут же, проложила дорожку к губам. Только не это.
– Вот урод! – Наум сорвался с места и ринулся на Власова. Кирилл взвел предохранитель. Охранник, шикнув, отступил.
– Пшел в комнату! Для тебя Герман уготовил легкую смерть. Будь благоразумен и не приближай ее.
– Сука… – зашипел охранник сквозь зубы. Его скулы ходили ходуном, лицо раскраснелось, а глаза метали молнии.
Скрипнув подошвой тяжелых сапог, Наум пошел по направлению к комнате. Кирилл направился следом. Он замахнулся, когда охранник повернулся спиной, и ткнул оружием в ему висок. Лина не успела вскрикнуть и предупредить. Мужчина завалился на пол, как мешок с солью. Вжавшись в лавочку, Кэйса, будто срослась со стеной. Сейчас придет и ее черед. Или их черед.
Герман снова захрипел и стал крениться набок. Лишь на секунду возникло желание броситься ему на помощь. По привычке. Но потом Лина одернулась и заскрипела сквозь зубы:
– Вы все равно умрете. Даже если будете жить вечно – умрете в душе.
– Молчи! – сказал жестко Кирилл и подошел к заказчику. – Герман, держись. Осталось совсем немного.
Но Соколов закатил глаза и зашелся кровавым кашлем. Затем и вовсе брыкнул на пол, проскальзывая мимо ног проводника. Там и остался лежать неподвижно.
Хотелось засмеяться от нелепой справедливости. Заржать этому подонку в лицо, что жизнь ради жизни не имеет смысла. И, вопреки порыву, Лина заплакала в ладони.
Глава 12. Срыв
Пока Кирилл приводил в чувства Германа Валентиновича, Кэйса тихо сидела на лавочке, суматошно думая, как выпутаться из этих силков. Но ничего не приходило на ум. До населенного пункта слишком далеко. На улице ночь. У нее нет оружия, чтобы поймать себе хоть кролика. Да и дело не в пропитании вовсе. Ангелина просто не в силах совладать с проводником. Стоит только понять, что она хочет сбежать, он или пристрелит ее или…
Поморщилась. Тело сводило от голода и холода. Голова кружилась. Мысли путались, выстукивали сумасшедшим пульсом в висках, заставляя скрипеть зубами. Что нужно этим мужчинам? Как же она ошиблась, когда согласилась на такое заманчивое предложение. Думала до равнины доберется, а потом и свою оранжерею открыть сможет. Ага! Тут хоть бы выбраться из ловко расставленной паутины. Она дочь Златы! Ерунда какая-то!
Свет от керосинки трепетал от каждого движения Кирилла. Приподняв заказчика, он потащил его в комнату. Наума еще раньше оттянул ближе к стене. Темнота полностью скрыла очертания мужчины на полу. Казалось, что там просто скручен ковер.
Когда Кирилл и Герман скрылись из виду, Ангелина уставилась на столешницу, где все еще торчал нож заказчика. Не раздумывая, потянула за рукоятку и спрятала его на коленях. От взмаха фитиль в лампе дернулся, и обрывки теней заплясали по стенам.
В дверях появился Власов.
Дыхание стало вязким и тяжелым. Ангелина осторожно выпустила воздух и сжала пальцы. Холодный металл неприятно обжигал кожу. Готова ли она вонзить в человека нож? Сможет ли защитить себя ценой другой жизни?
Кирилл встал напротив. Свет плясал по его лицу, подчеркивая строгие губы и широкие скулы.
– Лина? – сказал он приторно-мягко. – Ты есть хочешь? Эти, – махнул головой в сторону комнаты, – точно спать будут до утра.
Потянувшись через стол, провел шершавыми пальцами по ее щеке, отчего перехватило дыхание. Только не это. Лучше умереть сразу. А может, это и есть выход?
– Да что ты, как осиновый лист? Не трепыхайся. Не захочешь, я тебя трогать не буду, – нежно обогнув пальцем контур губ, спустился прикосновениями от подбородка прямо в яремную впадину. Лина судорожно сглотнула. Рука под столом сильнее вжалась в металл. Сейчас сделать удар она не сможет: слишком задеревенели мышцы, да и Власов легко отшатнется.
Ожидание нужного часа для удара может быть бесконечным. Но время теряет вес, если в силу вступает самозащита и сохранение жизни. Своей ли?
Ангелина отстранилась и, вздернув подбородок, отвернулась. Запрятала нож еще глубже под стол и, прижав колено к дереву, высвободила руки. Нужно выждать время. Ей еще представится шанс уйти. Она верила в это.
– Не трогай меня, – хотела сказать строго, а получилось жалко. Впилась ненавистным взглядом в темные сейчас глаза Власова. Свет лампы делил его лицо на желтое и черное.
– Дерзишь? – Кирилл уперся ладонью в столешницу. Та неприятно скрипнула. Еще подвинулся ближе, бедрами толкая стол вперед.
Ангелина охнула, когда доска уперлась ей в солнечное сплетение. Вторая рука Кирилла все еще упиралась пальцем в основание шеи, и Ангелине казалось, что реальность стала вязкой, как каучук. Она тянулась и тянулась, будто хотела достичь пикового напряжения и лопнуть.
– Что тебе нужно? – спросила не своим голосом.
– То, что мне нужно, ты и так мне отдашь, – Власов растопырил ладонь и обхватил шею Ангелины. Чуть сжал. – Но я не хочу трахать резиновую куклу, ты должна умолять.
Хотелось ответить колким словом, задеть его, но, чувствуя преобладание мужчины, Ангелина выбрала вариант молчания и покорности. Боялась лишь одного, чтобы он не заставил ее силой. Она тогда лучше воткнет в себя лезвие, что холодит кожу ноги. Кажется, Кэйса прижала его так сильно, что порезала колени. Не чувствовала боли, только горячая кровь бежала по голени. Это плохо. Очень плохо.
– Ничего не скажешь? – пальцы Кирилла дрогнули и сжались сильнее.
Кэйса почувствовала, как медленно заканчивается воздух. Мысли затапливали, давили не хуже рук проводника. Может, так легче? Кому она нужна там: в настоящей жизни? Если честно, она и согласилась на эту авантюру только потому, что терять было нечего. У нее нет ничего. И никого. Нет надежды, нет крова, нет будущего.
Кирилл внезапно прикрыл глаза. Его ноздри затрепетали. Он распахнул веки, и Ангелина чуть не вскрикнула. Радужка мужчины покрылась черным на миг. Затем снова перелилась в темно-нефритовый. Помутнело в голове: нож все сильнее врезался в кожу, а ладонь Кирилла сжималась и сжималась. Жар поднимался все выше и выше. Беспрепятственно срывая остатки самообладания.
Ты на грани…
Власов приблизился. Его горячее дыхание полоснуло по лицу. Рука ослабилась на шее и, зацепив волосы, потянула на себя. Лина покорилась. Тело уже не слушалось. Если бы встала резко, точно бы отключилась, а так ее все еще держала нить разума. И это было невыносимо. Неосознанно дернула ногой, когда Кирилл коснулся бархатными губами ее щеки. Нож заелозил по ране, и ослепительная боль выстрелила, словно из арбалета. Глупо, нелепо…
Застонала. Кирилл вздрогнул, но не отстранился. Его губы нашли ее рот и язык настойчиво и яростно скользнул внутрь. Ангелина не чувствовала ничего, будто наелась хурмы, и все внутри онемело. Но ей нужен был этот коктейль пограничной страсти. Почти как нужны витамины молодому или слабому организму.
Мужчина трепал ее волосы и кусал кожу, а она не могла ни закричать, ни запротестовать. Оглушенная болью и беспомощностью. Оглушенная вожделением и жаром.
Власов неожиданно оторвался, прошептав ей в ухо:
– Ты слишком очаровательна и невыносимо вкусно пахнешь. Жаль, что ты мне безразлична.
Он резко отошел в сторону и, покопошившись в рюкзаке заказчика, выудил шприцы и направился в комнату.
Как только Кирилл вышел, Ангелина шумно выдохнула и отпустила колено. Нож неуклюже шлепнулся на пол. Следом за ним, будто в замедленной съемке, рухнула и Ангелина. Она умела себя отключать, только спасет ли это?
Глава 13. Иди за мной
Белое марево застилало дощатый пол и вилось у ножек стола, обволакивая кровать и прячась в углу. Через оборванные шторки лился сизый с лазурным оттенком свет.
Холод наваливался на тело: застывали плечи, и за лодыжку хватала судорога.
Ангелина резко дернулась, вырываясь из плена сна. Комната плыла, будто туда-сюда качается лунная колыбель.
Издалека слышалось пение синицы. Лина приподняла голову. Глаза уперлись в оконную раму. За спиной что-то теплое и мягкое. Боясь пошевелиться, вытянула медленно шею и выглянула на улицу.
Было очень раннее утро. Седой туман расстилался по саду и бережно накрывал деревья и кусты, будто заботливый отец кутал детей теплым одеялом.
От очередного шевеления Лины скрипнула кровать. За спиной послышался вздох. Кэйса напряглась и осторожно обернулась.
Кирилл был отвернут. Его широкие плечи мерно поднимались и опускались. Герман сопел в спальном мешке, постеленном с другой стороны комнаты. Наум лежал в том же положении, что и вечером – под стеной у выхода. Его не удосужились даже укрыть, как и Лину тоже.
От утреннего холода жутко сводило мышцы, а еще хуже становилось от мысли, что будет дальше. Рана не заживет просто так. Нужно только…
Нужно уйти. Расплачиваться за неосторожность стоит только ей.
Наум уже не поможет. Поддержки у Лины нет, а шанс хоть маленький, но остается.
За окном что-то шелохнулось. Кэйса уставилась в стекло, припорошенное пылью, оттого создавалось ощущение иллюзии.
Под деревьями стояла фигура женщины в белом с черными волосами ниже плеч. Ангелина, не дыша, вцепилась рукой в оконную раму. Дерево захрустело под пальцами и осыпалось трухой.
Белая фигура качнулась вправо, затем, повернувшись боком, согнулась, словно человеку стало не по себе и его сейчас вырвет. Внезапно силуэт выровнялся и, взмахнув белым широким рукавом, поманил Ангелину к себе. Она почувствовала, как по плечам поползла змея ужаса. Капельки пота выступили на лице. Дыхание участилось, и сердце глухо застучало под ребрами.
Отпрянула от окна. От неловкого движения вновь скрипнула кровать. Лина застыла. Может, это спасение? Может, не страшен тот, кто снаружи? Ведь она прекрасно знает, кого стоит бояться по-настоящему.
Фигура покачала рукавом, призывая ее к себе, а затем отступила назад и растворилась среди фруктовых деревьев.
Другого шанса не будет!
Ангелина осторожно сползла с кровати и на носочках стала пробираться к выходу. Благо дверь комнаты была распахнута. При каждом шаге болело бедро и колено. С удивлением обнаружила, что нога перемотана эластичным бинтом. Оборачиваться побоялась. Надеялась, что Кирилл не проснется.
У двери взвизгнула половица. Кэйса замерла на миг, затем нырнула в другое помещение.
Холодная стена встретила спину, ноги подкашивались и не соглашались идти. Ангелина прислонила затылок к холодной поверхности и, сделав глубокий вдох, долго цедила воздух наружу, чтобы успокоить рваное дыхание. Немного помогло.
Послышался скрип кровати. Сердце шмякнулось о ребра и, казалось, остановилось, но потом перешло в галоп, и, создавалось ощущение, что сейчас вывалится из груди.
Закашлял Герман. Скрип усилился, но затем все стихло.
Ангелина осторожно выглянула в комнату, впиваясь сломанными ногтями в откос. Кирилл развернулся на другой бок. Герман Валентинович лежал в том же положении. Выглянула дальше. Наум распластался на животе. Его голова повернута в сторону. На губах застывшая кровь, сейчас больше похожая на грязь.
Лина понимала, что одной ей не выбраться из чащи, но помощи от покойника не дождешься. А даже если охранник жив, он будет слишком слаб, и тащить она его не сможет. Не стала прощупывать ему пульс, хотя желание возникло. Да и беспокоила рана и не остывающий жар внизу живота.
Ринулась к рюкзаку, что приютился на полу у окна. Под столом все еще лежал нож, измазанный ее кровью. Бросила его в зев сумки и затянула покрепче веревку. Окинула взглядом комнату. Что еще может пригодиться?
На столе, скрученный в тубус, лежал тот самый фолиант с рецептом и легендой. Долго решалась брать или нет, но, услышав, как в очередной раз скрипнула кровать под Кириллом, бросилась к выходу. Пусть они сами расшифровывают. Ей эти записи ни к чему.
При каждом шаге прострелом отзывалось колено. Что она за нелепое создание? Как можно было так сглупить? Никто не тронул – сама себя поранила.
Дверь внезапно вырвалась из рук и стукнулась о стену. Ветер взметнул растрепавшиеся волосы.
Поздно думать – нужно просто бежать.
Глава 14. От себя не скроешься
Ноги понесли вперед. Лина бежала, превозмогая усталость и боль. Чудилось, что за спиной зашелестят шаги. Не было времени оборачиваться. Не было времени бояться или думать о последствиях.
Ветки кустарников били по лицу, вырывая волосы и царапая плечи. Нужно было накинуть рубашку поверх майки, но Ангелина боялась потратить драгоценные секунды. Возможно их у нее осталось совсем немного.
Побежала в сторону сада. Там проще укрыться.
Когда дыхание сорвалось, Лина ухватилась за первое попавшееся дерево и спряталась за него. Прислушалась. Только ветер шуршал листвой, создавая впечатление шепота над головой. Даже птицы замолчали. Никаких шагов, никого возле дома или на крыльце. Серая утренняя дымка, будто грязное молоко, растекалась перед глазами.
Холод коснулся лопаток. Показалось, что кто-то провел по спине рукой. Кэйса резко обернулась. Волосы метнулись в сторону и застлали лицо.
Никого.
Ангелина машинально заплела косу: иначе патлы все время будут мешать. Затянула сильнее ремень на рюкзаке и приготовилась бежать. Нужно только понять куда.
Впереди снова показался белый силуэт. Главное, чтобы это не оказалось сном, и все эти попытки не были бесполезными. Думать о реальности страшно, ведь кто-то очевидно выводил ее из передряги и этот кто-то – не человек. Ангелина сглотнула подступившую горечь.
– Биолина-а-а! – взвыл Кирилл совсем близко.
Кэйса дернулась и, прижавшись сильнее к дереву, почти срослась с ним. Нужно просто бежать! Она сможет!
Ноги понесли сами, словно у игрушки лопнула пружина, и теперь она остановится только тогда, когда сломается. Лина бежала вперед, боясь оборачиваться. Сердце ожесточенно лупило в грудь, дыхание изводило легкие. По лицу хлестали ветки. Одна больно врезалась в правую щеку и разодрала нежную кожу.
Когда перед глазами появилась белая муть, Ангелина уже не чувствовала ног. Глаза застилало потом и слезами ужаса. Непроизвольный хрип рвался из груди. На такой скорости не получалось выдохнуть полноценно. Замутило. Да, так, что Кэйса неожиданно встала, как строптивая лошадь, и, врезавшись плечом в дерево, осела на землю. Руки встряли в рассыпчатый грунт, колено прострелило болью. Вдох-выдох, откашлялась. Мельком глянула на ногу: кровь из раны просочилась через бинт и уже окрасила переднюю часть голени мелкими дорожками, будто алыми ленточками.
В лесу стоял странный ненатуральный покой. Даже ветер перестал шелестеть ветками. Мертвый лес. Ни пения птиц, ни воя животных. Вязкая тишь, будто мир поставлен на паузу.
Ангелина выдохнула еще раз. Медленно. Так, чтобы выровнять сердцебиение. Нужно бежать дальше! Она знала это, чувствовала кожей: по спине катился холод и, забираясь под ткань майки, кусал лопатки.
Ринулась дальше. Хруст веток под ногами растревожил слух и ввел еще в больший ужас. Куда бежать? Лина не знала – просто мчалась вперед и не думала о том, что будет дальше.
– Далеко собралась? – вырос перед ней проводник.
Ангелина замерла и беспомощно попятилась, а затем согнулась от тошноты и стала заваливаться. Едва удержавшись на одном колене, подняла голову.
– Зачем я тебе? Отпусти…
Сейчас он показался Ангелине огромным, как гора. Широкие плечи, взлохмаченные короткие волосы, сощуренные глаза. Мускулистые руки сложены на груди, будто он ждал ее, а не бежал следом. Ни отдышки, ни покраснения на лице.
За спиной Кирилла что-то мелькнуло. Он проследил за взглядом Лины.
– Подмогу высматриваешь? Здесь никого нет. Разве что синицы да воробьи споют тебе колыбельную на прощание, – прыснул проводник и потер переносицу, будто прогоняя сонливость.
Ангелина откашлялась. Желудок скручивало спазмами, голова вертелась, а перед глазами плыл образ женщины в белом. Она все звала и звала за собой.
– Там кто-то есть, – прошептала Кэйса.
– Есть, конечно. А чтобы не мерещилось, нужно было вчера не отказываться от моего предложения и поесть. Ты ведь сама себя загоняешь в ловушку. Мне даже не приходится напрягаться.
– Не понимаю, – выдавила Ангелина и попыталась встать, но прострел в ноге свалил ее в перегнившие листья. Наглотавшись пыли, она приподнялась на локтях. Ветки колючего кустарника больно встряли в поцарапанную щеку, пришлось отдирать их с кожей.
– Дура, я же говорю, – разъярился Кирилл и подошел ближе. – Пойдем назад. Позавтракаем, и пора двигать. Ты похожа на общипанную курицу сейчас.
Ангелина замотала головой.
Проводник чуть наклонился, отчего Кэйса почувствовала над плечом его горячее дыхание.
– Я же все равно заставлю, – вкрадчивым басом сказал в ухо и потянул ее за локоть.
Голова шла кругом. Хотелось бежать, кричать, звать на помощь. Но только хотелось, а сил совершенно не осталось: резервы исчерпаны. И Лина знала, чем это грозит. Она и так натворила дел, терпеть ненавистную тягу теперь будет намного сложней.
– Мы все равно умрем. Не вижу смысла тебя бояться, – спокойно ответила она и толкнула Кирилла в грудь. Но он не сдвинулся.
– Все зависит оттого, как быстро, и будем ли мучиться.
На миг показалось, что его голос смягчился. Лина подняла глаза и изумленно уставилась в болотные радужки.
– Говорят, мученики попадают в рай, – бросила дерзко и горячо.
Меж деревьев снова забелел силуэт. Ангелина видела его только боковым зрением, но была уверена, что они не одни в лесу. Кто-то есть в чаще, и этот кто-то пытается ей сказать или показать что-то важное.
– Не такие, как мы, – Кирилл сделал шаг вперед и, потянув Лину за плечи, прижал к дереву.
В спину впилась кора и сучья, а мокрая от пота майка неприятно прилипла к коже. Ангелина шумно выдохнула и отвернулась, пытаясь не дышать. Слишком томительно, слишком упоительно пахло мужской силой.
Поиски лучшей жизни для нее закончились плачевно. Она не в силах противостоять, не в силах защитить себя. Даже если будет сопротивляться, Кирилл одной пощечиной сможет ее присмирить, и тогда она сорвется.
Горячие пальцы мужчины все еще впивались в локоть. Вторая рука Кирилла приподняла футболку и запустила пальцы под нее, рассыпав тысячи иголок. Лина дернулась.
– Не трогай меня, – угрожающе проскрипела.
– А то что? – съехидничал проводник, касаясь губами ее шеи. – Ты ведь вчера таяла от моих прикосновений. Что изменилось?
– Урод!
– Не больший, чем ты… – густой голос ударялся в перепонки, заставляя тело реагировать новым взрывом мурашек. Дрожь достигала немыслимого пика, и Ангелина уже радовалась, что ее удерживает дерево. Иначе она бы просто упала.
Мягкие, как шерстяной плед, губы скользнули по коже и поцеловали ухо. Ангелина сжалась. Ладонь под футболкой погладила по животу и добралась до груди. Ток неприязни перетекал в острое желание забыть себя и просто позволить Кириллу сделать с ней все, что ему захочется. Позволить напиться, утолить жажду.
Кэйса попыталась отряхнуть наваждение. Запах солнца влетал в грудь, выталкивая изо рта невнятное бормотание вместе с сипом. Соски набухли, а скованная тянущая боль в паху переросла в обжигающий жар.
– Да-а… А ты горячая, Лина. Наступит время ты будешь умолять меня прикоснуться к тебе, но… – Кирилл сгреб волосы на затылке и потянул ее голову назад. Долго смотрел в лицо, гладя теплым дыханием щеки и лаская соски до томительной боли, а затем налетел на губы.
Кэйса уперлась и, стиснув зубы, не впустила. Выгнула спину и оттолкнула проводника ладонями, но бесполезно. Крепкий и сильный мужчина только раззадорился, почти влепив ее в дерево. Нельзя позволять, да и еще таять от этих прикосновений. Она не такая.
Рука Кирилла сжала грудь сильней, и Ангелина ахнула. Язык проводника тут же проник в рот. Он терзал яростно и дерзко. Кэйса кричала, но получалось только мычание. Голова оказалась прижата, а тело скованно сильными мужскими руками. Зря он так, зря…
Волна жара, что поднялась из живота, показалась Ангелине лавой, что сожрет ее сейчас. Горькие слезы скатывались по щекам и смешивались с поцелуем. Разбитая, сорванная, ненужная. Ангелина перестала сопротивляться и просто отпустила себя. Пластмассовой куклой быть легче, но хотелось нажать кнопочку «офф» и уйти навсегда. Пусть остаться забытой на чердаке игрушкой, но не сломать душу, а до конца остаться собой. Зато не вечно-голодным зверем.
Власов внезапно ослабил давление, запустив вторую руку под одежду, заскользил нежнее и осторожней по спине.
Теплые прикосновения дурманили, и Лина едва удержалась от стона. Поцелуй перешел из наступления в игру в прятки. По коже бежали безжалостные искры желания. Боль сменялась яркой вспышкой похоти. Необузданной и бесконтрольной.
Ангелина распахнула глаза. Так нельзя! Она не позволит себе снова слететь с катушек. Ни за что!
Это всего лишь обман, всего лишь жестокое издевательство. Пусть лучше силой берет или вообще убьет. Но тело и, сидящая в голове тварь, не слушались и выгибались Кириллу навстречу.
– Лина-а-а, – сорвалось с его губ. – Я никогда не беру силой. Запомни. Никогда.
Отстранился. Кэйса чуть съехала в сторону и сжалась от беспомощности. Она предавала саму себя. И Власов знал на что давить. Будто подсознательно чувствовал. Слишком давно у нее никого не было, слишком накопилось нерастраченной страсти. Но он не понимал, как это опасно для него самого. Ангелина коварно глянула исподлобья.
– Говоришь, никогда?
Кирилл отошел к соседнему дереву и прислонился к нему плечом.
– Не играй с огнем, девочка. Пойдем в дом.
– Я тебе. Не. Девочка! – взорвалась Лина. – Хочешь трахнуться? Давай! Только потом не скули. Таких как ты, уродов, уже встречала. Не боюсь я тебя, Власов.
– А ты дерзкая, – засмеялся Кирилл и потер подбородок. Облизнулся коварно и подался вперед. – Что тебя так задело? То, что дрожишь от моих прикосновений, или то, что я остановился? – он сузил до щелочек глаза и превратил губы в изогнутую линию. – Что молчишь, Биолина?
– Не называй меня так! Конченый придурок, – Лина заставила себя встать, не обращая внимание на простреливающую боль на ноге. Это сминало разбушевавшуюся страсть в животе лишь на секунды, потом приходил голод. Зверский, необузданный. Если сейчас его не затушить, будет слишком поздно. Последний раз она в таком состоянии была несколько месяцев назад. И вспоминать об этом не хотелось. Кровавыми пятами перед глазами плясал мир. Выключите. Выключите!
– Ой, как страшно. Давай, виляй задом, да прямо к дому, – проводник кивнул в сторону. Руки, будто по привычке, сложил на груди, выставив напоказ рельефные мышцы.
– А если не пойду? – Лина вызывающе глянула в его глаза, пытаясь понять, что ему нужно. Неужели он знает слишком много?
– Ты в курсе, что будет.
И Ангелина знала. В лесу не ждет ее солнце, море и пляж. Там только тьма и бездна. И стоит ей сорваться, угодит в ловушку, и вернуться домой уже не сможет. Никогда. Вернуть себя уже не сможет.
Жуткое давление внизу живота не отпускало. Нужна разрядка, нужно отвлечение. Ангелина ударила кулаком в колено, и из-под бинтов брызнула кровь. Скорчилась, но не закричала. Ей больней от другого. Кирилл ведь прав.
Пейзаж покачнулся, затем стал крениться и в миг перевернулся. Ангелина уперлась замутненным взглядом в сплетение ветвей. Где-то там поднималось палящее солнце. Его лучи уже прорезали листву и посылали золотистые россыпи до самой земли. Жаль, что эти лучи предназначены для других. Кэйса облегченно выдохнула, когда свет стал гаснуть.
