Текст книги "Последнее лето в Аркадии"

Автор книги: Дейрдре Перселл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Глава 43

Два детектива, Ньюджент и Марш, знали свое дело. Для начала они проверили компьютер Джерри (под его пристальным взглядом), перерыли все папки, вдоль и поперек облазили почту, даже запустили какую-то программу, восстанавливающую удаленные файлы.

На Джерри было больно смотреть. У него появилось какое-то затравленное выражение. Он то и дело поглядывал на меня, словно пытаясь угадать, о чем я думаю. Подобное поведение мужа было непривычным. Всегда подтянутый, уверенный в себе и своей правоте, чуть надменный, теперь он превратился в измученного человека, питающего слабую надежду склеить разбитую чашку. Мало было ситуации со Сьюзен, так теперь еще добавились ушлые полицейские, готовые без колебаний сунуть нос в частную жизнь. Джерри опасался, что полиция может заподозрить и его в причастности к столь омерзительному делу, как педерастия.

– Ведь я не родной отец Тома, я его отчим, – мрачно говорил муж. – Отчимов всегда подозревают в… неблаговидных поступках.

Ни полиции Дублина, ни лондонским детективам не удалось напасть на след Фредерика Ярсо. Телефонные номера, которые он мне оставил, отвечали бесконечными гудками.

Надежда вытянуть какую-либо информацию из Тома оказалась напрасной. Вернувшись из бара, я предприняла попытку поговорить с сыном, но это почти ничего не дало. Как я поняла, Фредерик и его взрослый друг Чарлз (о котором я впервые слышала) взяли Тома и Эвана в бассейн. Тому не понравилось то, что там произошло.

– Там был папа. Он велел мне возвращаться домой.

– Папа? Майкл?

– Да. Он был спасателем в бассейне.

– Но ведь он остался во Франции, – прошептала я. – Он работал спасателем на берегу моря, разве нет? Ты сказал, что на нем были очки для плавания.

– На этот раз он был без очков. – Том пожал плечами. – И он действительно был в Лондоне. Может, приехал из-за меня?

– А как он выглядел?

– Как мой папа, – буркнул сын.

– Ладно. И что он тебе сказал?

– Он велел мне возвращаться домой. Скажи, говорит, Фредерику прямо сейчас, что хочешь домой. Правда, сразу я говорить не стал. Подождал, пока мы вернемся в квартиру.

– Значит, ты увидел папу… а в какой момент? Что происходило, когда он появился?

Лицо Тома стало совершенно непроницаемым, словно с него стерли всякое выражение.

– Сынок, ты можешь мне рассказать. Для меня важнее всего – знать, что с тобой все в порядке. Почему ты молчишь?

Я видела, как он сжался на кровати, словно воздвигая вокруг себя безопасную зону. По опыту мне было известно, что долбиться в эти стены – занятие пустое.

– Помнишь тот день, когда в последний раз был у Колина? – спросила я тихо. – Как я поняла, его мама просила тебя больше не приезжать.

– И что? – Теперь Том встревожился.

Мы были в его спальне, сын сидел на постели, натянув на ноги одеяло. Чтобы он не думал, будто я загоняю его в угол, я встала со стула и отошла подальше от кровати, к зеркалу, сделав вид, что поправляю волосы.

– Это связано с теми фотографиями в журнале?

– Может быть. – Я видела: Том не знает, защищаться или нападать. Он не понимал, какую стратегию я выбрала.

Я повернулась.

– Мы говорили с мамой Колина. Я знаю, что журнал дал тебе Фредерик. – Я затаила дыхание.

– Эти фотографии только для посвященных, мама, – медленно произнес Том. – Только для избранных, вроде меня или Фредерика. Это нечто вроде клуба, такого, какие бывали у древних греков, первых олимпийцев. Я показал журнал Колину, потому что считал его близким другом и думал, что он может войти в клуб. Ведь он отлично играет в теннис, не хуже олимпийцев.

Итак, мой сын признал, что хранит порнографию. Подобное достижение едва ли назовешь победой.

– Значит, у вас что-то вроде тайного общества? – спросила я деловито, будто все остальное меня не волновало.

Том пожал плечами:

– Даже не знаю. В любом случае о клубе знают лишь самые лучшие люди. Неординарные.

– Но ведь тебе не понравилось то, что произошло в бассейне?

– Это другое.

– Какое другое?

– Я не могу никому об этом рассказывать. Если пророню хоть слово, со мной случится беда. Плохие люди идут по следу членов клуба. Они хотят узнать, кто в него входит, и уничтожить.

– Уничтожить? Ваш клуб?

– И всех, кто в нем состоит. Так что я должен молчать. Если ты стал частью клуба, назад пути нет, мама. Это навсегда. Ну, как быть священником.

– У каждого клуба есть свои правила. У вашего они есть?

– Я не могу тебе рассказать.

– Фредерик нарушил одно из правил? Ты поэтому вернулся?

Том был полон сомнений; я видела, что он снова замыкается. Пришлось подойти с другой стороны:

– Ты считаешь меня плохим человеком, сынок? Поэтому мне нельзя знать о клубе? Ты поэтому мне не говоришь?

– Ты женщина. А наш клуб – для мальчиков и мужчин. – Том лег и закрыл глаза. – Я хочу спать. Я устал, мам.

– А Джеку ты расскажешь? Ведь он мальчик. Или Джерри?

– Я устал, – упрямо повторил Том, не разжимая век.

Мне пришлось отступиться, чтобы не спугнуть сына. Но прежде чем уйти, я приблизилась к нему и наклонилась поближе.

– Ты очень смелый, Том, если сумел сказать Фредерику и его другу, что хочешь домой. И независимо оттого, что ты сам думаешь и что сказал тебе Фредерик, эти фотографии в журнале нехорошие. Поверь мне, прошу. Ведь я твоя мама, Том, и не стану тебя обманывать. Клуб у вас или нет, но фотографии нехорошие. Даже очень. Ты должен это знать. Мы поговорим о них позже. Где они сейчас?

– Мать Колина выбросила их в ведро. – Он так и не разомкнул век.

– Ладно. Но если когда-нибудь кто-нибудь захочет сделать с тобой то, что изображено на этих фотографиях, знай, что ты не обязан соглашаться лишь из-за того, что входишь в клуб. – Я погладила сына по голове. – Ты понял?

Ответный кивок был едва заметным.

Я сделала все, что могла, и потому возлагала надежды на полицейских, у которых было больше опыта в подобных делах. Ведь существуют же отделы по борьбе с детской порнографией и педерастией.

Напоследок я чмокнула сына в лоб.

– Спокойной ночи, малыш. Ты молодец. Я тебя люблю.

Ньюджент и мисс Марш закончили потрошить компьютер. Я очень надеялась, что они так же хорошо разбираются в детской психике, как в железках. Когда я звонила в участок, меня заверили, что мисс Марш – отличный специалист в данной области. Мой бедный Том за свою короткую пока жизнь успел повидать множество психологов и психиатров, поэтому мне не хотелось, чтобы на него давили. Я оставалась верной своему решению, принятому еще в Коллиуре: больше никакого насилия. Я верила, что Том обладает неординарной психикой, понятной не всем, но он вовсе не «мальчик со странностями», как некоторые. Все, что ему требуется, – любовь и понимание.

Первое, о чем у меня спросили, когда я позвонила в полицию, – это делал ли Фредерик фотографии и записи с Томом.

– Конечно, нет! – возмутилась я, полагая, что речь идет о снимках определенного типа.

И тут мне вспомнились фотографии, которые привез в «Аркадию» американец. Все ли он мне показал? Не было ли среди них «тех самых», о которых я просто не подозревала? Ведь я не всегда была рядом с сыном, когда поблизости болтался Фредерик. Они постоянно плавали вместе в бассейне, а я радовалась передышкам.

Я вспомнила, какой красивый снимок с Томом привез мне Фредерик. Мальчик стоял на фоне бассейна, задумчивый и очень красивый. Видно было, что фотография сделана едва ли не с любовью. Фредерик, должно быть, испробовал сотню попыток, прежде чем нашел столь удачный ракурс. Кто станет тратить уйму времени ни чужого мальчишку?

Почему это не казалось мне подозрительным раньше?

Потому что я была захвачена собственными переживаниями, своим влечением к проклятому американцу. Никогда, никогда я себе не прощу такого легкомыслия!

Но ведь и папа не увидел в снимках ничего криминального…

А теперь полицейские обыскивают компьютер, пытаясь разгадать, не посылались ли с него через Интернет непристойные фотографии.

Фотографии Тома… Просто ужас!

Когда полицейские предупредили по телефону, что понадобится осмотреть компьютер, это потрясло меня. Я бросилась звонить Рите, потому что не желала плакать на плече изменившего мне мужа. Между нами и без того все было зыбко.

Спасибо Рите, она выслушала меня без единого вопроса. Верная подруга ни разу не сказала «я тебя предупреждала», хотя имела на то полное право.

Несмотря на все попытки Риты оставить Мэдди в «Сан-Лоренцо», та уехала домой, причем буквально за полчаса до моего звонка.

– Могу я передать ей твои ужасные новости? – спросила Рита неуверенно. Мне показалось, что у нее немного странный голос, словно что-то вывело ее из привычного равновесия. – Бедный Томми! Бедная ты. Да и Джерри мне жаль. – Она ненадолго умолкла, словно прикидывая, посвящать ли меня в свои дела, но, видимо, решила, что это будет справедливо. – Даже не знаю, рассказывать ли тебе… Тебе сейчас не до чужих проблем.

– Говори. Может, я хоть отвлекусь, узнав, что кто-то из твоих дочерей сжег утюгом очередную кофточку и устроил по этому поводу истерику, – нервно пошутила я.

Рита молчала. Это меня насторожило. Наша Рита за словом в карман не полезет.

– Эй, что такое? Рита? У тебя неприятности?

– Ничего страшного. – Она вдруг нервно рассмеялась. – Просто я встретила миссис Вителли. Веришь, что бывают подобные совпадения? – И все же мне показалось, что подруга хотела поговорить о другом.

Я даже не сразу поняла, о чем она толкует. Беда с Томом совершенно вышибла у меня из головы мысли о Сьюзен.

– Вы разговаривали? Что она сказала?

– Ну, как всякая мать, она бросилась на защиту дочери. А ты что думала? Не стану пересказывать в подробностях, тебе это ни к чему. И без того у тебя проблем навалом. Уже жалею, что упомянула об этой встрече. – Рита вздохнула. – Крепись, подруга. Все образуется, я в этом уверена. Завтра, когда появится полиция, старайся не нервничать. Я буду за тебя молиться. Позвони, когда они уедут.

– Договорились. – Мне очень хотелось спросить, что же именно сказала Рите мать Сьюзен, но я воздержалась. – Передай привет Мэдди.

– Обязательно. За нее не беспокойся. У подружки оказалась в загашнике железная воля. В общем, держи голову выше.

– Постараюсь. Спасибо, что выслушала.

– Не за что…

И вот теперь детективы покидают кабинет. Ньюджент держит в обеих руках системный блок.

– Придется забрать его в участок, – вздыхает он. – Отнесу в машину, с вашего позволения.

Мисс Марш бросает короткий взгляд на Джерри. За те несколько часов, что они с напарником копались в компьютере, она не проронила ни слова.

– Не волнуйтесь, мистер Бреннан, – заверяет она. – Мы постараемся вернуть его как можно скорее. Но, сами понимаете, проверка займет какое-то время.

Джерри кивает. Несколько мгновений мы все пытаемся как-то одновременно пропустить друг друга и Ньюджента с системным блоком, и получается уйма бессмысленных движений. Хорошо еще, что под ногами не болтается Норма, иначе кто-нибудь непременно бы упал. Я повесила на лестнице стеночку детской кроватки, чтобы собака не забиралась наверх и не мешала детективам работать. Пришлось напихать между деревянными рейками подушки, потому что Норма могла между ними протиснуться. Выяснилось, что наша питомица любит бывать в центре внимания, поэтому постоянно крутится там, где много народу. И хотя Том сейчас смотрит мультики, Норма все равно жаждет оказаться на втором этаже.

– Давайте я вам помогу, – говорю я Ньюдженту, обгоняю его в коридоре, снимаю перегородку с лестницы, чтобы пропустить детектива.

Заслышав шаги, Норма несется к нам. Я пугаюсь, что она собьет детектива с ног, но мисс Марш присаживается на корточки и начинает теребить щенка за загривок.

– Сколько ей? – спрашивает она, заваливая Норму на спину и почесывая ей брюшко пальцами.

– Мы точно не знаем. – Столь повседневный диалог кажется в данных условиях просто невероятным. – Ветеринар говорит, около восьми недель.

– Такая душка! – восхищается мисс Марш и встает. – У вас с ней будет куча хлопот. Колли – очень умные собаки, но им постоянно требуется занятие. У нас дома колли. Глава семьи, всех строит. Повторяю, найдите ей занятие, или она отыщет его сама.

– Спасибо, я это запомню.

Я подхватываю собачку одной рукой, второй распахиваю дверь для Ньюджента и его ноши. Позади меня, на лестнице, Джерри вновь укрепляет баррикаду от Нормы.

– И что дальше? – спрашиваю я.

– Нам надо побеседовать с вами и вашим мужем, – говорит Ньюджент, выходя из дома и направляясь к машине. – Погодите минутку, я сейчас.

Даже спиной я чувствую, как напрягается Джерри. Мисс Марш бросает на него короткий взгляд.

– Как я поняла из вчерашнего отчета оператора, вы не смогли добиться от ребенка подробностей? – спрашивает она меня.

– Нет, увы.

– Ничего удивительно. Обычно детям угрожают, что длинный язык им дорого обойдется. Но вы также сказали, что Том не выглядит особо расстроенным?

– Понимаете, Том не совсем обычный ребенок. Вещь в себе. Когда будете с ним говорить, сами все поймете. Он живет по каким-то собственным правилам, судит со своей колокольни. Думаю, произошедшее куда больше волнует нас с Джерри, чем Тома. Впрочем, это впечатление может быть обманчивым.

Мисс Марш прищуривает глаза на Джерри. Ньюджент тоже пристально смотрит на него, и я начинаю понимать, что опасения мужа были не напрасными. Его действительно могут заподозрить.

Мне не хочется, чтобы между нами были какие-то недоговоренности. Это болото слишком быстро затягивает. Поэтому я выпрямляюсь и тоже сосредоточенно смотрю на мисс Марш.

– Я подозреваю, вы считаете, что мой муж как-то замешан в этом некрасивом деле. Вас, кажется, Наоми зовут?

– Да.

– Если вы так думаете, говорю сразу и напрямик – выбросите это из головы. Вы тоже, мистер Ньюджент. Отношения мужа с моими детьми далеки от идеальных, но ваши домысли беспочвенны. К тому же, в связи с сильной занятостью Джерри и холодностью между ним и моими сыновьями, они редко бывают наедине, если это вас интересует. Не так ли, Джерри? – Я поворачиваюсь к мужу.

– Пожалуй, да, – бормочет он, пораженный моей откровенностью.

– Они ни разу не ходили вместе на футбольные матчи, не ездили на рыбалку, ни-че-го подобного, – продолжаю я твердо.

Странно, вроде бы я говорю это для полицейских, но выходит, будто разговариваем мы с Джерри. Я будто высказываю ему претензии, жалуюсь на невнимательность к пасынкам. И похоже, Джерри тоже это чувствует.

– Но ведь это не значит, что мистер Бреннан и Том совершенно не пересекались в доме, – скованно говорит Ньюджент. – Поймите нас правильно, мы должны рассматривать все версии. Ничего личного.

– Значит, меня подозревают? Думаете, я состою в заговоре с этим… этим… – Джерри ежится от отвращения.

– Такова стандартная процедура, увы, – тихо говорит Ньюджент. – Вы позвонили в полицию, заведено дело, и в его рамках должны быть рассмотрены все версии. Позднее правда будет отделена от вымысла, не волнуйтесь. – Несмотря на мягкий тон, лицо детектива отнюдь не изображает сочувствия. – Мы сделали несколько запросов, но фамилия Ярсо не дала ни одной ниточки. Никаких особых сведений о вашем американце. – Равно, как и о вас самих, говорит его лицо. – Мы вынуждены присматриваться ко всем возможным участникам данного случая.

– Мы поняли, – киваю я, хотя меня душит злость. Оба детектива чувствуют себя вполне комфортно в отличие от нас с Джерри. – Может, хотя бы присядем?

– Разумеется.

Следующие сорок пять минут детективы проводят интервью – допросом это никак не назвать, разве что предмет разговора ужасает. Причем спрашивают преимущественно меня, к видимому облегчению Джерри. Я пересказываю свой разговор с сыном, причем все вопросы, касающиеся Тома, задает Наоми Марш. Ньюджент только записывает и изредка вставляет реплики.

– Как вы считаете, миссис Бреннан, Фредерик Ярсо подсел к вам за столик, желая познакомиться именно с Томом, или это вышло ненамеренно? Ваш сын был рядом?

– Кажется, нет. Вероятно, он и играл на автоматах. То есть был рядом, но не сидел за столом. Скорее всего…

– Значит, Ярсо не планировал знакомство с вами заранее?

– Нет. Наверное, нет. Я… не уверена.

Я пытаюсь вспомнить в деталях тот день в Пале, но вспоминается почему-то либо сам Фредерик, а не его действия, либо наш увлеченный разговор об археологии и очевидное неодобрение Риты. И наконец, моя роковая ошибка – приглашение составить нам компанию в снятом на время отпуска особняке.

– Я не могу вспомнить подробности, мне очень жаль, – говорю наконец. – Фредерик сразу понял, что Том с нами, но не думаю, что знал это заранее. Возможно, он присоединился к нам просто потому, что за нашим столом было единственное свободное место.

– Часто оказывается, что эти парни загодя выбирают себе жертв. Шпионят, следуют за вами по пятам, приглядываются, оставаясь незамеченными, – говорит Ньюджент.

– Значит, он настоящий педофил? Вы говорите об этом? – У меня сильно бьется сердце.

– Пока ничего нельзя сказать с уверенностью, миссис Бреннан. Ведь существует презумпция невиновности, не забывайте. – Ньюджент делает неопределенный жест рукой. – Однако можно с определенной долей вероятности утверждать, что ваш гость и попутчик страдает педофилией. Понимаете, это извращение отличается от других форм сексуальных отклонений. Пресса склонна легко вешать ярлык педофилии, но в чистом виде она встречается не так часто. Если ваш американец – настоящий педофил, то он будет искренне удивлен, когда его обвинят в причинении вреда детям. По его мнению, он любит их настоящей любовью, а дети отвечают ему взаимностью. Если пресса называет, простите, педиками даже гомосексуалистов, то судебная психиатрия считает педофилами лишь зрелых мужчин, испытывающих влечение к детям допубертатного возраста. Может статься, что мистер Ярсо – настоящий педофил. А возможно, он лишь испытывает к детям нездоровый интерес. Этакая психологическая недоразвитость, когда взрослые чувствуют себя лучше в обществе детей. – Ньюджент вздыхает сочувственно. – Однако, судя по тематике журнала, который он дал Тому, первое куда более вероятно.

Он встает и идет к окну, с минуту смотрит в него (мы все молчим), затем поворачивается к нам.

– Думаю, вы заинтересованы в том, чтобы я оказался не прав. Лучше знать, что ваш сын общался с недоразвитым человеком, нежели с извращенцем, способным причинить ему вред. – Он снова вздыхает и возвращается на свое место. – Судя по поведению американца, он пытался заручиться дружбой вашего сына постепенно, без нажима. Так обычно и бывает, увы. – От его слов у меня бегут по коже мурашки. – Сначала совместное плавание в бассейне, затем задушевные разговоры, потом попытка убедить, что ходить вместе в одну кабинку туалета весело и совсем не стыдно. Совместные активные игры, затем общий душ. Помимо этого, педофил пытается окружить отношения с ребенком ореолом тайны, создать свое секретное общество.

«Тайный клуб. Если ты стал частью клуба, пути назад нет, мама».

– Но почему он выбрал именно нас?! – выкрикиваю я, не сдержавшись. – Почему Том, а не какой-то другой ребенок?

На этот раз лицо детектива Ньюджента сочувственно дергается.

– Я вижу, вам нелегко. Но тем не менее этот разговор необходим, если мы желаем докопаться до правды. Педофил всегда имеет… свои предпочтения. Да. Им нравятся дети определенного пола, возраста и даже типа внешности. Кого-то влечет к шестилетним девочкам со светлыми волосами и ангельским личиком, кого-то – к замкнутым загадочным мальчикам. Как вы понимаете, я говорю о Томе. Конечно, полиция делает все возможное, чтобы наказать виновных в растлении, отслеживает владельцев порносайтов и так далее, но эти извращенцы постоянно выкидывают что-то новое. Вы спросили, почему Фредерик Ярсо выбрал именно вашего сына? Вот вам и ответ: Том соответствовал его предпочтениям. В противном случае он мог найти и другой объект.

Внезапно мне вспоминается, что Фредерик упоминал о семье, которая согласилась взять его попутчиком. У пары был сын возраста Тома.

– Что такое, миссис Бреннан? – озабоченно спрашивает Наоми Марш, касаясь моей руки. – Желаете сделать перерыв?

– Нет, я не устала. Просто кое-что пришло на ум. Одна деталь.

– Расскажите. Вдруг это даст нам ниточку?

– Именно это я и собиралась сделать.

Когда я выкладываю новые факты полицейским, они обмениваются взглядами.

– Великолепно, – говорит Ньюджент. – Говорите, они отправились в Англию? В каких числах примерно? Так-так… попробуем проследить их путь.

Двадцать минут спустя мисс Марш просит проводить ее к Тому. Ньюджент встает.

– Не волнуйтесь, – говорит он мне. – У Наоми специальное образование, она не только полицейский, но и детский психолог.

– А можно мне присутствовать при разговоре?

– Едва ли это хорошая идея. Том расскажет Наоми больше, если вас не будет рядом.

Еще один болезненный укол, нанесенный (пусть и ненамеренно) моему материнскому чувству.