Текст книги "Последнее лето в Аркадии"
Автор книги: Дейрдре Перселл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)
Том подплыл к лесенке и стал вылезать из воды. Тесс поднялась с кресла и подошла к нему с полотенцем в руках. Почему-то мы все продолжали молчать, и в тишине было слышно, как постукивают ее босоножки по мраморной плитке. Ярсо что-то негромко сказал Томми. Вслушавшись, я поняла, что американец уговаривает мальчишку научить его плавать брассом.
– У меня почему-то ноги двигаются несинхронно, – с улыбкой сказал он Тому и почти виновато пожал плечами. – Покажешь, как надо? А я научу тебя плавать баттерфляем.
Поразительно, но Том не только не буркнул «нет» или «посмотрим», но и улыбнулся в ответ, сказав:
– Ладно, только позже.
Тесс повернулась к Ярсо. Я не видела ее лица, но могу поспорить, что оно выражало изумление и признательность. Она укутала сына в полотенце и подошла ко мне.
– Ты слышала? – Ее глаза сияли.
– Угу. – Я украдкой глянула на Джерри, но он пялился на свой бокал. За весь вечер он не произнес ни слова. – Эй, Джерри, как тебе гольф? Есть успехи?
– Что? А… прости, отвлекся. Гольф? Здорово, мне понравилось. – Судя по отрывистому ответу, Джерри думал совсем о другом.
Мне хотелось подскочить к нему, тряхнуть за плечо и завопить: «Да посмотри же на свою жену! Не видишь, что с ней творится?»
Пришлось в очередной раз напомнить себе, что Тесс – взрослая женщина, а Джерри – умный мужчина. И что я лезу не в свое дело.
Однако против натуры не попрешь, поэтому я постоянно следила за всеми троими. На протяжении всего отдыха я вслушивалась в обрывки разговоров, выглядывала из-за угла и анализировала увиденное и услышанное.
Ярсо активно мне не нравился. Может, потому, что был идеальным гостем и слишком скоро нашел с нами общий язык. Или из-за того, что он смог втереться в доверие к Тому и после первого вечера целыми часами торчал с ним в бассейне.
Фредерик Ярсо оказался маниакально аккуратен, его комната всегда была прибрана, а кровать – заправлена, мы пользовались услугами горничной. Он играл в карты, но довольно паршиво, и никогда не расстраивался из-за проигрыша. Он легко принял приглашение поучиться игре в гольф, развлекал нас на пляже. Янки сидел с Томом и Патрицией два вечера, когда мы с Бреннанами пожелали поехать вчетвером в ресторан. Он всегда был полон энтузиазма, поддерживал любые наши планы, умел делать комплименты. Надо признать, он был душой компании, сумел ужом пролезть в наш узкий круг, вписался легко и без усилий, внес в наш подыхающий отпуск свежую струю. Мне казалось странным, что Ярсо ни разу не оступился. Или я слишком привыкла к медвежьим повадкам ирландских мужчин?
Самое странное, что он легко отвечал на личные вопросы, но как-то расплывчато, без подробностей. За весь отпуск мы так и не узнали, каков он на самом деле и чем живет. Мы с Рики буквально устраивали ему перекрестные допросы, но образ настоящего Фредерика Ярсо в нашем сознании так и не сложился. Одни кости, никакой плоти. Нам удалось выяснить, что с бывшей женой у американца отношения довольно натянутые, поэтому детей он видит лишь по праздникам. Впрочем, Ярсо говорил об этом без особых эмоций, просто констатировал факт, и я так и не поняла, расстраивает ли его такое положение вещей. Так же спокойно янки говорил и о том, что был единственным ребенком в семье и его родители умерли.
Я стреляла вопросами словно пулемет и порой ловила на себе предостерегающие взгляды Тесс. Она сразу же меняла тему разговора, когда ей казалось, что я лезу гостю в душу. Наедине эти двое обсуждали только археологию.
Как-то я вновь завела разговор о Ярсо с мужем.
– Разве ты не видишь, что она в него влюбляется? – не выдержала я. – Если не замечаешь, то позволь открыть тебе глаза. Черт, что она творит? А он куда смотрит?
Рики только пожал плечами.
– Женщины! – многозначительно сказал он. – У тебя разыгралось воображение, тебе всюду видятся призраки. Фред ведет себя безупречно. Он не флиртует с нашими девочками, не лезет ни в чью частную жизнь. Да он вежлив, как официант, а не гость! Кстати, о девчатах. Тебе не кажется, что они слишком заголяются, когда он рядом? Не пора ли им вправить мозги? Их юбки стали похожими на пояса, грудь вываливается из вырезов. Моя мама переворачивается в гробу, клянусь тебе!
Я только отмахнулась. Всякий раз, когда заходит речь о поведении девчонок, он апеллирует ко мне. Чисто мужской способ уйти от проблем с детьми. По мне, так наши малышки одеваются не хуже и не лучше других. Французские подростки вокруг нас носили точно такую одежду, и никто не смотрел на них косо.
– Да при чем тут наши дочки? Ярсо для них слишком стар, так что не вижу никакой угрозы в их мини. А вот Тесс – другое дело. Она влюбилась.
– Хватит, Рита.
Муж, похоже, не разделял моих опасений. Зато я день ото дня тревожилась все сильнее.
Подумайте сами: мы приехали в Коллиур ради семейного отдыха, а Тесс притащила в наше гнездышко постороннего типа, который втерся ко всем в доверие. Меня беспокоило равнодушие Джерри Бреннана. Вот уж кому пора было проснуться и протереть очки. У него под носом явно наклевывался адюльтер, а Джерри думал лишь о работе. Жена, понимаете, ловила каждое слово проклятого янки, а мужу хоть бы что!
Нет, Ярсо не делал ничего такого, что могло бы подтолкнуть Тесс к измене, но события все равно выходили из-под контроля, желали мы все того или нет. Может, Тереза и сама не до конца осознавала нависшую над ней опасность, но я сердцем чувствовала: быть беде.
Я честно пыталась повлиять на подругу. Подтрунивала над ее восхищенным отношением к гостю, делала намеки. Однако все мои попытки оканчивались ее ответом:
– Фредерик – хороший человек и профессиональный археолог. Мне интересно с ним, но ведь это естественно. В чем дело, Рита?
Да, ей было «интересно с ним», ха-ха-ха! А я подозрительная дура, не иначе!
Глава 21
Туман наплывает с залива, грозя укутать наш дом белыми объятиями. Джерри по-прежнему сидит в кресле, он даже не прикоснулся к кофе, который я сварила.
– Что-то они не спешат, – замечает он, поникнув плечами. Конечно, он делает попытку говорить равнодушно, как всего два месяца назад, когда был большим боссом, но тон выдает напряжение.
Несмотря на все случившееся, мне хочется обнять его и ободрить ласковыми словами. Но я лишь бросаю взгляд на часы и отвечаю:
– Может, пробки на дорогах. Они опаздывают всего на двадцать минут.
Джерри молчит.
– Хочешь, сварю тебе свежий кофе? Этот совсем остыл.
– Не нужно, спасибо. – Взгляд мужа словно приклеен к рисунку ковра.
Я позаботилась о том, чтобы Джек остался у Риты – вернее, как он сам говорит, у Китти. Сын пробовал протестовать, словно чувствовал неладное. Разумеется, он и понятия не имеет о том, что творится, по крайней мере пока. В свое время Джек обо всем узнает. Я тешу себя надеждой, что нынешний визит полиции – простая формальность, что все разъяснится и наладится. Однако внутренний голос (и мрачный вид Джерри) нашептывает обратное. Муж настроен пессимистично. Даже с его связями ничего не удалось сделать, а, видит Бог, он дернул не за одну ниточку. Как я поняла, некий наделенный властью человек – Джерри не упомянул его имени – и пальцем не шевельнул, чтобы нам помочь, лишь посоветовал обратиться в полицию. Это единственный выход в сложившихся обстоятельствах, подчеркнул он.
Что касается меня, то описать творящееся на душе в двух словах просто невозможно. Я будто окаменела, внутренне замерла, прислушиваясь и ожидая. С нашего возвращения из Коллиура прошло целое лето, а я все еще пребываю в этом странном оцепенении. В моей жизни было всего три периода, когда события казались мне настоящими, не театральными, как обычно. Мозг начинал работать в авральном режиме, что-то просчитывал, тогда как тело просто ждало сигнала. Какого именно, сказать не могу. Но это были те редкие моменты, когда я переставала видеть себя со стороны, словно через объектив камеры слежения.
Впервые это случилось, когда мать была при смерти. Второй раз – когда меня приняли в религиозную общину послушницей, а третий – когда я впервые увидела «Аркадию».
Возможно, то, что сейчас творится со мной, – четвертое пробуждение ото сна.
Вы удивились, что к самым ярким моментам жизни я не отнесла день свадьбы и рождение детей? Я подумывала перечислить и их, но откровенность должна быть полной. Ведь я стремлюсь к честному изложению событий.
Я сажусь напротив мужа, и в этот момент тишину «Аркадии» прорезывает звук мотора. Это машина едет к нашему дому. В такие тихие, безветренные дни, как этот, мы с Джерри всегда слышим, как машины взбираются по холму и поворачивают к «Аркадии».
Наши с Джерри взгляды перекрещиваются. Он тоже слышал этот звук. Машина останавливается, и мы оба автоматически поворачиваем головы в сторону двери. Наверное, именно так во время Второй мировой жители Лондона замирали в ожидании взрывов сразу после сигнала воздушной тревоги и гудения пролетающих самолетов. Замолкали и прислушивались.
Хотя именно этого мы и ждали, оба вздрагиваем, едва звонят в дверь.
– Я открою, – говорю я, вставая.
Они приехали вдвоем, женщина и мужчина в штатском. Оба молоды и вежливы.
– Миссис Бреннан? – уточняет мужчина.
– Все верно.
– Детектив Ньюджент. – Он показывает удостоверение. – А это – детектив Марш.
– Наоми, – мягко добавляет женщина. Она одета в простой свитер с круглым воротом и слаксы, темный плащ распахнут.
– Очень приятно. – Я открываю дверь шире. – Проходите, пожалуйста.
– Сегодня сыро, – замечает мисс Марш, и оба полицейских начинают тщательно вытирать ноги о коврик.
– Да, действительно. – Я закрываю дверь и показываю на арку прохода в гостиную. – Муж там, в гостиной.
Я делаю гостеприимный жест, словно встречаю близких друзей, и предлагаю следовать за мной. Полицейские шагают позади, я спиной чувствую их оценивающие взгляды, и мне кажется, что меня ведут на расстрел.
Наш холл не слишком широк, зато его потолок находится на уровне третьего этажа, а вдоль стены тянется красивая деревянная лестница. В дальнем углу под лестницей я развела оранжерею, и там всегда горят лампы дневного света. Мне так и представляется, как копы обмениваются взглядами, заранее ставя на нас штамп богатеньких снобов. Небось ищут глазами парочку откормленных персов или шпицев.
Когда мы входим в гостиную, Джерри немедленно встает. После знакомства повисает тягучая пауза, ощутимая едва ли не физически. Мы четверо стоим кружком словно заговорщики, но молчим.
– Хотите кофе? – Я стараюсь говорить спокойно и буднично.
– Это было бы очень мило с вашей стороны, миссис Бреннан, – кивает Ньюджент, присаживаясь на диван.
Женщина пристраивается рядом. Джерри снова опускается в кресло, а я выхожу. Конечно, мне хочется остаться с мужем, поддержать в трудный момент. Чтобы ни произошло между нами, копы должны видеть, что у нас крепкая, дружная семья. Мы с Джерри подумали, что такая линия поведения помогла бы нам в самозащите. Однако мне приходится выйти на кухню.
И там на меня снова накатывает: я в очередной раз вижу себя со стороны, в миниатюре, крохотную, как кукла. Серая льняная юбка, черный кашемировый свитерок, темные туфельки. Мои волосы забраны назад в хвост, кукольные глазки, похожие на две черные смородины, полны тоски и взирают на игрушечный мир с безнадежностью. Кукольный дом, малюсенькая кухонька, крошечный подносик в миниатюрных руках…
Видение налетает и тотчас же рассыпается вдребезги. Я вынуждена поставить поднос на стол, потому что руки трясутся. Чашки жалобно звякают. Раньше мой маленький психоз никогда не проявлялся так ярко, затмевая собой реальный мир. Мне впервые приходит в голову, что пора обратиться к врачу. Может, у меня серьезная психическая болезнь или даже опухоль мозга? Не знаю, что хуже.
Я больно щипаю себя за бок, чтобы собраться. Беру поднос и направляюсь в гостиную.
Все трое сидят на тех же местах, что и раньше, но когда я вхожу, оба полицейских привстают.
– Садитесь, – говорит Джерри. По его лицу невозможно ничего прочитать.
Полицейские молча подчиняются.
Я разливаю кофе из кофейника по чашкам, звук льющейся жидкости кажется оглушительным. Мне вспоминается фонтан со львом и девочкой, который Рита купила в Коллиуре и опробовала прямо там же. Падающая на подол платья вода грохотала так же сильно.
– Спасибо, миссис Бреннан. – Детектив Ньюджент берет чашку. Я протягиваю ему вазочку с бисквитами. – Нет, спасибо, я не буду. Стараюсь следить за фигурой. Слишком быстро набираю вес. – Затем коп поворачивается к Джерри: – Давайте начнем с того, что вы покажете нам свой компьютер, мистер Бреннан.
Глава 22
Думаю, самое время снова вернуться в начало лета, иначе вы рискуете не разобраться в происходящем.
Когда мы приехали домой из Коллиура, я заметила, что Джерри хотя и погрузился с головой в работу (как обычно после отпуска), все-таки вел себя иначе. Когда он бывал дома, даже говорил по телефону с помощницей и коллегами, я отмечала, что его мысли не полностью загружены работой. Джерри находил возможность улыбнуться мне, ответить на вопрос. Он стал более внимательным и заботливым. Более того, мы несколько ночей подряд занимались сексом, что совершенно удивительно. А в первую субботу после нашего возвращения из Франции муж принес мне розы. Огромный букет, просто необъятный!
– По какому поводу? – удивилась я и даже решила, что забыла о какой-то важной годовщине.
– Разве нужен повод, чтобы подарить жене цветы? Спасибо, что терпишь меня. – Джерри погладил меня по щеке. – Знаю, что был невыносим во Франции и своей невнимательностью едва не испортил тебе отдых. Прости меня.
Возможно, такая неожиданная перемена в поведении мужа выглядит странно. Наверное, стоило присмотреться к Джерри повнимательнее, докопаться до первопричины, но я просто решила плыть по течению. Жаль было портить чудесный момент. Мне казалось, что для откровений еще не настало время.
– Может, уедем куда-нибудь на выходные? – выпалила я. – Вдвоем, только ты и я? В Париж, например, или в Рим.
– Посмотрим. – Джерри улыбнулся. – Может, и поедем. А пока поскучай без меня часок – я хочу подстричь газон. Кто знает, сколько таких погожих деньков подарит это лето! Надо пользоваться возможностью.
Я опешила. У нас есть приходящий садовник, и Джерри никогда прежде не интересовался состоянием газона. Однако и тут я спорить не стала.
– Хорошо. Надеюсь, ты управишься быстро.
Расставляя розы по вазам, я негромко напевала, приняв твердое решение не копаться в мотивах поведения мужа. Зачем ковыряться в деталях, когда можно наслаждаться настоящим?
Настроение Джерри оставалось таким же добродушным еще несколько дней, и жизнь постепенно стала казаться мне радужной и приятной. Правда, мой старший, Джек, начал вести себя совершенно несносно, особенно на фоне Джерри.
Когда я расставляла вазы в гостиной, он как раз возник в арке прохода, спустившись из своей захламленной комнаты, и объявил, что едет в Дублин. Последнее время он мотался в город регулярно, и всякий раз его отъезд сопровождался примерно таким диалогом:
– Джек, ты куда?
– Погулять.
– Куда именно?
– Просто погулять. Я не маленький ребенок, мама.
– Я понимаю. И вовсе не пытаюсь тебя удержать, просто хочу знать, куда ты все время исчезаешь. Я твоя мать, и ты обязан с этим считаться. Мне бы хотелось…
– Я еду в город. А ты что думала? Просто в город, туда же, куда ездил вчера. И позавчера. – У Джека был раздраженный голос. – И туда же поеду завтра.
– Джек, немедленно смени тон. Уважение – важнейшая основа в семейных…
– Оставь нравоучения, мам! Ты тоже меня не уважаешь. Не считаешься с моим правом на личное время и пространство!
– Джек, я вовсе не пыталась…
– И прежде чем ты задашь вопросы, на которые ты ждешь ответа всякий раз, когда я уезжаю: я не знаю, в котором часу вернусь и с кем именно буду общаться. С кем-нибудь из нашей компании, ясно? И да, мобильник я взял. И он полностью заряжен. Что-нибудь еще?
Каждый раз дверь сильно хлопала и я оставалась одна. Когда я поделилась своими проблемами с Ритой, она сказала, что ее Китти ведет себя точно так же. Не скажу, что это сильно меня успокоило.
Дети вообще мало времени проводили дома. Том, увлекшийся Уимблдонским турниром, объявил, что теннис – это круто, и отправился покорять корт. Он уходил сразу после завтрака, проводил там все утро и не появлялся до полдника. По правде сказать, я была рада всей душой, поскольку на корте Том нашел себе друга по имени Колин.
– Ему всего десять, мам, но он такой крутой пацан!
Забавно, что слово «крутой» снова вернулось в обиход после стольких лет!
А потом возле «Аркадии» появился Фредерик Ярсо.
Я вам о нем еще не рассказывала? Он американец, этакий бродяга, путешествующий по миру. Мы познакомились с Фредериком в мае, вскоре после отъезда Григгзов. Мы даже пригласили его пожить в нашем особняке, и хотя о длительном совместном жилье никто не упоминал, Фредерик остался в Коллиуре до конца нашего отпуска. Честно говоря, он оказался прекрасным соседом, а в последнюю неделю был единственным взрослым мужчиной в особняке, поскольку Рики и Джерри уже уехали.
Мы с Ритой встретили мистера Ярсо в одной деревушке у северной границы Испании, куда ездили за сувенирами. Мы как раз завтракали, когда в ресторан вошел этот американец. Думаю, не будет преувеличением сказать, что с его появлением все словно засияло вокруг. Да-да, у него такая редкая энергетика, способность приносить радость.
Мы с Ритой сидели у окна, за которым виднелись уходящие вниз по холму кроны оливковых деревьев с пыльной и серой листвой. День был не слишком ясным, солнечный свет пробивался через завесу облаков, и оттого в ресторане царил полумрак. Но в тот момент, когда появился Фредерик, солнце вышло из-за туч и даже матовую оливковую зелень словно омыло теплой волной. Весь мир стал как-то ярче, цвета – насыщеннее.
Вы, наверное, думаете, что у меня просто разыгралось воображение. Моя память именно таким сохранила тот миг. Может, дело было в открытой улыбке американца, в его уверенных движениях, когда он шел к нашему столу (самому большому и наиболее свободному во всем ресторане), но я сразу его заметила, выделила из толпы.
Американец спросил, может ли он присесть за наш стол, а потом мы представились.
Признаюсь, мы с Фредериком тотчас нашли общий язык и, сами того не заметив, полностью исключили Риту из беседы. Поначалу я еще попыталась втянуть ее в разговор, но, видите ли, новый знакомый оказался археологом, а подруга совершенно не разбирается в предмете. Да и особого желания лезть в разговор Рита не выказала. Уж и не знаю, в чем причина, но она приняла Фредерика как-то настороженно и, по-моему, весь отпуск ждала от него какого-нибудь подвоха. Конечно, внешне это было не очень заметно, для откровенной конфронтации моя подруга слишком добра, но за несколько недель она так и не оттаяла и продолжала смотреть на американца косо.
Ни Джерри, ни Рики не пылали энтузиазмом, когда я предлагала им поездить по району в компании Фредерика и посмотреть на архитектурные древности. Мне было немного обидно, что друзья не разделяют моих интересов.
Впрочем, чему удивляться? Каждому свое.
Помните, я рассказывала о раскопках, на которых бывала с первым мужем? О, эти поездки были ужасны! Возможно, он откапывал из-под песков удивительные вещи, но лично я запомнила лишь грязные трехзвездочные отели «третьего мира», дешевую пищу и ужасную антисанитарию. Майкл упоенно очищал кисточками старинные черепки, а я пыталась укачать ребенка, которого кусали здоровенные комары и доводила до обезвоживания жара.
С Фредериком археологическая практика предстала передо мной в ином ключе. Мне никогда не было с ним скучно или дискомфортно. Находки ждали повсюду, любая пядь земли дышала древностью, каждый городок имел исторические местечки и музеи. После поездок я возвращалась не в грязный отель, а в прекрасный особняк, где есть ванна с ароматной пеной, а в столовой ждет изысканный ужин.
Мы побывали в Эльне, что насчитывает пять тысяч лет. Фредерик рассказывал о Перпиньяне и Каркасоне в Пиренеях, о регионе басков на западе. Его истории не были похожи на нудные лекции гидов, он умел преподнести каждый факт по-новому, с личным прочтением, будто сам был свидетелем древних тайн.
После одного из рассказов я страстно захотела свозить всю компанию в Бильбао. Однако никто предложением не заинтересовался.
– Ой, брось, Тесс. – Джерри, как обычно, говорил за всех. – Мы еще и недели не отдыхаем, а ты хочешь, чтобы мы тащились к черту на рога! Остынь.
На самом деле шел десятый день нашего отпуска. Взрослым положительно нечем было заняться, они только валялись на солнышке и потягивали минералку.
– Ребята, вы не представляете, как много теряете, – возразила я.
Мы сидели у бассейна. Принесенный из кухни стол был заставлен фруктами и напитками. Ароматические свечи, захваченные Ритой, источали тонкое благоухание цитрусовых. В застывшем воздухе запах висел подолгу.
– Рики – взмолилась я. – Ну хоть ты меня поддержишь? Неужели не хочешь поглядеть на Пиренеи, узнать, как живут баски, послушать их язык?
– Правда, поедем, – поддержал меня Фредерик. – Решайтесь, Рик. Вам понравится!
– Эй! – воскликнул Рики. – Не давите на меня, это бесполезно. Я коплю энергию для последнего броска – полета в Японию. Так что нет.
Я взглянула на Риту.
– А ты что скажешь?
Она прищурилась на Фредерика, который невозмутимо потягивал розовое вино местного розлива.
– Вряд ли, – медленно произнесла она. – Извини, но я предпочитаю пассивный отдых.
– Я же говорил, – подвел итог Джерри. – Мы все отдали предпочтение пассивному отдыху. Тесс, если ты чувствуешь себя неприкаянной, съезди в город и накупи побольше. Вы, женщины, обожаете шопинг.
– Тебе не кажется, что это звучит неуважительно? – возмутилась я. Мне было обидно услышать столь пренебрежительный совет.
– Ладно, извини, я был не прав, – признал Джерри. – Можете поехать вдвоем с Фредериком? Думаю, мы обойдемся одной машиной.
Я была так расстроена всеобщим отказом, что не сразу сообразила: вдвоем с Фредериком поездка будет гораздо интерес нее. Не поймите меня превратно: речь не о том, что я стремилась остаться с американцем наедине! Просто нашу страсть к археологии разделить было не с кем, кроме как друг с другом.
Конечно, осознав, что радуюсь предстоящей поездке вдвоем, я насторожилась. Все-таки Фредерик – мужчина, напомнила я себе, и довольно привлекательный. Мне нравилось, когда он был рядом и пытался завладеть моим вниманием. И хотя я постоянно звала Риту, Джерри, Рики и даже детей с нами, втайне я всякий раз радовалась, когда они отказывались.
Конечно, Фредерик отлично вписался в компанию, но мне постоянно чудилось, что лишь наедине со мной он открывается полностью. Нет, разумеется, между нами не было и намека па флирт! Однако возле него я чувствовала себя легко и беззаботно. По сравнению с Джерри (и даже с моим дорогим Майклом) Фредерик был куда более открытым и легким на подъем. Должно быть, сказывалось американское происхождение и воспитание. С Фредериком я и сама неуловимо менялась, словно освобождалась от кокона или вылезала из защитной раковины. Он постоянно что-то рассказывал, смеялся, спрашивал, интересно ли мне. Меня это не просто увлекало! Я была в восторге!
Но нас с Фредериком нельзя обвинить в том, что мы хоть раз перешли границы дозволенного.
Приведу пример, чтобы не быть голословной.
Как-то после обеда (дело было в Эльне, в двух километрах к северу от Коллиура) мы гуляли по улице и зашли в средневековый монастырь. Внутри было тихо и совершенно пусто. Снаружи стояла невероятная жара, наша компания наверняка выбралась на пляж. Зато в монастыре царила прохлада.
Главная часовня, куда мы с Фредериком зашли, была выполнена в романском стиле, и я сразу стала разглядывать искусную резьбу на камнях, обрамлявших вход.
Я коснулась рукой холодного камня и осознала, что Фредерик стоит за моим плечом совсем близко. У него был узнаваемый парфюм, довольно приятный, хотя и, подозреваю, дешевый, и в тот момент запах укутал меня, словно невидимая кисея.
Обернувшись, я увидела, что он рассеянно улыбается, глядя на меня.
– Что?
– Что?
– Я первая спросила.
– Но я ничего не говорил.
– Знаю. Но ты о чем-то подумал. Я же вижу, как ты улыбаешься.
– Боже, Биби, неужели в Ирландии за улыбку полагается смертная казнь? – Он с самого начала называл меня Биби, сокращенно от второго имени и фамилии.
– Фредерик, ты не ответил на вопрос!
– Ладно, ладно, не злись. – Он отступил и шутливо замахал руками, словно защищаясь. – Хорошо, открою секрет. Глядя на тебя сзади, я думал о том, что твои шорты столь длинны, что похожи на брюки. Скромница Тереза! Вот я и улыбнулся этим мыслям.
С этим трудно было поспорить. Я всегда носила удлиненные шорты, скорее даже бермуды, потому что знала о небезупречной коже своих бедер (целлюлит, сами понимаете). Даже на теннисном корте на мне чаще бывали бриджи, нежели юбка или шорты.
Значит, Фредерик думал о моих шортах… хм. Это меня смутило, и я пихнула его рукой в грудь.
– Не стесняйся, можешь высказаться на мой счет и более откровенно. Еще назови меня монашкой, как Рита.
Мы стояли носом к носу (хотя мой собственный был несколько ниже по уровню). Мимоходом я отметила, что на серебристых прядях американца причудливо играет свет, проникающий сквозь витражи. На какой-то короткий миг мне показалось, что Фредерик вот-вот меня поцелует.
Он этого не сделал. И, признаться, я даже не помню, кто из нас отвернулся первым. Я отошла к дверному проему, провела ладонью по резному камню и заставила себя произнести наигранно веселым тоном:
– Такой влажный климат, а камень внутри часовни прекрасно сохранялся долгие века.
Я поведала о том дне только с одной целью – доказать, что между мной и американцем все было вполне невинно. После короткого двусмысленного инцидента в часовне мы продолжали общаться как ни в чем не бывало. Конечно, нельзя сказать, что нас не тянуло друг к другу, но мы не поддавались эмоциям, предпочитая оставаться добрыми приятелями.
Постаравшись скорее забыть о волне мурашек, пробежавшей по моей шее, когда Фредерик оказался так близко, я весь оставшийся день думала только о достопримечательностях. Я восхищалась каждой развалиной, полной грудью вдыхала свежий воздух, слушала своего спутника и чувствовала себя молодой и полной сил. Мы с Фредериком побродили по церковному кладбищу, читая надписи на потертых надгробьях, попили освященной воды из источника и съели по здоровенному (и вполне мирскому) хот-догу.
В общем, между мной и Фредериком ничего не было!
Уже вижу, как вы неодобрительно качаете головой: мол, я слишком много оправдываюсь. Думаю, вы правы. Да, я пытаюсь доказать свою невиновность. Хотя ничего предосудительного мы с американцем не совершали, все-таки время от времени происходили эти крохотные обмолвки, повисала некая недосказанность. Череда подобных моментов, словно цепочка сигнальных маячков, должна была насторожить меня, сделать более осмотрительной, но, увы, этого не произошло. Впрочем, есть ли в том моя вина? Я вела себя достойно и не позволяла Фредерику ничего лишнего, да и сам он держался в рамках.
В расслабленной атмосфере отпуска, в теплых солнечных лучах, в постоянном присутствии друзей поблизости было легко вообразить, будто отношения с Фредериком останутся такими же дружескими, как при первой встрече. У меня не было причин винить себя в том, что я провожу с ним так много времени. Мне, замужней женщине со строгим самоконтролем, и в голову не приходило, что кто-то может усмотреть в нашей дружбе что-то зазорное.
Приглашение посетить нас в Ирландии перед отъездом в Штаты показалось мне вполне логичным. Это случилось в последний вечер пребывания в Коллиуре.
Ужин как раз закончился. Дети разбрелись по своим делам, и мы с Ритой и Фредериком остались втроем, поскольку Джерри и Рики давно уехали. Мы сидели у бассейна, налив себе по последней порции коктейля.
Рита шумно хлебнула из бокала и, наклонив голову, посмотрела на американца. Я знала, что она по-прежнему относится к нему с подозрением.
– Фред, – начала Рита, – а куда вы теперь направитесь? – Она настойчиво звала его Фредом, но я чувствовала, что ему сие не нравится. Конечно, будучи очень деликатным, он никак этого не показывал.
– Пока не знаю. Поезжу еще немного по окрестностям. – Фредерик пожал плечами и улыбнулся нам обеим. – Я пока ничего не решил. Но скорее всего направлюсь в Северную Италию. Посмотрим, куда судьба забросит.
– Может, лучше в Ирландию? Ты мог бы навестить нас, – вырвалось у меня.
Действительно вырвалось! Я не собиралась говорить ничего подобного, можете мне поверить.
И все же, когда слова были произнесены, я была довольна, что осмелилась их сказать.
