Текст книги "Перекресток (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Папа не повышает цены для постоянных клиентов.

Индия моргнула.

– А если они ездят сюда уже десять лет…

– Тогда они платят ту же цену, что и десять лет назад. – Это было не мое решение. Расходы только росли. Но после того, как мама ушла, папа был непреклонен в этом вопросе. А у меня были дела поважнее.

Кроме того, за последние десять лет мы не так уж сильно повышали цены. Кое-где они были незначительными, но разница не была запредельной.

– Когда ты в последний раз сравнивал свои цены с другими курортами? Они в два, почти в три раза ниже.

– Я не знаю, Индия. – Я провел рукой по волосам. – Цены установил папа. Он считал, что они справедливые. Когда я сказал ему, что мы должны их немного увеличить, он ответил, что это не мне решать.

И я не настаивал. У меня не было достаточно веских аргументов, чтобы переубедить его.

Вместо этого я сосредоточился на ранчо. Если бы она захотела узнать о состоянии рынка сбыта скота и текущих эксплуатационных расходах на душу населения, я мог бы назвать ей цифры за несколько дней. Но меня почти не было на курорте, и я оставил все под контролем отца. Именно так, как ему нравилось.

Так, как нравилось мне.

Но если мы действительно были настолько недооценены, то почему у нас не было большого количества гостей? Возможно, потому, что мы разваливались на части.

Мы отметили два домика как недоступные, потому что они нуждались в капитальном ремонте. Напольные покрытия. Крыши. Мебель. Ни у кого из нас не было времени заниматься строительством. И лишних денег у нас тоже не было.

Балансирование в условиях ограниченного бюджета было палкой о двух концах. Да, мы могли бы сдавать в аренду отремонтированные домики. Но потребовались бы годы, чтобы окупить затраты и превратить это в прибыль. Поэтому мы решили просто закрыть их.

Судя по бесстрастному выражению лица Индии, она бы приняла другое решение.

– Не мог бы ты зайти и присесть? Ты создаешь неловкость, стоя в коридоре.

Я остался на месте.

– Хорошо. – Ее ноздри раздулись. – Я беру на себя все операции на курорте. Начиная с сегодняшнего дня, каждое решение должно приниматься мной. Если сотрудник обратится с вопросом к тебе, я буду признательна, если ты передашь его мне.

– Они привыкли обращаться ко мне или к папе. Ты не изменишь привычки за одну ночь.

– Все, о чем я прошу, – это чтобы ты присылал их ко мне.

– Послушай, возможно, мы не все делали идеально, но мы управляем этим заведением десятилетиями. Я не собираюсь…

– Прекрати. – Она взмахнула рукой в воздухе, прерывая меня. Это был другой образ для нее, смелый и ответственный. Это было сексуально. Не то чтобы я признаюсь в этом ей, себе. – Перестань бороться со мной.

– Тогда перестань пытаться управлять моим бизнесом.

Выражение ее лица смягчилось, и, прежде чем она заговорила, я уже знал, что она собирается сказать.

– Он не твой. Больше нет.

Да, он больше не мой, не так ли? Сколько времени потребуется, чтобы осознать реальность происходящего? По-видимому, больше пары дней.

Что происходит? Что мы будем делать?

– А как же наши дома? – А как же дом, в котором бабушка и дедушка планировали провести свои последние годы? А как же дом моего детства?

– Я не забирала их, – сказала она. – Ты ушел до того, как твой отец смог вдаться в подробности, но у вас у всех остаются ваши дома и двадцать акров земли вокруг них.

Спасибо, черт возьми. Облегчение было ошеломляющим.

– По крайней мере, папа хоть что-то сделал правильно.

Она опустила взгляд на стол.

– Я бы хотел, чтобы ты остался и управлял ранчо.

– Остался.

– Я ничего не смыслю в скотоводстве.

Я усмехнулся.

– Ни хрена себе.

– Тебе будут платили зарплату. Все решения по ранчо будут за тобой.

Предложение о работе. Она делала мне предложение о работе. Я открыл рот, собираясь послать ее подальше, когда она подняла руку.

– Не говори мне, что я должна засунуть это предложение куда подальше.

Эта женщина. Она всегда умела читать мои мысли.

– Подумай об этом. Пожалуйста.

– Отлично, – пробормотал я. – А что с курортом? Тоже наймешь менеджера?

– Нет. Я остаюсь. Я справлюсь с ним сама.

Она остается. Я хотел бы, чтобы мне не понравилось, как это звучит.

– А как же твоя жизнь? Разве тебе не нужно вернуться к ней? К своему мужу?

Это было непросто, но, черт возьми, я хотел знать, что случилось с Блейном. Почему на ней не было того чудовищного кольца с бриллиантом.

Индия посмотрела в окно, слегка покачав головой.

– Нет. Мне больше негде быть. А что касается работы, то в обозримом будущем это все. Я здесь не в отпуске. Это не хобби и не переходный период. Я переезжаю сюда. Остальные мои вещи прибудут через два дня.

Переезжает в Монтану. Когда-то давно это было бы мечтой. Теперь я не был в этом так уверен.

– А где именно ты собираешься жить?

Биг Тимбер. Пожалуйста, скажи Биг Тимбер. Было бы намного проще, если бы она спала в тридцати милях отсюда.

– В Шале «Беартус». На оставшуюся часть лета осталось всего две брони. Я договорилась о том, чтобы их переселили, так что Шале мое.

Шале «Беартус». Мои зубы заскрежетали так сильно, что чуть не треснули. Это шутка? Она пыталась меня помучить?

– Это самое красивое место на ранчо, – сказал я ей. – Его должны получить гости.

Индия молчала, ее пристальный взгляд был прикован к моему, как бы бросая мне молчаливый вызов запретить это. Мы оба знали, что это было не мое решение. И она просто разыграла свои карты. Если я хочу управлять ранчо, мне придется держаться подальше от курортных дел.

Конечно, я мог бы уйти. Я мог бы найти другую работу где-нибудь в другом месте.

Мы оба знали, что я никуда не уйду.

Захваченный. Я, черт возьми, был втянут в ту игру, в которую она играла.

Не говоря ни слова, я повернулся и пошел прочь. Я пронесся мимо Деб, чьи пальцы порхали по клавиатуре компьютера на стойке регистрации. Как только я оказался за дверью, то сделал глубокий вдох, чтобы голова не закружилась.

Мой взгляд переместился на Шале «Беартус».

Это был лучший коттедж на ранчо. Я заботился о нем. Если у нас было что-то лишнее, я вкладывал это в это здание. Новая крыша. Обновленная сантехника. Свежая краска. Новые деревянные полы.

Большую часть этой работы я проделал сам зимой, когда на курорте было спокойно.

Для Индии.

Я хотел, чтобы этот домик был красивым на случай, если однажды она вернется.

Мне следовало сэкономить эти деньги.

И пусть «Беартус» сгнил бы заживо.

Глава 8

Индия

– Вегетарианское? – Шеф-повар выпучил глаза. – Это Монтана.

– Я в курсе нашего местоположения. В меню должны быть вегетарианские блюда.

Рид усмехнулся.

– Я не буду готовить вегетарианские блюда.

С этим человеком было чертовски трудно. Должно быть, он брал уроки у Уэста. Риду, наверное, повезло, что я не требовала, чтобы он тоже был вегетарианцем.

Мы спорили об этом каждый день на протяжении прошлой недели. Я попросила его пересмотреть меню, и каждый раз, когда я заходила на кухню, чтобы проверить, как у него идут дела, он говорил мне «нет».

Я перестала спорить.

– Либо вы добавляете вегетарианские блюда, либо не будете готовить вообще. Это не подлежит обсуждению. Если только вы не тянете с приготовлением из-за того, что не можете придумать рецепты без мяса. – Это было голословное заявление.

Он проглотил это, не моргнув глазом.

– Я могу приготовить все, что угодно.

– Отлично. Тогда завтра я ожидаю увидеть обновленное меню. – И, если он не захочет сотрудничать, его заменят. Я понятия не имела, как мне тогда кормить гостей, но так или иначе, я бы с этим разобралась. Если бы мне пришлось умолять личного шеф-повара мамы провести лето в Монтане, так тому и быть.

Рид раздраженно швырнул миску в раковину, и она звякнула о другую посуду.

Я восприняла это как намек на то, что мне пора уходить. Не потрудившись попрощаться, я проскользнула через вращающуюся дверь, ведущую в столовую.

До ужина оставался еще час, но обслуживающий персонал суетился по залу, расставляя блюда и готовясь к приему гостей. Барменша Лиза стояла за стойкой в углу, занимая свое рабочее место.

Заметив меня, она замерла и окинула комнату хмурым взглядом.

У меня не было сил разговаривать с ней сегодня. Она возненавидела меня, потому что… ну, я точно не знала, почему. У нас с Лизой состоялся единственный разговор, в ходе которого я сказала ей, что хотела бы заказать несколько разных вин. Она усмехнулась и сказала, что у них хороший выбор.

Если «хороший» означало «дешевый и горький».

Ее ненависть, вероятно, была не из-за вина. Я была совершенно уверена, что Рид настраивает всех против меня, мятежный предатель, и она встала на сторону своего босса.

Очевидно, для нее не имело значения, что я была боссом ее босса.

Границы лояльности были очерчены задолго до того, как я вернулась в Монтану, и по мою сторону этой границы не было серьезного численного превосходства. Но я продолжала пытаться. Я буду продолжать пытаться.

У меня была работа, которую нужно было выполнять. Папа всегда говорил, что управлять бизнесом – это работа в одиночестве. У тебя не было такой роскоши, как друзья, когда ты был капитаном корабля.

Поэтому я терпела хмурые взгляды и насмешки.

Я переживу все это, пока не закончится этот год.

Я подошла к официанту, который расставлял бокалы с водой.

– Привет, Рон.

– Э-э, здравствуйте, мисс Келлер. – Рон был молод, ему было чуть за двадцать, и, когда я с ним заговаривала, у него всегда был такой вид, будто он олень в свете фар.

– Можешь называть меня Индия, – поправила я.

– Хорошо. – Он кивнул, и копна его светлых волос упала ему на глаза.

– Ты не мог бы принести ужин в Шале «Беартус» сегодня вечером, а не в мой кабинет? – Если я собиралась ужинать в одиночестве, то сделаю это в пижаме.

– Чего бы вы хотели? – он спросил.

– То, что сегодня фирменное, было бы здорово.

Всю прошлую неделю я каждый вечер заказывала фирменное блюдо Рида, чтобы познакомиться с его кухней. Он был хорошим шеф-поваром. Его блюда отличались вкусом и индивидуальностью. Но особого разнообразия не было. На этой неделе все фирменные блюда были из говядины и картофеля. В меню был только один вариант с курицей, ни рыбы, ни вегетарианских блюд.

– Во сколько? – спросил Рон.

– Как только у тебя будет свободная минутка. Не ставь это выше обслуживания гостей.

– Хорошо.

– Спасибо. – Я одарила его улыбкой, которая осталась без ответа, и направилась в вестибюль, успев сделать всего два шага, как из столовой донесся голос Деб.

– Она такая стерва.

Мило. Не было никаких сомнений, что она имела в виду меня.

– Мне жаль, детка, – сказал ее парень.

Как его звали? Разве его имя не начиналось на «К»? Предположительно, он был сотрудником. Но он не появился на собрании персонала и впоследствии не пришел ко мне, чтобы заполнить документы для сотрудников.

Так что на данный момент он не числился в штате. И если он когда-нибудь удосужится обратиться ко мне по поводу своей работы, я не стану делать ему предложение.

За последнюю неделю я наняла всех сотрудников заново, чтобы они работали в моей корпорации. Были люди, с которыми могло что-то получиться, а могло и не получиться, как с Ридом, но я бы никого не отпустила.

Парень Деб был исключением.

И если отношение Деб не изменится, она будет первой, кого я уволю. Шестимесячный испытательный срок, который я ввела для всех сотрудников, должен был стать моим спасением.

Я расправила плечи и вышла из столовой.

У Деб, по крайней мере, хватило порядочности выглядеть виноватой, когда она улыбнулась слишком широко.

– О, привет, Индия.

– Привет. – Я переключила свое внимание на парня, протягивая руку. – Индия Келлер.

Он вздернул подбородок, когда мы пожали друг другу руки.

– Кейси Лоуренс.

– Приятно познакомиться.

Когда я взглянул на Деб, она была заметно бледнее.

– Мы как раз говорили о Таре.

Она была ужасной лгуньей.

– Ааа. —У меня так и вертелось на языке сделать ей выговор за то, что она говорила это за стойкой, где любой гость мог подслушать, но сегодня вечером у меня не было сил. Она знала, что ее поймали, и ей сойдет с рук то, что она назвала меня стервой. На данный момент. – Спокойной ночи.

– Увидимся утром, – голос Деб звучал слишком бодро, особенно учитывая, что я отклонила ее просьбу о двухнедельном отпуске. Возможно, поэтому она назвала меня сукой.

Это или потому, что я заставила ее работать.

Эта девушка не хотела ничего делать. Я всю неделю уговаривала ее закончить список, который дала ей на прошлой неделе. Но, кроме уборки вестибюля, замены нескольких лампочек и обновления системы бронирования, она больше почти ничего не делала. Целую неделю.

В местной газете и в Интернете появились объявления о поиске администраторов, но это произошло только вчера. На данный момент Деб была лучше, чем альтернативный вариант – я. У меня не было времени сидеть за стойкой весь день.

Тяжесть на моих плечах была тяжелее, чем сегодня утром. Тяжелее, чем вчера, или позавчера, или за день до этого. Она была такой тяжелой, что мне было трудно поднимать ноги. Я скорее шаркала ногами, чем шла от лоджа до «Беартуса».

Как только я переступила порог Шале, я сразу же направилась к бутылке вина, которую открыла вчера вечером, и налила себе бокал.

Кофе был бы более разумным выбором. До конца рабочего дня мне предстояло проделать еще кучу работы, а солнце уже клонилось к горному горизонту за окнами коттеджа.

Никогда в жизни я так не уставала. Никогда в жизни я не работала так усердно. Все мое тело болело. В какой-то момент после обеда, прежде чем у меня открылось второе – или, может быть, третье – дыхание, я изо всех сил старалась держать глаза открытыми. Какой бы темп ни был быстрее, чем безумный, именно на него я и рассчитывала.

Год. Мне просто нужно было выдержать год. Может быть, и меньше, если все пойдет по плану.

Мои адвокаты посоветовали мне держать свои долгосрочные планы в секрете. Для всего мира я решила остаться в Монтане. На неопределенный срок.

Лишь горстка людей знала, что через год я уеду. Куда, я понятия не имела. Но я уеду из Монтаны.

Тем временем я научусь жить с усталостью и тревогой.

Возможно, я бы чувствовала себя лучше, если бы Уэст согласился на предложенную мной работу.

Он должен был остаться. Он не мог уйти. Каким-то образом я должна была убедить его остаться управлять ранчо.

Что было бы проще, если бы он не избегал меня. Я ни разу не видела его на прошлой неделе – не то чтобы я искала.

Я давала ему время привыкнуть к этой новой реальности. А сама тем временем работала не покладая рук.

Всю прошлую неделю я изучала все аспекты работы курорта. От финансов до маркетинга, ведения домашнего хозяйства и обслуживания гостей, я так напичкала свой мозг информацией, что он готов был взорваться.

Я заработала каждую больную мышцу и ломоту в костях.

В понедельник я следила за Деб у стойки регистрации. Вероятно, именно тогда она решила, что я стерва, потому что каждый раз, когда я просила ее подробно объяснить процесс, она начинала раздражаться.

Во вторник мы с Тарой целый день убирали комнаты и стирали белье. Из всех сотрудников она казалась самой отзывчивой, хотя, возможно, я просто принимала желаемое за действительное. Но она, казалось, удивилась, когда я вызвалась помыть туалеты.

В среду я стояла в углу кухни, наблюдая, как шеф-повар и официанты готовят и подают ужин. Этот уголок был самым безопасным местом, вдали от ножей. Когда я сказала шеф-повару, что он должен придумать вегетарианское меню, он сказал мне, что ненавидит меня.

Вчера я отправилась на пешую прогулку с Уайаттом. Он был здесь гидом, когда я была ребенком, – не то чтобы он меня помнил. Но было приятно увидеть знакомое лицо. На данный момент Уайатт был нашим единственным гидом. Обычно Джекс был на смене, но он не брал группу с тех пор, как я приехала в Монтану.

Я задолжала ему телефонный звонок. Я задолжала ему предложение о работе. Но, как и в случае с Уэстом, я давала Джексу время.

На следующей неделе я их разыщу. До этого момента я буду сосредоточена на своем собственном списке дел. Каждый час, когда я не ходила за кем-нибудь из сотрудников, я проводила в кабинете, изучая планы и бюджеты.

Я уже наняла подрядчика из Биг Тимбера для ремонта трех коттеджей. Он сказал мне, что у него плотный график на лето, и мне придется подождать до следующей весны. Тогда я выписала ему чек, заплатив втрое больше, чем обычно.

Он приступил к работе сегодня утром.

Если повезет, мы вернем коттеджи в очередь на бронирование еще до конца месяца. Что было очень важно, учитывая, что я забрала себе «Беартус».

Это было эгоистично – оставаться в самом красивом коттедже. Но это Шале было моим. Если я собиралась остаться на ранчо и превратить курорт в прибыльный бизнес, то это будет мой дом.

Даже если это означает столкнуться лицом к лицу со старыми воспоминаниями.

По крайней мере, это было не совсем то же самое. Другие коттеджи, возможно, пришли в упадок, но кто-то заботился о «Беартусе».

Старый диван в коттедже был заменен на новый. Роскошная коричневая кожа была мягкой и эластичной. Украшенный латунной фурнитурой, он идеально вписывается в деревенский интерьер.

Папе бы не понравился этот новый диван. Он был бы слишком жестким для его дневного сна.

Но ему бы понравились другие изменения. Холодильник из нержавеющей стали был новым. Черные смесители придавали современный вид благодаря четким линиям. А полы из белого дуба в елочку были просто мечтой.

Эти изменения принадлежали Уэсту? Думал ли он когда-нибудь об этом коттедже? Думал ли он когда-нибудь о нас?

Я думала.

Каждый день. Каждый час.

Это была прекрасная пытка. Мучения, которые мне придется терпеть всего год.

Тогда я смогу уехать из Монтаны, на этот раз навсегда.

Я подошла с бокалом вина к окну гостиной, любуясь лугами и горами. Затем достала телефон из кармана джинсов, собираясь позвонить отцу и узнать, как дела, когда раздался стук в дверь.

Ужин. Благослови тебя бог, Рон. Это случилось раньше, чем я ожидала, но я умирала с голоду.

Те немногие продукты, которые я купила во время поездки в город на прошлых выходных, закончились. В списке на завтра значился еще один поход в магазин.

В животе у меня заурчало, когда я бросилась через комнату. Только на крыльце стоял не Рон.

Это был Уэст.

– Привет. – Я заправила прядь волос за ухо. В последний раз я смотрелась в зеркало несколько часов назад и, наверное, выглядела ужасно. То немногое количество косметики, которое я нанесла на рассвете, чтобы не выглядеть как труп, давно стерлось.

– Привет. – Он опустил подбородок, отчего поля его черной ковбойской шляпы съехали набок.

Как ему удавалось, с каждым разом, когда я его видела, выглядеть все лучше и лучше? Кончики его волос были влажными, но не после душа, а от пота. Его серая рубашка с жемчужными пуговицами была измята после целого дня работы, рукава закатаны до локтей. Воротник был расстегнут на пару пуговиц, открывая вид на темные волосы, рассыпавшиеся по его груди. Его лицо блестело от пота, и от него пахло лошадьми, ветром и пряностями мужского пола.

Он работал весь день, не так ли? Конечно, он продолжал работать. Таким человеком он был. Он был из тех, кто делает это ради земли, животных, семейного наследства, независимо от того, платят ему или нет.

Для меня физический труд был новым опытом. Для Уэста это была жизнь.

Было несправедливо, что он так старался. В конце концов, его тяжелая работа не имела значения.

Кёртис все равно продал ранчо.

Я поставила свой бокал с вином на столик у двери и стала ждать. Уэст заговорит, когда будет готов.

Это заняло почти две минуты. Я считала секунды, пока они проходили.

– Я не знаю, смогу ли я работать на тебя. – Его горло дрогнуло, когда он сглотнул и потянулся к заднему карману, затем достал пачку белых листов бумаги. – Но я попробую.

Я взяла бумаги и открыла их, чтобы увидеть «Кодекс этики и служебного поведения сотрудников», который я распечатала для каждого сотрудника.

Внизу была подпись Уэста.

Мое сердце разбилось о красивые полы в елочку. Моя рука дрожала от желания скомкать страницы и выбросить их в мусорную корзину.

Это было неправильно. Это было нечестно. Ему не следовало подписывать этот документ.

Уэст уставился куда-то вдаль, за крыльцо. Вид у него был усталый. Униженный. Он пришел сюда, чтобы доставить эти документы, чтобы ему не пришлось тащить их в лодж.

Бумаги в моих руках казались скользкими. Волна стыда прокатилась по моим плечам. Это было неправильно. Все это было неправильно.

Я была здесь, чтобы поступить правильно.

Вот только все это было неправильно.

Я делала это неправильно.

Папа справился бы с этим лучше. Он бы знал, что сказать.

Зачем я сделала Уэсту предложение о работе? Почему я сформулировала это именно так? У меня не было намерения относиться к Уэсту так, как к другим сотрудникам. Это была его земля, независимо от того, стояло ли мое имя на титуле или нет.

Но мое имя было на титуле.

И я решила напомнить Уэсту об этом факте, не так ли? На прошлой неделе он разозлил меня, и я бросила ему в лицо крах его семьи.

Но он остался. Мне было нужно, чтобы он остался. И он остался.

– Мы обсудим детали позже, хорошо? – Он отступил на шаг.

Я оторвала взгляд от бумаг.

– Подожди.

Он ждал.

– Почему?

Уэст вздохнул, его плечи опустились.

– Потому что тебе нужна помощь.

Да. Да, нужна.

– Это мой дом. Если единственный способ остаться – это пройти через это, – он махнул рукой на страницу в моей руке, – тогда мы сделаем это.

Его голос сочился презрением.

Уэст возненавидит меня еще до конца этого года, не так ли?

Я раздражала Уэста с самого детства. С тех самых пор, как его отец настоял, чтобы он развлекал меня во время наших каникул в Монтане. Став старше, я научилась с удовольствием нажимать на его кнопки. Мне хотелось оставить неизгладимое впечатление, чтобы, когда эти поездки заканчивались, меня не забывали сразу.

Но мысль о том, что он по-настоящему ненавидит меня, заставляла мои внутренности сжиматься.

Мост между нами рушился. Я не могла позволить ему рухнуть.

– Твои сотрудники уважают тебя. Они ценят твой вклад. Они считают тебя лидером здесь.

Он скрестил руки на груди.

– И что?

– У меня не так уж много друзей. – Я пожала плечами. – Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. Я почти уверена, что Деб замышляет мое убийство. Рид, скорее всего, отравит мое следующее блюдо. Но я пытаюсь помочь. Я подталкиваю их к некоторым изменениям, а им это не нравится. Это важно, если они будут знать, что ты меня поддерживаешь.

Он приподнял бровь.

– Если ты притворишься, что поддерживаешь меня.

Моргнул. Это было все, что он мне сказал. Упрямый, очень упрямый человек.

– Ты сказал, что хочешь все исправить.

Он кивнул.

– Хочу.

– Уэст, – прошептала я. Боже, он возненавидит это. Это нужно было сказать. И он возненавидит это. Он возненавидит меня за это. – Ты не можешь этого исправить. Но я могу.

Вспышка ярости исказила его лицо. Его карие глаза вспыхнули. Он опустил руки и развернулся, а затем затопал вниз по лестнице.

– Уэст, пожалуйста. – Я погналась за ним, остановившись на последней ступеньке, когда он развернулся. Мы оказались лицом к лицу.

– Что, Индия? Просто отпусти меня.

Никогда. Как бы я ни старалась, я никогда не смогла бы его отпустить.

И, черт возьми, моя жизнь была бы намного проще, если бы я могла просто смотреть, как он уходит.

– Мне есть что сказать, – сказала я. – То, что я слишком долго откладывала.

– Не сегодня. Я согласился на твою работу. Я заполнил твои документы. Я проглотил свою гордость. На сегодня я исчерпал все возможности.

– Пожалуйста, – прошептала я.

Это был не первый раз, когда я говорила «пожалуйста» на этом самом месте.

Воспоминание словно ударило его по лицу, он вздрогнул.

Но не ушел.

– Я на твоей стороне, хочешь верь, хочешь нет.

– Я – нет. – Он усмехнулся. – Если бы ты была на моей стороне, то пришла бы ко мне, прежде чем выбивать это место у меня из-под ног.

– Ты возлагаешь всю вину на меня? А как же твой отец? Он продал его.

– Я в курсе, что он продал его. – Уэст развел руками. – Я, черт возьми, в курсе. Но ты могла бы прийти ко мне, Индия. После всего, через что мы прошли, ты должна была сначала прийти ко мне.

Нет, я не могла сначала прийти к нему.

Продажа была неизбежна. Даже если бы Уэсту удалось сорвать сделку, если бы он убедил Кёртиса отказаться от сделки, это ничего бы не изменило. Через год у них были бы проблемы с банком. Следующим шагом было бы лишение права выкупа. И они никак не смогли бы отбиться от акул.

– Прости. – За предательство. За боль, которую это причиняло.

Он снял шляпу и провел рукой по волосам.

– Чего ты хочешь от меня?

Всё. Раньше ответ на этот вопрос был «всё».

Теперь я просто хотела, чтобы он не ненавидел меня.

Когда я не ответила, он уставился на меня.

Я уставилась на него в ответ. Я уставилась, потому что знала, как мимолетно было его лицо. Как сильно я скучала по нему, когда он ушел.

Столкновения на перекрестке.

Мы с Уэстом были всего лишь столкновениями на перекрестке.

Рано или поздно наши пути снова разойдутся. Казалось, мы никогда не шли в одном направлении, и этот раз не станет исключение.

Он останется, потому что ему здесь место.

Я уйду, потому что мне здесь места нет.

Уэст отстранился первым, опустив взгляд. Затем он повернулся и, не сказав больше ни слова, пошел по вымощенной плитняком дорожке вокруг Шале, пока не скрылся из виду.

Я вернулась в дом, взяла бокал с вином и пригубила «Каберне». Затем встала у окна гостиной, наблюдая, как солнце опускается за зубчатый край горы. Когда небо окрасилось в розовые, фиолетовые и золотые тона, я достала телефон и набрала папино имя. И сразу попала на голосовую почту.

– Привет, папочка. – Может быть, это из-за усталости. Может быть, я просто расчувствовалась. Но, почувствовав, как подступают слезы, я обрадовалась, что мне пришлось оставить всего лишь короткое сообщение. И потом я смогу поплакать в подушку. – Ты, наверное, смотришь телевизор. Надеюсь, какое бы шоу ты ни выбрал, оно заставит тебя рассмеяться. Просто хотела сказать, что люблю тебя. Поговорим позже.

Я убрала телефон и допила вино из бокала. Затем я скомкала и выкинула в мусорку «Кодекс этики и служебного поведения сотрудников» Уэста и отправилась спать.

Рон так и не появился с моим ужином.