Текст книги "Перекресток (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

У меня засосало под ложечкой. Это чувство не покидало меня весь день.

Эта поездка отличалась от всех предыдущих, не так ли? Не в очень хорошем смысле.

– Уф. – Она опустила руку. – Слишком много имен и лиц в последнее время. Откуда вы?

– Из Техаса.

– Ааа. Когда вы были здесь в последний раз?

– Два года назад. – У меня закружилась голова, а желудок опускался все ниже и ниже. – Мы приезжаем сюда с тех пор, как я была ребенком.

– О, это круто. Я выросла в Биг Тимбере и всегда знала об этом курорте, но по-настоящему стала бывать здесь, когда мы с Уэстом встретились. – Она подняла левую руку и сверкнула бриллиантовым кольцом-солитером. – Я стала менеджером примерно в то же время, когда мы обручились.

Пол исчез у меня из-под ног.

И я начала падать вниз. Вниз. Вниз.

– Я Кортни. – Она протянула руку.

Мне стоило больших усилий держать улыбку и голову высоко поднятой. Но я справилась.

За это я должна благодарить Гарри Митчелла. Страдая от его присутствия в течение нескольких месяцев, я научилась контролировать свои эмоции. Притворяться. Если бы не Гарри, я бы упала на колени, пожимая руку Кортни.

– Приятно познакомиться, Кортни. – Я вложила свою руку в ее. – Я Индия Келлер.

Глава 23

Уэст

– Мне нужно идти. – Индия шагнула к своему «Дефендеру», но я поймал ее за локоть, прежде чем она успела убежать.

– Иди внутрь. Я скоро буду.

– Но…

– Нам нужно обсудить сову. И я хочу есть.

– Я не…

– Иди в дом, Индия.

Она нахмурилась и что-то проворчала себе под нос. Прозвучало как «упрямая задница». Но когда она прошла мимо меня, то направилась к дому, а не к своей машине.

Я повернулся, чтобы посмотреть, как она исчезает внутри, захлопывая за собой сетчатую дверь, затем повернулся к Кортни и приподнял бровь.

– Корт.

– Уэст. – Ее улыбка дрогнула, выдавая ее нервозность. – Итак… я вернулась.

– Наслышан. – Я скрестил руки на груди.

– Как, э-э, у тебя дела?

– Я не заинтересован в светской беседе. Чего ты хочешь?

Она сморщила нос, и за время, проведенное вместе, я понял, что она теряет терпение. Потом начинались крики. За ними следовали слезы.

Когда Кортни не добивалась своего, она устраивала истерику.

Спорить с ней никогда не было смысла. Она не умела спорить или вступать в дебаты. Это была просто… драма.

Вечная гребаная драма.

Что ж, пусть Санни сам справляется с ее драмой. Я хотел пойти в дом и поужинать с Индией, а потом убедиться, что она высыпается. Мне надоело видеть мешки у нее под глазами.

Кортни посмотрела мимо меня на дом и снова сморщила нос.

Она должна была знать, что Индия купила ранчо. И, зная Кортни и то, как она любит посплетничать, она, вероятно, слышала, что Индия была самой красивой женщиной на этом ранчо за последние десятилетия. И что я проводил много времени рядом с ней.

Отсюда и визит.

Я никогда по-настоящему не думал о том, что снова увижу Кортни. О том, каково это будет. Возможно, это должно было меня обеспокоить. Возможно, я должен был разозлиться или обидеться. Все это и было, но в тот день, когда она уехала из дома.

Но, размышляя об этом сейчас, я понимаю, что та короткая боль была вызвана скорее изменой и предательством отца, а не ее. Была задета моя гордость, а не сердце.

Я убедил себя, что это была любовь.

А это было не так.

Обида прошла. Как и боль от предательства, вызванного ее романом с Санни.

Теперь я был просто раздосадован. Я стоял босиком и уделял внимание не той женщине.

Кортни всегда была не той женщиной.

В глубине души, я думаю, она тоже это знала.

Я никогда никому не рассказывал об Индии. Я держал ее при себе все эти годы. Но Кортни не была глупой. Она умела манипулировать людьми, но была умна. Она знала, что мое сердце принадлежит не только ей.

Не поэтому ли она изменила мне? Волновало ли это меня вообще?

Нет. Ни капельки. Этот ее визит и так затянулся.

– Кортни, – рявкнул я. – Что?

Ее глаза метнулись к моим, сузившись и сверкнув.

– Ты уже трахаешься с новой хозяйкой. Я слышала, она настоящая с…

– Не заканчивай это предложение.

Она была достаточно умна, чтобы заткнуть свой рот.

Кортни будет очень обидно, если она узнает, что я трахался с Индией время от времени в течение многих лет. Но это, черт возьми, не ее дело.

– Если ты здесь не по какой-то причине, я ухожу.

– Я просто хотела проведать тебя. – Подбородок Кортни задрожал. – Узнать, все ли с тобой в порядке.

– Я в порядке. – На удивление это правда, учитывая все, что произошло за последний месяц.

Кортни шмыгнула носом и скрестила руки на груди.

– Мы так и не договорили.

– Мы договорили. В тот день, когда ты ушла.

– Мне…

Жаль. Слово, которое она так и не смогла заставить себя произнести, было «жаль».

– Я не остаюсь, – сказала она, расправляя плечи. – На случай, если ты беспокоишься.

– Я не беспокоилась.

– Я переезжаю.

– Поздравляю.

– Ты не собираешься спрашивать, куда я переезжаю?

– Нет.

– Мы с Санни расстались.

Вот и она. Причина этого визита. Внимание. Может быть, она думала, что я провел годы, тоскуя по ней. Что ж, она может получить внимание от кого угодно кроме меня.

Это была пустая трата моего времени.

Я слишком много лет угождал другим людям. Папе. Кортни. Даже маме, так как был посредником для папы.

Я сам выбирал, в каких битвах мне сражаться. Я прикусил язык.

Больше такого не будет.

Пришло время делать то, что я хочу. И прямо сейчас я хочу поужинать с Индией, а затем уложить ее в постель.

Не сказав больше ни слова, я повернулся и зашагал прочь.

Кортни раздраженно фыркнула, когда я подошел к крыльцу, но я не стал оборачиваться, когда вошел в дверь.

Индия была на кухне и смотрела в окно над раковиной на поле за домом.

Пакет с ужином лежал на столе, ручки все еще были завязаны. Я развязал узел, и пластик зашуршал, когда я начал выуживать наши контейнеры. Затем я отнес их на стол в кухне.

– Что ты будешь пить?

– Воду, – пробормотала она, не двигаясь с места.

Я достал из шкафчика два стакана и встал позади нее, крепко прижавшись грудью к ее спине и удерживая ее на месте. Затем я потянулся мимо нее, чтобы открыть кран и пустить холодную воду, прежде чем наполнить стаканы чистой горной водой.

Фильтр не требовался.

– Я могла бы уйти, – сказала она. – Дать вам поговорить.

– Мне не нужно разговаривать с Кортни. Все уже сказано. – Я держал стаканы обеими руками, но сжал их крепче, обнимая и оттаскивая ее от раковины.

Она застыла, не желая шевелить ногами.

– Давай, Келлер. Шагай.

Индия расслабилась и позволила мне оттащить ее. Но даже когда мы отошли от стойки, я не отпустил ее.

– Уэст.

– Продолжай шагать.

– Ты сейчас прольешь воду.

– Нет, если ты продолжишь шагать своими чертовыми ногами.

Она засмеялась и заерзала, прижавшись ко мне, пока мы шли к столу. Только когда мы подошли к ее стулу, я позволил ей сесть.

Я поставил наши стаканы, взял салфетки и вилки, а затем присоединился к ней и сел на стул напротив, чтобы видеть ее во время разговора.

Мы оба открыли крышки на наших контейнерах, и от аромата еды у меня заурчало в животе. И без промедления мы набросились на наши бургеры, поедая их, пока они были еще теплыми. Пока Индия не нарушила молчание.

– Мой кабинет. Он раньше был ее?

Я проглотил то, что было у меня во рту, и покачал головой.

– Он был мой. Она взяла тот, которым мама пользовалась много лет назад. А после ухода Кортни Тара забрала его.

Индия поковыряла вилкой в своем салате с пастой орзо.

– Ааа.

– То кресло, которое ты выбросила? Кортни подарила его мне на Рождество.

Ее глаза расширились.

– Я ненавидел это гребаное кресло. – Я усмехнулся. – Но мне нравится картина с лошадью. Не выбрасывай ее.

– Твоя хмурая лошадь.

– Он не хмурый. – Я усмехнулся. – Ты просто не узнаешь его. Это Чиф. Я познакомил тебя с ним, когда мы были детьми.

Ее осенило, и улыбка тронула ее губы.

– Чиф.

– Мама попросила местного художника нарисовать его для меня после его смерти.

– Мне жаль.

– Все в порядке. Только не выбрасывай мою картину.

– Она должна быть у тебя. Я принесу ее.

– Нет. Оставь в офисе. Мне нравится, что ты составляешь компанию Чифу каждый день. – И что он может быть рядом и с ней.

Я вернулся к своему бургеру, и увидел, что она откусила от своего всего два раза. Либо ей не нравилась еда Рида – сомнительно, потому что она была вкусной, – либо визит Кортни отбил у нее аппетит.

В ее великолепной голове роились вопросы. Они были написаны на ее завораживающем лице. Поэтому я ел, зная, что она спросит, когда будет готова.

И мы сможем продолжить разговор, который должен был произойти много лет назад.

– Почему ты продолжаешь работать на меня? – спросила она. – Ты мог бы уволиться, как твой отец.

Это не та тема, которую я ожидал услышать, но это справедливый вопрос.

– Неважно, кому принадлежит это ранчо, оно все равно мое. Это все, что я знаю. Это все, чего я когда-либо хотел. Я не мог просто уйти. Я не знаю, как папа мог так поступить. До сих пор не понимаю. Я просто… не мог оставить все как есть.

Ранчо.

Может быть, Индию тоже.

– Ты когда-нибудь задумывался… – Она прервала себя, покачав головой. Затем откусила от бургера такой большой кусок, что у нее надулись щеки. Как будто, если ее рот был полон еды, этот вопрос останется внутри.

Я когда-нибудь задумывался, какими мы могли бы быть?

Да. Задумывался. Столько раз, что сбился со счета.

Она проглотила, а затем запила еду большим глотком воды.

– Ты когда-нибудь искал меня в Инстаграме или Фейсбуке? Раньше?

– Нет.

В перерывах между семейными каникулами Келлеров я не позволял себе искать Индию. Никаких социальных сетей. Никаких звонков или смс. Индия всегда была моей, но только пока была в Монтане.

– Почему нет?

Она боялась, что я не хочу ее, не так ли?

– Инстинкт самосохранения. – В лучшем его проявлении.

– Что ты имеешь в виду?

– Я никогда не позволял себе надеяться, что ты вернешься. – Или что останешься.

До сих пор.

Может быть, я наконец-то обрел надежду.

– Ты когда-нибудь искала меня? – спросил я.

– Нет. – Она покачала головой.

– Почему нет?

Она грустно улыбнулась мне.

– Думаю, я боялась того, что найду.

Других женщин. Другую любовь.

Невесту.

– Мы с Кортни вместе ходили в школу, – сказал я, доев последний кусочек и вытирая руки салфеткой. – С детского сада.

Индия напряглась.

– Мы не обязаны говорить о ней, если ты не хочешь. Ты не обязан мне ничего объяснять.

– Может, и нет. Но я все равно объясню.

Мы никогда не давали обещаний. Мы всегда знали, что у нас есть всего неделя, а иногда и меньше. Это не означало, что то, что у нас было, не имело значения.

– Помнишь ту поездку, когда у нас был всего день? После того, как я вернулся с Гавайев?

– Да. Я помню все поездки.

– Я тоже. – Я грустно улыбнулся ей, затем откинулся на спинку стула. – Я чуть не спросил, не хочешь ли ты попробовать. Попробовать отношения на расстоянии. Но каждый раз, когда я прокручивал в голове план действий, я видел, что все заканчивается крахом.

– Я тоже. – В этих карамельных глазах была печаль. – Но, если бы ты попросил, я бы все равно это сделала.

Черт. Она никогда не намекала на то, что хочет попробовать. Никогда не упоминала о том, чтобы остаться вместе.

Это ничего не меняло, хотя я знал, что она тоже этого хотела. Но это было еще одно сожаление.

– Тот день был похож на прощание, – сказал я. – Что-то в нем было не так. Ты уехала, и я был уверен, что больше никогда тебя не увижу. Я думал, что ты закончишь учебу, устроишься на работу в компанию своего отца и продолжишь жить своей жизнью. На самом деле это меня немного разозлило.

– То, что я заканчивала колледж?

– Да. Как ты смела? – поддразнил я.

Она слегка улыбнулась. Если мы сможем закончить этот вечер с такой же легкой улыбкой, я бы назвал это победой.

– Той зимой я был в баре в городе. Было холодно и снежно. Мне было скучно, и я напился, поэтому не поехал домой. Кортни была там, и она позволила мне переночевать у нее на диване в ту ночь. После этого мы начали время от времени встречаться. Это было несерьезно. Той весной я был занят на работе и совсем перестал с ней встречаться. Наступило лето. А ты не приехала. Когда Кортни позвонила в следующий раз и пригласила меня на ужин, я согласился.

В то время мы серьезно встречались. Она всегда была рядом. Какое-то время Кортни посвятила мне целый мир, и было легко погрузиться в это чувство.

Она переехала на ранчо. Начала работать в лодже. Это напомнило мне о моих родителях, и ностальгия по ним была сильнее, чем я думал в то время. Я увлекся этим.

Когда Кортни начала намекать на то, чтобы женится, я воспользовался этим и купил ей кольцо.

Она даже не дала мне шанса сделать предложение. Я спрятал это кольцо в ящике своего комода. Она порылась и нашла его. Надела его и начала рассказывать всему миру, что мы помолвлены.

Мы бы все равно обручились, так что я согласился. Потом папа дал ей работу менеджера курорта.

Я загорелся идеей разделить это ранчо с женщиной, которой оно нравилось.

Женщиной, которая жила не в Техасе.

Индия опустила глаза к своим коленям.

– Мы вернулись.

Она вернулась.

– Я знаю.

Когда я узнал, что Келлеры вернулись на каникулы, весь мой мир перевернулся с ног на голову.

Кортни вернулась домой после работы. Мы обменивались историями о наших днях. И она без умолку болтала о гостях. Она любила посплетничать о них, обычно, чтобы принизить их, потому что ревновала.

Она рассказала мне, что встретила женщину со светлыми вьющимися волосами из Техаса.

Я сидел на диване. Если бы это было не так, эта новость сбила бы меня с ног.

Кортни без умолку твердила о том, что Шале «Беартус» притягивает богатых девушек-снобов.

В Индии Келлер не было ни капли снобизма. Не то чтобы я сказал это Кортни. Я просто сидел там, ошеломленный, а когда наконец набрался смелости заговорить, то поступил как трус.

Я уехал на неделю, разбив лагерь в горах в одиночестве.

Пока Индия не уехала.

Все было бы по-другому, если бы я смог встретиться с ней в том году? Расторг бы я отношения с Кортни до того, как она начала спать с Санни? Купил бы папа землю Мелвинов?

– Где ты был на той неделе? – спросила она.

– В походе.

– Избегал меня.

Я встретился с ней взглядом.

– Да.

– Я провела в коттедже большую часть недели, симулируя мигрень. – Она невесело усмехнулась. – В ту поездку у меня были такие планы. Я была полна решимости уговорить отца уйти на пенсию и сбавить обороты. Я собиралась спросить, хочешь ли ты встречаться или… Я не знаю. Перестать прятаться от всех. Я даже подумывала о переезде в Монтану.

Мое сердце остановилось.

Блять.

Хорошо, что я отправился в поход. Может, я и не был по уши влюблен в Кортни, но я заботился о ней. Особенно тогда. Мы жили в одном доме. Строили свою жизнь. Я планировал сделать ее своей женой.

Теперь мне было легче сказать, что я бы порвал с Кортни. После того, как она предала меня, изменила мне.

Но что было бы тогда? Я не знаю, что бы я сделал, если бы Индия сообщила о своем желании переехать в Монтану. Возможно, это было бы разбитое сердце.

Ее. Мое.

Мне было почти жаль Кортни. У нее ведь не было ни единого шанса, не так ли? Не против Инди.

Может быть, именно поэтому я всегда злился на папу еще больше. Когда Кортни ушла, я просто продолжал жить своей жизнью. Я не скучал по ней. Да, моя гордость пострадала из-за измены, но это быстро прошло.

– Ты все еще любишь ее? – ее голос был не громче шепота. – Кортни.

– Нет.

Она долго смотрела на меня.

Я уставился на нее в ответ.

– Я бы хотела… – ее голос дрогнул, прежде чем она встала, а затем поспешно смела остатки нашей трапезы и выбросила мусор в мусорное ведро.

Блять. Я провел рукой по волосам, желая начать этот вечер сначала. Пригласить ее в дом в ту минуту, когда она упомянула эту чертову сову, чтобы мы были на полпути к моей спальне до того, как появилась Кортни. Желая избежать всего этого тяжелого разговора.

Но это было то, чего мы не могли избежать.

И это еще не все.

Я оперся локтями о колени, ожидая, пока она перестанет двигаться.

Индия снова стояла у раковины, уставившись в окно.

– Что мы делаем, Инди?

Она пожала плечами.

Это чертово пожатие плечами.

– Это не ответ.

– У меня нет ответа. Что мы делаем, Уэст?

– Я понятия не имею, черт возьми. – Я встал, пересек комнату и заключил ее в объятия. Я зарылся носом в ее волосы, чтобы вдохнуть розовый аромат ее духов.

Ее руки легли на мои предплечья, крепко сжав, когда она положила голову мне на плечо. Она едва держалась на ногах. Чем дольше мы так стояли, тем сильнее ее тело прижималось ко мне. После того, как она зевнула во второй раз, я подхватил ее на руки и понес по дому.

Когда мы добрались до моей спальни, я поставил ее на ноги и подошел к шкафу за простой белой футболкой. Затем сменил ее футболку на свою.

Подол доходил ей до середины бедра. Она сбросила джинсы и расстегнула лифчик, затем вытащила его из рукава и бросила на пол. Ее волосы были в беспорядке, к концу дня его всегда было больше, чем в начале.

Никогда в жизни ни одна женщина не вызывала у меня такого благоговейного трепета, как Индия. Что-то сжалось у меня в груди, и стало трудно дышать. Может быть, из-за того, что я увидел ее в своей футболке. Может быть, из-за того, что она была здесь.

Моя. Она была моей.

Я обхватил ее лицо ладонями и поцеловал в лоб. Затем положил руки ей на плечи и подвел к кровати, где откинул одеяло.

– Спи.

Она открыла рот, вероятно, чтобы возразить, но я прижал палец к ее губам, прежде чем она успела заговорить.

– Залезай.

– Хорошо, – пробормотала она, почти падая на матрас.

Пока она устраивалась поудобнее на подушке, я сходил в гостиную и на кухню, чтобы выключить свет. Затем вернулся в спальню, разделся до трусов и забрался в постель.

Как только мой вес коснулся матраса, она легла мне на грудь, уткнувшись носом в мое сердце.

Мои руки зарылись в ее волосы, накручивая по локону на каждый палец. Затем я переплел свои ноги с ее ногами и крепко прижал к себе.

– Что мы делаем, Уэст? – прошептала она, касаясь моей кожи.

Мы продолжаем с того места, на котором остановились? Или это было долгое прощание? Я не был уверен, что переживу еще одно прощание с Индией.

– Начинаем сначала. Тебя это устраивает?

Все ее тело расслабилось.

– Да. Устраивает.

– Слава богу, – выдохнул я.

Она прижалась ко мне еще теснее, словно пыталась заползти в меня и остаться там на некоторое время.

– Если бы.

На этот раз это было все предложение. Не было ни одного слова, которое она не оставила бы невысказанным.

Если бы.

– Я тоже думаю «если бы», детка. – Я вдыхал ее сладкий аромат, крепко обнимая, пока ее дыхание не выровнялось, а тело не обмякло во сне.

Если бы.

Я жалел, что не оставил ее у себя. Я жалел, что мы не выбрали подходящий момент много лет назад. Я жалел, что не подождал.

Я жалел, что она тоже не подождала.

Глава 24

Индия

24 года

– Это все?

Если Блейн еще раз задаст мне этот вопрос, я начну рвать на себе волосы.

– Да. – Я расстегнула молнию на своем теперь уже пустом чемодане. Моя одежда была разложена по ящикам комода. Мои ботинки были в шкафу. А терпение на пределе. – Все.

Он сжал губы в тонкую линию и что-то промурлыкал.

– Прекрати. – Я ущипнула себя за переносицу. – Просто. Прекрати.

– Что прекратить, Индия? Я задал простой вопрос.

Щелк. Эта изношенная нить оборвалась.

– Послушай, я знаю, что ты не хочешь быть здесь. – Блейн предпочитал роскошные курорты на тропических пляжах. Приключения в суровой Монтане были не в его стиле. – Я знаю, что это не твой тип отдыха. Но мы здесь, потому что это делает папу счастливым. Так что ты можешь перестать быть снобом и успокоиться?

Выражение его лица стало жестче, а губы скривились.

– Я успокоюсь, когда успокоится моя жена.

– Почему ты всегда так делаешь? Говоришь таким образом?

– Каким? – рявкнул он.

– Моя жена. – Я пустила в ход кавычки. Если бы я знала, что он произнесет эти слова с таким презрением, я бы, возможно, не приняла этот титул.

Блейн упер руки в бока.

– У тебя месячные?

У меня отвисла челюсть, и я покраснела.

– Ты в своем уме?

Не говоря больше ни слова, я бросилась к двери спальни, затем распахнула ее и, выходя, захлопнула за собой.

Гостиная и кухня в Шале «Беартус» были пусты. Слава богу, мама с папой ушли погулять. Им не нужно было слышать, как мы ссоримся.

Мама сказала, что первый год совместной жизни – это время привыкания.

Это был только первый месяц. Разве мы не должны были быть на стадии счастливых молодоженов? Сколько еще изменений нам с Блейном нужно было внести, чтобы не ссориться каждый день?

До свадьбы все было по-другому. Мы были… счастливы. Заняты, но счастливы.

Блейн взял на себя большую часть управления «Келлер Энтерпрайзес» после того, как прошлой зимой отец ушел на пенсию. И хотя я тоже продолжала работать, я была поглощена планированием свадьбы.

За последний год у нас было несколько ссор, но ни одна из них не привела к серьезным последствиям. До моего первого дня в качестве миссис Гамильтон. С тех пор мы ссорились снова и снова.

Во время нашего медового месяца мы сильно поссорились из-за посыльного. Бедный парень потерял один из чемоданов Блейна. Вместо того, чтобы проявить терпение и позволить отелю найти его, Блейн потребовал разговора с менеджером и приказал уволить парня.

Я сошла с ума и отказывалась разговаривать с ним в течение пяти дней. Только после того, как он извинился и заверил меня, что у парня все еще есть работа, я, наконец, прекратила свое молчание.

На следующий день после того, как мы помирились после этой ссоры, мы улетели домой. А потом начали ссориться из-за всего остального.

Я хотела пойти куда-нибудь выпить с другом с работы. Блейн разозлился, потому что этот друг был холостяком из отдела кадров.

Однажды вечером я приготовила для нас романтический ужин. Он так и не удосужился позвонить и предупредить, что вернется домой с опозданием на три часа.

Я хотела поехать в тихую летнюю поездку с родителями, потому что папа в последнее время неважно себя чувствовал. Блейну была ненавистна мысль о Монтане.

Ссора за ссорой. Я так чертовски устала от ссор. Большую часть времени мне хотелось кричать.

Чаще всего вместо этого я плакала.

Комок в горле застрял у меня надолго, но я проглотила его, когда вылетела из коттеджа, мне нужно было подышать свежим воздухом.

Блейн уже несколько недель жаловался на эту поездку. Мне не следовало брать его с собой.

Мне и так было тяжело находиться здесь. Было достаточно тяжело осознавать, что в конце концов мне придется встретиться лицом к лицу с Уэстом. Было достаточно тяжело думать, что это может быть последняя поездка папы в Монтану.

Было ли это слишком – просить моего мужа дать этой поездке шанс?

Не важно. Он может сориться со мной за закрытыми дверями. До тех пор, пока отец не заметит такого отношения, я буду разбираться с Блейном сама.

Не то чтобы он когда-либо хотел обидеть моего отца.

Мои родители обожали Блейна.

Папа нанял Блейна год назад, после нашей последней поездки в Монтану, и именно из-за Блейна папа почувствовал, что может уйти на пенсию.

Блейн был молод, всего на пять лет старше меня, но начинал в «Келлер Энтерпрайзес» с опытом и амбициями.

Он обладал обаянием и острым умом. Он был безупречен. У него были деньги – не такие большие, как у меня, но все же деньги. У него был изысканный вкус, и это проявлялось в его дизайнерской одежде и часах.

После нашей последней поездки в Монтану в моем сердце образовалась пустота. Блейн заполнил ее.

Когда он пригласил меня на ужин через несколько недель после того, как начал работать в «Келлер», это обрело смысл. У нас был смысл.

Жизнь Блейна была отражением моей собственной. Между нами никогда не было препятствий. Все шло естественным путем. Мы встречались шесть месяцев. Стали жить вместе через неделю после того, как он сделал мне предложение. Поженились на прекрасной весенней церемонии в загородном клубе моей семьи.

Когда мы перестали понимать друг друга? Может быть, мы просто слишком много времени проводили вместе в последнее время. Может быть, когда мы вернемся домой, а он вернется к работе, мы оба расслабимся.

Блейн все время работал – единственное, из-за чего мы, казалось, не ссорились. В основном потому, что его упорный труд означал успех «Келлер Энтерпрайзес». Успех «Келлер Энтерпрайзес» означал, что отцу не нужно беспокоиться.

О моем будущем. О мамином.

Вчера он сказал мне, что может спокойно умереть, зная, что Блейн рядом, чтобы позаботиться о его девочках.

Черт возьми. Слезы хлынули потоком. Слишком быстро, чтобы их сморгнуть. Поэтому вместо этого я вытерла их, яростно ловя в уголках глаз, прежде чем они успели оставить следы на моих щеках.

Неужели я так многого просила, просто чтобы мы перестали говорить о смерти отца? С ним все было в порядке. Он был жив. Врачи не говорили ему, что его жизнь близка к концу. Так почему бы нам просто не прекратить это?

Я шла так быстро, что это было похоже на пробежку, но мои тонкие сандалии не позволяли мне бежать. Поэтому я шла и шла. Пока слезы не исчезли. Пока не утихло жжение в носу. Пока я не свернула с обочины гравийной дороги, привлеченная зарослями мелких белых и фиолетовых полевых цветов.

Я остановилась, чтобы сорвать один из цветков, и коснулась лепестка кончиком пальца.

Это были те же цветы, которые я собирала здесь девочкой. Боже, казалось, это было целую вечность назад.

Что я здесь делала?

Как бы мне ни хотелось обвинить Блейна в сегодняшней ссоре, возможно, это была я. Возможно, он был прав, и нам следовало остаться дома.

Возможно, он почувствовал мое беспокойство по поводу поездки в Монтану.

Желание увидеть Уэста.

Не то чтобы Блейн имел представление об Уэсте. Никто не имел.

Я не видел его, когда мы заселялись. Кортни я тоже не видела. Они все еще жили на ранчо? Были ли они женаты сейчас? Она уже была беременна?

Они тоже постоянно ссорились?

Я сорвала еще один цветок, потом еще. Я как раз собирала себе маленький букетик, когда послышался рев двигателя, заставивший меня выпрямиться и обернуться.

Старый зеленый грузовик, покрытый пятнами ржавчины – грузовик, которого я не видела целую вечность, – покатился по гравийной дороге.

Мое сердце подпрыгнуло, сжалось и заныло одновременно. Это была самая странная смесь надежды, радости, отчаяния и грусти, которую я когда-либо испытывала в своей жизни.

Я скучала по этому грузовику.

Я скучала по человеку за рулем.

Уэст подвел свой пикап к обочине и остановился.

Ощущение дежавю было настолько сильным, что я застыла на месте, когда он вылез из машины и обогнул капот.

Ковбойская шляпа скрывала его лицо. Рукава его рубашки на пуговицах были закатаны до локтей. Его выцветшие джинсы были заправлены в ботинки, такие же пыльные, как и его грузовик. Солнце отражалось от пряжки его ремня.

Он был само совершенство.

И он больше не был моим.

– Привет, Индия.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

– Привет, Уэст.

Уголки его губ приподнялись, когда он присоединился ко мне в траве.

– Слышал, ты здесь на неделю.

– Да.

Это его жена сказала ему об этом? Мой взгляд переместился на его левую руку. На его пальце не было кольца, но это ничего не значило. Уэст был не из тех, кто любит украшения.

– Как дела у твоего папы?

Я кивнула, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

Не плачь.

Не плачь.

Снова хлынули слезы. Черт возьми. Я чуть не расплакалась. И все потому, что Уэст спросил о папе.

Он не спросил, все ли у меня в порядке. Пока нет. Он спросил все ли в порядке с папой. Потому что он знал, что если с папой все в порядке, то и со мной тоже.

Я наклонилась, чтобы сорвать цветок, и использовала это движение, чтобы смахнуть слезы с глаз и спрятать взгляд.

– С ним все в порядке. Как обычно, я очень рада быть здесь.

– Хорошо. А ты?

Я пожала плечами и сорвала еще один цветок, на этот раз фиолетовый.

– Слышал, ты вышла замуж.

– Да. Около месяца назад. – Кольцо на моем пальце никогда еще не было таким тяжелым. То же самое можно сказать и о тяжести на моем сердце.

Уэст позволил мне собирать букет до тех пор, пока он не увеличился вдвое.

– Почему ты плачешь, Инди?

Черт бы его побрал. Черт бы его побрал за то, что он слишком хорошо меня знает.

Я выпрямилась, вздернув подбородок. Он задрожал.

– Я не плачу.

– Инди. – Его красивые карие глаза смягчились. Он поднял руки, словно собираясь обнять меня.

Но я сомневалась, что его жена оценит это.

Как и мой муж.

Я отступила на шаг.

Он опустил руки.

– Как Кортни?

На его лице появилось хмурое выражение.

– Это, э-э, не сработало.

Второй год подряд земля ушла у меня из-под ног.

Он не был женат.

Он так и не женился.

О, боже. Было больно. Черт, как же больно. Мне снова захотелось закричать.

Эта поездка была такой большой ошибкой.

– Я… – Сказать было нечего, поэтому я закрыла рот. Затем уставилась на Уэста, а он на меня. Тысячи слов повисли в воздухе между нами, слов, которые мы никогда не произносили. Слов, которые мы должны были сказать много лет назад.

– Индия.

Мое имя прорезало воздух, заставив меня отвести взгляд от Уэста.

В нашу сторону шел Блейн. Его походка была легкой. Он не выглядел так, будто спешил, но эти широкие шаги выдавали его.

Его джинсы были темными и жесткими. Его ботинки сияли и были новыми. Его рубашка была накрахмалена. Он выглядел совершенно неуместно на гравийной дороге.

Уэст наклонился, и это движение отвлекло мое внимание. Он сорвал белый цветок и протянул его мне, вставая.

– Рад тебя видеть, Инди.

– И я тебя тоже, Уэст. – Я взяла цветок и добавила его к своему букету.

Позже той же ночью я ускользнула из «Беартуса» и оставила этот букет в крепости детства Уэста.