Текст книги "Перекресток (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 19

Уэст

Когда я вышел из своего грузовика, меня встретили смеющиеся дети. Парковка была забита людьми. Давненько я не видел столько машин у лоджа.

Без сомнения, это заслуга Индии. Свободных мест, которые были у нас в этом сезоне, больше не было. Всего за месяц она заполнила нас до отказа.

У большинства машин были номера Монтаны, Бозмена, Миссулы и Биллингса. Раньше мы никогда не ориентировались на жителей штата – нашим рынком всегда были состоятельные путешественники из других штатов. Но она обратилась к местным жителям. Она заполнила пустые номера людьми, которые хотели сбежать.

Это было великолепно.

Я пожалел, что не додумался до этого сам. Но у меня никогда не было времени подумать о том, как мы могли бы все сделать по-другому. Папе нравились традиции, согласно которым все всегда и делалось, и отчасти мне тоже. Это было проще, чем рискнуть. Чем потерпеть неудачу.

Кроме того, последние несколько лет мы работали с ограниченным персоналом. Для всех было лучше, если количество гостей было небольшим, даже если это означало, что мы жертвовали денежными потоками.

У нас больше не было нехватки персонала. Индия удвоила количество сотрудников. Всего за один месяц так много изменилось, что в это трудно было поверить.

И возмущаться тоже было трудно.

По пути в лодж я зашел в один из домиков, чтобы поздороваться с Майком. Он заканчивал работу, убирая остатки строительного мусора в первом домике. Его команда уже перешла к следующему.

Работа, которую он проделал за такое короткое время, была потрясающей. Коттедж преобразился. В нем было чисто. Он был ярким. Воздушным.

Полы были отделаны белым дубом в елочку, который я выложил в «Беартусе». Тот же самый пол, по которому я прошлепал босиком в полночь, когда, как последний трус, выскользнул из постели Индии.

Она приводила меня в ужас.

Индия Келлер просто ужасала меня.

Часть меня хотела спрятаться у себя дома и избегать ее как можно дольше. Но вчера вечером у нее были счастливые карты, и я пообещал ей все объяснить.

Кроме того, я пытался избегать ее. Ничего не вышло. Это просто заставило меня… скучать по ней.

Мне казалось, что я скучал по Индии всю свою жизнь.

Следуя за звуками смеха, я направился к лоджу как раз в тот момент, когда с заднего двора выбежала пара ребятишек, гоняя по лужайке футбольный мяч. Я ухмыльнулся, собираясь направиться внутрь, когда следом появилась копна светлых кудрей.

Улыбка на лице Индии растопила мое сердце.

Она погналась за мячом, отобрала его у одного из детей и передала другому. Затем этот ребенок пнул мяч мимо того, что, должно быть, было их невидимой стойкой ворот, потому что Индия радостно вскинула руки в воздух.

Она выглядела… счастливой.

Она была похожа на женщину, которую я знал много-много лет назад. За последний месяц я так редко видел ее улыбку.

По крайней мере, отчасти это моя заслуга.

Я изменил маршрут и направился по траве к группе.

Мяч был у Индии, она вела его на ходу, но, заметив меня, передала его какому-то парню и оставила их играть в свою игру.

Свет в ее глазах померк.

Это моя заслуга. Не отчасти.

– Как может женщина, которая спотыкается обо все, что попадается на глаза, так бить по мячу и оставаться на ногах?

Она рассмеялась.

– Одна из величайших тайн жизни.

За последний месяц этот смех я тоже нечасто слышал.

– У тебя найдется минутка?

– Конечно. – Индия заправила прядь волос за ухо.

– Как насчет прогулки?

– Хорошо. – Она кивнула и пошла рядом со мной.

Мы отошли от лоджа и прошли мимо амбара, подальше от гостей, которые могли нас подслушать. Затем я провел ее через ворота, которые вели на пастбище, где мы обычно выгуливали лошадей.

Это было то же самое пастбище, по которому я провожал ее много лет назад, когда она ехала на моей лошади, а я вел ее под уздцы.

– Кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, как мы были здесь вместе, – сказал я.

– Это была другая жизнь.

– Думаю, да. – Подростки, которым отчаянно хотелось побыть наедине с друг с другом, ушли в прошлое.

– Приятный вечер, – сказала она.

– Да. – В последнее время дни были жаркими, лето вступило в свои права в начале июля. Но по вечерам становилось прохладнее, и здесь, на лугу, пахло домом. Травой, землей и розовыми духами.

Индия была в простой черной майке и облегающих джинсах. На ней были высокие кроссовки «Эйр Джордан». Это должно было показаться смешным – женщина, владеющая ранчо, носит дорогие кроссовки «Найк». Но в Индии не было ни черта смешного.

Она выглядела прекрасно. Сексуально.

– Спасибо, – сказал я.

– За что?

Я оглянулся на лодж.

– Мы нуждались в тебе.

– О. – Она опустила подбородок, но я успел заметить легкую улыбку на ее розовых губах.

– Вчера вечером ты выиграла партию в покер.

– Выиграла.

– Тогда я должен тебе ответ. – Я сделал еще несколько шагов, мысленно возвращаясь к началу. – Помнишь, когда мы были детьми, ты застукала моих родителей за ссорой в лодже?

– Помню.

– После этого мама ушла от папы. Она переехала в город. Они развелись.

– Мне жаль.

– Это было правильное решение. Они были несчастны. Он изменял ей. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?

– Нет. – Она приоткрыла рот. – Я понятия не имела.

– Это было всего один раз. Он поехал с друзьями на Национальный финал родео в Вегас. Однажды вечером напился и занялся сексом с женщиной, которую встретил в баре.

Лицо Индии помрачнело.

– Ой.

– Да. Он облажался. Вернувшись домой, он признал это. Он признался во всем маме и умолял дать ему второй шанс. Она любила его, поэтому осталась рядом. Пыталась забыть об этом. И я думаю, что, возможно, у них бы все получилось, но год спустя на ранчо появилась женщина из Вегаса. С Джексом.

Я никогда не забуду тот день. Когда автобус высадил меня на остановке, и ждала меня не мама, как обычно. А бабушка. Она отвезла меня домой, и когда я вошел в дверь, меня встретил детский плач.

Папа ходил с Джексом по гостиной.

Мама заперлась в их спальне, но я слышал, как она плакала.

– Мать Джекса оставила его здесь. Насколько я знаю, она никогда больше не возвращалась и не пыталась связаться с папой.

– Боже мой. – Глаза Индии расширились. – Я понятия не имела. Так Джекс твой…

– Брат. Нет никакого другого слова. Но у нас разные матери.

Джекс не был похож на Хейвенов. У него были голубые глаза, а не карие. Светлые волосы вместо каштановых. Я никогда не встречал ту женщину, но мог только догадываться, что Джекс похож на свою мать. Женщину, которая разрушила мою семью.

И разбила сердце моей матери.

– Сделай мне одолжение? Пусть это останется между нами.

– Конечно, – сказала Индия.

Были люди, которые понятия не имели, что мама не была матерью Джекса. Мне так больше нравилось. Я никогда не хотел, чтобы к Джексу относились по-другому только потому, что он не был плотью и кровью Лили Хейвен. И это была одна из тех грязных историй, о которых мы старались умолчать. Насколько это было возможно в нашем маленьком городке.

Сплетни были неизбежны. В основном с ними сталкивалась мама. Но жизнь на ранчо помогла ей. Она могла оставаться в уединении, особенно в начале, когда мельница слухов работала на полную мощность.

– Мама вмешалась, – сказал я Индии. – Она не бросила папу. Она заботилась о Джексе. Кормила его. Меняла подгузники. Укачивала его посреди ночи. Учила его завязывать шнурки на ботинках. Она вела себя как его мать. Единственное, что она никогда не позволяла ему делать, это называть ее мамой.

– Почему?

– Понятия не имею. Всякий раз, когда я спрашивал, она меняла тему. Все, что я знаю, это то, что она с самого начала объяснила ему, что ее зовут Лили. Если он называл ее мамой, она поправляла его.

Индия молчала, вероятно, потому, что сказать было особо нечего. В детстве это было странно для меня. Слышать, как она поправляет Джекса. Только я один мог называть ее мамой.

Но этот ее выбор стал трещиной, которая продолжала расширяться и разлучала моих родителей.

– Мама и папа постоянно ссорились. Я просыпался посреди ночи и слышал, как они ссорятся. Она просто не могла смириться с тем фактом, что он изменил ей. Она хотела еще детей, но после моего рождения возникли некоторые осложнения. Отец, сделавший ребенка другой женщине, сломал что-то внутри нее. Становилось все хуже и хуже, пока однажды мама не сказала, что все кончено.

– В тот день, когда я подслушала их разговор.

– Да. – В тот день я тоже подслушал их разговор. – Развод был быстрым. Но это дорого обошлось папе. Мама несколько десятилетий проработала на этом ранчо, но не захотела оставаться. Это был ее дом, и они не могли продать его и поделить деньги. Отец был должен ей за то, что она здесь сделала, поэтому заплатил за счет их соглашения. Она купила квартиру в городе и начала работать медсестрой.

– И ты остался на ранчо?

– Я мотался туда-сюда. Во время футбольного сезона я оставался с ней в городе, чтобы не садиться за руль. Летом жил с отцом, потому что работал здесь. Они никогда не навязывали мне опекунство, они позволяли мне выбирать.

– А Джекс?

– Он остался с папой. Мама приезжала навестить его, особенно в те ранние годы. Но со временем они стали видеться все реже и реже. Перед тем, как Джекс уехал в колледж, они сильно поссорились.

– Все кончено?

– Ему приходится называть ее Лили.

– Ага. – Индия кивнула.

Я любил свою мать. Но, сделав этот выбор так давно, когда ее чувства были разбиты вдребезги, она причинила боль и Джексу.

– Полный бардак. – Я вздохнул. – Так было на протяжении десятилетий. Развод обошелся папе очень дорого. Вдобавок ко всему, ему пришлось нанять управляющих для курорта. До этого всем заправляла мама. Никто никогда не работал так усердно, как она. Никто никогда не заботился о нем так, как она. Он был ее. Пока она не ушла, и тогда это была просто чья-то работа. Отцу приходилось все больше и больше вмешиваться, чтобы компенсировать это.

Оглядываясь назад, я вижу, что ситуация постепенно ухудшалась. Я видел, что решения, которые принимал отец, я бы не принял. Но большую часть тех лет, что прошли после ухода мамы, я был ребенком. Я не осознавал финансового баланса между курортом и ранчо.

И даже когда я закончил колледж и вернулся на работу, я последовал совету отца. Я следовал его указаниям.

Он был моим отцом. Он управлял этим местом много лет.

Почему он не знал, что делает?

Каждый раз, когда я бросал ему вызов, он бросал мне вызов в ответ. Он убедился, что я знаю свое место. Если бы это был любой другой человек, любой другой работодатель, я бы уволился. Но он был моим отцом. Я слишком долго верил в его правоту.

– Мы выплатили маме все до последнего цента. Я никогда не огорчусь из-за этого. Она пролила свою кровь, пот и слезы на это место. Но это была первая брешь в броне. Еще одна трещина, которая со временем выросла.

Индия хмыкнула.

– Потом покупка земли.

– Эта чертова земля, – проворчал я.

– Мелвины. Это были ваши соседа, верно?

– Верно. – Неудивительно, что Индия провела свое исследование и узнала имя предыдущего владельца. – Они жили здесь почти столько же, сколько мои бабушка и дедушка. Я ходил в школу с Санни Мелвином.

– С ними что-то случилось? Поэтому они его и продали?

– Родители Санни, как и мои, были в разводе. Это было семейное ранчо его матери. Она не хотела жить здесь, терпеть суровые зимы, поэтому переехала после того, как он окончил школу. Кажется, во Флориду. И передала все Санни.

Этому высокомерному дерьму.

– Мы с ним почти не общались. Время от времени его скот или наш убегал через забор. Но в остальном мы с Санни никогда не были друзьями. Он был не из тех людей, которых мы пригласили бы в покер-клуб или куда-нибудь выпить.

– Почему?

– Он лжец и мошенник. – Он был таким еще в старшей школе и так и не смог из этого вырасти. – Но на самом деле проблема была не в Санни. А в Кортни.

Плечи Индии напряглись, пока мы шли. Она знала это имя.

– Кортни работала здесь менеджером. Она взяла на себя все обязанности, которые раньше выполняла мама. Ей нравился курорт. Она любила гостей. И чем дольше она была здесь, тем больше мы позволяли ей командовать.

Я перестал задавать вопросы. Перестал заниматься курортным бизнесом. Я позволял папе и Кортни проводить утренние встречи за чашечкой кофе. И пока они вдвоем обсуждали то, о чем обычно говорили, я работал на улице.

– Она предложила папе купить землю. Сказала, что слышала в городе, что Санни подумывает о продаже. Папа всегда мечтал о земле Мелвинов. Он всегда говорил о том, что она прекрасно дополнит ранчо Хейвенов. Что мы могли бы использовать ее для строительства дополнительных домиков для гостей. Что у них лучшая почва для сенокоса, так что мы можем получать больше, чем по одному скосу в год.

– Кортни знала, что ему нужна эта земля?

– Безусловно.

– И она закинула удочку.

– И он клюнул на нее. Без колебаний. Он никогда не говорил мне, что собирается купить землю, пока не пошел в банк и не взял ссуду.

– Кёртис. – Индия съежилась.

– Кортни тоже никогда не упоминала об этом. Они оба знали, что я буду задавать вопросы, поэтому держали меня в неведении.

У Индии отвисла челюсть.

– Серьезно?

– Серьезно. – Боль от предательства Кортни со временем прошла. Но будь я проклят, если моя гордость не была уязвлена даже спустя годы. – Она спала с Санни. После того как сделка была оформлена, они вместе покинули Монтану.

– Что? – У Индии отвисла челюсть. – Вот почему она хотела, чтобы земля была продана. Чтобы у них были деньги.

– Да.

Она снова съежилась.

– Мне жаль.

Я пожал плечами.

– Все кончено.

Вот только Кортни вернулась. Без Санни. Почему?

Я не стал расспрашивать окружающих с тех пор, как Зак сказал мне, что она вернулась. Если повезет, она исчезнет до того, как лето сменится осенью.

– Эта покупка земли сильно нас напрягла, – сказал я. – Ты это уже знаешь. Папа не стал договариваться о цене, потому что боялся упустить сделку. У нас сейчас спад на рынке скота. Когда Кортни ушла, папа тяжело это воспринял. Он разозлился и отказался нанимать другого управляющего. Какое-то время все шло хорошо. Пока курорт не начал терять деньги. Пока ранчо не стало не в состоянии покрывать убытки. Пока не пошел этот снежный ком. Пока…

– Пока… – прошептала она.

Пока мы не разорились.

Пока не появилась Индия.

– Спасибо, что рассказал мне, – сказала она.

– Пожалуйста.

– Прости меня, Уэст. За все.

– Больше никаких извинений. – Я коснулся ее руки своей. – Ты ни в чем не виновата.

Это было на совести папы.

И на моей.

Я мог надавить. Мне следовало бороться усерднее.

Мы шли молча еще несколько минут, пока не двинулись в тандеме, поворачивая обратно к лоджу.

– Меня беспокоит, что я не знал, что ты носишь ночные сорочки. Меня беспокоит, что я не знаю, какое вино ты любишь – красное или белое. Вафли или блинчики. Лето или зиму.

Если сегодняшний вечер был вечером признаний, я мог с таким же успехом выложить все начистоту.

Я знал ее сердце. Я знал, как она смеется. Я знал, о том, что означает пожатие плечами и как она выглядит каждый раз, когда борется со слезами. Но этого было недостаточно. Больше нет.

– Меня беспокоит, что я не знаю тебя, Инди. А я не знаю.

Она остановилась, ожидая, пока я повернусь к ней лицом. Беззащитный взгляд этих карамельных глаз, их уязвимость чуть не заставили меня упасть на колени.

– Красное вино. Блинчики. Зиму. Обычно я ложусь спать в безразмерной футболке. Мама подарила мне эту сорочку на день рождения, и я ее примеряла. Мне не нравится, как двигаются бретельки, когда я сплю, поэтому я больше ее не надевала.

Воздух вырвался из моих легких.

Инди взяла меня за руку, затем вложила свои пальцы в мои.

– Меня это тоже беспокоит.

Черт, эта женщина. Она понятия не имела, что со мной делала, не так ли?

– Тогда мы все исправим.

– Хорошо. – Улыбка тронула ее губы. – Мы все исправим.

Я держал ее за руку, пока мы продолжали идти. К тому времени, как мы добрались до лоджа, день уже уступал место ночи. Небо было окрашено в розовые тона, придавая миру розовый оттенок.

Мы шли к «Беартусу», и прежде чем я успел отпустить ее руку, она обхватила меня за запястье и потянула вперед.

Вверх по ступенькам. Через дверь. В свою комнату.

И на этот раз, вместо того чтобы улизнуть, я оставался голым в постели Индии до рассвета.

Задавал ей вопросы и давал ответы всю ночь напролет.

Глава 20

Индия

21 год

Мы с Уэстом лежали на клетчатом шерстяном одеяле посреди горного луга. Между нами стояла пустая миска, испачканная клубникой, которую он нарвал для меня в саду своей бабушки. Над нами по голубому небу плыли облака.

Он уже приводил меня на этот луг раньше, два года назад. Именно сюда мы приезжали в последний день того семейного отпуска.

Сегодня был еще один последний день.

Камень впивался мне в спину. Одеяло царапало обнаженную кожу моих рук и ног. Но я отказывалась двигаться. До самой последней секунды.

Когда мы с родителями приехали в Монтану в начале этой недели, Уэста здесь не было. Его друг женился на Гавайях, и он, как шафер, отправился на празднование.

Он вернулся на ранчо только вчера вечером.

Я уезжала завтра на рассвете.

Так что, пока мама с папой ездили на день в Биг Тимбер на парад и «Свит Грасс Фест»», я осталась на курорте.

На один день с Уэстом.

Сегодня вечером он должен был пойти на родео. Могла бы я убедить его остаться со мной вместо этого?

Заниматься сексом на этом одеяле было не совсем удобно. Не то чтобы я жаловалась. Уэст уже довел меня до двух оргазмов, до одного – своим языком, а до другого – членом.

Я хотела большего. Я хотела, чтобы он был в моей постели.

Уэст проверил время на своем телефоне.

Я не получу то, чего хочу, не так ли?

– Где ты была прошлым летом? – в его голосе звучало почти бешенство.

Мне понравилось, что он был в бешенстве. Я тоже была в бешенстве.

– У меня была стажировка в рекламной компании. Они нанимают только двух стажеров в год со всей страны и не дают отпусков. Так что мама и папа приезжали сюда без меня.

– Я помню. Твой отец обыграл меня в подковы.

Папа обыграл Уэста? Сомнительно. Папа играл в подковы ровно раз в год. В Монтане. Уэст, вероятно, постоянно играл с гостями.

– Ты позволил ему выиграть?

– Да.

– Спасибо. – Я улыбнулась, оторвав взгляд от неба, чтобы посмотреть ему в лицо.

Карие глаза Уэста смотрели выжидающе.

– Я рад тебя видеть, Инди.

– Я тоже рада тебя видеть.

После того, как мы занялись сексом, мы оба переоделись. Мое платье помялось от того, что я валялась на траве.

На нем были выцветшие джинсы «Рэнглер» и ремень с пряжкой СККМ, который я видела два года назад и запомнила. Его темно-синяя футболка обтягивала бицепсы.

Уэст всегда был мускулистым и подтянутым, но за последние два года его фигура изменилась. Он стал шире в плечах. Сильнее.

Исчез парень, который познакомил меня со своей лошадью. Сейчас ему было двадцать три. И за всю свою жизнь я ни разу не видела мужчину красивее, чем Уэст Хейвен.

Несмотря на то, что он немного изменился, на его точеной челюсти появилось больше щетины, мне все равно казалось, что только вчера мы были вместе в его старом грузовике. Время всегда было странным, когда дело касалось Уэста и меня.

Оно существовало. И в то же время – нет.

В какой-то момент он купил новый пикап. Его элегантный серый «Шевроле Сильверадо» был припаркован рядом с нами, краска блестела в лучах послеполуденного солнца. Нигде не было видно ни пятнышка ржавчины.

Я скучала по его старому, пыльному зеленому пикапу.

– Как дела на работе? – спросила я.

Это был вопрос, который я задала бы на свидании. Только вот это было не свидание. Это была интрижка. Мой мозг понимал разницу. Мое сердце боролось с ней.

Это было не свидание.

Но я хотела, чтобы это было свидание.

Он снова посмотрел на небо.

– Работа хорошо.

– Просто хорошо?

– Просто хорошо.

Я перевернулась на бок, приподнявшись на локте.

– Если бы ты мог сделать что угодно в этом мире, что бы ты сделал?

– Это.

– Занялся со мной сексом на колючем шерстяном одеяле?

Он рассмеялся, и это преобразило его лицо. Уэст, задумчивый, серьезный ковбой, был великолепен. Но от этого Уэста, беззаботного и улыбчивого, захватывало дух.

Я провела пальцем по линии его носа, затем опустилась к его губам, запечатлевая эту улыбку своим прикосновением.

Он мгновенно схватил меня за запястье, прижимая мою руку к своим губам. Затем он прикусил подушечку моего пальца, прежде чем отпустить меня.

– Да, я бы занимался с тобой сексом на этом колючем шерстяном одеяле каждый день, если бы мог. Но в остальном я хочу работать на этом ранчо. Это то, что я знаю. Это то, где я хочу быть.

– Даже если это просто хорошо?

– Да. Дело не в управлении ранчо. Дело в отце. На него нелегко работать. У него свои идеи, а у меня свои. Если они не совпадают, мы сталкиваемся лбами. Так было всю мою жизнь. Мама говорит, это потому, что мы оба упрямые.

– Мне жаль.

– Эх. Не жалей. Он мой отец. Я люблю его. И мы почти всегда ладим. Ты застала меня в неподходящий момент. Мы поссорились перед моим отъездом на Гавайи.

– Из-за чего?

– Из-за хлама. У него его целая куча на ранчо. Старое, вышедшее из строя оборудование, которое представляет собой не что иное, как металлолом. Я сказал ему, что мы должны от него избавиться. Прибраться. Он вел себя так, словно я просил его отрезать руку.

Я хихикнула.

Уголки губ Уэста поползли вверх.

– Если он хочет оставить это дерьмо при себе, прекрасно. Не стоит из-за этого ссориться. Однажды он сделает шаг назад и уйдет на пенсию. Если мне придется ждать до тех пор, чтобы внести какие-то изменения, то так тому и быть.

– Что изменится, кроме кучи мусора?

– Я не знаю. – Он подвинулся, повторяя мою позу, и повернулся ко мне лицом. – Мы могли бы разводить больше скота. Я бы хотел уделять больше времени ранчо и меньше – курорту.

– Тебе не нравится курорт? – Я нахмурила брови.

Уэст прижал палец к складке, разглаживая ее.

– Мне нравится этот курорт. Но ты спросила, чем я хочу заниматься в этом мире. Управлением этим ранчо. Я бы нанял кого-нибудь другого для управления курортом.

– Ты хочешь больше коров и меньше неприятностей с гостями. Поняла. Что еще?

– Может, и земли побольше. Возможно, когда-нибудь я переименую это место.

– В самом деле? Как бы ты его назвал?

– Ранчо «Хейвен». «Хейвен Ривер». Я не знаю. Что-нибудь в этом роде.

Что-нибудь с фамилией его семьи. Это подходит. Скотоводческий Курорт «Крейзи Маунтин» – отличное место, но его следовало бы назвать в честь Хейвенов.

– Мне нравится.

– Папа закатит истерику, – Уэст закатил глаза. – Так что я сомневаюсь, что это когда-нибудь случится. Но… если мы говорим о мечтах.

Мне нравилось говорить о мечтах Уэста.

– А как насчет тебя? – Он провел большим пальцем по моему подбородку. – У тебя впереди еще один год учебы в колледже. Что дальше?

– Работа. – Я вздохнула. – Рекламная компания предложила мне работу после окончания учебы, но я думаю, что вместо этого могла бы пойти работать в компанию отца.

– Недвижимость, верно?

– Да.

– И как тебе работа с недвижимостью?

– Хорошо.

– Просто хорошо?

Я кивнула.

– Просто хорошо.

Папе это нравилось. И ему нравилась идея, что я буду работать в качестве его протеже. На данный момент мне этого было достаточно. У нас, вероятно, тоже возникнут разногласия, но в основном я буду рада работать с ним каждый день.

Он слишком усердствовал. Почти всегда был уставшим. Когда, между занятиями, я звонила, чтобы проверить, как его дела, в его голосе слышалось напряжение, от которого у меня внутри все переворачивалось. Оживленным я видела его только на этой неделе. Этим утром он сказал мне, что почувствовал себя отдохнувшим из-за воздуха Монтаны.

Но мы жили не в Монтане. Так что завтра мы вернемся в Техас. Я закончу колледж, а затем пойду работать в «Келлер Энтерпрайзес». Может быть, я смогу облегчить папино бремя до тех пор, пока он не будет готов уйти на пенсию.

На одеяле между нами зазвонил телефон Уэста. Он поднял его и выключил, прежде чем я успела увидеть имя на экране. Затем он отбросил его за спину, прежде чем перевернуть меня на спину.

– Жаль, что у нас не было больше времени.

– Мне тоже. – Я убрала прядь темных волос с его лба. – Насколько важно это родео?

Он наклонился и коснулся губами моих губ, а его рука скользнула под подол моего платья.

– Не так уж и важно.