Текст книги "Перекресток (ЛП)"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Глава 27

Индия

25 лет

Ветер разносил пепел. Он разлетался по полю серым облаком, которое постепенно стало белым, а затем… ничего. Все кончено.

Мама прерывисто вздохнула и опустила подбородок.

Я крепче сжала ее руку.

Не плачь.

Не плачь.

Сегодня я не могла плакать. Я должна была быть сильной ради своей матери, чтобы она, наконец, перестала сдерживаться из-за моего отца.

Я так сильно прикусила щеку изнутри, что на языке появился металлический привкус крови, но глаза остались сухими.

– Он будет счастлив здесь. – Мама всхлипнула. – Он всегда любил Монтану. И я думаю, в прошлом году он понял, что это будет его последняя поездка. Мы приехали сюда вместе, и он сказал мне, что хочет остаться здесь.

Мама заплакала, тихие всхлипывания были не громче шепота ветра.

Я закрыла уши. Сегодня, если я прислушаюсь, я заплачу.

Я не могла плакать.

Если бы я заплакала, я бы закричала. Если бы я закричала, я бы разозлилась. Я бы наполнила этот луг такой болью, что трава бы завяла. Цветы бы сгнили. Деревья бы сломались.

Я бы разрушила место упокоения отца.

Поэтому я отключила звук разбитого сердца моей матери и тупо уставилась вдаль.

Должно ли это быть так больно? Мы годами готовились к смерти отца. Годами, он напоминал нам, что он все еще жив, просто ненадолго.

Я бы все отдала, чтобы снова услышать, как он произносит эти три слова.

Все еще жив.

Пошел ты, рак. Иди нахуй.

Слезы наполнили мои глаза. Мама все еще плакала. Я затаила дыхание и считала удары своего сердца. Один. Два. Три. К двадцати боль стала терпимой.

Мама вытерла слезы и прижалась виском к моему плечу.

– Я рада, что сегодня были только мы.

– Я тоже. – Я сжала ее руку.

Мы стояли рядом в тишине. Я не была уверена, как долго, но в тишине было легче. Я все еще слышала папин голос. Если бы я закрыла глаза, то смогла бы представить, что он рядом со мной, запрокинул лицо к голубому небу Монтаны, чтобы солнце согревало его кожу.

Что, если бы я осталась здесь навсегда? Что, если бы я просто стояла здесь, пока от меня тоже не осталось бы ничего, кроме пепла на ветру?

Мама первая нарушила молчание. Она наклонилась, чтобы поднять коробку, которую мы принесли сюда, и сунула ее под мышку, затем повернулась и пошла прочь.

А что, если я останусь?

– Индия?

Я прочистила горло от эмоций.

– Иду.

В тот момент, когда я повернулась спиной к полю – повернулась спиной к своему отцу – горе и утрата пронзили мое сердце с такой силой, что я остановилась, прижимая руку к груди, пока боль не утихла и я снова не смогла двигаться.

Каждый следующий шаг давался мне тяжелее предыдущего, но я заставляла себя идти, ускоряя шаг, пока не оказалась рядом с мамой. Затем мы вдвоем вернулись в лодж.

– Думаю, я немного отдохну, – сказала она, когда мы вошли в вестибюль.

– Хочешь, встретимся за ужином?

– Я не очень голодна. Иди без меня.

– Хорошо. – Я последовала за ней наверх, на второй этаж, подождала, пока она не окажется в своем номере, прежде чем отправиться в свой, расположенный тремя этажами ниже.

Шале «Беартус» было забронировано на этой неделе. Мама подумала, что это счастье. Она не была уверена, что смогла бы остаться в коттедже без папы.

Но когда я закрыла дверь в свой номер, мне показалось, что это… неправильно.

Сегодня вечером мы должны были быть в коттедже. Мы должны были сидеть на диване и вспоминать, как часто папа дремал именно на этом месте.

Я не могла здесь оставаться. Я не могла сидеть на кровати в этом маленьком номере. Поэтому я выбежала в коридор, а затем на улицу, где было легче дышать.

Ноги сами понесли меня прочь из лоджа, мимо амбара, к огороженным загонам, где когда-то Уэст познакомил меня со своей лошадью.

Как звали ту лошадь? Клайд? Чанс? Почему я не могу вспомнить?

Мой телефон завибрировал в кармане, и я вытащила его, чтобы прочитать сообщение от Блейна.

Ты в порядке?

Всего три слова. Это правда все, что Блейн смог для меня сегодня найти? Именно это он, блять, написал своей жене в день, когда она развеяла прах своего отца, так как тот этого сильно просил?

Вероятно.

Я удалила уведомление, не утруждая себя ответом.

Блейн был на работе. Именно по этой причине он не приехал. Не то чтобы я его приглашала.

В прошлые выходные на поминальной службе он вел себя как послушный муж, пожимая руки и принимая соболезнования. Он не пропустил публичное собрание.

Но он упустил момент, который действительно имел значение.

Мама была права. Так было лучше, только мы вдвоем.

А теперь – только я.

Я оперлась руками о верхнюю перекладину загона и перевела дыхание. Я часами стояла в одиночестве, просто глядя вдаль.

Солнце уже начало садиться, когда я почувствовала его присутствие.

Я не обернулась, когда Уэст занял место рядом со мной, опершись локтями о перила.

Он стоял рядом со мной, и мы оба молча наблюдали за закатом. Каждые несколько минут я смаргивала подступающие слезы. Я прикусила нижнюю губу, почувствовав, как задрожал мой подбородок.

Я боролась, боролась и боролась, сдерживая свое горе.

– Ты можешь поплакать, Инди.

– Нет, не могу. – Я покачала головой. – Только не здесь. Я чувствую, что могла бы заполнить каждое пустое место своей болью. Она слишком большая. Я чувствую, что она слишком большая.

– Хорошо. – Он взял меня за руку и оторвал от забора. Затем он вывел меня из загона, мимо амбара, в лодж.

Он молча потащил меня на второй этаж, по коридору, в мой номер. Уэст протянул руку за ключом.

Я достала его из кармана, не совсем понимая, что ему понадобилось в моем номере, но все равно доверяя ему.

Он знал, что я замужем. Он чувствовал кольцо на моей руке. Дело было не в сексе.

Когда дверь щелкнула, он провел меня внутрь.

– Сними туфли.

Я повиновалась и сняла их, когда он проделал то же самое со своими ботинками.

Его шляпа была брошена на комод, затем он потянул меня на кровать.

И заключил в свои объятия.

Он держал меня так крепко, что мой нос был прижат к его шее. Мои волосы запутались в его руке.

Он отвел меня в пространство, которое было не таким уж большим.

Чтобы я могла заплакать.

Это был мой шанс отпустить. Избавиться от терзающих тело, разрывающих душу, меняющих жизнь криков.

Но я ни разу не позволила Уэсту увидеть, как я плачу.

Я не собиралась начинать сегодня.

Поэтому я еще глубже прижалась к его груди, впитывая его силу, пока он обнимал меня часами. Пока звезды не засверкали в полуночном небе за окном моего номера.

Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы удержать это в себе, но ни одна слезинка не намочила его рубашку. И хотя на это ушли часы, в конце концов, я заснула обессиленным сном.

Я притворилась спящей, когда Уэст на цыпочках вышел из моего номера. Я проснулась, когда он поднялся с кровати в первых лучах рассвета.

Только когда он ушел и дверь закрылась, я открыла глаза.

Затем я протянула руку к его стороне кровати, все еще теплой в том месте, где он спал прошлой ночью. Я прижала его подушку к своему лицу, вдыхая его запах. Кожа, мыло и ветер.

Я буду скучать по этому запаху. Всю оставшуюся жизнь.

Сделав последний вдох, я заставила себя встать с постели, затем поправила вчерашнюю мятую одежду и подошла к окну.

Уэст пересек парковку уверенным, легким шагом хорошего человека.

Не считая моего отца, Уэст Хейвен был лучшим человеком, которого я когда-либо знала.

Он подошел к серебристому грузовичку и открыл дверцу, но, прежде чем забраться внутрь, обернулся и увидел меня у окна.

Мы уставились друг на друга. Запоминали друг друга.

Это был последний раз, когда я видела Уэста, не так ли? Наконец-то мы попрощались.

Я прижала руку к стеклу.

Опустив подбородок, он сел в тот грузовик, который я не узнавала, и уехал.

Когда его задние фары скрылись за гравийной дорожкой, я достала из кармана телефон и открыла список последних звонков.

От Блейна ничего. Одно сообщение от мамы.

А одиннадцать дней назад звонил папа.

Одиннадцать дней. Мы говорили о погоде. Он спросил меня, что мы с Блейном ели на ужин в тот вечер.

Прошло всего одиннадцать дней, но с таким же успехом это могла быть целая жизнь.

Я нажала на его имя. Звонок был сразу же переадресован на голосовую почту.

– Вы позвонили Гранту Келлеру. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню вам как можно скорее. Спасибо.

Его голос.

Боже, я скучала по его голосу.

Я скучала по его объятиям, смеху и улыбке.

Я скучала по нему так сильно, что не могла дышать. Но я сделала короткий вдох и заставила себя заговорить.

– Привет, папочка. Звоню, чтобы просто поздороваться. Я скучаю по… – У меня вырвалось всхлипывание. Я крепко зажмурилась. – Я скучаю по тебе. Я тебя люблю. Я позвоню тебе завтра, хорошо? Я буду звонить тебе каждый день.

Час спустя, когда мой чемодан был собран и погружен на заднее сиденье нашей арендованной машины, мы с мамой уехали со Скотоводческого Курорта «Крейзи Маунтин».

– Я не думаю, что вернусь сюда, – пробормотала она.

Я посмотрела в зеркало заднего вида, в последний раз взглянув на коттедж. Затем перевела взгляд на дорогу, отказываясь оборачиваться.

– Я тоже.

Глава 28

Индия

– Темнеет, – прошептал Уэст, уткнувшись мне в висок. – Нам пора возвращаться.

Мы все еще сидели на лугу, где я развеяла прах отца. Земля была твердой. Комья грязи впивались мне в зад, а трава колола голые ноги.

Нам нужно было возвращаться. Нам нужно было двигаться.

Но я не могла собраться с силами, чтобы встать.

Нужно было кое-что сказать. Уэст заслуживал объяснений после визита Блейна. Вместо этого я проплакала, как мне показалось, несколько часов.

Как долго мы здесь пробыли? Воздух становился все холоднее, вечерняя температура падала по мере того, как солнце опускалось все ниже и ниже в небе.

– Давай. – Уэст пошевелился первым, его руки разжались.

Когда он помогал мне подняться на ноги, мой взгляд упал на его футболку. Его плечо было мокрым от моих слез. В другой день, в другое время, я бы смутилась. Но в тот момент я была слишком ошеломлена, чтобы обращать на это внимание.

– Прости, – мой голос был прерывистым от рыданий.

– Никаких извинений. – Он убрал прядь волос с моего лица. Затем взял меня за руку и повел по тропинке к «Беартусу». К дому.

К временному пристанищу.

Оно всегда было временным.

И пришло время объяснить почему.

К тому времени, как мы добрались до лоджа, уже почти стемнело. Костер ярко горел, его угли поднимались в ночное небо. Люди разговаривали и смеялись. Кто-то играл на гитаре.

Это была веселая мелодия. Знакомая.

– Подожди. – Я остановилась и потянула Уэста за руку, пока он тоже не остановился. – Что это за песня?

Он на мгновение прислушался.

– Звучит как «Здесь восходит солнце».

Он был прав. Вот и все.

– Папа любил «Битлз». – Мои глаза наполнились слезами. У меня не должно было остаться слез. Только не после того, как сильно я плакала. Но эта музыка подняла их из колодца, вызвав новую волну горя.

Я вытерла щеки насухо.

– Я должна перестать плакать.

Уэст подошел ближе и взял меня за подбородок.

– Почему?

Да. Почему?

Я сдерживала их, когда папа был рядом. Ради мамы я делала вид, что их не существует. Я ни разу не расплакалась в присутствии Блейна, потому что он бы стал раздражительным.

Его не было рядом, чтобы поддержать меня в самый худший день.

Но Уэст был. Он всегда был рядом.

Но даже тогда я не могла заплакать.

– Девочки плачут. Так ты мне однажды сказал. Я не хотела плакать, когда мы были детьми, потому что хотела понравиться тебе. А когда я стала старше, слезы пугали меня. Я всегда боялась, что, начав плакать, не смогу остановиться.

Они были бесконечными. Или, может быть, они просто казались бесконечными, потому что я слишком долго их копила.

Но я перестала. Сегодня вечером я перестала. И я почувствовала себя… лучше.

– Ты все еще будешь хотеть меня, если я стану плаксивой девочкой? – всхлипнула я.

Уэст провел большим пальцем по моей нижней губе.

– Моя девочка может плакать, когда, черт возьми, захочет.

Я рассмеялась. Или, может быть, это было рыдание. Каким бы ни был звук, он был приглушен, когда Уэст прижал меня к своей груди.

Мои руки обвились вокруг его талии, крепко прижимая к себе. Я прижалась ухом к его сердцу, слушая, как оно бьется, когда музыкант у костра сменил мелодию.

«Металлика». Так лучше.

– Нам нужно зайти внутрь и поговорить, – сказала я, но даже не пошевелилась. И не отпустила его.

Мне нравилось здесь, под восходящими звездами.

Уэсту, должно быть, это тоже нравилось, потому что он положил подбородок мне на макушку.

– Итак… компания твоего отца.

– Теперь это компания Блейна. – У меня на языке появился кислый привкус. Мне придется научиться с этим жить. Пути назад не было.

Блейн, скорее всего, был на полпути в Техас, и я сомневалась, что когда-нибудь услышу о нем снова. Мама сообщала мне о любых изменениях, которые она замечала. Если Блейн и правда поменяет название компании, она узнает об этом и передаст новости. Но в остальном все было кончено.

– Я думаю, нам стоит присесть, – сказала я. Столик для пикника возле лоджа был пуст. Это было достаточно далеко от гостей, чтобы нас никто не мог подслушать, но из лоджа исходило достаточно света, чтобы я могла разглядеть лицо Уэста.

А он смог бы увидеть мое.

Мы подошли к столу; он сел с одной стороны, а я – с другой. Сиденье скамьи было грубым, дерево кололо мои бедра. Доски самого стола растрескались по швам, ими можно было понаделать крошечных занозы.

Этот стол нужно было разрубить на дрова, но я не могла заставить себя его уничтожить.

Потому что это был стол для игры в покер на зубочистки и за которым мы делали бумажные самолетики.

Мы просто купим новый стол. Может быть, я придвину этот столик поближе к «Беартусу», и он просто станет моим личным столиком для пикника.

– Как ты знаешь, Блейн приезжал сюда всего один раз. За год до того, как папа… умер. – Прошло четыре года, а я все еще не могла этого сказать.

– Я помню, – сказал Уэст.

– Он ненавидел это место. – Мне следовало развестись с ним только из-за этого. – Не то чтобы он признался в этом. Это был не тот тип отдыха, который любил Блейн. Но он несколько раз упомянул, как сильно ему понравился этот отель. Если бы я была повнимательнее, то, вероятно, заметила бы в его глазах знаки доллара.

Уэст, сидевший напротив, напрягся.

– Он познакомился с твоим отцом в той поездке. И Блейн, должно быть, поступил так, как поступает Блейн. Он очаровывает людей, у которых есть то, что ему нужно. Он очаровал твоего отца.

Часть меня хотела обвинить Кёртиса. Назвать его дураком за то, что он поверил в притворство Блейна.

Но я не сильно отличалась от него. Папа тоже.

– Он очень хорошо умеет располагать к себе людей, – сказала я.

На какое-то время я поддалась обаянию Блейна. Мой отец умер, искренне обожая своего зятя. И Кёртис тоже стал жертвой.

Уэст сидел совершенно неподвижно, ожидая, когда я продолжу.

– Я не знала об этом до недавнего времени, но Блейн поддерживал связь с твоим отцом. По-видимому, они общались каждые несколько месяцев. Зная Блейна, можно предположить, что все началось с того, что он попросил совета у твоего отца. Он мог притвориться, что планирует поездку или хочет узнать о скотоводстве в Монтане. Я понятия не имею. Но это точно была тема, которая заставила Кёртиса почувствовать свою значимость.

В конце концов, именно это Блейн сделал с моим отцом. Они сблизились благодаря интересным сделкам с недвижимостью и любви ко мне.

Вот только Блейн меня не любил. И все же он был чертовски уверен, что мой отец считает нас родственными душами. Со стороны это выглядело так, будто Блейн боготворил землю у меня под ногами.

Уэст сжал челюсти.

– Папа часто упоминал Блейна. Я знал, что они время от времени общаются.

– Ты знал?

Он кивнул.

– Это случалось нечасто, но несколько лет назад папа высказал замечание о том, что хочет поделиться с Блейном своей идеей. Это было похоже на удар хлыстом. Папа вел себя так, словно Блейн был его другом. Тем, к кому можно обратиться за советом.

Еще один довод против Кёртиса. Он обратился к Блейну, когда должен был поговорить с Уэстом.

– В начале этого года твой отец сказал Блейну, что у него проблемы и что с финансами туго, – сказала я.

Уэст скривил губы.

– Черт возьми. Это же слишком, чтобы держать такое в секрете. О чем, черт возьми, думал папа?

– Не знаю. – Я пожала плечами. – Возможно, он надеялся получить информацию. К чему бы ни привела эта дискуссия, она закончилась тем, что Блейн предложил стать молчаливым партнером. Купить ранчо и передать ему немного денег в качестве капиталовложения.

– Черт. – Уэст стукнул кулаком по столу, затем провел рукой по волосам. – Черт бы его побрал.

Блейна? Или Кёртиса? Я не спрашивала.

– Твой отец отказался.

– Ты уверена?

– Да. Он сказал Блейну «нет».

Напряжение немного спало с плеч Уэста.

– Ну, это… уже кое-что.

– Речь никогда не шла о том, чтобы заполучить бизнес твоего отца. – Я грустно улыбнулась Уэсту. – Речь шла о том, чтобы заполучить мой.

Конечной целью Блейна всегда был «Келлер Энтерпрайзес».

– Мой отец дал Блейну возможность работать. Мы расстались около года назад. Я подала на развод. Он оспорил его. Ему нужна была папина компания, и я сказала ему, что он может идти к черту.

Но Блейн был умен. Слишком умен. Он играл со всеми нами, особенно со мной, возможно, с самого начала.

Мы с Блейном ссорились почти все время, пока были женаты. Легче от этого не становилось. Были времена, когда мы ладили, обычно, когда он подолгу работал и редко бывал дома, но я не могла припомнить, чтобы мы когда-нибудь были счастливы.

Пока мы встречались, во время нашей помолвки, мы были счастливы. Вначале мы были счастливы.

Пока я не стала его женой.

И ему больше не нужно было очаровывать меня. Он уже победил.

– У нас был неудачный брак, – сказала я Уэсту. – Мы использовали друг друга. Он хотел заполучить папину компанию по продаже недвижимости.

– А ты? Чего хотела ты?

– Перестать скучать по тебе.

– Инди. – Уэст с трудом сглотнул. Его глаза, темные, как небо, были полны боли и сожаления.

– Я хотела, – прошептала я.

Уэст протянул руку через стол и накрыл мою.

После поездки, в которой я встретила Кортни, когда я думала, что Уэст помолвлен, я бы сделала все, что угодно, чтобы забыть эту боль. Чтобы перестать думать о нем. Скучать по нему.

Любить его.

Блейн был прекрасным отвлекающим фактором.

Но на этом все закончилось. Отвлекающий фактор. Знал ли Блейн, что я просто использую его, чтобы забыть?

Да. Может быть, не сразу, но определенно после нашего отпуска. Каким-то образом, после его единственной поездки в Монтану, он узнал, что мне нравилось это ранчо. И, возможно, он понял, как я отношусь к Уэсту.

Не тогда ли он понял, что может использовать и то, и другое против меня? Не потому ли наш брак был таким напряженным?

У Блейна никогда не было шанса завоевать мое сердце. Оно всегда принадлежало Уэсту. С того дня, как мы познакомились, когда мне было восемь лет.

И Блейн использовал это знание, чтобы получить именно то, что хотел.

– Это ранчо было разменной монетой Блейна. Он пришел ко мне и сказал, что курорт терпит крах. Кёртис признал, что покупка этой земли была ошибкой, и с банковскими платежами становилось все труднее.

Ноздри Уэста раздувались, когда он слушал. Кёртису не следовало делиться этим, особенно с Блейном, но все уже было сделано, и в некотором смысле я была благодарна.

Это вернуло меня в Монтану, хотя я поклялась никогда сюда не возвращаться.

– Блейн – акула. Он много лет плавал в воде, выжидая своего часа. Он сказал мне, что собирается предложить Кёртису тридцать миллионов долларов за это ранчо.

У Уэста отвисла челюсть.

– Какого хрена?

Тридцать миллионов долларов. Хейвенам хватит денег, чтобы купить ранчо в два раза больше этого.

– Это намного больше, чем оно стоит. – Уэст наморщил лоб. – Зачем ему это делать?

– Он хотел сделать предложение, от которого твой отец не смог бы отказаться.

– Что, если бы папа сказал «нет»?

– Блейн бы переждал, надеясь, что банк лишит его права выкупа, и он сможет просто украсть его.

Уэст покачал головой.

– Я не понимаю. Как ты в этом замешана?

– Блейн никогда не делал такого предложения твоему отцу. Очевидно. Вместо этого оно было угрозой для меня. Он сказал мне, что собирается завладеть вашей собственностью, безжалостно и любыми необходимыми средствами. И у меня была власть остановить это. Все, что мне нужно было сделать, это продать ему «Келлер Энтерпрайзес» за семьдесят пять миллионов долларов.

– Хорошо, – протянул Уэст, растягивая слова. – Все еще не понимаю, какую роль в этом играет ранчо.

– «Келлер» стоил сто двадцать пять миллионов. Блейн знал, что не сможет получить финансирование на такую сумму, поэтому мы заключили сделку. У него было достаточно средств, чтобы оплатить половину покупки. Я продала ему эту половину и передала контроль в качестве генерального директора. Вот только он узнал, что ранчо не продается. Тогда я позвонила твоему отцу. Ранчо и курорт были уязвимы, и я ясно дала ему это понять. Если не Блейн будет ждать, пока банк лишит его права выкупа, это сделает кто-то другой.

Уэст опустил подбородок, уставившись в стол.

– Значит, ты сделала отцу предложение, от которого он не смог отказаться.

– Да.

– А что насчет сегодняшних бумаг?

– Последняя половина «Келлера».

– Ты могла бы оставить ее себе. После того, как ты купила ранчо, ты могла бы оставить и вторую половину «Келлера».

– Я не хотел этого. – Это было признание, которое я сдерживала так же долго, как и те слезы. – Это была мечта отца – его путь, а не мой. И, несмотря на наши проблемы как мужа и жены, Блейн всегда был предан «Келлеру». Он поступит правильно в бизнесе отца.

Он был подходящим человеком для того, чтобы руководить.

Точно так же, как Уэст был подходящим человеком для управления этим ранчо.

С финансовой точки зрения все это было катастрофой. Я отказалась от миллионов. Возможно, у меня был другой способ добиться этого. Но я принимала решения, которые казались мне правильными.

Я следовала зову сердца.

– Блейн или кто-то вроде него взял бы это место и разнес его на куски, – сказала я Уэсту. – Он бы нанял застройщика и сравнял курорт с землей. Он бы продал скот и выделил участки по сто акров, чтобы продать их своим богатым друзьям, которые хотели говорить всем, что у них есть ранчо в Монтане. Блейн уничтожил бы все, что любил отец.

– Значит, ты купила его, чтобы он не разнес его и не разрушил место отдыха твоего отца.

Так он думал?

– Нет.

– Тогда зачем ты это сделала? – Уэст встретился со мной взглядом. – Ты могла бы оставить «Келлер», продать его по полной цене и позволить покупателю занять это место. Тебе это стоило миллионов. Это больше денег, чем я увижу за всю свою жизнь. Почему?

Почему? Разве это не было очевидно?

– Я купила его для тебя. Я приехала ради тебя. Я любила тебя с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. – Я собралась с духом, проглотив комок в горле. – У нас с твоим отцом есть соглашение. Я приехала сюда ровно на один год. По моим расчетам, именно столько времени мне понадобится, чтобы перестроить курорт. В конце этого года я перепродам ему ранчо за пять миллионов долларов при условии, что он немедленно перепишет его на тебя. Все, о чем я просила, это чтобы это оставалось между нами, пока я здесь.

Кёртис мог расплатиться со своими долгами и заработать миллионы.

Все, что ему нужно было делать, – это выполнять мои приказы в течение года.

И Уэст…

Уэст мог бы получить свое ранчо. Бесплатно. Он мог бы осуществить свою мечту.

Да, я могла бы просто купить это место и сразу же передать его Уэсту. Но сначала я хотела все исправить. Ради папы. Ради Уэста.

Ради себя.

Я не хотела работать в сфере недвижимости. В этом я никогда не признавалась отцу. По правде говоря, я не была уверена, чем именно хочу заниматься в своей жизни.

Но год, проведенный в Монтане, показался мне хорошим началом.

И хотел Уэст признавать это или нет, но его руки всегда были связаны семейными обстоятельствами.

Возможно, он и хотел переименовать ранчо, но пошел бы он на это? Потратил бы он деньги, необходимые для усовершенствования, чтобы удовлетворить потребности состоятельного путешественника? Он знал о клиентах, которых мы привлекали сюда. Его клиентами мыли такие как я.

Кроме того, я боялась, что он не согласится. Что не позволит мне продать его обратно. Гордость Уэста, вероятно, помешала бы ему заключить сделку.

Я не хотела рисковать тем, что он уйдет.

И теперь, когда мы были вместе, какая-то часть меня хотела знать, что он делает это ради меня, а не потому что я отдала ему это ранчо.

Вот такую сделку я заключила. Таковы были мои условия.

Один год в Монтане.

Тогда это ранчо будет принадлежать Уэсту.

Выражение его лица стало каменным, когда он уставился на меня через стол. Его руки сжались в кулаки. Рычание вырвалось из его горла, когда он проговорил сквозь стиснутые зубы.

– Как ты могла это сделать?

Я думала, он будет рад. По крайней мере, почувствует облегчение. Но я никогда не видела его таким холодным, словно в этих карих глазах не было ни единой эмоции.

– Мне… – я остановила себя, прежде чем успела сказать «жаль». Я не сожалела. Ни капельки.

Я любила его. Я любила его настолько, что пожертвовала годом и пятьюдесятью миллионами долларов.

Он уставился на меня, и слезы, еще больше чертовых слез, хлынули снова.

Боже, я так устала плакать.

Обдирая ноги о грубую скамью, я в смятении выбиралась наружу. Затем я направилась в «Беартус».

Там стояла бутылка вина с моим именем на крышке.

В конце концов, сегодня вечером я должна отпраздновать это событие, верно? Может, я и не продала бизнес отца по рыночной цене, но я была очень богатой женщиной. Миллионы долларов должны были присоединиться к другим моим миллионам долларов.

И все это было бессмысленно. Незначительно.

Я бы отдала все до последнего цента за то, чтобы провести еще один день с папой.

Я бы отдала все ради Уэста.

Носок моей сандалии зацепился за край каменной плиты. Я наклонилась вперед, готовая рухнуть на колени, когда две сильные руки обхватили меня, удерживая на ногах.

– Никогда больше. Я не хочу, чтобы ты снова уходила от меня.

Я обмякла в его объятиях.

– Ты сумасшедший.

– Да, я чертовски зол. Ты должна была сказать мне с самого начала. Папа тоже.

– Мне жаль. – Я извинялась за то, что смолчала.

– Это уже слишком, детка. – Он вздохнул. – Я не могу этого вынести.

– Ты должен. Именно поэтому я и сделала это в первую очередь. Я знала, что ты скажешь «нет». Что ты будешь слишком горд, чтобы принять его от меня. И я хотела… Я хотела попробовать. Сделать здесь что-то, что изменило бы ситуацию. Я хотела остаться. На этот раз я просто хотела остаться.

Уэст зарылся лицом в мои волосы.

– Ты остаешься. Навсегда. Я не собираюсь смотреть, как ты снова покидаешь это ранчо.

Я заерзала в его руках, чтобы увидеть его лицо.

Он обхватил мое лицо ладонями.

– Я любил тебя с десяти лет. С тех пор, как ты оставила бумажный самолетик и цветы в моей крепости. Я тебя люблю. Я всегда любил тебя.

– Скажи это еще раз.

Он прижался губами к моим, и его слова прозвучали шепотом:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Его губы прижались к моим, его руки оторвали меня от земли.

Я прижалась к нему, и улыбка растянулась на моих губах. О, боже. Из моей груди вырвался смешок. Это было на самом деле?

Уэст отстранился, прижавшись своим лбом к моему.

– Это по-настоящему?

– Мы всегда были настоящими, Инди. – Он откинулся назад, взяв мое лицо в ладони. – Я докажу тебе это сегодня вечером. И буду доказывать каждую ночь, до конца твоей жизни.

– А что насчет ранчо?

– Я не знаю. Это слишком много для того, чтобы в это поверить.

– Что, если мы сделаем это вместе? – Скажи «да». Пожалуйста, скажи «да».

– Вместе. – Он произнес это слово так, словно примерял его. Должно быть, оно ему подошло, потому что на его губах появилась улыбка. – Ладно, вместе. Мы сделаем это вместе. Все, что тебе нужно сделать, это остаться.

Это прозвучало как хорошая идея.

И я оставалась в Монтане.

На всю оставшуюся жизнь.