Текст книги "Убийство в долине Нейпы (сборник)"

Автор книги: Дэвид Осборн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 41 страниц)

Началось испытание моей смекалки.

Глава 21

Первый его вопрос, обращенный ко мне, прозвучал вполне обыденно:

– Извините, вы кто такая?

Тон был достаточно вежлив, но и скрывавшаяся за ним враждебность сомнений не вызывала. На бесцеремонность старика я решила ответить в том же духе и выпалила:

– Тот же самый вопрос я могла бы адресовать и вам.

Судя по выражению его физиономии, он не поверил в мою неосведомленность.

– Вы не знаете, с кем говорите? – прошипел он.

– Не знаю, – сказала я. – Но если вы здесь – самый главный, а похоже, что это именно так, то прикажите всей этой публике отойти подальше. Хватит с меня неприятностей с планером в воздухе, а тут еще ваши люди, кажется, вознамерились его доломать.

Он пропустил мою просьбу мимо ушей.

– Здесь не аэропорт, – сурово заявил он. – Зачем вы здесь и кто вы такая?

– Меня зовут Маргарет Барлоу, – отчеканила я. – И я здесь потому, что совершила вынужденную посадку. Что-то там заело в рычагах управления.

У меня на секунду перехватило дыхание – пожелай они проверить мои слова, им достаточно было подвигать элероны или руль, и тут же выяснилось бы, что все в полнейшем порядке.

– Нельзя ли от вас позвонить в аэропорт, чтобы они прислали тягач и забрали планер? Улететь отсюда на нем я не смогу. А пока, если я вам не помешаю, я просто посижу и подожду. – Я озабоченно взглянула на часы. – О, боюсь, что я оторвала вас от ленча.

Он молча продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом. Затем, к моему удивлению, складки его обрюзгшего лица сложились в хитрую улыбку.

– Мой ленч начнется через несколько минут, и, надеюсь, вы составите мне компанию. Я – Джаконелло, миссис Барлоу, Альфонс Джаконелло.

Слова его прозвучали не как приглашение, а как приказ. Холуи тут же ринулись к нему, чтобы помочь сесть в кресло, после чего молча покатили хозяина вверх по рампе в замок.

Я вздохнула с облегчением. Забросив ранец с парашютом в кабину планера и захлопнув плексигласовый колпак, я сказала:

– А теперь, быть может, кто-нибудь соизволит проводить меня к телефону?

Некий немолодой тип, судя по дорогому костюму и начальственной осанке – не то мажордом, не то личный секретарь Джаконелло, выступил вперед и сказал:

– Прошу следовать за мной, мадам.

Мы поднялись по мраморным ступеням и попали в гигантский зал. То была копия римского атриума, обширная, как церковь, и высотою в несколько этажей. Стены – из итальянского мрамора, полы выложены римской мозаикой. С высоченного потолка смотрели фрески эпохи Ренессанса. Далее секретарь провел меня в комнату отдыха при дамском туалете, украшенную зеркалами и мрамором. Такой холл сделал бы честь самому дорогому отелю. Там стоял телефон без диска. Мера предосторожности, чтобы служащие не названивали своим друзьям по всему миру. Я подняла трубку, и тотчас же из недр замка послышался изысканно вежливый голос телефонистки. Она мгновенно соединила меня с аэродромом, после чего я снова последовала за величественным секретарем Джаконелло, который ждал меня в коридоре.

Мы миновали несколько просторных гостиных с хрустальными люстрами и зеркальными стенами, затем прошли через широкую галерею, увешанную произведениями прославленных французских импрессионистов, и наконец попали в гигантский обеденный зал, где темные панели были украшены оленьими головами с изумительными рогами – охотничьими трофеями.

Длинный стол красного дерева, за которым свободно могли разместиться тридцать шесть персон, был сервирован сейчас для двоих. Джаконелло уже восседал в массивном кресле во главе стола. Второй прибор для меня поставили так, чтобы нам удобно было беседовать, не мешая друг другу управляться с едой. За обоими креслами стояло по лакею. На них были белые бриджи и расшитые золотом белые фраки с эполетами с золотой бахромой. Едва я уселась, как мне был мгновенно подан ленч на изумительной посуде с изображением сцен средневековой охоты. Хрустальные винные кубки стояли на массивных золотых подставках.

Усевшись, я пробормотала приличествующие случаю слова благодарности за гостеприимство. Джаконелло выслушал их молча, разглядывая меня слезящимися глазами, лишенными всякого выражения. Тогда я стала нахваливать еду, и тут он, словно очнувшись, злобно рявкнул:

– Бросьте вы это! И не городите ерунду про вашу вынужденную посадку. Я сам летал, разбираюсь, слава Богу. С рычагами управления у вас все в порядке. Я видел, как вы приземлялись. Зачем вы сюда явились?

Деваться было некуда. Я вспомнила его потаенную хитрую улыбочку, когда он пригласил меня к ленчу, и поняла, что он меня перехитрил. В моем распоряжении оставались считанные секунды, чтобы сообразить, как вести себя дальше. Ходить кругом да около, увиливая от прямого ответа, я больше не могла. Будь этот финансовый хищник дураком, он не нажил бы сокровищ на финансовых операциях. Такой безошибочно чувствует малейшую ложь. Следовало утаить разве что мое знакомство с Сэлдриджем. Если Джаконелло действительно стремится завладеть «Аббатством», то, узнав о моих контактах с Сэлдриджем, он не поверит ни единому моему слову.

– Так зачем же? – снова спросил Джаконелло.

– Вы, конечно, правы, – призналась я. – Я инсценировала вынужденную посадку, но это был единственный способ, который мне пришел в голову, чтобы пробиться через вашу охрану. Мне необходимо повидаться с вами. Я – фотожурналистка, мистер Джаконелло. Нет, я не собираюсь фотографировать вас или снимать ваш замок. Вы ведь видите, что я даже без камеры. Я приехала в Калифорнию с Востока, чтобы сделать очерк о виноделии, но вскоре решила, что интереснее написать не вообще, а о конкретном винзаводе, производящем поместное вино, способное соперничать с лучшим французским замковым вином – «Премьер Кру».

– Ну, для этого я вам не нужен, – сказал он. – Тут и без меня есть винодельни, где производят прекрасные вина.

– Совершенно верно, – согласилась я. – Прекрасных много, но все же это не французские «шато». А с вами – особый случай. Ходят слухи, что вы хотите купить виноградники, чтобы производить вино, не уступающее лучшим французским маркам.

– Чушь!

– Отнюдь! – возразила я. – Вы – швейцарец, ваша семья занималась виноделием на маленьком винограднике близ Женевского озера. Французские виноделы свысока относятся к швейцарской продукции, и не будет ничего удивительного, если человек вашего богатства и достоинства решит взять реванш и заткнуть французов за пояс. И если это так, то лично я надеюсь, что победа будет за вами.

«Сейчас или никогда!» – решила я и, словно прыгая с вышки в холодную воду, выпалила:

– Ходят слухи, что некий Гарри Чарвуд – ваше подставное лицо и по вашему заданию пытается купить хороший виноградник с винзаводом.

Старик уставился на меня. В глазах его вспыхнула ненависть.

– Джаконелло не нуждается в подставных лицах! Гарри, как его?…

– Чарвуд, – повторила я.

Я ждала, что сейчас он станет притворяться, будто роется в памяти, припоминая фамилию. И действительно:

– Чарвуд, Чарвуд… – припоминал он вслух. – Нет, никогда о таком не слышал.

Но на самом ли деле он прикидывался? Что-то вдруг я в этом засомневалась. Его удивление показалось мне неподдельным.

– Тучный такой мужчина, рыжий, с трубным голосом…

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, не знаю такого.

Я не унималась:

– Итак, он на вас не работал, это точно? – Я уже, кажется, дошла до предела.

И вдруг он на миг утратил осторожность. Выдала его интонация.

– Работал на меня? О чем вы, молодая леди? Я помню каждого, кто когда-либо на меня работал. Этот – никогда!

Необъяснимая злоба в его глазах и голосе сразу подсказали мне, что наверняка между ними что-то было. Я не успела решить, как мне вести себя дальше, потому что Джаконелло осведомился с нескрываемой подозрительностью:

– Ну, и когда же появится ваша статья? И в каком журнале?

– Не знаю еще, – ответила я. – Я – внештатница. Тему для очерка придумала сама и еще не решила, кому предложу материал.

Он снова замолчал, задумавшись. До еды он почти не дотронулся.

– Заберите это, – вдруг раздраженно сказал он лакею, безмолвно стоявшему за его спиной. – Хочу омлет. И пусть они там не возятся на кухне, я не намерен ждать омлет до второго пришествия.

Когда ему торопливо заменили тарелку, он снова повернулся ко мне и сказал:

– Если я когда-нибудь решу заняться виноделием, вы получите об этом самую точную информацию из моего Бюро по связям с общественностью. – И он упомянул одну известную фирму в Нью-Йорке. А затем опять же со своей хитренькой улыбкой спросил: – Сколько же времени вы парили на вашем планере?

Это означало конец делового разговора. Не оставалось ничего иного, как изящно ретироваться. Пока мы заканчивали ленч, он, явно чтобы поставить меня на место, перечислил некоторые свои выдающиеся финансовые подвиги. Затем настоял на экскурсии по замку, дабы я воочию и в полной мере оценила, что ему принесли упомянутые подвиги. Наконец появился начальник его личной охраны и доложил, что тягач с аэродрома прибыл и на него уже грузят мой планер. С этим же тягачом я смогу отбыть.

В кресле на колесах Джаконелло сопровождал меня через огромный центральный зал, ведущий к переднему двору. Я думаю, с его стороны это была не столько любезность, сколько желание убедиться, что я действительно убралась восвояси. Но именно поэтому вся моя авантюра неожиданно получила новый поворот и полностью себя оправдала.

Почти в самом конце зала мы прошли мимо открытой двери, ведущей, как я решила, в личный кабинет Джаконелло. Заглянув туда, я увидела нечто такое, что заставило мое сердце дико забиться от внезапной догадки. Я остановилась и сказала:

– О, мистер Джаконелло, это ваш кабинет? Он весьма внушителен.

Терять мне было нечего, и я прямиком вошла туда. Он сразу последовал за мной. Сначала я намеренно проигнорировала то, что меня привлекло, и просто огляделась вокруг. Из комнаты открывался великолепный вид на геометрически распланированный парк с его статуями и газонами. Сам же кабинет удручал скукой, исходившей от громоздкого письменного стола, тяжелых, с витиеватой резьбой кресел и темных штор. Повсюду на стенах висели фотографии, напоминавшие о памятных вехах жизни владельца замка. На них Джаконелло был запечатлен с членами королевских семей, президентами, премьерами и другими сильными мира сего, знакомство с которыми он свел благодаря своим международным финансовым операциям. Я восхищенно ахала и охала, а он хвастливо перечислял глав правительств, которые, как он утверждал, в долгу перед ним. Затем я повернулась к висевшему на стене большому снимку, замеченному мной из коридора и заставившему меня вздрогнуть от предчувствия разгадки. Еще по реакции Джаконелло за ленчем я уловила, что какая-то связь определенно существует между ним и Гарри Чарвудом. Но ведь Гарри говорил мне, что он сделал в Швейцарии какие-то снимки и эти фотографии подсказали бы мне, кто на самом деле тайно работает на Джаконелло. Так может, я и отыщу одного такого на фото?

Я пристально разглядывала фотографию. На ней на фоне виноградников и заснеженных горных вершин были запечатлены десятки людей различного возраста и обличий. Большинство – явно швейцарские крестьяне. Среди них я не сразу разглядела два знакомых мне лица. Первый – сам Джаконелло. Судя по его виду, снимок был сделан сравнительно недавно. Второе же продтвердило мои самые смелые предположения. Сердце мое отчаянно забилось от волнения, которое я изо всех сил постаралась скрыть.

– Это, должно быть, ваши швейцарские виноградники и ваша семья? – осведомилась я как можно более непринужденно. – Какие очаровательные люди и какое чудесное место для виноградарства!

Джаконелло неопределенно хмыкнул и от комментариев воздержался. Я указала на фигуру рядом с ним.

– А кто этот симпатичный молодой человек? Тоже ваш родственник?

Он не заметил ловушки.

– Мой племянник, – сказал он. – Но если он рассчитывает все это заполучить, – старый магнат обвел рукой кабинет, имея, конечно, в виду весь замок, – то пусть еще сперва мне докажет, что он этого заслуживает.

Молодой человек на фото был Роландом Груннигеном.

Выйдя из кабинета в зал, я поблагодарила Джаконелло за гостеприимство и сказала, что воспользуюсь услугами его Бюро по связям с общественностью. Он кивнул, давая понять, что долее меня не задерживает, и лакей укатил его прочь.

Я спустилась к ожидавшему меня тягачу. На платформе уже стоял мой планер. Крылья были убраны и аккуратно сложены. Вместе с водителем прибыл аэропортовский управляющий. Он не очень-то радовался моей вынужденной посадке из-за неполадок с рычагами. Но я рассказала ему правду, и это его сразу успокоило.

В придорожном ресторанчике на окраине Лос-Оливос мы заказали жареное мясо под соусом «кари», запили его холодным пивом, после чего распрощались, и я отправилась обратно в долину Нейпы.

Глава 22

На обратном пути, проезжая мимо огородов, фруктовых садов и виноградников, я кое-что все-таки для себя уяснила.

Отказавшись отвечать на поставленный мною вопрос, Джаконелло тем самым признал, что он зарился на «Аббатство», чтобы взять наконец реванш за свои швейцарские унижения. С его-то деньжищами он мог купить половину долины Нейпы, если бы только пожелал. Людские жизни не представляли ценности для этогб старика. Я была убеждена, что он приказал своему племяннику вредить «Аббатству» как только можно, и теперь не сомневалась, что Грунниген был наверняка повинен в убийстве Гарсиа-Санчеса. В душе я упрекнула себя за то, что раньше сама не углядела связи между ним и Джаконелло. Своеобразный французский акцент Груннигена был весьма характерен для жителей франкоязычных кантонов Швейцарии. Если Лурина знала, что Грунниген – племянник Джаконелло, то это вполне объясняло ее отношения с ним. Он станет наследником несметных богатств дядюшки, если сумеет доказать ему преданность, повергнув «Аббатство» к его ногам. Я вспомнила улыбку Лурины, когда Лиз и Хестер спорили перед обедом в день убийства Хестер. Лурина уже знала о предложении пивовара, сделанном через Хестер, и, очевидно, сообразила, что если об этом поставить в известность Джаконелло, то он сразу перекроет названную пивоваром сумму. Этой же цели служили фальшивые налоговые отчеты, которые я обнаружила в ее секретере. Представив «Аббатство» более богатым, чем оно было на самом деле, можно было убедить Джаконелло увеличить предлагаемые им суммы настолько существенно, что Сэлдриджи будут просто не в состоянии сказать ему «нет». Грунниген тогда наверняка заслужил бы похвалу своего дяди и, соответственно, наследство.

Знала ли Лурина, что Грунниген убил Гарсиа-Санчеса? Возможно, и знала, если Грунниген был достаточно глуп, чтобы ей об этом рассказать. Жизнь бедного мексиканского сезонника вряд ли значила для нее больше, чем для Джаконелло.

Но каким образом Гарри Чарвуд причастен к этим махинациям? Вспомнив ярость в глазах Джаконелло, когда я произнесла имя Гарри, я сообразила, за что его ненавидел швейцарец. Гарри его шантажировал! Ситуация для шантажа была превосходной. Очевидно, Чарвуду было известно, что Грунниген приходится племянником Джаконелло и что в Груннигене без риска ошибиться можно подозревать или вредителя, или убийцу. Кроме того, шантаж соответствовал характеру Гарри. В роли убийцы я не могла его себе представить, но ничего не стоило вообразить его держащим пистолет у чужого виска и хохочущим при этом своим громовым смехом. Но, угрожая разоблачить Груннигена и таким образом ославить Джаконелло как соучастника преступления, он мог потребовать от отшельника-миллиардера соответствующую мзду и за свое молчание, и за то, что он убедил Сэлдриджа продать имение. И если Сэлдриджи теперь примут его последнее предложение не продавать имение, а сдать ему в аренду пустоши, то деньги на аренду Чарвуд тоже получит от Джаконелло. Ничего удивительного в том, что швейцарец его так ненавидит. Гарри вовлек бы его в операцию по спасению Сэлдриджей от банкротства, тогда как Джаконелло мечтал заполучить вожделенное имение Сэлдриджей.

Свернув на узкую дорогу к долине Нейпы, я по спирали стала подниматься к «Аббатству». Приближаясь к виноградникам Чарвуда, я замедлила скорость и, подъехав к воротам, затормозила. Глядя на длинный немощеный въезд к его обшарпанному дому, я подумала, не заехать ли, чтобы порыться в фотографиях, а заодно и в банковских документах Чарвуда. Если там зафиксированы необъяснимые денежные поступления на его счета, то это подтвердит мои подозрения, что он зарабатывал деньги шантажом. Правда, мне придется заявить об этом в полицию, а я не жаждала встретиться лишний раз с Богнором, не имея веских фактов в подтверждение моей версии.

Солнце уже садилось, тени на виноградниках становились все длиннее, и мысль о том, чтобы снова побывать в чарвудовских владениях после того, что здесь со мной случилось, показалась мне слишком рискованной. В итоге мой порыв иссяк, и я поехала дальше.

Я почти уже добралась до «Аббатства», когда навстречу мне вынесся автофургон Сэлдриджей. Приблизившись, они помигали мне фарами, предлагая остановиться. Я затормозила. Джон и Лиз остановились рядом со мной.

– Брайант разбился в своем чертовом «феррари», – сказал Джон. – Только что нам позвонили из госпиталя Фриско.

Лиз, сидевшая рядом, прервала его:

– Маргарет, мы вам позвоним и сообщим о состоянии Брайанта.

Я поехала дальше, весьма встревоженная происшествием с Брайантом.

Но когда я въезжала в «Аббатство» через опять уже неохраняемые ворота, мое огорчение уступило место совсем иному чувству. Неожиданно мне пришло в голову, что Джаконелло после моего отъезда мог устроить мне проверку и установить, что я живу в «Аббатстве», а затем дать соответствующую команду своему племяннику. Богнор отовсюду убрал своих оперативников, и я чувствовала себя в «Аббатстве» одинокой и беззащитной. Чтобы успокоиться, необходимо было узнать, где Грунниген.

В холле меня встретил Хозе. Он сообщил, что обед будет подан через двадцать минут.

– Обедать будете вы и мисс Лурина, – сказал он.

С грустью мы с Хозе обсудили, как не повезло Брайанту, после чего я спросила:

– Скажите, Хозе, а где сейчас находится мистер Грунниген?

За него ответила Лурина. Она так тихо спустилась по лестнице, что ни я, ни Хозе за разговором не расслышали ее шагов.

– Он уехал на вечер в Нейпу, – сказала она. – А зачем он вам? Я нашлась молниеносно:

– Лиз попросила меня сообщить ему о несчастье с Брайантом. Если, конечно, он еще не слышал об этом. Я встретилась с Лиз и Джоном, когда поднималась по холму.

– Я ему уже сказала, – бросила она, уходя в столовую.

Мысль об обеде наедине с Луриной не вдохновляла. Вряд ли я могла ей доверить то, что узнала о Груннигене. Знала она или не знала, что он – преступник, но деньги Джаконелло могли для нее быть дороже моей жизни. Разыскав Груннигена по телефону, она могла вернуть его в «Аббатство».

Когда я вошла в столовую, Лурина уже сидела за столом и читала журнал, в котором печатались светские сплетни.

– Надеюсь, ваш дядя серьезно не пострадал, – сказала я, усаживаясь.

– Он мне не дядя, – огрызнулась Лурина, не взглянув в мою сторону. В ее тоне сквозили ненависть, презрение и скука.

Чувство опасности во мне резко обострилось. Это была не та Лурина, которая в слезах умоляла меня не разглашать ее связь с Груннигеном. Интересно, знает ли на самом деле эта парочка – Лурина и Грунниген – о моем полете к Джаконелло? Здравый смысл подсказывал, что лучше всего не мешкая сесть в машину и убраться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно. Но я этого не сделала и продолжала прикидываться наивной.

– Хорошо, – сказала я, – назовем его не дядей, а Брайантом.

Она не ответила. Появился Хозе с мексиканским супом «газпача» и спросил, не желаю ли я вина. Я ответила утвердительно, и он принес бутылку охлажденного шардоне. За супом последовали другие мексиканские блюда, «буччито» и «камалес», но обуревавшая меня тревога не позволяла по достоинству оценить их вкус. Я несколько раз пыталась завести разговор, но в ответ удостаивалась лишь нечленораздельного мычания. Поэтому заканчивали мы обед в полном молчании. Когда настала очередь десерта, Хозе спросил, не подать ли кофе на террасу.

– Вечер сегодня теплый, – сказал он.

Я согласилась, а Лурина промолчала, снова уткнувшись в свой журнал.

Солнце уже опустилось за холмы, близилась ночь, на западе замерцали первые звезды. Воздух благоухал ароматами пиний, эвкалиптов, распустившегося к ночи жасмина. Я думала о несравненной красоте «Аббатства», о том, каким изумительным убежищем от шума и треволнений внешнего мира призван служить этот дивный уголок земли. А вместо этого все здесь пронизано страхом и ужасом. Неужто, подумалось мне, атмосфера «Аббатства» навсегда будет отравлена тем, что здесь произошло?

К моему удивлению, едва я устроилась поуютнее, на террасе появилась Лурина с привычным выражением смертельной скуки на лице. Она закурила сигарету и уставилась в пространство. Затем, словно нарочно, чтобы удвоить мое волнение, принесший кофе Хозе пожелал нам спокойной ночи и сообщил, что уезжает в кино в Санта-Елену. Я прислушивалась к стрекоту его мопеда, удалявшегося в сторону главных ворот, когда Лурина поднялась со своего места.

– Надо закрыть бассейн, – сказала она, – иначе туда нападает всякая мошкара и жуки. Кроме того, вода остывает за ночь.

Она направилась к борту бассейна, туда, где лежала намотанная на медный стержень нейлоновая парусина. Взявшись за один конец, Лурина обернулась и сказала:

– Работенка для двоих.

– О, конечно, – живо откликнулась я и поспешила ей на помощь.

Покуда я шла, Лурина продолжала держать конец стержня. Я взялась за другой его конец и взглянула на Лурину, ожидая ее указаний. Лицо девицы выражало недовольство – ясно было, что это занятие ей не по вкусу. Я спросила, входит ли укрытие бассейна в круг ее постоянных обязанностей.

– Нет, – ответила она. – Обычно этим занимаются Джон и Лиз. А когда они в отъезде, приходится просить Хозе или еще кого-нибудь, чтобы помогли натянуть это чертово покрывало.

Итак, держась за концы медного стержня, мы пошли вдоль бортов бассейна, постепенно затягивая тканью поверхность. Нейлоновая парусина разворачивалась, громко шурша по бетонным бортам. Когда мы дошли примерно до середины бассейна, я вспомнила – именно этот звук я слышала в ночь убийства Хестер! Должно быть, я остановилась, ибо услышала голос Лурины:

– Ну, что там у вас произошло?

Я очнулась.

– Нет, ничего, все нормально, – ответила я и двинулась дальше.

Однако кое-что действительно произошло: я сделала для себя одно очень важное открытие. Ибо в тот роковой вечер, когда убили Хестер, Груннигена не было дома, Хозе безмятежно спал у себя в комнате, нас в особняке оставалось только четверо – я, Лурина, Джон и Лиз. Чтобы накрыть бассейн, требуются усилия двоих человек. Теперь я знала наверняка, что бассейн в тот вечер накрывали Джон и Лиз. Значит, никого под душем в это время не было, поскольку, возясь с моим дверным замком, я видела Лурину, спускавшуюся по лестнице в кухню. Так почему же в душе была пущена вода? Я могла найти только одно объяснение этому. Лурина оставила воду, чтобы создать впечатление, будто она принимает душ, хотя ее там не было. Она откуда-то возвращалась, чтобы выключить душ, но тут заметила меня и быстро стала снова спускаться вниз по лестнице, надеясь, что я ее не заметила. Куда же она в таком случае отлучалась и зачем ей понадобилась эта хитрость с душем?

Я почувствовала, как у меня стынет в жилах кровь. Нет, нет, я ошибаюсь, не может быть. Ведь Хестер приходилась ей матерью…

И тут неожиданно я поняла: нет, я не ошиблась в кошмарной моей гипотезе, потому что услышала грохот открывшейся двери большого гаража. Взглянув в ту сторону, я увидела в дверном проеме мужчину.

Роланд Грунниген затворил за собой дверь гаража, и тьма поглотила его.

У меня перехватило дыхание. Я слышала, как громко стучит сердце у меня в груди.

– Но, по вашим словам, Роланд должен быть в Нейпе, – сказала я.

– Наверное, я ошиблась, – сказала Лурина с жуткой, злорадной улыбкой.