Текст книги "Убийство в долине Нейпы (сборник)"
Автор книги: Дэвид Осборн
Жанр:
Криминальные детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)
Несколько ошарашенная, я сказала:
– Здрасьте, как поживаете?
На что он ответил:
– Великолепно, дорогая, лучше не бывает. Раздобыл самый аппетитный информационный материалец со времен сенсационной истории о душителе на дороге номер 29. Да вы наверняка помните – придушил семерых, голосовавших на обочине, прежде чем его изловили. Мужчина или женщина – ему это было безразлично. Шея есть шея. Кстати сказать, он оказался виноделом из Сономы, весьма уважаемый в тех местах человек. Привозил их домой, на свой винзавод, поил вином пино-нуар, накачивал в стельку, а затем душил в укромном местечке.
Я туманно вспомнила, что лет десять назад читала об этой истории. Одновременно я поняла, что он – «представитель средств массовой информации». Но каким образом он ухитрился проникнуть в «Аббатство», да еще так вольготно расселся на террасе, когда полиции твердо приказано не пускать репортеров?
И словно прочитав мои мысли, он вручил свою визитную карточку. В ней значилось: «Обри Клаудсмит – главный редактор газеты «Летописец долины».
– Освещаем новости Сономы и северной части Центральной долины, а также винодельческого района Сьерры, – заявил он.
Я посмотрела на него – для этого пришлось опустить глаза.
– Как вы сюда проникли? – спросила я жестко.
Рядом с ним на столике лежала большая фотокамера «Спидграфлекс», штатное снаряжение чуть ли не каждого американского фоторепортера. Аппарат был потерт до такой степени, словно им пользовались сто лет без передышки. Чудаковатый коротышка ответил с явным удовольствием:
– Проник запросто. Богнор мне кое-чем обязан. Да и Джона Сэлдриджа я знаю чуть ли не с пеленок. – И без лишних слов снова устроился поудобнее в кресле, любезно пригласив и меня последовать его примеру, словно он был владельцем «Аббатства»: – Садитесь, дорогая! Нам есть о чем поболтать.
– Простите, – предупредила я сразу. – Поскольку я приехала сюда только в пятницу, вы наверняка лучше меня знаете, что здесь произошло.
– О, конечно, конечно! – Человечек замахал руками. – Все понятно – вы еще и чемодан не успели распаковать, когда стряслась эта жуткая история. Нет, я желал бы побеседовать лишь о вас самой.
– Обо мне?
– Да, именно о вас!
– Ничего интересного я собой не представляю, – возразила я. – Обыкновенная гостья, приехала на уик-энд и вот, кажется, застряла.
– Да, застряли, это уж точно. Богнор вас прихватил – типичная его манера, я сразу понял. Вот поэтому мы с вами и будем сотрудничать.
– Сотрудничать? – как эхо откликнулась я и чуть не рассмеялась.
– Именно! – повторил он. – Мы с вами обязаны сотрудничать.
Комичный седовласый херувимчик вдруг исчез, словно его разгримировали, и на его месте появился не склонный к шуткам газетный редактор со стальными глазами. Даже голос у него изменился.
– А теперь слушайте, – сказал он. – Богнор видит в вас, возможно, главного свидетеля или даже подозреваемую – если ему не докажут обратного. Смешно, конечно, но это так, а если знать Богнора, а я, уж вы мне поверьте, его знаю, то он от вас не отвяжется, пока не засадит за решетку настоящего убийцу. Это может произойти и сегодня после полудня, или завтра, или… – он сделал многозначительную паузу, -…в будущем году, – кто знает! Тогда, в этой истории с душителем, он задержал здесь, в Калифорнии, одного бедного малого и что ни месяц выдвигал против него одно обвинение за другим. А когда парень сбежал в другой штат, Богнор настоял на его выдаче. Так что наше партнерство будет заключаться вот в чем: я буду аккуратно снабжать вас точной информацией о действиях полиции, особенно о ходе расследования, а вы используете эту информацию плюс ваши детективные таланты, чтобы раскрыть тайну убийства. Затем я публикую ваш эксклюзивный очерк в моей газете, а вы улетаете к себе в Нью-Йорк. Договорились?
Тут я уже не выдержала и рассмеялась.
– Вряд ли мы договоримся. И вообще, с чего вы взяли, что я обладаю детективными способностями и способна распутать хоть одно преступление? Я не Шерлок Холмс в юбке. И откуда вам известно, что я живу в Нью-Йорке?
– Я много чего знаю о вас, миссис Барлоу. Ну, во-первых, мне отлично известно, что вы не профессиональный детектив, и – слава Богу! Мой опыт подсказывает, что детективы – публика со скудным воображением, потому-то они часто и не добиваются успеха. Вы же – не просто весьма милая женщина, вы еще прекрасная фотожурналистка. Не отрицайте, не надо, я не льщу. Я видел полдюжины ваших очерков в разных журналах, некоторые из них были подлинными расследованиями. У вас природный дар докапываться до сути вещей. И в «Балтимор сан» один мой коллега, вернее, одна моя коллега тоже отличилась…
– Ах, вот оно что, – сказала я, поняв намек.
Он хитро улыбнулся.
– Вот именно. Кошмар в «Брайдз Холле», школе-интернате для девочек на Восточном побережье штата Мэриленд. Запоминающийся был репортаж. И в «Бостон глоб» мы тоже читали неплохой материальчик.
«Материальчик»! Это был репортаж-расследование на целую полосу. Да, ему я могу сказки не рассказывать, будто никогда не расследовала убийств.
– «Случай на острове Марты», так это называлось, – призналась я.
– Он самый. Рекордную коллекцию гнусных убийств вы раскрыли, дорогая! Одного беднягу скормили каймановым черепахам, другого задушили, зажав шею в окне автомобиля стеклоподъемником, третьего прокололи вилами…
Я встревожилась.
– Надеюсь, – сказала я, – вы еще не выдали Богнору мой послужной список?
– Избави Боже! Конечно, нет. Богнор абсолютно убежден, что из всех детективов на земле он – самый гениальный. Легчайший шепоток о том, кто вы есть на самом деле, и он увидит в вас такого опасного конкурента, что тут же под любым предлогом упечет вас в каталажку.
Человечек встал, водрузил на голову широкополую панаму – она валялась там, куда он ее швырнул, на кресле, – и передо мной снова появился цветущий седенький херувимчик.
– О, конечно, вам потребуется время, чтобы все это обдумать, Маргарет, дорогуша, понимаю, понимаю. Я и не ждал, что вы поступите иначе, не такой вы человек. Моя визитная карточка у вас есть, позвоните мне. А пока что разрешите сказать, что встреча с вами была изумительно приятной, и я надеюсь, что вы быстро распутаете эту историю до конца. А я уж это подам как сенсацию. Вы-то уж наверняка все загадки разгадаете, и довольно скоро. Не сомневаюсь, что вам это удастся. – С этими словами он пожелал мне всего наилучшего, старомодно-вежливым жестом приподнял панаму над головой и поспешил прочь, похожий со стороны на гриб мухомор, вдруг побежавший на двух ножках.
Надо было прийти в себя и собраться с мыслями. К счастью, появился Хозе с замороженной бутылкой шардоне 1982 года, и это помогло.
– Вы знаете мистера Клаудсмита, Хозе?
– Еще бы! Кто же его тут не знает! – Хозе улыбнулся во весь рот, но больше ничего не добавил.
Я выпила бокал вина и принялась серьезно размышлять над тем, что Клаудсмит сказал о Богноре. Услышанное не радовало. Пугала меня не сама подписка о невыезде из Калифорнии, хотя дома ждали дела – нужно было сделать репортаж об осенней регате, подготовить к зиме мой коттедж на острове Марты. Но со всем этим я успела бы управиться, время позволяло, однако если Клаудсмит прав и Богнор, не ограничившись подпиской о невыезде, засадит меня под замок за то, что я вторглась на его заповедную территорию, то я и убийцу не разоблачу, и окажусь гостем шерифа графства Нейпа на значительно дольший срок, чем мне этого бы хотелось.
Я потянулась за бутылкой, чтобы подлить себе вина. Но тут из гостиной на террасу вышла Лурина в странном, на мой взгляд, для вчера осиротевшей девушки наряде – коротком махровом пляжном халате. Я встала, чтобы высказать ей мои соболезнования, но едва открыла рот, как она жестом холодно остановила меня и, снисходительно улыбнувшись, сказала:
– Благодарю вас, миссис Барлоу, – после чего прямиком проследовала к бассейну.
То, что она затем проделала, лишило меня дара речи. Возможно, я старомодна, однако нравы средиземноморских пляжей, на мой взгляд, вряд ли приемлемы в семейном доме. Лурина подошла к брезентовому шезлонгу у бассейна и небрежно, как на пляже в Сан-Тропезе, сбросила на шезлонг халат. Я увидела потрясающее стройное молодое тело, загорелое и полностью обнаженное, не считая крохотного кусочка ткани на тесемочках на нижней части тела. Бедный Хозе, вышедший как раз в этот момент, чтобы убрать со стола, быстро отвел глаза и поспешно ретировался.
Лурина же казалась совершенно безразличной к секундному появлению Хозе, равно как и к моему присутствию. Она отнюдь не выставляла себя напоказ. Ей было попросту наплевать и на Хозе и на меня, мы для нее не существовали. Она растерла крем для загара по всему телу, а затем улеглась на спину в шезлонге. Я почувствовала острое желание подойти и перевернуть шезлонг вместе с ней в бассейн.
Парадоксально, но Лурина, казалось, ничуть не переживала ужасную гибель матери, и это делало для меня смерть Хестер вдвое более страшной. Хотя я не симпатизировала Богнору, я мысленно поставила себя на его место и начала постепенно понимать, отчего он такой настырный. Учитывая жуткие обстоятельства расправы над Хестер, а также важность и особый престиж винного бизнеса, он был обязан добиться успеха и найти убийцу, тогда как смерть бедного Хулио Гарсиа-Санчеса его весьма мало интересовала. Если Богнор хотя бы кого-нибудь в «Аббатстве», включая меня, оставит вне подозрений и тщательно не отработает версии по каждому из нас, а затем обнаружится, что он проворонил среди нас преступника или ценного свидетеля, то на этом карьере Богнора конец.
Главный детектив мог оказаться более опасным моим противником, чем я предполагала. Придется вести себя крайне осторожно, чтобы не злить его.
Глава 9Через два дня состоялись похороны Хестер. Короткое отпевание в прохладной, строгой модернистской архитектуры церкви близ Сономы, затем похороны останков в гробу на ближайшем кладбище. В холодном утреннем тумане, принесенном ветром с залива Сан-Франциско, стояла у могилы горстка близких: Лурина, прятавшая лицо и глаза за темной вуалью, – она единственная носила траур, – Джон, Лиз, Брайант и я.
– С нашей стороны было бы непорядочно не пойти на похороны, – сказала мне Лиз накануне вечером. – По крайней мере, в деловых-то отношениях мы с ней состояли. И погибла она не где-нибудь, а в «Аббатстве» и, вероятно, каким-то образом в связи с «Аббатством». Кроме того, как-никак она считалась матерью Лурины.
Я же поехала на похороны в надежде, что чем теснее буду общаться с обитателями «Аббатства», тем скорее научусь не только разумом, но и душой воспринимать их мысли и дела и таким образом вернее доберусь до корней событий.
Богнор тоже явился на похороны. В неприметном костюме, с невыразительной физиономией, он болтался поодаль с двумя помощниками в темных очках, похожими на агентов секретных служб, и от их присутствия все чувствовали себя еще более неуютно, чем это обычно бывает на похоронах.
На какую поживу он здесь надеялся, я не знаю. Возможно, ошибочно полагал, что один из нас каким-то образом выдаст свою виновность отсутствием скорби. В таком случае почти все мы могли попасть под подозрение.
Обри Клаудсмит тоже приехал на кладбище. Он избегал меня, но однажды глаза наши встретились, и он подмигнул мне. Он оделся подобающим скорбному событию образом и смотрелся весьма респектабельно. Наверное, все отметили отсутствие президента пивоваренной компании – богатого любовника Хестер. Ни он, ни кто-либо из друзей Хестер не пожелали взять на себя печальные хлопоты по организации похорон, и этим пришлось заняться бедной Алисе Брукс.
– Пивовар, надо полагать, счел за благо поскорее вернуться к своей женушке, – пробормотал Брайант, когда мы с ним рядом стояли у зияющей могилы.
После похорон мы отправились в «Аббатство». Я ехала с Брайантом на его «феррари». Выезжая из кладбищенских ворот, мы чуть не врезались в машину Богнора. Брайант рассмеялся:
– Единственное, чего мне не хватало, – помять ему крыло. Хотя со мной он, по крайней мере, всегда вежлив. Еще бы! Шериф графства Нейпа – мой близкий друг.
Он взглянул через зеркальце заднего обзора на машину Бог-нора, шедшую за нами, и прибавил скорости.
– Проблема с нашим главным детективом в том, – продолжал Брайант, – что он из того сорта людей, которые никогда не довольствуются очевидным. А очевидное в данном случае состоит в том, что на пути к главным воротам Хестер заметила диверсанта. Правды мы никогда не узнаем, но есть основание думать, что она увидела свет в монастыре и – такой уж у нее был характер – не могла не поинтересоваться, что там происходит. Это было вполне в ее духе. И если злоумышленник там действительно возился с дробилкой, то он сообразил, что с помощью этого механизма можно легко и быстро избавиться от непрошеной свидетельницы. – Брайант с отвращением помотал головой. – Но для Богнора это слишком очевидно и потому неинтересно. Он должен перевернуть все вверх дном, выискивая какие-то другие, более остроумные мотивы, и смехотворно подозревать каждого, включая вас, Маргарет, как я слышал, и нас – Джона, Лиз и меня. Словно у нас и без того бед мало.
Но вопреки, казалось бы, здравым рассуждениям Брайанта меня грызло подозрение, что в действительности все может оказаться значительно сложнее и за гибелью Хестер кроется нечто большее, чем за убийством мексиканца. А что, если кому-то как раз и надо, чтобы Брайант и прочие считали, будто преступник убил Хестер только ради того, чтобы не быть опознанным? Я в этой версии усомнилась в значительной степени благодаря Джону. Меня не покидало подозрение, что Джону известно нечто большее о причинах убийства Хестер, чем он говорит. Когда мы шли от могилы, я заметила пробежавшую по лицу Джона горькую усмешку.
– Ну, а как же сигнализация? – спросила я. – Как мог преступник миновать ее, не подняв тревоги? Ведь там наверняка есть и дополнительное устройство, реагирующее на повреждение сигнализации. У большинства сигнальных систем есть такой прибор.
– Да, такое устройство имеется, – ответил Брайант. – И то, что оно дважды не срабатывало – в прошлом году и в этом, весьма озадачивает. Остается думать, что или действуют профессионалы, умеющие блокировать систему, или гадит кто-то свой, из работников «Аббатства», человек, которому мы доверяем. Он или сам устраивает диверсии и убивает, или кто-то извне платит ему за то, что он выключает охранную систему и дает мерзавцам возможность беспрепятственно проникнуть на территорию винзавода. Вероятнее всего, вредит кто-то из наших служащих, и это самое отвратительное.
Мы вернулись в «Аббатство». Брайант высадил меня у дома, а сам пошел в свой кабинет в конторе, чтобы забрать документы, необходимые ему для совещания в Сан-Франциско, куда он собирался сейчас же ехать.
– Если Богнор будет уж слишком давить на вас, – сказал он, – дайте мне знать. Я переговорю с шерифом, хотя, насколько я знаю Богнора, лучший подход к нему – не задираться. Вы ведь не хотите, чтобы он опять выпустил когти и выдвинул против вас какие-то новые формальные обвинения? Поэтому самое лучшее – сидеть тихо и даже не заикаться об адвокате.
– Спасибо, Брайант. Обо мне не беспокойтесь. Думаю, что мы с Богнором поладим.
– И правильно. На фоне того, что здесь происходит, Богнор, право же, – наименьшая опасность для вас, Маргарет. А вообще, будьте осторожны, – предупредил он на прощание.
Я пообещала вести себя осмотрительно и присоединилась к Джону и Лиз, которые только что вышли из подъехавшей машины.
Едва мы переступили порог дома, как в холле появился Хозе и шепотом предупредил, что на террасе дожидается хозяев некий Гарри Чарвуд.
Лиз расхохоталась, и даже Джон улыбнулся, покачав головой.
– Так, первый стервятник пожаловал, – сказал он.
Мы прошли на террасу. До того как Джон назвал Чарвуда стервятником, я вообще не имела о нем представления. После фразы Джона воображение нарисовало мне зловещего гангстера. Но этот образ мгновенно улетучился, едва я увидела Чарвуда во плоти. Он грузно поднялся из кресла, в котором сидел развалившись, с бутылкой шампанского, почти не видной в ручище размером с вирджинский окорок. Не на гангстера, а на плантатора из какой-нибудь Малайзии был похож этот человек. Перед нами стояла гора потного мяса, отнюдь не с костлявой шеей грифа, а с огромной, красной, круглой как луна рожей, пышными усами, рыжими, как апельсин, и узенькой полоской волос вокруг загорелой лысины во всю башку. Лет пятидесяти с гаком, ростом более шести футов, весом поболее двухсот пятидесяти фунтов, и все это в мешковатых джинсах и белой рубашке, распахнутой до пупа, чтобы показать несколько медальонов на золотых цепочках, болтающихся на груди.
– Наконец-то! – проревел он, завидя Джона. – Ну что, Синяя Борода, подтолкнул ее? Признавайся, Сэлдридж! – И громово расхохотался.
И прежде чем Джон и Лиз нашлись, что ответить, он махнул бутылкой шампанского в мою сторону и спросил:
– А эту симпатичную соучастницу как зовут?
Меня представили.
Кивнув головой на шампанское, Джон заметил, что гость уже сам нашел, что выпить.
– Свою привез, Сэлдридж, учитывая, что вы вечно сидите в финансовой луже. Решил отпраздновать радостное событие – наконец-то откупаю у вас все хозяйство. Ура, и за мое здоровье!
– Вы неисправимы, Чарвуд. Ничего мы не собираемся продавать, – ответила Лиз.
Хозе, точно его вызвали нажатием кнопки, появился с шампанским на подносе, и Чарвуд за секунду осушил еще два бокала. Затем он предложил Джону поистине огромную кучу денег за «Аббатство», на что Джон ответил:
– Это как раз половина того, что стоит поместье.
Чарвуд молниеносно отреагировал.
– У тебя нет выбора, малыш! – прогрохотал он. – Ты загнан в угол. Об этом знает вся долина. Вы по самые ноздри в долгах у банков. Ну, конечно, вы небось мечтаете, что кто-то из ваших процветающих дружков по виноградной части предложит вам побольше, но я что-то сильно в этом сомневаюсь. А я плачу наличными, учтите. Никакой тягомотины с этими дурацкими банками и их проклятыми подзалогами. Кладу на бочку большой чемодан, набитый доверху старыми добрыми зелененькими, и – дело с концом.
Монолог закончился одновременно с шампанским в бутылке. Наконец Чарвуд убрался, бросив на прощание Джону:
– Поразмысли над моим предложением, сынок. Даже когда спать ночью будешь, шевели извилинами насчет моего предложения, а утречком звякни мне поскорее, до того как банки опять начнут из тебя сок давить.
А меня пригласил:
– Приезжайте ко мне домой, милая леди, в любое время. У меня в подвалах – тонны шампанского, самого лучшего, недавно купил партию, бутылочки ждут не дождутся, когда их откроют.
– Передайте от нас привет Джаконелло, – сказала Лиз, едва пряча улыбку.
Чарвуд остановился как вкопанный. На миг наступила тишина. Он обернулся, уставился на Лиз, а затем разразился громовым хохотом:
– Джаконелло? Никогда в глаза не видел! Не узнаю даже, если повстречаюсь. И вообще, на черта ему я, бедный виноградарь, сдался? – И пошел через гостиную к выходу.
По дороге он предложил Хозе перейти к нему мажордомом, когда он, Чарвуд, сделается владельцем «Аббатства». Наконец шум мотора машины Чарвуда затих вдали, Лиз с облегчением вздохнула.
– Простите, Лиз, – осведомилась я, – вы имели в виду того самого Джаконелло?
– Да, да, того самого. Нет, наверное, на свете человека, который не слышал бы об Альфонсе Джаконелло. Это швейцарский миллиардер, сколотивший капитал на финансовых махинациях. Он нахапал драгоценные произведения искусства, чтобы украсить свой дворец, построенный в горах Сьерра-Мадре, здесь в Калифорнии. Мы подозреваем, что Гарри Чарвуд – подставная фигура Джаконелло, – продолжала Лиз. – Вряд ли у самого Гарри есть деньги вообще на какие-либо приобретения, тем более на наше имение. А вот Джаконелло только и думает, что бы еще прикупить. Несколько лет назад он сам предлагал нам продать ему «Аббатство». Мы ответили, чтобы он убирался подальше. Услышав такое, он чуть не рехнулся от негодования. Оно и понятно – никто ему прежде ни в чем не отказывал. Тогда он удвоил цену. Присылал к нам команду своих холуев на переговоры, но мы каждый раз отвечали отказом.
– И вы думаете, что он воспринял ваше «нет» как личное оскорбление?
– Да, этот человек просто не в состоянии поверить, что кто-то может отвергнуть деньги, поскольку сам он придает им гигантское значение. Скорее всего он решил, что мы питаем неприязнь к нему. Вот он и прислал подставного.
– Но почему, черт возьми, ему нужен именно винзавод? – спросила я. – У него достаточно денег, чтобы купить половину всего вина, производимого во Франции и в США, вместе взятых.
Лиз рассмеялась.
– Мы подозреваем, что им движет зависть. Не многим известно, что обогащение Джаконелло началось с вина. Его семья владела небольшим виноградником у Женевского озера. Они заработали хорошие деньги, достаточные для того, чтобы послать Джаконелло учиться в Оксфорд, а затем в школу бизнеса в Америке. Но он никогда не забывал унижений детских лет – когда французские виноделы посмеивались над низким качеством вина, производимого его семейством. Он мечтал взять реванш – стать хозяином лучшего винодельческого хозяйства в мире. Для этого он и решил завладеть нашим поместьем.
Больше ничего Лиз не успела рассказать мне про Джаконелло, потому что вошел Хозе с сообщением, что прибыл еще один визитер. Им оказался живший неподалеку ветеран виноделия, милый, добрый человек, известный к тому же своим прекрасным вином. Он приехал, чтобы поговорить о продаже Сэлдриджам отчаянно необходимого им мерло. Я оставила Джона и Лиз обсуждать с гостем условия сделки, а сама решила пробежаться трусцой.
В этот раз ничто мне не мешало – ни полиция, на кованые железные ворота – они открылись легко и просто, когда я навела на них маленький карманный дистанционный манипулятор, которым меня еще раньше снабдила Лиз. Дорога, петляя между холмами, поросшими сосной и дубом, была в этот час пустынна. Чистое небо, солнце, щебетание птиц, заросли чудесных диких цветов в придорожных лесах – все казалось таким радостным и невинным по сравнению с мрачными событиями в «Аббатстве». Отравление вина, два гнусных убийства… Полиция, очевидно, никак не может напасть на след. А тут еще появилась какая-то пузатая марионетка, которую скорее всего дергал за ниточки миллиардер, спланировавший акцию по захвату поместья. Я ни на секунду не верила, что Гарри Чарвуд был лишь невинным паяцем, каковым он хотел казаться.
И в то же время трудно было вообразить себе Чарвуда в роли вредителя и убийцы. Но кто же он в таком случае? Действительно подставное лицо Джаконелло?
Я вернулась в «Аббатство» и услышала торжествующий рассказ Лиз о том, как они с Джоном удачно купили у соседа мерло взамен своего винограда, которого лишились из-за трагедии с Хестер. Я поздравила ее, но мысли мои витали далеко. Количество вопросов, на которые я не находила ответов, росло. Надо было узнать, как далеко продвинулся Богнор в своем расследовании. Лучше всего в этом мне мог бы помочь Обри Клаудсмит. Я решила переговорить с ним как можно скорее.