Текст книги "Приют мертвых"

Автор книги: Дэвид Ливайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Мне и здесь хорошо, – ответил Бэр в тот самый момент, когда Чэд, подняв брызги, прыгнул в озеро.

Третьей вызвалась Дженни из отдела планирования. Тридцатилетняя толстушка топлес перевалилась через поручни.

– Подождите меня! – крикнула она Сьюзен и Чэду. Те уже заняли места на понтоне.

– Добро пожаловать, Дженни-душка, – ответил Чэд.

Бэр пытался разглядеть на его лице разочарование оттого, что их уединение нарушилось, но сверкающая поверхность озера слепила.

– Держитесь! – крикнул Эд и дал газ. Катер понесся вперед, а за ним, подскакивая на волнах и проваливаясь, следовала надувная лодка.

– Спасибо, Эд, что вытащил меня сюда! – Бэр старался перекричать рев мотора. – Прекрасное место.

– Это точно. Чем больше здесь бываю, тем больше мне нравится. Рад был с вами познакомиться, Фрэнк. Сьюзен постоянно о вас говорит так… – Капитан посмотрел вперед, повернул штурвал, и его последние слова унес влажный летний ветер. Бэр не стал его переспрашивать, уселся, развернувшись лицом назад, и стал смотреть за корму.

Сорок футов буксирного троса было не расстоянием для улыбки Сьюзен. Солнце золотило ее волосы. Бэр пересел к самому борту и еще некоторое время смотрел на нее, затем перевел взгляд на солнце и не отводил, пока не побелело перед глазами.

Глава четырнадцатая

Пинат Марбри сидел в «Рэппере» в своем «додж-неоне», слушая басы, мощно ухавшие из закрепленного под задним стеклом динамика. Машину сотрясало и колотило в такт музыке Сульи боя. [8]8
  Сценический псевдоним американского рэппера, танцора и продюсера Денндре Рамона Уэйа.


[Закрыть]

– Когда они явятся, я поеду вместе с ними! – Пинат старался перекричать рев динамиков. – Ты следом. Место тебе известно. Но мы должны быть там первыми, а уж потом ты. И заезжай задом – носом на улицу.

Никси Бучер, утопая в кожаном пассажирском сиденье, в подтверждение услышанного кивнул всего раз. Пинат знал, что с его головой все в порядке. Долбить до посинения не надо: раз сказал, и у него сразу западало. Вот почему Пинат взял именно его, несмотря на то что парень был тощий, как гончий пес.

– В чем дело: как только возникают Шлегели, обязательно случается какая-нибудь хреновина?

Пинат не ответил.

– Слышал, несколько недель назад они схлестнулись в баре с какими-то хлыщами и с тех пор о тех ни слуху ни духу? – спросил Никси.

– Бывает, что и с хорошими людьми происходит всякая дрянь, – ответил Пинат. – Зато заметь, когда возникают Шлегели, нам всегда перепадает монета.

– Гребаные белые! – Никси сплюнул сквозь зубы. – Надо уложить одного из них. Бам-бам! – Он изобразил удары левой и правой. – Этого ихнего Чарли. Пусть только попробуют раскрыть пасть и что-нибудь провякать. А как только Малыш Чарли окажется на земле, остальные тут же дадут деру.

Никси потянулся жилистой рукой и стукнул по прикрепленному к панели флакону в виде короны, наполнив машину ароматом «Тропической радуги».

Пинат покачал головой:

– Нет, приятель. Сначала займемся делом, а уж затем ими, если не отвяжутся.

– Их же всего трое.

– Не забывай про их папочку. Он в их компании самый крутой. Да и мамаша, наверное, под стать. Настырные – лезут, что муравьи на гору.

Никси продолжал долбить по насосу освежителя воздуха.

– Прекрати, – потребовал Пинат. Никси посмотрел на него – глаза красные, мутные, хотя забалдел он не сказать чтобы сильно. – Девятнадцать долларов за флакон.

Но Никси только отмахнулся – выпустил струйку на пальцы и растер между ладонями. В это время рядом с ними остановился «дюранго».

Стекло скользнуло вниз, и миру явился Малыш Чарли Шлегель. Рядом сидел Психованный Кенни. Нечего было сомневаться, что где-то совсем рядом, скажем, на заднем сиденье, за дымчатым окном устроился и Дэни.

– Как дела, негрилы? – крикнул Кенни через голову брата. Лицо Пината окаменело. Никси сплюнул сквозь зубы в окно.

– Не заводи меня, парень, – предупредил Пинат. Кен ни только рассмеялся.

– Так что, мы едем или будем устраивать дурацкие китайские разборки? – возмутился Чарли.

– Двигаем. – Пинат вылез из машины. Одновременно открылись другие дверцы: Никси сел за руль. Кенни перелез на заднее сиденье «дюранго», а Пинат плюхнулся на переднее. – Ты мне отваливаешь столько, что можешь рассчитывать на полное обслуживание, – начал он, но осекся, когда увидел, что на заднем сиденье находится не Дэни, а мужчина повзрослее – с угольно-черными глазами и омерзительным красным шрамом на щеке. – Где Дин? Ты кто такой? – Мужчина не ответил, не спуская с него глаз.

– Дин паршиво себя чувствует, – объяснил Чарли. – А это Кнут.

– Ньют?

– Да, – ответил Чарли и замолчал.

Пассажир на заднем сиденье выбросил вперед руку – маленькую, крепкую, огрубевшую.

– Кто это к нам пришел, твою мать? – На руке была татуировка: бледно-зеленый трилистник. Пинат знал, что этот человек сидел в тюрьме, и понимал, с кем имеет дело. Тюремный ходок заскрежетал зубами.

«Выставляется», – подумал Пинат, но ничего не сказал.

– Чэд считает, что мы не подходим друг другу, – начала Сьюзен, когда они, распрощавшись с ее коллегами, ехали домой.

– Вот как? – Бэр обогнал чадящий трактор с прицепом.

– Сказал, что ты для меня слишком суров.

– И ты что ответила?

– Поблагодарила его за участие, но сказала, что меня не интересует чужое мнение. Объяснила бы, что ты только что потерял друга, если бы думала, что это его касается…

Бэр вел машину, стараясь не сжимать руль, а держать свободно.

– Он безобиден, Фрэнк, – еще раз пояснила Сьюзен.

– Ты это уже говорила.

– Не повторяла бы, если бы думала, что он прав. По крайней мере не считала бы нужным.

Бэр что-то односложно проворчал.

– Ты все только усложнил – смотрел на всех волком.

– Я старался изо всех сил, Сьюз, – ответил он. – Старался. – Больше до конца поездки они не разговаривали.

Он остановился у ее дома, перевел рычаг автоматической коробки передач в положение «стоянка» и машинально слушал, как в сумерках работает мотор. Обычно в такие дни они ходили куда-нибудь поужинать, или в кино, или успевали и то и другое, а затем проводили ночь или у него, или у нее. Но сегодня получилась особенная суббота. И дело было не только в его настроении.

– Ну вот и прибыли.

– Спасибо, что съездил со мной. Я понимаю, что у тебя не лежала к развлечениям душа…

– Послушай, – перебил се Бэр. – Я видел, что ты целый день ходила с банкой пива, но не отпила ни глотка. Мне в голову приходят всякие мысли. Не знаю, что это за мысли. Подскажи мне, Сьюз.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга. Затем Сьюзен просто ответила:

– Я беременна.

У Бэра было такое ощущение, будто на его автомобиль наехал автобус-экспресс.

– Ты собиралась мне об этом рассказать? – вот и все, что он сумел выговорить.

– Конечно. Только не знала, как начать. И хотела, чтобы прошло какое-то время после того, что случилось с Аурелио.

– Ясно. – Бэр понимал, что этих слов недостаточно и, что еще хуже, он сказал их не тем тоном, каким было нужно.

– Как, черт возьми…

– А ты как думаешь, Фрэнк?

Холодная тьма сдавила его грудь, так что стало трудно дышать.

– Вижу, тебя это сильно разволновало.

– Сьюзен…

– Что?

– Не знаю. – Бэр посмотрел на нее. Сьюзен прижалась к двери и сложила на груди руки. Он не мог определить, то ли она сейчас улыбнется, то ли заплачет. Никогда эта женщина не казалась ему такой миниатюрной. – Мы должны все обсудить…

– Я не смогу вырастить ребенка одна. Не сумею. Понимаешь, о чем я говорю?

– Догадываюсь.

– Я внушаю тебе ужас?

– Ничего ты не внушаешь.

– Извини, Бэр, но решать теперь тебе. Извести меня, что надумаешь. Только побыстрее, – сказав это, Сьюзен решительно вышла из машины.

Глава пятнадцатая

– Ну-ка, послушаем. – Кенни протянул руку между передними сиденьями и ткнул пальцем в кнопки управления магнитолой. Из динамиков полетел дергающийся ритм. «Дюранго» заполнил скандально известный голос рэппера Ноториуса Бигги:

– «Глоки и всякие штуковины валятся из меня, стоит только сесть на горшок…»

– А ты, приятель, перетирай мое дерьмо в порошок, – подхватил Кенни. – Приходится спать на животе, чтобы не изгадить постель. Вот такая, мать моя, канитель.

– Придурок, – оборвал его Чарли и убавил звук. – Уж нашей-то мамочке приходится с твоей постелью не сладко. Обгаживаешь только так.

Кнут по обыкновению рассмеялся едва слышно, а Пинат громко фыркнул.

– Тащился бы лучше от кого-нибудь живого. На кой тебе сдался мертвяк? – спросил он. Следуя его указаниям, они поехали в сторону Срингтона, миновали бесконечную вереницу мотелей, где сдавались номера на час, и остановились на Белмонте, откуда можно было видеть дом на Тауб-авеню.

– Бигги не умер, – внезапно запротестовал Кенни, и все повернулись в его сторону.

– Что ты несешь? – удивился Пинат.

– Он жив. Просто вовремя сообразил: если останется в игре, его непременно убьют. Поэтому отошел в сторону.

– Как это так – в сторону? – не поверил Пинат.

– Что за вздор? – подхватил Кнут.

– А вы раскиньте мозгами: он сам дал нам все понять. Вот названия его альбомов: «Выхода нет». Бигги уже тогда понял, что спекся. «Жизнь после смерти» – ему в голову приходит светлая мысль. «Готов умереть» – он начинает приводить в действие свой план. А затем «погибает» на стоянке в Лос-Анджелесе. Но никого не арестовывают по обвинению в убийстве. Он будто мертв, но разве музыка на этом прекращается? Ничего подобного.

– Ты разве не знаешь, что записи хранятся на студии. Сначала выпускают только самое лучшее. Но когда музыкант умирает, раздувают вокруг него шумиху и продают все подряд.

– Все так. Но стиль-то меняется. Он развивается. – Голос Кенни звучал убежденно. – Как вы это объясните?

Чарли только покачал головой:

– Не заводите его. Он может трепаться часами.

– Его оплакивали родные. Оплакивал П. Дидди. Лил Ким. А где он в это время был?

– Наверное, в Африке, – ответил Кенни.

– В Африке? Вот еще!

– Схоронился и живет как король. Вы только представьте себе…

– Смотрите, – перебил его Чарли и указал на дом. Несколько машин стояли напротив фасада, а еще несколько подъезжали по улице и искали место, где остановиться.

– А Дидди навещает его там, – договорил Кенни.

– А как насчет Пака? Он тоже жив? Ведь и его музыка продолжает выходить, – не сумел сдержаться Пинат.

– Нет. По его музыке не заметно роста. Он на самом деле умер. По-настоящему застрелен в Вегасе.

– Заткнитесь, парни, – сурово приказал Кнут, и они замолчали. Стали смотреть, как из машин вылезают люди и заходят в дом. Судя по их расовому, половому и возрастному разнообразию можно было подумать, что они явились на собрание организации «Анонимные алкоголики» или идут на завод к началу вечерней смены.

– Смотрите, смотрите, – проговорил Чарли.

– Если бы латиносы и негры слили бы все эти деньги обратно в свои общины, в городе бы исчезла нищета, – заметил Кенни.

– Слушай, перестань говорить «негры», – предупредил его Пинат.

– Это почему же? Может, ты наслушался социальных работников? – поинтересовался Кнут.

– Прочел в газете, когда сидел в сортире, – рассмеялся Кенни.

– Не нравятся мне подходы, – нахмурился Чарли. – Слишком открыто. Соседи меня не пугают, если иметь в виду дома, стоящие неподалеку оттого, который нам нужен. Разбитые окна, грязные газоны и облупившаяся краска явно свидетельствуют о том, что они заброшены. Но это тупик.

– Да, машину может заблокировать всякий, кто приедет следом, – кивнул Кнут.

– У-гу, – промычал Пинат. – Но эта улица здесь только для виду. А есть еще проулок, идущий через весь Бельмонт.

Чарли почти с уважением посмотрел на него в зеркальце заднего обзора.

Они оказались у въезда в заваленный перевернутыми мусорными баками и рассыпавшимся мусором проулок, ведущий к задворкам дома на Тауб-авеню. К нему был пристроен гараж, но не было видно ни одной машины.

– Не лезь в него передом, – посоветовал Пинат. – Подай задом, чтобы можно было по-быстрому смотаться.

Чарли включил заднюю скорость и плавно повел «дюранго» к дому. Через ветровое стекло они видели, что Никси проделывает то же самое с машиной Пината. Добравшись до нужного места – примерно в десяти ярдах от задней двери, – Чарли перевел рычаг автомата в положение «стоянка».

– Ну…

– Пора! – Кенни выбил ладонью дробь о подушку сиденья. Он распахнул дверцу, и его примеру последовали остальные. Подошел к багажнику и открыл крышку. Подал Кнуту алюминиевую бейсбольную биту, себе взял запаянную с обеих сторон трубу с металлической начинкой, а для Чарли – фонарь на шесть батарей. Это в дополнение к «смит-и-вессону» – «сигма», который Чарли обычно затыкал за пояс, когда они шли на дело.

– Так-таки и не хочешь с нами? А то бы позабавился, – предложил Чарли Пинату.

Кенни крутанул трубой, как заправский громила из какого-нибудь кровопускательного кино, и прикрикнул:

– Ва-а!

– Нет, – ответил Пинат. – Давай бабки и тормозни секунд на тридцать, чтобы мы успели смотаться.

Чарли вынул из кармана деньги – десять хрустящих банкнот по сто долларов.

– Скоро поговорим о следующем заходе и кое о чем другом.

– Заметано, – кивнул Пинат, поспешил к своей машине и забрался на пассажирское сиденье.

– Давай, гони! – Он оглянулся назад и увидел, как Чарли запирает запасным ключом «дюранго», у которого продолжает работать мотор. – Эти Шлегели просто больные. Точно больные.

Бэр вел машину так, словно хотел прошибить темноту. Высадив Сьюзен, он даже не заехал домой. То, что она сказала, отложилось у него внутри тяжелым холодным грузом, и он ничего не мог с этим поделать. Бэр понимал, что такое известие порадовало бы большинство людей, но он не принадлежал к большинству. И каждый день жил с этой мыслью. У него был ребенок. Была жена. И он испытал распирающую грудь радость оттого, что они рядом. Но все это умерло – в буквальном и переносном смысле, и с тех пор он вел совершенно иную жизнь. Ведь для того, чтобы иметь ребенка, мужчина, как говорят экономисты, должен играть на повышение, а его дни неуемного оптимизма давно канули в Лету. И его время со Сьюзен тоже подходило к концу, в этом Бэр не сомневался. Они хорошо ладили, но она еще только дитя, и если честно взглянуть на вещи, так все и должно завершиться.

В машине хранились пара джинсов и ноутбук. Бэр переоделся и, подъехав к кофейне, где имелся беспроводной доступ в Интернет, остановился на стоянке. Используя специальный код, вошел в платную базу данных, затем набрал телефонный номер, значившийся в записной книжке Аурелио под буквой «Ф», и получил адрес: Уэстэльм-авеню.

Подъехал к дому и остановился рядом. Это было широко раскинувшееся двухэтажное, недавно оштукатуренное строение. Его скорее всего построили тридцать или сорок лет назад в качестве мотеля, а затем переоборудовали под жилье. Бэр вычислил квартиру 11–6 в углу на втором этаже. Шторы были задернуты, и внутри не горел свет. Он перевел взгляд на одну из дверей прямо перед ним на первом этаже. Потянулся к перчаточнику, извлек из него «рыбий глаз», вылез из машины и стал подниматься по лестнице.

Несколько раз постучал в дверь и, не получив ответа, ударил в нее со всей силы. В квартире никого не было, или люди не желали открывать. Бэр попытался заглянуть между штор, но мало что увидел. Оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, воспользовался тем, что взял в перчаточнике, – прибором, позволяющим смотреть сквозь замочную скважину. Приложил к отверстию коническое пластмассовое устройство и прильнул к окуляру. Выпуклая линза давала суперпанорамную картину внутренности квартиры. Широкоугольный объектив и темнота искажали изображение, но Бэр понял, что квартира пуста.

Внезапно за его спиной раздалось хриплое покашливание. Бэр закрыл ладонью «рыбий глаз», разогнулся и увидел пожилого костлявого чернокожего. Его глаза опухли, а лопнувшие сосудики превратили белое пространство вокруг радужки в красное.

– Кого вам надо, офицер? – Он горбился и, явно страдая хромотой, опирался на палку.

– А ты кто такой? – категорично, на манер полицейского, переспросил Бэр.

– Эзра Бланчард, – ответил чернокожий. – Я здешний помощник управляющего. А сам управляющий работает в конторе.

– В таком случае ты знаешь, кого мне надо.

– Флавия больше с нами не живет, – в голосе старика появилась дрожь. «Вот это и есть мое „Ф“», – подумал Бэр. – Отправилась в такое место, где ей лучше, – покашливая, продолжал Эзра. Бэр пытался понять, выражается ли он буквально или это его поэтическая метафора, и женщина действительно умерла.

– Когда?

– Недавно. – Старик ненадолго задумался. – Две недели назад.

– В середине месяца?

– Ее квартира была еще оплачена, но она очень спешила.

– У тебя есть ее адрес?

– Обещала мне прислать, чтобы я направлял туда ее корреспонденцию и пенсию. Но просила, чтобы я никому не давал.

– Понятно, – буркнул Бэр.

– Но так и не прислала. Наверное, забыла. Или передумала.

По мере того как старик говорил, его поза становилась все более напряженной.

– Что с тобой произошло, приятель? Упал с лестницы? – Бэр пытался понять, что творится в голове за опухшими, покрасневшими глазами старика.

– Не совсем, – после долгого молчания ответил Эзра.

– Кого она опасалась? – Бэр знал, что иногда такой резкий поворот в беседе – лучший способ разговорить тех, кто не умеет лгать.

Эзра только пожал плечами.

– Все это прекрасно, – жестко продолжал Бэр. – Но в данном случае «не могу сказать» не пройдет.

Эзра поежился.

– Ну, раз это полицейские дела… Насколько могу судить, она хотела скрыться от того подонка, с которым встречалась.

– Это он тебя избил?

Старик немного поколебался и кивнул.

– И кто же он такой?

– Не знаю его имени. Он дожидался Флавию в машине и куда-то увозил. Иногда они возвращались очень поздно, и он заходил к ней. Но всякий раз исчезал до наступления утра.

– Каков он на вид?

– Белый хлыщ. Молодой. Шести футов ростом. Долговязый, сухопарый. Лохматый, волосы каштановые. Громко топал по лестнице и любое время суток. Если Флавии не было дома, орал и весь вечер ломился в дверь. Настоящий подонок этот парень.

– Ты видел, чтобы он грубо с ней обходился или к чему-то принуждал?

– Нет.

– Тогда почему считаешь, что она хотела от него скрыться?

– Так оно и было. С тех пор как она уехала, он появлялся здесь несколько раз. В последний – двадцать минут колотил в дверь, пока я не вышел и не поговорил с ним. Попросил его вести себя тише. Сообщил, что Флавия уехала. Сказал, что у меня нет ее адреса, и попросил уйти. Он ответил, чтобы я валил подобру-поздорову, если не хочу оказаться в реке и оттуда слушать, как гудят поезда.

– Что бы это значило?

– Так сказал этот подонок: «Или ты мне скажешь, где она, или поплывешь по течению вдоль долбаной железки». Только он произнес не «долбаной», а гораздо хуже. Я сразу понял, что он нехороший человек.

– Ты вызвал полицию? – поинтересовался Бэр.

– Не пришлось. Сами явились. Наверное, вызвал кто-нибудь еще, – предположил Эзра. – Хотя парень к тому времени давным-давно смылся. Затем прибыл лейтенант, славный малый, и снял с меня показания. Пообещал, что они постараются его найти, но если он явится снова, я не должен выходить.

– Лейтенант? – повторил Бэр.

Эзра кивнул.

– Ты видел ее когда-нибудь с парнем по имени Аурелио Сантос?

– А как он выглядит? – спросил Эзра.

– Ростом примерно пять футов десять дюймов. Крепкий. Волосы черные курчавые. Около тридцати пяти лет. Ведет себя приветливо.

– Нет, не было такого…

– Если у тебя есть Интернет, могу показать его фотографию, – предложил Бэр.

– Я не умею обращаться с компьютером.

Бэр уже хотел записать ему свой номер телефона и уйти, но решил попробовать еще раз. Иногда это помогает.

– Эзра, дай мне ее адрес, – попросил он.

– Но вы ведь не коп? – ответил старик.

– Больше не коп, – признался Бэр. Эзра пожал плечами.

– Он у меня в квартире. – Старик двинулся в конец коридора. Бэр остановился на пороге и окинул взглядом скудную меблировку. Эзра скрылся в дальней комнате, а затем появился с несколькими конвертами и желтым стакером, на котором был написан номер дома на Шульц-парке.

– Если вы собираетесь туда, может, передадите и это? – Старик протянул перевязанную резинкой тонкую пачку конвертов. Бэр еще прикидывал, стоит ли осторожничать – аккуратно распечатывать письма, а затем заклеивать или просто разорвать, но Эзра передумал и отдернул руку.

– Нет, надо переслать через почтальона. Иначе это преступление по федеральному уголовному праву.

– Так и поступи, – кивнул Бэр и взял листок с новым адресом Флавии Инез, а старику дал свою визитную карточку.

– Позвони мне, если се приятель снова объявится.

– Хорошо, – ответил тот, но в его голосе слышалось сомнение.