Текст книги "Левиафан"

Автор книги: Дэвид Линн Гоулмон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Часть третья
ЧЕРНАЯ КОРОЛЕВА

Море – величайший чародей из всех: оно таит истину под милями и милями воды, оно укрывает свое истинное значение наслоениями глубин и давлений, открывая лишь то, что требуется, чтобы привлечь людей ближе к глубинам, а потом вдруг обнимает тебя своими холодными руками, и наконец открывается истинная правда.

Капитан Октавиан Эрталль

13

Сара, Ли, Алиса, Вирджиния и Найлз ждали в приемном покое лазарета «Левиафана». Они находились там уже в течение часа, пока корабельный врач – доктор Уоррен Тревор – занимался Фарбо. Пуля вошла французу в левое бедро, не задев ничего жизненно важного.

– Ну никак я не пойму полковника Фарбо, – признался Найлз, глядя на собственные руки.

– По-моему, самое время сообщить вам кое-что, – помедлив, Сара решила выложить все как есть. – Полковник почти такой же сумасшедший, как наш добрый капитан Эрталль. – Она медленно встала и принялась расхаживать перед группкой. – Он углядел шанс, когда штурмовая группа «Левиафана» ворвалась к нам, и проник в комплекс за ними по пятам, чтобы убить Джека. Ему мнится, что это Джек убил его жену, а себя, как я подозреваю, Фарбо поначалу считал соучастником ее гибели. Когда он узнал, что Джек уже мертв, из него словно воздух выпустили; он будто лишился единственного, ради чего жил.

– Он сфокусировался на Джеке, потому что…

Прекратив расхаживать, Сара поглядела на Найлза:

– Единственное, что я смогла понять, что он винит Джека за то, что тот заставил его тогда, на Амазонке, почувствовать себя человеком, спасти этих студентов и нас остальных от ядерного взрыва. Его действия с того момента, как мы оказались на борту «Левиафана», граничат с… ну, вроде как он напрашивается на пулю. Может, это желание умереть. То, как он бросился на сержанта, его неприкрытая враждебность по отношению к любому члену команды «Левиафана»… все одно к одному.

Все примолкли, задумавшись о хитросплетениях характера француза.

– Поздравляю, вам удалось подвергнуть «Левиафан» опасности впервые за все долгое время его существования.

Все подняли головы и увидели Александрию Эрталль, стоящую в проеме открытой двери в окружении четверых охранников, включая и сержанта Тайлера с белой повязкой на голове. Правая ладонь у нее была туго затянута запятнанным кровью носовым платком, запекшаяся кровь была и на левом ухе.

– Капитан, по-моему, самое время расставить все точки над «i». – В голосе Найлза сквозил сумрачный гнев. – Мы вовсе не, как вы эвфемистически выражаетесь, ваши «гости». Нас держат здесь против нашей воли, чтобы мы поделились своими познаниями о том, кто же вы есть. Поскольку вы провозгласили войну миру, следует ли мне напоминать, что, как военнопленные, мы имеем право попытаться бежать при первом же удобном случае?

Тайлер шагнул было к Найлзу с искаженным от гнева лицом, но Эрталль, протянув свою изящную руку, остановила его.

– Что ж, разумно, доктор, пусть будут военнопленные. Сержант Тайлер, пожалуйста, отконвоируйте пленных в головной смотровой зал и охраняйте их там.

– Капитан, эти люди представляют крайнюю опасность для нашей миссии, – накинулся на нее Тайлер. – Я с самого начала предупреждал о последствиях того, что мы взяли их на борт. Должен настаивать, чтобы их надо либо казнить, либо пустить дрейфовать по морю. Они…

Эрталль резко обернулась к Тайлеру, положила ладонь ему на грудь и припечатала его к переборке, чем ошарашила всех присутствующих.

– Вы настаиваете? – вполголоса с угрозой процедила она, и кровь снова потекла у нее из левого уха. – На борту «Левиафана» вы ни на чем не настаиваете! Вы исполняете приказы, не только ради меня, но и ради высшего порядка, за который мы боремся. Я понятно выразилась, сержант?

Ли подбородком указал на струйку крови из левого уха Александрии, и Найлз решил воспользоваться этим как поводом прервать стычку. Как ни безумна Эрталль, но Тайлер со своим холодным, расчетливым трезвым умом наверняка будет куда менее милосердным тюремщиком.

– Капитан, у вас довольно сильное кровотечение, – вмешался Найлз. Эрталль проигнорировала Комптона, не сводя взгляда с Тайлера, пока здоровяк не кивнул – коротко и однократно. Отпустив его, Александрия неуверенно попятилась на шаг.

– Что тут происходит? – строго спросил доктор Тревор, появляясь в дверях лазарета. Потом увидел состояние капитана и поспешно бросился вперед.

– Сержант, выполняйте, что приказано, – бросила Эрталль, позволив доктору взять ее за руку. – Доктор Комптон, больше терпеть полковника Фарбо мы не будем. Как только доктор с ним покончит и мы окажемся недалеко от берега, он будет отпущен.

– Отпущен или брошен в море? – уточнил Найлз.

Утерев часть крови со щеки, Александрия обернулась к Комптону с таким видом, будто хотела что-то сказать, но лишь нахмурилась, а потом удалилась в сопровождении доктора.

Сержант Тайлер поглядел на собравшуюся группу, и в его холодных серых глазах мелькнул безмолвный приказ. Шестеро охранников повели группу прочь.

– Этот человек не только хочет нам вреда. Всякий, кто не слеп, увидит, что у него в голове целая программа, – заметила Алиса.

Но прежде чем они успели покинуть приемный покой, вернувшийся доктор Тревор окликнул их со своим мягким английским акцентом:

– Ваш друг прекрасно поправляется. Я извлек пулю, и он с комфортом отдыхает. Очень легкое ранение, ни мышцы, ни кость не задеты.

– Спасибо, доктор… – Найлз слышал, но прежде чем успел сказать хоть что-нибудь, охранник тычком погнал его в люк.

Фарбо поглядел на Сару, и тонкая улыбка скользнула по его губам. Сглотнув, он поморщился от боли. Час назад Тайлер вошел в смотровой салон, взял Сару за руку и, не объяснившись ни словом, привел ее в лазарет, где объявил, что у нее час на разъяснение Фарбо, в какую передрягу он попал. И предупредил, что, если француз будет доставлять ему новые неприятности, наказание понесет Сара. И с холодным взглядом и угрожающей улыбкой Тайлер оставил ее в лазарете наедине с Фарбо.

– Вы странный и непостижимый человек, полковник.

– Тайна, укутанная в головоломку, – шепнул он и улыбнулся. – В которой недостает множества фрагментов, а?

– Ага… но послушайте, если вы хотите совершить самоубийство, есть множество менее болезненных способов, так что бросьте вы это дело.

– Такие грубые… слова человеку, которой только учится быть… героем, – запинаясь, проговорил Фарбо со смежающимися веками.

– Лучше, чем быстрый пинок в задницу… – начала было Сара, но увидела, что Фарбо спит.

– Он очень устал, – сообщил Тревор, проверяя показания на мониторе у постели. – При осмотре я обнаружил у него острое переутомление. Сомневаюсь, что он спал больше двух-трех часов в сутки последние месяц или два.

– В последнее время ему тяжеловато пришлось, – промолвила Сара, глядя на смягчившиеся черты француза.

– Что ж, теперь он нуждается в отдыхе, мисс?..

– Просто Сара, этого вполне достаточно, – ответила она, похлопывая Фарбо по руке.

– Сара… Сара… – под нос повторил доктор. – Это имя в этом лазарете бормотали не раз и не два.

Сара подняла на него вопросительный взгляд.

– Правду говоря, последний человек, занимавший как раз эту самую койку, тоже был полковником – вот только американским.

Сара не ответила, продолжая слушать из вежливости.

– Этот звал Сару снова и снова. Да вдобавок забавное такое уменьшительное прозвище… как там было? Ах да… «Малышка». Он звал Малышку во сне. Это…

Сара побелела. Слова доктора оглушили ее, как удар в солнечное сплетение. Голос застрял где-то в горле и никак не шел с губ.

– Средиземноморье? – прозвучало чуть слышным шепотом.

– Прошу прощения, девушка?

– «Левиафан» был недавно в Средиземном море? – спросила она ломающимся голосом.

– Ну… да, капитан исследовала недавние непорядки там, в море, и мы пытались спасти… ну, явление по природе своей было сейсмическое, полагаю. Вот там-то мы и вытащили моего предыдущего пациента, американского полковника.

Сара подскочила на ноги, вдруг задохнувшись:

– А… а… он здесь… жив?

– Очень даже жив… по крайней мере, был, когда его отпустили. Больше ничего я сказать… – Доктор вдруг сообразил, с кем говорит. – Ох ты… так вы та самая Сара?.. Сара полковника Коллинза?

Макинтайр не слышала вопроса. Она покачнулась и чуть не упала.

– Ну-ка, ну-ка, как мы себя чувствуем? – спросил доктор, помогая Саре восстановить равновесие.

– Где он? – спросила она, пока доктор вел ее к креслу в углу.

– Ну, капитан его отпустила. Полагаю, он там, где ваши люди.

Сара закрыла глаза, не зная, как быть, что делать, озиралась, словно угодила в комнату без окон и дверей. Хотела было встать, но тут же тяжело опустилась обратно в кресло. Ей хотелось смеяться, плакать и скакать. Ей хотелось всего этого одновременно, пока она не увидела, что Фарбо смотрит на нее. Он проснулся, и взгляды их встретились, и Сара увидела произошедшую в нем перемену. Француз возродился, снова обретя смысл жизни, – точь-в-точь как жизнь вернулась и к самой Саре.

– Я рад за тебя, Сара Макинтайр. Очень рад.

Губы Анри улыбались, но глаза – нет.

Комплекс группы «Событие», база ВВС

Неллис, Невада

Выведя изображение острова Сабу в реальном времени на главный экран в кабинете директора, Пит, Джек, Эверетт и доктор Роббинс сидели и слушали по телефону информационную сводку о текущем состоянии острова, зачитываемую одним из компьютерных техников Пита.

– На атолле наблюдается несколько сооружений, но при ближайшем рассмотрении они производят впечатление брошенных еще с конца Второй мировой войны. Никакой местной фауны, пресной воды тоже нет. По сути, это коралловая скала в самом конце цепочки островов.

– Спасибо.

Поблагодарив, Пит дал отбой связи с компьютерным центром и перевел взгляд с карты на Коллинза, ждавшего, пока Пит подаст ему реплику. И. о. директора кивнул, затем встал и подошел к большому монитору, делая вид, что разглядывает карту.

– Вы считаете, что гипотеза Чарли Элленшоу насчет того, что изначально жилище Эрталля располагалось здесь, правдоподобна? – не оборачиваясь, произнес Пит. – Ставка немалая, полковник. Быть может, мы отправляем единственный актив, которым располагаем в этом регионе, не туда. Тогда он лишится единственного преимущества, которым располагает, – эта субмарина может быть где угодно, кроме Сабу.

– Поскольку президент уведомил нас о рапорте, полученном с «Миссури», и если Сабу дружественная территория для этих людей, и предположение, что они отправятся туда на ремонт, хоть и несколько притянуто за уши, но это единственный наш шанс.

Оттолкнув кресло, Эверетт встал, зашагав вокруг стола к месту, где сидел Джин Роббинс. Мгновение постоял, потом положил обе ладони компьютерщику на плечи.

– А как по-вашему, доктор?

Роббинс дергался, поводя плечами, пока Эверетт не убрал руки, и, полуобернувшись, оглянулся на капитана:

– Я вам уже высказал свое мнение по поводу гипотезы профессора Элленшоу. В отличие от большинства находящихся в этом комплексе, я отказываюсь принять за чистую монету гипотезу, состряпанную человеком, верящим в существование Несси и снежного человека.

Отвернувшись от карты, Пит поглядел на своего юного протеже.

– Знаешь, Джин, Чарли Элленшоу за время пребывания в ячейке «Левиафана» выдвинул отнюдь не одну гипотезу. Не знаю, слышал ли ты об этой. Что ж, мои извинения, это как раз он, полковник, и капитан Эверетт об этом и подумали.

Роббинс снова искоса оглянулся на Карла, продолжавшего стоять у него за спиной. Потом нахмурился и снова устремил взгляд на Пита:

– Я не знал о другой гипотезе.

– Похоже, они считают, что Вирджиния хоть и блестящий физик и, может быть, очень хорошо разбирается в экзотических взрывчатых веществах и катализаторах, но кое в чем заместитель директора ничуть не отличается от остального персонала комплекса. Она ни бум-бум в компьютерах, не считая входа-выхода и, наверно, доступа к «Европе» для своих исследований. Протоколы безопасности для нее – темный лес.

– Изучить протоколы «Европы» может всякий, особенно обладатель столь блестящего ума, как мисс Поллок. И потом, разве не ты, Пит, и премногоуважаемый профессор Элленшоу выдвинули идею, что это заместитель директора повинна в диверсии?

– Да, действительно. Это называется поспешным суждением. – Пит прошагал к столу, за которым сидел Роббинс, и уперся ладонями в его полированную поверхность. Коллинз просто повернулся вместе с креслом, а Эверетт раздражающе маячил за спиной у компьютерного гения. – Однако хоть Чарли Элленшоу и великий ум, я был озадачен тем, что он надумал прогнать поиск корреляции между Александрией Эрталль и Вирджинией Поллок через «Европу», особенно после всего, что было перед ним как на тарелочке.

Роббинс сглотнул, но не отозвался ни словом. Эверетт кашлянул и швырнул на стол перед ним пластиковый пакет. Когда тот шлепнулся, Роббинс вздрогнул. Сквозь пластик видны были лежащие внутри перчатки.

– Я нашел это в чистой комнате, доктор Роббинс, – сообщил Джек, глядя на него в упор. – Поскольку без сопровождения в эту совершенно секретную зону допускаетесь только вы, директор и доктор Голдинг, мы вынуждены были заключить, что эти перчатки, перепачканные тем, что называется мелкодисперсным магнием, использовавшимся для поджога опасных материалов, принадлежат вам.

Эверетт снова наклонился и прошептал Роббинсу на ухо:

– И угадай что? Эксперты обнаружили в упомянутой перчатке отпечаток указательного пальца. С доктором Голдингом мне не сравниться, так что дам тебе три попытки угадать, кому он принадлежит, и первые две не в счет.

Все трое не могли не воздать Роббинсу должное: соображал он очень быстро.

– Да бросьте, я сам наведался в ячейку «Левиафана» после нападения. И испачкать перчатки в катализаторе мог, когда был там. – Он обернулся к Эверетту: – Давайте проясним дело. Вы обвиняете меня в диверсии, а вместе с ней и в убийстве, и в похищении людей?

– Еще бы, – бросил Карл, нависая над Роббинсом еще ближе.

– Докажите, – не сдавался тот, снова отворачиваясь от Эверетта.

– Доктор Роббинс, вы недопонимаете, в какую ситуацию вы влипли. – Джек встал и двинулся вокруг стола. – Вы думаете, у нас тут судебное разбирательство, где все по правилам… – Он улыбнулся, развернул доктора вместе с креслом и оказался с ним нос к носу. – Никаких правил.

Роббинс шарахнулся от капитана. Все явственно видели, какой страх он питает перед Эвереттом.

– Полковник Коллинз, капитан Эверетт, я понимаю, что согласился на все, только бы получить правдивые ответы, но вы не можете на подсознательном уровне грозить одному из моих людей насилием, – вмешался Пит к явному облегчению Джина Роббинса. – Я думаю, вы должны открыть карты и сказать все напрямик. – Он улыбнулся впервые со времени нападения на комплекс. – К черту подсознание!

– Вы правы, конечно. – Эверетт протянул руки, сграбастал Роббинса за грудки, выдернул из кресла и тряхнул – раз, другой. – Джек, заявление об увольнении у тебя с собой?

Коллинз подсунул Роббинсу лист бумаги. Но тот не увидел – весь мир от него застила ненависть во взгляде Эверетта.

– Погляди сюда, Джин, – сказал Пит с явно написанным на лице отвращением.

Обернувшись, Роббинс посмотрел на лежавший на столе листок.

– Ваше официальное заявление об увольнении, подписанное собственноручно, врученное Питу перед самым вашим исчезновением из комплекса. Местонахождение неизвестно, – проговорил Коллинз, усаживаясь в кресло рядом с Роббинсом.

– Я подозреваю, что этот недоносок совершил самоубийство, когда нам стало известно о его виновности и предательстве, – произнес Эверетт, поворачивая лицо Роббинса к себе так, чтобы всерьез продемонстрировать ему свое грандиозное актерское дарование.

Коллинз поглядел на Пита, и оба одновременно осознали, что, если будет надо, Эверетт и камень напугает до дрожи.

– На самом деле, доктор Роббинс, вы исчезнете, – подкинул Джек.

Роббинс наконец заставил себя оторвать глаза от внушающего жуть Эверетта и увидел Джека.

– Вы отправитесь на Сабу – и знаете, что еще? Вы уже позаботитесь, чтобы ваши друзья показались.

– Как… и как же я должен это сделать? – спросил Джин, когда Эверетт в конце концов отпустил шиворот его халата.

– Ну, тебе самому придется их вызвать, конечно, – лучезарно улыбнулся Карл. – Ты же получаешь приказы каким-то образом. Вот и воспользуйся тем же методом, чтобы связаться со своим боссом и сказать ему, что возвращаешься домой.

– Кстати, а как называется этот дом, Джин? – полюбопытствовал Эверетт, сияя улыбкой по-прежнему.

Роббинс перевел взгляд с Карла на Джека, а потом на своего бывшего начальника, понурил голову и едва слышно проронил:

– «Левиафан».

Час спустя Джек, Эверетт, Джейсон Райан, Уилл Менденхолл и Роббинс в полевом снаряжении уже направлялись в Калифорнию, чтобы сесть на самолет ВМФ США «Грейхаунд» для переброски в Тихий океан, на рандеву, устроенное самим президентом. Коллинз поговорил с Белым домом напрямую по закрытой абонентской связи. Роббинс выглядел несчастным, но подчинился приказу отправить на «Левиафан» экстренную депешу, уведомлявшую его хозяина, что он будет ждать на Сабу немедленной эвакуации, что его легенда лопнула, а ему самому едва удалось уйти. Ответа не последовало, даже простого подтверждения, что послание получено.

– Ладно, полковник, вот ваш транспорт до Сабу – корабль ВМФ США «Миссури». Это и есть лодка, всадившая две торпеды в нашего друга.

– Спасибо, сэр, – сказал Джек, глядя в свою камеру из грузового отсека транспортного самолета ВВС С-130.

– Ну, и что же заставляет вас, черт возьми, думать, что они примут вас на борт, когда обнаружат, что вы сдаете их оперативника?

– Мы ставим на высокомерие Эрталль. В конце концов, какую опасность могут представлять для нее четыре человека?

– Это чертовски большая натяжка, полковник.

– Я прекрасно знаю, что на кону, господин президент.

– Лады, полковник, вы получите свою лодку. Главнокомандующего Тихоокеанского подводного флота я предупредил, а он предупредил экипажи трех атакующих подлодок «Лос-Анджелес», чтобы готовились выйти в море. Они встретятся с «Миссури», так что желаю вам удачи. Вы должны понимать, полковник, эти капитаны имеют свои приказы. Уж кому-кому, а вам говорить, что это за приказы, я не должен.

– Если «Левиафан» предпримет малейшую попытку агрессии, они должны всеми доступными средствами уничтожить его.

– У вас есть письмо к капитану Джефферсону? – спросил президент.

– Да, сэр.

– Копии доставлены капитанам других подлодок. Удачи, полковник. Если сумеете, привезите моих людей домой. Я проинформирую адмирала Фукуа, что операция «Немо» началась.

Экран погас.

У Джека было такое впечатление, что он со стороны наблюдает за игрой в покер и только надеется, что получит место за большим карточным столом. Проблема лишь одна: ему заранее известно, что все карты на руках у другого игрока.

Блеф начался.

«Левиафан»

Найлз, Вирджиния, Ли, Алиса и притихшая Сара сидели в кают-компании – за дальним столом помещения на семьдесят столов. Поздний ужин одновременно поглощали свыше ста человек команды «Левиафана» и потому переговаривались вполголоса. То и дело один-два человека оглядывались на них, и на сей раз на лицах не было ни дружелюбия, ни гостеприимства. Найлз отодвинул тарелку с супом, поставленную перед ним стюардом кают-компании, и оглядел остальных.

– Я считаю так, что если Джек в форме, то он, Карл и Пит изыщут способ нас найти. Я ставлю на наших людей.

Группа примолкла, ожидая, когда Найлз скажет то, что собирается.

– А еще я хочу, чтобы никто из сидящих за этим столом не питал никаких иллюзий насчет нашего побега. Это маловероятно. – Комптон поглядел на Макинтайр, набиравшую суп в ложку и выливавшую обратно. – Сара, я хочу сказать то, что тебе может не понравиться. Мы ничем не обязаны полковнику Фарбо – ни за спасение тебя в комплексе, ни за то, что он сделал сегодня. Он опасен, и мы должны подумать о… его устранении.

– Сара, ты рассказала нам о Джеке. Твое описание реакции Фарбо на весть, что полковник жив, подтверждает твои подозрения на предмет устойчивости его психики.

Не ответив ни словом, Сара обернулась к Найлзу. Ее вид говорил, что она попросту не знает, как ответить и ему, и Вирджинии.

Неловкое молчание прервал Гаррисон Ли.

– И как же нам это сделать, Вирджиния, – попросить капитана выбросить его в море или позволить этому сержанту Тайлеру вогнать пулю ему в мозг?

Ответом на вопрос Ли было всеобщее молчание.

– Очевидно, нет. Мы давным-давно решили, что будем играть по своим правилам, а не по чьим-либо еще, чего это ни стоило и с каким бы противодействием мы ни столкнулись, – резюмировал Ли, обводя взглядом одного за другим.

– Сожалею, но Фарбо может стать очень большой обузой, когда придет время действовать, – заметила Вирджиния, потирая виски.

К их столу подошла старшина Фелиция Альвера, оглянулась на других членов команды, наблюдавших за ее приближением, и глазела на них, пока они не отвернулись.

– Чем мы можем вам помочь, старшина? – поинтересовалась Алиса, обратив внимание, что девушка впервые не улыбается.

– Это насчет вашего противостояния с нашим капитаном. Мне – как и многим из нас, – она полуобернулась, указав на стол в центре помещения, за которым сидели человек двадцать кадетов, – хотелось бы знать, почему вы не понимаете, что у нее не было иного выбора, что она не могла действовать иначе?

– Девушка, как бы добра ни была капитан Эрталль к вам и остальным, она убивает людей, притом почти без разбора, что это за люди, – ответил Найлз, видя перед собой совершенно иную девушку, чем при первой встрече на посадочной палубе.

– Старшина, можете вернуться к своей трапезе или в свой кубрик, – сказал сержант Тайлер, приблизившийся так незаметно, что никто не видел и не слышал.

Альвера оглянулась на Тайлера с прищуром, вдруг развернулась и ушла. Забыв о еде, попросту покинула кают-компанию. Найлз и другие заметили, что остальные кадеты, бросив на них мимолетный взгляд, тоже встали и последовали за старшиной.

Сержант уже двинулся прочь, но тут вдруг остановился и обернулся, глядя на пятерых членов группы сверху вниз. На повязке вокруг его головы по-прежнему виднелось пятнышко крови.

– Отныне и впредь вам не положено разговаривать с командой, особенно с курсантами. Если нарушите этот приказ, вас запрут в карцере и заткнут рты кляпами. В настоящее время мы отложили проблему, как с вами быть, но скоро у вас может появиться компания. Мы делаем крюк.

– А как же насчет причины, чего ради вы нас притащили на борт, сержант? – поинтересовался Найлз.

– Что знаете вы или ваша группа, нас больше не интересует. Покамест считайте себя… – Он выдержал паузу и ухмыльнулся: – Балластом.

Развернувшись, Тайлер последовал за кадетами прочь из кают-компании, игнорируя взгляды и выражения лиц взрослых членов экипажа.

– Вот задница, – буркнула Сара.

– Вот именно, – подхватила Алиса.

– Насчет старшины Альверы и других кадетов… Вы заметили, какая бледная у них кожа? Почти прозрачная, – заявила Вирджиния.

– Теперь, когда ты об этом упомянула, я тоже сообразил, что они очень бледные, даже для подводников, – согласился Найлз.

– Нам всем надо это как-то обмозговать. Вы заметили, что старшие члены команды смотрят на них чуть ли не с возмущением?

Ни ответа, ни определенного мнения на этот счет не нашлось ни у кого. «Левиафан» запустил свои теплодинамические двигатели впервые за двенадцать часов. Все снова примолкли. Многие уставились в стол, понимая, что колоссальная субмарина снова легла на курс, продолжая свою адскую работу.