Текст книги "Левиафан"

Автор книги: Дэвид Линн Гоулмон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Не платье, а кошмар какой-то, – процедила Сара, вежливо скаля зубы.

– Я вот все твержу юной Саре, что для нее одеваться во что-либо другое – попросту оскорбление для художественных талантов Господа, – искренне признался Фарбо.

– На сей раз я склонен согласиться с нашим другом, – подхватил Найлз, беря Сару за облаченную в перчатку руку и осматривая с головы до ног.

– Вот-вот! – поддержал Ли.

– Ну, хорошо, старикашка, только смотри, как бы твой здоровый глаз из глазницы не вылез, – поддела его Алиса, беря сенатора под руку.

На ней было прелестное синее платье из материала наподобие шифона с рукавами до локтей, доходившими до ее длинных перчаток.

– Этот глаз мечется, не зная, взирать ли ему на Афродиту или на Венеру, ибо обе столь очаровательны, – дипломатично парировал Ли.

– В самом деле, миссис Гамильтон, вы просто воплощение грации и элегантности, – с поклоном изрек Фарбо.

– Услышать такое от француза и экс-политика – да я прямо трепещу вся, – осклабилась обоим Алиса. Потом повернулась и стала осматривать зал. – Что-то я Вирджинии не вижу, – сказал она, вытягивая шею.

– Еще не показывалась. Хотел бы я улучить случай поговорить с ней наедине, – заметил Найлз, увидев приближение первого помощника – коммандера Сэмюэльса.

– Добрый вечер. Вы хорошо выглядите, – сказал тот с поклоном.

– Да уж… Если бы паши вещи не стащили, пока мы были в душе, уверяю вас, мы не стали пособничать вам в этом сумасбродстве. – Найлз открыто встретился взглядом с коммандером.

– Мы полагали, по такому поводу наиболее уместен будет соответствующий наряд. Вашу одежду вернут выстиранной и выглаженной.

– И что же у нас за повод? – полюбопытствовал Ли, опираясь на трость.

– Ну, конечно, годовщина побега прапрапрадеда капитана Эрталль из Шато д'Иф, совпадающая с днем рождения Октавиана Эрталля день в день на пять лет позже, чей гений стоит за всем вот этим, – он обвел зал широким жестом.

– Шато д'Иф? Что-то знакомое, – промолвила Алиса.

– Позвольте мне, коммандер, – попросил Фарбо. – Шато д'Иф – очень старая тюрьма в моей стране, пользующаяся некоторой известностью, миссис Гамильтон. – Он обернулся от Алисы к Сэмюэльсу: – Но больше славы ей принесло участие в качестве декораций для одного из величайших романов на свете. – Он улыбнулся всем собравшимся перед ним полукругом. – Французского, конечно, – «Граф Монте-Кристо».

– Отлично, полковник, – с искренним одобрением ответил Сэмюэльс. – Он самый и есть.

– Вы подразумеваете… Что именно вы подразумеваете? – не поняла Сара.

– Я ничего не подразумеваю, лейтенант Макинтайр. Я лишь информирую вас о чистой правде.

– Как-то трудновато поверить, коммандер, – заявил Фарбо, тотчас напрочь растеряв веселый настрой.

– Родерик Деверу был несправедливо брошен императором Наполеоном в застенок в 1799 году. А преступление его заключалось в нежелании отдать императору труд всей своей жизни по судостроению и разработке военных судов, которые радикально преобразили бы Военно-морские силы Франции – стремительных кораблей наподобие катеров, которые могли бы послужить образцом современным судам, состязающимся за «Кубок Америки». Планы паровых угольных машин, аккумуляторных батарей для электричества – список растянулся бы на несколько сот страниц.

– Как же мог он настолько далеко продвинуться в науке судо– и моторостроения? – не выдержал Найлз.

– Согласно преданию, Деверу обладал просто-таки ошеломительным интеллектом. Всю свою жизнь он провел исключительно в море и большую часть этого времени переписывался с самыми выдающимися умами планеты. Он посвятил себя благу человечества – совершенствовал способы добычи морепродуктов без перелова рыбы, высказывал идеи и строил планы альтернативного топлива, которое спасло бы китов по всей планете, заставив людей прекратить убивать их ради лампового масла и смазки. Да, он был человеком науки, но еще и сострадательным человеком, все еще верившим в общечеловеческое братство. Наполеон позаботился, чтобы после темницы он радикально переменил свои взгляды.

– Император не мог получить его разработки и потому швырнул его в тюрьму, – вслух прокомментировала Алиса.

– Да, но он бежал, как и написал мсье Дюма в своем изложении этой истории. Но дальше идет сплошная игра ума.

– Насчет сокровищ Дюма придумал? – уточнил Найлз.

– О нет! Во время бегства волны выбросили Деверу на берег небольшого островка в Английском канале. Находясь там, он обнаружил давным-давно потерянные сокровища – золото и драгоценные камни, добытые мародерами в Иерусалиме и Святой земле. По нашим оценкам, их ценность в современной валюте, – он поклонился Найлзу, – в американских долларах, составит чуть менее трех целых семи десятых триллиона долларов.

– Подобная сумма сокрушила бы экономику большинства стран мира, если выбросить такую уйму золота и драгоценных камней на рынок.

Сэмюэльс одарил Ли улыбкой:

– Нет, если тратить деньги понемногу, равномерно и только на научные изыскания на маленьком захолустном островке. – Он указал на портрет, стоящий на мольберте. Большое полотно изображало семейство Эрталлей. – Мистер Деверу сидит в кресле вместе с сыном Октавианом и женой Александрией. Как уже сказано ранее, Октавиан был истинным гением в своем роду. После убийства отца он остался с матерью, тяжело болевшей и в то время прикованной к постели недугом под названием болезнь Ослера. Болезнь передается по наследству и может вызывать кровотечения в самых разных местах.

Вся группа мысленно сделала пометку о болезни, чтобы после это обсудить.

– А куда они отправились после смерти Деверу? – осведомилась Сара.

– Никуда – куда угодно: в Америку, в Азию на юг Тихого океана… Октавиан подхватил работу своего рода и довел ее до той самой субмарины, которую вы держите в своем комплексе, самого первого «Левиафана». Он предназначался для спасения мира, чтобы сделать войны бесполезными. Он повелевал бы морями планеты и воспользовался бы этой властью, чтобы никогда больше не позволять странам воевать друг с другом, ибо без моря военные действия становятся бесполезными.

– И что с ним случилось? – не отступала Сара.

– Октавиан Эрталль заключил соглашение, что оставит часть моря для своих работ. Авраам Линкольн признал правомочность его требования и пошел на соглашение, гарантировавшее, что Соединенному Королевству помешают признать Конфедерацию. Эрталль же хотел лишь защиты Мексиканского залива. Как всегда, капитана обманули, что и подводит нас к истокам нынешнего недоверия.

В этот момент два больших люка распахнулись и свет чуть пригас – в смотровой зал вошла капитан «Левиафана». Офицеры зааплодировали. Звук получился приглушенным из-за надетых на них белых перчаток. Александрия была одета так же, как они, только цвет ее мундира был темно-синим, с эполетами и галунами цвета морской волны и золота. Под кителем на ней была белая водолазка, а волосы были стянуты в тугой пучок. Вместо юбки на ней были брюки, но с ее красотой не мог сравниться никто из присутствующих – кроме Сары. Капитан поклонилась и улыбнулась.

– На случай, если вам интересно – а я, прошу простить, начинаю понимать ход вашего мышления, – капитан заслужила право носить этот ранг. Она служила стажером и курсантом под началом собственных родителей. Выпускные экзамены она прошла как в Военно-морской академии Соединенных Штатов в Аннаполисе, так и в Королевском Военно-морском училище в Дартмуте. Лучших оценок, чем она, не получал никто и никогда… Прошу простить, леди и джентльмены, долг зовет.

Сэмюэльс принял предложенный кадетом бокал.

– Капитан, мне выпала честь приветствовать вас и ваших предков в этот ежегодный день из дней, – громко возгласил Сэмюэльс, пока стюарды-кадеты шныряли вокруг с подносами напитка, напоминавшего зеленый «Кул-Эйд»,[13]13
  Читателям, незнакомым с этой торговой маркой, будет достаточно знать, что подобные напитки известны у нас под девизом «Просто добавь воды».


[Закрыть] в высоких бокалах для шампанского. И как только бокалы оказались у каждого: – Капитан, за великого бога морей – Родерика Деверу-Эрталля и творца «Левиафана», былого и нынешнего, его сына Октавиана в день его рождения!

– Родерик Деверу – Октавиан Эрталль! – хором возгласили члены команды.

Сара и Алиса посмотрела на Найлза и сенатора. Ли устранился, приподняв бровь над повязкой через глаз в адрес директора, так что все легло на плечи Комптона, который кивнул, поддерживая тост в честь великого человека и его сына. Анри Фарбо улыбнулся, в кои-то веки согласившись с Комптоном, опрокинул бокал и сделал изрядный глоток.

– Наипротивнейшая жидкость из всех, какие я пробовал! – Он снова отхлебнул, как и остальные. – Впрочем, как-то втягиваешься, – добавил Фарбо, все еще морщась.

– Как вижу, наше игристое вино пришлось вам по вкусу?

Оглянувшись, все увидели остановившуюся перед ними Александрию Эрталль. Она кивнула французу. Зрачки у нее были нормальные, и во взгляде ее читалась какая-то агрессивность.

– Нет, я нахожу его вульгарным до крайности… но при том… как бы это выразиться… притягательным?

– Ну, мы бы выразились, «перебродивший яд морского ежа серебристая диадема». – На лице француза появилось вопросительное выражение. – Напиток, полковник, представляет собой перебродивший экстракт ядовитых желез небольших морских существ, из которого и получается то, что мы называем «амброзией Ионы».

– Морских ежей? Вас швыряет от редчайшего вина в мире до морских ежей? Похоже, мне пора потолковать с вашим шеф-поваром, – заметил Фарбо, беря еще бокал у проходящего мимо стюарда.

– К обеду будет вино, – отозвалась она, беря его под руку.

Проводив взглядом капитана, ушедшую под руку с Анри, Найлз оглядел остальных одного за другим.

– Она живет на другой планете. Устраивать вечеринки в честь дня рождения вымышленных персонажей, все эти штучки в духе Немо… У ней все куда серьезнее, чем я думал, – заметил Ли, глядя капитану в спину.

Комптон не ответил, сосредоточенно наблюдая за движениями капитана. Ее шаги и осанка казались размеренными и точными, пока она пробиралась через толпу преклоняющихся перед ней членов команды.

– Сумасшедшая она или нет, роли не играет. Давайте рассмотрим внимательно ее достижения. Даже если не принимать за чистую монету то, что касается ее вменяемости, нам надо относиться к игрушкам, изобретенным ее семейством, которыми она играет, очень и очень серьезно, – сказала Сара, кивком давая понять, что им следует присоединиться к остальным за длинным столом, установленным перед обзорным окном. – Потому что, безумна она или нет, эта женщина держит в руках очень сильные козыри.

Пока сотня офицеров и членов команды пробирались к своим местам, группа детей не старше двенадцати-четырнадцати лет вереницей вошла в зал и выстроилась перед обзорным окном в носу.

Пока офицер рядом с ней подвигал Саре стул, она обратила внимание, что мальчики и девочки одеты в шорты и белые рубашки. Они улыбнулись, когда инструктор выступила вперед, повернулись и отвесили поклон капитану, ответившей кивком. И почти тотчас из уст детей полилась самая гармоничная песнь из всех, какие Сара, да и остальные когда-либо слышали: медленная, мелодичная, прямо мурашки по коже. Поглядев во главу длинного стола, Сара увидела, что капитан, не обращая внимания на беседующего с ней Фарбо, смотрит прямо на нее.

Сара кивнула ей, и капитан улыбнулась, словно знала о Саре какой-то большой, тщательно оберегаемый секрет, которым она не могла поделиться абсолютно ни с кем.

За обзорными окнами струился холодный Ледовитый океан. «Левиафан» держал курс в прогалине между Алеутскими островами и Россией, на военном жаргоне называемой дефиле, а проще – бутылочным горлом.

И «Левиафану» предстояло очень скоро на собственном опыте узнать, почему.

Комплекс группы «Событие», база ВВС

Неллис, Невада

Историю, изложенную ему Джеком, президент выслушал очень внимательно. После того как «Европа» и ее следственные команды выяснили фамилию семейства, с которым имеют дело, в распоряжение группы начали поступать личные дневники и прочие правительственные бумаги из исторических архивов.

Президент понимал, что почти шестьдесят процентов услышанного – догадки и домыслы, но учитывая то, что сам успел узнать за очень короткое время пребывания на посту об этих людях из Невады, понимал, что на проценты можно закрыть глаза. Их догадки куда надежнее, чем факты большинства агентств.

– Итак, ваши исторические отделы полагают, что этот Октавиан Эрталль каким-то образом помогал Линкольну во время Гражданской войны? И наблюдалась явная враждебность между ним и военным министром Стэнтоном?

– Судя по нескольким дневниковым записям с упоминанием О. Э. или норвежца, мы подразумеваем, что авторы дневников имеют в виду Октавиана, – пояснил Джек. – Наиболее убедительные свидетельства найдены у государственного казначея Конфедеративных Штатов. Пятьсот долларов золотом выдано заместителю государственного секретаря Конфедерации Томасу Энгерсоллу, и он был отправлен с миссией в Великобританию. Полученные им приказы неизвестны, но мы установили, что он встречался непосредственно с королевой Викторией и некими членами парламента. Здесь мы предполагаем, что могла идти речь о подготовке договора между Англией и Конфедерацией.

– И что же случилось с этим Энгерсоллом, полковник? – поинтересовался президент.

– Пропал без вести во время шторма в Мексиканском заливе в 1863-м, на обратном пути, вкупе с тремя британскими военными кораблями.

– Г-м-м, чертовски лютый шторм, – покачал головой президент.

– Да, так бы оно и было, если бы не тот факт, что наши историки утверждают, что в этом регионе не было сильных штормов за месяцы с июня по июль 1863 года, на которые можно было бы списать потопление трех британских военных судов.

– Октавиан Эрталль?

– Да, сэр, мы полагаем, что это и была одна из тех миссий, к которым его привлекли. Все фрагменты головоломки складываются воедино, господин президент. Мы считаем, что история правильная и выводит нас прямиком к Александрии Эрталль.

– И что нам с этим делать?

Джек передал ведение встречи обратно Питу Голдинг:

– Ну, сэр, у нас есть гипотеза, позиционирующая Октавиана Эрталля где-то в пределах акватории Тихого океана площадью в три тысячи квадратных миль, где, как мы полагаем, он и устроил свою базу. Это в сочетании с вещественными доказательствами, найденными здесь же, в комплексе, после нападения, заставляет нас предположить, что мы можем найти их где-то между островом Сабу в Марианском архипелаге и Гуамом.

– Пусть пришлют мне цепь доказательств. Русские и китайцы устроили западни у входов в Тихий и Индийский океаны, у мыса Доброй Надежды, мыса Горн в Южной Америке и в Беринговом проливе.

Джек снова развернул монитор к себе:

– Сэр, насчет этой ловушки, которую удумали русские и китайцы, пусть дают отбой. Заставьте их отыграть назад, пока мы не разработаем более реалистический план действий. Мы считаем – и я не сомневаюсь, что военный флот разделяет наше мнение, – что по огневой мощи нам эту женщину не превзойти.

Президент застыл совершенно неподвижно, глядя на изображения Пита и Коллинза. Потом на минуту погрузился в раздумья.

– Полковник, адмирал Фукуа разбросал по этим группам, находящимся в засаде, атакующие подлодки «Пасадена», «Даллас» и «Миссури». Теперь я уже не могу их отозвать. В этой неразберихе мы лишимся всякой надежды на сотрудничество с нашими азиатскими и российскими союзниками. Русские, венесуэльцы, британцы и китайцы не на шутку рассержены этими утренними атаками.

Двустворчатые двери кабинета распахнулись, и вошел Джин Роббинс с кипой бумаг. Положил их на стол Пита и принялся ждать, пока встреча завершится.

– А в чем именно заключается их план атаки? – осведомился Джек.

– Кордон из восьми атакующих субмарин, расположенных через различные интервалы и на разных глубинах, залег в ожидании и готовности стрелять по всякому, кто выйдет из полярного перехода. Такое же число лодок находится и в остальных упомянутых мной регионах.

Джек не стал высказывать вслух своих мыслей, что это обратится в бойню, превосходящую худшие кошмары, да еще и на пользу не той стороны.

– Так выведите меня на что-нибудь, чтобы я мог постоять против этих людей. Изыщите что-нибудь, полковник. Пока что ЦРУ, АНБ и ФБР не располагают ровным счетом ничем.

– Есть, сэр!

Монитор переключился с изображения президента на пустое синее поле.

– Я не ослышался: они устраивают западню на «Левиафана»? – поинтересовался Роббинс, снимая очки. – Лишиться этих британских военных кораблей на сегодня недостаточно?

Коллинз оглянулся на Роббинса:

– А вы рассчитываете, что мир просто поднимет лапки, не пытаясь остановить это безумие, доктор?

– Нет… нет, конечно, нет… Я просто имел в виду…

– Что там у тебя, Джин? – прервал Пит его как бы извинения.

– Я просто хотел сказать, что мы полностью подняли Европу. Я запечатал систему, за исключением чистой комнаты, а туда доступ сейчас имеем только мы четверо.

– Тогда на этом все, Джин, – сказал Пит, указывая на дверь. Роббинс быстро покинул кабинет.

– Вот уж не знал, что нашего доброго доктора так волнуют потери Военного флота, – заметил Эверетт.

– Он просто расстроен, – пояснил Пит.

Джек кивнул Эверетту, капитан извлек из заднего кармана небольшой пластиковый пакет и вручил его Питу. Взяв пакетик, Голдинг оглядел его со всех сторон.

– Резиновые перчатки?

– Пит, когда мы направимся на остров Сабу, пожалуй, нам не помешает компания одного из работников вычислительного центра. Мало ли что, он может пригодиться в поездке. – Джек с серьезным видом похлопал по пластиковому пакету в руках у Пита.

– Наверное, я могу отрядить кого-нибудь.

– Не просто кого-нибудь, Пит. Я хочу, чтобы в этой поездке нас сопровождал диверсант.

11

«Левиафан», в восьмидесяти милях севернее Берингова пролива

После десерта хор сменил струнный квартет, игравший классическую музыку, пока офицеры и гости «Левиафана» беседовали.

– Если позволено спросить, капитан, каков личный состав «Левиафана»? – задал Ли заготовленный иезуитский вопрос.

– Конечно. У нас семьсот семьдесят два офицера и матроса. Кроме того, на борту находятся пятьдесят два стажера и семьдесят пять кадетов. Они составляют замечательный хор, вы не находите?

– Я начинаю осознавать, что члены команды чрезвычайно преданы вам… и вашей философии, капитан, – сказал Найлз, предпочтя проигнорировать вопрос о кадетах.

– Доктор Комптон, мысль о преданности команды у меня даже не возникала. Что же до моей философии, то я никогда не скрывала от них никакую информацию. Как раз напротив, я полагаюсь на их исследования, разработки и идеи.

– Могу ли я, не рискуя ошибиться, предположить, что обслуживание «Левиафана» требует наличия базы? – взялся за свое Ли, постукивая тростью по палубе красного дерева.

– Да, есть место, которое мы зовем домом; вообще-то их целых два. Моя прабабушка Оливия и ее муж Питер Уоллес устроили первую постоянную базу после того, как был предан ее отец Октавиан. Я и мои родители копаем вторую базу последние пятьдесят лет. – Взгляд ее пропутешествовал с мужчин к морю за большими окнами, окружающему ее со всех сторон. – Вторая – это место, которое было недостижимо много лет, пока не были разрешены определенные проблемы.

– И где же эта база? – продолжал Ли.

Отвернувшись от окна, она поглядела на обоих с улыбкой:

– Если я вам о ней скажу, ничего хорошего мне это не сулит. На первую мы прибудем где-то через сутки, а там скоро и на вторую.

Найлз внимательно разглядывал сидящую перед ним красивую женщину. У нее бывают моменты просветления, когда она кажется просто одной из пассажирок круизного лайнера, любующейся судном и морем вокруг. Найлз был близок к окончательному заключению, что действительно имеет дело с самым умным человеком на свете – и, как Ли заявляет при всяком удобном случае, самым безумным.

– Капитан, я не дурак, но будь я неладен, если могу понять конструкцию вашего корпуса и материалы, использованные при постройке «Левиафана». Как вы достигаете таких глубин? – Ли снова помахал тростью вокруг себя, указывая на корабль в целом.

– Корпус «Левиафана» представляет собой композитный материал, произведенный из нейлона, стального волокна, пластика и ингредиента, встречающихся только на предельных глубинах в… – Она вдруг прервалась и улыбнулась Ли: – Вы почти поймали меня, сенатор. Должна сказать, тут в игру входит ваше прошлое в Управлении стратегических сил, не правда ли?

– Должен же я был попытаться, – без улыбки отозвался Ли.

– Однако не вижу вреда в том, что скажу вам один пустячок. Вы все равно не поймете динамику процесса, так что я выдам вам лишь конечный результат. – Она улыбнулась, подпустив сенатору эту шпильку. – Вы, наверно, удивитесь, но чем глубже «Левиафан» погружается, тем плотнее становится материал корпуса. Он сжимается, учетверяя свою прочность.

Подошедшая Алиса взяла Ли за руку.

– Капитан Эрталль, почему вам было не сесть рядком с мировыми лидерами да показать им ладком то, что показываете нам, прежде чем устраивать пальбу?

– Да, Алекс, почему бы тебе не объяснить, почему ты этого не сделала?

Обернувшись, они увидели Вирджинию, стоящую за спиной капитана. На ней было простое зеленое вечернее платье, а глаза чуточку припухли, словно она только что плакала.

– Возникли определенные события в Мексиканском заливе, сделавшие предварительные переговоры неприемлемыми. Требовались незамедлительные действия, и я их осуществила. Жадность единственной страны была…

– Поосторожнее, Алекс, твоя ненависть проглядывает в твоих словах. – Вирджиния наклонилась вперед и взяла со стола бокал с вином.

Александрия перевел взгляд с Вирджинии на остальных членов группы, потом улыбнулась:

– Ой, Джинни, ты все еще злишься за то, что я тебя подставила? Я же недвусмысленно растолковала, что ты совершенно не повинна в том, что я добыла необходимую информацию и разведывательные данные о вашей группе.

Отпив вина, Вирджиния склонила голову к плечу.

– Нет, не злюсь. Я люблю группу и людей, с которыми работаю. – Она поглядела на Найлза, потупившегося и устремившего взгляд в пол. – Они бы со временем установили истину. А я ведь думала, что знаю тебя, Алекс. Человек, которым ты стала, убивает невинных, не поморщившись. Алекс, которую знала я в колледже, убедила бы всякого способного слышать, что у нее есть способ получше. – Она огляделась, жестом обведя «Левиафан». – А человек, создавший нечто столь великолепное, оказался холодным, как море, которое якобы защищает. – Вирджиния осушила бокал одним духом и взялась за стоявшую на столе бутылку. – «С великой силой приходит великая ответственность».[14]14
  Девиз Человека-паука.


[Закрыть] Не помню, кто это сказал.

Ли хотел было ответить, но Алиса сжала ему руку, чтобы помолчал.

– И я отношусь к этой ответственности всерьез, Джинни, ты же знаешь, – бросила Эрталль, глядя на старую подругу в упор.

Подошедший к группе сержант Тайлер поднял бокал в шутовском тосте. По нему было видно, что разговор его явно заинтересовал.

Наполняя свой бокал, Вирджиния прятала глаза от окружающей ее группки людей.

– Да, мы были свидетелями твоей ответственности, Алекс. А теперь скажи-ка мне, старая подружка, очевидно, в нашем департаменте есть другая особа, которая могла сообщить тебе, что мы ничегошеньки не знаем о твоем семействе, ваших открытиях или ваших намерениях. Тогда зачем тащить нас сюда?

– Сержант Тайлер даст вам ответ на это достаточно скоро.

– Ты лжешь, Алекс, мы тебе зачем-то нужны. Так зачем?

Заметив гневные искорки во взгляде Александрии, Алиса выступила вперед, взяла Вирджинию за руку и поспешно увлекла прочь от стола.

– Как я вижу, не я один тут налегаю на вино, – заметил Фарбо, вместе с Сарой присоединяясь к безмолвному трио.

– Капитан, Вирджиния…

– Если мне и надо истолковывать чьи-то действия, доктор Комптон, то из всех людей на свете Джинни будет из них последней. – Она опустила голову, сделав вид, что поправляет свои белые перчатки.

– Прошу простить, кое-какие дела. – Сержант Тайлер поставил бокал на стол рядом с собой, даже не пригубив вина. Он встретился взглядом с Александрией, и между ними что-то явно разыгралось, заставив присутствующих задуматься, кто же командует «Левиафаном» на самом деле.

Неловкое молчание затягивалось, но его прервало завывание сирены. Продолжалось оно лишь секунду, но этого было достаточно, чтобы офицеры и матросы начали поспешно покидать смотровой зал.

Подойдя к Эрталль, первый помощник положил ей в руку небольшую записку, после чего отвел ее в сторонку и прошептал что-то на ухо. У всех на глазах капитан переменилась в лице, зажмурилась и оперлась ладонями о стол перед собой. Сэмюэльс буквально отпрянул от нее и развернулся на сто восемьдесят градусов, сердито стаскивая свои белые перчатки.

Под взглядами присутствующих капитан включила интерком:

– Вахтенный офицер, стоп машина, сохранять глубину, приказ о тишине на всех палубах, инициировать боковые акустическо-лазерные системы.

– Есть, капитан!

Снаружи раздвижные панели «Левиафана» начали уходить в пазы по всему периметру лодки, открывая охватывающее субмарину углубление. В этом углублении находилось что-то вроде елочной гирлянды, светящейся темно-красным огнем и разгорающейся с каждой секундой. Как только «Левиафан» полностью остановился, тысяча крохотных лазеров, включившись на полную мощность, пронзила темные воды Берингова пролива на три мили от его носа. Лучи, кружась, устремлялись во все стороны, пока вся грандиозная субмарина не была окутана красным коконом колеблющегося лазерного света.

– Вот почему я вынуждена делать немыслимое. Любовь государств к власти неискоренима. С их глупостью может потягаться только их фальшивая бравада и любовь к бряцанию оружием.

Группа «Событие» в недоумении смотрела, как Александрия щелкнула другим выключателем, отчего свет, заполняющий головной отсек, переключился в сине-зеленую часть спектра. Когда они обернулись к носу, стекло было озарено голографическим изображением, на добрую сотню лет опережающим технологии любой из наций. Рамы заполнила голограмма грандиозных масштабов – словно смотришь на электронное изображение моря прямо перед ними; по сути, это изображение заменило стекло, увеличив окружающий мир. Внедренные на различной глубине в панели композитного стекла миллиарды сверхтонких волоконнооптических линий позволяли строить трехмерное изображение. У них на глазах светящееся изображение начало увеличиваться, пока не появились восемь объектов, застывших на разной глубине.

– О мой боже! – выдохнул Найлз, подступая поближе к голограмме, подробной до мельчайших деталей, будто на семидесятимиллиметровом киноэкране. Эрталль воззрилась на изображение, и Сара заметила, что зубы у нее стиснуты, а на скулах играют желваки.

– Ублюдки! – бросила она, развернулась и устремилась прочь из отсека. Алиса успела разглядеть, что глаза у нее темно-синие, а зрачки больше не расширены.

Остановившись обок Найлза, Сара принялась разглядывать изображение.

– Я отчетливо насчитываю восемь штук, – проронил Найлз.

На голограмме перед ними, простирающейся на сорок футов в высоту и восемьдесят футов в длину, красовалось устрашающее изображение семи атакующих субмарин класса «Акула» русской постройки, неподвижно подстерегающих, когда же появится жертва.

– Она поубивает их всех! – Ли сердито стукнул тростью в пол.

– Господи, – произнесла Сара. – А это одна из наших?

Прямо в центре цепочки находилась самая совершенная подлодка в американском флоте, а значит, и в мире.

– Да, полагаю, это ваш корабль ВМФ США «Миссури», судно класса «Вирджиния», если память не изменяет, – подсказал Фарбо, впервые за вечер отставляя бокал.

– Они не движутся – они не знают, что «Левиафан» здесь, – отметил Найлз.

– Она их уничтожит, – повторил Ли.

Развернувшись, Найлз бегом устремился к люку отсека, но дорогу ему заступил сержант Тайлер. Он неспешно закрыл и задраил люк, после чего поднял свой автоматический пистолет, нацелив его в Комптона. Но что хуже, при этом он ухмылялся:

– Капитан отдала приказ, чтобы вы стали свидетелями вероломства наций.

На гигантской голограмме «Левиафан» дрейфовал все ближе к восьмерке грозных атакующих субмарин.

Сержант Тайлер жестом приказал Найлзу отойти от люка, угрожающе помахивая пистолетом вперед-назад и явно намереваясь держать представителей группы в узде.

– Как я понимаю, свобода нашего передвижения на борту «Левиафана» аннулируется? – осведомился Комптон, не отступив от двери ни на шаг.

– Я подозреваю, Найлз, мой мальчик, она аннулируется лишь тогда, когда капитан соберется совершить убийство, – заметил Гаррисон Ли, подступая к сержанту.

– Несмотря на восхищение капитана перед вами, я без труда усугублю вашу инвалидность, сенатор Ли, если вы приблизитесь еще хоть на шаг, – заявил Тайлер, прицеливаясь теперь в него. – А теперь, пожалуйста, обернитесь и посмотрите на голограмму.

– Разве вы не понимаете, что капитану Эрталль вовсе незачем это делать? – спросила Сара, заслоняя Ли собой. – Она вполне способна обойти эту западню.

На гигантском экране трехмерное изображение восьми атакующих субмарин ничуть не изменилось, потому что «Левиафан» остановился, не доходя до них.

– Вся команда, приготовиться к подводному пуску! Всему незанятому личному составу перейти в бытовые отсеки. Загерметизировать переборки и занять посты согласно штатному расписанию. Выход на позицию для атаки будет осуществлен скрытно, – произнес в громкоговорителе голос, явно принадлежавший Эрталль.

Найлз Комптон зажмурился, уперев кулаки в бока и чувствуя полнейшую беспомощность. Хотелось как-нибудь предупредить эти лодки, что это не они сидят в засаде, что свирепый зверь, которого они подстерегают, видит их как на ладони и готовится к прыжку. Отвернувшись, Найлз оперся о стол, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать.

– Мистер Сэмюэльс, доложите состояние «Левиафана», пожалуйста.

Услышав голос капитана, Найлз поднял глаза.

– А разве она руководит атакой не из центра управления? – поинтересовался он у Тайлера.

– Нет, она никогда не вмешивается в работу команды во время атаки. Она отдает приказания из другого места.

– Где же она? – спросил Ли.

– Там, куда всегда уходит, когда вынуждена сделать нечто настолько отвратительное, – в боевой рубке, в своем святилище, куда не допускается никто.

Найлз понимал, что надо как-то достучаться до нее, чтобы положить конец этим ужасным действиям. «Левиафан» мог бы без труда проскользнуть мимо кордона субмарин так, что они бы и бровью не повели. Он обязан убедить ее оставить этих людей в живых. Но, поглядев в глаза Тайлеру, Найлз понял, что уж этот-то с радостью пристрелит его, стоит лишь попытаться покинуть головной смотровой зал. И вроде бы именно он с наслаждением предвкушает гибель такого множества моряков.