Текст книги "Короли Вероны"

Автор книги: Дэвид Бликст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)

Катерина не хуже любого из военачальников Вероны была посвящена во все подробности плана; она мигом поняла, что все пошло не так, как задумывалось. По звукам, доносящимся с места сражения, стало ясно: дела плохи. Похоже, муж ее слишком занят обороной, чтобы выделить хотя бы десяток солдат, которые подали бы сигнал. Поэтому, оставив Ческо и Баилардетто на попечение няньки и Фацио, Катерина бросилась к колокольне. Понадобилось задействовать всех слуг, чтобы раскачать тяжелые колокола, и к силе мужских рук прибавить собственный вес. Теперь Катерина смотрела на рубцы от веревок на ладонях и проклинала брата.

«Где ты, Франческо? Почему ты не с нами, почему не защищаешь свой город и своего наследника?»

В ушах ее прозвучал ответ: «Если бы я хотел, чтобы он был в безопасности, зачем бы я стал оставлять его на твое попечение? Это ты его бросила».

Катерина застыла, охваченная необъяснимым предчувствием. Руки ее задрожали.

– Скорее домой!

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Солдаты Пьетро едва успели забаррикадировать вход на указанную Скалигером улицу, когда падуанцы предприняли новую атаку. Как и предполагал Скалигер, враги не стали преследовать отряд Баилардино, а решили окружить его. В свое время воины Ксеркса I прошли козьей тропой; теперь падуанцы обнаружили предательские улочки, совершенно неожиданно для них занятые маленькими отрядами.

Перевернутая телега с соломой и нечистотами вряд ли могла сдержать натиск падуанцев, взалкавших славы; горстка защитников казалась им вовсе не стоящей внимания. Пьетро старался не сосредоточиваться на боли в правой ноге. Он стоял между телегой и стеной и только успевал отражать удары мечей. Конь его находился в конце улицы, на случай если понадобится отступить. Но Пьетро не желал отступать.

Бок о бок с Пьетро мавр размахивал трофейной алебардой, в его руках походившей на топор демона. Морсикато, укрепившийся на телеге, ругался последними словами. Остальные люди Пьетро снова затянули песню; песня звучала не столь вдохновенно, как в первый раз, потому что ряды певцов значительно поредели. Падуанцы шли по своим же убитым и раненым – им не терпелось вырваться из двора и начать масштабную резню.

Из-за дыма Пьетро не видел, куда приходятся его удары. Вдруг перед ним упал горящий факел. Пламя прошлось по доспехам, искры взметнулись и обожгли лицо. Пьетро поморщился – и тут же сообразил, для чего может пригодиться факел. Уклонившись от удара, он швырнул факел на телегу. В тот же миг улицу заполнил густой запах горящей соломы. Еще через секунду телега была объята пламенем, а Пьетро и его солдаты смогли отступить и перевести дух. Несколько конных падуанцев попытались перескочить через пылающий барьер – лишь для того, чтобы их надели на копья или разрубили алебардой. Мертвые тела послужили дополнительным укреплением.

Откуда-то появилась фляга с вином. Пьетро хлебнул, прополоскал рот и выплюнул вино, тотчас пропахшее дымом и пылью. Затем сделал несколько глотков и передал флягу дальше. Один из солдат вытирал кровь с лица мавра.

– Синьор Морсикато, как вы? – спросил Пьетро.

– Держимся, но падуанцы вот-вот прорвутся. Обязательно.

– Я слышал колокольный звон, – обнадеживающе произнес Пьетро. Доктор, выбившийся из сил, только кивнул.

Мавр посмотрел на небо и изрек:

– Будет дождь, а это хорошо.

– Разве? – в ужасе спросил доктор.

– Конечно. – Мавр усмехнулся. – Засуха кончится.

Морсикато вытаращил глаза. Солдаты захохотали. Мавр явно заслужил их доверие.

– Не Теодоро, а Тарват, верно? – шепнул Пьетро.

Мавр кивнул.

– Скоро привыкнешь.

– Тарват аль-Даамин, тайный астролог принцев и королей. Я просто подумал, лучше я назову тебя твоим настоящим именем, прежде чем… – Пьетро осекся и посмотрел на сражающихся.

– Прежде чем умрешь? Ты не умрешь сегодня, сир Алагьери.

– Смотри, такие обещания обязывают, – рассмеялся Пьетро. – А теперь объясни, что значит Арус?

– «Арус» значит «жених», – улыбнулся мавр. – Если уцелеем, расскажу, откуда такое прозвище.

– Ну, теперь хоть есть повод уцелеть.

И вдруг пылающая перевернутая телега дернулась и подвинулась прямо на них. Остановилась, протащилась еще с десяток локтей вверх по улице. Что-то толкало телегу, прикладывая огромные усилия.

Пьетро выругался.

– Таран! Все назад! Нам их не остановить!

Его солдаты и так уже отступали. Падуанцы сняли с петель уцелевшие при пожаре двери и с их помощью толкали телегу. Блестящая идея с поджогом оказалась не такой уж блестящей – солдаты не в силах были сдержать натиск горящего барьера.

Пьетро бросился к Помпею и вскочил в седло. На соседней улице было подозрительно тихо, лишь дым свидетельствовал о сражении.

– Доктор, найдите Кангранде, скажите ему, что они приближаются! Мы будем стоять до последнего.

– Тебе не удержать улицу!

– Не беспокойтесь обо мне. У меня есть план. Скорее, найдите Кангранде.

Морсикато поскакал на север. На углу он повернул направо, объезжая отряд виченцианцев.

Пьетро окинул взглядом своих солдат.

«Моих солдат», – подумал он.

На их лицах было написано ожидание. В живых осталось семеро. С самим Пьетро и с мавром – девятеро. Пьетро улыбнулся:

– Девять – счастливое число моего отца.

– Будем надеяться, что счастливые числа передаются по наследству, – произнес один из солдат. – В чем заключается ваш план?

У Пьетро не было плана. Он так сказал, чтобы отделаться от доктора. Теперь Пьетро смотрел на пустую улицу, и голова его гудела от отсутствия мыслей. Пьетро пожал плечами.

– Мы убьем каждого сукина сына, который посмеет нос показать на улицу.

Наградой Пьетро послужили мрачные кивки и ухмылки. Они погибнут, но то будет славная смерть, и их отцы и сыновья преисполнятся гордости.

Тарвату Пьетро сказал:

– Какой там сейчас расклад на небе?

– Слишком много дыма. Неба просто не видно.

– Похоже, нам конец. – Пылающая телега с грохотом приближалась. – Отступайте, идите вниз по улице! Падуанцы из-за дыма ничего не видят. Они ожидают, что мы обратимся в бегство! Они будут смотреть на север, а мы атакуем с юга! – Солдаты доскакали до угла и остановились. – Для меня большая честь руководить вами. Была.

Огонь с телеги уже перекинулся на дома. Еще напор – и телега поползет вниз по пустой улице.

– Приготовились! – крикнул Пьетро и тут же закашлялся.

Горящая телега пошатнулась и рухнула прямо перед маленьким отрядом.

– Вперед!

Пьетро пришпорил коня. У него на глазах импровизированный таран развалился на составляющие. Теперь путь для падуанцев был свободен. Пешие солдаты бросились вниз по улице и повернули на север, чтобы напасть на отряд виченцианцев сзади. Лишь немногие заметили девятерых конных, устремившихся на них с юга. Эти немногие попытались предупредить своих, однако первой волне падуанцев, хлынувшей на улицу, оставалось только прятаться. Девять коней топтали все и вся на своем пути, над падуанцами свистели мечи, превращая их тела в кровавое месиво.

Увлеченные боем, девятеро не заметили, как оказались на открытом пространстве.

– Останемся или ретируемся? – спросил мавр.

Было ясно: больше такого случая не представится. Они еще могли скрыться через северные или западные ворота.

– Надо продержаться как можно дольше, – отвечал Пьетро.

Падуанцы, чуя победу, нескончаемым потоком мчались по улице. На этот раз Пьетро дал им к себе приблизиться. Солдаты его, орудуя мечами, выкрикивали проклятия и самые грязные ругательства.

Одного солдата копье поразило в самое горло. Пьетро убил копейщика и закричал:

– Давайте! Вперед!

Астролог сражался как демон. Он и походил на демона: по черному лицу струилась кровь, белые шрамы набухли и пульсировали. Пьетро отразил удар сбоку, который неминуемо стал бы для Тарвата последним; вместе они бросились в пучину копий и мечей, жаждущих крови.

К поводьям, которые держал мавр, потянулись жадные пальцы. Мавр сражался отчаянно, но получил удар по голове, от которого на шлеме образовалась вмятина. Пьетро попытался подхватить покачнувшегося друга, но его ударили по больной ноге. Он морщился от боли, но все еще держался в седле, когда следующий удар, по спине, свалил его на землю. Он летел мучительно долго, натыкаясь на пеших падуанцев, и рухнул тяжело и почему-то не окончательно.

Помпей дернулся – и потянул Пьетро за собой. Правая нога так и осталась в стремени, вот почему Пьетро тащился за Помпеем. Мечом он перерубил стремя, освободившись как раз в тот момент, когда почувствовал на лбу наконечник копья. Пьетро перекатился, копье уперлось в булыжники. В воздух полетели искры и каменная пыль. Пьетро попытался встать, но из-за боли в ноге рухнул на колени. Он поднял глаза на рыцаря и узнал его. Когда-то они вместе обедали, говорили о состязаниях и звездах. Во рту рыцаря красовались всего с полдюжины зубов.

– Асденте!

Ванни Скориджиани тоже узнал Пьетро. Увидев, что из доспехов Сан-Бонифачо торчит совсем другая непокрытая голова, Асденте не смог сдержать смеха.

– Так это ты, Алагьери! Отлично придумано! Каррара теперь еще больше тебя возненавидит! – Смех прекратился так же внезапно, как начался. – Никаких пленных!

Пьетро кивнул.

– Скажи моему отцу, что я с достоинством встретил смерть.

– Скажу, – пообещал Асденте, и в голосе его Пьетро почудилась теплота. Асденте убрал копье.

Земля закачалась, в ушах загрохотало. Ванни устремил взгляд на нечто, происходившее за спиной Пьетро. Копье нерешительно зависло в воздухе.

Несмотря на внутренний голос, вопивший о необходимости ради спасения жизни катиться по земле, Пьетро обернулся и увидел то, что так напугало падуанца.

На них несся отряд веронских рыцарей. В первом ряду Пьетро разглядел знакомые лица – Угуччоне делла Фаджоула, заметно помолодевшего в пылу битвы; Нико да Лоццо с улыбкой от уха до уха; Морсикато, мрачного и побагровевшего, с мокрой от крови бородой. Второго бородача Пьетро опознал исключительно как мужа бешеной жены – видимо, бешенство заразно, пришло ему в голову при взгляде на Бонавентуру. А еще Пьетро увидел то, что уже и не чаял увидеть, – Мари и Антонио, скакавших рядом. Они неслись во весь опор, рассекая воздух обнаженными мечами.

Впереди всех летел Кангранде, черный как сажа с головы до ног. Оскал его великолепных зубов был поистине страшен.

– Быстрее! Быстрее! – кричал правитель Вероны.

Пьетро наконец опомнился. Он прокатился по земле, чтобы Асденте его не достал. И вдруг увидел соседского юношу. На груди его расползалось кровавое пятно.

– Нет!

Схватив юношу в охапку, Пьетро поволок его в сторону, чтобы в панике их обоих не затоптали. Да, началась паника. Падуанцы, смешав ряды, обратились в бегство.

Правда, не все. Остался Ванни Скориджиани, Великий Беззубый, годами хваставший, что ест на завтрак железо. Скориджиани стоял прямо на пути Скалигера, уперев копье в землю у ног своего коня.

Кангранде оказал Беззубому честь. Когда конь Кангранде увернулся от копья, сам он встал в стременах и нанес падуанцу удар великой силы. Меч отделил голову Ванни от тела, которое еще секунду оставалось в вертикальном положении и лишь потом рухнуло на землю. Его тотчас затоптали кони. Что сталось с головой Ванни, Пьетро не видел. Глаза ему застилали слезы радости и боли. Рыцари все неслись мимо, им не было конца.

Итак, внезапно расстановка сил изменилась с точностью до наоборот. Падуанцы дрогнули, впали в панику и обратились в бегство.

Граф Сан-Бонифачо скакал среди особо злостных изгнанников. У этой группы было больше всего шансов на спасение, поскольку она находилась на внешней крепостной стене. Несмотря на то что вокруг раздавались крики ужаса, граф улыбался. Его план сработал – кажется. Без сомнения, Пес понес огромные потери. Сражение заняло много больше времени и унесло много больше жизней, чем граф смел надеяться. Теперь ему оставалось только скрыться, бросив армию…

– Бонифачо!

В голосе звучала такая ярость, что граф инстинктивно схватился за рукоять меча. Обернувшись, он увидел занесенный над своею головой клинок. Отражать удар было поздно. Клинок обрушился на шлем и задел плечо. Прежде чем граф успел вытащить свой меч, второй удар рассек ему левую ногу. Кровь хлынула фонтаном высотой почти вровень с лицом графа.

– Предатель!

В голосе Каррары отчетливо слышалось презрение. Каррара надеялся пронзить графу сердце, однако клинок соскользнул по панцирю, и удар пришелся под мышку. Граф рухнул с коня прямо в грязь.

Прискакали несколько рыцарей, подхватили и увлекли с собой Марцилио. Впрочем, он был вполне доволен. Он отстоял свою честь. С графом теперь покончено.

Винчигуерра поднял голову. Шлем давил на темя.

«Он назвал меня предателем. Что ж, пожалуй, я предатель – я предал Падую. Но не Верону. Верону я никогда не предам. Я патриот. А ведь я был так близко…»

Граф заметил рыжеволосого солдата. Бенедик подбежал, бросил на графа взгляд, однако не удостоил его ни единым словом. Юноша вложил меч в ножны, вскочил на графова коня и поскакал прочь. Граф застонал – после первого шока дала о себе знать рана в ноге. Однако и сквозь стон Бонифачо умудрился одобрительно усмехнуться:

– А парень-то не так глуп!

Сражение переместилось на другие улицы. Раненые и умирающие кровавым многоточием остались на булыжниках мостовой. Соседский юноша скончался у Пьетро на руках, не успев передать своему отцу даже нескольких слов. Пьетро заплакал. Он поднялся, стащил наголенники, освободив ноги от ужасной тяжести, взглянул на нагрудник с крестом Сан-Бонифачо – покореженный, залитый кровью. Пластина выскользнула из пальцев Пьетро. Юноша пошел искать знакомые лица среди погибших. Он несказанно удивился, увидев, что пятеро его солдат отделались царапинами, и понадеялся, что во дворе осталось еще несколько человек из его отряда.

Тарвата Пьетро нашел под горой трупов. Мавр дышал, хотя дыхание было поверхностным. Пьетро разорвал одежду на одном из убитых и как умел перевязал мавру голову. Левая рука Тарвата неестественно изогнулась, но Пьетро ничего не знал о том, что следует делать при переломах. Решив дождаться рекомендаций Морсикато, он прислонил мавра к стене и продолжил поиски.

И вдруг Пьетро услышал приближающийся топот копыт. То не были тяжелые подковы боевых коней. Выскочивший из клубов дыма легконогий конь с молодым человеком в седле едва не сбил Пьетро с ног. Следом скакали двое сопровождающих.

– Пьетро!

Голос показался юноше знакомым. Пьетро поднял глаза и увидел худощавое лицо. Молодой человек явно кого-то ему напоминал. В следующий момент Пьетро заметил точеные скулы и ярко-синие глаза и понял, кто перед ним. Это было невероятно.

– Донна Катерина?

– Пьетро, слава богу, я тебя нашла! – Голос Катерины дрожал от волнения, она едва не падала с коня.

Пьетро подскочил и подхватил ее под руки. Катерина оперлась на него.

– Не волнуйтесь, мадонна, я не ранен.

– Пьетро, он пропал! Они его забрали! Предсказание сбылось! Он умрет! Они оба умрут!

У Пьетро кружилась голова, перед глазами все плыло. Юноша не понимал, о ком говорит Катерина. Неужели кто-то куда-то увел Кангранде?

– Мадонна, успокойтесь. Скажите толком, что случилось.

– Наш гость, тот, что был в палаццо! Ну, банкир-изгнанник, который купил себе прощение! Он назвался Патино.

– И что с ним? – Пьетро все еще не понимал.

– Он приехал вчера. Сказал, что хочет заняться своим прежним делом. Но он забрал их, их обоих!

У Пьетро по спине побежали мурашки.

– Кого – их? Кого он забрал?

Катерина больше не сдерживала слез.

– Он забрал Ческо! И моего сына! Ческо и Детто пропали!

ЧАСТЬ V КРОВНАЯ МЕСТЬ

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Кангранде прекратил преследование падуанцев у Монтегальды, не позволив своим солдатам, несмотря на их недовольство, пересечь границу, чтобы его самого не обвинили в нарушении перемирия. Теперь у него появился повод развязать справедливую войну, повод, которого он так долго ждал, и Кангранде не желал испортить все дело.

Скалигер, без оружия, ехал вдоль рядов своих солдат, восторженно кричавших:

– Ска-ла! Ска-ла! Ска-ла!

Угуччоне улыбался; на лице его запеклась кровь. Нико щеголял обездвиженной рукой, однако, изображая панику своих бывших соотечественников, ловко вскочил в седло. Изможденный Морсикато отирал кровь с бороды. Лицо Луиджи Капуллетто выражало разочарование по поводу столь быстро закончившейся битвы; на лице Антонио Капуллетто застыло то же чувство.

Однако Антонио не смотрел в спины бегущим падуанцам. Скалигер проследил за его взглядом и заметил, что гнев Антонио предназначается рыцарю в голубом плаще. На оружии рыцаря красовался герб семейства Монтекки, на пряжке плаща – тоже. Однако для Гаргано рыцарь был слишком тонок. Значит…

– Добро пожаловать, сир Монтекки! Надеюсь, вы успели повидаться с отцом?

– Oui, mon Capitan, – отвечал Монтекки, немало позабавив Скалигера.

– Вы сослужили мне хорошую службу. Полагаю, вы уже разобрались с делами?

Кангранде перехватил выразительный взгляд Марьотто, предназначавшийся Антонио.

– Разберусь в ближайшее время, синьор.

Кангранде нахмурил брови.

– А где ваш отец?

– Он в нашем имении, распоряжается насчет западни для падуанцев.

– Так езжайте, помогите ему. – Кангранде возвысил голос: – Я хочу, чтобы все военнопленные были послезавтра доставлены в Верону. Со всеми пленными, какого бы низкого звания они ни были, я велю обращаться по-королевски. Пусть знатных падуанцев выкупают родственники. На этот раз Падуе придется раскошелиться и заплатить за своих солдат. Я позволю их выкупить только всех вместе.

Нико да Лоццо с невинным видом смотрел в небо.

– Мне кажется, ты не совсем себе представляешь…

– Я представляю себе все, что надо. Мой ответ – нет. Они должны остаться в живых.

Скалигер собирался велеть Капуллетто оставаться с Угуччоне, чтобы двое молодых идиотов были подальше друг от друга, когда до слуха его долетели встревоженные голоса и стук легких копыт. Скалигер обернулся и увидел сестру – он узнавал ее в любом наряде. Похоже, Катерина сердится из-за того, что он проник в город. Она всегда презирала его страсть к актерству.

– Милая моя, спасибо, что позвонила в колокола. Я сразу понял, что… – Увидев лицо сестры, Кангранде осекся.

Катерина в двух словах обрисовала ситуацию и прибавила:

– Сир Алагьери уже преследует мерзавца.

Кангранде быстро отдал распоряжения:

– Угуччоне, догони Пьетро. Морсикато, найди мавра, окажи ему помощь и присоединяйся к погоне. Нико, пусть тебе осмотрят руку. Затем найди меня, где бы я ни был. Капуллетто, ты и твой брат возьмете пятьдесят человек и поставите кордон к западу отсюда. После этого поезжайте в старое поместье Бонифачо и проверьте, все ли там спокойно. Если да, найдите меня, я дам дальнейшие распоряжения. Марьотто, езжай к отцу, возьми людей. Перекройте все дороги из Виченцы. Бенвенито, ты поедешь с Марьотто. Бонавентура, вместе со своим кузеном прочешешь свои владения. О падуанцах забудьте. Проверьте каждый замок, каждую деревушку, каждый крестьянский дом, каждый хлев, пещеру, овраг, русло реки между этим вот местом и Илласи. Баилардино, ты поедешь на восток. Возьми столько людей, сколько понадобится. Антонио, – Кангранде обращался теперь к старшему Ногароле, – ты поедешь на север. Раскиньте сеть широко да затяните потуже. Не теряйте времени, выполняйте! Не сквозь землю же они провалились! Тот, кто первым найдет Пьетро Алагьери, пусть немедленно пошлет ко мне гонца. Пьетро пустился в погоню лишь на полчаса раньше нашего.

Кангранде посмотрел вверх. Было только два часа пополудни, однако небо потемнело.

«Вечно, если дело касается Ческо, идет дождь».

– Торопитесь, пока еще не совсем темно. Вперед!

– Не забывайте: у этого мерзавца дети! – вскричал Баилардино. – Делайте что хотите, но не вздумайте ставить его в отчаянное положение!

Все тотчас вспомнили, что один из мальчиков – родной сын Баилардино. Воины поскакали собирать отряды. Баилардино подъехал к жене и погладил ее по щеке. Катерина тряхнула головой.

– Нет, не надо. Езжай, найди их!

Баилардино кивнул и поскакал к своему отряду. Он понял, что гнев Катерины предназначен для нее самой.

И для ее брата.

– Ты очень умен, – произнесла Катерина. – А знаешь ли ты, что он ждал тебя?

– Что?

– Ческо ждал тебя. Он исчез вчера вечером, сразу после ужина. Я не обратила на это внимания – Ческо часто прячется. А он думал, что увидит тебя.

– Меня?

Катерина вручила брату покрытую воском дощечку с цифрами.

– Это я нашла у Ческо под кроватью. Должно быть, дощечку ему подсунул Патино. Читай. – Она следила за работой мысли, отражавшейся на лице Кангранде. Вот он отбросил дощечку, но продолжал хмурить лоб. – Все из-за тебя! Ты привозил ему головоломки!

– А вот ты, похоже, никогда головоломками не увлекалась.

– Они использовали страсть Ческо к головоломкам против нас. Он убежал от няньки, решив, что ты ждешь его, и Детто с собой прихватил.

– Выходит, виноват я, а не ты. Для тебя это, наверно, большое утешение.

К Кангранде подбежал паж, и он свесился с коня, чтобы выслушать донесение. Катерина дождалась, когда брат снова обратит на нее внимание, и произнесла:

– Твои распоряжения я слышала. А что ты сам намерен предпринять?

– Пожалуй, навещу старого друга.

Раздался хлопок, и узкая ладонь опустилась на щеку Кангранде.

– Довольно головоломок! Говори, кого ты имеешь в виду?

Кангранде не схватился за покрасневшую щеку. Но и не улыбнулся.

– Я имею в виду Винчигуерру, графа Сан-Бонифачо, найденного, как мне только что доложили, с тяжелым ранением.

– Что ты собираешься делать?

Кангранде выдержал взгляд Катерины.

– Я собираюсь пытать его, пока он не скажет, где мальчики. Не хочешь поприсутствовать?

«Глупцы, глупцы, глупцы».

Пьетро повторял это слово, пока выезжал из западных ворот Виченцы. Было ясно, что похититель детей скрылся именно через западные ворота, однако дальше вычислить его путь казалось делом куда более сложным.

«Как мы могли быть настолько слепы?» Надо же, сам Скалигер остался в дураках. Ведь знали, что за всем этим стоит граф Сан-Бонифачо, а не поняли, что утренняя атака была лишь отвлекающим маневром, дорого обошедшимся, кровавым отвлекающим маневром, имевшим целью скрыть истинный замысел Бонифачо.

И все же Пьетро не понимал действий графа. Если граф хочет избавиться от наследника Кангранде, почему он просто не убил мальчика? Чего он добьется, похитив Ческо?

Они знали имя похитителя, но то было слабое утешение. Грегорио Патино – так он представился. По тому, как Катерина описала гостя Ногаролы, изгнанника, недавно получившего разрешение вернуться, Пьетро понял, что это не кто иной, как Пугало. Неудивительно, что он не вышел к ужину – ведь опознать его мог только Пьетро.

Трижды похититель, Пугало забрал не только Ческо – он прихватил и маленького Баилардетто, а заодно и Фацио. Исчезновение Баилардетто повергло Катерину в такую же – если не в большую – панику, как и исчезновение Ческо. Ее приемного сына охраняла судьба – если, конечно, он действительно был Il Veltro. Катерина знала больше, чем остальные: Тарват составил гороскоп и для Баилардетто. Звезды предрекали мальчику раннюю смерть, еще до совершеннолетия. Катерина никому об этом не говорила, даже мужу, но, когда детей похитили, не выдержала и рассказала Пьетро всю правду.

Они подъехали к палаццо, как раз когда Катерина закончила рассказ. Пьетро пересел с Помпея на Каниса, взял Меркурио и рубашку Ческо и поскакал к северо-западным воротам. Он расспрашивал всех, кто попадался на пути; опрос осложнялся тем обстоятельством, что люди жаждали узнать от Пьетро новости столь же сильно, сколь и он – от них. Почти сразу пришлось отказаться от опросов – по крайней мере до тех пор, пока Пьетро не достиг ворот – ворот, в которые в первый раз въехал три года назад. Он спросил караульных, не выезжал ли кто из города. Да, отвечали караульные, минут двадцать назад выехал высокий человек верхом. В седле у него сидели два маленьких мальчика, сзади тащился юноша. Проигнорировав вопросы караульных о битве, Пьетро бросился в погоню. Теперь он знал, что Патино прихватил еще и Фацио.

Патино. Хоть имя известно. Пожалуй, оно не настоящее, но пользы от него не меньше. По крайней мере, теперь можно проклинать не абстрактное Пугало, а конкретного человека. Патино. Грегорио Патино. Человек, который убил молоденькую няньку Ческо в Вероне, а возможно, и прорицательницу. Человек, который, не сумев похитить Ческо два года назад, бросил его леопарду. Грегорио Патино. Так зовут ненависть.

У Пьетро из головы не шли давешние слова мавра. Новое влияние – опасность для Пьетро и для ребенка. Вдруг это и есть Патино? Если удача улыбнется похитителю, что тогда? Он отдаст ребенка графу? Продаст в рабство? Возможности множились в дурной бесконечности.

Выбравшись из города, Пьетро спешился. Он опустился на колени рядом с Меркурио и сунул псу под нос рубашку Ческо. Пес тотчас задрал морду, затем припал к земле. Пьетро вскочил на коня и последовал за псом, который пустился бежать в южном направлении. Точнее, в юго-западном. Странно, думал Пьетро – он ожидал, что Меркурио направится в сторону Падуи. Если он поедет на юго-запад, то через несколько часов окажется в Вероне. Возможно ли такое? Неужели Патино везет детей в Верону? Или он просто решил избежать столкновения с солдатами? Пожалуй, в этом есть смысл. Так куда же он направился?

Пьетро надеялся, что едет быстрее, чем бывший банкир, обремененный двумя детьми и Фацио. Но вдруг Патино решит, что не мешало бы прибавить скорости?

– Вперед, Меркурио! Лети! Где там твои хваленые крылатые лапы?

* * *

Звуки сражения ни с чем не спутаешь, даже издали. День был тихий, и лязг оружия отчетливо доносился до усадьбы Монтекки, что располагалась в восьми милях к юго-западу от Виченцы. Обитатели усадьбы знали о битве и предусмотрительно вооружились, однако волновались от этого не меньше. Синьор Монтекки, в полном боевом снаряжении, ходил из угла в угол – его снедал страх за сына; Аурелия без конца заплетала и вновь расплетала черные волосы своей невестки. В усадьбе ждали вестей с места сражения.

Поскольку Марьотто вернулся, Антония Алагьери решила уехать домой – девушке казалось, что теперь, когда влюбленные наконец соединились и активно перешли к таинствам брака, ее присутствие в усадьбе Монтекки нежелательно. Однако теплые слова от синьора Гаргано и Аурелии, а также мольбы Джаноццы убедили Антонию остаться. Раз Марьотто, не успев приехать, ушел на войну, девушкам необходимо было присутствие доброй подруги, способной облегчить муки неизвестности. Они находились в самой высокой из башен замка; Антония наблюдала, как троих Монтекки лихорадит от ожидания атаки находящихся в засаде. Антонию тоже лихорадило: из головы не шел Фердинандо, ее… ее друг.

Девушки не знали, чем бы еще себя занять. Они уже с восторгом рассмотрели всю одежду и подарки, что Марьотто привез из Франции (багаж доставили утром). Они пролистали все богато иллюстрированные книги, купленные Марьотто во время службы при папском дворе. Они обсудили мебель, и вино, и многочисленные прелестные безделушки. Теперь они вплетали в волосы Джаноццы жемчуг и украшали ее головку драгоценными гребнями – такая прическа была задумана для Аурелии в день свадьбы, и девушки тренировались на Джаноцце.

– Кажется, гарью пахнет, – произнес Гаргано. Девушки, обладавшие более тонким обонянием, почувствовали резкий запах много раньше Гаргано. – Смотрите, над горизонтом дым.

– Они наверняка в безопасности, – заверила Антония. – Падуанцы смешают ряды и обратятся в бегство, и все будет хорошо.

– Надо было мне с ними пойти, – покачал головой Гаргано.

– Синьор Фаджоула сказал, что вы нужны здесь, – напомнила Антония – Гаргано должен был возглавить преследование бегущих падуанцев, когда битва закончится. И все же Гаргано места себе не находил. Ему не исполнилось еще и сорока; как и всякий опытный и нестарый воин, он хотел с мечом в руках защищать Скалигера.

Послышался стук копыт. Все четверо бросились к окну, чтобы посмотреть, кто подъехал к воротам. Однако обзор из башни открывался никудышный, да и всадника тотчас окружили люди – невозможно было разглядеть его. Кто-то крикнул, и все солдаты Гаргано подхватили крик.

– Какого дьявола! – воскликнул Монтекки, метнувшись к своему плащу.

Аурелия подбежала к отцу, чтобы помочь ему надеть плащ. Точно такой же плащ – темно-голубой, вязаный и потому никогда не развевавшийся на ветру – Джаноцца не далее как утром расправила на плечах своего супруга. Гаргано надел шлем. Шлем был новый – Марьотто привез его отцу из Франции. Надо лбом скалил зубы грифон – точь-в-точь как на шлеме Марьотто, подаренном ему Папой.

– Я пришлю гонца, – крикнул Гаргано уже с лестницы.

Аурелия взглянула на подруг.

– А мы пойдем?

– Не знаю, – произнесла Джаноцца.

– Конечно пойдем, – заявила Антония.

Она погасила свечи, Аурелия взяла плащи, а Джаноцца открыла дверь – лишь для того, чтобы увидеть своего свекра, бегущего назад в комнату. Только теперь плащ его был в крови и пропах дымом.

Внезапно Джаноцца оказалась в кольце объятий, причем далеко не отеческих.

– Франческа!

– Паоло! – Супруги заворковали. Марьотто не сразу вспомнил о сестре.

– Аурелия, Бенвенито внизу, собирает еще людей. Он целехонек, ни единой царапины.

Аурелия обняла брата и побежала к жениху. Джаноцца задала вопрос, вертевшийся на языке у Антонии:

– А кузен сира Бонавентуры жив?

– Фердинандо? – уточнил Марьотто. Он не понял, почему Джаноцца справляется о Фердинандо. Однако заверил: – Да, жив и здоров. Таких несносных типов ни меч, ни копье не берет.

Антония не вздохнула, не улыбнулась. Она ограничилась кивком и вопросом:

– Почему такая суматоха?

– Я должен ехать, – начал Марьотто. – Дело в том, что бас… что незаконный сын Кангранде похищен, а вместе с ним и сын Баилардино. Пьетро уже пустился в погоню.

– Какой Пьетро? – опешила Антония.

– Ваш брат! Клянусь Пресвятой Девой, я сам не знал. Я понятия не имел, что Пьетро в этих краях, мало сказать – в Виченце! Я вообще думал, он у Скалигера в опале. Получается, вы…

– Секунду, – резко перебила Антония, взмахнув рукою перед самым носом Марьотто. – Давайте с самого начала.

Марьотто рассказал о сражении и об ужасных последствиях – похищении детей и предательстве.

– Пьетро первым бросился в погоню. А мы должны прочесать окрестности и найти похитителя.

– Так чего же вы ждете?! – воскликнула Антония и ткнула Марьотто в грудь. – Может быть, Пьетро именно сейчас нужна ваша помощь!

– Пьетро вполне может за себя постоять, – заверил Марьотто. – Сегодня он сдерживал натиск падуанцев на узкой улочке дольше, чем мы предполагали. – Марьотто взглянул на жену. – Я должен тебе что-то сказать. Антонио сегодня утром мне угрожал, еще перед сражением. Он жаждет дуэли. Сегодня же или сразу, как только мы выполним приказ Капитана.