Текст книги "Квантовый волшебник"

Автор книги: Дерек Кюнскен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

И тут весь гнев, скопившийся в нем по отношению к проекту Homo quantus, вырвался наружу. Он пытался сдержаться, но она же его просто не слышит!

– Я уже с этим справляюсь! – прошептал он. – Каждую секунду я сдерживаю инстинкт, который заставляет меня делать то, что мне навредит.

– Тебе незачем сопротивляться. Они помогут тебе справиться.

Белизариус с трудом находил слова. Их разделяли пространство, опыт и представления, слишком огромные. Ее оптимизм по отношению к проекту бесил его.

– Зачем с этим справляться, Касси? Сидеть здесь, размышляя о том, что на самом деле не имеет значения? Вокруг нас огромный мир, а мы себя от него отрезали.

– Это ты себя отрезал, Бел. Жить во внешнем мире, с его людьми и его гадостями – не значит жить в реальном мире. Это всего лишь закономерности, алгоритмы и время жизни. А здесь мы можем проводить наши исследования.

– Ни фига не можем. Кучка инвесторов и генетиков решили, что нас надо наделить этими инстинктами. Проект взял на себя право принимать решения, принимать которые должны мы сами.

Они находились в разных мирах. Он терял ее. Терял ее для дела, которым занялся.

– Разве ты не свободен, Бел? Ты просто бегаешь от себя.

– Мы настолько же свободны, как Племя Дворняг или Куклы.

Кассандра скривилась.

– Как отвратительно.

– Если еще до нашего рождения другие люди определили, чего мы будем желать и что нас будет радовать, мы такие же, как Куклы.

– Я люблю то, что я есть, Бел, – сказала Кассандра. – Я люблю математику! Я люблю вглядываться в космос так, как не способен никто из обычных людей. Как способен делать ты.

– И на что тебе то, что ты узнаешь, Касси? Homo quantus – баловни, лишь пассивно воспринимающие информацию. Пройдет двадцать лет, и ты не изменишься.

Она крепко сжала губы и кулаки.

– А чем станешь ты, Бел? Ты двенадцать лет бегал от самого себя. И еще двенадцать лет бегать будешь.

– У меня есть это, – ответил Белизариус, поднимая руку с кремниевой полоской в ней. – На Гаррете никогда такого не будет. Вы будете вечно прокручивать в голове теории. Я не потерял того, что люблю, но обрел контроль над инстинктами.

– Это звучит ужасно, – сказала Кассандра.

Казалось, мир вокруг них зашатался. Разговор уходил в сторону. Воссоединение, о котором он так мечтал, было на грани краха. Белизариус заговорил тише:

– Ужасно то, что я могу доказать, что твое любопытство запрограммировано, Касси. С помощью вот этой информации. Но я пришел не ради того, чтобы попытаться изменить тебя. Не ради того, чтобы ты меня изменила. На этой работе можно получить много больше информации. Пойдем со мной. Пожалуйста.

Ее взгляд стал мягче. Белизариус продолжал держать в руке между ними кремниевую пластинку.

– Нам придется напрямую взаимодействовать с Кукольной Осью, Касси. Я открыл способ прямого управления ею.

Кассандра напряженно посмотрела на него.

– Бел, насколько это опасно?

Он видел, как в ней борются два инстинкта. Жажда знаний и инстинкт самосохранения. У нее инстинкт самосохранения немного сильнее. Будь он таким же, он бы до сих пор жил на Гаррете.

– Ты знаешь, Бел, о чем я сейчас думаю?

– Нет.

– Меня не беспокоит, что ты, возможно, пытаешься воспользоваться чувствами прошлого. Не беспокоит, что то, что ты задумал, что бы это ни было, незаконно и опасно. Не беспокоит даже то, что, как мне кажется, ты меня дурачишь.

Она намеренно сделала паузу, прищурив темные глаза.

– Меня беспокоит, что ты мог подделать эти данные.

Белизариус выпрямился. Он же такой же Homo quantus, как она. Заложенный проектом инстинкт пронизывал его жилы, искушая его, маня войти в фугу и понять. Кем она теперь его себе представляет?

Он коснулся ее руки. Все еще горячая, после фуги. В кончиках пальцев закололо слабым электрическим током, ее и его.

– Данные настоящие, Касси. И я тебя не дурачу. Если согласишься, будешь знать весь план.

Она снова прищурилась, разворачивая руку и касаясь кончиков его пальцев там, где к поверхности кожи выходили углеродные нанотрубки, ведущие к их электропластинам. Особый род пульсации, интимный, совершенно не предусмотренный ни эволюцией, ни инстинктом продолжения рода. Затрагивающий потаенные глубины сердца, старомодный в своей невинности. Соприкосновение их пальцев длилось долго, будто долгий поцелуй. И она тяжело вздохнула.

– Хотела бы я верить тебе, Бел, – сказала она. – Я согласна.

11

Альгамбра была главным городом Новой Гранады, но не ее столицей. Подобно странному политическому обычаю прошлого: с Бразилиа и Сан-Паулу, Квебеком и Монреалем, Бонном и Берлином, Энцелад-Сити и Титан-Хайв. Столицей Новой Гранады был Трухильо, чья экономика ограничивалась учреждениями трехпалатного парламента, объектами культуры и искусств и тюрьмой.

Официально тюрьма именовалась Исправительной Колонией имени Сингха, но среди бедноты ее называли «Диккенсом». Здесь содержались должники, а также осужденные за подделку документов, нарушение контрактов, мошенничество в сфере инвестиций и страхования и нарушения патентного права.

Система исправительных учреждений Англо-Испанского Союза производила на посетителей либо впечатление бодряще цивилизованной, либо – ужасающе грабительской. Приговор мог быть смягчен или отменен за изрядную сумму наличными или за передачу активов, таких как акции или рента. За исключением этого, корпоративные тюрьмы с радостью перепродавали закладные на приговоры, под умеренный процент, либо спонсорам, либо даже самим лицам, претендующим на досрочное освобождение. Посетители тюрем имели возможность приобрести разный уровень доступа, согласно совершенно прозрачному прейскуранту вознаграждений, тех, что конгрегаты назвали бы взятками. Просто у некоторых государств тюремный бизнес был налажен лучше, чем у остальных.

Белизариус приобрел права доступа на уровне супервайзера, в него входили экскурсия с охраной, пятиразовое питание и бар. Заключенные производили еду и алкоголь прямо здесь, имея возможность зарабатывать деньги, подрабатывая официантами или сопровождающими, дабы оплачивать камеру, пребывание и воздух. Столы были застелены первоклассными скатертями, на которых лежали достойные их посуда и приборы, стояли аперитивы и закуски. Белизариус как раз разговаривал с тюремным сомелье, когда официант с натянутой улыбкой открыл дверь.

Позади двери в нерешительности стоял мужчина в дешевой синтетической одежде. Он был выбрит, а зачесанные назад черные с сединой волосы были влажными. Посмотрев на Белизариуса и на изобилие стола, он нахмурился.

– Права доступа на уровне супервайзера просто впечатляющие, – сказал Белизариус, делая жест в сторону стула. – Не хочешь попробовать их пино нуар?

Уильям Гэндер медленно двинулся вперед. На вид ему было лет шестьдесят пять, светлая кожа, староевропейского типа. Встав у стола как вкопанный, он взял бокал с вином и осушил его до дна. Нахмурился, а потом протянул бокал официанту, который принялся аккуратно наполнять его.

– Даже не думал, что еще тебя увижу, – сказал Уильям. Второй бокал он допил до половины. – Прилетел, чтобы вспомнить старые добрые времена?

– Можно подумать, они были добрые!

– Пока ты быстро не утащил свою задницу, ту самую, что мне, судя по всему, теперь поцеловать полагается? Если что, вина мне нужно побольше.

– Лучше начнем с ростбифа, – ответил Белизариус. – В обзорах «Эль Тьемпо» пишут, что хрен, который тут растят, – генетически модифицированный, чтобы поострее быть.

– Ой, ради всего… – начал Уильям, плюхаясь в кресло и закатывая глаза.

Официант подал суп с имбирем и шпинатом и удалился.

– Должно быть, тюремные фермы хорошо работают, – сказал Белизариус.

Уильям хмыкнул, глядя на суп.

– Как же ты попался, Уилл? Я купил права прочесть твое дело, но так и не понял, как им удалось тебя прижать. На чем тебя поймали? Похоже, что на мошенничестве с горными разработками на Марсе, но я не понимаю, как тебя можно было на нем поймать, если ты не стал вдруг изображать из себя коммерсанта.

– Опять мои ошибки выискиваешь? – спросил Уильям, не поднимая взгляд. – Это было двойное мошенничество с «Черес Эстейт».

– Партнер раскололся?

Уильям положил ложку, поднял со стола чашку и допил остатки супа. Белизариус наклонил чашку и выбирал суп ложкой до последнего.

– Мой банковский счет провалился, – сказал Уильям. – Фальшивый аккаунт попал под случайный аудит криминалистического ИИ…

– …А ты уже зашел слишком далеко, чтобы вовремя выйти, – закончил за него Белизариус.

Уильям кивнул, не глядя в глаза Белизариусу. Вошел официант, забрал чашки, а вскоре вернулся, подавая салат из моркови и яблок, нарезанных мелкими оранжевыми и белыми дольками, уложенных, как чешуя рыбы и политых прованским соусом с лаймом. Они принялись есть палочками, молча хрустя салатом.

– Послал подарок на день рождения Кейт, – сказал Белизариус. – Зная, что у тебя наверняка не будет возможности.

Уильям шумно выдохнул.

– Я тебя об этом не просил.

– Я не держу зла против тебя, Уилл. Кейт хорошая девочка. Я сделал это с радостью. Ты же мне помог, когда мне это было необходимо.

– Тебе на самом деле незачем помогать было, – ответил Уильям. – Ты быстро показал всем, что с твоими мозгами ты сам справишься.

– Какие бы ни были мои мозги, я всего на свете боялся.

Официант принес главное блюдо. Ростбиф с розовой сердцевиной, йоркширский пудинг, молодой картофель и фирменное блюдо тюрьмы – хрен, который рецензенты называли Кнутом Фагина. Было видно, как Уильям усилием воли сдержал свою реакцию на запах еды.

Белизариус дал знак, и официант наклонился к нему.

– Я хотел бы расширить свои права доступа, – сказал он. Официант кивнул, но Белизариус коснулся его руки. – Не в стандартном смысле. Я имел в виду права доступа, не обозначенные в прейскуранте.

– Безусловно, сэр.

Официант вышел, закрывая дверь. Через некоторое время освещение стало немного желтее. Электромагнитные излучения, давившие на магнитосомы Белизариуса, прекратились.

– Ну, теперь-то тебе никто не нужен, – сказал Уильям, разрезая ростбиф. – Ты теперь все время так на широкую ногу живешь?

– По большей части, законными делами.

– Еще бы, – с горечью сказал Уильям.

– Я сюда прилетел, чтобы попросить твоей помощи.

– От меня уже никому толку нет. Беру небольшие подработки, чтобы оплачивать отсидку.

Ростбиф с хреном показались Белизариусу слишком горькими. Он принялся подбирать слова.

– Мне жаль, Уилл, что ты болен.

Уильям с ожесточением отрезал ростбиф и отправил кусок в рот.

– Я планирую большое дело, – сказал Белизариус. – Большее, чем что-либо, за что я до сих пор брался.

– И что?

– Ты мне нужен, в моей команде.

– Я не просил тебя делать подарок Кейт и об этом тебя тоже не просил, – сказал Уильям, махнув ножом в сторону еды. – Мне не нужны подачки из жалости.

– Это не жалость. Мне нужен хороший специалист.

– Значит, теперь я для тебя хорош, а десять лет назад не был?

Сочная еда, лежащая на тарелках, окончательно потеряла свою привлекательность для Белизариуса.

– А еще мне нужен человек, готовый участвовать в деле, из которого он может не выйти живым, – сказал он.

Уильям замер.

– Ладно, я уже и так на дорожке в один конец, – ответил он. – Так что не вижу, как эта твоя работа мне теперь поможет.

Белизариус положил вилку и нож по сторонам от тарелки, идеально параллельно.

– Возможно, тебе и не придется насладиться своей долей, но это сделает Кейт. И, если честно, ты действительно хочешь умереть здесь? У тебя еще есть время. А у меня – мошенничество высшей пробы, как раз по тебе.

Уильям отодвинул тарелку.

– Похоже, у меня особо и выбора нет. Либо работать на тебя, либо последние дни своей жизни заживо гнить в Диккенсе.

– У тебя есть выбор, Уилл, – сказал Белизариус, медленно отодвигая тарелку. – Я выплатил тело долга и проценты по твоему приговору. Если тебе нужны карманные деньги или что-то побольше, скажи. Это за счет казино, поскольку я тебе должен. Хочешь заняться чем-то другим? Как пожелаешь. Я в курсе, что твоя болезнь неизлечима. Тебе решать, что ты станешь делать дальше. Но если ты хочешь поучаствовать в большом деле, у меня оно есть.

– И каков гонорар?

– Семизначный, во франках.

Уильям закашлялся. Потом взял бокал с вином и допил его залпом.

– Что ты нарыл?

Белизариус коснулся планшета, и в воздухе между ними появилась голограмма. Цены за воздух, жилье и еду в Альгамбре, стоимость обучения, вступительные взносы за поступление на работу в торговых монополиях и Банках.

– Примерно за пятнадцать тысяч франков Кейт окончит хорошую школу и получит стартовую должность в Банке. Еще сто тысяч дадут ей возможность перейти в ранг акционера. Ты можешь себе представить, что твоя дочь станет акционером одного из Банков?

– Черт подери, ты крут, Белизариус.

– Уилл, я даю тебе шанс сыграть по-крупному.

– А почему это дорога в один конец? В твоей схеме нужен козел отпущения?

– Это худший из вариантов козла отпущения, какой ты только можешь себе представить, – ответил Белизариус, не глядя в глаза Уильяму.

– Бандиты? Банки? Ты решил по Банку ударить, что ли?

– Хуже.

Уильям протянул руку, взял бутылку и отхлебнул из горла. Посмотрел перед собой невидящим взглядом.

– Черт, – наконец сказал он. И улыбнулся. – Если тебе нужен козел отпущения, по совместительству – мошенник, у тебя, похоже, не было выбора? Я сделаю это, но мне нужна доля. Полторы ставки.

– Я и так семизначную сумму предложил!

– Значит, полторы от семизначной суммы, – ответил Уильям, допивая бутылку. – Если это хуже, чем гангстеры, то и я заслуживаю больше, чем тот, кто рискует просто в тюрягу попасть.

– Я дам тебе полуторный гонорар, но не питай иллюзий. Если дело пойдет насмарку, то, скорее всего, все погибнут.

Уильям откинулся на спинку кресла. На его лице были тошнота и энтузиазм одновременно.

– Знаешь, насчет хрена ты был прав, – сказал он.

12

Подземный город Альгамбра, сердце экономики Англо-Испанских владений в системе эпсилона Индейца, был прекрасен. Аллеи ухоженных деревьев затеняли тротуары из прессованного реголита. Здания из плексигласа стояли на паутине из углеродных нанотрубок. Университетский городок поражал глаз изяществом изгибов, воздушных мостиков и веранд. Даже огромные сады и те были подвешены над городом. Внешние грани плексигласа имели особую форму, отражая мягкий солнечный свет на радуги, которыми была украшена земля. Университет Альгамбры примостился у каменистой западной стены города. Странное место, чтобы искать здесь Куклу.

Несмотря на все то, что он говорил Кассандре, Белизариус все-таки считал, что ему повезло родиться среди Homo quantus. Есть места куда хуже. В системе эпсилона Индейца родиться в Альгамбре или Сагенее было все равно что выиграть в лотерею. Остальные населенные миры системы представляли собой орбитальные рудники, на которых работали принудительно, за долги. А родиться женщиной в какой-нибудь из фундаменталистских сект Белизариусу тоже не хотелось бы.

И любой бы вздрогнул от одной мысли о возможности родиться среди Homo eridanus, народа, называющего себя Племенем Дворняг. Они жили в водных глубинах инопланетного океана, под давлением, которое раздавило бы любого обычного человека, отрезанные от человечества и родного дома, запертые в ловушке несовершенной генетики, страдающие от психических патологий и извращенных инстинктов.

Но даже Дворняги не согласились бы поменяться местами с Куклами, Homo pupa.

Куклы вызывали отвращение и презрение у всех народов человеческой цивилизации. Само их существование являлось преступлением против человечности. Куклы были биохимически созданы, чтобы служить и восхищаться своими создателями, Нуменами. Однако, несмотря на биохимическую ловушку, встроенную в каждую Куклу, Нумены боялись своих рабов, поэтому сделали так, что те вырастали в миниатюрные копии взрослых людей. Никто и никогда не согласился бы оказаться на месте Кукол и их плененных божеств.

Однако некоторые Куклы были еще хуже. В результате случайных мутаций появлялись Куклы, лишенные физиологического механизма влечения к божественным созданиям. На родной планете Кукол, Олере, таким не было никакого доверия. Ведь биологические отступники способны на все что угодно. Белизариус не испытывал к Куклам ненависти, как и к тем их отщепенцам, которые не имели возможности жить среди соплеменников. Не стоит кидаться камнями внутри стеклянного дома.

Белизариус шел по лестницам и коридорам университета, пока не нашел дверь с табличкой «Манфред Гейтс-15, старший преподаватель».

Он постучал. За дверью послышалось шуршание. Тишина. Белизариус снова постучал.

– Убирайся! – крикнул кто-то из-за двери.

– Я не причиню вам вреда, профессор Гейтс, – сказал Белизариус. – У меня деловое предложение.

– Убирайся!

Реакцию Гейтса можно было понять. Пусть и не всякий желал немедленно убить Куклу, но многие были не прочь их побить. Но понимание не даст Белизариусу возможность войти. И он прижал пальцы к холодной металлической пластинке у дверной ручки. Ток в течение миллисекунды, легкое жжение в кончиках пальцев, и раздался щелчок замка. Он открыл дверь.

В небольшом кабинете, казалось, не было никого. Рабочий стол с пластиковым верхом, низенький, планшеты, голограммы и дисплеи слева, стульчик, размером с детский. Справа стоял стол и три стула, рядом с одним из которых была лестница в три ступеньки. Смарт-доска и голографический проектор на дальней стене.

– Профессор Гейтс-15. Я просто пришел, чтобы поговорить, – сказал Белизариус.

Над краем стола показалась небольшая голова со светлыми волосами. Потом небольшая рука с предметом, похожим на электрошокер. Она была наставлена на Белизариуса. Обычно шокерами дозволялось пользоваться только полиции. Другая рука, со складным ножом.

– Убирайся! – сказал Гейтс-15.

Белизариус закрыл дверь. Кукла нажал кнопку шокера. Громкий треск разряда, и молния ударила в руку Белизариуса. Белизариус дернулся и вскрикнул, делая шаг назад. Гейтс-15 смотрел на него поверх стола обезумевшими глазами.

– Не делай этого! – крикнул Белизариус, тряся пальцами.

Сердце колотилось. Он сунул обожженную руку под мышку. Кончики пальцев покраснели и пульсировали. Ток прошел по каналам из нанотрубок прямо в его электропластины.

Тело Белизариуса не было предназначено для внешней подзарядки электропластин, но это не было невозможно. Электропластины накопили избыточный заряд. Пальцы болели. И Белизариус ткнул ими в стол, выпуская в него избыточный заряд. Гейтс-15 дернулся и отшатнулся. Белизариус сел. Не слишком хороший способ произвести первое впечатление. Нет у него таланта убеждать. И он подул на кончики пальцев.

Гейтс-15 встал во все свои девяносто сантиметров росту, шатаясь, и попятился к стене, держа перед собой нож. У него были изящные руки и ноги, узкие бедра, маленькая голова и клочковатая борода. Светлые волосы были коротко острижены.

Они долго глядели друг на друга.

– Вы согласны поговорить по делу? – спросил Белизариус.

– Ты кто? Солдат с приблудами? Или убийца, нанятый Нуменархией в изгнании?

– Homo quantus, – ответил Белизариус.

Кукла нахмурился.

– Homo quantus? – переспросил он.

– Не самый лучший, – быстро добавил Белизариус. – Во мне нет некоторых биохимических составляющих, чтобы правильно входить в фугу.

– Что тебе нужно?

– Мне платят деньги за решение проблем. У меня есть проблема, которую нужно решить, и я собираю команду, которая мне в этом поможет. Мне нужен Кукла-изгнанник.

– И для чего тебе нужен Кукла?

– Мне нужно работать в Свободном Городе, – сказал Белизариус.

– Ты не того нашел, – ответил Гейтс-15. – Я туда и близко не подойду. Они меня сразу убьют, как поймут, кто я такой.

– Тот, кто не способен распознавать божественное?

– Точно, – с отчаянием ответил Гейтс-15, опуская нож и кладя шокер на стол, но не отходя от стены.

– У меня есть знакомые подпольные генетики. У них достаточно ДНК Кукол, чтобы произвести соматическую генную терапию, – сказал Белизариус. – В базах данных Кукол не будет совпадений, чтобы вас идентифицировать. Никто не узнает, что вы Гейтс-15. Паспорт, визы, записи – все можно подделать, если заплатить куда надо.

Гейтс нахмурился еще сильнее.

– Ты свихнулся! Меня, и в Свободный Город!

– Моя работа хорошо оплачивается, – сказал Белизариус. – Ваша доля составит пару миллионов конгрегатских франков, а после ее выполнения мы можем попытаться сделать генетические изменения необратимыми. Я даю вам шанс вернуться домой, чтобы вам не пришлось провести остаток жизни, разговаривая с посетителями с ножом в руке.

Кукла сложил нож и убрал его в карман. С угрюмым лицом отошел от стены и сел на стул. Поглядел на руки.

– Что вы хотите сделать? Тут какой-то подвох.

– Вы будете частью команды, которая отключит большую часть оборонительной системы Кукол.

Глаза Куклы стали как блюдца.

– Это сделает их беззащитными.

– Это не вторжение, – сказал Белизариус.

– Тогда что же?

– Есть корабли на дальней стороне Червоточины Кукол, которым необходимо пройти ее.

– Так почему бы им не заплатить за проход?

– Ваши слишком цену задрали. Если беретесь за работу, я расскажу и остальные причины. Мне нужен Кукла в качестве агента, чтобы команда смогла подобраться к защитным системам и выключить их на несколько часов, пока флот пройдет.

– Вы с ума сошли, – сказал Гейтс-15. – Будь я настоящим Куклой, я, может, и смог бы пробраться в Запретный Город с фальшивыми документами, но я не смогу никого больше туда провести.

– Конечно же, можете, – ответил Белизариус и объяснил план.

Глаза Куклы снова расширились.

– Это ужасающе! – сказал Гейтс-15. – Никто по своей воле не поставит себя в такое положение. И вы не сможете одурачить Кукол.

– Я смогу, – ответил Белизариус.

– Я не собираюсь отключать защитные системы Кукол, даже если это нужно только для того, чтобы провести корабли через Ось. И никогда не стану рисковать безопасностью Нумена.

– Никто не планирует причинять вреда ни Свободному Городу, ни Нуменам. Просто ваши очень пожадничали. А мой клиент хочет сделать все по-своему. Такой шанс предоставляется только раз в жизни. Можете умереть в изгнании в Альгамбре, а можете бросить жребий. И выиграть шанс провести остаток жизни среди Кукол.

Гейтс-15 долго глядел на побелевшие костяшки пальцев, которыми он сжал свои колени.

Белизариус встал.

– Я знаю еще троих изгнанников-Кукол, – сказал он. – Один из троих обязательно согласится. Я пришел к вам первому лишь потому, что мне по пути было.

Он подошел к столу и толкнул шокер в сторону Куклы. Тот дернулся.

– Что ж, тогда всего хорошего.

Белизариус не успел дойти до двери.

– Подождите! – крикнул Гейтс-15.