Текст книги "Кобра"

Автор книги: Деон Мейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 45

– И что же вы делали потом? – спросил Купидон.

– Я пыталась дозвониться до профессора Эдера, но он не отвечал. И я оставила ему сообщение, послала эсэмэску…

– Что было в эсэмэске?

– Я просто сообщала… что все вышло не так, как я ожидала, и я прошу прощения…

– Можно взглянуть на то сообщение?

– Я… извините, я его удалила.

– Ну а что вы сделали потом?

– Пошла дальше… Ну а что еще мне оставалось? Обратиться в полицию я не могла. Речь шла о работе профессора, связанной с безопасностью, он просил меня ни с кем о ней не говорить. То есть я же не могла прийти в участок и сказать: слушайте, у меня неприятности… Понимаете, я не могла рассказать им все, а тогда какой смысл рассказывать хоть что-то?

– Вы ведь теперь говорите с нами?

– Ну да, но ведь вы и так в курсе, верно? Вам известно и о профессоре Эдере, и о карманнике. Ну а тогда утром я… просто растерялась. И испугалась. Все произошло так быстро, а тип, который приходил за картой, просто сбежал, и карты у меня больше не было, и я подумала: рано или поздно профессор позвонит, и тогда я все ему расскажу.

– Хорошо. Куда вы пошли?

– В отель. В кошельке, который у меня украли, лежали все наличные. Слава богу, банковские карты и паспорт остались в чемодане. Но у меня не было денег на такси, поэтому я спрашивала дорогу у прохожих и пришла в отель пешком, а еще заморосил дождь, и я ужасно замерзла, а куртка тоже осталась в чемодане, потому что мне нужно было надеть что-то красное. Отель оказался гораздо дальше, чем я думала. Я очень устала и всю дорогу волновалась из-за того, что все запорола – простите за грубое выражение.

– Вы не виноваты, – возразил Скелет.

– Мне лучше знать…

– Я лишь хочу убедиться кое в чем. Говоря о работе, связанной с безопасностью, вы имеете в виду его алгоритм для выявления террористов? – спросил Купидон.

– Совершенно верно.

– Вы сказали, что помогали профессору в некоторых его исследованиях. В работе над алгоритмом тоже?

– Нет-нет, что вы, над ним профессор работал сам.

– Сколько у него ассистентов?

– Четверо.

– Так почему он выбрал именно вас? – спросил Купидон.

– Что, простите?

– Почему Дэвид Эдер именно вас попросил привезти карту памяти в Кейптаун?

– Потому что… Может быть, решил, что мне можно доверять? Или знал, что я люблю путешествовать и давно мечтала попасть в Африку…

– Когда он переводил деньги на ваш счет, почему он не спросил номер счета и другие подробности?

– Я… Он… Я этого не говорила.

– Значит, он спрашивал номер вашего счета? Во время второго звонка, вчера в десять. Он спрашивал номер счета, на который собирался перевести деньги?

– Ну, я… Да, кажется.

– Но вы говорили, что деньги пришли не с его обычного счета, а со счета в каком-то швейцарском банке.

– Да, но я… – Лиллиан Альварес поняла, что загнала себя в угол.

– Вам платят за работу в университете?

– Да.

– Кто платит? Дэвид Эдер?

– Нет.

– Тогда откуда вы узнали, что деньги пришли не с его обычного счета?

Лиллиан Альварес не ответила.

– Вы что-то от нас скрываете, верно?

Надя Клейнбои испуганно переводила взгляд с Гриссела на Мбали и обратно.

Они стояли у ее кровати, оба с одной стороны.

– Не нужно нас бояться, – сказала Мбали.

– Мы пришли вам помочь, – подхватил Гриссел.

– Вы знаете, где мой брат? – Девушка была бледная, усталая и говорила хрипло.

– Нет. Но мы знаем, что он привез вас сюда.

– Как он?

– Как вы себя чувствуете? – спросила Мбали.

– Больно, – пожаловалась Надя, показывая на бок.

– Вы не против, если мы зададим вам несколько вопросов?

– Нет, не против… Мне сделали укол в предплечье. Не знаю, что мне вкололи. Я была очень сонная и не помню всего, что случилось…

– Пожалуйста, расскажите, что вы помните, – предложил Гриссел. – А если устанете, сразу скажите.

– Хорошо.

– Нам хотелось бы услышать все… – Гриссел замолчал, потому что зазвонил сотовый телефон. Он решил, что звонит его телефон, потому что на нем был такой же рингтон, но, дотронувшись до кармана, вспомнил, что его айфон выключен.

– Это мой телефон, – сказала Надя и посмотрела на сумку на стуле возле Гриссела.

Он нагнулся, открыл сумку, увидел, как светится экран телефона. Достал его.

– Вы знаете этот номер? – спросил он, передавая ей телефон.

– Нет. – Она взяла телефон, ответила: – Алло! – Немного послушала, потом ее лицо просветлело, и она воскликнула: – Boetie! Братик! Как ты?

Тейроне принял душ, переоделся в чистое. Пистолет засунул за пояс, под пиджак. Краденый кошелек, в котором так и лежала настоящая карта памяти, он сунул во внутренний карман пиджака. Затем взял мобильники номер один и номер два, разложил их по боковым карманам и отправился в торговый квартал на Сомерсет-роуд.

Ему не следовало слишком много думать о том, что произошло сегодня утром, потому что, слишком много думая об этом, он и допустил ошибку. Но Тейроне ничего не мог с собой поделать, место, где он сейчас находился, было недалеко от набережной Виктории и Альфреда, и он так живо вспомнил – как в него стреляли, как бежал, спасая свою жизнь, вспомнил пса, который набросился на него… Заново пережил страх и тот миг на станции в Бельвиле, когда он понял, что его сестру чем-то накачали. И его ужас, когда ее подстрелили. Это его так злило, что холодная ярость кольцами сворачивалась в голове. Жажда мести перевешивала все остальные его переживания.

По-прежнему думая о том, что произошло, он включил сотовый телефон у входа в продуктовый магазин и набрал Надин номер.

Надин?! Позже он ругал себя за необдуманный поступок. О чем он только думал? Вот идиот… Он ведь собирался позвонить в больницу и попросить к телефону сестру Абигайль, но голова кружилась от жажды мести, и он устал, измучился. День выдался жуткий, сумасшедший день, вот он и расслабился. Телефон все звонил и звонил, и вдруг он услышал голос Нади и вздрогнул от неожиданности. Сердце у него екнуло. Интересно, одна ли она?

– Я в порядке, сестренка. А ты как?

– Ты где? Почему не здесь?

– Сестренка, как ты? Что говорят врачи?

– По их словам, мне повезло. Два сломанных ребра, небольшое кровотечение…

– Что тебе вкололи те гады?

– Не знаю, но я сразу стала очень dof, как будто поглупела. И очень хотелось спать. Мне сделали укол в предплечье… Где ты, братик? – Он услышал в ее голосе страх.

– Мне нужно кое с чем разобраться. Как только я все сделаю, приеду за тобой.

– С чем разобраться? Что сделаешь? Разве ты не отдал им то, что они хотели? Я не очень хорошо все помню, братик… Здесь сейчас полицейские. Пожалуйста, приезжай и поговори с ними!

Так он и думал, поэтому и позвонил с улицы. Хоть что-то сделал правильно… Не совсем разум потерял. Тейроне понимал, что пора кончать разговор, но ему не хотелось вот так все обрывать.

– Не волнуйся, ясно? Все будет хорошо. Ты, главное, выздоравливай. Только скажи, сколько их было – тех, кто тебя похитил?

– Тейроне, с чем тебе нужно разобраться?

Надя называла его полным именем, Тейроне, только когда злилась. То, что она может на него злиться, – хороший знак.

– Не волнуйся. Так сколько их было?

– По-моему, четверо. И нечего просить, чтобы я не волновалась! Какую карту они искали? И что у тебя может быть общего с такими, как они, Тейроне?

– Сестренка, я все тебе объясню. Я пытался кое-кому помочь, потом произошло досадное недоразумение… – Он замолчал. Сейчас не время для рассказов. Он даже не знал, что ей известно. Кроме того, рядом с ней сидят полицейские, они, наверное, навострили уши. Пора кончать! – Поправляйся. Тебе что-нибудь нужно?

– Мне нужно знать, что ты имеешь в виду, говоря: «Как только я все сделаю».

Тейроне вздохнул с облегчением. Голос у Нади почти нормальный. Можно надеяться, что она скоро выздоровеет!

И он совершил вторую ошибку – просто от облегчения и из-за того, что гнев и жажда мести по-прежнему пронизывали все его существо.

– Никто не имеет права обижать мою сестру! У меня есть кое-что нужное им. Я вступаю в игру. И им придется за все заплатить! – Последние слова у него просто вырвались, и он сразу же пожалел, что не прикусил язык.

– Нет! Братик, не надо! Они annerlike. Пусть с ними разбираются полицейские!

– Держи телефон рядом. Мне надо идти. И не забывай, я очень тебя люблю.

Он нажал отбой, не дожидаясь ее ответа, и сразу же выключил телефон. Громко чертыхнувшись, зашагал прочь от торгового центра.

Пройдя метров пятьдесят, он сказал себе: «Тейроне, ты расслабился. Возьми себя в руки!»

Глава 46

Лиллиан Альварес плакала.

Скелет смотрел на Купидона огромными глазами.

Купидон догадывался: его коллега явно не понимает сути защитного механизма, который срабатывает у женщины, уличенной во лжи.

– Я знаю, вы пытаетесь защитить его, – сочувственно произнес он. – Но если хотите, чтобы мы его нашли, вам придется сказать нам правду.

Скелет встал и протянул плачущей красавице снежно-белый носовой платок.

– Мне в самом деле больше нечего рассказывать! – Она промокнула глаза, высморкалась и умоляюще посмотрела на Купидона.

Скелет снова сел.

– Поверьте, мы не будем звонить в университет и рассказывать, что добрый профессор крутил роман с красивой молодой аспиранткой.

Она посмотрела в пол.

– Вон, а может быть, дело совсем не в этом, – предположил Скелет.

– Может быть, – ответил Купидон, язвительно улыбнувшись.

– Я прекрасно понимаю, что вы сейчас делаете, – всхлипнув, сказала Лиллиан Альварес.

– Мы пытаемся спасти вашего любовника.

– Я тоже смотрю телевизор. Вы играете в доброго и злого полицейского… Спасти его? Что значит – спасти?

– Мисс Альварес, Дэвида Эдера похитили. Его похитили люди, которые хотели наложить лапы на эту самую карту памяти. Поймите, чем скорее вы начнете рассказывать нам все, тем раньше мы приступим к его спасению.

Она сидела, полуоткрыв рот, в ее заплаканных глазах отражались потрясение и укор. Она боролась с собой, а потом сказала:

– Так я и знала.

И снова расплакалась.

– Мой брат… – Надя Клейнбои повернулась к Грисселу, в ее голосе слышалось огорчение. – Похоже, он вляпался в какую-то грязную историю… – Она попробовала перезвонить на номер, с которого ей звонил Тейроне, но ей ответил электронный голос: «Вызываемый абонент недоступен. Пожалуйста, перезвоните позднее».

– Что вы имеете в виду? – спросил Гриссел.

– Тейроне сказал, что они за все заплатят, потому что у него есть кое-что нужное им. И он спрашивал, сколько их было… Они его убьют!

– У вашего брата есть кое-что нужное им? Карта?

– Да. Он сказал, что сам вступает в игру – что-то в этом роде.

– В игру? – переспросила Мбали. – В какую игру?

– Не знаю, что он имел в виду, – ответила Надя, – но мне это не нравится.

– Люди, которые ищут карту, – те самые, что похитили вас?

– Да.

– И то, что им нужно, по-прежнему у него?

Надя пылко закивала.

– Вы знаете, о чем идет речь? – спросил Гриссел.

– Может быть, хотя… не знаю. Должно быть, та самая карта. Но я думала… я плохо соображала…

– Что за карта? Кредитная, банковская?

– Сразу после того, как они меня схватили, француз позвонил Тейроне. И еще он говорил, что Тейроне украл кошелек, а в нем лежала карта памяти, и он обменяет карту на меня…

– Карта памяти? Какая карта памяти?

– Не знаю.

– Но… Погодите… – Гриссел наморщил лоб. События приняли новый оборот. – Мы думали, именно это произошло на станции в Бельвиле. Тейроне что-то отдал им и получил взамен вас.

– Я плохо соображала. И еще я думала…

– Надя, это очень важно. Что вы запомнили на станции?

Она закрыла глаза, покачала головой:

– Не знаю… Тот тип очень крепко держал меня. Сначала мы подошли к человеку в синем комбинезоне. Он что-то передал. Я точно не видела, что-то маленькое…

– Подождите, не так быстро. Какой тип держал вас?

Надя открыла глаза:

– Я даже не уверена, что все было именно так.

– Пожалуйста, расскажите, что там, по-вашему, произошло, – попросила Мбали.

– Хорошо, – вздохнула Надя.

– Когда начался ваш роман с Эдером? – спросил Купидон.

Лиллиан Альварес смотрела на вход в отель. Она вытерла слезы и высморкалась, продолжая смотреть перед собой, как будто Купидона и Скелета рядом не было.

– Скелет, если она не хочет его спасти, может быть, нам тоже не стоит беспокоиться? В конце концов, он ведь не гражданин ЮАР. Пусть им занимается консульство Великобритании.

Скелет понял, на что намекает Купидон.

– Вон, но у них нет наших возможностей. К тому же его жизнь под угрозой, – возразил он.

Купидон встал:

– Но если ей на него плевать, нам-то какое дело?

Скелет, замявшись, тоже встал и сказал:

– До свидания, мисс Альварес.

– Желаю приятно провести каникулы, – добавил Купидон и зашагал к двери. Скелет последовал за ним.

– Подождите! – ожила Лиллиан Альварес, не успели они пройти и четырех шагов.

Надя Клейнбои рассказала им все, что она запомнила. Ее втолкнули во внедорожник «Ниссан-X-Trail», их было двое. Наверное, французы, то есть ей так показалось, потому что они переговаривались между собой по-французски. Один из них был белый, блондин, очень загорелый, похожий на серфера. Второй был лысый. Тоже белый. Водителя она почти не видела, заметила только, что у него на голове бейсболка. Блондин позвонил Тейроне, и сразу после этого один из них что-то вколол ей в плечо. Ей захотелось спать, и все стало смутным, как во сне.

Она помнила, как они потом ехали по Дурбан-роуд, видимо, действие наркотика ослабело. Тогда в машине появился еще один человек. Впереди слева. Ей показалось, что он цветной.

– Значит, их было четверо?

– Да, четверо.

Один из них все время говорил по телефону. Он говорил о карте. Они остановились. Блондин велел ей выйти. У нее подгибались колени. Он накричал на нее и поволок за собой. Они пришли на станцию – она помнит лотки, разноцветные киоски. Потом они какое-то время стояли на месте. Она постепенно начала приходить в себя. Потом они подошли к какому-то грязному типу в синем комбинезоне на молнии, вроде рабочей одежды… Нет, она не уверена в том, что тип в синем комбинезоне передал блондину именно карту памяти. Но что-то он отдал. Ей велели подержать ноутбук. Потом блондин велел ей идти вперед, к Тейроне. Она шла долго, ей показалось, очень долго, а потом рядом очутился Тейроне. Потом все опять запуталось. Какой-то чернокожий толстяк стал кричать на нее, заявил, что она пьяная. Ей хотелось возразить, но язык ее не слушался, и она очень огорчилась. Она вспомнила еще одного цветного, который выстрелил в нее. Да, еще один… Его не было в «ниссане» в Стелленбосе.

Может быть, продолжала Надя, он выстрелил в нее, потому что Тейроне не отдал ему карту. Нет, больше она ничего не помнит. Она ненадолго пришла в себя в фургоне, Тейроне обнимал ее по пути в больницу.

– Ваш брат точно сказал, что у него есть кое-что нужное им? – спросил Гриссел.

– Да.

– И что они за все заплатят?

– Да.

– Надя, покажите, пожалуйста, номер, мы попробуем найти его.

Она прижала телефон к груди и спросила:

– Вы знаете, кто те люди?

– Да, нам кажется, что знаем.

– Но каким образом у Тейроне появились общие дела с такими людьми?

– Чем ваш брат зарабатывает себе на жизнь? – спросила Мбали, прежде чем Гриссел успел что-нибудь сказать.

– Он маляр. Красит дома. Очень много работает…

– Нам кажется, что он оказался замешан в это дело случайно, – сказала Мбали. – Вот почему мы хотим ему помочь.

Гриссел понимал, зачем понадобилась Мбали эта ложь во спасение. Если они откроют Наде правду и скажут, что ее брат – вор-карманник, она расстроится и, возможно, не захочет им помогать.

– Да, и мне так показалось. Он такой добрый и доверчивый… Они его убьют!

– Мы можем ему помочь. Вы только покажите номер, с которого он звонил.

– Но он выключил телефон!

– Если у нас будет его номер, мы сможем выяснить, откуда он звонил.

– Он живет на Скотсе-Клоф. Могу дать вам его адрес.

– Он там больше не живет. Мы проверяли.

Надя немного подумала, кивнула и протянула ему телефон.

Купидон и Скелет снова сели.

Красавица Лиллиан Альварес положила ноги на табуретку и подтянула колени к подбородку. Обняла себя руками, на них она не смотрела. Наконец она что-то произнесла, но так тихо, что они ее не расслышали.

– Извините, мы вас не слышим.

– У нас не роман.

Они молчали.

– Роман – это когда один из любовников женат. Роман – что-то… преходящее. У нас все не так.

– А как? – спросил Купидон.

– Вы все испортите, – сказала она.

– Мы никому не скажем, – обещал Скелет, бросая умоляющий взгляд на Купидона.

– Верно, – кивнул Купидон. – Мы хотим одного: найти его! – Он встал, придвинул стул ближе к ней и снова сел. Скелет последовал его примеру.

Она дождалась, пока они рассядутся, перевела взгляд с одного на другого:

– Обещаете?

– Да, – почти хором ответили они.

Глава 47

Лиллиан Альварес заговорила не сразу. Она долго молчала, как будто собиралась с силами. А когда начала рассказывать, Купидон впервые не усмотрел в ее поведении никаких признаков лжи.

По ее словам, ей меньше всего хотелось крутить роман со своим научным руководителем. Она испытывала такую признательность и была так рада, когда ее взяли в аспирантуру ОПМТФ для подготовки к получению степени магистра! Ей не терпелось поскорее поехать в Великобританию, начать новую жизнь. Она путешествовала сравнительно мало – тогда еще мало. Ее отец какое-то время жил в Вашингтоне. Она окончила Калифорнийский университет, жила в Лос-Анджелесе, ездила с однокурсниками в Лас-Вегас и Сан-Франциско – и все. Никто из ее семьи, принадлежащей к среднему классу, не был ни в Нью-Йорке, ни в Чикаго. Ни разу! Не говоря уже о том, чтобы пересечь Атлантику.

И вдруг ее приняли в Кембридж. Кембридж! Один из лучших университетов на Земле! Другая страна, другая культура, с тысячелетней историей… Мир «Битлз», принцессы Дианы, королевы, принца Уильяма и Кейт Миддлтон… На краю Европы – у нее появится возможность проводить выходные в Париже, Милане или Мадриде.

Купидон внимательно слушал. Он привык к роли исповедника. Когда допрашиваемые начинали откровенничать, нужно заткнуться и позволить им говорить, дать облегчить душу. Иногда для этого приходится долго ходить вокруг да около.

Университет оказался именно тем местом, о котором она грезила. Когда она увидела часовню Королевского колледжа, которой почти шестьсот лет… у нее просто дух захватило! Изучать математику в том же заведении, где преподавали Ньютон, Кельвин, лорд Рэлей… И Чарлз Бэббидж, изобретатель первой аналитической вычислительной машины…

Лиллиан Альварес вздохнула. Видимо, поняла, что откладывать больше нельзя.

– Через неделю после приезда я вошла в кабинет Дэвида Эдера и влюбилась. Вот так. – Она щелкнула пальцами и посмотрела на них с изумлением, как будто и сама до конца не понимала, как все произошло. Она испытала такую бурную радость… Влюбилась она впервые в жизни. Она так долго ждала своей любви, когда влюбится по уши… Она уже начала подозревать, что с ней такого не случится никогда. У нее были романы – в школе, двое приятелей в Калифорнийском университете, отношения с каждым из них продолжались по году. Она, конечно, любила их, но никогда не была так безоглядно влюблена. А потом она сказала задумчиво и без всякого высокомерия: наверное, дело в том, что ни один из них не был равен ей по интеллекту.

А потом появился Дэвид Эдер.

Она только потом, гораздо позже, поняла, что он на двадцать пять лет старше ее. Он мог бы быть ее отцом (в ее голосе зазвучали иронические нотки, видимо, она уже произносила вслух эти слова). Но все это было не важно, потому что душевно они были ровесниками… Последнюю фразу она повторила дважды.

Они говорили часами и не могли наговориться. О математике, о мире, о жизни. О людях и их привычках. О еде. Известно ли им, что Дэвид Эдер – гурман? И сам хорошо готовил, по выходным он угощал ее самыми изысканными блюдами, готовил на двоих. Подумать только… Музыка Шопена, воскресные газеты, бутылка хорошего французского вина, а Дэвид деловито склонился над кастрюлями…

Но это было потом. Она тщательно скрывала свою влюбленность. Думала, что ее чувство безответно. И лишь через два месяца он признался, что испытывает к ней «нечто».

Она говорила спокойно и уверенно, видимо, не кривила душой, когда уверяла, что в их отношениях все было хорошо и правильно. По ее словам, Дэвид Эдер был настоящим джентльменом: он пригласил ее покататься на машине. Повез в ресторан в Хантингтоне, не хотел объясняться в своем кабинете, где между ними сохранялись отношения наставника и ученицы. Угостил ее обедом. Когда они поели, он вдруг посерьезнел и сказал, что давно уже обо всем думает и больше не может молчать. Он испытывает к ней определенные чувства. Ей хотелось радостно закричать: «И я тоже!», она окликнула его по имени, но он остановил ее, накрыв ее руку своей. «Пожалуйста, – сказал он, – дай мне договорить». Ему искренне жаль. Он ее поймет, если она захочет сменить научного руководителя. Он готов ей помочь, взять всю ответственность на себя. Он объяснит, что у него слишком плотное расписание. Для нее не будет никаких неудобств. Но его чувства настолько сильны, что он боится: рано или поздно он наделает глупостей. Вот почему он решил все сказать заранее, чтобы не ставить ее в неловкое положение.

– Когда он договорил, я воскликнула: «Дэвид, я так тебя люблю!»

Пока Мбали пыталась выжать из Нади Клейнбои как можно более подробное описание внешности четырех «французов», Гриссел вышел в коридор и позвонил полковнику. Он объяснил, что произошло. Возможно, «кобры» еще в Кейптауне, так как они до сих пор не получили то, за чем охотятся. И Дэвид Эдер, возможно, еще жив.

Ньяти отвечал деловито, и Грисселу показалось, что он не один:

– Бенни, давай встретимся, как только ты вернешься!

– Есть, сэр!

Он стоял в коридоре и пытался свыкнуться с новым чувством. Полчаса назад он был почти уверен в том, что «кобры» скоро уберутся. Теперь у них появился шанс…

Тейроне Клейнбои помог им выиграть время. Но сколько у них времени, Гриссел не знал.

И надежда на то, что им повезет, слабая. Чтобы быстро найти кого-то в Кейптауне – точнее, найти людей с фальшивыми паспортами, к тому же профессионалов, которые приняли все меры предосторожности, которые не хотят, чтобы их обнаружили, – нужно, чтобы им крупно повезло.

Но есть и еще один вариант, и тогда их шансы немного возрастут.

Все зависит от того, что вспомнит Надя.

Он глубоко вздохнул и вернулся в палату, на ходу обдумывая вопросы.

Купидон решил, что Лиллиан Альварес – очень умная и красивая девушка, но эмоционально еще совершенно незрелая. Однако он слушал ее не перебивая. Альварес сказала, что они с Дэвидом Эдером договорились держать их отношения в секрете до тех пор, пока она не получит степень магистра. Хотя они оба взрослые люди, у них нет моральных обязательств перед другими и они не состоят в браке, роман между пожилым научным руководителем и молодой аспиранткой в учебном заведении до сих пор считается делом недопустимым. Вдобавок он возглавлял отделение прикладной математики и теоретической физики, и он лучше других мог помочь ей с защитой диссертации. Логично было бы перевестись в другой университет, но этого ни один из них не хотел. Дэвид Эдер настаивал на том, чтобы назначить на ее защиту четвертого, внешнего экзаменатора, и пригласил коллегу из Массачусетского технологического института. Чтобы никто не тыкал в нее пальцем, когда она получит степень через полтора года и их отношения станут достоянием гласности.

Кроме того, трудности возникли с тем, что она описала как «его позиция»: с одной стороны, он работал над совершенно секретными антитеррористическими программами, с другой – выражал протест против действий британских и европейских властей и крупных банков. В результате за ним зорко следили разные группировки, многим очень хотелось бы заткнуть ему рот, надеть на него намордник и управлять им, если удастся найти нужный рычаг давления…

– Какие группировки? – впервые вмешался в разговор Скелет.

Она ответила быстро – пожалуй, чересчур быстро:

– Ну, для начала политики. Дэвид не скрывал своих взглядов на вмешательство государства в частную жизнь граждан. Кроме того, он публично критиковал правительство за то, что оно не слишком успешно борется с организованной преступностью. Потом… сами представители организованной преступности. Видели бы вы, какие письма ему приходили…

– Что за письма? – спросил Купидон.

– Ему угрожали смертью.

– Кто?

– Они не подписывались, но Дэвид знал, что ему угрожают преступные группировки… Он только отшучивался: мол, пытаются его запугать, и храбрился. Сказал, что они не посмеют ничего ему сделать, потому что, если его убьют, правительство вынуждено будет принять меры. Так что не в интересах мафии доводить дело до конца.

– Кто еще? Я имею в виду – группировки.

– Конечно, все террористические организации на свете… Знаете… Уверена, вы можете себе представить. В общем, очень и очень многие. Словом, мы должны были еще и по этой причине скрывать наши отношения.

– По-моему, вы опять говорите не все, – заметил Купидон.

– Клянусь, я рассказываю все!

Он не стал настаивать.

– Значит, вам нужно было проявлять крайнюю осторожность?

– Да, крайнюю.

– Откуда вы знали, в каком банке у него счет?

– Дэвид переводил мне оттуда деньги, я покупала билет на самолет или на поезд в Брюссель, Париж или Цюрих, и мы проводили вместе выходные.

– Хорошо. Вернемся к прошлой неделе. Пожалуйста, расскажите нам всю правду.

– Мне почти нечего рассказывать. Я солгала о том, что в последний раз виделась с ним на кафедре в прошлый четверг. На самом деле мы провели выходные вместе в Ипсуиче и почти всю ночь на понедельник – у меня дома. Дэвид ушел в первом часу ночи…

– Куда?

– К себе. Вот почему я так удивилась, когда на следующее утро зашла к нему в кабинет – у нас с ним была назначена официальная встреча, консультация, – а его там не оказалось. То есть он всегда заранее предупреждал меня, когда ему нужно было срочно куда-то уехать. Правда, он обмолвился, что такое возможно, понимаете, у него ведь столько обязанностей, что его могли куда-то вызвать без предварительной договоренности. Поэтому я забеспокоилась не сразу, а только через четыре дня, когда не получила от него ни единой весточки. Мы никогда так надолго не разлучались…

– И вы понятия не имели, где он был?

– Нет.

– А что насчет звонка утром в понедельник?

– Ладно, это был не первый звонок. Дэвид позвонил мне ночью в прошлую пятницу, около одиннадцати. Разговор был очень коротким и обрывочным. Он лишь сказал, что у него все хорошо, но ему на какое-то время придется уехать по делам, связанным с безопасностью, и чтобы я не волновалась. Он попросил никому не говорить о его звонке.

– И все?

– Еще он сказал, что любит меня. И все.

– Ну а звонок рано утром в понедельник?

– Все было почти как я вам рассказывала. Я действительно спросила, где он, сказала, что я волнуюсь, а он ответил, что все понимает, но его отлучка связана с антитеррористической деятельностью, поэтому он ничего не может рассказать. У него все нормально. А потом он попросил меня о помощи и сказал, что мне придется слетать в Кейптаун.

– И больше ничего?

– Перед тем как он отключился, я сказала, что люблю его. И он ответил, что тоже меня любит. Но как-то… – Она с сомнением качнула головой.

– Как?

– Не знаю. Он ответил, что тоже любит меня, но было что-то… Как будто он стеснялся. Такое впечатление, что его… ну, не знаю… как будто его подслушивали.

– Возможно, вы и правы. А что второй звонок?

– Я спросила, где он остановился, потому что обычно он бронировал нам номер в отеле – например, в Париже… Он ответил, что живет на конспиративной квартире. Я спросила, когда мы с ним увидимся в Кейптауне. Он ответил: может быть, во вторник, если он успеет покончить с делами. Да, и когда я села в самолет, я… понимаю, так нехорошо, но я подумала, что никто не узнает, а мне стало ужасно любопытно. То есть… Слушайте, в нашей области алгоритм Эдера – все равно что Святой Грааль. Суперсовременная и, наверное, блестящая программа – ведь ее создал Дэвид… В общем, я подумала: какой будет вред, если я взгляну, что там на карте? Я открыла ее на своем ноутбуке и увидела, что там записан архивный файл, защищенный паролем. Я снова достала карту. Я правда не знаю, что на ней.

– Что-нибудь еще?

– Кажется, все.

– Вам не показалось странным, что он не встретил вас в Кейптауне?

– Конечно показалось. Но это первый раз, когда Дэвид попросил меня о помощи в своей другой работе. Я подумала: может быть, в ней все дело… Наверное, так всегда бывает, когда он занимается вопросами государственной безопасности.

– Кто его похитил? – спросил Купидон.

– Не знаю, – пожалуй, слишком быстро ответила Лиллиан.

– По-моему, вы подозреваете какую-то конкретную… группировку. – Произнося последнее слово, Купидон изобразил пальцами кавычки.

– Нет, я не…

– Подозреваете, подозреваете.

– Нет.

– Мисс Альварес, речь идет о жизни и смерти, – вмешался Скелет. Оба видели, что в ней происходит внутренняя борьба. Она сжала кулаки, скривила хорошенькие губки, отвела глаза в сторону.

– Речь идет о жизни и смерти человека, которого вы любите, – добавил Купидон.

– Я… не могу вам сказать.

– Даже если из-за этого Дэвида Эдера убьют?

– О господи!

– Мисс Альварес, мы на вашей стороне. Мы – хорошие парии.

– В самом деле не уверена, могу ли делиться с вами своими соображениями. Ведь дело… очень, очень щекотливое.

– Вы считаете, что за его похищением стоит именно эта… щекотливая группировка?

– Д-да… может быть.

– Вы хотите спасти его?

– Конечно! – воскликнула она. – Но он доверил мне некоторые очень секретные сведения, и я… просто не знаю… то есть подобные сведения могут… вызвать очень серьезные осложнения. В международном масштабе.

– Вы хотите его спасти? – спросил Купидон медленно и взвешенно.

Лиллиан Альварес заплакала:

– Я не знаю, что мне делать!

– Делайте то, что считаете правильным, – посоветовал Скелет.

– Боже… – Она уронила голову, и густые черные волосы упали ей на лицо.

Купидон понимал, что ничего не может поделать. Им придется ждать.

Она подняла голову. В ее глазах по-прежнему стояли слезы.