Текст книги "Невеста рока. Книга вторая"
Автор книги: Дениз Робинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
Глава 24
Пролетело два года. Наступило 8, февраля. Погода в Лондоне стояла холодная, ветреная. Из кареты, только что прибывшей из Плимута в столицу, степенно вышел высокий, преждевременно поседевший джентльмен с бакенбардами, в плоской овальной шляпе, в темном камзоле и накидке.
Вблизи можно было бы заметить множество неровных лиловатых шрамов, очень портящих его некогда, видимо, красивое, благородное лицо, покрытое бронзовым загаром – очевидно, этот джентльмен долго прожил под жарким тропическим солнцем.
Некоторое время он стоял, поеживаясь от пронзительного ветра, с воем проносящегося по Ньюгейт-стрит. На какое-то мгновение несколько хлопьев снега опустились на его шляпу и накидку, но тут же исчезли, унесенные яростными порывами ветра. Однако, несмотря на скверную погоду, улицы были переполнены людьми и празднично украшены. Кое-где рабочие, забравшись на фонари, тщательно протирали стекла. Новоприбывшему могло показаться, что идет подготовка к какому-то значительному событию. Высокий джентльмен, только что приехавший из Австралии и давно не бывавший в своей стране, ничего не знал и чувствовал, что придется задавать много вопросов. Он зашел в ближайшую таверну и присоединился к двоим посетителям, которые пили эль и курили сигары.
Услышанное весьма удивило и заинтересовало путешественника, возвратившегося из дальних странствий.
Послезавтра молодая королева Виктория выходит замуж за принца Альберта, сына герцога Сакс-Кобург-Готского.
Приезжий поднял кружку с пенящимся элем и торжественно провозгласил:
– Долгих лет жизни королеве!
Позднее, снова выйдя на заснеженную улицу, он припомнил, что его нога не ступала на родную землю с тех пор, как молодая Виктория унаследовала трон.
– Как все изменилось в Англии, – прошептал он. – И только Господь Бог знает, сколько еще перемен мне предстоит встретить.
Наглухо застегнув воротник, он направился прямо в фирму поверенных, чья контора располагалась неподалеку от собора св. Павла. На одной из дверей висела табличка с выгравированными на ней именами: НОН-СИЛ, НОНСИЛ и ДАКЕТТ.
Зайдя внутрь, он осведомился у клерка, можно ли увидеть мистера Кейлеба Нонсила. Однако услышал разочаровавший его ответ, что мистер Нонсил в данное время отсутствует, ибо отправился за город на похороны одного из своих клиентов. И не вернется до завтра.
– Что ж, значит, я зайду завтра, – проговорил путешественник.
– Могу я узнать ваше имя, сэр? – поинтересовался клерк.
– А вы разве не узнаете меня? – был ответ.
Клерк, долговязый, неуклюжий молодой человек, пристально вгляделся в покрытое шрамами лицо незнакомца и отрицательно покачал головой.
– Нет, сэр, – ответствовал он.
– Значит, я изменился больше, чем вы, юный Бенджамен Дру, вы стали намного выше ростом с нашей последней встречи.
– Боже мой, сэр, так вы знаете меня?
– Совершенно верно. Вы принимали здесь меня много раз, а до меня – моего дядю. Ладно, неважно, сейчас я не стану открывать вам, кто я. Пусть это будет сюрпризом для мистера Нонсила.
Улыбаясь, джентльмен повернулся и вышел из конторы, оставив клерка в полном недоумении.
Приезжий недолго оставался на морозной серой улице. Он остановил проезжавший кеб, влез в него и назвал кучеру адрес в Найтсбридже.
– Боюсь, мое появление приведет Долли в полное смятение. Как и Арчибальда и всех остальных, – пробормотал он себе под нос.
Снег повалил еще сильней, когда джентльмен постучал медным молоточком в дверь большого дома, выходящего на Найтсбридж-Грин.
Он был крайне удивлен, когда дворецкий сказал ему, что миссис де Вир больше здесь не проживает.
Дворецкий также сообщил гостю, что миссис де Вир снова вышла замуж – полтора года назад – и теперь она леди Сидпат.
– Леди Сидпат? – удивленно переспросил приезжий. – Значит, мистер де Вир скончался?
– О да, сэр, в Индии. Наверное, с тех пор уже миновало два года.
«Увы, бедный Арчибальд! Вот и первая потеря, о которой мне довелось узнать», – подумал джентльмен.
Когда-то он раза два играл с Сидпатом в карты в клубе и каждый раз ему проигрывал.
Приезжий узнал еще, что Долли – леди Сидпат – теперь проживает на Баркли-Сквер[7]7
Баркли-Сквер – живописная площадь в центральной части Лондона; один из аристократических районов.
[Закрыть]. Дворецкий добавил, что две молодые леди, мисс Имогена и мисс Изабелла, по-прежнему не замужем и живут в доме отчима.
Джентльмен со шрамами решил не тратить больше времени на расспросы и направился к Баркли-Сквер.
Он очень обрадовался, узнав, что леди Сидпат дома. Слуга в напудренном парике провел его в красиво обставленную элегантную гостиную. Затем гость произнес:
– Будьте так добры сообщить ее светлости, что я родственник, прибывший из-за границы.
В следующую минуту он услышал в вестибюле пронзительный голос Долли. Двери открылись, и она вошла в гостиную.
Долли была одета так, словно собиралась уходить. Ему бросилось в глаза, что она сильно располнела и не была уже такой привлекательной, как раньше, несмотря на дорогое бархатное платье, соболиную муфту, палантин и изящную шляпку с плюмажем.
Направляясь к гостю, она звонко простучала своими высокими каблучками по паркетному полу.
– Извините меня, сэр, – начала она, – но я не понимаю, что имел в виду Дженкинс, сказав мне, что вы родственник, прибывший из-за границы. У меня нет родственников за…
Тут она замолчала. Ибо подошла ближе к высокому стройному джентльмену и пристально всмотрелась в его лицо. Долли смертельно побледнела, на щеках ее остались пылать лишь румяна. Прижав пальцы к губам, она пронзительно вскричала:
– Боже праведный! Этого не может быть… Не может быть!
– Да, Долли, это я. Гарри Роддни возвратился из своей водяной могилы, – мрачно произнес приезжий. – Возвратился, увы, без своей любимой жены, которая навеки похоронена под жестокими волнами. О, моя бедная красавица Елена!
Последние слова он произносил уже только для себя, ибо толстая леди в мехах и бриллиантах снова громко вскрикнула и упала в обморок.
Гарри Роддни поднял ее, перенес на диван и дернул за шнурок сонетки, призывая слугу. Дворецкий тут же привел служанку, которая бросилась к миледи и вскоре поднесла к ее ноздрям жженые перья. Долли тихо застонала, что-то пробормотала и открыла глаза. Ее хитрые вороватые глазки с ужасом смотрели из-под накрашенных ресниц на человека, который только что представился как Гарри Роддни. Долли вся тряслась, как в лихорадке, и беспрестанно повторяла:
– Гарри! О Боже праведный, Гарри!
– Прошу прощения, кузина, что привел вас в такое состояние, – проговорил он.
Сейчас Долли сидела, выпрямившись, на диване, ее лицо побагровело, глаза бегали из стороны в сторону. Она выглядела так, словно была смертельно напугана. Затем подняла на Гарри глаза, полные страха.
– Да, это он… со шрамами и поседевший, но это именно он. Чем внимательнее я гляжу на него, тем больше уверена в этом.
– Да, вы совершенно правы, это не обман, – тихо засмеявшись, проговорил Гарри Роддни. – Уверяю вас, я не призрак.
Долли дрожащими пальцами приложила к губам платочек.
– Но вы же утонули! – простонала она. – Три года назад вы погибли во время шторма, который обрушился на пароход, пересекавший Пролив!
Гарри уселся на диван и скрестил руки на груди.
– Нет, Долли, я не погиб. Погибли многие другие, а с ними и моя обожаемая жена. Я единственный, кто спасся…
– Тогда почему мы ничего об этом не знали? Где же вы пропадали все это время? Объяснитесь же, иначе я сойду с ума, по-прежнему считая, что вы какое-то привидение!
«О Небо, – подумала она, – если бы он только знал, какой ужас охватил мою грешную душу». Ибо теперь еще один призрак встал перед ее глазами, хотя он существовал только в ее воображении, – изящная фигурка юной девушки, которую Долли так подло предала. Перед ее мысленным взором возникла Флер, отданная ею в руки одного из самых жестоких людей. Она польстилась на деньги, обещанные ей ужасным женихом, чтобы расплатиться со своими грязными долгами. Начиная с того дня, когда Флер пошла под венец с Сен-Шевиотом, Долли, всякий раз лицемерно преклоняя колени в церкви перед Господом, испытывала горькие угрызения совести. Она ничего не знала о Флер, пока не родился тот злополучный ребенок. Что же все-таки произошло тогда? Она даже вспомнить боялась ту кошмарную сцену, когда Сен-Шевиот с яростью и ненавистью орал на нее. Она не осмеливалась вспоминать об этом, ибо из всего, что услышала от Сен-Шевиота, ей запомнилось лишь одно – что Флер надо отдать на растерзание собакам.
Она сидела, дрожа и обливаясь потом, и слушала историю своего кузена.
А случилось вот что. После того как пароход затонул, Гарри, оказавшись в воде, попытался спасти тонущую жену, но тщетно. Красивую головку Елены накрыло гигантской волной, и все попытки Гарри что-нибудь сделать пошли прахом. Потом он схватился за плывущий ему навстречу рангоут[8]8
Деревянные или склепанные из стальных листов детали круглого сечения, служащие для постановки и несения парусов (мачты, стеньги, реи и т. д.).
[Закрыть], несмотря на то, что был измучен и продрог в воде, умудрился продержаться несколько часов. Каждый раз, вспоминая эту страшную катастрофу, он вздрагивал; словно наяву пред ним возникал опрокинувшийся пароход, который увлекал с собой Елену. Ему слышались стоны раненых и тонущих людей, отчаянные крики тех, кто еще боролся с волнами. На его глазах людей поглощала вода, когда у несчастных иссякали силы.
Какое-то время Гарри, держась за рангоут, качался на волнах и был уже на грани гибели, как вдруг заметил вдалеке судно, которое, несмотря на жесточайшую качку, похоже, прорывалось через шторм. Впоследствии он узнал, что это было греческое торговое судно, направлявшееся из лондонского порта в Афины. О своем спасении он ничего не помнил, ибо незадолго до этого момента получил страшный удар по голове, который изуродовал его лицо, изменил внешность и лишил памяти.
Подробности его спасения поведал один из офицеров корабля, немного говоривший по-английски. Он рассказал, как вахтенный случайно заметил голову Гарри, барахтавшегося в волнах, и как ему бросили спасательный канат. Гарри удалось успешно обвязаться канатом, но, когда его вытягивали, судно качнуло жестоким ветром, и он сильно ударился о борт корабля. Он помнил лишь пронизывающую боль, кровь, заливавшую ему лицо, а потом, когда греческие моряки вытаскивали его на палубу, все померкло у него перед глазами. Он не приходил в сознание почти неделю. Как раз за это время судно успешно добралось от берегов Англии до Греции. Крепкое здоровье и на сей раз помогло Гарри быстро поправиться, но шрамы на лице остались, а из-за сотрясения мозга он ничего не мог вспомнить из прошлого… ни своего имени, ни того, что случилось с ним.
Вот такой удар судьбы во второй раз обрушился на этого умного и славного человека. Один раз – в молодости, когда на него напал бандит и с разумом Гарри произошла такая же прискорбная история. Как и прежде, он словно блуждал в тумане. При нем не было ни денег, ни документов, ибо все утонуло, когда он пытался спасти жену. И посему никто не знал, кто он и откуда родом. Только когда Гарри начинал произносить какие-то слова, всем становилось ясно, что он англичанин.
Ему предложили, если он захочет, остаться на корабле и работать на нем, поскольку почти вся команда судна вымерла от оспы. Так приблизительно на два месяца Гарри стал матросом и проработал с греческой командой на этом ветхом суденышке да в таких условиях, что он вполне мог бы умереть, однако судьба распорядилась иначе, И он остался жив.
Он сильно страдал, в основном от лихорадок и болезненных галлюцинаций. Тем не менее оправился и постепенно привык к морю и жизни на корабле. Ему даже стало нравиться его новое положение, и он продолжал служить под командой греческого капитана. Поскольку Гарри был хорошо образованным человеком, его в основном использовали в качестве переводчика в англоязычных странах, куда иногда заходило судно.
Так пролетел год. В Англии считали, что он погиб во время шторма на Проливе, однако Роддни находился на борту греческого судна. Оно заходило в Ботани-Бей, порт Джексон и наконец зашло в порт Сиднея. На берегу Гарри познакомился с неким австралийским врачом, который весьма заинтересовался этим покрытым шрамами, загорелым англичанином, потерявшим память. Он уговорил Гарри остаться в Сиднее. Славный доктор надеялся, что сумеет помочь своему пациенту. Таким образом, Гарри остался в Сиднее и очень привязался к великодушному врачу и его супруге.
Однако совсем незадолго до Рождества судьбе было угодно, чтобы еще одно происшествие снова полностью изменило жизнь Роддни. Вместе с доктором они ехали в двуколке по улицам Сиднея. Внезапно лошадь, чего-то испугавшись, встала на дыбы. Двуколка перевернулась. Несчастный врач мгновенно скончался, но его пассажиру удалось избежать смерти – он отделался переломом ключицы и легким сотрясением мозга. Когда же Гарри пришел в себя, он обнаружил, что вспомнил прошлое. Это был радостный и одновременно шоковый момент. Он вспомнил, что является сэром Гарри Роддни.
Вскоре Гарри окончательно оправился от шока, хотя вначале долго и мучительно страдал, вспоминая, как потерял Елену, обожаемую жену. Однако он вновь почувствовал себя счастливым, когда вспомнил, что на свете существует человек, ради которого стоит жить, его дорогая, любимая дочка Флер. Его томило страстное желание вернуться к ней и в имение Пилларз – их родной дом. Он даже вообразить себе не мог, какое, должно быть, горе испытала она, узнав о гибели любимых родителей. Бедная, несчастная сирота! Но пройдет еще несколько месяцев, прежде чем он совершит кругосветное путешествие и наконец снова достигнет берегов Англии.
Вдова доброго врача снабдила его деньгами, он взошел на борт новенького быстроходного парусного судна, принадлежащего неким американским строительным подрядчикам, и на нем совершил свое путешествие домой. Это судно было поистине современным, а если и не очень удобным, то по крайней мере обладающим такой скоростью, которая и была необходима Гарри.
Двадцать четыре часа назад клиппер высадил Роддни в Плимуте, и вот теперь он здесь.
Гарри рассказывал все это, расхаживая по гостиной, а кузина Долли слушала его историю в ужасном волнении.
– Мне казалось, я никогда не доберусь до человека, которому оставил на попечение мою любимую Флер, – говорил Гарри, – и с которым связал все свои надежды на то, что снова встречусь с моей милой девочкой. Но Нонсил уехал из города, так что я прибыл прямо сюда.
Он остановился и сверху вниз посмотрел на Долли, сцепив руки за спиной.
– Флер по-прежнему с вами? – спросил он. – О, моя дорогая Флер! Ведь, когда я оставил ее, ей еще не исполнилось восемнадцати, значит, сейчас ей уже почти двадцать один год. О кузина, расскажите же мне, как она жила все это время без любящих родителей?
Долли молчала. Казалось, она лишилась дара речи. И действительно, гнусная толстуха сейчас выглядела так, словно собиралась вновь упасть в обморок. И тут Гарри впервые испугался.
– В чем дело? Почему вы на меня так смотрите? Что случилось с Флер? Говорите! – Его сердце сжала чья-то холодная, как лед, рука. – Ради Бога, ответьте, Флер жива?
Долли застонала и пробормотала что-то невразумительное. Она понимала, что ей ничего не остается, как сказать правду или хотя бы половину правды и тем самым хоть как-то выгородить себя.
– Насколько мне известно, Флер жива, – сбивчиво проговорила она.
Глаза Гарри, эти зеленые красивые глаза, которые так безумно любила Елена, засверкали от радости.
– Слава Богу! – воскликнул он. – Значит, она здесь?
– Нет. Она… она вскоре вышла замуж… после того, как вы… вы утонули, я хотела сказать, после того, как все решили, что вы утонули.
– Вышла замуж… за кого? – спросил Гарри.
Долли проглотила комок в горле и выдохнула:
– За… за барона Кадлингтонского, лорда Сен-Шевиота.
Гарри в изумлении воскликнул:
– Пресвятые Небеса, моя малышка Флер стала леди Сен-Шевиот? Да нет, это невозможно!
Долли крепко зажмурила глаза, словно пытаясь отгородиться от изменившегося лица Гарри. Она могла только сидеть и произносить какие-то маловразумительные слова о том, что вовсе не хотела этого постыдного брака.
Она бормотала:
– Правда, Гарри… да, да, я не хотела… Флер вышла замуж через несколько месяцев после того, как вы оставили ее сиротою, так она думала…
– Где она живет?
– В Кадлингтоне. В загородном замке ее мужа.
– Значит, сегодня я не смогу с ней увидеться. Ведь это в Бакингемшире! – печально воскликнул Гарри.
Долли кивнула. Наверное, сейчас она – самая несчастная женщина в Лондоне. Ну разве можно было предположить, что Гарри останется жив? У нее и без того много неприятностей. Близняшки не имели никаких шансов выйти замуж. Они отказали нескольким солидным джентльменам, потому что те были или очень старыми или очень уж безобразными. А молодые и красивые женихи даже близко к ним не подходили. Ее сын Сирил, окончив Оксфорд, повел себя отвратительно: сбежал с какой-то актрисой, что весьма расстроило и обескуражило Долли. Ей безумно хотелось блистать в обществе со своим новым титулом, но ее второй муж, Берт, после случившегося с ним удара превратился в дряхлого слюнявого старика, который был настолько ревнив, что постоянно держал ее подле себя, не давая ей хотя бы чуть-чуть насладиться жизнью в качестве богатейшей леди Сидпат.
– Мне надо знать больше! – воскликнул Гарри. – Счастлива ли моя любимая дочь? Хорошим ли мужем для нее стал этот Сен-Шевиот?
Долли тяжело дышала и обмахивалась жжеными перьями, то и дело поднося их к носу. Она что-то бормотала и заикалась. Вообще-то ей неизвестно, как живет Флер, и она весьма обеспокоена, поскольку уже давно ничего не слышала о девочке. Сен-Шевиот человек замкнутый, странный и весьма негостеприимный. И ни он, ни Флер не отвечают на ее письма. В последнее время Сен-Шевиота никто в городе не видел. И так далее.
Тревога Гарри возрастала. Его интересовало, почему Флер как бы взяла назад все свои слова, сказанные при их последнем разговоре. Она ведь постоянно твердила ему и матери, что Сен-Шевиот ей неприятен.
– Я должен немедленно ехать в Кадлингтон, – прошептал Гарри.
Но Долли снова рухнула в обморок. Теперь, чувствуя, что с Флер что-то не так, Гарри передал бесчувственную женщину служанке, а сам покинул дом.
Когда Долли пришла в себя, с ней случилась такая бурная истерика, что даже муж поднялся с постели и потребовал объяснений. Пока Долли изобретала какие-то малоубедительные ответы и льстиво уговаривала старика немедленно отпустить ее полечиться на Континент, Гарри отправился в дом одного своего давнего приятеля. У него не осталось времени выслушивать истерики кузины, надо было попытаться раздобыть самые последние сведения о Флер. У него не хватало терпения дождаться приезда Нонсила в Лондон, хотя, конечно же, семейный поверенный, который был еще и опекуном Флер, сможет просветить его на этот счет.
Гарри был глубоко опечален, узнав, что его друг, на которого он возлагал такие надежды, человек, с которым он частенько когда-то игрывал в карты и который также был знаком с бароном, несколько месяцев назад умер. А его вдова продала дом.
Опечаленный, Гарри свернул на Пиккадилли, слегка поеживаясь на морозном воздухе. Снег прекратился, однако дул пронзительный ветер, а Роддни ведь успел привыкнуть к жаркому австралийскому солнцу. Что же ему теперь делать? Брать карету и ехать в Кадлингтон было уже поздно. Он должен дождаться завтрашнего дня, когда сможет повидаться с Нонсилом. Это было очень важно, поскольку Гарри нуждался в документах и деньгах. Один Господь знает, что случилось с имением Пилларз и с его состоянием, мрачно размышлял он. Увы, не могло ли статься так, что Флер, его дорогое невинное дитя, горячо переживая смерть родителей, впала в такое отчаяние, что обратилась к Сен-Шевиоту?
«Дай Бог, чтобы он был добр к ней. Если же нет – то, Боже, помоги ему!» – думал Гарри, медленно бредя по Пиккадилли.
И вот удача улыбнулась Роддни, столкнув его буквально лицом к лицу с правдой. А ведь он чуть было не прошел мимо молодой пары, стоявшей возле красивого кеба (джентльмен расплачивался с возницей). Когда молодая дама повернулась в сторону Гарри, он сразу узнал ее. Гарри радостно воскликнул при виде этого знакомого миловидного лица с редкими рябинками после перенесенной оспы.
– О Кэтрин Фостер! – вскричал он, снимая шляпу.
Молодая леди, в элегантной шляпке, отороченной мехом, и меховой мантилье, из-под которой виднелись темно-коричневые юбки, запорошенные снегом, Пристально всмотрелась в него, затем взволнованно воскликнула:
– Сэр Гарри Роддни! Да нет же, это невозможно! Это его двойник! Это призрак! Ведь сэр Гарри погиб!
Кеб отъехал, звеня колокольчиками. Теперь и молодой джентльмен повернулся к Гарри, и тот тут же узнал его.
– Том Куинли! – проговорил он.
Том, обняв жену за талию, тоже сказал с изумлением:
– Сэр Гарри Роддни! Едва ли это возможно…
– О Том, неужели я вижу призрак? – пробормотала озадаченная Кэт, не веря своим глазам.
– Вы правы, дорогая Кэт, это действительно я, – произнес Гарри. – Боюсь, что я привел вас в шоковое состояние, и так будет со всеми, кого я когда-то знал. Необходимо объяснить вам, что произошло. Куда вы направляетесь? Где мы могли бы поговорить?
Молодые люди переглянулись. Наконец Том Куинли сказал:
– Кэт – моя жена, сэр. Мы собирались в гости к моей тете, леди Куинли, которая живет вот в этом доме. Мы приехали в Лондон совсем ненадолго. У моего дяди, лорда Куинли, есть место в Вестминстерском аббатстве, где он будет свидетелем венчания королевы, которое состоится послезавтра.
Он замолчал, ибо Гарри Роддни, похлопав молодого человека по плечу, перебил его:
– Да, да, конечно. Я от всего сердца поздравляю вас с женитьбой, Том. Но я не нахожу себе места, тревожась о моей дочери. После трехлетнего отсутствия, когда я не мог получить ни одной весточки о моей дорогой… можете представить, что я переживаю. Я только что разговаривал с кузиной Долли и узнал, что Флер вышла замуж. Но по какой-то непонятной причине Долли не могла больше ничего сообщить о ней. Кэт, вы ведь самая близкая ее подруга! Вы должны хоть что-нибудь знать о Флер!
И вновь Куинли переглянулись. Проницательный взгляд Гарри заметил, что Кэт стала вдруг очень расстроенной. В нем начала расти сильнейшая тревога, но тут вмешался молодой Том:
– Нам нельзя оставаться здесь, на этом жутком ветру, дорогой сэр Гарри. Мы все, кто знаком с вами, так рады вашему воскрешению из мертвых! Но боюсь, те сведения о Флер, что мы можем предоставить вам, никак не назовешь хорошими.
– Еще раз докажите мне, что она жива! – обратился Гарри к Кэтрин. Из ее глаз текли слезы.
– Да, жива, да, но…
– Когда вы в последний раз виделись с ней? – снова перебил ее встревоженный не на шутку отец.
– Полгода назад, – ответила Кэтрин. – Когда мы с Томом приезжали в Лондон. Большую часть года мы проводим в нашем загородном доме.
– Значит, Флер в Лондоне? Я могу увидеть ее сегодня вечером? Значит, она не в Кадлингтоне? – Гарри задавал вопросы один за другим.
– Давайте лучше зайдем в дом моей тетушки и поговорим там, сэр, – предложил Том, а тем временем дворецкий распахнул входные двери. Все трое вошли в ярко освещенный вестибюль.
Когда леди Куинли узнала о том, что произошло, она тут же предложила сэру Гарри свое гостеприимство, хотя до этого ни разу не виделась с ним, только неоднократно слышала о нем от матери Тома.
Спустя несколько минут Гарри сидел в просторной гостиной, медленно пил вино, грея руки у камина и погружаясь в ужасную правду – в той степени, в какой о ней были осведомлены Кэт и ее супруг.
