Текст книги "Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду"

Автор книги: Дэмиен Льюис

Соавторы: Джейсон Морган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Ничего себе! Долгое время меня знали как «маму Джейсона», – поддразнивает она меня, – а теперь ты стал «хозяином Нэпала»!

Операция проходит успешно, и меня возвращают в большой мир, к делам, которые я люблю. При помощи Мелиссы я тренируюсь так, словно от этого зависит моя жизнь. Перед началом Игр воинов я отправляюсь в Колорадо-Спрингс. Я очень хорошо плаваю. В плавании на спине я иду ноздря в ноздрю с другим парнем. Между вдохами я слышу, как на краю бассейна, подбадривая меня, лает и рычит Нэпал: «ААААРРРУУУУ».

Семья меня поддерживает, и мы с соперником финишируем одновременно. Приборы показывают, что я отстал на одну семисотую долю секунды, но судьи, просмотрев запись, решают, что победил все-таки я. Когда объявляют мое имя, Нэпал просто с ума сходит. Я очень горд, что завоевал медаль для авиации. Мой пес поднимается со мной на пьедестал, и его радостный лай разносится эхом.

Следующее испытание, к которому я отчаянно готовился, – полуторакилометровая дистанция. Мелисса беспощадно тренировала меня, и во время квалификационного заезда мне удалось занять седьмое место. Я полон энтузиазма и рвусь к победе. Я надеюсь хотя бы на бронзу, но дистанция довольно трудная.

Это вдвойне тяжело, потому что я соревнуюсь с людьми, у которых ампутированы обе ноги. Следовательно, их тело весит на тридцать-сорок фунтов меньше. Более того, если обе ноги ампутированы, чувствительность в мышцах над ними вполне может сохраниться. Тогда мышцы таза, пресса и нижней части спины помогают управлять коляской. А мне эти мышцы не служат. Вся работа выполняется руками и плечами.

Мой главный соперник находится в более выигрышном положении. Это военный из пехоты, и во время квалификационных состязаний я слышал из разговоров, что он проезжает марафоны. Мы на высоте шести тысяч футов, и воздух здесь разреженный. Перед нами четыре отрезка по четыреста метров, и я знаю, что должен их преодолеть.

Выстрел сигнального пистолета. Три человека вырываются вперед на бешеной скорости, тот парень – впереди всех. Стараясь не отставать, я думаю: «Черт возьми, они ведь не смогут все время сохранять такую скорость?»

К концу второго отрезка я понимаю, что не успею догнать тройку лидеров. Если продолжать попытки, то я могу и до финиша не доехать, а это будет уже позор. Я решаю, что буду ехать в своем темпе, – выбора у меня нет. К концу четвертого отрезка дистанции у меня горят плечи, я весь мокрый от пота. Парень из пехоты огибает меня и едет дальше. Я чувствую себя униженным. На этом последнем отрезке я выкладываюсь полностью. Троица впереди пересекает финишную черту. Победителю удалось преодолеть дистанцию за неполных четыре минуты. Это безумно быстро. Я приползаю на финиш с отставанием в целых две минуты.

У меня четвертое место, а это означает, что медали не будет. Чувство такое, как будто я сделал все возможное и даже больше, но что мне это дало? Ничего. Измученный болью, я еду в конец поля и останавливаюсь. Нервы на пределе. Я чувствую стыд и опустошенность. Закрыв лицо руками, я вдруг начинаю плакать. Странно. Обычно я держу эмоции при себе. Этому меня научили на службе. Не понимаю, почему на меня так действует это поражение.

Может быть, дело в том, что я подвел себя. И свою команду. А значит, и всю авиацию. Мои мать и отец, сестра, племянник и племянница все отложили, чтобы посмотреть на гонку, а я не смог выиграть медаль. И в этот момент я вижу, как Нэпал бежит ко мне. Он был с Мелиссой, но ужасно соскучился. Наверное, он вырвался от нее и помчался ко мне, потому что… потому что он все знает. Мой пес точно знает, как мне сейчас плохо.

Я низко, почти до колен склонил голову, но Нэпала этим не остановить. Он просовывает морду между моим лицом и ногами: «Эй, приятель, пусти меня к себе! Я хочу быть рядом!»

Нэпал не облизывает меня, не ласкается, просто стоит рядом, щека к щеке. Я обнимаю его, и мои слезы падают на его красивую морду. Так хорошо, что он рядом. Несколько долгих секунд мы не двигаемся, общаясь без слов, и мой пес, как всегда, говорит мне: «Я здесь, с тобой, друг. Ты хорошо выступил. Хорошо. Я здесь, с тобой, и всегда буду с тобой».

Я слышу эти слова так же ясно, как если бы он произнес их вслух, мне на ухо. А потом тон меняется: «Почему ты не разрешил мне тянуть твою коляску? Ты просто потрясающий, прекрасный чертов упрямец-человек! Я бы выиграл для нас этот забег!»

Если бы я разрешил ему – если бы правила это допускали, – Нэпал притащил бы меня к победе. При необходимости он бы отбуксировал меня в ад и обратно. И в тот момент я кое-что понимаю. Это как вспышка молнии, несущая откровение. Да, я не выиграл. Но, черт возьми, у меня лучший в мире боевой товарищ, лучший друг, которого только можно желать! И этот миг, эта простая истина для меня дороже любой победы.

Я так и говорю Нэпалу и собираюсь с силами, чтобы поднять голову и осушить слезы.

Удивительная вещь: на Играх воинов только у меня есть пес-помощник. Кажется, почти никто из ветеранов-инвалидов не знает о существовании таких собак. Мы с Нэпалом долго рассказываем об СПНВ, и для меня становится еще очевиднее, что эта информация необходима людям.

Парни восхищаются, видя, как Нэпал открывает мне дверь и вызывает лифт. Да, мы с моим псом просто обязаны быть представителями СПНВ. Я звоню Кори Хадсону, директору СПНВ, и рассказываю о своем опыте. Мы решаем, что нужно действовать. Он предлагает поездку в Вашингтон, чтобы лоббировать решение Конгресса: если Управление по делам ветеранов будет сообщать о помощи, которую могут оказывать собаки, это будет хорошее начало.

Я знаю, как одному псу удалось перевернуть целую жизнь. Представьте, что могут сделать другие собаки для всех этих ребят!

Моя фотография в гоночной коляске появляется на обложке «The Airman», журнала авиации США, с заголовком «Нет ничего невозможного». После письма, в котором сообщалось об отстранении от службы, у меня такое чувство, как будто я наконец принят обратно. Может быть, я уже не буду служить и прыгать с парашютом, но это не означает, что я не могу приносить пользу.

После статьи в «The Airman» меня приглашают посетить мое старое подразделение на базе ВВС имени Кислера, где я когда-то провел год в метеорологической школе, готовясь стать военным метеорологом. Я отвечаю, что с удовольствием навещу их. Я предполагаю, что меня пригласили для встречи с несколькими старыми друзьями.

Но все далеко не так.

Сопровождающие обходят со мной школу, а потом приглашают в столовую эскадрильи. Она полна курсантов. Все при полном параде. Там почти весь набор этого года. Курсанты встают, вытянув руки по швам. Я удивлен и растроган оказанной мне честью.

Меня просят рассказать о службе, о полученных травмах. Я стараюсь больше говорить о жизни-с-Нэпалом. И все просто умирают от желания познакомиться с моим псом.

Глава двадцать девятая

Мы с Нэпалом посещаем пару благотворительных мероприятий СПНВ, а еще проводим немало времени на съемках: «National Geographic» рассказывает нашу историю в одном из выпусков документального сериала «Невероятные собаки». Это будет иметь последствия для нашего с Нэпалом будущего, хотя я пока еще не подозреваю об этом. Впрочем, всему свое время.

Мне звонит женщина по имени Деанна. Она заседает со мной в совете ИМКА в Мак-Кинни. Сейчас она ищет, кто мог бы выступить перед учениками одной из школ в неблагополучном районе города. Эти дети употребляли алкоголь и наркотики и замечены в мелких правонарушениях. Я никогда не выступал перед такой аудиторией, но Деанна считает, что моя история может оказаться им полезной. К тому же мое выступление можно приурочить ко Дню ветеранов. Явившись в школу, я слышу стандартное предупреждение!

– Десять-пятнадцать минут, – говорит Деанна. – Дольше они не высидят.

Я отвечаю, что буду ориентироваться по ситуации.

Для этого дня подготовлен особый спектакль. Сначала я говорю детям, что Нэпал – мой пес-помощник и я хожу с ним на уроки актерского мастерства.

Я вытягиваю указательный и большой пальцы, изображая пистолет.

– Бабах! – говорю я.

Точно в цель. Нэпал «умирает». Он падает на спину, вскинув лапы, и лежит неподвижно. Ошеломленные детишки сидят затаив дыхание. Они хором облегченно вздыхают, когда я «воскрешаю» Нэпала:

– Нэпал, оживи! Нэпал, оживи!

Он вскакивает и кланяется. Дети смеются. Теперь они у нас в руках (и в лапах). Полностью завоевав их внимание, я излагаю суть нашей истории: как я попал в инвалидную коляску, как, несмотря на это, сейчас выступаю на Играх воинов. Я говорю, что любой из нас может преодолеть какие угодно, самые невероятные препятствия, особенно если рядом верный друг. А потом я пробую нечто новое. Я рассказываю о войне, которую я веду с болью, и о том, как Нэпал помогает мне побеждать.

– Не знаю, получится ли сейчас. Попытаемся.

Скорчившись в коляске, я закрываю лицо руками, как будто у меня сильнейший приступ боли. Нэпал подходит и кладет голову мне на колени, чтобы утешить меня. Тишина такая, что было бы слышно падение булавки. Кое-кто из детишек вот-вот расплачется. И тут я обрушиваю на них главное, и думаю, эти слова намного сильнее, чем поучения копов («Не принимайте наркотики, потому что это плохо и вас посадят»):

– Вот что: если вы считаете, что тяжелые наркотики – это круто и, принимая их, вы никому не вредите, подумайте дважды. Вспомните меня и моего пса. Вспомните вашего знакомого парня в кресле на колесах, который никогда не будет ходить. А все из-за наркотиков. Если вам будут предлагать наркотики, вспомните меня. Просто подумайте обо мне и о Нэпале. О моей собаке и обо мне. Не забывайте о нас.

После выступления к нам подходит Деанна. Глаза у нее полны слез.

– Ребята, как вы это сделали? – говорит она, шмыгая носом. – Я ведь даже не люблю собак!

Через Деанну я знакомлюсь с ее сестрой Джоанной. Оказывается, что у Джоанны двое сыновей, оба астматики, поэтому собак в доме нет. Но для Нэпала Джоанна, конечно, делает исключение. Она приглашает нас к себе. Мы знакомимся с ее мужем, Дейвом. Они оба совершенно очарованы. Джоанна и Дейв становятся одними из наших самых преданных и благородных помощников. Я всегда могу на них положиться, если мне нужно уехать с Нэпалом и не на кого оставить мальчиков.

Джоанна предлагает стать моей личной секретаршей. Она считает, что при том объеме работы, который выполняем мы с Нэпалом, очень важно правильно все организовать. Она готова найти для нас время. А Дейв, ее муж-инженер, присмотрит за моими мальчишками, пока мы с Нэпалом будем посещать мероприятия, организованные при помощи Джоанны.

Когда Дейв впервые приезжает к нам, его ждет сюрприз. Он настроен увидеть беспорядок и разруху, а моих сыновей представляет себе малолетними хулиганами. «Мать с ними не живет. Отец в инвалидной коляске. Кошмар, да и только». Но все оказывается совершенно иначе. Дейв спрашивает моего младшего сына, Гранта, как они научились так хорошо следить за собой и своим жилищем.

– Это просто, – не без самоуверенности улыбается Грант. – Тут ведь нет женщины, которая бы все для нас делала!

Джоанна помогает организовать нашу самую первую поездку в столицу, город Вашингтон. В апреле 2012 года мне звонит человек по имени Джон Либонати, который является вице-президентом одного предприятия. Он рассказывает, что в Вашингтоне планируется провести благотворительный сбор средств на нужды СПНВ, но человек, который должен был произносить речь, внезапно отказался. СПНВ предложили им нас с Нэпалом в качестве замены. Я отвечаю, что для меня было бы честью выступить на этом мероприятии, и передаю ему данные Джоанны, чтобы организовать поездку.

И вот мы с Нэпалом садимся на самолет до Вашингтона. Пес уютно и компактно укладывается у меня под сиденьем и мирно дремлет – у него сиеста. Если не присматриваться, его и не заметишь. Моя коляска сложена и убрана в хвостовой отсек. Парень, который садится рядом, явно понятия не имеет о том, что у меня парализованы ноги.

В течение всего перелета мы мило болтаем. Когда самолет приземляется в Вашингтоне, мой сосед жестом предлагает мне выйти первым.

Я виновато пожимаю плечами.

– Спасибо, но я должен дождаться, пока прикатят кресло.

Это специальное кресло, которое используется внутри самолета. Коляска слишком широкая, и на ней нельзя ездить между рядами.

– А зачем? – спрашивает парень.

– У меня парализована нижняя половина тела.

– Ага, конечно, – улыбается он. – А на самом деле зачем?

– Да я правду говорю! Я парализован. Поэтому со мной собака. Чтобы помогать мне.

– Нет! Быть такого не может…

Я зову Нэпала, и он, потягиваясь, выползает, признавая, что сиесту пока что нужно прервать. Он издает рычащий зевок: «Ты звал меня?»

Парень смотрит на него, изумленно приоткрыв рот.

– Не может быть! Господи, ни за что не догадался бы. Я понятия не имел, что у вас там собака.

Люблю шутки такого рода. Мне нравится смотреть на реакцию здоровых людей, которых дурачит человек, прикованный к инвалидной коляске. Забавно, когда колясочник делает что-нибудь такое, чего от него никто не ожидает. Большинство людей просто не знают, как реагировать. Интересно, почему так получается? Неужели сочувствие полностью исключает юмор?

Но этот парень принимает шутку достойно. Думаю, мы с Нэпалом произвели на него впечатление и завербовали нового сторонника СПНВ.

Джон Либонати встречает нас с Нэпалом в аэропорту на лимузине с шофером, нанятыми специально на все время нашего пребывания в городе. Иногда людям моментально удается найти общий язык. Вот так и у нас с Джоном. Сложно описать, как это происходит, просто мы с ним на одной волне. Джон Либонати – еще один человек вроде Джима Зигфрида: оба – верные сторонники ангелов.

Джон – бывший сотрудник Секретной службы. Он двадцать три года охранял президентов и мировых лидеров. Работал в личной охране Рейгана, а выйдя в отставку, стал вице-президентом по связям с общественностью и правительственными организациями в компании Owens Corning. Большинство приглашенных на сегодняшнее мероприятие людей – либо бывшие сотрудники спецслужб, либо нынешние партнеры Джона по бизнесу.

Он говорит, что его цель – собрать десять тысяч долларов. Этого достаточно, чтобы получить право выбрать кличку для одного из щенков СПНВ. Джон хочет назвать его в честь своего друга, который упал с лошади и остался парализованным. В тесном сотрудничестве с СПНВ Джон также организовал нам с Нэпалом визит в Конгресс.

Кроме того, мы отправимся в Медицинский центр имени Уолтера Рида, главное учреждение, в котором лечат раненых бойцов. Там мы расскажем о возможности получить собаку-помощника.

Джон организовал мероприятие при помощи личных связей, целиком полагаясь на волонтеров. Компания «Owens Corning» взяла на себя основные расходы. Приятель Джона, который работает в торговой сети «Home Depot», предоставил помещение. Еще один парень работает в алкогольной промышленности – он взял на себя обеспечение мероприятия напитками. Человек, у которого супермаркет дальше по улице, предложил бесплатные места для парковки и услуги парковщика. И так далее.

– Унылых мероприятий с дресс-кодом полно и без меня, – говорит Джон по дороге в центр Вашингтона. – Я таким не занимаюсь. Все будет коротко, по сути и в основном посвящено СПНВ. Видео, потом твоя речь, потом возможность для всех потусоваться в непринужденной атмосфере. Я постараюсь говорить как можно меньше, чтобы основное представление об СПНВ люди могли получить от тебя и твоего пса. Там не будет ни прямых просьб делать пожертвования, ни навязчивой рекламы. Пусть люди жертвуют сколько смогут. Вот так.

Джон говорит, что на мероприятии будет присутствовать глава Управления по делам ветеранов (еще один бывший сотрудник личной охраны президента) и другие высокопоставленные лица из этой организации. Сегодня мы с Нэпалом просто обязаны произвести наилучшее впечатление.

Вечер начинается с того, что Кори Хадсон делает краткое вступление к видео об СПНВ. Затем Джон представляет собравшимся меня и Нэпала. После этого я даю своему псу команду вытащить мою коляску на середину сцены – наш привычный способ появления перед публикой. Кажется, это помогает привлечь внимание. После этого небольшого трюка все серьезно. Я подробно рассказываю собравшимся о событиях, которые привели к травмам. О долгой борьбе за выздоровление, о боли и приступах депрессии. Я рассказываю, как потерял смысл жизни. А потом о встрече с Нэпалом. Я говорю о том, что теперь вижу в своей жизни даже больше смысла, чем во времена военной службы. Вот так этот пес все изменил.

У собравшихся глаза на мокром месте. Это мешает мне бороться с собственными слезами. О смысле жизни я сказал непроизвольно. Я впервые облек эту мысль в слова и сам удивился. Сегодня – решающий момент в моей жизни, который настал совершенно спонтанно.

В конце я командую Нэпалу отвесить долгий низкий поклон, и зал взрывается овацией. Когда становится достаточно тихо, чтобы я мог слышать собственный голос, я задаю людям последний вопрос:

– Как вы думаете, Нэпал сегодня заслужил угощение?

Все соглашаются, что заслужил.

– Нэпал, ищи. Ищи свое угощение.

Я положил пакетик с лакомствами «Cesar Softies» на стол в конце зала. Нэпал пристрастился к этим аппетитным лакомствам в форме собачьих лапок, но они редко ему достаются. Сегодня его ожидает пакет «Cesar Softies Medley» – ассорти его любимых вкусов. Нэпал может учуять «лапку» хоть за милю. К тому же я заранее показал ему, где они лежат.

– Пожалуйста, пропустите его. И не гладьте – он работает!

Нэпал без малейшего труда находит пакет в темной комнате. Он прокладывает себе путь в толпе, ставит передние лапы на стол, подхватывает лакомство и несет его мне на сцену, чтобы я его угостил.

Все сражены наповал.

В конце благотворительного вечера Джон Либонати объявляет, что собрано почти двадцать тысяч долларов – вдвое больше ожидаемого. Это означает, что можно будет дать клички двум псам. Одного назовут в честь друга Джона, а другого – Джейсоном Морганом. Я потрясен этой огромной честью и на этот раз не могу сдержать слез.

Наедине Джон говорит, что хочет сделать для нас кое-что еще. Он хочет, чтобы мы стали почетными спецагентами. Я прямо вижу надпись: «Агенты Джейсон Морган и Нэпал, к вашим услугам».

Джон приглашает нас на ужин в «Bobby Van’s Steakhouse» – хороший, оформленный в старинном стиле ресторан в центре Вашингтона. Я в данный момент почти не чувствую боли, и это замечательно, потому что есть возможность насладиться едой. Я говорю Джону, что сегодня поделился со слушателями такими подробностями своей жизни, о которых никогда раньше не упоминал. В этот раз я много рассказывал о жизни-до-инвалидной-коляски, и это было очень волнующе.

Джон благодарит меня за искренность. По его мнению, именно она вдохновила людей на такие щедрые пожертвования. В ответ он рассказывает о своем особенном пути, которым пришел в СПНВ:

– Я родился в Нью-Йорке в простой рабочей семье и горжусь этим. Мой отец работал ассенизатором. По правде говоря, он почти всегда трудился на нескольких работах. Вкалывал сутками напролет, чтобы обеспечить семью. Отцу пришлось уйти из школы в десятом классе, но его подходу к жизни можно было лишь позавидовать. Он всеми возможными способами заботился о менее обеспеченных людях. А еще ни разу не произнес ни одного расистского замечания и от других не терпел подобного трепа.

Итак, он работал на трех, а иногда и на четырех работах, и все равно находил время, чтобы тренировать команду, в которой играли мы с братом. У нас не было собственного жилья, но отец никогда не пропускал семейный ужин. Каждый вечер он приходил ровно в шесть, по нему часы можно было сверять. Увидев на улице бездомного, отец всегда покупал ему кофе и старался подбодрить.

Однажды на нас с братом напала уличная банда. Главаря арестовали. Отец увидел, как его мать рыдает в зале суда: она совсем не знала английского, и у нее не было денег, чтобы внести залог.

Джон на миг умолкает.

– Знаешь, что сделал мой отец? Он дал ей денег, чтобы внести залог, а потом отвез ее с сыном домой. Кто поступил бы так на его месте? Кому такое пришло бы в голову?

А потом у отца диагностировали неврологическое заболевание, которое медленно отнимало у него подвижность. Этот процесс занял много лет. Спиноцеребеллярная атаксия – так называется эта болезнь. Она протекает очень медленно, изнуряя человека. И вот в две тысячи девятом году отец полностью лишился возможности ходить.

Тогда я начал искать собаку-помощника, надеясь ему помочь. Исходя из моих источников, собаки СПНВ были лучшими. Северо-восточное отделение этой организации находилось всего в сорока милях от дома моих родителей. Я съездил туда и просто влюбился в эту организацию и в то, что она делает. Вернувшись в Вашингтон, я решил организовать благотворительный сбор средств. Он состоялся сегодня.

После истории Джона я не могу вымолвить ни слова. Она вызвала у меня массу эмоций. Но об одном я просто не могу не спросить:

– Так твой отец получит собаку СПНВ?

– Мы так и не подали заявку, – качает головой Джон. – У него нет шансов – возраст, условия жизни… К тому же мы знаем, что ему мало осталось. Но он любит собак. Помню, когда я был маленьким, у нас была собака. Лабрадор-ретривер. Они с отцом были неразлучны. Ее усыпили, когда ей исполнилось пятнадцать лет, и мой отец плакал несколько недель.

Представляю, как тяжело Джону.

– Отец не может встать с кровати и мучается от боли, – продолжает он. – Собака СПНВ вряд ли чем-то помогла бы ему. Но я хотел бы, чтобы он встретился с вами – с тобой и Нэпалом. Вы потрясающие. Он ловил бы каждое слово вашего выступления. И хотя у него мало средств, он сделал бы щедрое пожертвование. – Джон смотрит на меня. – Думаю, сегодняшнее мероприятие было устроено и ради моего отца.

Ничего себе! Джон Либонати. Еще один Джим Зигфрид. Вот это человек!

Мы с Нэпалом в номере отеля, готовимся ложиться спать. День выдался долгий и необыкновенный, но в то же время эмоционально сложный. Очередной потрясающий день, которых так много в жизни-с-Нэпалом.

Стук в дверь.

– Обслуживание в номерах.

«Странно. Я ничего не просил».

Открываю дверь.

– Комплимент. За счет нашего отеля, – объясняет парень в униформе, вкатывая тележку.

Он срывает большую серебряную крышку. Под ней две металлические миски. Одна до половины наполнена минеральной водой «Эвиан». Другая доверху полна… сухим собачьим кормом. Судя по запаху, это «Eukanuba». И ничего – абсолютно ничего – для меня!

На следующее утро мы с моим накормленным и отдохнувшим псом едем в здание Конгресса, расположенное на Капитолийском холме. С нами не только Джон, но и потрясающая женщина по имени Деб Догерти, руководитель северо-восточного регионального отделения СПНВ. Деб сыграла решающую роль в организации этой поездки. Они с Джоном охватили всех, назначая встречи с нужными людьми.

Мы с Нэпалом выступаем перед членами Конгресса и их помощниками, излагая краткую версию нашей истории. Я делюсь опытом участия в Играх воинов и рассказываю, что почти никто там не знал о собаках-помощниках. Акцент я делаю на том, что очень важно сообщать ветеранам о существовании этих собак и о том, каким образом они могут быть им полезны. Я объясняю, что сам узнал об этом лишь случайно, иначе у меня не было бы Нэпала.

Одна конгрессвумен делится своими опасениями: если об этих собаках узнает больше людей, будет лавина заявок и собак попросту не хватит. Стараясь быть максимально вежливым, я говорю очевидное: это не оправдание, чтобы держать в неведении ветеранов, которые страдают от ран. Я упоминаю, что программа обучения собак-помощников получила государственную поддержку, поэтому даже с финансовой точки зрения не нужно опасаться нехватки собак. Можно обучить большее их количество для удовлетворения спроса.

Тяжело спорить с ветераном-инвалидом и таким псом, как Нэпал. Под конец встречи мы приходим к соглашению: учреждения Управления по делам ветеранов получат литературу и видео о собаках-помощниках и будут обязаны продвигать эту идею. Потрясающий результат! Мы о таком даже не мечтали.

С Капитолийского холма мы направляемся в Медицинский центр имени Уолтера Рида. Там лечатся раненые военнослужащие со всей Америки. Я езжу на своей коляске от койки к койке и разговариваю с пациентами, а Нэпал не отходит от меня ни на шаг. Кажется, большинство ребят здесь потеряли конечности во время боевых операций в Ираке или Афганистане. Мне грустно видеть столько искалеченных людей. Но здесь мало кто себя жалеет. Очень много живого, энергичного позитива. Многие парни ограничены в движениях, но они взглядом подзывают нас с Нэпалом к себе. Раненые хотят больше узнать о моей собаке и о том, как она могла бы помочь им жить с инвалидностью.

Мы не знаем, что ждет нас в будущем, но с таким верным псом жизнь становится намного легче – вот что я пытаюсь объяснить. Я рассказываю, как сильно Нэпал изменил меня, как вернул мне волю к жизни. Таким, как мы, тяжело просить о помощи, но нет ничего сложного в том, чтобы попросить о помощи свою собаку. Это очень интимные моменты, полные сильных эмоций. Появляются настоящие кровные узы. И я знаю, что мы с Нэпалом на своем месте.

Мы проводим в центре добрых полтора часа. В какой-то момент сопровождающий нас медработник говорит, что «пора двигаться дальше». Я отвечаю, что найду время для каждого бойца, который хочет со мной поговорить. Мы с собакой на задании, и никакие больничные бюрократы не собьют нас с курса.

– В системе всегда попадаются такие люди, – замечает Джон.

– Я беру их на себя.

Меня просили не разговаривать с ветеранами, которые в данный момент проходят курс физиотерапии. Но я вижу парня с ампутированной рукой. Он делает упражнения вместе с помощником и, кажется, не сводит глаз с меня и Нэпала. Я солгал нашему сопровождающему, сказав, что мы с этим парнем вместе служили. Это дает мне повод приблизиться к нему и поздороваться. Я подъезжаю, и через несколько минут он завороженно слушает историю моей жизни-с-Нэпалом. Мы с этим парнем продолжаем поддерживать связь, и в конце концов он получает в СПНВ пса, который меняет его жизнь.

После посещения медицинского центра для меня становится очевидно: большинство из этих ребят понятия не имели о возможности получить собаку-помощника. Нужно рассказать об этом стольким ветеранам! Предстоит много работы.

Перед нашим отъездом из Вашингтона Джон говорит, что запланировал для нас последний, очень особенный визит. Он связался с Марком Салливаном, главой Секретной службы США, и нас приглашают встретиться с ним.

Мы едем в штаб Секретной службы. Это довольно новое здание, отделку закончили всего год назад, но приветствуют нас в старинном стиле. Для меня и моего пса расстелена красная ковровая дорожка. Сначала нас ведут в центр управления и рассказывают о работе Секретной службы. Дальше – Стена славы, на которой увековечены имена агентов, погибших при исполнении служебных обязанностей. И наконец Марк Салливан говорит, что мы с Нэпалом приняты в ряды секретных агентов. Мне дают жетон организации, а для Нэпала подготовлен специальный синий ошейник с логотипом Секретной службы и надписью «Он работает на Секретную службу США».

Ничего себе! Настоящий секретный агент Нэпал.

Джон отвозит нас с секретным агентом Нэпалом в аэропорт и на прощание произносит маленькую благодарственную речь. Он говорит, что мы трое – друзья на всю жизнь. Двадцать лет Джон смотрел на мировых лидеров и глав государств, но редко видел кого-либо столь же потрясающего, как мы с Нэпалом.

– Ребята, вам нет равных! Вы настоящие, от вас исходит доброта, вы вдохновляете, и никакие неудачи не могут вас остановить. Если мне когда-нибудь захочется пожаловаться на жизнь, я вспомню встречу с вами. Вы никогда не сдаетесь и помогаете другим. Вы особенные, – говорит Джон нам с агентом Нэпалом. – Таких, как вы, в мире мало. Не забывайте об этом.

Глава тридцатая

Итак, Нэпал теперь секретный агент. Конечно, дальнейшие события покажут, что секретности в его поведении не прибавилось.

Приближается Рождество, и я еду в местную школу слушать рождественские гимны. Блейк не только заядлый футболист, он еще и в хоре поет. Как вам такое? И он очень хочет, чтобы я послушал его выступление. Перед началом учитель музыки обращается к собравшимся:

– Пожалуйста, слушайте внимательно. Постарайтесь прочувствовать музыку. Я приглушу свет. Нужно будет соблюдать тишину.

В комнате становится темно. Воздух наэлектризован ожиданием. Вот-вот должны прозвучать первые такты гимна, как вдруг раздается пронзительное, устрашающее «ЙААААУУУУУУУУУЛЛЛЛ». Акустика в помещении хорошая, и звук просто оглушительный.

Конечно же, это Нэпал. Он зевает, словно говоря: «Когда уже все это закончится?» Но в кромешной тьме не видно черную собаку, лежащую под моей коляской. Все поворачивают голову в ту сторону, откуда послышался звук, и смотрят на меня.

Вряд ли я могу заявить: «Это не я! Это мой пес!»

Как я уже сказал, его совершенно не видно. «Этот парень в коляске – чокнутый, – неизбежно подумают люди. – Сваливает все на воображаемого пса!» Но мои мальчишки, слава богу, замечают в этой ситуации смешную сторону. А вдвойне забавно то, что наш пес теперь – секретный агент.

Я научился воспринимать Нэпала как цельную личность. Без его эксцентричности и вальяжности не было бы и ста одного процента внимания, верности и любви. Думаю, Нэпалу нужны его сиесты в обмен на верность и на то, что он снимает мою боль. Мой пес заслужил в десять раз больше сиест, потому что несет на себе мои страдания, а это чертовски тяжело.

Примерно в то время я получаю электронное письмо, которого не ожидал. Сериал «National Geographic» «Невероятные собаки» показали по всему миру, и со мной связался британский писатель Дэмиен Льюис. Он пишет, что видел нас по телевизору. Ему кажется, что мы с Нэпалом могли бы рассказать потрясающую историю. Как насчет того, чтобы написать книгу? Я отвечаю, что никогда не думал об этом и не знаю, с чего начать, но очень хотел бы рассказать миру нашу историю.

Английский писатель обещает, что пришлет свою предыдущую книгу, написанную в соавторстве с военным и его собакой, чтобы мы могли сориентироваться. Я обсуждаю эту идею с Кори, директором СПНВ. По его мнению, вряд ли из этого что-нибудь получится. Многие говорят, что хотят написать книгу, но очень мало кто это делает.

Я согласен с ним, поэтому, получив посылку, очень удивлен. Книга называется «Сержант Рекс». Ее написали Дэмиен Льюис и морской пехотинец Майк Даулинг. В книге рассказывается история Даулинга и Рекса, пса, который искал взрывные устройства. В 2004 году они были в Ираке. Я начинаю читать, и меня затягивает.