Текст книги "Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду"

Автор книги: Дэмиен Льюис

Соавторы: Джейсон Морган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– А можно я буду его кормить? – спрашивает Блейк, мой старший сын.

Я чувствую, как сильно он хочет этого, а мне самому тяжело насыпáть собаке корм и наливать воду. У Блейка особый дар обращаться с животными – это разновидность магии. Я думаю, что он предложил хороший вариант. Блейк вне себя от радости, когда я назначаю его официальным кормильцем и поильцем Нэпала. Это будет его, и только его обязанность. Как и многие дети, Блейк тяжело выстраивает отношения с незнакомыми взрослыми. Иногда ему сложно понять, шутят люди или нет, и смотреть им в глаза. С животными все совсем по-другому. Особенно с моей новой собакой.

– Гулять, – говорю я Нэпалу.

Это означает, что он не на службе. Мальчики со своим новым другом несутся в сад. Они проводят там добрых полчаса, играя в мяч и катаясь по траве. После этого Блейк спрашивает, не пора ли кормить Нэпала. Я говорю, что сейчас самое время. Он в восторге.

Но больше всего мальчики рады тому, что я полон жизни и смеха. Одно лишь присутствие Нэпала каким-то образом делает счастливым их измученного болью отца. Кажется, собака способна снимать стресс и ослаблять боль, ведь именно боль делает меня таким мрачным и раздражительным. Этот пес, подаривший надежду, – невероятная радость для нас.

Блейк кормит и поит Нэпала. Я молча наблюдаю за этой прекрасной сценой. Грант и Остин отправились в игровую комнату посмотреть телевизор. Но Блейк к ним не присоединился. Он заставляет Нэпала лечь на спину в прохладной, выложенной плиткой гостиной, чтобы почесать ему живот. Взгляд у пса затуманивается, он вытягивает лапы от удовольствия.

Потом Блейк осторожно берет лапу Нэпала и касается его бархатисто-мягких подушечек своей ладонью. Рука к лапе. Мальчик и собака. Блейк дотрагивается до каждой из четырех лап Нэпала, словно это какой-то особый ритуал знакомства с псом.

Ничего себе! Просто невероятно. Эта собака – настоящий подарок. Мне действительно необходим был любящий пес, а не боец.

Да, я ошибался, когда думал, что мне нужен Джексон. На самом деле мне нужен был Нэпал.

Глава двадцать третья

Позже в тот же день мы с Нэпалом отправляемся в наше первое свободное плаванье: едем за покупками, только он и я. Мальчики выпивают столько молока, будто хотят уничтожить все мировые запасы, да еще я запиваю молоком свои обезболивающие, так что на семью получается чуть ли не ведро в день. Я должен купить два пакета, по галлону в каждом, и кое-что еще.

– Я прошелся твоей зубной щеткой по щетке для вычесывания. Чтобы удалить шерсть. Думаю, ты не возражаешь, – говорю я извиняющимся тоном, когда мы выезжаем за порог.

Кажется, Нэпал ничего не имеет против. Он в восторге от того, что отправляется на задание. И какое это будет задание!

Обычно я делаю покупки очень быстро. Люди передо мной расступаются. Их можно понять. По внешнему виду не скажешь, почему я оказался в инвалидной коляске. Может быть, у меня психические отклонения. Может быть, проблемы со слухом или речью. Люди боятся всего непонятного, поэтому самое простое – сделать вид, будто парня в коляске нет, и пойти дальше.

Итак, по супермаркету я всегда проезжаю очень быстро. Но сегодня все несколько иначе. Куда бы я ни повернул, меня постоянно останавливают, потому что хотят пообщаться с моим псом. Особенно детишки – их к нему так и тянет. В Нэпале есть что-то такое, что нравится детям. Они его обожают.

И тут возникает дилемма. Люди хотят гладить моего пса, но когда он работает, его нельзя отвлекать. У нас с Нэпалом уходит час на то, что обычно занимает пять минут. В определенный момент я испытываю самое настоящее раздражение. Мне хочется просто взять молоко и исчезнуть.

Меня зажали в угол в молочном отделе, и оттуда невозможно выбраться. Нарастает боль, и все, чего я сейчас хочу, – оказаться у себя дома и запить обезболивающие добрым глотком молока. Но Нэпал умеет поднять настроение кому угодно, и в конце концов я тоже начинаю улыбаться. Я успокаиваюсь, и боль волшебным образом исчезает. И вот я уже смеюсь со всеми остальными. Невозможно быть мрачным рядом с этой собакой.

– Нэпал, принеси хлеба. Сходи за хлебом.

Нэпал осторожно берет батон за тот конец, что в упаковке, и опускает в корзину, стоящую у меня на коленях. Толпа зрителей в восторге. Они словно завороженные. Если вы никогда не видели, как работает собака-помощник, то я вам скажу: это действительно впечатляет. Вы не представляете себе, какая прочная связь может быть между человеком и собакой, какое взаимопонимание. Даже кассирша с необъятными габаритами, кажется, растаяла. Раньше она едва замечала меня, а теперь расплывается в широкой улыбке.

– Вы прямо звезды! Вы и ваш пес.

Она складывает покупки в пакет и пристраивает его у меня на коленях.

– Вы же еще вернетесь, правда?

Я еду к машине. Обеими руками я управляю коляской, а в правой еще и зажат поводок Нэпала. По правилам и для его собственной безопасности пес всегда должен быть на поводке, когда мы находимся в общественных местах, хотя я знаю, что ему и в голову не придет отойти от меня хотя бы на шаг.

На полпути к машине что-то выпадает из пакета. Это упаковка сосисок – еще один из основных продуктов питания в семье Морган. Я уже наклоняюсь, чтобы поднять его, но вовремя одергиваю себя. Если нижняя половина тела у вас парализована, то, наклоняясь до земли, а потом снова выпрямляясь, вы почувствуете сильную боль. К тому же у меня на коленях стоит пакет.

Я напоминаю себе, что теперь со мной Нэпал.

Он восторженно смотрит на меня: «Можно я? Можно я? Можно?»

Это минута его славы.

– Апорт! – командую я.

Нэпал подхватывает сосиски и аккуратно засовывает в пакет, стоящий у меня на коленях. До машины еще далеко. «К черту все это», – думаю я. Я устал. Мне больно. Этот час в магазине оказался неожиданно жизнеутверждающим, но в то же время утомительным. «Пусть мне поможет собака».

Я берусь за специальную петлю, прикрепленную к «сбруе» Нэпала, и командую:

– Тяни!

Он бежит к машине. Если я смещаю руку влево, Нэпал поворачивает налево, и наоборот. Когда мы добрались до мерседеса, там уже собралась целая толпа. Знак на машине сообщает, что за рулем ветеран-инвалид. Думаю, большинство этих людей понимают, как я оказался в коляске. Они спрашивают, не помочь ли мне погрузить покупки. Я благодарю их и отвечаю, что мы с собакой справимся.

Мы с собакой можем справиться с чем угодно!

Скажу честно: последний раз я чувствовал себя в центре внимания, когда был высоким, загорелым, симпатичным парнем, который прыгал с парашютом и бегал быстро, как ветер. Я не обвиняю тех, кто косо смотрит на меня теперь. Тяжело наладить с человеком контакт, если не знаешь всех обстоятельств. Инвалидов легче игнорировать. Я понимаю это. Действительно понимаю. Но теперь, рядом с Нэпалом, мне кажется, что все по-другому. Может быть, это только сегодня так получилось. Может быть, со временем эта чудо-собака перестанет оказывать на меня такое воздействие. Но в данный момент я витаю в облаках. Точнее, качусь по облакам в коляске.

По дороге домой я думаю над нашим чудесным выходом в свет. Дело даже не в физической помощи Нэпала, не в том, как он мне служит, а в психологической и социальной поддержке. Сегодня в магазине он был моим мостиком ко всем этим обычным людям, к огромному внешнему миру здоровья и полноценной жизни. Этого я не ожидал. Об этом мне в СПНВ не рассказывали. И сейчас это стало для меня потрясающим открытием.

Мы приезжаем домой. Я принимаю лекарства и решаю, что мне нужно в душ. Вечером у нас запланировано барбекю, поэтому нужно поторопиться. Забравшись в душевую кабинку, я включаю мощный напор горячей воды, и стекло запотевает. И тут я замечаю кое-что по ту сторону окутанной паром кабинки. Это нос. Влажный угольно-черный нос, а за ним пара любопытных глаз. Я точно знаю, о чем думает Нэпал. Это видно по глазам: «Ух ты! Вода! Ты там купаешься! Я люблю воду. Хочу к тебе!»

В тот вечер мы с мальчиками жарим мясо. Зима, воздух прохладный, но сухой, и нет ни ветерка. Я включаю обогреватель, и мы сидим допоздна. Мальчики потягивают колу, а я – пиво. В чистом небе над нами сияют звезды. Мак-Кинни – учитывая то, что это городская окраина, – не слишком густо застроен. Здесь видно небо и землю. Это основная причина, по которой мы поселились тут.

Когда становится слишком холодно, мы вчетвером перебираемся на большой диван в гостиной. Прошу прощения, впятером. Нэпалу нужно собственное место на диване, на меньшее он не согласен. В конце концов он вытягивается во всю длину, разлегшись на коленях у моих мальчиков. Они просто в восторге. И я тоже. И мой пес.

– Хороший мальчик, – говорю я Нэпалу. – Большой мальчик. Удобно тебе? Безумный ты пес. Безумный пес…

Это будний день, и мальчикам завтра в школу, но я разрешаю им пока не ложиться.

Потом они расходятся по своим комнатам и мы с Нэпалом остаемся вдвоем. Он поступает, как в нашу первую ночевку в СПНВ: забирается на меня и укладывается прямо на грудь. Он загораживает собой телевизор, но это ничего.

– Ну ты даешь! Нам тут обоим хватит места. Будь хорошим мальчиком, слезь.

Нэпал весит семьдесят фунтов и лежит прямо над тем местом, где был перелом. Я начинаю испытывать боль и похлопываю по стулу, стоящему рядом:

– Слезай, приятель. Тебе придется слезть. Иди вот сюда.

Нэпал не хочет двигаться.

– Не хочешь? Давай же! Нет, вы только посмотрите!

Мне становится смешно. Я смеюсь над собой. Над нами обоими. И от смеха мне становится легче. Боль чудесным образом отпускает.

Мы ложимся поздно. Я кладу собачью подстилку на полу возле кровати, перебираюсь с коляски на матрас и от чистого сердца желаю Нэпалу спокойной ночи. Мы вместе лишь пятнадцать дней, а этот пес уже изменил мою жизнь. Я благодарю его от всей души.

Но очень скоро Нэпал присоединится ко мне. Неугомонный пес. Я чувствую на себе его взгляд. Я устал, ноги и спина почти не болят, и нужно урвать немного сна, пока нет боли.

Я открываю один глаз и бросаю беглый взгляд на Нэпала.

Он положил голову на край кровати, глядя на меня своими яркими глазами. Ему что-то нужно. Думаю, пора погладить его на ночь. Я протягиваю руку, но пес отстраняется. Непонятно. Странно. Почему он так? Я чем-то его обидел? Нэпал снова кладет голову на кровать, я снова протягиваю руку, но он опять отстраняется. Я сделал что-то не так, но что?

Нэпал отворачивается, идет в изножье кровати и кладет голову подальше, так чтобы я не мог дотянуться. Он пытается что-то мне сказать, просто я не понимаю. И наконец до меня доходит: пес просится ко мне. Наверное, все дело в этом. Мы несколько часов валялись на диване, но Нэпалу этого не хватило.

Я позволяю ему запрыгнуть и засыпаю, чувствуя, как он подвигается все ближе и ближе. Думаю, скоро он ляжет мне на грудь и раздавит меня, но это неплохой способ быть задушенным.

Через некоторое время я просыпаюсь в холодном поту. Мне снился кошмар. Постепенно ко мне возвращаются все более и более давние воспоминания. Сегодня я был в джунглях с парнями из местного спецподразделения «ПАТРИА». Они все до одного ненавидели наркокартели – наркобаронов-миллионеров и головорезов, которых те финансировали и вооружали. Мало кто из членов «ПАТРИА» не потерял сестру, брата, мать или отца в нарковойнах. Все бойцы верили в свое дело. Они не очень заботились о том, чтобы перекрыть поток наркотиков, ведущий в США. Почему это должно их интересовать? Они лишь хотели привнести хоть немного законности и порядка в свою страну и положить конец бандам смертников.

Во сне у меня на лице были четыре глубокие царапины, оставленные когтями оцелота. Это дикая кошка размером с небольшого пса. Повстанцы держали меня в тюрьме где-то в чаще джунглей и пытали. Они натравливали на меня оцелота, который должен был разорвать мое тело в клочья своими когтями, а потом сожрать внутренности.

В этом сне была доля правды: все мы больше всего боялись плена. И что касается оцелота – здесь тоже была реальная основа. В джунглях мы нашли брошенного котенка оцелота и вырастили его. Я ходил по лагерю, а он лежал у меня на плечах, свесив лапы. Он был красивым – золотистая шубка в пятнышках, огромные темные глаза.

Однажды я играл с ним и что-то пошло не так. Я забыл, что, по сути, оцелот – дикое животное. Он полоснул меня когтями по лицу. Ну и кровищи было! Пришлось даже делать укол от кошачьего гриппа. Но я все равно любил этого оцелота и повсюду носил его с собой в лагере. Просто мне очень нравятся животные.

Думаю, что этот сон, как и остальные, которые продолжали мне сниться, означал медленное болезненное обретение памяти. Каждый сон возвращал мне что-то из утраченного. Воспоминания накапливались, как песчинки, перетекающие в нижнюю часть часов.

Обычно после кошмара я не мог заснуть, потому что был слишком напряжен. Но в этот раз вместе со мной проснулся Нэпал. Мне становится легче от одного его присутствия. Я знаю, что сна у него ни в одном глазу: жетончики, которые Джим прицепил псу на ошейник, легонько позвякивают при каждом движении. И в данный момент я слышу их перезвон.

Я встречаюсь с Нэпалом взглядом и читаю в его глазах: «Ты как, приятель? Если что, помни: я здесь. Демоны до тебя не доберутся, ведь у тебя есть я. Тебе ничто не грозит, пока я с тобой».

И знаете что? Когда Нэпал лежит вот так, придавив меня своим весом, я ему верю. Безоговорочно. Я засыпаю и крепко сплю до самого утра, пока не наступает время будить мальчиков для нового, прекрасного дня-с-Нэпалом.

За годы жизни с инвалидностью я приобрел привычку спать днем, как вампир. Я провожал мальчиков в школу, возвращался домой и ложился прикорнуть. Почему-то спина – это наблюдали многие с подобными травмами – лучше всего чувствует себя рано утром, когда солнце только взошло. Именно тогда у меня обычно была возможность поспать несколько часов.

Итак, проводив мальчиков в школу, я вырубался, молясь, чтобы не накатила боль. Управление болью… Это стало для меня своего рода искусством. Это выматывало. Но теперь рядом со мной Нэпал, оживленный, с горящими глазами. Это первое наше утро дома. «Пап, вставай! Смотри, какой хороший день!» Думаю, что «вампирская эпоха» закончилась.

Я пытаюсь выиграть немного времени и говорю:

– Нэпал, разбуди мальчиков! Иди разбуди мальчиков!

Он выбегает и просовывает голову в дверь комнаты Блейка. Отныне Нэпал всегда начинает с Блейка. На секунду пес застывает, принюхиваясь и внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться: «жертва» действительно там. Я прямо кожей все это ощущаю, лежа в кровати.

– Взять его, Нэпал! – кричу я. – Давай!

Пес врывается в комнату, запрыгивает на кровать и стаскивает с Блейка одеяло. Время сна истекло. Несколько секунд спустя все трое сынишек вваливаются ко мне в комнату.

Меня очень терзало то, что я не могу быть для них таким отцом, который им нужен. Отец в инвалидной коляске… Человек с ограниченными возможностями… По правде говоря, мои сыновья даже не помнили, каким я был до всего этого, потому что были тогда слишком малы. Они видели своего отца лишь прикованным к инвалидной коляске. Но отец, накачанный обезболивающими до состояния полной недееспособности, – это было бы слишком. Такого я не мог допустить, поэтому старался бороться с болью без лекарств. В их состав входит морфий. Большинство людей эта доза на долгие часы отправляет в страну сказок.

Я ограничиваю прием препаратов, чтобы не стать овощем. Я борюсь с болью, чтобы быть таким отцом, который нужен моим мальчикам. И теперь в этой борьбе у меня есть Нэпал – надежный товарищ на всю жизнь. Боль не исчезает. Собака не может меня исцелить. Правую ногу – врачи говорят, что там я не могу испытывать никаких ощущений, – словно пробивают штык-ножом.

Иногда я лежу в постели, подавляя желание закричать. До появления Нэпала я иногда сдавался. Боль могла на целый день приковать меня к кровати. Многие из близких – в первую очередь мама – утверждали, что моя боль вызвана стрессом. Мама говорила, что это порочный круг. Боль вызывает стресс, а тот, в свою очередь, провоцирует новую боль. И этим Нэпал прекрасен: он снимает стресс. Он рядом со мной в это первое утро, и стресс исчезает, а с ним и боль. Не полностью. Боль в спине, на месте перелома, остается. Она никогда полностью не проходит. Это как неизменная ноющая пульсация. Но я знаю, что смогу это пережить. Нэпал рядом. Теперь я готов встретить этот день.

Мы с Нэпалом готовим завтрак, а потом отправляемся с мальчиками в школу. Это недалеко: по нашей улице до первого поворота и налево, по «Стоунбридж трейл» – местному пешеходному и велосипедному маршруту. Просто прекрасно, что в этом районе есть аллеи и подземные переходы, – дети могут не пересекать оживленные трассы поверху.

Через пять минут мы возле начальной школы «Беннет». Тут настолько безопасно, что я разрешил сыновьям возвращаться домой самостоятельно. Но сегодняшнее утро особенное. Мы теперь – двенадцатиножка: добавились четыре собачьи лапы. И это каким-то образом дополняет нашу семью. Мы чувствуем себя единым целым.

Я отправляю мальчиков в школу и говорю, что дома их будет ждать наша чудо-собака. Они смеются и машут Нэпалу на прощание. Никто, кажется, уже не замечает, что я в инвалидной коляске.

Я чувствую прилив сил и планирую, как теперь организую жизнь своей семьи. Составляю примерный список домашних обязанностей в доме Морганов. Поскольку я в инвалидной коляске, кое-чего я делать не могу. Например, подстригать газон или выбрасывать мусор. С этим нужно смириться. Поэтому я распределяю обязанности между мальчиками.

Грант, мой младшенький тихоня, получает задание выбрасывать мусор. Остин, средний, самый бойкий и уверенный в себе, становится ответственным за сандвичи. Боже мой, сколько же сандвичей с колбасой (это основное блюдо в семье Морган) он приготовит за ближайшие несколько лет! А у старшего, Блейка, уже есть обязанность: он назначен ответственным за еду и питье для Нэпала.

Я набиваю холодильник упаковками с тертым сыром, заготовками для хот-догов, горчицей, соусом Miracle Whip и, конечно, колбасой. Это будет основой нашего питания. Плюс начос. Это мне как раз по силам. Я ненавижу возиться на кухне, но эти кукурузные чипсы с сыром приготовить могу. Мы будем и дальше покупать еду навынос. Блейк любит техасско-мексиканскую кухню, Остин – фанат двойных чизбургеров, Грант в восторге от блинчиков IHOP. Но я думаю, что весной и летом мы сможем почти каждый вечер устраивать барбекю. У меня хорошо получается жарить на огне стейки и бургеры. Можно будет установить круглую низкую печь на заднем дворе, чтобы я мог жарить мясо, сидя в своей коляске. Барбекю разнообразит питание семьи Морган.

И еще я буду просить маму готовить домашние блюда – наши любимые, – и мы будем набивать ими морозильник доверху. Нужно будет только доставать их из морозильной камеры, класть в микроволновку и нажимать кнопки.

В тот день Нэпал каким-то образом чувствует, что мальчики скоро вернутся. Он начинает ходить туда-сюда у двери и наконец ложится перед ней. Блейк прорывается к нему первым, зная, что большая любвеобильная собака будет ждать его. Нэпал кидается к мальчику из своей засады, и через несколько секунд они уже во дворе, катаются по земле, как сумасшедшие.

Наконец они врываются на кухню, и запыхавшийся Нэпал хватает свою миску и ставит у ног Блейка: «Слушай, приятель, ты кое-что забыл! Пора пожевать!»

С Нэпалом мы снова чувствуем себя семьей, в которой папа улыбается.

Может быть, для вас в этом нет ничего особенного, но для семьи Морган это настоящее чудо.

Глава двадцать четвертая

Через несколько дней после начала жизни-с-Нэпалом мне нужно поехать в местное отделение ИМКА. Я член совета и тренер по американскому футболу. Заседания проходят каждый месяц, по утрам, до того как большинство пап отправляются на работу. Сегодня рядом со мной Нэпал. В течение следующего часа все только и говорят что о моей собаке. На повестку дня махнули рукой.

Думаю, я должен прицепить к ошейнику своего пса табличку: «Нэпалу два года. Это черный лабрадор из организации „Собаки-помощники: новые возможности“. Он знает более пятидесяти команд». И так далее.

Хорошо было бы хоть несколько секунд поговорить об американском футболе, но где там! Я начинаю понимать, что это самая настоящая проблема. Нужно найти выход. Мне приходится бороться с «эффектом Нэпала». «Давайте вернемся к тому, ради чего мы здесь собрались». Но думаю, что, куда бы мы ни пошли, Нэпал будет привлекать внимание, и лучше просто сосредоточиться на позитиве – на волшебстве, которое он дарит стольким людям.

Если сравнить сегодняшнюю встречу в ИМКА с некоторыми неприятными случаями, которые происходили раньше, вы поймете, что я подразумеваю, говоря о волшебстве. Когда-то я вызвался быть тренером по американскому футболу для детишек. Просто большинство пап слишком заняты работой. Я тренировал совсем маленьких детей, поэтому они играли только во флаг-футбол^[3] – никаких настоящих потасовок. Я думал, что мне это под силу.

Получалось забавно: сидя в своей коляске, я был как раз вровень с самыми маленькими членами команды. Вскоре мы уже побеждали абсолютно во всех играх. Во время матча на поле может находиться только один тренер. И это был я – старший тренер. А потом, в один прекрасный день, молодой администратор двадцати с чем-то лет подошел ко мне посреди матча и сказал, что я должен покинуть поле.

– Простите, дружище, как это «покинуть»?

– Ну, вам нельзя находиться на поле. Знаете, родители жалуются. Они говорят, что вы представляете опасность для детей. Вы должны покинуть поле.

И это был администратор по спортивной работе в ИМКА! Конечно, он был молод. Наверное, только-только окончил колледж. Но это не оправдывало его невежества. Он обязан был знать законы. Я сказал ему, что он ведет себя неправильно. Объяснил, что он нарушает Акт 1990 года, а это не шутки. Американский акт 1990 года «О гражданах с инвалидностью» гласит, что незаконно лишать человека в коляске доступа в какие бы то ни было места общего пользования. Это касается в том числе ресторанов, торговых центров и спортивных площадок. А уж если человек работает в спорте, он тем более обязан это знать. Этот парень что, живет в пещере?

Мне хотелось его ударить, так я разозлился.

Но шел матч, там были дети, поэтому я согласился покинуть поле. Я не стал устраивать скандал на глазах у детей и срывать матч. Но представьте, как я себя чувствовал. Тренер, которого заставили укатиться с поля посреди игры… И знаете, из-за чего я переживал это еще тяжелее? В команде играл Остин – за фулбека и квотербека. Он был настоящей, бесспорной звездой. И ему пришлось увидеть, как мне, его отцу и тренеру, велели убраться с поля.

Узнав о случившемся, некоторые родители были в ярости. Им было известно, что я делаю для их детей и как привожу команду к победам. Теперь они просто себя не помнили от возмущения. Они хотели выяснить, кто именно пожаловался, и расправиться с ним. И тут ко мне подошла женщина. Она жила по соседству; ее сын играл в команде соперников.

– Это я попросила удалить вас с поля, – сказала она. – Я подумала, что дети могут налететь на вас и удариться о вашу коляску. Я боялась, что мой сын поранится об нее.

Она даже не пыталась извиниться, и я онемел от удивления. Что вообще можно ответить, если твоя соседка проявляет такое дремучее невежество?

Я заставил себя улыбнуться.

– Эти мальчики такие маленькие, что я мог бы подхватить любого из них и подбросить в воздух. И знаете что? Именно поэтому их тренер должен находиться на поле. Потому что они очень маленькие. Я должен быть там и руководить их игрой. Все наши маневры расписаны у меня на карточках, так что когда я руковожу игрой, каждый мальчик точно знает, куда ему бежать и где он должен поймать мяч.

Она повернулась ко мне спиной, бросив через плечо:

– Я просто боюсь, что мой сын может получить травму, вот и все.

Мне оставалось лишь отправить на поле своего помощника, чтобы он руководил игрой. Когда дети увидели, что их старшего тренера удалили с поля, матч был сорван. Я был в ярости. Просто кипел от злости. Но я не собирался выходить из себя на глазах у команды. Всему свое время и место.

После матча я позвонил руководительнице местного отделения ИМКА и рассказал о том, что произошло. Я сказал, что хочу встретиться с ней и молодым администратором. Конечно, жалоба поступила от соседки, но этот парень обязан был знать, что по закону я имею полное право находиться на поле.

Когда мы встретились, руководительница первым делом велела администратору извиниться.

– Я искренне сожалею о своем поведении. Я не знал законов, – говорит он.

– Мы очень благодарны за профессионализм, который вы проявили в этой ситуации, – добавляет руководительница, обращаясь ко мне. – Вы были очень расстроены – и имели для этого полное основание. Нам известна ваша любовь к спорту и детям. От родителей мы слышали очень хорошие отзывы о вашей тренерской работе. Мы приглашаем вас стать членом совета.

Вот так я начал ездить на ежемесячные собрания, в которых Нэпалу отныне предстоит играть ключевую роль. Он становится известен своим умением завершать обсуждения. Я уже успел понять: когда Нэпалу скучно, он издает протяжный урчащий зевок, слегка подвывая. Это долгий громкий звук: «УУУУУУ-АРРРЛ-АРРРРЛ». В конце он обязательно трясет головой.

Вскоре все на собраниях знают об этом. Это становится шуткой для посвященных. Как только Нэпал издает свой особый зевок, все говорят: «Кажется, на сегодня достаточно. Нэпалу уже хватит. Закругляемся!»

«Эффект Нэпала…»

Но я думаю, что в жизни правила подтверждаются исключениями. После первого для Нэпала заседания в ИМКА мы едем в Walmart. Я очень люблю водить машину, особенно сейчас, после того как купил новую. Это оранжевый красавец «мустанг» с черными полосами. Машина для настоящего аса. Мимо нее просто невозможно пройти.

Я опускаю стекло, чтобы немного проветрить салон. Нэпал опирается лапами о подлокотник и подставляет нос дуновению прохладного зимнего ветерка. Я гоню «мустанг» по скоростной автостраде Мак-Кинни, а Нэпал, прищурив глаза, втягивает носом воздух, врывающийся в кабину.

Представляю, сколько запахов приносит ему воздушная струя, обтекающая «мустанг». Горячее машинное масло. Резиновые шины, скользящие по асфальту. В McDonald’s вовсю жарится картошка. На поле для гольфа недавно подстригли траву.

«Ух ты, как хорошо здесь пахнет! Не знаю, куда мы едем, но запах классный!»

Я ставлю машину на парковке Walmart, на участке для инвалидов, и начинаю раскладывать коляску. Нэпал внимательно смотрит с заднего сиденья, как я подтаскиваю коляску поближе к себе, прилаживаю колеса, устанавливаю ее внизу и усаживаюсь. Процесс занимает минут пять.

После этого я объезжаю машину и открываю Нэпалу заднюю дверцу – ему не терпится выйти. Он спрыгивает рядом со мной. Я осматриваюсь, чтобы сориентироваться – «Где тут пандус?» – и замечаю, что вокруг собралась небольшая группа людей.

К нам проталкивается внушительных размеров дама в униформе Walmart. Она смотрит на машину.

– Вы знаете, что это парковка для инвалидов? – гневно спрашивает она, бросив взгляд на машину. – Парковка для инвалидов! Вы не имели права здесь парковаться.

Я просто ушам своим не верю.

– Да, я знаю, что это парковка для инвалидов. Вот моя инвалидная коляска, а вот мой пес-помощник.

Женщина не сводит глаз с машины и ничего другого, кажется, не видит.

– Да, но это парковка для инвалидов. Для инвалидов, понимаете?

Я прошу ее обойти машину. Там указано, что за рулем ветеран-инвалид. Дама обходит «мустанг», долго смотрит на значок, потом медленно возвращается к нам.

– Знаете, не думала, что инвалиды ездят на таких машинах, – бросает она через плечо, возвращаясь в торговый центр. – Такая хорошая машина… Не думала, что за ее рулем может быть инвалид…

Я просто немею от злости. Если я в инвалидной коляске, то не могу ездить на «мустанге»? А на чем же мне ездить? На маршрутке?

Я чувствую, как от стресса боль усиливается. Я готов заехать внутрь и потребовать встречи с менеджером, чтобы выплеснуть то, что накипело. Но тут я смотрю на своего пса и читаю в его глазах: «Давай не будем заводиться из-за пустяков!»

Нэпалу не терпится войти в торговый центр и схватить в зубы корзину для покупок; он знает, что мамочки, дети и сотрудники – все, кроме этой хамки, – будут просто в восторге от него.

«Будет весело, – говорят мне его глаза. – Выкинь эту тетку из головы. У тебя чертовски крутая собака и чертовски крутое авто. Она тебе просто завидует».

Я не сразу принимаю мудрый совет своего пса, но постепенно все же начинаю прислушиваться к нему. Нэпал может очень многому меня научить. Раньше я ворвался бы внутрь, горя желанием вступить в битву. Думаю, именно поэтому для меня в СПНВ выбрали собаку-дипломата. Конфликты вызывают стресс, стресс влечет за собой боль. Мы снова попали бы в порочный круг. А теперь все меняется.

Мы с Нэпалом ездим по торговому центру, и я купаюсь в радости, смехе и доброте. Эту атмосферу создает мой пес. Когда я выезжаю, спор о «мустанге» – «Не думала, что инвалиды ездят на таких машинах» – полностью забыт.

И такой подход намного лучше.

Через несколько дней боль особенно усиливается – такое часто случается при смене погоды. Когда начинается внезапное похолодание и становится сыро, я лежу в кровати. Ноги пронзает болью, спина горит. Если бы со мной не было Нэпала, так и было бы: я лежал бы в своей берлоге, задернув шторы, пережидая приступ. Но теперь все иначе.

Каждые полчаса я слышу, как входит мой пес. Жетоны у него на ошейнике оптимистично позвякивают. Раньше я думал: «Если мне так больно, то ради чего вставать?»

Но сегодня Нэпал кладет голову на край кровати и глубоко вздыхает: «Хрррруууу». Он подергивает бровями и с надеждой ловит мой взгляд: «Пап, подъем! В путь! У нас столько дел, столько всего нужно увидеть! Давай выбираться отсюда!»

Он, конечно, прав. У меня есть дела. У Блейка футбольный матч, и я обещал, что буду там. Но зачем ему терзаемый болью отец? Ужасно, если я буду сидеть на трибунах, корчась и вскрикивая от боли. Однако теперь со мной Нэпал, и я знаю, что справлюсь.

Мы приезжаем на матч. Когда Блейк борется за мяч с квотербеком команды соперников, Нэпал делает нечто необыкновенное. Кое-что, чего еще не делал раньше, во всяком случае на нашей памяти. Он издает громкий победный лай: «АРРРРУУУУФ!»

У моего Нэпала самый громкий и низкий, самый прекрасный на свете лай. Но дело даже не в этом.

Мой пес каким-то образом понял, что Блейк осуществил потрясающий маневр. И я понимаю, что мы с Нэпалом можем расширить арсенал трюков. После еще одного удачного маневра я шепчу Нэпалу на ухо: «Голос!» Это означает, что он должен залаять.