Текст книги "Нэпал — верный друг. Пес, подаривший надежду"

Автор книги: Дэмиен Льюис

Соавторы: Джейсон Морган
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

А теперь у меня третья жизнь, в которой пустоту, оставшуюся после всех потерь, заполнил невероятный пес.

Глава двадцать седьмая

Мои гонки с сынишками очень увлекательны, особенно когда рядом Нэпал. И в глубине души я продолжаю думать о большой гонке, о том, чтобы выполнить свое обещание… Я ведь сказал когда-то полковнику Фанку и своим побратимам-спецназовцам: «Знаете, что я сделаю? Пробегу марафон…»

Мне не суждено пробежать марафон, это ясно. Но что, если проехать его?

Снова звонят из СПНВ и спрашивают, не выступим ли мы с Нэпалом еще раз. Я говорю, что на нас можно рассчитывать. Я решил сделать наше появление более зрелищным: Нэпал вытащит мою коляску на сцену. Вот как мы предстанем перед публикой.

Так мы и делаем, и это производит настоящий фурор. Я начинаю с рассказа о своих травмах. Затем останавливаюсь на том, как Нэпал изменил мою жизнь, и демонстрирую команды, которые он знает. Но потом перехожу к сути и рассказываю о главном, что сделал для меня этот пес. Я объясняю, что важна не столько физическая поддержка, видимая со стороны, сколько психологическая. То, что мой пес рядом. Его верность и любовь.

– Моя собака чувствует, когда мне грустно. Она знает, когда мне больно. И знает, как избавить меня от всего этого и вновь вызвать у меня улыбку. У Нэпала не бывает плохого настроения, он всегда смешит людей, и ему неизменно удается приносить мне радость. У меня в жизни был долгий период, когда всего этого очень не хватало. Я почти разучился улыбаться. А теперь, с Нэпалом, я постоянно смеюсь.

Кажется, никто из присутствующих не может сдержать слез.

Почему-то в этот момент накатывает боль, и на миг я теряю нить выступления. Именно так действует на меня боль: блокирует все мысли. Но я решаю, что должен быть максимально честен с аудиторией.

– Секунду. Мне сейчас очень больно. Подождите… Да, теперь отпускает. Так вот, как я и говорил, если вы смеетесь, весь мир начинает смеяться вместе с вами. Рядом с этим псом я снова научился радоваться жизни…

После этого выступления СПНВ обращается к нам с очень необычной просьбой: они хотят, чтобы мы с Нэпалом стали их представителями и ездили по всей стране, выступая на мероприятиях. Это означает постоянные путешествия и интервью. Я понимаю, что тогда буду проводить меньше времени с мальчиками, но мне известно, как им нравится то, чем я занимаюсь. Они гордятся мной. Гордятся своим отцом в кресле на колесах, который без ума от своего пса.

В этом году на День независимости мне не приходится волноваться, что салют вызовет у меня мрачные воспоминания о роковой неразберихе в джунглях. Мы с семьей устраиваемся у телевизора и смотрим, как я в сопровождении Нэпала даю интервью. Он ставит передние лапы мне на колени и застывает в такой позе. Я вижу, как мой пес оживляется, когда журналист произносит его кличку: «Так это и есть знаменитый Нэпал?» И я знаю, что он чувствует себя звездой.

В данный момент Нэпал, как и все мы, не сводит глаз с телевизора: «Кто это там? Какой классный пес!»

На одном из выступлений для СПНВ я знакомлюсь с ветераном-инвалидом, который советует мне заняться подводным плаванием: «Поверь, это единственный способ ощутить полную свободу. Ныряешь в водолазном снаряжении – и коляска больше не нужна. Попробуй. Это невероятно».

Он рассказывает о фонде Коди Ансер «Первый шаг». Это аризонская некоммерческая организация, которая помогает улучшить качество жизни парализованных людей. В числе многого другого их там учат плавать с аквалангом.

Я готов попытаться, но решаю, что если займусь этим, то лишь вместе с сыновьями. Это будет наше семейное хобби. Ну, почти семейное. К сожалению, Нэпал не может плавать с аквалангом. Насколько мне известно, водолазного снаряжения для собак пока не изобрели. На этот раз Нэпалу придется довольствоваться ролью зрителя.

Мы проходим обучение и сертификацию в дайвинг-центре «Клиа-Спрингс» – это неподалеку от нас, в городе Террелл. У меня точно такой же костюм, как у мальчиков, только на перчатках перепонки – это потому, что ластами на ногах я грести не могу. Когда тот парень советовал мне плавать с аквалангом, он даже приблизительно не смог описать, как это на самом деле здорово. Настоящий взрыв мозга. Никогда еще я не чувствовал себя ближе к прежнему состоянию, к здоровью, к обычным людям. А еще это то, чем я могу полноценно заниматься с сыновьями – как любой нормальный отец.

Нечего и говорить, что Нэпал с ума сходит, когда мы вчетвером скрываемся под водой. Последнее контрольное погружение происходит неподалеку, в озере, в которое впадает источник. Глядя на нас в воде, никто бы не сказал, что у меня парализована нижняя половина тела. Двигаться, плавать, играть со своими детьми так чудесно. К черту коляску!

Я чувствую себя таким же, как любой другой человек. Почти таким же. Это невероятно. Я могу свободно двигаться. Радость в чистом виде. В интервью местной газете мой старший сын Блейк рассказывает о своем опыте плавания с аквалангом так: «Рядом с моим отцом кажется, что это так просто! Он подает нам пример. Это не только мой отец, но и лучший друг».

Я думаю, что следующая цель для погружений – Флорида. Нэпал вполне мог бы поехать с нами, но я не знаю, получится ли у меня. Инвалидная коляска плохо ездит по камням и песку, поэтому добираться до воды будет довольно тяжело. Я отодвигаю эту мысль подальше, чтобы обдумать потом. Нырнуть с аквалангом в Мексиканском заливе и проехать марафон – вот мои цели. Но ничего этого я не хочу делать без своего пса. Он мне так помогает! Это место для двоих. Цели определены для нас обоих.

Клянусь, в Нэпале очень много человеческого. Иногда в барах я ронял ключи, а он поднимал их, прежде чем я успевал произнести хоть слово, и клал мне на колени. Точно так же поступил бы приятель-человек. Люди считают, что это просто невероятно. Они не устают удивляться. Я уже потерял счет всем этим возгласам: «Знаете, ваш пес по-настоящему человечен. Он так смотрит, что просто не остается сомнений: он все понимает. Понимает, как никакая другая собака».

Кажется, Нэпал усваивает даже наше слегка извращенное семейное чувство юмора. Мы постоянно подкалываем друг друга и не ограничиваемся своим кругом. Однажды я дома ссорюсь с мальчиками. У них вошло в привычку кататься в моей коляске, а потом нарочно оставлять ее вне досягаемости. Это всего лишь невинная шутка, но мне каждый раз приходится просить Нэпала прикатить коляску.

На этот раз получается вот что: я тянусь за коляской и падаю. Чувствую, как смещается бедренная кость, и понимаю, что сломал ногу. Кости у меня в ногах слабые и ломкие из-за отсутствия движения. Но боль не намного сильнее, чем обычно, поэтому мне кажется, что ничего страшного не произошло.

Я зову Нэпала, и мы едем в ближайшую больницу. Думаю, нужно было вызвать скорую помощь, но в тот момент это просто не пришло мне в голову.

Когда появляется врач, я уже лежу на кушетке. Он подтверждает, что у меня сломана бедренная кость и придется наложить гипс, а потом спрашивает, где мои родственники – он хочет поговорить с ними. Я отвечаю, что приехал один. Врач застывает, уставившись на меня, и я понимаю, что он не знает о моем параличе. Следовательно, у него просто в голове не укладывается, как я смог добраться до больницы.

– Э-э-э… Как вы сюда попали? – спрашивает он.

– Ну, на машине приехал, – отвечаю я с каменным выражением лица.

У него глаза выпрыгивают из орбит.

– С таким переломом? Это же очень больно! И вы вели машину?

Я тайком подмигиваю Нэпалу и решаю еще немного поиграть на нервах врача.

– Я ехал не один. Со мной, конечно, был мой пес.

Готов поклясться, что Нэпал смеется. Он все понимает.

Я рассказываю врачу, что служил в спецназе, а там очень суровые тренировки, но в конце концов все объясняю. Говорю, что у меня парализована нижняя часть туловища и я там мало что чувствую, а машина оборудована ручным управлением для людей с инвалидностью.

Но на самом деле этот перелом не очень веселая штука. Я и так много времени провалялся по больницам. С меня хватит. К тому же у нас с Нэпалом полно дел. Работа «пса– целителя» в «Бейлоре» по понедельникам. Множество мероприятий для СПНВ. А еще после нашего появления в телевизоре поступает все больше и больше просьб дать интервью. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем меня с гипсом на бедре выписывают из больницы. По дороге домой я останавливаюсь на заправке. Несколько дней я питался больничной едой и теперь умираю от желания глотнуть настоящей кока-колы и, может быть, поесть жареной картошки.

Я въезжаю в магазинчик и направляюсь к отделу с напитками, но меня вдруг останавливает какой-то парень:

– Эй! С собаками нельзя. Извините, с собаками нельзя.

Я говорю ему то, что должно быть ясно и так: Нэпал – мой пес-помощник, и где бы я ни был, он имеет право находиться рядом со мной. Тогда парень выходит из-за прилавка и требует, чтобы мы покинули магазин. Судя по внешности, он араб. Я знаю, что у мусульман специфическое отношение к собакам, но это не повод нарушать закон.

Я пытаюсь воспользоваться случаем, чтобы просветить парня относительно правил, которые касаются собак-помощников. Он явно не в курсе, но слушать меня не хочет, а продолжает орать, что моей собаке здесь не место. Обстановка накаляется. Я замечаю, как Нэпал сжимается, чувствуя нашу взаимную агрессию.

Наконец я достаю мобильный телефон и говорю, что вызываю копов. Тогда парень уступает. Я хватаю кока-колу и направляюсь к кассе, но аромат, который доносится от прилавка с хот-догами, оказывается сильнее. Я разворачиваюсь на девяносто градусов – и теперь уже в ярость приходит парень за тем прилавком:

– Назад! Назад! Никаких собак. Собакам нельзя находиться возле еды!

Мое терпение кончается.

– Что он сделает с вашей едой? Ляжет на нее? Лапу над ней задерет? Кучу там навалит?

Парень снова что-то лопочет о санитарных нормах. Я уже собираюсь вызывать 911, как вдруг Нэпал подает мне знак, так же ясно, как если бы выразил это словами. Он чувствует, как нарастает мое напряжение и усиливается боль. Знает, как это плохо для меня. Для нас обоих. И говорит мне взглядом: «Поехали отсюда, а? Давай отправимся в путь».

Мы молча едем домой. Я чувствую себя измученным. В культуре этих парней собаки считаются нечистыми. Но ни их верования, ни чьи-либо другие не могут быть выше закона. Это Соединенные Штаты. Наши права и свободы были завоеваны в долгой, тяжелой борьбе. В том числе права и свободы меньшинств, таких как люди с инвалидностью.

Но мой пес, конечно, был прав. Я лишь навлек на себя сильнейший приступ боли. И знаете что? Мне кажется, что, когда я чувствую боль, Нэпалу тоже больно. Я думаю, он действительно физически ощущает мои муки. И когда пес облегчает мое состояние, мне кажется, он забирает боль себе. На нем тяжелая ноша, и я не хочу взваливать на Нэпала дополнительный груз.

Джули, вдохновившись знакомством с Нэпалом, завела собаку. Моей сестре-близняшке удалось раздобыть воспитанницу СПНВ, которая не сдала экзамены – таких, как она, называют «собаками, сменившими род занятий». Это красивая золотистая лабрадориха по кличке Лорел. Она не смогла стать собакой-помощницей, потому что слишком любит носиться туда-сюда и охотиться на белок.

Лорел просто потрясающая. Во всяком случае, кажется потрясающей, пока рядом с ней не оказывается Нэпал. Да, Лорел знает пятьдесят с лишним команд – она более-менее их усвоила. Но своей работе она уделяла лишь девяносто пять процентов внимания. А остальные пять уходили на преследование белок! Нэпал же посвящает мне сто один процент внимания. Вот почему это особенный пес.

Но по этой же причине он пропускает через себя каждую мою эмоцию. Да, если я ввязываюсь в конфликт с сотрудником заправки или ресторана фастфуда, то борюсь за наши общие права, но стоит ли оно того? Просто быть Нэпалом и постоянно уделять работе сто один процент внимания – уже само по себе тяжело. А если добавить сюда еще и стычки вроде той, что произошла недавно, это и вовсе изнурительно.

Мы приезжаем домой, и я снимаю с Нэпала жилет СПНВ. Мой пес тут же ложится прямо на меня. Когда Нэпал не на работе, он превращается в домашнего любимца семьи Морган. Это режим «лежебока». Нэпал словно говорит: «Я хочу внимания. Мной нужно заняться, просто чтобы я убедился: ты любишь меня».

Тут все по-честному. Нэпал – большой тяжелый пес, и мне больно, когда он лежит на мне, но он это заслужил. В течение восемнадцати месяцев, проведенных у Джима Зигфрида, в награду за хорошее поведение Нэпал получал лакомства. Так его воспитывали. Но у меня нет такой возможности. Пес должен повсюду ходить за мной, а я не могу постоянно его кормить. Поэтому чаще всего я могу вознаградить его лишь лаской, похвалой и любовью.

Я глажу Нэпала и разговариваю с ним, извиняясь за то, что затеял ссору. Но ведь это было ради нас. Нэпал смотрит на меня и говорит взглядом: «Зачем ты туда поехал? У тебя есть я, а у меня – ты. Разве этого мало? Нам и так хорошо».

Нэпал прав. Нам и так хорошо. И все же мой пес не всесилен: он не может вылечить мое тело. Он изменил мою жизнь, но борьба с осложнениями бесконечна. Я решаю, что не готов проехать марафон. Пока не готов. Но принимаю важное решение: подаю заявку на участие в Играх воинов. Для бывших американских военных это аналог Параолимпийских игр. Я собираюсь участвовать в гонках, плавать и выступать за баскетбольную сборную авиации. Если я проявлю себя достойно, а потом проеду свой первый марафон, то смогу с высоко поднятой головой сидеть в своей коляске, зная, что выполнил и перевыполнил все свои обещания.

В команду авиации очень большой конкурс, но я прохожу отбор. Я как будто вернулся в семью. У них даже тренировочные костюмы с символикой авиации на спине. Я не в униформе, но все равно словно на службе. Впервые с тех пор, как я получил письмо о своем «пожизненном отстранении», я чувствую себя так, будто меня вновь призвали на военную службу, которую я так любил.

На предстоящие Игры я смотрю с надеждой, особенно учитывая интенсивность тренировок. И я не отказался от своей мечты снова научиться ходить. Я почти каждый день выполняю комплекс упражнений для ног. Подготовка к Играм воинов может увеличить мои шансы частично вернуть их подвижность. Мне сделали операцию, чтобы уменьшить боль, но с тех пор чувствительность понемногу возвращается. Импульсы словно стремятся открыть для себя новые пути. Сейчас я примерно в таком же состоянии, как после операции доктора Као, и наслаждаюсь мечтой снова встать на ноги.

Впрочем, в данный момент все мое внимание направлено на подготовку к Играм воинов. Меня спонсирует некоммерческая организация «Семьи ветеранов-инвалидов». Они слышали мое выступление для СПНВ, читали мои интервью и вызвались покрыть расходы по подготовке к соревнованиям. Очень щедрое предложение. Благодаря финансовой поддержке я могу нанять персонального тренера. Ее зовут Мелисса Куссано. Это высокая стройная блондинка со спортивной фигурой, потрясающе красивая.

Конечно же, она с первого взгляда влюбляется в моего пса. Однажды я предлагаю подвезти Мелиссу до зала. Нужно, чтобы Нэпал немного потеснился, иначе она не сможет сесть в машину.

– Как мне попросить его подвинуться? – спрашивает она.

– Так и скажи: подвинься, Нэпал.

– Подвинься, Нэпал, – говорит Мелисса.

И он слушается.

Мелисса в восторге:

– Это потрясающе! Твоя собака меня понимает!

Раньше Мелиссе не доводилось тренировать людей с параличом, максимум – кого-то с травмами колена или плеча. Но те люди находились на пути к выздоровлению, и она специально разрабатывала программу, чтобы способствовать этому процессу. У меня все несколько иначе. Не существует пособия под названием «Как подготовить к Олимпийским играм спортсмена с параличом».

Мелисса работает в спортзале под названием «Фриско Фитнес Гай». Его хозяин – бывший моряк. Большинство клиентов Мелиссы – немолодые бизнесмены, семейные люди, которые хотят сбросить вес. Всем им Мелисса ставит цель: пробежать полумарафон (даже если они пришли не за этим). Большинство недоверчиво смеются, услышав ее слова, но понемногу тренировки дают результат, и люди начинают думать, что это возможно. Мелисса любит вдохновлять. Когда я становлюсь ее клиентом, это дает ей возможность как следует мотивировать остальных: «Видите вон того парня в инвалидной коляске? Он тренируется, чтобы проехать полный марафон, так что хватит ныть».

Мы с Нэпалом каждый день посещаем зал и занимаемся на пределе возможностей. Или барахтаемся в бассейне. Я тащу за собой мертвый груз своих ног, а пес возбужденно носится вдоль бортика. Каждый день Мелисса усаживает меня на огромный надувной мяч. Я должен сохранять равновесие, когда она пытается столкнуть меня. Эту схватку нелегко выиграть, особенно учитывая то, что ноги мне не служат, а Мелисса очень любит побеждать.

Но думаю, вся эта тяжелая борьба приносит пользу. Я носил футболку размера М, когда только пришел тренироваться к Мелиссе. Но по мере приближения Игр мышцы на моих плечах, груди и руках так увеличились, что приходится покупать ХL. Я очень давно не чувствовал себя таким спортивным, счастливым и уверенным. Думаю, Нэпал тоже.

Говорят, что эмоции от человека к собаке передаются через поводок. В нашем с Нэпалом случае именно так и происходит. Знаю, это звучит сентиментально и даже слащаво, но Нэпал влюбляется… и я тоже. Точнее, Нэпал давно втрескался по уши, а я лишь осторожно прокладываю путь к новым отношениям, которых не ожидал.

У Нэпала все очень просто. Он влюбился в Лорел. Это милейшая в мире собака. Как я уже говорил, она не сдала экзамены только из-за неистребимого желания гоняться за белками. Лорел не может удержаться. Некоторые собаки таковы, и ничего тут не поделаешь. Лабрадоров веками разводили как охотничью породу. Это у них в крови.

Нэпал считает Лорел своим идеалом. Она бойкая, веселая, сумасбродная и прекрасная. И главное: она живет у моей сестры. Там огромный двор, по которому можно носиться. Ехать до Джули двадцать минут. У них со Скоттом красивый дом и добрых два акра земли. Летом сквозь густую листву почти не видно соседних зданий. Поселившись у Джули, Лорел может сколько угодно гоняться за кроликами и белками. Но случись ей поймать какую-нибудь зверушку – и она не знает, что делать дальше.

Однажды Меган, дочь Джули, выйдя с черного хода, видит, как лабрадориха тащит что-то в зубах.

– Мам, Лорел что-то поймала!

Собака входит в дом, трясясь от возбуждения и не помня себя от гордости. Меган высвобождает из ее пасти крольчонка. Он совсем маленький и абсолютно не пострадал. Его относят в дальний конец участка и выпускают возле его норы. Во всяком случае, они надеются, что это именно его нора – в тех краях много кроличьих семейств.

Когда мы едем к Джули – а мы часто ее навещаем, особенно летом, – Нэпал, кажется, с самого начала знает, куда мы направляемся. Он высовывает нос из окна и что-то вынюхивает в воздухе, а его глаза возбужденно блестят. Я не могу удержаться и по-доброму поддразниваю его: «Что, приятель, не терпится увидеть свою пассию?»

Пес слишком взволнован, чтобы обращать на меня внимание.

Дети Джули придумали для Лорел гораздо более удачную кличку. Они называют ее Хумус. Несколько дней спустя после появления в их доме собаки Джули с детьми сидели на кухне и ели хумус и питу. Семья шутила, что Лорел такая любвеобильная и активная, что готова отзываться на любое слово.

– Эй, Хумус, ко мне! – крикнул кто-то из детей.

Лорел, вовсю виляя хвостом, ринулась к столу, опрокидывая стулья. Кличка прижилась. А недавно Лорел получила еще одно прозвище: подружка Нэпала.

Нэпал трудолюбив и никогда не теряет времени – кроме тех случаев, когда оказывается у Джули. Здесь он отбрасывает прочь свои обязанности пса-помощника. Мы проезжаем по затейливому деревянному мостику, ведущему к двору, и Нэпал чуть ли не выпихивает меня из машины. Едва я успеваю припарковаться возле гаража и произнести команду «гулять», как мой пес одним прыжком вылетает наружу.

Он бежит с Хумус наперегонки по двору и вдоль стены дома до пруда. Нэпал всегда прибегает первым. Он с разбега прыгает и звонко плюхается прямо в воду, Хумус отстает от него всего на несколько секунд. Нэпал просто не может устоять: тут и жаркий техасский день, и пруд, и Хумус – слишком много соблазнов. Я еще только-только перебираюсь в коляску, а мой пес уже плещется, фыркает и развлекается вовсю.

Лорел прыгает в воду чуточку более женственно. Она хочет туда, к своему красавчику, но может ли она позволить так легко вскружить себе голову? Леди должна разыгрывать из себя недотрогу. Лорел ступает в пруд одной лапой и нюхает воду. Нэпал барахтается посреди пруда, пытаясь заманить ее к себе. В следующий миг Лорел делает огромный скачок, преодолевая футов семь, и плюхается прямо на Нэпала. Для людей это знак, что пора уходить. В пруду бушуют стихии. Если мы не хотим промокнуть, нужно удирать сломя голову. И мы оставляем двух влюбленных собак наедине.

Через некоторое время они уже носятся по заросшему травой участку, примыкающему к дому. Собаки снова и снова взлетают вверх по склону, оббегают место для костра и катятся вниз, затеяв шуточную потасовку. Я заметил кролика по ту сторону участка и подзываю Нэпала к себе. Мой пес застывает, когда я показываю ему зверька. Внимательно смотрит на него. Я знаю, что он не сдвинется с места, пока я ему не скажу:

– Нэпал, взять! Поймай кролика!

Мой пес пускается в погоню. Лорел, заметив кролика, присоединяется к охоте. Но где им кого-то поймать, если они вместе! Они описывают огромные круги, ловя хвосты друг друга и бросаясь на тени, прежде чем спохватываются и замечают, что все разбежались.

«Неужели тут ни одного кролика? Они не хотят играть. Почему они никогда не хотят играть?»

Говорят, что собаки рано или поздно становятся похожими на своих хозяев. Или наоборот? Одно из многих совпадений: мы с моим псом одновременно находим любовь. Нэпал словно чувствует, что мне хорошо, что я готов завязать отношения со своим тренером, Мелиссой. И пес тоже бросается в омут с головой.

«Сезон открыт! Если хозяин может, то и я могу!»

Нэпал, как и я, брюнет, влюбившийся в роскошную рыжеватую блондинку.

Просто потрясающе!

Глава двадцать восьмая

Мы с Нэпалом отправляемся в Олимпийский тренировочный центр, расположенный в Колорадо-Спрингс, для непосредственной подготовки к Играм. Спустя неделю тренировок меня спрашивают, не хочу ли я быть одним из капитанов сборной по американскому футболу: авиация будет играть против Военной академии. В команде Вест-Пойнта есть ветеран-инвалид, поэтому и в авиации нужен такой игрок.

Мы с Нэпалом готовы. Вдвоем с голливудским актером Кьюбой Гудингом-младшим (то есть втроем, считая Нэпала) мы примем участие в жеребьевке перед началом игры. Думаю, для Блейка это тоже был бы замечательный опыт. Недавно он сказал мне, что, возможно, пойдет служить в авиацию. Его мечта – играть когда-нибудь в американский футбол за свою военную академию.

Я покупаю Блейку билет на самолет в Колорадо-Спрингс, друг подвозит его до аэропорта. Утром перед игрой парни из авиации готовят для нас с Блейком особый сюрприз. Они организовали нам конную прогулку у подножия Скалистых гор. У Джули всегда были лошади, и я довольно много ездил верхом, но очутившись в коляске, конечно, даже не мечтал снова оказаться в седле.

Парни говорят, что все будет в порядке. У них есть специальная платформа, на которую я поднимаюсь в своей коляске. Лошадь ставят у края платформы, и я перебираюсь в седло. Но я не чувствую ног и не могу сжимать ими бока лошади, как сделал бы обычный человек.

Мне дали самую неторопливую и послушную лошадь, какую только можно себе представить, но равновесие держать тяжело, даже если она стоит неподвижно. Тогда мои ноги решают привязать к стременам. Теперь я сижу увереннее, но что, если я упаду или лошадь споткнется? Я ведь привязан и неминуемо переломаю себе все кости – они у меня очень хрупкие.

Я смотрю на Блейка. Он никогда не ездил верхом, но выглядит весьма воодушевленным. Ему не терпится прокатиться на фоне этого чудесного пейзажа. Потрясающее приключение, которое я просто не могу пропустить. Мы отправляемся в путь, и вскоре я понимаю, какой это невероятный опыт для нас обоих.

Оказавшись в коляске, я ездил почти исключительно по твердому асфальту, тротуарам или полу. Все природные покрытия чересчур мягкие и неудобные для колес. А на лошади я могу ехать по лесу, по дикой местности и подниматься на склоны холмов. Для большинства людей без инвалидности само собой разумеется, что они могут идти по лесу, вдыхая хвойный запах и чувствуя, как под ногами похрустывают сосновые иголки. Да, это возможно. А для меня это осталось в прошлом. Но на лошади я снова чувствую себя свободным. И знаете что? Когда подо мной движется лошадь, ощущение почти такое же, как если бы я шел сам – ритмичное, равномерное покачивание вверх-вниз максимально приближено к ходьбе.

Я просто в восторге, и Блейк, едущий впереди, кажется невероятно счастливым. Но моя лошадь явно не из торопливых. Она движется очень плавно, словно ей объяснили, как важно соблюдать осторожность. Поэтому мы начинаем отставать. Тогда она решает, что хватит осторожничать, и пытается сделать рывок, чтобы догнать остальных. Она переходит на рысь, и это плохо. Лошадь рвется вперед, а я изо всех сил цепляюсь за нее, чтобы не упасть. Но возможность разделить этот особенный момент с сыном стоит того. К счастью, как раз к концу прогулки мне удается научиться удерживать равновесие, избегая падения.

Затем мы сразу отправляемся на футбольное поле. Блейка сажают на трибуне авиации. Сбывается его заветная мечта. Я подъезжаю к зрительским местам. Нэпал трусит за мной. На площадке искусственное покрытие Astroturf. Оно мягкое, и колеса вязнут. После тренировок я в отличной форме, но все равно чувствую, что ездить по нему будет трудно, особенно учитывая то, что начинается снегопад.

– Знаете, ехать по этому покрытию тяжеловато, – говорю я Кьюбе Гудингу. – Сможете идти помедленнее, когда нас вызовут на жеребьевку, чтобы я поспевал за вами?

– Конечно, без проблем, – широко улыбается Кьюба.

Думаю, он забывает об этом, потому что момент чрезвычайно волнующий. Когда нас вызывают, Кьюба и парни из команды бегут быстрой трусцой. Я изо всех сил стараюсь не отставать, но это чертовски сложно, потому что колеса вязнут в грунте. И я никак не могу попросить Нэпала о помощи – ни одна собака не сможет тащить человека, сидящего в коляске, по такой поверхности. До центра поля я добираюсь как раз к тому моменту, когда должно состояться рукопожатие капитанов и жеребьевка. Я сказал родственникам и друзьям, что нас с Нэпалом покажут по телевизору – это ведь общенациональная трансляция. Я приезжаю на трибуну к Блейку, и на меня обрушивается лавина СМС:

«Привет, мы видели Нэпала, но тебя там и близко не было!»

«Что тут можно сказать?.. Твой пес выглядел потрясающе!»

«Нэпал, вперед!»

Меня просто подкалывают, поэтому я решаю не обращать внимания на СМС и сосредоточиться на игре. Команда авиации догоняет соперников и в конце концов побеждает. Прекрасный день! Мы с Нэпалом и Блейком летим домой вместе. Я записал игру на видео, и мы смотрим ее еще раз. Конечно же, на записи видно бросок жребия и рукопожатие капитанов, а прямо у них за спиной – чертовски красивый Нэпал. Но меня там нет, я не попал в кадр. Мой пес снова озарен славой.

– Нэпал, смотри! – показываю я на экран. – Ты только представь себе! Тебя сняли, приятель, а меня нет в кадре. Что ты об этом думаешь?

Сыновья корчатся от смеха. Думаю, мне остается только привыкнуть к тому, что все внимание каждый раз достается моей собаке.

Но именно сейчас, в такой ответственный момент, здоровье решает меня подставить. Думаю, все дело в тренировках. У меня появляется пролежень на крестце, там, где кожа трется о гоночную коляску. Меня помещают в больницу Управления по делам ветеранов. Нэпал изо всех сил пытается развеселить меня, но в данный момент он мало чем может мне помочь, да и я не могу должным образом ухаживать за ним, лежа в больнице.

Каждый проведенный в отделении хирургии день означает потерянный день тренировок. Мелисса навещает меня, как и мои родные. Но этим мой круг общения ограничивается. Я почти никого не приглашаю к себе, когда нахожусь в больнице. Мне не нужно сочувствие, я просто хочу выбраться отсюда и жить нормальной жизнью, заниматься обычными делами. Выступления для СПНВ, интервью и приближающиеся Игры воинов – все это создавало у меня ощущение, будто мы с Нэпалом на задании; у нас есть работа. И вместо этого всего я застрял в больнице из-за чертова пролежня.

А еще хуже то, что врач даже не спрашивает моего разрешения на вскрытие пролежня, и когда вскрывает его, ничего не делает, чтобы его залечить. Я решаю, что с меня хватит, и покидаю больницу, никого не ставя в известность. Врач звонит моим родственникам и говорит, что в пролежне инфекция, которая дойдет до кости. Меня это убьет. Такая же инфекция вместе с другими факторами привела в свое время к смерти Кристофера Рифа, актера из «Супермена».

Врач заявляет, что жить мне осталось полгода.

А тем временем я потихоньку отправляюсь на обследование в «Бейлор», где мы с Нэпалом занимаемся волонтерской работой. Раньше мне и в голову не приходило обращаться к другим хирургам, кроме тех, что предоставило Управление по делам ветеранов, но сейчас я готов искать помощи где угодно. Я приезжаю к доктору Леммону. Оказывается, этот хирург – военнослужащий в запасе. В медицинских кругах он считается гением. Он даже сделал одному пациенту язык из тканей руки.

Посмотрев на мой пролежень, доктор Леммон говорит, что справится с этим. Он думает, что сможет победить инфекцию, и это позволит ему полностью закрыть рану. Но, как назло, оказывается, что единственное окно, когда он может назначить операцию, – это утро накануне Рождества. Доктор Леммон не знает, сумеет ли собрать операционную бригаду, ведь в этот день все стараются взять выходной.

Доктор Леммон вызывает к себе персонал и объясняет, что намерен оперировать меня накануне Рождества. Ему нужна бригада. Он говорит, что проводит черту, как во время защиты Аламо, и все желающие должны выйти вперед.

– А кто такой Джейсон Морган? – спрашивает персонал.

– Это парень с собакой по кличке Нэпал. Ветеран с травмами и его пес-помощник.

При упоминании о моей собаке весь персонал делает шаг вперед.

Операцию можно не откладывать. В моей палате устанавливают рождественскую елку и приглашают мою семью на праздничный ужин. За едой между гостями расходится история о том, как собирали персонал для моей операции. Мама считает, что это просто потрясающе.